Все эти годы Вит и Лу состояли в отношениях, которые они никогда сильно не афишировали, но при этом и не шифровались. Во всяком случае в «Луне». В «Тракторе» амурные дела между участниками группы были под суровым запретом, поэтому они были вынуждены жить двойной жизнью. Буквально как в шпионских фильмах. После концертов расходились разными дорогами, а потом встречались на условленной станции метро. Так же разными путями ездили на репетиции, даже если выезжали с утра из одной квартиры. Шифр был уже на уровне инстинктов. Поэтому, создав группу LOUNA, они смогли немного выдохнуть на эту тему. Все в команде вроде как понимали, что к чему, но это никогда не обсуждалось и внимание на их отношениях не заострялось.





– Мы к этому времени были вместе уже семь лет и решили, что когда-нибудь у нас все равно будут дети. А в нашей стране ребенок в семье с нерасписанными родителями это сложно, – рассказывает Лу. – К тому же мы поняли, что надо уже начинать ездить по Европе, тусоваться. На Rock am Ring собирались в частности. А незамужним девушкам получить визу намного сложнее.

Большого праздника решили не устраивать. В то время они очень часто ходили на шашлыки в Строгино. Инициатором шашлычно-парковых мероприятий всегда была пиарщица группы Ксюша Зацепина. Что ни выходные, Ксения писала всем письмо, что пора бы выбраться, пожарить мяса. Поэтому свадьба стала еще одним поводом собраться с друзьями и знакомыми, чтобы преломить хлеб, согнуть шампур и стукнуться деснами. Никаких торжеств с выкупом невесты в обоссанном подъезде не было. Просто расписались в ЗАГСе и кинули клич друзьям, что мутится очередная туса в Строгино. Мол, приходите все и друзей приводите.

– Там было человек шестьдесят народа, причем знали, куда идут, наверное, не больше десяти. Остальные шли на пикник и очень удивились, когда поняли что за повод, – продолжает Луся. – Наш друг Кирилл Еремин сделал нам подарок, привез полный грузовик прокатного оборудования и поставил концертный звук. Мы установили два больших тента из OBI, и вся свадьба обошлась нам в девять тысяч рублей. Мы просто всех звали и говорили, чтобы приносили все как на обычную тусу. Так что принесли и шашлыки, и бухло, и все остальное. В течение тусы еще народ подгребал, трезвые, бухие, знакомые, незнакомые. Там ад кромешный уже начался, все напились как черти.

– У нас тогда с Кондратом из TRACKTOR BOWLING были очень натянутые отношения, – рассказывает Сергей, – Он на меня обиделся из-за одного недоразумения в соцсетях. Я подхожу к нему на позитиве: «Привет». А он с каменным лицом отвернулся, не стал жать руку. И это все видели. Я сделал морду кирпичом, ну ладно, что ж.

– Артур Дубинский, тур-менеджер Stigmata, толкал тост в микрофон, а я шел мимо поссать, – вспоминает Леня. – Он меня останавливает и гонит что-то типа: «Я толкаю речь, слушай». А ему говорю, что сейчас обоссусь. Мол, я все слышу, можешь продолжать. И тут он мне со всей дури херачит обратным концом микрофона по голове. Я охренел от такого и дал ему в печень. Но он здоровый, как в стену ударил. Отошли с ним поговорить, начали препираться, и тут он исподтишка засадил мне в челюсть. Я удар выдержал и попер на него. Тут Гнус начал нас разнимать, но Артур его оттолкнул и ударил меня. Я успел увернуться, так что его кулак пришелся четко в кадык Гнусу. Потом все уже подорвались нас разнимать.

– Это ближе к концу было, когда алкогольный угар уже пошел, – добавляет Вит. – Так что свадьба без драки не обошлась.



Кирилл Еремин

LOUNA – это пример того, что я могу дружить с людьми многие годы, но не слушать их музыку. Меня привлекло то, что каждый член коллектива очень интересный и самодостаточный, со своими приколами и жизненным опытом. Луся с Витом меня в первую очередь поразили своей добротой, открытостью общения и здравыми идеями. Я их называл «мамуля» и «папуля», а они меня – «сына». Это было очень забавно и мило. Я «Луну» часто консультировал по технической части, но первый раз пересекся с ними по работе только на «Кубане» в 2011 году. А через год я им помогал с организацией свадебного пикника в Строгино. Взял у себя в прокатной компании грузовой автомобиль и привез звуковую аппаратуру, генераторы и все, что нужно. Мы там слушали музыку, читали рэп и чего только не делали. А в конце пьяные погрузились в этот фургон без окон и поехали к Лусе с Витом домой, гулять до утра.

Театральный и концертный сезон традиционно начинается в сентябре, вместе с учебным годом. Лето – не очень насыщенное гастролями время. Разве что фестивали, но они, как правило, приходятся на уикенды и вообще больше напоминают отпуск, чем работу. Выступление на открытом воздухе, общение с другими группами, большая туса – все это создает атмосферу праздника. Осенью же начинаются гастроли по регионам и какие-то большие ивенты в столицах.

В 2012 году страна отмечала полувековой юбилей самого канонизированного советского рок-музыканта. Виктор Цой стал нашим ответом западным мертвым звездам. Бунтарь, трагически погибший на пике славы. Его даже поспешили записать в «Клуб 27», хотя на момент смерти ему уже было полных 28. Несмотря на то, что Виктор ушел из жизни на закате советской империи, объятия ее сухих казенных почестей не отпускают его до сих пор. Во все райкомы и обкомы успели спустить указание чтить Виктора Цоя и устраивать концерты, посвященные его памяти. Как правило, эти мероприятия больше походили на пионерские утренники. Обязательный атрибут – это двое ведущих, мальчик и девочка, которые между выступлениями молодых групп зачитывали из красных папок избранные стихотворения автора и произносили речи, полные пафоса и фальши. Так как приказ помнить и чтить никто не отменял, установка действует до сих пор и районные комитеты по работе с молодежью все еще устраивают эти нелепые по своей сущности мероприятия. И чем глубже провинция, тем более нелепая движуха. Но в череде памятных мероприятий бывают и приличные. Например, два больших фестиваля – в столичном спорткомплексе «Олимпийский» и в Питере – в «Юбилейном». Работа группы LOUNA с Андреем Матвеевым означала более плотную интеграцию в эфирную сетку «Нашего радио» и участие в крупных фестивалях русского рока. Их вписали на оба фестиваля, где они исполняли по две песни группы «Кино». «Перемен!», которую они уже прогоняли на «Нашествии», и «Дальше действовать будем мы».

– Я ждал, что будет полный стадион, но, когда мы выступали, площадка была не до конца заполнена, – рассказывает Сергей Понкратьев. – Все знают, что я большой любитель на стадионе поиграть. Пофиг на музыку, главное, чтобы толпа, рок и вот это вот все. И помню, что тогда я стоял на краю сцены рядом с Горшком. И тут же стоял Рубен со своей женой Сашей, которая держала его гитару. Я Горшку затираю: «Круто, такой размах, сейчас люди набьются, еще круче будет». Балаболю что-то в своем духе. А он поворачивается и совершенно не в тему, на полном серьезе говорит: «А девушка с гитарой!» И я не знал, что ему ответить. Все безумие человека раскрылось в этой фразе.

Когда LOUNA ехала в Питер на концерт в «Ледовом», Сергей забыл в поезде айпэд и потом звонил в РЖД, проворачивая сложную схему возврата. В итоге он договорился, чтобы ему привезли планшет на площадку, и даже замутил специальную вписку на концерт для человека, который вез устройство.

– На том концерте выступала группа «Алиса», а они славятся тем, что любят играть первыми и перетыкают-перестраивают все под себя так, что потом звукачи полчаса не могут все вернуть на место, – рассказывает Сергей. – По принципу: «После нас хоть потоп».

– Да, специально под «Алису» всегда ставили какой-нибудь мудреный цифровой пульт, в котором никто ничего не понимал, – продолжает Вит. – И им плевать, что есть еще другие группы, у которых свои требования. Из-за них постоянно лайн-ап съезжал или просто накладки какие-то были у следующих команд.

– Я там перед выступлением разогнался с «Кукрыниксами» и выбежал на сцену на адском бодряке. Типа сейчас я зажгу! – рассказывает Сергей, имитируя активную игру на гитаре. – А моей гитары нет. Звукач просто не нашел ее на пульте после всех переподключений. Это был обломище адовый! Я, конечно, скис сразу, играл без звука, чисто для вида.

– Мы, кстати, не знали, что Сережа ускорился, но все тоже были на диком бодряке. Очень хотели круто рубануть, – говорит Вит. – Если «Олимпийский» был не до конца заполнен, то в «Ледовом» с этим все было намного круче. К нашему выступлению он уже был забит практически полностью. Мы выбежали и сыграли все треки на какой-то адской скорости.

– У нас, кстати, были конфликты на тему темпа в песнях, – говорит Леня. – Мы всегда играли без метронома, но в какой-то момент я словил белку, когда после выступления ко мне подошел сначала один и спросил, какого хрена так медленно, а потом другой – почему так быстро? Да вы достали! Я на следующем концерте просто ставлю метроном, и пошли все в жопу!

– Я всегда был против метронома, – продолжает басист. – Так музыка кажется живее. Хоть криво, но зато по-настоящему. Мне это казалось очень важным, особенно на фоне мертвых русскороковых групп.

– А мне другое запомнилось с того питерского выступления, – говорит Лу. – Когда я вышла на улицу перед концертом встретиться с друзьями, ко мне подходило очень много людей. И меня удивило, что они уже знали нас и наши песни. Тогда я поняла, что мы не просто молодая команда, которая вписалась сыграть с большими дядьками. Уже имеем какую-то популярность.

Между двумя «Цоями» LOUNA впервые выехала за границу. Они выступали в Риге на «Октоберфесте». По названию представляется большой оупен-эйр с кучей шатров для возлияний и пивных палаток. Этакий филиал традиционного баварского праздника в Прибалтике. Но, по сути, это был просто музыкальный фестиваль в большом спортивном сооружении под названием Skonto Halle. Лайн-ап был приличным, но рассчитанным скорее на русскоязычную публику. Помимо «Луны» там играли «Слот», «Мара», «Ария», Animal Джаz и официальная кавер-группа Pink Floyd.

– В аэропорту Риги на паспортном контроле я шел последним, – рассказывает Рубен. – И погранец начал до меня докапываться. Он просил подтверждение от гостиницы и обратный билет. Я пытался объяснить, что сейчас передо мной прошли музыканты, с которыми я играю. У меня все ровно так же, как и у них. Но ребята уже ушли дальше по коридору и я не мог обратиться к Медведеву, чтобы он меня выручил.



Андрей Медведев

Это был первый наш заграничный выезд с визами, и я не взял с собой распечатки брони гостиниц. Не знал просто, как пересекать границу. Я был первым на пограничном контроле, остальные за мной. Помню, в окошке сидел классический прибалт. Светленький такой здоровый чувак. Он спросил меня, где мы останавливаемся, я посмотрел в телефоне почту и сказал название гостиницы. Спросил меня про бронь, я начал объяснять, что нас встречает организатор, у которого все есть. Немного поспорив, он пропустил меня и всех, кто за мной следовал. Кроме Рубена. Мы уже прошли туда, где забирают багаж, а чуть позже вышел Рубен и сказал, что паспорт ему не отдали. Тогда мы сели ждать представителя организатора, но в итоге погранец вышел, отдал ему паспорт и на ломаном русском сказал что-то вроде: «Не думайте, что вы приехали сюда устанавливать свои порядки». Мы охренели от такого и ушли. Чувак показал нам наше место.

– Сережа все всегда забывает. Перманентно, – рассказывает Луся. – И с какого-то момента мы стали его стебать, забирать его вещи.

– Это до сих пор продолжается, кстати, – добавляет Вит.

– После чека мы пошли гулять по старому городу, и он купил клевое рижское мыло ручной работы с изображением. Потом мы сидели в кафе, пожрали, выпили и пошли. А Сергей оставил его на столе. Мы с Леней и Мозей забрали это мыло и все ждали, когда же он вспомнит. У него же, кроме этого мыла, ничего в руках и не было. Уже дошли до площадки, и я спрашиваю: «Сереж, а покажи это классное мыло, которое ты купил». Он сует руки в карманы, бледнеет и трагическим голосом говорит: «Нет, Луся! Не покажу я тебе мыло!» Так драматично, как будто говорил: «Направо пойдешь – жизнь потеряешь!» Это было ооочень смешно.

– Мне жена строго-настрого сказала обязательно купить это мыло, – добавляет Сергей.

Поклонников русскоязычного рока в Риге оказалось не очень много, и даже кавер-бэнд, исполнявший нетленки «Пинк Флойда», не спас ситуацию. Народу на фестивале оказалось очень мало для арены, вмещающей шесть с половиной тысяч человек. Перед сценой стояло что-то около четырехсот зрителей. Выглядело это не то чтобы очень впечатляюще.

– В такие моменты я всегда радовался, что мы не хэдлайнеры, – Вит вспоминает про пиво и делает большой глоток на треть бокала. – Потому что если ты хэдлайнер, то значит, это ты не собрал. У меня тогда был испанский стыд за всех остальных.

– Нам вообще было по кайфу. Погуляли по Риге, нас поселили в хорошей гостинице, – добавляет Лу. – Единственное, было дико обидно за организатора. Этот концерт делал русский чувак, выросший в Англии. Очень воспитанный приятный дядька. Организатор Земфиры по Прибалтике. Он огромное количество личных денег вкладывал в мероприятия, звал русские группы, ничего не зарабатывал в итоге, но не терял надежд.

Пользуясь тем, что богатый организатор вывозит группу в Прибалтику, Антон подсуетился и пробил «Луне» концерт в Калининграде. Напрямую из Москвы везти музыкантов дорого, а из Риги – совсем другое дело. Соответственно, риски для принимающей стороны значительно уменьшались. Все-таки они ехали в город первый раз, и предсказать сборы было невозможно. Самый короткий путь в Калининград проходит через Куршскую косу. Это заповедная зона, песчаная коса длиной девяносто восемь километров. Ширина ее колеблется от четырехсот метров до четырех километров. Граница между Литвой и Россией проходит примерно посередине. Причем проезд по российской части Куршской косы платный. С каждого автомобиля надо заплатить экологический сбор, заповедник все же. Они доехали на микроавтобусе от Риги до Клайпеды, потом была короткая паромная переправа на Куршскую косу, и дальше уже одна дорога до границы.

– Был момент, который тогда очень бросился в глаза. Мне кажется, для всех это было очевидно, – рассказывает Вит. – Когда мы ехали по территории Литвы, все было идеально. Чисто, красиво. Но как только въехали на территорию России, началось полное говно. Мусор кругом, все засрано. Вот она, Родина.

Негатив от родного бардака быстро сгладился, когда музыкантов поселили в прикольном гостиничном комплексе в курортном Зеленогорске.

– Нас там встретил импозантный организатор, – Луся проводит по волосам, показывая импозантность. – Смотрю, лицо знакомое. Я тихой сапой начала узнавать, не он ли возил «Трактор» в 2006 году? Оказалось, что это тот человек, который кинул нас тогда с обратными билетами и еще остался должен триста баксов! Я попросила Антона стребовать с него долг.

В 2006 году группа TRACKTOR BOWLING приезжала с гастролями в Калининград, и организатором был как раз Дмитрий Вещиков. После концерта он слился, не заплатив им полную сумму гонорара и не купив обратных билетов. В итоге музыканты наскребали последние деньги на поезд и ехали домой голодные. Пришлось даже просить минского организатора и друга группы Антона Асаевича привезти им еды. Антон подорвался, поехал в магазин и закупил приличный продуктово-алкогольный набор. Во время стоянки поезда в городе-герое Минске, он передал им два плотно набитых пакета с провизией, чем спас чуваков от неизбежного похудения и снижения уровня алкоголя в крови.

Дмитрий выкручиваться не стал и отдал долг в казначейских билетах банка России. Учитывая, что курс доллара за шесть лет подрос на пять рублей, то «Трактора» оказались в плюсе на полторы тысячи деревянных. Хотя, если вспомнить о ценности ложки во время обеда, то этот плюс, конечно, условный. По возвращении домой басист и вокалистка поделили деньги на шесть равных частей и перевели их на банковские карты участников тех событий. Пять частей музыкантам, а шестая доля полагалась тогдашнему директору группы Николаю Дорошину.

– Я уже тогда поняла, что работать с таким оргом не стоит, – продолжает Луся. – Если он один раз насрал, то насрет еще неоднократно. И была права, потому что потом у нас еще были серьезные неприятности из-за него.



Андрей Медведев

В гримерке калининградского клуба «Кури бамбук» был туалет, на котором висела бумажка с просьбой не какать в унитаз. Можно было ходить только по-маленькому. Там какая-то сложность с канализационной системой была, она не выдерживала напора. И там же висел черный список тех, кто все-таки посрал, несмотря на запрет. Помимо прочих, в списке были и музыканты группы «Слот». Мы еще долго ржали над этим.

– Директор этого клуба нас замучил тем, что ставил видео со своей группой «Кукуруза», – рассказывает Леня. – Мы смотрели этот концерт все время, которое у нас оставалось после чека до нашего выступления. Более того, музыканты других групп рассказывали, что они тоже были вынуждены смотреть на его «Кукурузу».

– Причем слиться от просмотра концерта было нельзя, потому что гримерка – это его кабинет, – добавляет Сергей.

– Тогда же мы познакомились с калининградской группой FTB. Они уже начали тогда работать с Антоном Дьяченко и пришли потусить с нами, – рассказывает Вит. – Я сначала подумал, что это какие-то рэкетиры зашли снять дань с клуба и заодно побухать с музыкантами.

– Я тогда хорошо труханул, – признается Понкратьев.

– Они все здоровые, на спортюмах, и общение у них было аутентичное, – добавляет Луся. – Чертаново-стайл.

С улицы возвращается Панк, выходивший покурить. При входе в кафе охранники не задавали нам вопросов касательно внешности, но когда Андрей вышел курнуть в одиночку, то обратно его пускать не хотели. Оказалось, что внешность московского панка не укладывалась в высокие эстетические стандарты заведения. Перед Андреем Севиевым стояли классические охранники. Широкие плечи, крепкие лобные кости, кирпичная кладка во взгляде – все говорило о том, что Панк – везучий парень. Если бы не работа, то они бы ему объяснили, почему в Кирове не стоит ходить с ирокезом и пирсингом. Техник группы LOUNA поставил их в тупик простым вопросом: «Так значит, я могу не платить за заказ?» Дуболомы поняли, что уже облажались, когда пустили нашу некрасивую компанию вовнутрь. Мы уже пожрали, попили, и им ничего не оставалось, как дать нам довести дело до оплаты счета.

На одном из концертов Лусе подогнали футболку нового бренда «Хейт». Это одежда, которую создал Владимир Злыднев, старый друг Вита и Лу еще по TRACKTOR BOWLING. Чувакам очень понравился этот принт. Он включал стилизованный символ X, который хорошо попадал в настроение альбома «Время Х», над которым в это время работала группа. Они очень быстро договорились со Злыдневым о том, чтобы создать отдельную линейку бренда, принты которой вдохновлялись бы смыслами и настроениями, которые закладываются в песнях группы.

– У «Луны» еще не было эндорсерских контрактов по одежде, и такая тема казалась очень прикольной, – рассказывает Вит. – Как и струны, футболки – это некий расходник. Майки в турах постоянно застирываются и приходят в негодность. Потом надо голову ломать, что купить. А тут предлагались бесплатные футболки и некая унификация группы. Все будут в одном стиле. Плюс принты должны были идти от нашего творчества. Выглядеть настолько органично, чтобы мы надевали эту одежду на концерты и людям казалось, что это наш мерч.

В качестве отправной точки чуваки накидали Злыдневу набор символов, свойственных творчеству группы: крест отрицания, кулак, бутылки с зажигательной смесью, лозунг «Resist, Rebel, Revolt» и так далее.



Владимир Злыднев (бренд «Хейт»)

Думаю, что все получилось так хорошо именно благодаря взаимо-действию, а не просто формальному партнерству бренда с музыкантами. Виталик, да и остальные участники группы, периодически подкидывал темы, предлагал направление. При этом я не цитировал в принтах группу, не брал материал за абсолютную основу. В основном это было именно общее настроение и понимание темы. Учитывая рост популярности «Луны», можно точно сказать, что до нас подобных масштабных коллабов никто не делал. Для развития успеха мы сделали в этой же стилистике еще и линейку мерча группы, чем окончательно сломали шаблон, дав поклонникам группы примерить ее образ и на себя. Подача и стилистика принтов сработали настолько эффектно, что дикое количество групп захотели себе такой мерч. Меня буквально завалили предложениями и вопросами от популярных и андеграундных групп. Все хотели мерч от «Хейт». И он появился у 7000$, «Порнофильмов», «Йорша», «Слота», «Элизиума», у малоизвестных групп, я даже не вспомню всех. Многих команд уже и нет.

– Вова Злыднев говорил, что футболки с принтом 1.9.8.4. стали абсолютным хитом продаж бренда «Хейт», – добавляет Вит. – Они и по сей день отлично продаются.

Ключевым событием осени 2012-го для группы LOUNA стал сольный концерт в клубе Milk. Он отличался от прочих тем, что его организовывала компания C.A.T. и все делалось по-взрослому. С предварительным пиаром, серьезным шоу в процессе и концертным DVD на выходе. Музыканты регулярно приезжали в офис C.A.T. и за большим столом обсуждали все детали предстоящего мероприятия. Декорации, экраны, видеоряд и так далее.

– Витя как-то без нас решил, что на этом концерте будет сниматься DVD, и никто из группы об этом не знал, – рассказывает Леня.

– Да, мы узнали об этом только в день концерта, – добавляет Рубен.

– Я знала, Матвеев тоже знал, – перебивает его Лу.

– Ничего криминального в этом я не вижу, потому что чуваки, которые снимали нам DVD, нарисовались в самом конце, – продолжает Вит. – Я встретил старого друга, Сашу Крашевникова по прозвищу Бакс, с которым мы знакомы еще с тех пор, как я играл в группе «Мата Гона». Оказалось, что он занимался видео, поэтому вызвался снимать этот концерт. Я скооперировал его с Алексеем Елагиным, учеником Луси. В итоге Бакс отвечал за съемку, а Елагин – за монтаж. Но все самое сложное началось потом. Когда мы сводили звук, надо было переписать кое-какие куски из откровенно лажово сыгранных гитарных партий, и Рубен просто саботировал процесс.

– Мне кажется, что ему было просто влом переписывать что-то, и он оправдывал свою лень тем, что весь звук с концерта должен быть живым, – говорит Сергей.

– Там у него еще был такой аргумент, что весь концерт гитара не строила, а все переписывать бессмысленно, – добавляет Лу. – Значит, пусть остается как есть.

– Я дико охренел от такого подхода, – возмущается Вит. – Я звонил, орал на него. Потом звонил Сергею, орал уже на Сергея, чтобы он повлиял на Рубена. Но я столкнулся со стеной полнейшего непробиваемого пофигизма.

– Причем там была серьезная движуха, – продолжает вокалистка. – За нас взялись C.A.T., казалось, что сейчас они вложат бабки в концерты, все будет мощно и красиво.

– Виталик сказал, что это должен быть лайв, – Рубен отодвигает в сторону пиво. – Типа 146 % живого звука. Но я не помню, чтобы я упирался. Я говорил, что не надо переписывать целиковыми кусками, достаточно было просто в редакторе скопировать что-то из другого места, где этот момент сыгран хорошо. Чтобы остался действительно живой звук. Никто же не играет идеально. Это нормально. В итоге я все-таки переписал три фрагмента, где конкретно не строила гитара, и концовку одного соло, где оно смазалось. Все остальное просто подчищал.

– Мы с Рубеном жестко ругались на этот счет, – рассказывает Понкратьев. – Меня это бесило адски. Последние редакции я делал, сбегая из больницы. Я лежал с воспалением легких, а у нас уже сроки горели, надо было допиливать гитарные партии.

– Если честно, я вообще про эти терки не знал, – говорит Леня. – Это как-то мимо меня проходило. Единственное, мне не понравилось, – на обложке было написано 100 % живого звука. Но я знал, что какие-то моменты переписывались. Зачем это нужно было писать?

– По сравнению с американскими DVD – это 100 %, – парирует Луся. – Там вообще все переписывают.

– В России тоже 90 % групп переписывают лайвы начисто, – поддерживает ее басист. – А потом выдают это за живой звук. Я хотел обозначить, что это действительно лайв, показать некий уровень исполнительского мастерства. У нас были только минимальные коррекции. Переписали вокал в двух песнях и гитары по минимуму кое-где. Простой пример. Когда на пакете пишут стопроцентный сок, то это все равно не сто процентов. Но если там 85 % настоящего сока, то это считается за сто. Кстати, это был первый и последний раз, когда мы минимально переписывали вокал Лу для лайва, да и то из-за технических неполадок с оборудованием. Это о многом говорит в плане профессионализма вокалиста, да еще и в таком экстремальном жанре.

Во время концерта случилась небольшая накладка, которая могла обернуться катастрофой. Радиомикрофон работает на определенной частоте, и надо, чтобы все остальные радиоприборы, если они есть, использовали другие частоты. Частота занимается на саундчеке и больше не перестраивается. Но параллельно с этим концертом в малом зале клуба Milk выступала Доро Пеш, рок-звезда восьмидесятых. Вот оно как бывает. Начинающая российская группа LOUNA собирает битком большую площадку «Милка», а культовая немецкая певица ютится в малом зале. Но Доро с присными все же подпортила молодежи праздник. Сами того не зная, они заняли частоту, на которой вещал микрофон Лусинэ Геворкян. Поэтому первые две песни голос то пропадал, то появлялся снова. Музыканты паниковали, неопытный техник Андрей Медведев не знал, что делать. Повезло, что на этом концерте присутствовал Федор Виноградов из «Сеннхайзера». Он прибежал на сцену и переключил прибор на другую частоту. Сейчас любой техник «Луны» справляется с такими вопросами за секунду, а тогда это было решение на уровне выхода в открытый космос.

– На том видео меня вообще нет, – смеется Леня. – Во-первых, я сидел в кромешной тьме, а во-вторых, операторы были неопытные, они на сцене снимали в основном гитаристов. Мне даже пришлось приезжать к Елагину и отсматривать все камеры, чтобы найти пару мест, где я мелькаю.

– А я у него практически жил, – добавляет Вит. – Я по секундам просмотрел видео со всех камер и старался выбрать такие моменты, чтобы был постоянный драйв. Если я на одной камере не прыгаю, то искал тот план, где Сергей рубится или есть слэм в толпе. У меня было понимание того, что это должно быть мега живаго.

Чуваки, снимавшие концерт, неплохо заморочились и даже отправили одну камеру на танцпол. На лбу Максима Александрова, одного из лидеров луновской фан-движухи, закрепили GoPro. Макс отвечал за эффект присутствия и передачу энергии толпы.

– Когда я отсматривал камеру Макса, то просто охренел, – Вит уже допил пиво и сидит с пустым бокалом. – Это было как в клипе Smack my Bitch up, от первого лица. Он орал на людей в слэме, командовал: «Ты, иди сюда, ты – пошел нахер. Вон из круга! Все стоят! Ты – стой! Уберите этого урода!» А потом он вытащил какого-то чувака и пошел с ним драться. Дал ему пару раз в табло и вернулся обратно. Я смотрел это ночью в наушниках, и у меня волосы дыбом вставали от ужаса. Никогда не думал, что это так выглядит изнутри. Я сам много раз участвовал в слэме, и мне всегда это казалось достаточно доброй и уважительной темой. Я потом много лет спорил с Максом по этому вопросу. Мы поем про равенство и любовь, а он наводит такой ад. Но в итоге мы вроде поняли друг друга.



Максим Александров (support LOUNA)

Да, на том концерте был агрессивный момент. Один из поклонников торопил события и влезал в круг, размахивая руками и нередко попадая по лицу, за что и был удален. На самом деле стычки на концертах – это и вправду неприемлемо, но бывают ситуации, когда вусмерть упитые личности лезут в слэм и доставляют неприятности всем, часто затевая драки и споры. Это, наверное, главная причина всех конфликтов на танцполе. Лично мое мнение – саппорт как раз и нужен для четкой и грамотной поддержки группы. И для поддержания, так скажем, порядка на танцполе. Да, иногда бывает грубо, но на самом деле мы добрые.

Финальный монтаж Вит с Лусей смотрели во время отпуска в Гоа. Индия манит туристов своей диковатостью. Белые одежды, шлепки, соленый океан. Интернету в этой схеме единения с природой места нет. Поэтому найти wi-fi было очень трудно. Во всяком случае в 2012 году. Кстати, сведение альбома «Время Х» они слушали там же, в курортном индийском штате. Только если аудиотреки они могли скачивать и потом слушать на пляже, то с видео было сложнее. В этот раз басист и вокалистка ездили на скутере в интернет-салон или к каким-нибудь друзьям в отель с wi-fi и просматривали фрагменты концерта в низком разрешении, которые специально для них Алексей Елагин выкладывал на YouTube. Скачать видеофайлы не было никакой возможности.



Ксения Зацепина (PR-менеджер LOUNA 2009–2012 гг.)

Сразу после выступления на площади Сахарова я сказала Антону, что доработаю до сольника в «Милке» и уйду. Сил моих больше не было. У меня всегда была основная работа, на которой я тоже уставала. Параллельно я была директором в команде IFK, занималась пиаром в группах Stigmata, TRACKTOR BOWLING и LOUNA. Я понимала, что уже не вывожу, а LOUNA отбирала больше всего сил, физических и эмоциональных. Если два года назад они собирали сорок человек, то теперь это были две с половиной тысячи. И это совсем другой уровень вовлечения в работу. Надо было от чего-то отказаться, а LOUNA на тот момент крепче всего стояла на ногах и меньше всех пострадала бы от моего ухода. Ну, и меня не покидало ощущение, что меня не считают профессионалом и не слышат. Это в первую очередь касается Виталика. У меня пропало желание отвечать на его километровые письма. Например, я отправляю пресс-релиз, считая как специалист, что надо написать именно так, а в ответ получаю лист А4 текста, почему я не права. В такие моменты я закрывала ноутбук и шла спать. И я понимала, что если я так делала несколько раз, то, значит, устала уже настолько, что не имеет смысла продолжать такую работу. Ну, и оплата. Она осталась той же, что и в начале, хотя объем работы увеличился колоссально. Но самое грустное для меня было то, что никто даже не пытался меня отговорить, когда я сказала, что ухожу. Луся только спросила, что теперь будет с мерчем, который мы с ней вместе делали на свои деньги. Один Леня написал в ответном письме: «Спасибо за день, спасибо за ночь, спасибо за сына и за дочь».

Идет второй час ночи. Автобус, который отвезет нас на вокзал, должен подъехать ровно в два к дверям гостиницы. Мы расплачиваемся и выходим из кафе. На улице стоит ярко выраженная осень, полная холодного влажного воздуха. Асфальт с налипшими на него мокрыми желтыми листьями едва ощутимо покачивается под ногами. Сырая картина не оставляет надежды, что тепло в этом году еще вернется. Воздух будет холодать, а влажность повышаться. И так до тех пор, пока одно не уничтожит другое.

Мы по очереди грузимся в три таксомотора и едем в сторону отеля. За влажным окном автомобиля мелькают редкие огоньки ночного Кирова, а в голове звучит голос классика: «Вот и все, что было. Не было и нету. Все слои размокли, все слова истлели. Все, как у людей».

Глава 12

– Ну что? Раз едем, то надо выпить, – говорит Живодер, доставая из рюкзака бутылку водки ноль семь.

– Действительно, все равно уже едем, – добавляет Рубен.

– Пьянству – бой! – вмешивается в процесс проводница. Она принесла белье и заметила тару, которую Живодер неловко спрятал за своим объемным телом.

– А перед боем стакан! – острит Сергей Понкратьев.

– Я все понимаю, но пьянству – бой, – похоже, что набор строгих шуток про алкоголь у проводницы ограничен. Скандал она затевать не хочет, поэтому просто уходит, понадеявшись на сознательность пассажиров. Но пассажиры оказались несознательными и достали пузырь сразу, как только услышали щелчок дверного замка.

– Витя, сгоняй завтра в больничку, тебе же все говорят, – Сергей принимает из рук Живодера бутылку водки. – Вот есть «Молодость и панк-рок», а у тебя уже «Doom и старость».

– А что случилось? – Живодер не в курсе проблем Вита со здоровьем. После концерта в Нижнем Новгороде басиста мучают боли в области голеностопа.

– Да похоже, что как с той ногой было летом. Но ходить еще могу.

– Если ты берешь в руки бутылку и не лудишь, то ты ее сразу отдаешь. Она же греется, а люди ждут, – наезжает на гитариста звукорежиссер.

– Так, что тут у вас? – в купе заходит Леня, а за ним Лу.

– У нас тут гей-вечеринка, заходите, – я как раз ждал их, чтобы можно было продолжить разговор, прерванный в кировском баре.

– Пошла гуляночка! Пошла луда! – задорно говорит Андрей Бока и опрокидывает бутылку себе в ротовую полость. Все пьют исключительно из горла.

Приезжая в новый город, особенно в провинции, никогда нельзя селиться в гостиницу, которая носит название этого города. Как правило, это страшные заведения, построенные еще до эпохи исторического материализма, где свято хранят традиции ненавязчивого советского сервиса. При выселении из гостиницы «Курск» к Лусе возник вопрос со стороны персонала. Горничная недосчиталась двух полотенец в ее номере.

– Это была адовая бабка. Перегидрольная жирная мразь с голубыми тенями и ярко-красными губищами, – рассказывает вокалистка. – Когда я въехала в номер, то сразу заметила, что там мало полотенец. Подумала, что хрен с ними, все равно они мне не нужны. Но когда я выезжала, она меня начала обвинять, что я украла эти сраные полотенца. Я ей говорю: «Да наше оборудование стоит, как вся эта гостиница вместе с вами! Что вы несете? Давайте я вам свои полотенца отдам или денег заплачу». Нет, ей нужны были ее полотенца, которых не было! Она ходила, жужжала-жужжала: «Я сейчас милицию вызову! Приедут, разберутся! Арестуют тебя! Полотенца давай!» И она так меня вывела, что я со злости отодрала от стены телефон вместе с проводами и положила перед ней на стол: «Звони!» Просто с мясом его вырвала.

– А вся группа в это время была уже в автобусе, – добавляет Вит.

– Мы с Медведем потом час сидели и ждали, пока приедет милиция, – продолжает Луся. – Бабка звонила директору и жаловалась на нас: «Девушка тут трубку оторвала. Ну, ту, что в коридоре висит. А, не работает? Ну ладно». В итоге мы отдали ей четыреста рублей за несуществующие полотенца. Очень хотелось посмотреть на милицию, которая будет расследовать это дело, но никто так и не приехал.

Последние пару лет чуваки безуспешно пытались пробиться на разогрев к какой-нибудь западной команде. И желательно к такой, чье творчество им небезразлично. Для этого они сделали пресс-релиз на английском языке и всеми возможными способами передавали его организаторам, привозящим в Россию годные команды. Хотели разогреть Bad Religion – не получилось. Потом была еще пара попыток. И вот они узнали, что концертное агентство «Мельница» привозит в Москву Billy Talent. Канадские панки особенно почитались в коллективе группы LOUNA, и выступить с ними было просто необходимо.

– Я с юности был знаком с Серегой Мельниковым и буквально задалбливал его на тему Billy Talent, – рассказывает Вит. – Писал письма, приходил к нему в офис. Были моменты, когда он чуть ли не под столом от меня прятался.

– Антон как-то написал в общую переписку: «А что там насчет разогрева той группы, которая нужна только Лусе и Виту?» – говорит Лу. Она отказывается от предложенной ей водки и передает пузырь дальше по кругу. – Витя просто взбесился от этого письма.

– Да, у него белка случилась на эту тему, – подхватывает Леня. – Прошло минут пятнадцать, и приходит уже мыло от Вити: «Ваше молчание я расцениваю, как предательство!» Никто еще не успел прочитать, а он уже всех в предательстве обвинил.

– Да, у Вити такое есть, – смеется Луся. – Подходит ко мне: «Я там написал письмо, если ты в течение пяти минут меня не поддержишь, то все!» А я какими-то делами занимаюсь или в душе вообще моюсь.

– Я просто вкладываюсь всей душой и переживаю за дело, – возражает Вит. – Тогда у Лени уже начинались такие мысли, что мы собираем больше, чем Billy Talent, и на разогрев к ним вписываться несолидно. Я же был убежден, что на тот момент это могло хорошо расширить нашу аудиторию. Эта публика не слушает «Наше радио» и не может нас услышать. А вообще я не так ответил. Я наехал на Антона, чтобы он так не шутил, а остальным сказал что-то вроде: «А вы что-нибудь скажете или будете отмалчиваться, как обычно?» Это про то, что они никак не впрягались, когда меня в сети хэйтила питерская альтернативная туса. У нас начался срач в переписке, Рубен говорил, что я много на себя беру и включаю деспота. В результате он сказал, что больше так не может и уходит из группы. Вскоре мы вместе пошли на концерт Papa Roach, поднажрали там, и я перед ним извинился, попросил, чтобы он не уходил. А потом очень искренне написал большое покаянное письмо, сказал, что вспылил, просил у всех прощения и говорил, как всех люблю и ценю.

– Мы пришли к Матвееву и попросили его поговорить с Мельниковым, – продолжает Луся. – Они же друзья, а нам просто идеологически надо было вписаться на этот концерт. Причем круто, если не просто на разогрев, как малолетки, а выступить с ними как равноценная группа. В итоге Мельников нас взял и даже гонорар заплатил.

Вместо сольного концерта Billy Talent сделали выступление двух команд с полноценными сетами. Обычно организаторы зажимают звук и свет для групп разогрева, чтобы они случайно не выглядели более мощно, чем хэдлайнер. «Луне» же разрешили использовать весь штатный звук клуба «A2», дополнительные обвесы, привезенные компанией Live Sound, и весь свет.

– Мы тогда прозвучали очень круто, – говорит Лу. – Не то что наравне с Billy Talent, а даже лучше. За это, конечно, большое спасибо Мельникову, Ардашу Карагазяну и Матвееву. После этого было много комментов в духе: пришли на одну группу, а получили два полноценных качественных сета.

– После концерта Понкратьев обнял гитариста Billy Talent и выдал изречение века: «Ер шоу из о кей», – Леня угарает, рассказывая. – Типа неплохое у вас шоу было.

К этому времени чуваки уже пару лет были знакомы с Трэвисом Ликом, американцем, который жил в России и мечтал продвигать российские группы в Америке. Он вызвался сделать перевод песен «Луны» на язык Шекспира и выпустить в Штатах англоязычный альбом. В течение всего 2012 года Лу с Трэвисом работали над этим проектом.

– Трэвис делал тексты, я приезжала к нему, он приезжал ко мне, и это длилось целый год, – рассказывает Луся. – Делались бесконечные правки. Где-то у него уже замыливался взгляд, а я ему подсказывала, как лучше сделать. Потом мы очень долго записывались на разных студиях. Это был, конечно, кромешный ад, потому что Трэвис – чувак нервный, с ним очень сложно общаться. После каждой записи я возвращалась домой с вынесенным мозгом. Спорить с ним было бесполезно, приходилось идти у него на поводу и делать так, как он говорит. Своим пением и произношением на альбоме я в итоге не совсем довольна, есть спорные моменты.

– Как-то вечером мне позвонил Трэвис и стал орать в трубку: «Vitalik, ty dolzhen ko mne priehat pryamo seychas! Ya tebe dolzhen chto-to ochen vazhnoye pokazat!», – продолжает Вит. – А надо сказать, что Трэвис ооочень настойчивый человек. Проще было приехать к нему, чем попытаться слиться. В то время он снимал квартиру в Крылатском вместе с Антоном Дьяченко. Идти от метро было недалеко, и я согласился. С порога он сразу повел меня в свою комнату. Это было довольно убитое помещение со старыми облезлыми обоями, продавленным диваном и тумбочкой. Даже штор на окнах не было. Он открыл тумбочку: «Smotri!» Такого я никогда не видел. Там лежали пачки баксов как в кино. То ли сто, то ли двести тысяч в сотенных купюрах.

Трэвис тряс котлетами денег, подбрасывал их, радовался как ребенок. Это был осенний вечер, и с улицы открывался прекрасный обзор комнаты начинающего американского продюсера. Вит сразу осек товарища и заставил убрать бабло обратно, пока никто не пропалил, что в Крылатском завелся тип с кучей баксов в кэше.

Трэвис Лик стал рассказывать, что на эти деньги LOUNA поедет гастролировать в США, они снимут клип и вообще дико ворвутся в мировой шоубиз. Вит обрадовался, но, помня о том, где обычно лежит бесплатный сыр, сразу спросил, что они будут за это должны. Трэвис не просил ничего. Он просто хотел привезти в Америку крутую российскую банду, удивить там всех и потом зарабатывать вместе с ней на американском рынке.

Деньги он взял у одного крупного российского бизнесмена. Трэвис долго окучивал его, рассказывая, что собирается создать в Америке музыкальный лейбл, который будет раскручивать российские рок-группы. Сначала обрабатывал самого олигарха, потом его сына, водил его на концерты, знакомил с музыкантами, подсаживался на уши. Под напором американца и собственного сына бизнесмен сдался и выделил на этот проект некоторую сумму денег в облигациях Федеральной резервной системы США.



Антон Дьяченко

Трэвис появился в моей жизни где-то в году 2009. Он, живя в Америке, увлекался русской культурой и русской рок-музыкой. Ему понравилась группа «Слот», он перевел несколько песен и выложил на YouTube с английскими субтитрами. Потом Трэвис познакомился с нашим издателем Ильей Груздевым и со мной, а вскоре переехал в Россию. Он заразил всех своим энтузиазмом и энергией. Планов была куча. Мы записали альбом на английском с текстами Трэвиса и планировали ехать в тур по Европе. Он нашел человека по имени Мэнно из Голландии, который организовывал тур группе POD, и «Слот» должен был ехать в качестве разогрева. Для пробы мы выступили в Гааге, где собрали порядка ста пятидесяти человек, не русскоязычных, что очень неплохо. Тур был уже забит и проанонсирован, мы уже дистанционно познакомились с менеджментом POD и строили амбициозные планы. Вот сейчас откатаем по Европе, а потом поедем в Штаты. Но получилось так, что за два месяца, которые прошли между нашим выступлением в Голландии и этим туром, Мэнно жутко прогорел на каком-то другом проекте, разорился и отменил все дальнейшие мероприятия, включая наш тур. Все, конечно, дико охренели от такого, и Трэвис, как человек творческий и эмоционально нестабильный, принял это очень близко к сердцу. Почему-то он перенес эту ситуацию на группу и решил, что ничего больше со «Слотом» не выйдет. К этому времени я уже познакомил его с «Луной», и он направил свою энергию в их сторону. Трэвис предложил им такую же схему работы, и ребята, конечно, согласились.

– Трэвис сказал, что хочет снять клип на песню «Бизнес», – рассказывает Лу. – Это изначально сугубо металлическая песня с жестким текстом, а в переводе он сделал ее еще жестче. Про Мухаммеда вставил туда зачем-то. Мы думали, что Трэвис захочет делать клип на «Маму» или «Сделай громче!»

Споры на тему клипа проходили в гримерке после концерта Billy Talent. Музыканты предлагали ему варианты объективно более хитовых песен, на что Трэвис орал и тыкал пальцем в каждого по очереди: «Do you live in America? Maybe do you live in America? I live in America![3]» Чувак давил авторитетом и утверждал, что знает, как мыслят американцы и что может им понравиться.

– Он утверждал, что таких песен там полно, – говорит Леня, – а вот в «Бизнесе» скандальный текст. Такое американским слушателям зайдет.

– Мне эта идея тоже показалась странной, – продолжает Рубен. – Потому что на тот момент для Америки вся эта тематика, связанная с атеистической позицией, была неоднозначной. Но я всегда подхожу с такой стороны, что если в чем-то не разбираюсь, а кто-то говорит, что он знает, как сделать, то пусть делает. Ну, и я не придавал этому большого значения, потому что не очень-то верил в эту американскую историю. Чувак хочет – ну, пусть занимается. А когда процесс пошел, я подумал, что, наверное, надо было ко всему этому более основательно подойти.

Из того, насколько яростно Трэвис отстаивал клип на песню «Бизнес», можно было сделать вывод, что американские рокеры буквально погибают без свежего российского музла. Гамбургер не лезет в рот, кола выдохлась, а воздух свободы уже не бодрит как раньше. Только песня, записанная в очаковском подвале, может спасти их от глубокой депрессии и вернуть жизнь всему музыкальному рынку Соединенных Штатов Америки.

– Это была одна из главнейших стратегических ошибок Трэвиса в нашем продвижении на Запад, – говорит Вит, откашлявшись. Он только что не очень удачно залудил из горла. – Зачем делать клип на песню, которая не является хитом, ни по музыке, ни по тексту? И он хотел снять видео за миллион рублей. Миллион! Это еще до кризиса, по старому курсу. Огромные деньги!

– Чтобы не переживать так живо на счет денег, которые уходят в никуда, надо было просто отключить голову и говорить: «Да-да, Трэвис, ты прав. Так и надо сделать», – продолжает Лу. – Потом Оля Маркес на «Соседнем мире» меня спрашивала: «Ты знаешь, что у вас в клипе карлики?» Да, я знаю. «У вас, у группы LOUNA, в клипе карлики. Ты в курсе?» Да, я видела. «А, ну ладно».



Трэвис Лик

Клип «Бизнес»… Оглядываясь назад, это единственное, что я бы сделал по-другому в плане подготовки к продвижению группы LOUNA на международном уровне. Само видео стоило более 65 000 долларов США, и вместо этого я бы предпочел дополнительные гастроли, а также, возможно, нанять менеджера, чтобы зайти на американскую рок-сцену с черного хода. Но для меня это был первый опыт, и я учился по ходу. MTV USA отказалась транслировать клип из-за «лирического контента». В песне есть строка, которая ссылается на ислам, и это испугало Viacom. Хотя песня не антиисламская. Скорее, это всеобъемлющее обвинение организованной религии. Как следует из названия, религия превратилась или, скорее, мутировала в денежное предприятие, которое больше занимается заработком, чем спасением душ.

Трэвис зарегистрировал в Америке лейбл с названием Red Decade (Красная декада). В логотип он вставил серп и молот, и по всему было ясно, что это попытка эксплуатировать тематику «красной волны», популярную на Западе в конце 80-х – начале 90-х. Благодаря падению железного занавеса и интересу капиталистов к Matryoshka, Balalayka и Babushka в Штатах в свое время выстрелила группа «Парк Горького», выступал Цой, БГ и точно кто-то еще. С тех пор, конечно, прошло уже 25 лет, но Трэвис Лик считал, что советскую эстетику еще можно продавать. Музыкальный лейбл Red Decade состоял из двух человек: Трэвиса и его мамы, президента лейбла. Юридическим адресом стал их дом в Бэйкерсфилде. Типичный американский дом, как у Симпсонов.

– Я честно скажу, что мы не верили в то, что у него что-то получится, – говорит Вит. – До самого конца. До тех пор, пока мы не приземлились в Америке. То, что это произошло, я до сих пор воспринимаю, как какой-то сон. Очень странный, но волшебный сон.

Пока мы болтали, водка закончилась, и Живодер, потеряв интерес к происходящему, зычно захрапел на нижней полке. Спящие тела в большой компании всегда вызывают интерес, а в тусовке пьяных шутников вообще лучше первым не отключаться. Можно потом удивиться тому, что тебе покажут на видео с утра. Рубен берет маленький тюбик зубной пасты из дорожного набора и выдавливает звукорежиссеру в ухо. Тот просыпается мгновенно, будто ему не пасту выдавили, а прыснули нашатыря в нос. Ментол сразу начал разъедать ушной проход. «Кто это сделал?!» – Живодер с глазами на выкате шурудит пальцем в ухе и орет на весь поезд. «Кто это сделал, я спрашиваю?!» – он почему-то решает, что остряком был Панк и выдавливает ему на футболку остаток пасты. «Это мой рабочий инструмент! Я правый портал не слышу!» – кричит звукорежиссер. Нам стоит большого труда угомонить парня. Правды он так и не добился, но правый портал начал потихоньку отлипать. Алексей снова ложится спать, но в этот раз накрывает голову одеялом. Как бы чего не вышло.

2013 год для группы LOUNA стал максимально насыщенным на события. Начался он очень бодро – сразу с трех фестивалей подряд. Frost Fest в Санкт-Петербурге, Петрозаводске и Архангельске. После питерского выступления LOUNA ночевала в гостинице, и с утра их ждал перелет в Петрозаводск. По обыкновению в отеле началась мега-тусовка. На этот раз с приглашенными гостями.

– Серега Прокофьев попросил меня подменить его с «Тараканами!» в Мурманске, потому что у него накладывались концерты с «Электрониками», – рассказывает Леня. – Мы встретились с ним в Питере на базе у Вовы Зиновьева из «Стигматы» и весь день барабанили. Я снимал таракановские партии. А потом я позвал его с нами на концерт и на тусу в гостиницу. Вот тогда мы узнали Прокофьева во всей красе. Так-то он интеллигентный человек, но, когда нажирается, у него включается режим «Выхино».

Туса проходила в номере гитаристов группы LOUNA. В двухместный гостиничный номер набилось какое-то бесконечное количество народа. Музыканты, техники, друзья и подруги, которых тоже притащили в отель. А это, на минуточку, была вполне себе приличная гостиница «Санкт-Петербург». Баня продолжалась всю ночь, и по итогу мероприятия не все гости смогли покинуть заведение.

– Там была одна герцогиня из тусовки TRACKTOR BOWLING, старая подруга Луси и Вита, – у барабанщика горят глаза. – Она мне очень понравилась, и я с ней начал мутить. В какой-то момент она пошла курить с чуваком из нашей тусы и очень долго не возвращалась. Я уже ушел к себе в номер, помылся, и где-то только через час она мне написала: «Ты где?» В общем, она пришла ко мне, и я ее отпорол. А я тогда был более романтичным, чем сейчас, и пребывал потом во влюбленном состоянии, постоянно с ней переписывался. Даже привозил ее в Москву, знакомил с родителями. Весь прикол в том, что через несколько дней после той гулянки я переписывался с чуваком, с которым она ходила курить. И он сказал, что тоже присунул ей тогда. Я, конечно, не поверил, но ради прикола сказал этой герцогине: «А я все знаю, что там у вас в Питере было. Он мне все рассказал». Я был уверен, что это гон. А она в слезы: «Это была ошибка! Ты должен меня простить!» Чего?! Ах ты тварь! Чемодан – вокзал! Оказывается, она с двумя за один вечер успела!

– Все постепенно расходились, а мы остались эту баню догуливать, – говорит Понкратьев. Он шарит рукой в рюкзаке, пытаясь найти, что бы еще такого залудить. – Я проснулся на утро, Прокофьев спал на раскладном диване, а Рубен в своей кровати. Зашел в ванную и вижу, что там на полу разбитое стекло и все заблевано. Абсолютно все! Такое ощущение, что кто-то рыгал в угол мимо унитаза и потом размазывал это по стенам. Это был просто ужас! Вонь невыносимая! Я давай будить чуваков: «Надо валить отсюда срочно!» Рубен кое-как поднялся, а Прокофьев вообще не отдуплял. Мы его там и оставили.

– Получается, что человек, который вообще не живет в отеле, остался в разбитом заблеванном номере, – добавляет Вит. – Интересно, как он это потом разрулил.





– У меня есть две характерные фотографии тех дней, – рассказывает Рубен. – Приезд в отель «Санкт-Петербург» и отъезд. На первом снимке Понкратьев в лобби пьяный спит на кресле, пока нас регистрируют в гостиничные номера, а второй кадр – точно такая же картина, только мы уже вдвоем с ним сидим.



Сергей Прокофьев (группа «Тараканы!»)

Я знал, что ребятам надо рано уезжать, и все думал, как они собираются утром вставать. Бухали мы не на шутку. Мне ехать никуда не надо было, и я спокойно проспал до половины двенадцатого, зная, что номер надо освободить к этому времени. Я просто поднялся и ушел, даже не заглядывая в ванную. Мне было очень плохо, и осматривать номер совсем не хотелось. Весь день потом колбасило. Кто-то из парней написал: «Ты в ванную заглядывал?» А я уже ушел к тому времени и не мог проверить, насколько все было запущено. Но я знаю, что блевал там точно не я. Это сто процентов.

После ночного огня помятые музыканты отправились в аэропорт. На одном рейсе с ними летели и другие участники «Фрост Феста». Для «Кукрыниксов» и «Бригадного подряда» это был домашний концерт. Но, судя по виду первых, они вряд ли ночевали дома. «Кукры» были в срань. Особенно выделялся гитарист Дмитрий Гусев. Он находился в состоянии, близком к коме, не мог ни сидеть, ни стоять. Чувак припал на одно колено и, повесив голову, держался двумя руками за гитару. Опирался на нее, как солдат на ружье. Опытные коллеги накрыли его с головой курткой, и он пребывал в состоянии шалаша все время до посадки. На регистрацию носили только его паспорт, стараясь лишний раз не тревожить человека. Видя такую движуху, музыканты «Луны» поняли, что все-таки они еще дети. Вот где уровень!

– У него изо рта воняло могилой. Этот человек словно давно разложился изнутри, – рассказывает Вит. – Когда объявили посадку, чуваки его просто взяли под руки и повели как смертельно больного.

– Тогда в самолете еще можно было пить, и «Кукры» накупили с собой бухла, – продолжает Понкратьев. – Они начали дико лудить еще до взлета. Утро, все пассажиры спокойные, а эти орали как черти: «Осторожно! Собаку задавили! Тормози!» Как там их не высадили, непонятно.

– Оказалось, что они классные чуваки с отличным чувством юмора, – рассказывает Рубен. – В самолете и потом, когда мы с ними ехали из аэропорта, они постоянно шутили. Это не просто пьяная чушь, а было действительно смешно. У меня просто живот болел от смеха.

– В Петрозаводске мы смотрели их выступление уже более вдумчиво, – вспоминает Леня. – Понимали, как живет группа. И этот чувак, Гусев, стоял зеленый. Просто живой мертвец. Он присутствовал на сцене, но в сознании его не было. Что он там играл, непонятно. Может, его гитару даже не выводили.

В Петрозаводске музыканты «Луны» и «Кукрыниксов» хорошо заобщались и до Архангельска ехали уже как кореша. Досуг в поезде у обеих групп был одинаковый, но пути решения задачи оказались разными. Москвичи сели пить в купе, а петербуржцы пошли в вагон-ресторан. Через какое-то время в луновскую каюту завалился бухой Горшенев. Сел рядом с Витом и сказал, что его все достали и лучше он тут потусит. Возражать никто не стал, да и как ему возразишь. Во-первых, он нереально огромный и очень пьяный, а во-вторых Ягода – брат Горшка. Уже одно это вызывало пиетет.

– Он особо ничего не говорил поначалу, просто сидел и периодически шипел как змея, – продолжает Леня. – Реально, может у него тик какой-то. Молчит, залипает в точку, а потом: «ХАААХ!» Громко так. Мы офигели, конечно. Хоть священника вызывай.

– Потом он начал что-то втирать и херачить меня пальцем в бок, – рассказывает Вит, смеясь. – А у него палец, как моя рука. Он мне в ребро тыкает, типа слушай. У меня уже сил нет терпеть: «Да я слушаю, слушаю». А сам думаю: «Когда ж ты, сука, уйдешь уже!» И я не могу его послать нахер. Все же уважение, брат Горшка как-никак. У меня потом адский синяк на боку образовался. Когда ломал ребра, такие же ощущения были.

Утолив жажду в нанесении телесных повреждений другим людям и рассказав все, что наболело, Горшенев встал в проходе купе. Но вместо того, чтобы уйти к себе, завалился на полку Лени Кинзбурского. Просто лег и уснул. Огромный тип в ковбойских сапогах лежал в совершенно неподъемной позе, и непонятно, что с ним вообще было делать. Выручил Андрей (Гранд) Майоров, звукореж «Кукрыниксов», который вызвал подмогу, оттащил тело в другое купе и разместил его согласно проездному документу.

– Они выпили в десять раз больше нас, и мы еще угарали, что наутро они не встанут, – рассказывает Леня. – Хрен там! С утра мы лежим, нам плохо, а эти уже на бодрячке, идеально собранные.

Но на этом приключения с «Кукрыниксами» не закончились. После концерта в Архангельске все музыканты пошли есть в кафе. Естественно, сняли верхнюю одежду и повесили куртки на вешалки.

– «Кукры» пожрали раньше и свалили, – рассказывает Понкратьев. – Я встал и не мог найти свою куртку. Все уже оделись, а одна куртка осталась висеть. Она была похожа на мою, но на три размера больше. Я залез в карман, а там паспорт лежит: Горшенев Алексей Юрьевич, – продолжает Сергей. – Одним из организаторов был Илья (Шеф) Золотухин, наш старый друг. Мы с ним начали вызванивать Горшенева, а он трубку не берет. Пошли в гостиницу, стучим в дверь его номера. Открывает Ягода, голый, с болтом: «Че такое?» Да че такое, ты ушел в моей куртке, чувак!

Поезд останавливается на какой-то станции. Когда едешь уже несколько дней, встречающиеся топонимы не имеют никакого значения, их даже не запоминаешь. Это просто небольшие пристани, где можно пришвартоваться и размять ноги. Вдохнуть прохладного воздуха с кисловатым запахом просмоленных шпал и мочи. Все российские вокзалы пахнут одинаково. Вне контекста этот запах не очень приятный, но если поездка доставляет удовольствие, как в моем случае, то он становится ароматом дорожной романтики. Как соленый бриз для морского волка. Остановка оказывается короткой – всего десять минут. После перекура все возвращаются в купе, которое тоже успело проветриться. Дверь мы не закрывали.

В феврале 2013-го Лу получила премию «Чартова дюжина» в номинации «Солистка года». В этом году организаторы премии отказались от экспертного совета, и победитель определялся по итогам голосования слушателей. Так что золотой диск в рамке можно было смело отдать поклонникам «Луны», число которых росло как армия зомби во время апокалипсиса. Хиты группы звучали по радио, гитарные риффы впивались в головы фанатов отечественной рок-музыки, а строки из песен все чаще встречались в статусах пользователей социальных сетей. LOUNA обзавелась верными фэнами, способными забить хороший зал не только в столице, но и в регионах.



Юрий (Колдун) Потапов (support-команда A.J.A.C.)

Мне запомнился выезд в Саранск на фестиваль «Эволюция» в 2011 году. Хэдлайнером там была «Психея». Первым, что меня удивило, было то, что группа ехала в плацкарте. Сказали, что на купе еще не заработали. Второе – пить мы начали минут через пятнадцать после того, как отъехали. Рубен достал бутылку водки, завернутую в газетку. По классике. Третье удивление – это контроль при входе во Дворец спорта, где проходил фестиваль. Охранник смотрит на мои вещи и говорит: «Чего так много вещей? Ты откуда приехал?» Я говорю, что из Москвы. А он: «Где нож?» Я не понимаю. Он продолжает: «Ты же из Москвы приехал? Где нож-то? Давай доставай». Я подумал, что с ума схожу. Нет у меня никакого ножа! Зачем? Он такой: «Ты чем колбасу резал в поезде? Где нож?» Логика железная! Еле убедил его, что в поезде мы другим занимались. Все перерыл досконально и сказал, что пускает меня под свою ответственность. Бред какой-то. Пока мы с ним препирались, я обратил внимание, что большинство местных проходит на концерт в бахилах. Оказалось, что в этом спорткомплексе есть бассейн и люди, которые пришли поплавать, зашли и на концерт.

Весенние гастроли чуваки ждали на бодряке, но оставалось решить несколько организационных вопросов. Было очевидно, что размеры площадок, на которых предстоит выступать, увеличиваются вместе с популярностью группы, а также растет и общее количество городов в туре. Поэтому старая схема, при которой Андрей Медведев совмещал должность техника и тур-менеджера, казалась уже неэффективной и непрофессиональной. Нужно было найти нового техника, но хороших специалистов, не задействованных в других командах, они не знали.

– Я был знаком с Андреем Меликовым по прозвищу Бока, – рассказывает Леня. – Сказал чувакам, что есть такой смешной кучерявый чувак, в «Тоннах» тусуется. Он играл на басу со Спириным в группе Lazy Bitches и, что главное, уже ездил в качестве техника с «Тараканами!».

– Я всегда знала, что есть некий Доктор Бока, который где-то когда-то играл со Спириным, – продолжает тему Луся. – Адский кудрявый алкаш, дикий весельчак и балагур, которого все любят. Еще он был знаменит тем, что лично знаком с Лемми из Motorhead. Мы с ним уже лудили в «Точке» и в «Тоннах».

– Да, я тогда пришел на сольник «Луны» в «Арену». Помню, что был прилично навеселе, – включается в разговор Бока. – Ко мне подошел Леня и сказал, что им нужен техник. Спросил, не хочу ли я поработать с ними. Мол, меня Дима Спирин порекомендовал. Для меня это предложение было неожиданным, я засомневался. Я вроде бы знаком был с этой темой, но профессиональным техником меня не назовешь. Посоветовался с друзьями, и мне сказали, чтобы я попробовал. Все равно я тогда был без работы, плюс в личной жизни проблемы, а тут предлагали возможность развеяться и проехаться по стране. Подумал, что если не понравится, то слиться я всегда успею.

Помимо Андрея Бока, в коллективе появился еще один новый участник. После ухода Ксении Зацепиной в «Луне» не было штатного пиарщика, они работали с приглашенными специалистами. Концерт в «Арене», на который как раз пришел Бока, был приурочен к презентации DVD, отснятого по осени в «Милке». Накануне мероприятия произошел факап с PR-поддержкой, и нужно было срочно спасать положение. Закрывать амбразуру пригласили Юлю Шершакову.

– Про Юлю я узнала от Тэма, когда он приезжал петь с нами «Кому веришь ты?», – рассказывает Лу. – После того, как мы с ним сходили на радио, он сказал, что у него еще сегодня благотворительная акция в гематологическом центре, которую делает Юля Шершакова. А потом я с ней уже познакомилась на каком-то концерте. Мы тоже сделали благотворительную акцию в центре по сбору крови, сами сдавали кровь и приглашали своих поклонников присоединиться. Мы начали общаться, делать благотворительные движухи: акции, фестивали, сборы. Юля оказалась журналисткой, которая очень хорошо пишет. Она работала с группой «Обе-Рек» и дала им неплохой толчок. Но потом разошлась с ними. Если я правильно помню, это произошло потому, что Юля попала в больницу после сильной аварии, а они ее даже ни разу не навестили. Мы позвали ее в тяжелый для группы момент, когда промо концерта в «Арене» было практически провалено. Но она здорово справилась с задачей и вытянула ситуацию. Когда мы рассматривали ее на должность пиарщицы, то, конечно, были сомнения. Она очень возвышенная девушка, нежная, воспитанная, а нам надо было, чтобы пиарщик работал по жести. В итоге все же решили работать с ней. Она очень хорошо писала, но не хватало прорывности и дерзости. Тем не менее мы с ней плодотворно проработали несколько лет. Она даже несколько раз гоняла с нами на фестивали и на питерские концерты. Но потом Юля вышла замуж и забеременела. К слову, моей беременности она радовалась больше всех в нашем окружении. Семейные дела, основная работа, нервы, быт и нехватка денег вытеснили рок-н-ролл из ее жизни. Мы вот совсем недавно с ней расстались. Но она все равно старается выбираться на наши концерты, теперь уже как зритель.



Андрей Медведев

К моменту, когда пришел Бока, в группе уже накопилась общая усталость друг от друга. Мы еще были United Crew, но напряженный график и время, проводимое вместе, все же сказывались на отношениях. Андрей оказался очень позитивным чуваком и здорово разбавил атмосферу. Вернул в коллектив ощущение легкости и веселья.

– Я как обычно все продолбал и не знал, что у нас появился новый техник, – рассказывает Сергей. – Подумал, что просто с нами едет какой-то чувак. То ли из саппорта, то ли чей-то друг. Для меня техники представлялись всегда серьезными ребятами с татуировками, а тут стоит огромный кучерявый пацан. Ну, сели в поезд, надо, значит, с человеком познакомиться. Оказалось, что он кайфовый чувак, бухает.

– За два дня до выезда у меня был день рождения, – продолжает Бока. – Я еще подумал, может, стоит проставиться, но решил, что не надо. Новый коллектив все же, непонятно, что они подумают. Скажут еще, что алкоголик какой-то. Мы сели в поезд, начали понемногу общаться, и в купе заходит Луся: «А вы знаете, что у Андрея недавно день рождения был?» И тут каждый начинает что-то доставать. Коньяк, водка, пиво, начали тосты поднимать. Добро пожаловать в коллектив и так далее. Все было по-доброму и очень здорово. Это дало мне какую-то уверенность, что с этими людьми у меня все будет хорошо.

Боевое крещение Бока состоялось в Ижевске. Поезд прибыл утром, так что было достаточно времени, чтобы добраться до клуба, спокойно отчекаться и подготовиться к выступлению. Все шло по плану. Сперва решили поесть, а потом двинуть в клуб на чек. Особых гастрономических запросов у «Луны» не было, питались они в непритязательных местных кафешках или столовых. Сейчас уже никто из группы не вспомнит, что он ел 17 марта 2013 года. Странно, если бы люди держали в голове такие бесполезные факты. Никто, кроме Леонида Кинзбурского. Он навсегда запомнил момент, когда румяная ижевская повариха шмякнула ему на тарелку красную рыбу под майонезом. У некоторых наученных жизнью музыкантов есть правило – в туре питаться только простой и понятной пищей, вроде макарон с сосисками. Котлеты и рыба – это всегда шанс на сюрприз. Но Леониду только предстояло постичь эту науку.

Во время чека рыба в животе вела себя смирно, как и положено съеденной пище. Лежала спокойно в желудке и делала вид, что переваривается. После чека все тоже шло по плану.

К общему удивлению зал «Бара веселых историй» наполнился до состояния «биток». Да, площадка небольшая, но это был первый аншлаг в истории группы за пределами Москвы. Этот факт дико бодрил, и артисты начали активно залуживать в гримерке, предчувствуя крутое выступление.

– Минут за десять до выхода меня начало мутить, – рассказывает Леня. – А все уже переодетые стоят, готовы идти на сцену. Ну, думаю, надо сходить посрать.

Леня сел на толчок и разразился брандспойтом. Видавший многое санфаянс клуба едва выдерживал напор. Реактивная тяга практически приподнимала парня над стульчаком, оправдывая прозвище Пилот. Но этим дело не закончилось. Рыбка оказалась с интригой. Классического выброса для нее было недостаточно, и эта падла пошла через верх. Душевая кабинка справа от унитаза оказалась очень кстати.

– Наступила адская слабость, – продолжает барабанщик. – Я кое-как все замыл. Выхожу, все уже стоят, меня ждут. Мы соединили руки, как обычно перед концертом, крикнули, и я понимаю, что мне опять надо. Снова пошел в сортир блевать. Выхожу и говорю: «Не, чуваки, походу я приехал». Они начали меня подбадривать. Типа ща одну песню сыграем, полегчает. Нихрена мне легче не стало.

Леня кое-как отыграл первый блок (это около десяти треков) и понял, что больше не может. Руки дрожали, ноги не слушались, сил не было, от слова совсем. К горлу опять подступила радуга. Он попросил тайм-аут и ушел в гримерку. Конструкция зала была такова, что артисты выходили на сцену по лестнице сверху вниз, как в эстрадном конкурсе «Песня 82». Соответственно, барабанщику пришлось из последних сил подниматься вверх, а потом обходить весь зал по балкону на виду у публики. Только так можно было попасть, наконец, в гримерку и нормально блевануть. В паузах музыканты импровизировали, играя песни на акустический манер без ударных. Леня уходил раза три-четыре и последний раз буквально уползал по этой лестнице.

– Там была очень маленькая сцена, и мне на ней места не было, – говорит Бока. – Я стоял вместе со зрителями внизу. А там что-то все время отключалось, и я каждый раз забирался на сцену, исправлял. Ногу еще разодрал, пока лазил. И в какой-то момент Витя распрыгался, оступился и спиной завалился на гитарный кабинет Рубена. Кабинет упал, и усилитель полетел со сцены прямо в бар. Там такая конструкция зала была, что бар упирался в сцену. Хорошо еще, что никого не задело. Мы с Медведевым ломанулись его доставать. Удивительно, но он после этого еще работал.

– Когда я ушел в последний раз, в гримерке меня уже ждал медик с капельницей, – рассказывает Леня. – Медведев понял, что дело серьезное, и вызвал скорую. Я думал, что все. Либо я прямо тут финиширую, либо чувакам все равно придется искать кого-то, чтобы доигрывать тур. Кстати, когда капельницу поставили, мне сразу стало легче.

– Я немного задержался на сцене, помогал Андрею собраться, а когда зашел в гримерку, то просто охренел, – продолжает Сергей Понкратьев. – Там стоял лютый ор. Сидел пьяный в кал звукорежиссер Гранд, и на него орала Луся. Он ей что-то отвечал, высказывал старые обидки, что его уволили из TRACKTOR BOWLING, а когда ей отвечаешь, то она еще больше распаляется. Это сейчас она поспокойнее стала, а тогда вообще пипец был. Рядом сидит врач, охреневший просто, лежит Леня зеленый под капельницей, кровь, бинты. И все это в малюсенькой гримерке, в духоте и в аду.

– Бока попросил меня побыстрее переодеться и забрать кого-нибудь, чтобы как-то разрядить обстановку, – говорит Рубен. – В итоге я увел Гранда, мы сели с ним в баре, выпили водочки, и он успокоился.

– Я уже проработал почти пять лет с коллективом, но не помню, чтобы на одном концерте происходило столько всего, – добавляет Бока. – Это было настоящее посвящение. Помню, когда творился этот ад, Луся пробегала мимо меня и сказала: «Ну, с почином тебя».

Я чувствую, что мои собеседники становятся рассеянными, несмотря на смешные истории. Зевота заразным образом передается по кругу, и становится понятно, что беседа стремительно теряет конструктив. Виной тому алкоголь, принятый в приличном количестве, и часовая стрелка, подползающая к цифре пять. Пора уже раскладываться по койкам. Завтра нас снова ждет подъем, сквозняк в туалете, неудобный умывальник и, в конце концов, железнодорожный вокзал Пермь-2. Погоду на утро обещают тоже не фонтан. Плюс десять по Цельцию и пасмурно. Поневоле вспомнишь поэта: «И не то, чтобы слякоть и скот. Но да…»

Глава 13

– «Наше радио» нам дало практически все! – говорит Вит разгоряченно. Я стою в коридоре и слышу ожесточенный спор в купе. Басист и барабанщик разговаривают на повышенных, но без агрессии.

– Это ты только так считаешь. Я могу миллион причин назвать, почему это не так! – гнет свою линию Леонид. – Animal Джаz и Amatory тоже крутились на «Нашем радио», но это им ничего не дало. А «Порнофильмов» там не было, но они стали популярными. У нас все пошло вверх еще до попадания в эфир. Если бы его не было, то возможно популярность росла бы и дальше.

– Я более чем уверен, что нет.

– Есть много новых групп, которые не крутятся на радио, но при этом собирают дохренища. Молодежь уже не слушает радио.

– Как средство доставки информации, «Наше радио» – отличный инструмент, – вставляет свои пять копеек Сергей Понкратьев. – Но у нас тяжелая музыка, и люди, которые любят металл, «Наше радио» не слушают.

– Металл? Где-то сейчас смеется группа Amatory, – говорит Вит.

– Если музыка крутая, то она все равно пробьется без радио и без телека. Посмотри на рэперов! – распаляется барабанщик. – Если бы у нас была хреновая музыка, то радио бы нам не помогло. А у нас просто вышел крутой альбом, и это мы им нужны были, а не они нам. Наш успех – это заслуга не «Нашего радио», а исключительно наша. У нас успех был бы в любом случае!

– Так я и не говорю, что это их заслуга! – отвечает Вит. – Я говорю о динамике роста популярности. У нас бы пошел подъем после альбома «Сделай громче!», но без них он бы не был таким резким и мощным. Тогда мы каждый год увеличивали аудиторию в разы, а без радио мы бы ковырялись на уровне клуба Ikra.

– Не факт, – парирует Леня.

– Ты можешь считать, что я пафосный мудак, – говорит басист, – но я в этой херне варюсь намного дольше, чем ты. Я тебя уверяю, что без «Нашего радио» мы были бы как все остальные группы альтернативной грядки. Та аудитория, которая не была вовлечена в альтернативную движуху, вдруг узнала, что есть такая Лусинэ Геворкян и что она так поет. И эта музыка легла им на ухо максимально комфортно, потому что это был рок. Даже такая жесть, как «Бойцовский клуб». И это при том, что мы никогда не пытались подстраиваться под формат. Играем тяжеляк в пониженном строе с экстремальным вокалом и весьма радикальными текстами. А когда мы собрали Milk, где было две тысячи человек, половина народа уже была не из альтернативной тусы. Потому что этих людей просто нет в таком количестве в Москве! Это были слушатели «Нашего радио».

– Просто мы пошли по такой дороге. А если бы нас не взяли на радио, то мы бы пошли по другой, – не успокаивается Леня.

– Да никакой другой дороги не было! Пойми! Нет аудитории в таком количестве ни у альтернативы, ни у металла!

– Потому что у нас не альтернатива и не металл.

– У нас все это вместе и еще куча стилей в одном. Но этот наш остросоциальный тяжелый рок почему-то пришелся по вкусу слушателям «Нашего радио».

– А еще этот рок в принципе слушают, не только на радио, – спокойно говорит барабанщик.

– Да какой бы модной группа WildWays ни была, те люди, которые ходят на System of a Down, Three Days Grace и прочие западные команды, никогда не пойдут ни на одну самую качественную русскую группу. Просто потому что она русская. Можно забыть об этом. Эти люди НЕ ПРИ-ДУТ. Никогда. Я тоже всю жизнь слушал западный панк-рок: Offspring, Green Day и других. Но для меня не существовало ни «Короля и Шута», ни «Тараканов!», ни НАИВ.

– «Гражданская оборона» же существовала.

– Это другая тема. Это андеграундное искусство, арт-хаус.

На перроне нас встречает Евгений Никатов, старый друг группы, который организовывает целый сегмент тура: Пермь, Челябинск и Тюмень. Влажное пасмурное небо неприятно ложится на утреннее похмелье, отчего Пермь мне кажется хмурым и неприветливым городом. На самом деле хмурый и неприветливый это я, а реальность просто подстраивается под мое состояние. Гастроли для меня уже не воспринимаются постоянным праздником, как это было еще пару дней назад. В Нижнем и Саранске я чувствовал бодрость даже при раннем подъеме и даже после алкогольного вечера. А теперь похмелье становится тяжелее, организм устает, а недосып накапливается.

Вокзал Пермь-2 представляет из себя зиккурат из стекла и бетона с двумя крупными надписями «Тоннель» по бокам. Депрессивная утренняя картина дополняется вывеской кондитерской лавки возле левого тоннеля. На ней крупно изображено лицо девочки с шоколадки «Аленка». Взгляд девочки на вывеске полон пугающего оптимизма и заметно диссонирует с окружающей действительностью.

Гостиница в этом городе не предусмотрена, мы уезжаем вечером после концерта, поэтому Никатов снял сауну, чтобы гастролеры могли помыться, привести себя в порядок и отдохнуть перед выступлением.

После сурового старта весенних гастролей 2013-го в Ижевске у группы был день на отгнив. Выходной в Екатеринбурге оказался очень вовремя. А кто как работает, тот так и отдыхает. И если работа у «Луны» сопряжена с плотным угаром, то отдых должен был быть угаром тройной плотности. Выходной начался с заявления Сергея Понкратьева, что сегодня он много пить не будет. Как известно, с таких слов начинаются все самые страшные пьянки с непредсказуемым финалом.

– У меня тогда были адские напряги с женой, – рассказывает Понкратьев, пока мы идем до автобуса. – Ей Луся жаловалась на меня, что я постоянно бухаю. Помню, мы сидели на этаже в гостинице в Екате, выпивали и в какой-то момент я решил, что мне хватит, надо идти в номер спать.

– А до этого он всю ночь не давал спать Андрею Бока в поезде, – Рубен идет рядом с нами. – И когда Бока узнал, что Понкратьев пошел спать, то он такой: «Ах Сережа спать захотел? Я тоже хотел! Так что сегодня он спать не будет!» Мы пошли к Понкратьеву, разбудили его и заставили пойти с нами дальше лудить. Он даже отказывался, но мы его все же убедили.

– Тут позвонил Дима Багель из «Роланда», – продолжает рассказ Бока. – У них с Лусей в этот день был мастер-класс в Екатеринбурге. Он сказал, что мероприятие закончилось и они едут в гостиницу. Дима спросил: может, что-то надо взять? В итоге он привез чуть ли не ящик виски. Бутылок пять было, не меньше, и очень много пива.

С появлением Багеля пьянка получила турбоускорение. Начался лютый ор, пьяный бред с хождением по номерам и какой-то неконтролируемой дичью. Штопор событий закручивался с невероятной скоростью. Напитки заливались в горловины, зенки закатывались за орбиты, а разноцветная кровля стремительно сползала с веселых крыш. В какой-то момент Сергей в невменяемом состоянии стал бегать по коридору гостиницы в одной спортивной куртке. Ниже резинки, притягивающей трикотаж к бедрам, виднелись первичные половые признаки и бледные ноги гитариста. Цель забега заключалась в том, чтобы попасть на камеру наблюдения, а потом спуститься вниз к охране и посмотреть все это у них на мониторе. Но до охраны никто дойти так и не смог. Наверное, и к лучшему.

– Я отлеживался в номере после отравления, вышел в коридор набрать воды из кулера, – говорит Леня, закидывая свой чемодан в грузовой отсек в задней части автобуса, – и вижу, мужик с голой жопой бежит по коридору. Я сразу опознал наше животное. Успел достать телефон и сделать фотку.

– Мы добухались до того, что были в шаге от того, чтобы выкинуть из окна телевизор, – говорит Сергей. – Уже поставили его на подоконник. Но нормальный ремонт сделали только на нижних этажах, а мы жили в газовых номерах с советскими окнами, которые практически не открывались. Получалось так, что, чтобы выкинуть телек, надо было выломать еще и окно. Это нас и спасло от броска. Думаю, он бы красиво полетел и мог накрыть какую-нибудь тачку внизу. Как по классике у Нойза.

– В какой-то момент мы решили, что Сережа должен спать у меня в номере. Почему-то это было важно, – говорит Бока и садится на свое привычное место в автобусе. Одиночное, боковое, рядом с дверью. – А у меня стояла только одноместная кровать. Сергей говорит: «Все нормально, мы сейчас что-нибудь придумаем». И мы начали вытаскивать кровать из его номера, чтобы перенести ко мне, но в двери она не проходила. Следующий кадр – я просыпаюсь утром у себя в постели. Голова болит. Ну, думаю, надо вставать. Поднимаюсь и понимаю, что я встаю на что-то. Оказалось, что мы перетащили не кровать, а матрас, и Сережа спал на полу около меня.

– Мне казалось, что это нормальный рок-н-ролл, – говорит Сергей. – Нажраться, письку показать. Конечно, немного гопнотический.

– Если бы ты в президентском люксе голышом бежал, то это был бы рок-н-ролл, а не в газовом бабкином отеле голым болтом светить, – парирует Леня.

– Не, чувак, это тоже рок-н-ролл…

– Но только банный, – заканчивает его мысль барабанщик.

– Согласись, что тогда это баней не казалось, – не унимается гитарист.

– Не знаю, мне всегда это казалось газовой херней, – включается в разговор Вит.

– Ну, правильно. Потому что ты всегда был ботаником, – говорит Понкратьев.

– Нихрена! Пока ты кладовщиком работал, я ездил с группами, которые нормальный рок-н-ролл показывали! – парирует басист.

– Да для тебя рок-н-ролл – это ужраться и на лыжи встать. Вдоль стеночки и в номер, – смеется Сергей.

– Я эту движуху полностью пропустила, – Лу сидит у окна и пытается немного поспать, надвинув капюшон на глаза. – После тусовки «Роланда» мы с Багелем зашли пожрать в «Тануки» возле отеля. Я там так траванулась, что потом блевала в номере и еще отходила дня три.

За один вечер в Екатеринбурге Сергей не сумел спасти рок-н-ролл. Но в этом деле важна настойчивость и регулярность повторений. Поэтому спасательные работы продолжились в Тюмени. Началось все с того, что организаторы поселили группу в шикарные номера. Гостиница «Арена» находилась прямо в здании стадиона и была предназначена для того, чтобы с комфортом размещать сразу большое количество народа. Футбольную команду, например. Поэтому и номера тут были шестиместные. Но не по типу хостела, а просторные помещения размером с добрую квартиру. С хорошими кроватями, большой ванной комнатой, лоджией и окнами, выходящими на футбольное поле. При этом музыкантов размещали по два человека, то есть на группу выдали ключи от четырех огромных номеров. Люди, не привыкшие к комфорту на гастролях, дико взбодрились от такой роскоши и сразу задумали недоброе. Сгоняли за недобрым в супермаркет и начали улучшаться. Праздник устроили в номере гитаристов, и это мероприятие быстро перешло в привычный неконтролируемый формат.

– Эти придурки схватили меня толпой, запихали в ванную и поливали душем, – рассказывает Леня. – А я недавно только купил айфон, и они его залили нахер. Он в кармане у меня был. Потом я его долго просушивал.

– Наверное, сказалась радость от этих офигенных номеров, – говорит Вит. – Подумали, что мы теперь звезды. Мы же не знали, что там селили всех гастролирующих музыкантов.

Вдоволь повеселившись, чуваки стали расползаться по номерам. Но Сергею показалось мало, и он предложил Андрею Бока сходить, поискать какой-нибудь бар на районе. Заведение оказалось совсем недалеко от гостиницы. Они сели за столик и заказали по вишневому Jim Beam. Потом повторили, еще и еще. В какой-то момент Бока заметил, что Сергей вроде бы еще с ним, но по факту находится уже где-то далеко, на базе спасателей рок-н-ролла. Он воткнул в уши плеер, включил музыку и несколько раз за короткий период времени упал со стула. В итоге к ним подошла официантка и вежливо попросила на выход. То ли заведение закрывалось, то ли она переживала за здоровье клиентов.

– Я тогда еще не знал эту его тему с плеером, – рассказывает Бока. – Я ему говорю, а он никак не реагирует, в каком-то своем космосе находится. Пытаюсь его отвести в гостиницу, но ничего не получается. Он ходит кругами и все. И так продолжалось довольно долго. А времени было уже где-то часов пять-шесть утра. Город уже начал оживать. Он стоял, качался и в какой-то момент резко выпрыгнул на проезжую часть, а там джип ехал. Водитель резко сманеврировал, объехал Сережу и на половину корпуса выскочил на тротуар, где стоял я. Еле успел отскочить. Это был какой-то ад! У меня уже кончились варианты, и я набрал Андрюхе Медведеву: «Прости меня, пожалуйста, что разбудил, но тут такая ситуация…» А он сказал, что все нормально, типа что ж я сразу ему не позвонил.

Медведев пришел очень быстро. Он грубо схватил Понкратьева за шкирку, тряхнул, и в течение нескольких минут они доставили его в отель. Завели в номер, где спал Рубен, и попытались уложить спать. Естественно, ничего у них не вышло. Гитарист орал, брыкался и всячески давал понять, что время для сна еще не пришло. Он вышел на лоджию, открыл окно и полез наружу. Подоконник был довольно высоко, и ему пришлось серьезно напрячься, чтобы выбраться. Окно выходило ровно на крышу занесенной снегом стадионной трибуны, которая представляла из себя плотный тент, натянутый на направляющих.

– Воспоминания обрывочные, но я помню, что было совсем не страшно, – рассказывает Сергей. Он как обычно в автобусе сидел на первом ряду, сразу за водителем. – Я вышел на самый край и стал рубить на Air Guitar под Pearl Jam в наушниках. Чувствовал себя царем вселенной! А когда возвращался в номер, упал с подоконника на стеклянный стол со всей посудой и что-то там разбил.

– На утро мы вместе поржали над фоткой, которую сделал Рубен. Там Сергей эпично стоял над стадионом и играл на невидимой гитаре, – продолжает Вит. – Я еще сказал, что если у Понкратьева когда-нибудь будет сольный альбом, то там должна быть эта фотка на обложке. Тогда мы еще не сильно напрягались от его выходок. Когда есть с чем сравнивать, то это все воспринимается как рок-н-ролл ивантеевского разлива.

С утра Понкратьев отчаянно тупил и никак не мог прийти в себя. А все уже собрались и были готовы ехать на площадку. Чтобы как-то развлечься и простимулировать коллегу, чуваки стали издеваться над его вещами. В частности они взяли джинсовку Сергея и затолкали в унитаз, видимо, решив, что ее время пришло.

– Мы с Витей на нее поссали, – смеется Леня, – а потом Сережа сам тоже помочился сверху.

– Вот видишь, какой цинизм у людей, – сокрушается Сергей. – Взяли, обоссали чужую вещь.

– Это было первое окропление мочой вещей Понкратьева, – смеется Вит. – Самое интересное, что через несколько дней в Новосибе он как ни в чем не бывало сидел в этой куртке на автограф-сессии и вонял мочой.

– Я ее застирал под краном, но в таких условиях нормально не отстираешь, – оправдывается гитарист. – Так-то было незаметно, но когда я вспотел, то она начала вонять. Я только дома смог закинуть ее в машинку.

Автобус подъезжает к отелю, мы выгружаемся и начинаем разбирать свои вещи из багажного отсека. Войдя в холл, отправляемся не на ресепшн, а идем сразу вниз по лестнице на цокольный этаж. Там находится сауна, которую снял для группы Евгений Никатов. Это хорошая идея. После поезда всегда чувствуешь себя немного грязным. Хочется помыться, перевести дух и вообще зафиксироваться в пространстве. В наше пользование отдали всю банно-прачечную инфраструктуру отеля. Это раздевалка с несколькими шкафчиками и большой зал для тусовки со столом, диванами, бильярдом и массажным креслом. Кресло приводится в движение денежными купюрами, которые надо запускать в системный блок, стоящий рядом. Из зала можно пройти в помывочный отсек и в комнату, где есть бассейн с мозаичным дельфином на дне. Я сразу сажусь в массажное кресло и загружаю в него несколько банкнот, чтобы оно работало подольше.

Конец сибирской части тура отмечали в Омске. По такому случаю чуваки забурились в сауну при загородном отеле и устроили там алкозамес в лучших традициях. Заказали кучу бухла и еды и всем коллективом благополучно ушли в ад. Началась лютая бесконтрольщина.

– Мы были в угаре и уже полотенцами не заматывались, – рассказывает Леня. – Луся видела все наши болты, только Бока единственный был в трусах. Там был длинный деревянный стол, на котором стояло все бухло и закуска. Сергей Понкратьев начал устраивать перформанс. Голый залез на стол, надел деревянное ведро на голову, как Бакетхэд, и начал играть на воображаемой электрогитаре, а мы все рубились и кидали козы. После этого нам принесли еду, шашлык, пельмени, водку. И там были соусы. Понкратьев уже со стола не уходил, сел на жопу в невменяемом состоянии. Кто-то подвинул аджику к его промежности и положил болт в плошку с соусом.

– Я брал пельмень, – говорит Вит, – макал в эту аджику, проводил им Сереже по жопе, яйцам и кормил его с вилки. Получались пельмешки с рок-н-роллом.

– Да, там Леня шашлык сначала макнул в соус и дал Сереже съесть, – продолжает Луся. – Потом Виталик подключился с пельменями. Мы угарали страшно с этого. А потом Сергей наблевал в бассейн, так что мы даже не поплавали.

– Это все не так было, – говорит Сергей, – Когда я на Air Guitar играл, у меня не ведро было на голове, а полотенце. Я его завязал типа это длинные волосы. Даже фотки есть, ведро это я уже позже надевал. А потом я просто сидел на столе. Да, болт был в аджике, но никто меня ничем не кормил. Чуваки вообще любят увлекаться фантазиями, пользуясь тем, что я плохо все помню. Их послушать, так я мог там и последнего живого динозавра изнасиловать, от чего тот и умер. А точно было то, что я нырнул потом в бассейн и блеванул прямо под водой.

На следующий день они вылетели из Омска в Донецк, чтобы продолжить гастроли по Украине и югу России. Тур превратился в длительную пьянку, во время которой музыканты перемещались по карте и выступали в разных клубах. С подачи Андрея Бока в группе значительно расширился алкогольный райдер. В него теперь входили все виды алкоголя: водка, коньяк, виски, вино и пиво. Такой ассортимент получился из-за того, что каждый из участников группы просил свой напиток. Техкоманда глушила вискарь, Рубен пил коньяк, Сергей – водку, Лу предпочитала вино, а Вит налегал на пиво. Но так как пиво пили и все остальные участники группы, то в райдер вписали целый ящик светлого. Все, что не выпивалось в гримерке, рассовывалось по сумкам и рюкзакам, а потом добивалось в дороге. Тогда же появилось выражение «бар у дяди Вити». Если хочешь пивка, обращайся к басисту, у него всегда в рюкзаке есть несколько банок.

Когда группа приезжала в новый город и открывалась дверь гастрольного баса, то сначала на дорогу выпадало несколько непочатых бутылок пива, а только потом выходили хмельные артисты. Среди организаторов уже начинала распространяться молва, что группа LOUNA – это лютые алкаши и дебоширы. Но если бухали все, то безобразия чинил только Сергей Понкратьев. Он делал это так страстно и вдохновенно, что в дестройщики записали весь коллектив.

После огненного аншлага в Донецке артисты отправились на автобусе в Харьков. Там их поселили в небольшой отель на окраине города. На группу выделили несколько двухместных и два одиночных номера. Первый одноместный отдали Лусе, а второй попросил Сергей, сказав, что сегодня он пить много не будет. Хочет выспаться. После такого заявления у остальных участников группы должен был загореться сигнал тревоги, но жизнь, судя по всему, ничему их не учила.

– Помню, сижу у себя в номере, пиво закончилось, – Понкратьев разлегся на кожаном диване в огромном предбаннике. – Да какого хрена! Какой спать?! Выхожу на ресепшен, а там парень и девчонка, модные такие, хипстеры. Спросил у них кокаин. Они, естественно, сказали, что я дебил. Какой еще кокаин? А я такой на приколе был: «Да у вас даже кокаина нет! Вызывайте мне такси, поеду за бухлом». Приехал таксист, который отвез меня в огромный круглосуточный гипермаркет. Я там поблуждал и выбрал себе бутылку Jack Daniel’s.

– Дааа. Вот тут начались первые ночные поездки Понкратьева на такси по всяким стремным районам неизвестных городов, – Вит ходит по залу в трусах и футболке. – Нас там поселили в какой-то криминальной промзоне. Вокруг странные дома, никакого уличного освещения, а этот поперся один в ночи. Он был бухой в кал, и у него не было местных денег.

– Он отдал таксисту пять тысяч рублей за бутылку «Джека» и поездку в магазин, – Луся вышла из душа и стоит в полотенце, замотанном подмышками. – Этому идиоту сказали, что тут такие цены.

– Когда Сережа приехал, то начал бурагозить в гостинице, – рассказывает Андрей Бока. – Как обычно, плеер в уши, темные очки на глаза и ушел в режим. А ребята с ресепшена все время звонили почему-то Лусе. В какой-то момент она не выдержала и позвонила Медведеву, чтобы тот, наконец, его успокоил. На самом деле мы все подключились. Зашли к нему в номер, а он ходит там по битому стеклу весь в крови и что-то орет. Эту бутылку Сергей не успел выпить, разбил.

– Я пытаюсь уснуть и слышу ор с первого этажа: «Аааа! Рабыыы! Живооотные!», – Лу ходит по залу и размазывает крем по лицу. – Сука, да какого хрена! Первый раз ночую в отдельном номере, и все равно эту мразь слышно! Не выдержала и пошла вниз. Там уже все наши пытаются его угомонить, а Сережа в одном полотенце ходит и орет. Он так громко и мерзко это делал, что мы решили скрутить ему скотчем руки и ноги за спиной. Потом отошли к двери – я, Бока и Витя. Смотрим на эту картину: лежит на кровати голый мужик с волосатой жопой. Ножки связаны, ручки связаны. С заклеенным хлебалом, верещит через нос. Бока такой: «Сорок лет человеку».





Чуваки заметили, что лицо гитариста стало краснеть и увеличиваться в размерах. Они прикинули, что у него может быть заложен нос и он задохнется. Или блевать начнет, тогда тоже привет. Можно было себе представить, что подумают украинские милиционеры, которые приедут расследовать это дело. Какие-то извращенцы напали и загубили парня. Поэтому рот ему все же решили размотать. Нечеловеческие крики продолжились. Пользуясь неподвижностью патимейкера, зрители стали расходиться по номерам. Они надеялись еще успеть немного поспать.

Но шоу должно продолжаться. В этом его смысл. Если оно не продолжается, то значит это и не шоу никакое, а дешевая игра. Спустя довольно короткое время Сергей Понкратьев смог размотать путы и продолжить фестиваль.

– Мне опять звонят с ресепшена: «Заберите вашего мальчика, он тут голый по улице ходит», – рассказывает Лу. – Да мне насрать! Пусть его менты забирают! А эти не унимаются: «Ну, жалко же, он замерзнет». Даже если он там умрет от холода, не звоните мне! НИ-КОГ-ДА! Я сплю! А он понимал, что все с ним носятся, охренел совсем и сел на шею. Мальчик… Сорокалетний мужик!

Сотрудники отеля не выдержали и вызвали подмогу. На зов приехали сотрудники частной охраны, которые вынесли все вещи Понкратьева на улицу, сказав, что теперь он в черном списке и больше в эту гостиницу не войдет.

– К нам прибежала Луся и попросила разрулить эту тему с Сережей. Я вышел на улицу, он там стоял пьяный с двумя охранниками. Уже одетый, в темных очках, но без обуви, – Рубен тоже успел помыться и переодеться в свежую одежду. – Я с ними побазарил, и охранники под мою ответственность все же согласились впустить его. Я сказал, что он не выйдет из номера, и Сергей спал остаток ночи у меня на кровати.

– Они говорили про черный список, но потом через три года мы жили в этом отеле, и та же телка была на ресепшене. Так меня там даже никто не вспомнил! Видимо, таких пассажиров у них много, – Сергей лежит на диване. По его лицу видно, что он ни о чем не сожалеет. – А на следующий день у нас был концерт. Я понимал, что жестко набедокурил, и решил, что пить не буду. Половину концерта уже отыграл на сухую, отхожу к Бока на мини-бар, и он протягивает стакан коньяка. Я сперва отказывался, но потом вонзил, и Бока такой: «Полетееели». Я уже не помню, чем тот вечер закончился.

– У нас потом был длинный переезд на автобусе, и мы запретили Сергею пить, – рассказывает Бока. – Остановились купить пивка, просто чтобы жажду утолить, очень жарко было, а ему нельзя. Помню, он злой сидел передо мной в автобусе и причитал: «Ну что ж вы за люди-то такие!» А нас тогда вез Руслан, легендарный водитель. Мы просили его остановиться пожрать, и он остановился возле какой-то странной избушки. Я бы в жизни там не остановился. Заходим, там маленький зал на три стола. Заказали борща, драников, чего-то еще, и это было настолько вкусно, что такого борща я в жизни не ел. И тут кто-то говорит: «Надо литр брать, не меньше». Мы еще подумали, что Руслан дико прошаренный.

К этому времени Сергей Мозжеров уже решил завязать с опасной гастрольной деятельностью, и в «Луну» пришел Сергей (Болгарин) Субботин. Опытный звукорежиссер, работавший до этого в группе «Тараканы!». Он быстро влился в коллектив и успешно оскотинился вместе с чуваками, переживавшими пик своей алкокарьеры.



Сергей (Болгарин) Субботин (звукорежиccер LOUNA 2013 г.)

Первый контакт с группой был, когда я поссорился с Лусей в клубе Ikra. Там проходил какой-то фестиваль, и она была гостем. Но она была одна, без «Луны». Луся, как эндорсер «Сеннхайзера», просила подключить свой микрофон, а я отказывался. Не потому, что мне было лень или я не хотел. Просто у нас не было технической возможности предоставить ей отдельный канал. Там стоял старенький аналоговый пульт. Но потом они меня взяли звукорежиссером, и тот случай никак не повлиял на нашу работу. Вообще это время с «Луной» я плохо помню. Это был алкопериод моей жизни. Помню, как Сережа каждый день отжигал, особенно если мы ездили с Lori Lori. Они же тоже любители этого дела.

После Харькова группа отыграла в Ростове-на-Дону и закончила сегмент тура выступлением в Волгограде, где моральное разложение коллектива достигло своего апогея. Концерт организовывал хороший парень по имени Шотик. После выступления их разместили в апартаментах, которые использовались для отдыха высокопоставленных гостей некоего волгоградского предприятия. Организаторы по знакомству пользовались этой хатой для размещения артистов. Это была огромная квартира с двумя уровнями. На верхнем этаже – большая гостиная с камином, несколько комнат с двуспальными кроватями, кухня, а на нижнем – бильярдная, сауна и большой бассейн, метров на тридцать. Но все это находилось в промзоне на окраине города, при полном отсутствии какого-либо культурного досуга или хотя бы магазинов в округе. Организаторы тут же смотались в гастроном и прикупили много напитков в стекле и закусок.

– Так как это был уже четвертый день тура, то началось просто мрачное заливание щщей. То, что мы сейчас называем баней. – Вит лежит на соседнем диване, обе его ноги ниже колена подвергнуты кинезиотейпированию. Проклеены специальным черным скотчем, поддерживающим голеностопы. – Как я ни проходил мимо кухни, там все время кто-то рыдал или жаловался. Какая-то трагедия была, я даже не помню у кого. А к вечеру начался уже кромешный ад. Сережа как всегда был в лютейший кал.