— Я не понимаю, — растерянно проговорил Томми. — Если в итоге они все помирились, почему тогда мы до сих пор враги? Что случилось?
Клара тяжело вздохнула.
— Джина Кэндл оказалась хитрее, чем мы думали, — она с самого начала строила планы о том, как нас уничтожить. И Джозеф ей в этом помог — он знал все наши слабые места, знал, куда ударить. Кроу считались богатейшим родом в графстве. У нас были дома и фабрики. Но главное — у нас была многочисленная семья. Я не знаю, поймешь ты или нет… Это непросто… Чтобы полностью уничтожить ведьмовскую семью, не обязательно убивать всех ее членов, вплоть до самых дальних родственников. Достаточно избавиться от ключевых фигур — так называемых узловых людей, к которым тянутся связующие ниточки. Все началось с кузенов и кузин матери, которые жили далеко. Потом дошло до ее кузенов и кузин, живших в графстве, затем беды начали происходить уже с теми, кто жил в самом Уэлихолне. Все они разорялись и умирали один за другим, вот только это было сделано так хитроумно, что, пока беда не пришла в нашу гостиную, мы ничего не замечали. Мама до последнего пыталась закрывать на это глаза, считая, что виной всему ведьмин мор. Джозеф ее в этом убедил. И она поверила… А с чего ей не верить, ведь он был ее старшим сыном. Мама думала, что дети никогда ее не предадут. Ее дети, да уж… София Кроу заблуждалась, думая, что, помимо никчемной бессильной дочери Клары, у нее остались дети. С помощью Джозефа Кэндлы поглотили Гарри. У него не было выбора: или он отречется от нас, или… что ж, когда у тебя двое детей (тогда уже двое), ты не станешь рисковать их жизнями… Гарри поддался. И так от большого и сильного рода осталась лишь жалкая кучка Кроу, еле сжимающих в бледных пальцах разваливающуюся прошлую жизнь. Но у нас пока оставалась фабрика… впрочем, ненадолго.
— У моего папы тоже была фабрика, — сказал Томми. — Она досталась ему от дедушки.
Клара кивнула.
— В своей мести Джозеф решил идти до конца. Зная, что Кроу и Кэндлы связаны, он начал разорять нас уже открыто и невзирая ни на какие потери, которые могла понести его новая семья. Фабрика твоих деда и отца изготавливала свечи. На фабрике моих деда и отца делали фитили для этих свечей… Обанкротив последнюю фабрику Кроу, Джозеф тем самым уничтожил и фабрику Кэндлов. Наши семьи разорились одновременно. Но Джозефа это нисколько не огорчило. Думаю, он готов был пожертвовать собственной жизнью, лишь бы извести нас. Хотя нет… он все же слишком себя любит… А ведь незадолго до всего этого, когда прилетел цеппелин Ратте, Кэндлы и Кроу встретили их сообща — мы вместе сражались, теряли родных и друзей, но вырвали победу. Кто из нас тогда мог предположить, что из-за злобы одного человека обе семьи вскоре превратятся в жалкие тени себя прежних. Особенно Кроу — от нас даже тени, и той почти не осталось.
Клара замолчала. Томми ожидал, что она еще что-то добавит, но собеседница, принявшись перебирать пальцами катушки ниток, которые были вплетены в ее волосы, будто бы глубоко ушла в воспоминания.
— Почему вы мне все это рассказали? — спросил мальчик. — Детям никто никогда ничего не рассказывает. Это ведь тайна! Верно? Тайна ведь?
— Еще какая. Самая тайная из всех.
— Тогда почему?
— Снова мы возвращаемся к этому «почему», с которого все началось. — Клара подняла на него встревоженный взгляд. Было видно, что она боялась того, что собиралась сказать, или, вернее, того, как он на это отреагирует. — Я рассказала тебе все потому, что у меня нет иного выхода. Я слишком долго искала ответы. Я растратила себя в этих поисках и нажила лишь горе и одиночество. Мне нужна твоя помощь, Томас Кэндл. Помощь в одном очень опасном деле. Настолько опасном, что, если тебя поймают, на этот раз все не обойдется дядюшкиным проклятием.
— Я помогу вам, — не раздумывая, ответил Томми.
— Теперь моя очередь спрашивать «почему», — удивленно сказала Клара. — Почему ты так быстро соглашаешься? Я ведь тебе совершенно чужая! Почему ты согласен мне помочь, даже не услышав, в чем будет заключаться просьба?
— Потому что вы — мисс Мэри, — твердо сказал Томми. — Потому что это вы.
Это было чертовски промозглое утро.
Темно-серые тучи висели над Уэлихолном так низко, что казалось, до них можно дотянуться рукой. Улицы заполонили зонтики. Державшие эти зонтики люди напоминали бесформенные тени в шляпах, которые то появлялись, то исчезали, словно были всего лишь сумрачными и эфемерными порождениями непогоды.
Сквозь дождь медленно пробиралась пошарпанная вишневая машина.
Сидевшая за рулем Кристина, подавшись вперед и почти прильнув носом к стеклу, вглядывалась в дорогу перед собой и постоянно зевала. Рядом, на пассажирском сиденье, теребя в руках шляпу, сидел Виктор. Сейчас он хмурился сильнее, чем тучи, и этому было множество причин.
Всю дорогу он провел, скрючившись и втянув голову в плечи, — разве что зубами не скрипел. Он ненавидел эту развалюху, которая еле плелась и в которой было невероятно душно, ненавидел чертову погоду, которой вдруг так не вовремя приспичило разрыдаться. Помимо прочего, прилипчивая, как сахарная нуга, сестра нисколько не старалась облегчить ему жизнь — хорошо хоть раздобыла где-то кроху такта и понимания и болтала чуть меньше обычного. И все равно сейчас Виктор Кэндл предпочел бы оказаться в «Драндулете» в одиночестве. Кто мог его осудить? Пусть вообще скажут «спасибо» за то, что он не кидается на людей, а просто молчит.
— Ты так и будешь притворяться могильным камнем? — как бы невзначай спросила Кристина.
Виктор поморщился:
— Ты о чем?
Он прекрасно понимал, что сестра имеет в виду, и ему вдруг отчаянно захотелось выйти из машины прямо на ходу. Виктор отчетливо представил, как поворачивает ручку и, толкнув дверь, отрывается от потертого кожаного сиденья. Как вываливается наружу, а колеса проезжают по нему, переламывая до неузнаваемости. Одно из колес при этом как следует прокатывается по лицу, превращая его в кровавую маску, стирая боль, горечь и ненависть. Стирая отчаяние и обиду. Как у тех бедняг из газет, найденных якобы со сточенными лицами.
Кристина выводила Виктора из себя тем, что считала, будто понимает его чувства. Ее натужная веселость и напускная беззаботность делали все только хуже.
— Да ладно тебе! — воскликнула она. — Сирил поступил по-свински. Он ведь знает, как ты…
— Я не хочу об этом говорить, — резко сказал Виктор.
«И даже думать», — мысленно добавил он.
— Кстати, я снова видела тетушку Рэммору возле ее бывшей комнаты, — сестра попыталась сменить тему. — Стоило ей меня заметить, как она промчалась мимо с такой скоростью, будто кто-то вонзил шпору ей в…
— Я вообще ни о чем не хочу говорить.
Виктора и раньше не интересовала «невероятная» тайна тетушки Рэмморы и ее бывшей комнаты, а сейчас и подавно.
— Ладно, раз так, то давай выкладывай, что там с тобой творится на самом деле, — сказала сестра. — Мне ты можешь рассказать… Хоть иногда нужно делиться переживаниями с кем-то помимо собственной тетрадки.
— Я уже жалею, что не взял таксомотор, — раздраженно проговорил Виктор.
— Ну и оставайся злюкой! — в отместку бросила Кристина.
— Договорились, — буркнул Виктор и отвернулся.
И все же с таксомотором было бы больше трудностей: как минимум на таксисте не удалось бы сорваться, а еще ему пришлось бы объяснять, что от него требуется, что могло бы повредить делу или сильно его усложнить…
Пережив бессонную ночь, полную душевных терзаний и бессильной ярости, Виктор понял, что если продолжит себя изводить, то попросту свихнется. Нужно было срочно на что-то отвлечься. К счастью (к условному счастью, разумеется), его расследование, в котором он сделал вынужденный перерыв из-за появления утомительных маминых гостей, никуда не делось. Ему нужно было проследить за Стюартом Бигглем, поглядеть, куда это старик ездит на своем велосипеде, в то время как должен пускать слюни на кресле-каталке, окруженный кукольной заботой безумной дочурки.
Виктор выбрался из своей комнаты незадолго до рассвета, когда весь дом еще спал, полагая, что так ему не грозит никого встретить. По раннему времени Крик-Холл был действительно пуст. Почти. Спускаясь по лестнице, Виктор увидел в прихожей Томми. Брат набросил поверх пижамы пальто, надел башмаки и скрылся за дверью. Виктор не стал его окликать: кто он такой, чтобы мешать тайным делам Томми, — а вдруг мальчишка затеял какую-то каверзу? Это было бы кстати: как-нибудь насолить мамочке, тетушкам или дядюшке, а лучше всем вместе…
Да, Виктор был сам на себя не похож. Им овладела совершенно не присущая ему злоба, словно кто-то открутил в нем старые вентили и из запечатанных прежде кранов потекли ржавчина и гниль.
Пробравшись в гараж, он снял ключи с гвоздика и сел в «Драндулет». Вставил ключ в замок зажигания, повернул его… «Драндулет» фыркнул, выплюнув из выхлопной трубы порцию дыма, будто над ним насмехаясь, и… даже не подумал заводиться.
Решив, что вся без остатка вселенная за что-то на него нешуточно взъелась, Виктор выругался, ударил ладонями по рулю и снова попробовал завести машину. «Драндулет» полностью оправдал свое прозвище — никаких признаков жизни. И как Кристина на нем постоянно ездит? Да она ведь еще вчера вечером колесила по городу на этом металлоломе!
Громко топая по полу и разъяренно хлопая дверьми, Виктор вернулся в дом. Он уже было собрался отправиться поискать таксомотор, прекрасно понимая, что найти машину так рано будет крайне затруднительно, когда через холл в тапочках по паркету прошлепала зевающая с невероятной силой Кристина, в домашнем халате, с огромной чашкой чая и овсяным печеньем в руках.
— Куда-то собрался? — спросила сестра, сонно жмурясь и вдыхая душистый пар, поднимающийся из чашки.
— «Драндулет» приказал долго жить, — резко ответил Виктор, и Кристина наделила его взглядом, полным жалости.
— Ты пытался его завести, бедняжка? Ну, тогда все ясно…
— Конечно, я пытался его завести! Мне нужно ехать в город. Не толкать же эту развалюху перед собой по улицам!
— Его зовут «Драндулет», а не «Развалюха», — напомнила Кристина.
— Я помню, — сквозь зубы процедил Виктор.
— А куда тебе нужно?
— Сначала на самую окраину. А потом изрядно поколесить по грязным улицам этого чертова города.
— Да, в таком случае таксомотор влетит тебе в хорошенький пенни, — удручающе, с пониманием дела подчеркнула очевидное сестра.
— И сам знаю, — пробурчал Виктор.
— Хочешь, я повожу тебя? — предложила Кристина, дуя на чай, чтобы тот остыл, и при этом каверзно поглядывая на брата.
— Что? — удивился Виктор.
— Ну, я повожу тебя по городу сегодня, — сказала сестра и пустилась в свои обычные пространные повествования, которые Виктор называл болтовней. — Мне не нужно в библиотеку. Праздник скоро, а мистер Гэррити до сих пор не объявился… Я думала заехать поглядеть на новое украшение к Хэллоуину — «Расчудесные самораскладные пугала»! Великолепная новинка! Дотти разве что от восторга не визжала, когда о них услышала, а Эби относится скептически: она сказала, что ей не нравятся подобные штуки. Но мы-то с тобой прекрасно знаем, что ей они очень даже нравятся, просто она спустила все заработанные у миссис Пийон деньги на новые кофточки. Как не вовремя, скажи! Но у меня-то еще остались кое-какие сбережения, и я хочу присмотреть парочку «Расчудесных самораскладных пугал». Но только если они того стоят, а то вдруг они мерзкие, сам понимаешь… Так что я могу тебя повозить, а ты потом поможешь мне погрузить пугал в машину. Ну, что скажешь? Эй, тебе что, плохо?
Виктор действительно выглядел так, будто его вот-вот хватит удар.
— Может, тебя лучше в больницу отвезти? — справилась заботливая Кристина. — Выглядишь неважно.
Виктор едва сдержал себя, чтобы не развернуться и не выскочить за дверь. Но как он мог просто уйти, не поставив сестру на место?
— Я же секунду назад сказал, что эта старая дрянь не ездит!
— Не обижай моего лапочку, — укоризненно проговорила Кристина. — Он просто знает, что ты злюка, поэтому не хочет тебя возить.
— Что за глупости?
Виктор презрительно поморщился.
— Давай заключим пари! — вместо ответа предложила Кристина. — Если у меня «Драндулет» заведется, ты мне все расскажешь.
— Что расскажу? — осторожно спросил Виктор, чуя недоброе.
— Расскажешь, что ты ищешь. Зачем тебе на окраину, и вообще… Я знаю, что ты продолжаешь свое расследование, так что…
— Ты можешь тише?
Виктор от возмущения даже приподнялся на носочки.
— А не ты ли только что громыхал на весь дом? — веско заметила Кристина. — Я уж было понадеялась, что это дядюшка Джозеф споткнулся и покатился по лестнице, а это был ты — Мистер Разорятель ходит-разоряется. Так что? Пари?
— Ладно, — подумав, согласился Виктор. — Все расскажу, только заведи «Драндулет»!
Спустя двадцать минут (сестра наотрез отказывалась залезать в машину в халате и тапочках) они уже сидели в машине. Автомобиль — вот подлый мерзавец! — завелся тут же, будто бы только и ждал прикосновения рук Кристины. Даже радио включилось с мелодии, которую Виктор никогда не любил. Старый семейный автомобиль тоже был явно настроен против него…
Кристина сразу же напомнила о соглашении, и, обреченно вздохнув, Виктор рассказал сестре о старом ключнике.
— Значит, тебе все не дает покоя этот Биггль, — заключила Кристина с ехидной улыбкой, с какой обычно выслушивают бредни слегка помешанных.
— Да, — кивнул Виктор, не замечая выражения лица сестры. — Старикашка прикидывается больным и в то же время колесит по городу на своем велосипеде. Я просто обязан узнать, что он делает, куда ездит и зачем ему, собственно, прикидываться.
Кристина рассмеялась, воскликнула: «Не бойся, выведем старикашку на чистую воду!» — и вонзила ножку в педаль газа. Машина рванула с места, будто получив хорошего пинка.
— Кстати, — сказала сестра, когда они уже выехали на улицу. — Я хотела тебя предупредить о Дороти… Что значит «какая еще Дороти»? Ну Дороти! Ну моя подруга!.. Не та, которая в громадной кофте, а другая. Так вот, Дороти весьма настойчиво пытается все о тебе разузнать. А еще уговаривает меня как-нибудь устроить вашу с ней якобы случайную встречу. Будь осторожен: не ходи по улицам в одиночку и остерегайся темных углов — кто знает, чего можно от нее ожидать. Вдруг выпрыгнет и набросится на тебя.
— С чего ей на меня бросаться? — хмуро спросил Виктор. Только этого ему сейчас и не хватало.
— Ты ей нравишься, дурачок! Неужели не понял?
«Только этого мне сейчас и не хватало», — эхом пронеслось в голове Виктора.
— Ты можешь как-нибудь ее отговорить? — попросил брат. — Ну, чтобы она не пыталась устраивать «случайных» встреч. Скажи ей, что я занят, что у меня много дел… Что у меня… не знаю… разбито сердце или еще что-нибудь в том же духе…
— Как ты не понимаешь! — хмыкнула Кристина. — Девушки клюют на разбитое сердце еще сильнее!
— Тогда придумай что-нибудь…
— Не понравилась Дороти? — с понимающей улыбкой спросила Кристина.
— Она какая-то… — начал Виктор, но тут же замолчал, не в силах подобрать нужное слово.
— Жуткая? — поняла сестра. — Да, она порой так и выглядит. Весьма жутко. А еще она невероятная зануда. Еще большая, чем ты. И я ничего не буду ей говорить — не собираюсь ввязываться в ваши подозрительные делишки. Просто хотела тебя предупредить. И к слову, ничего не пей и не ешь, если ей вдруг вздумается тебя угостить.
— Почему? — не понял Виктор.
— Она может подлить тебе приворотное зелье, неужели не ясно?!
— Вот уж чего мне стоит опасаться в самой меньшей степени, так это различных любовных эликсиров, — снисходительно заметил Виктор. — Я не верю во всякие приворотные зелья и прочее…
— Зря, зря и еще раз зря, — пробормотала Кристина. — Какой нам нужен дом?..
Они приехали. Подумать только! Преодолели полгорода, пока говорили о подружке Кристины. Виктору вдруг показалось, что сестра просто «вырезала» скучную и длинную дорогу на окраину. Свернула там, свернула здесь, выскочила на мост, преодолела узкую улочку с покачивающимися вывесками пабов и вот… улица Серая…
К стене дома номер 23 привалился красный велосипед — Биггль был внутри: то ли притворялся растением, то ли разгуливал по гостиной и беззаботно распевал песенки.
Начался дождь. «Ну, хоть не очень сильный», — подумал Виктор, и дождь тут же усилился. В небе громыхнуло…
Виктор глядел на то, как дом Биггля исчезает, смываемый косыми струями ливня, и злился. С каждым проходящим мгновением злости в нем все прибывало: затея с поездкой оказалась бессмысленной, и можно было смело возвращаться домой, ведь какой нормальный человек в такую погоду выйдет на улицу? И тем не менее Виктор почему-то все тянул с тем, чтобы сказать Кристине: «Хватит. Поехали отсюда».
Как ни странно, вскоре он был вознагражден за свою нерешительность.
Спустя примерно десять минут после того, как начался дождь, дверь дома номер 23 открылась, и из нее вышел сам Стюарт Биггль, на ходу раскрывая небольшой черный зонтик. Оседлав велосипед, он с очень подозрительно довольным видом поколесил по лужам вдаль по улочке.
Кристина спросила: «Наш старикашка?» — и, получив недоуменный кивок брата, направила «Драндулет» следом за ключником…
Вот так и вышло, что они ехали за ним, пробираясь сквозь ливень; Виктор, не желая даже задумываться о причинах своего ужасного настроения, хмурился, а Кристина… была Кристиной.
Ноги Стюарта Биггля оказались неимоверно выносливыми, а непогода, можно было подумать, его лишь забавляла. Он ездил по улочкам, одной рукой крутя руль, а в другой держа свой зонт. В то время как любой другой на его месте давно вымок бы до нитки, Биггль был суше всех сухих.
Старикашка постоянно вертел головой и вытягивал шею, словно проверяя что-то. Особое его внимание, как отметил Виктор, занимали некоторые двери, ставни на окнах, даже почтовые ящики и канализационные люки. Связи между ними или какой-либо последовательности в действиях ключника не прослеживалось. И все же он явно что-то затевал. Это было видно по его напряженной фигуре и резким движениям головой, когда он что-то замечал или, точнее, отмечал для себя.
— Ты только погляди на него, — хмыкнула Кристина. — Льет как из ведра, а ему хоть бы хны! Вполне себе живенький старикан, как ты и говорил.
«Вот ведь проходимец! — в ярости думал Виктор. — Чертов Биггль! Он, видите ли, уже столько лет прикован к креслу-каталке! Где там! Крутит педали в свое удовольствие!»
Жизнерадостный вид старика действовал Виктору на нервы. Ему хотелось попросить Кристину надавить на газ и как следует пнуть Биггля радиатором «Драндулета».
Виктор и сам понимал, что дело отнюдь не в этом человеке. Не нужно было глубоко копать, чтобы отыскать причину его внезапно разгоревшейся ненависти ко всему окружающему, и все же его немного утешало то, что злость медленно и постепенно вытекала из него наружу, — от этого, как ему казалось, внутри ее оставалось меньше. Разумеется, это была неправда, он это понимал, но все равно не мог заставить себя не злиться.
Когда Виктор уже начал думать, что Стюарт Биггль будет разъезжать по городу вечно, старик вырулил на привокзальную улицу. Подъехав к входу в здание вокзала, он крутанул руль и остановился.
— Что дальше? — спросила Кристина.
— Припаркуйся у обочины… Да не прямо же напротив входа! Ты нас выдашь!
— Ну простите, мистер Частный Детектив, я еще ни за кем никогда не следила, — ответила Кристина. — Откуда мне знать, как это делается?
— Ты же умная девочка, Кристина, могла бы и сама догадаться, — пробурчал Виктор.
— Что?! — оскорбленно взвизгнула сестра. — Что ты сказал?
— Да, вот здесь, — указал Виктор на свободное место возле афишной тумбы. — Что же ты задумал? — это уже было сказано старику в полосатом шарфе.
Биггль между тем уже слез с велосипеда и шагнул под черный кованый козырек, в тени которого прятались двери вокзала. Старикашка сложил зонтик и засунул его под мышку. После этого он прислонил велосипед к стене и, воровато оглядевшись, достал что-то из кармана пальто.
— Ага! — воскликнул Виктор. — Вот и связка ключей.
— Какая радость, — проворчала Кристина; она явно сильно на него обиделась.
Мистер Биггль тем временем выбрал один из ключей на кольце и засунул его в велосипедную раму. Виктор мог бы поклясться, что у велосипедов нет ни одной замочной скважины, но старику, судя по всему, было виднее. Пару раз повернув ключ, он подергал тут же будто бы вросший в тротуар велосипед и направился к дверям вокзала.
Виктор подобрался.
— Жди в машине, — велел он сестре.
— Ты что, собираешься туда идти? — удивилась Кристина. — Он тебя заметит!
— Жди в машине, — повторил Виктор, после чего надел шляпу, поднял воротник пальто и вышел под дождь.
Кристина было возмущенно запротестовала, но он уже не слышал — шум ливня все заглушил, а захлопнутая дверь мгновенно оборвала голос сестры, словно кто-то щелкнул выключателем на радиоприемнике.
Здание вокзала встретило Виктора ворчанием и дымной полутьмой.
В зале ожидания толпились стаи прибывших и отправляющихся. Над рядами скамеек висели старые люстры — их тусклый свет не мог проникнуть под шляпы пассажиров, из-за чего лица людей тонули в тенях.
Почувствовав какое-то движение над головой, Виктор глянул наверх и похолодел.
Темные своды здания были сплошь затянуты паутиной, и она разрослась там так сильно, будто зал ожидания уже минимум две сотни лет стоял заброшенным. Виктор различил слегка покачивающиеся и в любой момент грозящие оторваться серые коконы. По паутине ползали, перебирая длинными конечностями, гигантские черные пауки…
Страх тут же отступил, когда Виктор отметил, что перемещаются они по одним и тем же путям, ползают, как заведенные, туда-обратно, зависая ненадолго на одном месте, после чего вновь возвращаются на «маршрут».
«Все ясно, — с облегчением подумал он. — Куклы из папье-маше, передвигающиеся на лебедках. Это же всего лишь украшение к Хэллоуину!»
Вокзал и в целом уже был украшен. На столиках станционного кафе и на витринах лавок разместились ухмыляющиеся тыквы со светящимися глазами, повсюду на ниточках висели летучие мыши, а коричневые кирпичные стены были обильно забрызганы кровью. На скамейках зала ожидания тут и там сидели скелеты в костюмах и при чемоданах: скелет в шляпе; скелет, проверяющий время по карманным часам; скелет, читающий газету… Все они идеально вписывались в вокзальное общество, и если бы не белесые полированные черепа и фаланги, их нельзя было бы отличить от пассажиров.
Виктор так засмотрелся на изменения, коснувшиеся здания вокзала, что едва не упустил старика. Спохватившись, он принялся выглядывать сутулую фигуру в потертом черном пальто и полосатом шарфе и вскоре увидел ее.
В зале ожидания мистер Биггль не задержался, прошмыгнув прямо к платформе, у которой стоял ржавый зеленый поезд. Скрываясь в толпе пассажиров, Виктор направился следом за ним. Он все высматривал, какой вагон выберет старый пройдоха.
«Что ты здесь делаешь? — думал Виктор. — Учитывая, что у тебя нет багажа, вряд ли ты куда-то собираешься ехать. Видимо, ты заявился сюда, чтобы кого-то встретить…»
Биггль тем временем прошел мимо столба с часами и газетной тумбы, к которой прислонились, дымя сигаретами, машинист и пара его помощников, и подкрался к паровозу. Оглядевшись по сторонам, он положил руку на его дымовую камеру и… с силой воткнул в нее ключ.
«Что за чертовщина?!»
Виктор находился достаточно близко, чтобы заметить, как крошечный металлический стержень в руках старика вошел отнюдь не в замочную скважину. Нет, он погрузился в каленый металл, будто в теплое масло!
Биггль повернул ключ два раза по часовой стрелке и на секунду замер, прислонив ухо к гладкому боку паровоза, словно пытаясь уловить щелчок замка. Судя по всему, услышав его, старик усмехнулся, вытащил ключ и добродушно похлопал стенку дымовой камеры, будто потрепал собачонку по холке.
Паровоз в ту же секунду вздрогнул и качнулся.
Виктор сжал кулаки. Он вдруг почувствовал, что сейчас произойдет что-то ужасное. То ли паровоз оживет и выскочит на платформу, радостно виляя вагонами, словно хвостом, то ли завалится набок и начнет переворачиваться, как пес, елозящий по земле и подставляющий брюхо, чтобы его почесали.
Но ничего подобного не случилось.
Напротив! Спустя пару мгновений весь поезд будто бы впал в спячку. Прожекторы потускнели и с треском выключились, окна вагонов и фонари над дверьми погасли. Состав погрузился в кромешную тьму.
Биггль развернулся и как ни в чем не бывало зашагал по платформе, молодецки подмигивая матронам с ковровыми сумками и ловко уклоняясь от груженных чемоданами тележек носильщиков.
У паровоза между тем началось мельтешение. Раздались протяжные свистки. Отшвырнув недокуренные сигареты, к поезду бросились машинист, его помощники и пара кочегаров в черных от сажи куртках и кепках. Станционный смотритель в шинели и фуражке пытался осветить будку машиниста своим фонарем, но тот всякий раз гас, стоило ему к ней приблизиться. Кто-то звал начальника станции. Рядом с «уснувшей» зеленой громадиной сгрудились ничего не понимающие люди. Волнение и смятение заполонили перрон…
Ключник меж тем будто бы и не замечал паники за своей спиной. Он отдалялся от испорченного поезда легкой танцующей походкой, и никто даже не подумал остановить его или хотя бы окликнуть.
«Кто же ты такой? — в отчаянии думал Виктор. — Как тебе удалось сломать паровоз?»
На достигнутом старик, впрочем, не остановился и всего за пять минут сломал еще два паровоза.
Виктор уже подумывал о том, чтобы предупредить кого-то, но Биггль и так продолжал творить свое беззаконие прямо под носом у станционных смотрителей и прочих служащих вокзала, которые в нужный момент словно бы вспоминали о каких-то своих неотложных делах и отворачивались. Что он им скажет? Что сумасшедший старик выключил паровозы ключом?
Виктору ничего не оставалось, кроме как продолжать прикидываться тенью Биггля. Тот время от времени оглядывался, словно подозревая что-то, но Виктор в подобном деле собаку съел: чтобы набрать материал для какой-нибудь статьи, ему не раз приходилось следить за людьми. Проходящие мимо пассажиры, фонарные столбы, колонны, якобы внезапно развязывающиеся шнурки — все это выручало, когда Биггль косился в его сторону. Не доходило разве что до спонтанного поцелуя с какой-нибудь одинокой красоткой, но после вчерашней встречи с невестой кузена Виктору о подобном было даже страшно подумать. Да и пока вполне хватало шнурков.
Вскоре старик, судя по всему, с паровозами закончил. Умудрившись погрузить в кромешную тьму все поезда, которые были на вокзале, и не попасться, он вернулся в зал ожидания. Виктор уж было решил, что Биггль завершил здесь все свои дела, но, не дойдя каких-то десять шагов до дверей, тот вдруг встал как вкопанный. Старик будто просто взял и заснул прямо на ходу.
Торопящиеся люди обходили стоящего на пути ключника, не замечая его, и Виктору стало не по себе. Он не представлял, что делать дальше: прекратить слежку и уйти? Остаться и дождаться хотя бы какого-то развития событий?
И тут старик неожиданно дернулся, поежился и шагнул к двери.
К нему направлялась, закрывая на ходу зонтик, немолодая женщина в серой комковатой шали, огромных очках и нелепой остроконечной шляпе. Сперва Виктору показалось, что это дочь Биггля, но уже в следующее мгновение у него чуть не отвалилась челюсть — в руке женщина держала клетку с птицей, похожей на сгусток смолы.
«Черная катарка», — вспомнил Виктор и прошептал:
— Не может быть…
Подошедшей к ключнику женщиной действительно оказалась его старая знакомая. Его попутчица из купе! Как же ее звали? Хэтти! Точно: мисс Хэтти, ехавшая навестить своих внуков.
Мистер Биггль тем временем, галантно подав женщине руку, подвел ее к освободившейся скамейке, и они вместе опустились на нее.
Виктор не знал, что и думать. Внезапно появившаяся попутчица… то, что она как-то связана со старикашкой Бигглем… Незадачливого журналиста посетило удушливое ощущение, как от туго затягивающегося воротника, какое он испытывал каждое утро, когда мама проверяла внешний вид сына, прежде чем отпустить его в школу…
…Они сидели на скамейке. Биггль вальяжно закинул ногу на ногу, а его собеседница поглаживала спящую птицу в клетке, просунув палец между прутьев.
— Да, Котлу очень не повезло, — пробурчал старик, подытожив все ранее сказанное.
— А остальные? — спросила мисс Хэтти.
— Я не знаю. Предпочитаю наблюдать за всем этим со стороны: неизвестно, кого из наших поймали, и рисковать не хочу — вдруг это заразно.
— А что Сэр? — взволнованно спросила собеседница. — Ты говорил с ним?
— Да, позавчера он ко мне приходил, — проворчал Биггль. — У нас состоялась премилая беседа…
Старик вздрогнул, неожиданно что-то почуяв. Он обернулся и с подозрением стал оглядывать сидевших рядом людей. Его цепкий взгляд переполз со скелета — чистильщика обуви на двух полных женщин с пирамидой шляпных коробок, оценил торговца жареными каштанами, мальчишку, играющего с заводным паровозиком, купленным, по-видимому, здесь же, в сувенирной лавке, и его простуженного отца. На скамейке, прямо за Бигглем и его собеседницей, лежал, укутавшись с головой, какой-то бродяга, от которого прочие отбывающие-встречающие старались держаться подальше. Бродяга являлся гордым обладателем лишь одной коричневой туфли и одного носка; его пальто было нелепым образом вывернуто наизнанку…
— Так что? — нетерпеливо спросила мисс Хэтти. — Что говорил Сэр? Он вообще собирается что-то делать с этой напастью?
— Собирается, — мистер Биггль вернулся к беседе. — Я так думаю, он заглянет к Котлу и проверит все лично…
— Да что здесь проверять?! — возмутилась мисс Хэтти. — Как будто мы его когда-то обманывали!
— Дело не в недоверии. Он хочет сам выяснить, кто за всем стоит, ну… кто отлавливает наших. Сэр хочет, чтобы мы не отвлекались от плана. И помогает в меру сил…
— Ты всегда его защищаешь… — сказала мисс Хэтти.
— А ты всегда его подозреваешь, — не остался в долгу старик.
— Но ты ведь не станешь спорить с тем, что он непредсказуем! Он может попытаться избавиться от Котла, Фонаря или Метлы! От меня, даже от тебя! От любого из нас, кроме, разумеется, Зеркала, которому он непонятно почему так благоволит…
— Ну, он ведь говорит, что Зеркало ему как сын, — напомнил старик.
— А как же мы, Ключ? — обиженно протянула старуха. — Мы ведь тоже играем важные роли!
— Разумеется-разумеется, милая, — попытался успокоить собеседницу мистер Биггль. — Мы играем очень важные роли, и избавляться от нас он не станет. Убрать меня или тебя — это как сломать себе палец.
— Он запросто может сломать себе палец, если захочет!
— Да, он может, — вынужденно признал мистер Биггль.
— И как нам с этим мириться? Что делать дальше?
Биггль хмуро поглядел на мисс Хэтти из-под кустистых бровей и сказал:
— Продолжать выполнять то, что от нас требуется. А Зеркало пусть себе и дальше считает, что его часть плана — ключевая. Все мы вносим огромный вклад в общее дело… У Котла времени нет продохнуть из-за документации, Метла трудится не покладая рук, пока этот мерзавец Зеркало где-то гуляет! Ты читала газеты? Что он творит!
— Он привлекает слишком много внимания, — согласилась мисс Хэтти. — Эти убийства. Можно было прекрасно обойтись и без них…
— Он всегда был немного странным. И несдержанным.
Мисс Хэтти гневно запыхтела:
— Его странности могут выйти нам всем боком. Что если мы не успеем?
— Метла уже почти полностью окружила город своими пугалами и отловила всех птиц.
— Никогда этого не понимала, — раздраженно сказала птичница. — Чем ему птицы не угодили?
— Птицы летают туда-сюда, — пояснил мистер Биггль, — а город должен быть заперт наглухо. Я только что закрыл все отправляющиеся паровозы, но от этого не будет толку, если кто-то сможет ускользнуть, если ты понимаешь, о чем я.
Старуха мелко-мелко покивала:
— Да, я и забыла, что некоторые из них умеют превращаться в птиц. А что другие наши?
— Фонарь уже зажег город и готовится его зачернить. Котел по-прежнему возится со своими бумагами — привык варить все на медленном огне. Не понимаю я этого: с его влиянием уже давно можно было уладить любые проволочки с мэром и городским советом. Радует, что хотя бы вопрос с фабрикой решен…
— Может, Котел не торопится, потому что его поймали? — предположила мисс Хэтти.
— Но его ведь не в клетке держат, верно? — резонно заметил мистер Биггль. — Им манипулируют, когда этим ловцам, кем бы они ни были, что-то от него требуется, но все остальное время он верен Сэру и утвержденному плану. — Ключник почесал нос и кашлянул. — Ну а Зеркало… Несмотря ни на что, он вроде как успевает в срок: работа на фабрике идет полным ходом… Если Котел не лопнет от собственной важности, а Зеркало перестанет отражать кого ни попадя, то к Кануну мы все подготовим.
— Если нас всех до того не переловят, — заметила старуха. — А ведь осталось еще целых три башни.
Биггль покачал головой:
— Я бы не торопился засчитывать вокзальную башню раньше времени… Не спеши готовить зайца, пока он не пойман. Плохая примета.
Старуха расхохоталась.
— Примета? И от кого я это слышу. От ходячей приметы? Ты ведь — да и я тоже! — мы сами творим приметы… Отчего же ты тогда в них веришь?
— Я не верю, а просто знаю, — пробурчал мистер Биггль. — Я очень осторожен…
— И при этом ты все время ошиваешься где-то поблизости от того дома на холме.
— Так я могу быть ближе к Сэру, чтобы помочь ему в случае надобности. — Ключник отвел взгляд, он явно лукавил. — Ты представляешь, что будет, если какая-то из тех злобных женщин поймет, кто он такой на самом деле? Сэр ведь живет в том доме — случиться может всякое… — Он поморщился и решил сменить тему. — Но меня все же заботит, что он там делает с Глухой башней?
— Мы ведь уже обсуждали это, Ключ! — воскликнула мисс Хэтти. — Это его личная тайна. Никто из нас к ней не допущен, и ты лучше прочих знаешь, как он злится, если кто-то сует свой нос в его тайные дела.
— Я все равно хочу знать! — упрямо возразил мистер Биггль. — И завтра ближе к полудню я туда наведаюсь…
— Ну, как знаешь! — собеседница махнула рукой. — Только не говори потом, что я тебя не предупреждала. Может, уже пойдем? — мисс Хэтти кивнула на служебный вход. — Дежурный по станции вышел?
— Да, такой усатый, в фуражке. Пошел на перрон — ох и много ему возни с паровозами предстоит. Пойдем.
Мистер Биггль и его спутница направились к двери, на которой висела табличка: «В башню здания вокзала. Вход только для служащих станции». Предупреждающая надпись, само собой, не остановила странную парочку.
Старик достал из кармана свою всесильную связку ключей и, выбрав нужный, открыл замок. Услужливо придержав дверь для дамы, он пропустил ее вперед, после чего, оглядевшись по сторонам — совершенно излишняя привычка, ведь его и так никто никогда не замечает, — скрылся за дверью…
Виктор зашевелился и сел.
Под возмущенными и осуждающими взглядами дородных матрон с соседней скамейки он надел носок и туфлю, вывернул обратно пальто. Превратившись из бродяги вновь в себя обычного, он подкрался к входу в башенку здания вокзала и, немного выждав, взялся за ручку.
Напрасно. Дверь была заперта.
Дождь все не прекращался. Едва перевалило за три часа дня, но на улице было так темно и хмуро, что праздничные фонари зажгли раньше, чем обычно.
«Драндулет» медленно ехал по Ивовому району.
— Теперь именно ты поступаешь, как свинья, — заверила Виктора Кристина, сворачивая на главную улицу.
— А что я такого сделал? — спросил Виктор.
— Это просто неприлично витать в облаках, когда рядом сижу я и жду, когда же ты наконец расскажешь, что выяснил!
Виктор молчал. Он и правда витал в облаках, то и дело возвращаясь мыслями под крышу здания вокзала. Что-то происходило… Что-то невероятно мерзкое, он это понимал. Биггль и мисс Хэтти, вероятно, задумали…
— Ну вот. Опять! — возмутилась Кристина. — Имей совесть! Ты что там, заснул?
Виктор вынужденно вернулся в реальность.
— Ну что такое? — он раздраженно поглядел на сестру.
— Выкладывай. Немедленно, — велела Кристина. — Иначе придется твоей лысеющей макушке оказаться под дождем.
— Ничего она не лысеющая…
— Виктор!
— Ладно, — понимая, что сестра так просто не отвяжется, Виктор вздохнул. — Все намного серьезнее, чем я думал раньше. Чутье меня не подвело. Впрочем, как обычно: я часто заранее предугадываю, какое дело окажется пустышкой, а какое…
— Хватит превозносить собственные журналистские способности, мистер Длинный Нос! — оборвала Виктора сестра. — Ближе к сути!
— Старик не просто так ездил на вокзал, — сказал он. — Каким-то непонятным образом Биггль сломал паровозы.
— Что он сделал?
Кристина не поверила собственным ушам.
— Да, он как-то сломал паровозы, чтобы поезда не могли покинуть город. Но есть еще кое-что… Биггль действует не в одиночку. Я узнал, что в Уэлихолне орудует какая-то шайка. Более того, у них есть босс. Некий Сэр.
— И как ты это выяснил?
— На вокзале старикашка встречался со своей подельницей и… Не перебивай! — заметив, что Кристина хочет что-то уточнить, воскликнул Виктор. — Ты меня собьешь с мысли! Я сейчас все расскажу по порядку. Итак, старик приезжал на вокзал испортить паровозы, чтобы никто не покинул город. Им зачем-то нужно, чтобы никто никуда отсюда не делся… А потом он встретился с ней. Мисс Хэтти…
— Ты даже имя подельницы знаешь?
Виктор кивнул.
— Самое странное, что мы с ней знакомы. Она была моей попутчицей в поезде. Подумать только, а какой безобидной старушкой казалась эта мисс Хэтти!
— Она тоже старая! — ехидно заметила Кристина. — Да, братец, кажется, ты почти раскрыл преступление века, а заодно разоблачил банду пенсионеров. Нужно срочно звонить в полицию! Пусть выезжают в дом престарелых на холме Питтс! Это штаб-квартира опасной банды!
— Ты можешь смеяться сколько угодно. Если бы ты слышала то, что слышал я…
— И что же ты слышал?
— Они запирают город, Кристина, — угрожающе сказал Виктор. — Как ты не понимаешь? Никто не сбежит!
— Неужели? Постой! — Кристина вдруг напряглась и взволнованно поглядела на брата. Она мгновенно стала серьезной и собранной. На лбу у нее проступила хмурая складочка. — Ты сказал, запирают город?! Проклятье! Что же делать?!
— Да! Наконец ты поняла!
— И никто не сбежит? — уточнила Кристина.
— Так и есть!
Кристина рассмеялась. Виктор недоуменно поглядел на сестру, но в следующее мгновение ему отчаянно захотелось как следует чем-то ее стукнуть.
— Да никому никуда не нужно сбегать! — сквозь смех сказала она. — Мы ведь здесь живем! Вот чепуха!
— Это тетушка Рэммора научила тебя так ехидничать?
— Она лишь развила талант, — гордо заявила Кристина. — Лучше расскажи, что будешь делать. Ну, с бандой престарелых…
— Не называй их так! Не все из них старые! Наверное…
— Ладненько! Как скажешь, не кипятись! Так что?
— Мне нужно подумать…
— Вот и хорошо, потому что мы как раз приехали, — сестра кивнула на лобовое стекло. — У тебя будет время подумать, пока я… Так, что здесь происходит? Неужели снова?
К двери лавки мистера Скругса было не подступиться. Несмотря на дождь и холодный ветер, у витрин толпились горожане: кто-то нетерпеливо поднимался на носочки, пытаясь увидеть, что происходит впереди, кто-то спрашивал, продвигается ли очередь или все заснули.
— Черт! — воскликнула Кристина. — Они растащат всех малышей…
— Малышей? — не понял Виктор.
— Ну, «Расчудесные самораскладные пугала», о которых я тебе говорила. А что, по-твоему, мы уже полчаса делаем? Ищем малышей! Я так поняла, ты всю дорогу проспал с открытыми глазами. Мы ведь уже заезжали в целых два места, но и там происходит то же самое.
— Не заметил, чтобы мы останавливались…
— Потому что мы и не останавливались. Там и остановиться негде было — кругом все заставлено машинами. Я и подумать не могла, что эти малыши такие популярные!
— Да, кажется, от желающих заполучить твоих пугал просто отбоя нет. Ладно, поехали домой.
— Что? — потрясенно спросила Кристина.
— Да, домой, — повторил Виктор. — Это ведь всего лишь какая-то игрушка. Я правильно понял?
— Нет! — возмутилась Кристина. — Ты рождественскую ель назвал бы всего лишь игрушкой? «Расчудесные самораскладные пугала» — это как рождественская ель, только на Хэллоуин. Их изобрели лишь в этом году. И их сейчас все раскупят, а нам ничего не достанется. Черт! Что же делать?
— Поехали к Макгинти, — предложил Виктор. Ему и самому стало любопытно, от чего все так посходили с ума. — Если и там тоже очередь, мы подождем. Было бы обидно, если бы какие-то Коллинзы или Ганни купили себе твоих малышей, а мы не добыли ни одного.
— Ну вот! — обрадовалась Кристина, направляя «Драндулет» мимо лавки мистера Скругса, должно быть погребенного заживо под телами покупателей. — Совершенно другое дело! И что еще за Коллинзы и Ганни такие?
— Были пару лет назад в доках Лондона такие семьи — имели дело с бутлегерами из-за моря. Были очень настырными, совсем как те ребята, — Виктор кивнул на зеркало, в котором еще виднелась осаждающая лавку толпа.
— Ясно.
Кристина свернула в узенький переулок, отрастающий от главной улицы.
— Да вы что, издеваетесь?!
Ее отчаяние было понятным: возле лавки Макгинти тоже толпились люди.
— Так, — велел Виктор, — не сдаваться! Их меньше. Сюда еще, судя по всему, не все добрались. Быстрее припаркуйся рядом и беги в очередь.
— Не люблю очереди.
— Тогда поехали домой. Но в таком случае тебе не добыть ни одного малыша. И знаешь, что я тебе скажу? — Виктор выдержал томительную паузу, полную драматизма. — Даже у Дороти будет «Распрекрасное самосоставное чучело».
— «Расчудесное самораскладное пугало», — поправила сестра, но вид у нее был теперь самый что ни на есть решительный — Виктор привел исключительно неоспоримый довод.
— Сиди здесь! — воскликнула Кристина, припарковав машину напротив лавки. — Я добуду сегодня малыша!
Сестра выскочила под дождь и ринулась в толпу. Виктор улыбнулся, но почти сразу же улыбка его угасла, как задутая свеча. Он снова задумался о Биггле и о его шайке.