– Ты забрала у меня все!

– Поэтому ты украла моего сына? – кричит она в ответ. Ее кулак летит прямо в мою челюсть. Подбородок пронзает боль. Во рту появляется металлический привкус.

Я прижимаю пальцы к губам, на которых выступило что-то влажное и горячее. Кровь.

Сара замирает. Мы ошеломленно смотрим друг на друга.

Как? Как до такого дошло?

Краем глаза я замечаю на мокром полу растерзанный альбом. Мой бедный Марли. Я представила, как он, загорелый, сжался в углу дома и с недоумением глядит на маму и тетю Сару.

Меня переполняет чувство стыда. Я встаю и отхожу к стене.

Сара тоже медленно поднимается.

– Ты… ты как? У тебя губа вся…

Я не отвечаю, и она молчит.

Чтобы разорвать гнетущую тишину, Сара шепотом спрашивает:

– Ты знала, что Джейкоб в тебя влюблен?

– Да, – задумчиво говорю я. Хотя поняла я это не сразу. Прошло немало летних дней, прежде чем я заметила, что Джейкоб как-то переменился. Понимаю, я жаждала близкого общения, а он принял это за симпатию, вот чувство и вспыхнуло. Зря я позволила ему остаться у меня на ночь. Я едва не пересекла черту, которую раньше было так хорошо видно. – Между нами ничего не было, – добавляю я, глядя Саре в глаза.

– Зачем ты взяла его в Чили?

– Он попросил. Джейкоб нуждался во мне. Впервые за много лет я снова почувствовала себя… матерью.

Сара сжимает вместе ладони и дрожащим голосом спрашивает:

– Значит, я забрала твоего сына, а ты увезла моего?

Я прекрасно понимаю ее боль. Сара выбита из колеи, она не знает, что с ее ребенком.

– Ты относишься ко мне, как к чужаку, – говорю я, сглатывая кровь. – Как будто все это – Ник, Джейкоб, отмель – принадлежит одной тебе. О Марли ты даже не вспоминаешь, а он души в тебе не чаял, Сара. В тебе и твоих родных. Быстро же ты выбросила его из головы. Сняла фотографию, забыла про танец Майкла Джексона. Только Джейкоб все помнит. – Я делаю глубокий вдох, к горлу подступает ком. – После смерти Марли вы были для меня всем. Кроме тебя и Ника с Джейкобом в моей жизни никого не осталось. Но тебе это не нравилось. Ты хоть представляешь, каково было узнать, что ты соврала о датах вылета, лишь бы я не застала на отмели твоего мужа и сына? – Слезы затуманивают взгляд. – Ты меня отталкивала, вот я и стала писать в альбоме про Джейкоба – других-то воспоминаний у меня больше не будет. Я взяла его с собой в Чили, потому что твоему сыну было больно. Да и не только ему, а нам обоим. Я хотела позаботиться о нем.

– Он там, в Чили? С ним все хорошо?

По лицу Сары текут слезы.

– Да, там. Он в порядке.

Сара закрывает глаза и шумно выдыхает. Я встаю, вытираю губы рукой и начинаю собирать вырванные из альбома страницы. Разглаживаю смятые листы, и Сара решает мне помочь. Подавая последнюю страничку, она сжимает мою ладонь.

– Я не знала, что ты так себя чувствовала, – говорит она, глядя мне в глаза. – Прости меня, Айла. Прости за все.



Оказавшись с Джейкобом в Чили, я понятия не имела, что делать дальше. Смутно помню, как мы еще три часа ехали на юг и как я помогала Джейкобу собраться. Я отправила его в поход с туристической группой, которой руководил мой друг. Джейкоб умолял меня пойти с ним, но я сказала, что мне надо на работу, а ему лучше побыть одному и проветрить голову. Я пообещала, что заберу его из похода, и мы все обсудим, а сама в итоге вернулась в аэропорт и на последние деньги купила билет обратно в Англию – хотела встретиться с Сарой лицом к лицу.

На отмели я застала Сару у берега – она смотрела вдаль, отчаянно желая понять, что случилось с ее сыном. Мы словно поменялись местами, и я решила понаблюдать за ней. Всего несколько часов, максимум день… однако глубоко внутри я наслаждалась ее страданием: теперь поймет… Тем не менее все зашло слишком далеко. Пора с этим заканчивать.

Я беру телефон Сары и набираю номер мобильного, который вручила Джейкобу перед отъездом. В Чили сейчас вечер. Джейкоб ходит по горам с рюкзаком за плечами, а его лицо освещает закатное солнце.

Я подаю Саре ее же мобильник, и она непонимающе смотрит на меня.

– Это его номер, – кивком показываю я на экран.

Сара прижимает телефон к уху, держа одну руку на груди. Она выходит на террасу – дождь наконец прекратился. Небо ясное, светят звезды. Сара опирается спиной о перила, и в свете газовой лампы я по ее лицу вижу, что Джейкоб взял трубку. Ледяной страх, что держал ее мертвой хваткой, уходит. У Сары едва не подкашиваются колени.

– Боже, сынок, это ты! Это ты!

Момент воссоединения матери с сыном. Мне о таком остается только мечтать.

Глава 51

Сара

Слыша его голос, я будто наконец замечаю свет в конце темного тоннеля.

– Джейкоб! Джейкоб! – повторяю я снова и снова.

Джейкоб лаконично сообщает, что с ним все в порядке. Да, он в Чили. В горах. С группой туристов.

Я то плачу, то улыбаюсь. Меня так переполняет радость – Джейкоб жив и здоров! – что я не сразу придаю значение тому, как странно звучит его голос. Такой взрослый, такой переменившийся. Такой отстраненный.

Я с силой прижимаю телефон к уху, желая приблизить к себе сына. Мы теперь далеки друг от друга, во всех смыслах, и я ощущаю себя, как покоряющий вершину альпинист, который вдруг понимает, что до цели еще идти и идти.

Пытаюсь объяснить ему что-то про Айзека. Он не отвечает, я тоже сбиваюсь с мысли. Слышно, как Джейкоб отрывисто дышит, как шуршат камешки под его ногами. Наверное, в походе Джейкоб еще больше окреп, на подбородке вылезла щетина, немытые волосы спутались. Мы не виделись всего восемь дней, а такое чувство, что нас разделяют годы.

– Кто дал тебе этот номер? – спрашивает он.

– Айла.

– Она звонила тебе?

– Она здесь.

– Где это – здесь? – рявкает Джейкоб. – А ты сама где?

– На отмели. С Айлой.

– Но… я думал, она тут. В Чили.

– Айла хотела поговорить со мной.

– И улетела обратно? Поверить не могу, да как она… – Видимо, Джейкоб убрал телефон от уха – его ругань доносится издалека.

Ну же, поговори со мной еще! После целой минуты тишины я начинаю думать, что он повесил трубку.

– Джейкоб? Ты меня слышишь?

Молчание.

– Она тебе сказала? – приглушенным голосом спрашивает сын.

– Что именно?

– Что в смерти Марли винит тебя, – после паузы отвечает Джейкоб.

Я заглядываю в дом: Айла стоит спиной ко мне и смотрит на фотографию на стене.

– Да, – наконец говорю я. – Сказала.

На проводе снова воцаряется тишина. Затем Джейкоб шепчет:

– Она в курсе, что это неправда?

В этот момент Айла оборачивается и ловит мой взгляд. Ее лицо сильно осунулось, и глаза кажутся огромными.

Семь лет назад. Темнота дома, слезы на щеках и данные шепотом обещания.

– Нет, не в курсе, – едва слышно отвечаю я.

– Расскажешь ей?

Глава 52

Айла

Столько слов, столько недомолвок. С чего же они начнут? Что Сара скажет сыну?

Я начинаю собирать вещи в рюкзак. Дело сделано. Злость, копившаяся во мне с того момента, как мы с Джейкобом сели в самолет, утихла, но я не пойму, что осталось на ее месте.

Я гашу лампу, и домик погружается во мрак. Закрываю дверь на замок, бросаю ключ в карман.

Сара спустилась с террасы на песок и продолжает тихо говорить по телефону, глядя под ноги.

Я сжимаю под мышкой альбом и касаюсь на прощание сырой деревянной стены. Целую ее, ощущая привкус соли и песка. Схожу вниз по ступенькам и останавливаюсь у прогала между нашими домами, который мальчики в детстве называли «секретным тоннелем». Помню, как они перешептывались, прячась в своем укромном местечке.

«Сколько же мы всего потеряли», – думаю я, стоя спиной к мрачному морю и глядя на залив.



Как только я собираюсь уйти, Сара отрывается от разговора и удивленно смотрит на меня.

– Айла, подожди.

Она протягивает ко мне руку, словно хочет дотянуться до чего-то далекого.

Я не знаю, что еще сказать. Нас теперь разделяет непоколебимая истина.

Сара открывает и снова закрывает рот. Смотрит то на мобильный в руке, то на меня.

– Айла…

Глава 53

Сара

Я не знаю, что говорить. Что делать.

Пальцы сжимают телефон, Джейкоб все еще на линии. Издалека доносится его встревоженный голос, сливающийся с бормотанием волн.

Разделенные прошлым, мы смотрим друг на друга. Передо мной столько вариантов. Если я позволю Айле уйти, все будет кончено.

В голове крутятся вопросы Джейкоба. Она в курсе, что это неправда? Расскажешь ей?

Я вспоминаю, как семь лет назад мы с Айлой стояли у берега, взявшись за руки, и ждали наших мальчиков. Все это время правду знали только два человека: я и Джейкоб. Теперь, когда сын хочет услышать ответ, а Айла хмуро смотрит в мою сторону, меня вновь охватывают воспоминания.



Я протираю окно влажной тряпкой, чтобы избавиться от соленых потеков. С террасы доносится топот ног: ребята влетают в дом, и Марли сбивает тазик с водой.

– Простите! – извиняется он, отходя от растекающейся лужи.

– Мощный удар! – смеется Джейкоб.

Я считаю до трех и улыбаюсь.

– Ничего страшного. Пол тоже надо помыть.

Накрываю лужу пляжными полотенцами.

– Проголодались, наверное?

– А можно мне «сникерс»? – просит Джейкоб, заглядывая в холодильник.

– После обеда. Как только закончу с окнами, сделаю вам бутерброды. Идите поиграйте еще минут пятнадцать. Я вас позову.

Смеясь друг над другом, мальчики убегают на пляж, а я тем временем вытираю разлитую воду. Вывешиваю полотенца сушиться, снова набираю в тазик воды и домываю окна. Уходит минут двадцать, но результат того стоил – чистые стекла блестят на солнце.

Не знаю, что именно заставляет меня глянуть на море. Какая-то тревога внутри. Я машинально осматриваю берег в поисках ребят.

Но вижу лишь две лопатки, что валяются рядом с песчаной крепостью.

По телу проходит дрожь. Я бросаю резиновые перчатки и выбегаю из дома, не сводя глаз с линии пляжа.

– Мальчики уплыли. Кажется, они в беде, – говорит Диана, показывая мне на две крошечные точки вдали.

– Господи!

Они забрались так далеко, что грудь сжимает от ужаса.



Дальше мои воспоминания обрывочны. Вот я стою у воды, взяв за руку Айлу, и трясусь от страха. Вот взревел мотор лодки Нила. Возвращается Айзек, и на борту лишь один из мальчиков. Я бросаюсь к Джейкобу – у него синие губы, он весь дрожит под одеялом. Прижимая его к себе, я говорю:

– Слава богу! Слава богу, ты жив!

Я вижу, что Айла сжимает кулаки. Ее глаза полны страха.



Я веду Джейкоба в дом. Он молчит. Не произносит ни слова. Врачи «Скорой помощи» объясняют, что это реакция на шок, и советуют вести себя естественно, не давить на мальчика. Он успокоится и все расскажет – через пару часов, а может, через несколько дней.

Делаю сыну горячий сладкий чай и бутерброды с маслом и корицей. Достаю «сникерс». Мажу антисептическим кремом порезы на коленке и руке – видимо, он ударился о борт катера Айзека. Накидываю на плечи мягкое одеяло, достаю его любимые книжки. Джейкоб не ест и не пьет, он не хочет ни говорить, ни читать – просто сидит и смотрит в одну точку.

Звонит Ник. Он жутко волнуется – застрял в аэропорту Бергамо, ближайший рейс только утром. Я перевожу его на громкую связь, и Ник говорит:

– Мамуля мне все рассказала, Джейкоб. Ты храбрый мальчик, и мы тебя очень любим. Я скоро приеду домой. Все будет хорошо.

Я внимательно слежу за сыном, но выражение его лица ничуть не изменилось.

Идет время, Джейкоб молчит. Когда темнеет, я предлагаю ему спать рядом со мной, но он забирается к себе на второй уровень. Я залезаю следом и начинаю читать ему вслух. Он отворачивается, и я спускаюсь.

Заглядываю к нему минут через двадцать – Джейкоб уже сопит во сне.

Айла сейчас не одна, с ней Сэмюэль, но я тоже должна быть рядом. На пляже стало тихо. Едва я выхожу из дома, чтобы заглянуть к Айле, как раздается крик Джейкоба. Пронзительный, душераздирающий вопль. Я забегаю обратно, больно бьюсь плечом о дверной косяк и взлетаю по деревянной лесенке к сыну.

Мой малыш свернулся на самом краю кровати, обхватив голову руками и прижав колени к груди.

– Все хорошо, мама здесь, – говорю я, обнимая его. Джейкоб цепляется за мой джемпер своими тонкими ручонками. Я медленно покачиваю сына, приговаривая: – Не волнуйся, все будет хорошо…

Я поднимаю жалюзи, чтобы впустить в окошко лунный свет, и снова кладу руку ему на спину. Джейкоб затихает. Неужели уснул?

– Это я виноват, – вдруг шепчет он.

Настолько неожиданно, что я думаю: «Почудилось, что ли?» Но нет, Джейкоб повторяет:

– Это я. Я затянул его под воду.

В груди поселяется тревога.

– Сынок, расскажи мне, как все было.

– Я хотел доплыть до буйка. Вчера видел, как другие так делали, и подумал, что у нас получится быстрее. Ну вот, мы без труда доплыли, а там просто плескались и болтали. – Джейкоб шмыгает носом и закрывает лицо рукой. – Зато когда поплыли обратно… не знаю, мне показалось, что до берега очень далеко. Домики оттуда выглядят совсем крошечными, прямо как… как в «Монополии».

– Вас унесло течением.

Джейкоб кивает со знанием дела.

– Мы вообще как будто не двигались с места. Стали кричать… Дальше не помню. Я задыхался, ничего не соображал. Хотелось поскорее выбраться. Я уцепился за плечи Марли – чтобы подышать, отдохнуть – и… придавил его. Потом он все-таки вырвался на поверхность, заорал на меня. Я наглотался воды и опять схватил Марли. Он… он снова ушел под воду. Я знал, что надо его отпустить, но не мог. Я все давил и давил на него… – Джейкоб срывается на плач, его трясет от рыданий. – Он больше не всплыл.



– Прости меня, мамочка. Прости, прости меня.

Я осторожно укачиваю сына и целую в голову. От волос пахнет солью.

– Не волнуйся, малыш. Все будет хорошо. Ты ни в чем не виноват. Это несчастный случай.

По лицу Джейкоба текут слезы, он цепляется за меня и умоляет:

– Только не говори папе! Не звони в полицию! Я плохой мальчик, они меня заберут! Обещай, что не скажешь! Обещай мне!

– Не скажу, не скажу, – машинально отвечаю я.

Джейкоб прижимается ко мне, и его слезы текут уже по моим щекам.

– Мама, ты правда никому не скажешь? Даже тете Айле? Обещаешь?

Трудно быть родителем – приходится принимать сложные решения за доли секунды. В детстве ребенок равняется на тебя, но что, если ты и сам не знаешь, как быть? Что тогда?

Я чувствую, как сильно стучит сердечко Джейкоба в ожидании моего ответа. И, как ни странно, вдруг вспоминаю про Мэгги. Вот она лежит у обочины в луже крови с задранной до пояса юбкой. Когда гроб опускают в землю, у матери пустой взгляд – я хотела взять ее за руку, однако мама сжала руки в кулаки.

Я вдыхаю теплый запах Джейкоба и шепчу ему на ухо:

– Обещаю. Я никому-никому не скажу.



Я смотрю на Айлу и не могу сдержать слезы.

– Мама? Мам, ты меня слышишь? – доносится из мобильного голос Джейкоба.

Неужели я приняла неверное решение? Может, надо было давно ей все рассказать?

Помню, подростками мы ночами сидели в саду у Айлы, болтали и курили. Да и здесь, на отмели, иногда до рассвета оставались у костра. Я часто говорила про Мэгги. После ее смерти мать всегда смотрела на меня с этой пустотой в глазах – словно она вообще не видела свою вторую дочь. Она видела лишь девочку, которая бросила мяч на дорогу, где погибла Мэгги. Она винила меня в смерти сестры. Нет, мама не была со мной жестока. Просто… она не могла иначе. Я сказала ей правду, и это изменило все мое детство.

Я не позволила, чтобы это случилось и с Джейкобом. Знай Айла, что это он утопил Марли, она стала бы смотреть на него совсем по-другому. Я не сомневаюсь. По отмели пошли бы слухи. Да, это был несчастный случай, но если бы Джейкоб не запаниковал, Марли остался бы жив.

Как ни ужасно, такова правда.

После смерти сына Айла нуждалась в нас. Приняла бы она нашу поддержку, если бы винила во всем Джейкоба? В тот момент я была уверена, что приняла верное решение – не только ради Джейкоба, но и ради Айлы. Однако тело Марли так и не нашли, и это дало ей повод… надеяться. Искать ответы. Строить догадки. Я и не представляла, к чему приведет моя ложь.

Пришлось выбирать из двух вариантов: либо Айла будет всю жизнь мучиться от незнания, либо Джейкоб будет страдать от чувства вины.

Я решила защитить своего сына.



– Айла, – повторяю я. Она стоит на месте с рюкзаком на плечах. – Мне очень жаль.

Я говорю искренне. Мне действительно ужасно жаль, что она столько вытерпела, что я не сказала правду, что приняла решение, которое убило нашу дружбу. Иногда правда бьет больнее, чем ложь.

Айла внимательно смотрит на меня и кивает.

– Мне тоже.

Она уходит и растворяется в темноте ночи.

Я наконец подношу телефон к уху и говорю Джейкобу:

– Я же тебе обещала.

Глава 54

Сара

Несколько месяцев спустя

Тихий пляж укрыт морозным одеялом, море поблескивает в рассветных лучах. Я стою на террасе нашего дома с кружкой свежесваренного кофе и ежусь от холода. Я дошла сюда от самого мыса. Изо рта вырывается теплое облачко дыхания.

Прошлым летом – а такое чувство, что в прошлой жизни – я волновалась, что однажды буду кипятить воду всего на одну кружку. Так и вышло. Я смотрю в небо: чайка разрезает высоту своими белыми крыльями. Провожу пальцами по гладкой деревянной табличке с надписью «Продается». Сегодня мы отдаем ключи от дома риелтору. Я специально попросила ничего не говорить мне о покупателях. Лучше не знать.

Подмерзший песок хрустит под ногами, как снег. В зимнем свете соседний домик выглядит потускневшим. Новости об Айле доходят до меня через общих знакомых: говорят, она переехала в Ирландию, на западное побережье, и решила выучиться на специалиста по рейки. Я все равно по ней скучаю – прекрасно понимая, что прошлого не вернуть.

Этот пляж хранит годы теплых воспоминаний: следы маленьких ножек на песке и отпечатки крема от солнца на дверных ручках, круги на подоконнике от кружек чая или бокалов с вином и аккуратно вырытые ямы для беременных животов, вечернее купание в море и шалаш, который с гордостью показывают нам мальчишки… Все сохранится в моей памяти, как коллекция прекрасных ракушек.

Я иду вдоль берега, напоследок желая насмотреться на море. Здесь безлюдно, только молодой рыбак сидит у скал – я улыбаюсь ему и поворачиваю обратно.

И снова думаю о Джейкобе. Сегодня утром у него встреча с психологом. Надеюсь, Ник сумел вовремя вытащить его из кровати, и Джейкоб все-таки не откажется поговорить со специалистом. Ему надо высказаться. Увы, он ясно дал понять, что не видит маму в качестве собеседника. Спустя месяцы я наконец понимаю, почему он соврал Айле, обвинив меня в смерти Марли. Скрыв правду об Айзеке, я ужасно его обидела, и Джейкоб решил отомстить. К тому же у Айлы появилась отличная причина сказать: «Хорошо, я возьму тебя с собой в Чили». Он выбрал ложь, которая представила в нужном свете его и при этом очернила меня.

Да, мне до сих пор очень больно, однако Джейкоб мой сын, и я верю, что мы справимся с этой ситуацией.

Как и всегда по средам, вечером я поеду к нему и Нику в гости – и постучу в дверь, а не воспользуюсь ключом, который висит на брелоке. Среда мне нравится. Я приготовлю ужин на троих – в холодильнике уже лежит свежая говядина. Я потушу ее в красном вине с луком и чесноком.

В другие дни приходится сложнее. Пару раз в месяц мы с Ником встречаемся после работы. Я приезжаю в деловом костюме – устроилась секретарем юриста, – и теперь у нас есть много новых тем для разговора, которые не связаны с домом или семьей. Часто Ник даже улыбается, но мы больше не вместе. На следующей неделе подаем на развод. Хоть мы и пытались сохранить брак, ничего не вышло – доверие не вернуть. Иногда я просыпаюсь среди ночи, ближе к рассвету, и представляю, как через несколько лет увижу Ника где-нибудь на улице или в ресторане, а рядом с ним будет Айла.

Мне сорок один год, и я снова живу у матери. Ничего, мне нравится. Мы с мамой наконец-то стали близки, а это дает мне надежду, что наши с Джейкобом отношения еще восстановятся.

Я вдруг замечаю, что кто-то идет мне навстречу. Знакомые очертания и походка. Я останавливаюсь и прижимаю руки к груди.

– Значит, так и есть? Продаешь дом, уезжаешь? – спрашивает Айзек. Я давно его не видела. Он выглядит бледным и уставшим.

– Да, вот так.

Айзек понимающе кивает и засовывает руки в карманы пальто. Интересно, а что стало с ним за эти месяцы?

– Как Джейкоб?

– Живет с Ником. – Не лучший ответ, но это все, что я могу из себя выдавить.

– Если он когда-нибудь… ну… захочет со мной увидеться, я с удовольствием. Передай ему.

– Хорошо, спасибо.

После долгого молчания Айзек задает еще один вопрос:

– А ты-то, Сара, как ты сама?

– Справляюсь, – отвечаю я, пожав плечами.

Айзек внимательно смотрит мне в глаза, будто хочет в них что-то увидеть.

– Ты хорошая мать. Не забывай.

– Разве? Вряд ли кто-то с тобой согласится.

Айзек переступает с ноги на ногу, скрипит песок.

– Знаешь, люди тут болтают о том, что случилось с Марли и Джейкобом.

Ну еще бы. В том числе из-за этого я и вынуждена продать домик.

– Они уверены, что это ты отправила мальчишек плавать. Устроила им соревнование – кто первый до буйка и обратно, но не уследила за ними, вот Марли и утонул. – Я отмахиваюсь, не желая поднимать тему. – Но я знаю, что это не так. – Пристальный взгляд Айзека напоминает мне о Джейкобе. – Я видел, что произошло. – Я не сразу понимаю, что он имеет в виду. – Я все видел. С катера.

У меня перехватывает дыхание.

– Не может быть.

– Я не стал говорить – боялся, что у Джейкоба будут неприятности. И не хотел причинять боль тебе.

Видимо, Айзек действительно всегда любил меня.

– Впрочем, ты и сама все знаешь.

Я киваю, и общий секрет сближает нас, помогая защитить Джейкоба. Айзек отводит взгляд и смотрит на море, будто видит что-то особенное в волнах.

– Он не объяснил, почему так вышло?

Странный вопрос, ведь ответ очевиден.

– Джейкобу было всего десять. Его унесло течением, он перепугался. Хотел спастись, но в итоге утопил Марли. Это трагическая случайность. – Айзек задумчиво хмурится. Мой сын выглядит точно так же, когда пытается что-то скрыть. –  В чем дело?

– Случайность? Джейкоб тебе так сказал?

– Да.

Айзек потирает затылок.

– Не молчи! – взволнованно говорю я. – Он кривит губы и качает головой. Мне становится страшно. –  Ну же! Что ты такое видел?

Айзек молча отводит взгляд.

Я подхожу ближе и беру его за руку, заставляя посмотреть мне в глаза.

– Прошу тебя.

– Мальчиков унесло течением, верно, – наконец выдает он. – Но Марли утонул не из-за этого.

– Ничего не понимаю…

– Они ругались. – Айзек замолкает и шумно сглатывает. – Джейкоб ударил Марли. И насильно держал его голову под водой.

– Нет! – спешу возразить я, хотя в жилах стынет кровь. – Что за глупости!

– Я все видел, – тихо повторяет Айзек. – Джейкоб утопил его.

Боже, не может такого быть.

– Он любил Марли. Они были как братья… – Мой голос затихает.

Однажды Марли уехал на экскурсию с классом на остров Уайт, а Джейкоб плакал из-за того, что не увидит друга целых пять дней.

На уроке труда Марли всю четверть делал часы из дерева, а потом подарил их Джейкобу.

На восьмой день рождения Джейкоб попросил набор раций, чтобы они с Марли могли переговариваться перед сном.

Марли сочинил рассказ про лучших друзей на необитаемом острове и сделал к нему иллюстрацию, нарисовав двух ребят – один светловолосый, другой темненький.

– Ничего ты не видел! Джейкоб запаниковал, а Марли подставил ему плечо. Все вышло случайно!

Айзек качает головой.

– Джейкоб кричал на Марли. Я не понимал, что происходит, схватил бинокль. И увидел, что Джейкоб ударил друга и затянул его под воду. Как жаль, что я не успел вовремя разнять их.

«Нет, нет, нет!» – мысленно кричу я, однако понимаю: все сходится. Приступ ярости лишает меня спокойствия.

– Но почему? – спрашиваю я. – Почему Джейкоб так поступил?

Эпилог

Джейкоб

Я сижу у скал, застегнув зимнюю куртку до подбородка. Облачка пара изо рта рассеиваются в холодном воздухе. Голова чешется под шерстяной шапкой, натянутой до самых бровей. Столько слоев одежды, что меня не узнать. На моем месте может быть кто угодно.

Только вот я знаю. Я знаю, кто я такой на самом деле.

И что я натворил.

У нашего домика стоит мама с чашкой в руках. Можно было догадаться, что она, как и я, тоже придет проститься с отмелью – сегодня ведь сдавать ключи.

Она выглядит такой хрупкой, такой одинокой. Внутри меня зарождается тоска, и я отвожу взгляд.

Из кармана куртки я достаю стеклянную баночку. В ней – страница из книги с изображением прибрежных птиц и надписью «Кулики-сороки. Самец – рис. 1. Самка – рис. 2», пожелтевший, но отлично сохранившийся лист дуба, щепотка песка с отмели, упаковка жвачки из магазина редких сладостей. В середине – записка для Марли с одним-единственным словом: «Прости».

Глядя на море, я всегда вспоминаю о нем.

Прокручиваю тот момент снова и снова.

Я ударил его мокрым кулаком, и из носа Марли хлынула кровь. Она стекала по подбородку прямо в воду. Я не хотел его бить, но как по-другому я мог заставить его замолчать?

Это была моя идея – доплыть до желтого буйка. Я заверил Марли: мама не против, она за нами присмотрит. Мы быстро доплыли туда, и я заметил, что вид у Марли какой-то озадаченный. Я спросил, в чем дело. Мы ничего не скрывали друг от друга.

Он сказал, что в книжке у мамы нашел любовное письмо. От моего отца.

Я покачал головой. «Ты все выдумываешь!» Но мы оба знали, что Марли не стал бы врать. Он начал цитировать: «Айла Берри, я всегда буду любить тебя. Ты – смысл моей жизни. Что бы ни случилось, ты для меня дороже всего на свете».

В тот момент я посмотрел на берег и понял, как далеко мы заплыли. Внутри разрасталась паника, я хотел поскорее выбраться – подальше от воды, подальше от Марли. Я молчал, а он все твердил мне про письмо. Отца у Марли не было, так что его полностью захватила мысль о том, что я поделюсь с ним своим папой.

Я просто хотел, чтобы он заткнулся! Ударил по носу, и из его ноздрей хлынула кровь.

Он кашлял, кричал, цеплялся за меня. Я оттолкнул его и сам ушел под воду. Мы с безумными воплями дергали руками и ногами. Я уперся в плечи Марли, не давая ему выплыть. Так не хотелось видеть его перепуганное кровавое лицо! Потом я отпустил его, но Марли не показался на поверхности. Я кружил на месте, искал его, звал… его нигде не было. Я задыхался. И вдруг катер… веревка, до которой я никак не мог достать… и сильная рука вытащила меня из моря.

Помню, уже сидя на борту рядом с омарами в клетках, я все думал: «Не может быть. Марли жив. Он ведь мой лучший друг». Костяшки опухли, и я засунул руки под бедра. Нет! Нет!

Я впиваюсь пальцами в холодный камень, на котором сижу. Никогда не забуду ужас в глазах тонущего Марли.

Я не мог понять, что на меня нашло. Откуда во мне столько злобы?

Теперь я понимаю. Внутри живет мрак, и от него не сбежишь.

По страшной иронии много лет спустя я узнал, что в молодости папа встречался с Айлой. Наверное, тогда он и написал ей это письмо, а Айла просто засунула его в книгу.

Мама спускается с террасы и идет вдоль берега. Она и не представляет, как сильно я на нее похож.

Она вдруг смотрит в мою сторону. Издалека меня можно принять хоть за рыбака, хоть за любителя пеших прогулок, но на мгновение мне кажется, что мама узнала меня. Надеюсь, что узнала. Я хочу, чтобы она подошла ко мне, обняла и сказала, что все будет хорошо.

Мама улыбается, засовывает руки в карманы и идет в обратную сторону. Внутри у меня все сжимается.

Как только она исчезает из виду, я встаю и иду к морю. Снимаю кроссовки и аккуратно ставлю рядом, потом кладу сверху куртку. Во внутреннем кармане лежит записка.

Я делаю шаг вперед, и холод больно обжигает мои ноги. Я иду дальше, глядя на горизонт и крепко сжимая в руках стеклянную банку. Вода пропитывает джинсы, впивается в икры, потом в спину.

Я отвожу руку назад – меня всего трясет – и с размаху кидаю банку в море.

Делаю глубокий вдох. Позади меня отмель, впереди – морозный горизонт. Ноги утопают в иле, а я все жду, пока этот мрак внутри меня рассеется.

От автора

В отмели Лонгстоун изображено южное побережье Англии, где я провожу большую часть времени. Я решила не использовать настоящее название этого местечка, дабы не ограничивать свою авторскую фантазию.

Выражение признательности

Во-первых, хочу поблагодарить моего редактора, Кимберли Янг, которая обладает невероятной способностью читать рукопись и задавать автору вопросы, помогающие истории, да и мне самой, достичь небывалых высот. Также говорю спасибо команде издательства «Харпер-фикшн», в особенности Шарлотте Браббин, Джейми Фрост, Кейти Мосс и Хайке Шусслер – работать с вами одно удовольствие.

Огромное спасибо моему потрясающему агенту Джудит Мюррей из «Грин энд Хитон». Джудит всегда дает прекрасные советы – мне с ней очень повезло.

Мои друзья оказали неоценимую помощь, читая рукопись на разных стадиях ее готовности. Отдельное спасибо Энди Кингу – от него я многое узнала о том, как работают в полиции над делами о без вести пропавших. Если в книге что-то описано неправильно, то вина, безусловно, лежит на мне.

Искренне благодарю моих родителей Джейн и Тони за неоценимую поддержку, а также за то, что двадцать пять лет назад они купили домик на пляже. Кто бы мог подумать, что это маленькое деревянное строение изменит нашу жизнь?

И наконец, спасибо моему мужу Джеймсу, который навсегда останется для меня мальчишкой из соседнего пляжного дома.



Персонаж по имени Лоррейн назван так в результате аукциона «Дай имя герою» для благотворительной организации «CLIC Sargent», помогающей детям и их семьям бороться с раком. Победитель аукциона, Клэр Расселл, назвала героиню в честь своей прекрасной племянницы Лоррейн. Надеюсь, Лоррейн, книжное воплощение в виде одной из жительниц отмели тебе понравилось!