– Мне показалось, что она пресекала разговоры об убийстве, потому что знала, что мы их слушаем.

– Намекаешь, что это я слил ей информацию? – вспылил полковник.

– Нет, конечно, – смутился Битон. – Просто она умна и предугадывает наши действия.

Битон замолчал, подумав, что сболтнул лишнее. Черт его дернул заявить, что Дана Шварц умна. Битон покосился на полковника. Еще обидится.

– Что ты на меня смотришь? – мгновенно отреагировал Лейн.

– Вы старший по званию. На вас и смотрю. – Битон не выдержал строгого тона и улыбнулся. – На кого мне еще смотреть?

– Смотри на Моше. Он тоже старше по званию. А еще он молодой и красивый, – буркнул полковник. – Я ничего Дане не говорил. Мы с ней уже три дня как не разговариваем.

– Что так? – поинтересовался Ригер.

– Поссорились, – буркнул полковник. – Но Рафи прав. Как только разговор заходил об убийстве, она никому не давала сказать ни слова. Хотя поговорить было о чем. Например, об обвинениях, которые предъявили Пастеру.

– Она не хотела, чтобы Михайлова узнала об этих обвинениях, – догадался Битон. – Она почему-то хочет держать Михайлову в неведении.

– Зачем? Зачем ей это нужно? – Полковник покрутил головой, словно ворот форменной рубашки стал тесен. – Что она задумала?

– Может быть, она пытается выгородить Сабину и подставить под удар Михайлову? – предположил Ригер.

– Или пытается отвести подозрение от убийцы, – произнес Битон, упрямо набычившись.

Полковник Лейн и Моше Ригер как по команде повернулись к нему.

– Ты опять о своем? – прищурился полковник. – Считаешь ее частью преступной группы?

Битон помедлил, словно пытался подобрать нужные слова.

– Нет. Но она знает, кто убил Голованова. И пытается выстроить ситуацию так, чтобы увести нас в сторону от убийцы. А для этого ей понадобились знания о михайловских фондах и родственниках.

Полковник Лейн взглянул на майора Ригера.

– Ты согласен с этим, Моше?

Ригер помедлил с ответом и неопределенно покачал головой.

– Скажем так, я не исключаю и такого варианта, – он говорил, не отрывая глаз от поверхности стола. – В любом случае появление госпожи Шварц на этой встрече не случайно. Она что-то задумала. И мы должны понять, что именно.

Рафи Битон недовольно нахмурился.

– Что ты предлагаешь? Установить за ней наблюдение? На каком основании? Она подозреваемая? Нет. У нас есть против нее какие-то улики? Нет.

– Наблюдение мы устанавливать не будем, – задумчиво проговорил полковник Лейн. – Но кое-что сделать можем. Пусть с ней свяжется лейтенант Канц. Найдет какой-нибудь повод для звонка. Они вместе были у Михайлова. Значит, могут обменяться новостями по этому делу. Пусть предложит ей помощь. Поделится какими-нибудь нашими секретами. Короче говоря, пусть войдет в доверие. Посмотрим, во что это выльется.

Полковник Лейн и Моше Ригер повернулись к Рафи Битону.

– Хорошо, – тот кивнул одному, потом другому. – Я поговорю с Эльдадом. Придумаем повод, и он с ней свяжется.

– Договорились. Но поторопитесь. Ее замысел нужно разгадать не позже завтрашнего дня, – завершил беседу полковник Лейн и поднялся из-за стола.

Глава 22

Зажегся свет, и в зале сразу стало шумно. Зрители потянулись к выходу, обмениваясь впечатлениями о фильме. Дана немного помедлила, пропустила мимо себя пожилую пару и нырнула под кресло. С другой стороны зала за ней внимательно наблюдал лейтенант Эльдад Канц.

Накануне вечером с лейтенантом связался Рафи Битон и поставил задачу найти повод для встречи с Даной Шварц.

– Мы предполагаем, что ей что-то известно об убийце этого русского журналиста, – сказал Битон. – И ты должен попытаться выяснить, что именно.

– А если вызвать ее к нам и поговорить? – предложил Канц.

– Не вариант, – поморщился Битон. – Если она откажется говорить, у нас нет повода, чтобы ее задержать, или средств, чтобы надавить. У нас даже подозрений нет. Так, легкие наблюдения. И потому только дружеская беседа. Встреться с ней, Эльдад, предложи помощь. Посмотри на реакцию.

Канц был доволен таким поручением. Оно давало возможность оторваться от скучных бумаг и выйти «в поле», чтобы попытаться переиграть серьезного противника. А в том, что Дана Шварц является именно таким противником, он не сомневался. Сколько дел, которые вела израильская полиция, разбилось в суде о ее аргументы! Он взял час, чтобы подумать и предложить решение. Через час Эльдад Канц перезвонил капитану Битону.

– Случайная встреча, – сказал он, полагая, что этим все сказано.

Рафи Битон согласился на удивление легко.

– Хорошо. Случайная так случайная.

– Завтра утром я поезжу за ней несколько часов, а потом встречусь, будто случайно.

Капитан Битон помедлил и сказал:

– Действуй.

На следующее утро Эльдад Канц начал наблюдение за Даной Шварц от ее дома на улице Мекор Хаим[56]. Тихая узкая улочка, застроенная новыми трехэтажными домами, явно не была приспособлена для наблюдения. «Наверняка все соседи знают друг друга, – думал Эльдад, косясь на каждого проходящего мимо машины, – и любой посторонний, тем более сидящий в машине, вызывает удивленные взгляды и десятки вопросов. Как бы полицию не вызвали». Но время шло, соседи Даны постепенно разъезжались, на парковках около домиков становилось все больше свободных мест. Около девяти туман рассеялся окончательно и взору Эльдада открылся далекий вид на Вифлеем. «Все прелести жизни, – восхитился он. – Тихая улица, рядом несколько парков и еще этот вид на Вифлеем». Впрочем, поразмыслив, он счел, что близость к Вифлеему – это скорее недостаток района, чем достоинство. «Сколько отсюда до окраин Вифлеема? – размышлял он, пытаясь на глаз определить расстояние. – Километра два. Может быть, с половиной. Какой-нибудь сумасшедший, вооружившись хорошей снайперской винтовкой, бьющей на три километра, вполне может обстрелять эти милые домики с какого-нибудь тамошнего минарета». Эльдад подумал, что на эту тему надо бы поговорить с полковником Лейном, и тут заметил вышедшую из подъезда Дану. Она села в машину, осторожно вывела ее с парковки и поехала в сторону центра. «Куда это она?» – думал Эльдад, пытаясь не потерять белоснежный «Вольво» в густом потоке машин на бульваре Бегина. Вскоре он догадался, что Дана едет в Старый город. «Значит, в офис», – сообразил он. Так и оказалось. Дана припарковала машину на парковке офиса «Кан, Даммер и Эбель» и вошла в здание. Эльдаду пришлось ждать. Часа через два он проголодался и сбегал в соседнюю лавку за шаурмой в большой жирной лафе[57]. Стоя в небольшой очереди, он не сводил глаз с машины Даны. Но Дана все не появлялась. Эльдад отвлекся только на несколько секунд, чтобы указать продавцу, бойкому молодому человеку с длинными пейсами и в черной ермолке, на то, что именно завернуть в лепешку. Лафу он попросил обильно смазать хумусом с тхиной[58], а поверх мяса положить немного красной капусты в майонезе, соленые огурцы, жареные баклажаны, помидоры и оливки. С трудом удерживая двумя руками раздувшуюся лафу, он вернулся в машину. Ел, пригнувшись к рулю, чтобы помидорный сок и жир от жареных баклажанов не попал на рубашку, и наблюдал за выходом из здания.

Дана появилась на стоянке только около двух. Села в машину, выехала за шлагбаум и поехала на север по улице Пророка Иехезкиэля[59]. «Куда она едет? – думал Эльдад, держа свой «Фольксваген Гольф» на дистанции двух машин от белоснежного «Вольво ХС-40». – Может, мне прямо сейчас к ней подъехать? Остановиться рядом на светофоре. Помахать рукой, поздороваться». Поразмыслив, Эльдад решил этого не делать. Такая встреча не имеет продолжения. Ну, кивнет она ему головой. И что? Загорится зеленый свет, она нажмет на педаль своего «Вольво» и умчит. Не станет же он после этого гнаться за ней. Нет, победа достается терпеливым. Этот постулат Эльдад усвоил с детства и потому решил спокойно продолжать наблюдение.

Его терпение было вознаграждено в следующие четверть часа. Дана припарковала «Вольво» около кинотеатра Cinemax, оплатила парковку (наблюдавшему издалека Эльдаду показалось, что она заплатила за два часа) и пошла к кассам. «Преступника тянет на место преступления», – мелькнуло в голове у лейтенанта. А вдруг сейчас он раскроет это загадочное преступление?! Эльдад не без труда нашел свободное место, припарковал «Фольксваген» и пошел к кассам, пытаясь понять, для чего Дана сюда приехала. Вряд ли занятой адвокат просто решил сходить в кино на дневной сеанс. Да еще и в кинотеатр, в котором неделю назад было совершено убийство. «У нее встреча!» – понял Эльдад. Конечно, встреча. Она должна с кем-то встретиться. Но почему в кинотеатре? И почему именно в этом кинотеатре?

Подходя к окошку кассы, Эльдад осмотрел афиши. В зале номер три по-прежнему шла «Прекрасная дама мистера Крауна». Сеанс начинался в четырнадцать тридцать. «Это тот самый сеанс, на котором убили этого русского журналиста», – подумал Эльдад. В зале номер четыре через полчаса начиналась комедия «Мой дедушка моложе меня». В других залах сеансы уже начались. Поколебавшись несколько секунд, Эльдад купил билет в третий зал. «Если она идет на комедию, я успею купить другой билет», – решил он.

Войдя в фойе, он сразу увидел Дану. Она сидела около входа в зал номер три и что-то просматривала в телефоне. Эльдад поспешил к буфету, чтобы остаться незамеченным. Он сел за дальний столик, не сводя глаз с Даны. К ней никто не подходил, да и она ни разу не оторвала взгляда от телефона. Наконец двери зала открылись, и зрители в фойе оживились. Дана вошла в зал одной из первых, Эльдад поспешил за ней.

Дана медленно шла по залу, не торопясь занять свое место. Она что-то ищет, подумал он. Или кого-то. Но что? Или кого? Что можно искать в зале, преступление в котором было совершено неделю назад? Эльдад задержался у двери, делая вид, будто рассматривает план эвакуации из зала в случае пожара. Он должен выбрать себе место, с которого будет хорошо видеть ее. Ведь она пришла сюда не просто так. Не для того, чтобы насладиться творчеством Рикафена. Вернее, не только для этого. И потому он не станет обнаруживать себя, а будет наблюдать. Похоже, она кого-то ищет. У нее встреча с человеком, которого она до сих пор никогда не видела. Потому она так медленно идет по проходу. Хочет дать этому человеку возможность заметить ее. Значит, он ее знает, а она его – нет. Интересно. Наконец Дана заняла место в двадцать первом ряду. Сняла плащ, расправила рукава кофточки и опустилась в кресло. Укрываясь за спинами других зрителей, Эльдад проскочил мимо двадцать первого ряда и устроился в двадцать третьем. Отсюда он прекрасно видел Дану, а ей, чтобы заметить его, надо было развернуться почти на 180 градусов. Опытным глазом следователя Эльдад фиксировал возможные контакты. Слева, через два места от Даны сидела немолодая пара. Места справа были свободны до самого прохода. «Вероятно, кто-то сядет справа от нее», – подумал Эльдад. Но свет погас, на экране замелькали первые кадры фильма, а места так и остались незанятыми. «Значит, не встреча, – подумал Эльдад. – А что тогда? Зачем же она сюда пришла?» Он решил удвоить бдительность и не сводить глаз с Даны. Вскоре его усилия начали оправдываться. Дана неожиданно нагнулась, и Эльдаду показалось, что она включила фонарик на своем мобильном телефоне. Впрочем, уже в следующее мгновение Дана выпрямилась и взглянула на экран. Прошло еще несколько секунд, и Дана пересела на два места ближе к проходу. «Что она делает? – подумал Эльдад. – Зачем она пересела? Ей не может быть плохо видно. Перед ней никого нет. Может быть, эта парочка шепчется и мешает смотреть?» Прошла еще минута, и Дана вновь нагнулась и исчезла из поля зрения Эльдада. На этот раз она не разгибалась так долго, что Эльдад не выдержал, вскочил, пытаясь разглядеть хоть что-то в темноте зала. На него зашикали сзади, и пришлось сесть. Дана вновь вынырнула из-под кресла и пересела еще на одно место. Удивленному Эльдаду оставалось только наблюдать за ее перемещениями. Но до конца сеанса она больше не сдвинулась с места.

После того как зажегся свет, Дана еще раз заглянула под кресло. Эльдад решил, что пришла пора раскрыть себя. Он вышел в проход и пошел к выходу. Дойдя до двадцать первого ряда, Эльдад повернул голову и, будто случайно, заметил Дану. Она как раз отряхивала от налипших крошек элегантные темно-синие брючки.

– Госпожа Шварц! – воскликнул Эльдад. – Здравствуйте!

Дана подняла голову, увидела Эльдада и приветливо улыбнулась.

– Здравствуйте, лейтенант!

Заметив удивление во взгляде Канца, Дана поспешила объяснить происхождение налипших на коленях крошек. Она раскрыла ладонь и продемонстрировала массивное кольцо.

– Вот, кольцо закатилось под кресло. Еле нашла.

– Хорошо, что нашли, – улыбнулся Эльдад. – Решили посмотреть «Прекрасную даму»?

– Да. – Дана добралась до прохода, и Эльдад галантно пропустил ее перед собой. – Люблю Рикафена. Смотрю этот фильм уже третий раз, и не надоедает. А вы, лейтенант, решили прогулять работу? Не боитесь гнева полковника Лейна?

– У меня сегодня выходной, – соврал Канц, решив опустить подробности, касающиеся полковника Лейна. – Так что я совершенно свободен.

– Свободны? – Дана неожиданно остановилась, и Эльдад едва не налетел на нее. – Значит, вы можете мне помочь?

– Помочь? – не понял Эльдад. – В чем?

– Как в чем? Разумеется, в расследовании убийства Антона Голованова.

– Конечно, я вам помогу, – оживился обрадованный Эльдад. Добыча сама плыла ему в руки. – А какая помощь вам нужна?

Вместо ответа Дана подхватила его под руку.

– Поехали!

* * *

Поехали на ее «Вольво».

– Оставьте свой «Фольксваген» здесь. У вашей машины полицейский значок, значит, парковка бесплатная, – скомандовала Дана тоном, не допускавшим возражений, – а потом я вас сюда верну.

Эльдад молча повиновался и только в машине спросил:

– Куда мы едем?

– В магазин одежды «Marks & Spencer» на Голда Меир[60].

– Зачем?

– Увидите, – отрезала Дана и, бросив взгляд на помрачневшее лицо Эльдада, добавила гораздо более миролюбиво: – Долго объяснять, лейтенант. Там все поймете.

Дана вела машину быстро и агрессивно, не пропуская никого перед собой и отчаянно сигналя безумцам, пытающимся оттеснить ее к обочине. «Типично женская манера вождения», – думал Эльдад, вцепившись всеми пальцами правой руки в рукоятку над дверью. Он не одобрял массовое получение водительских лицензий лицами женского пола, считая это «баловством, создающим проблемы настоящим автомобилистам и множащим аварийные ситуации на дорогах». Наконец «Вольво» остановился на парковке перед большим торговым центром на улице Голды Меир.

Marks & Spencer оказался большим магазином, в котором продавалась одежда для мужчин, женщин и детей начиная от нижнего белья до теплых меховых курток. Едва переступив порог, Дана схватила Эльдада за руку и потащила куда-то в сторону. Он покорно шел за ней, ощущая себя мухой, которую тащит в муравейник трудолюбивый муравей. Из светлого и просторного торгового зала Дана утащила его в полутемный коридор. «Куда это мы?» – с тоской думал Эльдад, жалея, что согласился на какую-то неведомую ему авантюру. Наконец Дана распахнула дверь с табличкой «Директор» и оказалась перед секретаршей, мирно дремавшей за своей конторкой.

– Добрый день! – приветствовала ее Дана голосом, который более подходил для оклика: «Стой, кто идет!» – Нам срочно нужен ваш директор. – Она кивнула на Эльдада. – Этот господин из полиции.

Слова «господин из полиции» произвели впечатление. Девушка встрепенулась, засуетилась и вскинула на Эльдада огромные карие глаза. Но он не произнес ни слова, словно присутствие Даны парализовало его.

– Покажите ей свой жетон, – шикнула Дана.

Эльдад сбросил с себя оцепенение, показал карим глазищам жетон и уже через несколько секунд заходил вслед за Даной в кабинет директора.

– Здравствуйте, господин Парвус, – пропела Дана поднявшемуся им навстречу полному человеку в строгом темно-коричневом костюме. – Вы меня помните?

– Конечно! – заявил господин Парвус. В его интонации явно прослеживался мотив: «Разве вас забудешь?»

Он повернулся к Эльдаду и начал свой рассказ, не давая лейтенанту вставить ни слова. Эта госпожа (здесь директор кивнул в сторону Даны) пришла сюда вчера и потребовала, чтобы он ответил на ее вопросы. Она утверждала, что эти вопросы касаются какого-то расследования, которое ведет израильская полиция. Но он ведь не обязан ей верить. Эта дама не из полиции, а всего лишь частный адвокат. А отвечать на вопросы адвоката он не обязан. Особенно если эти вопросы касаются его бизнеса и клиентов. Конечно, если эти вопросы интересуют полицию, он готов ответить…

– Эти вопросы интересуют полицию, – прервала Дана долгий монолог директора магазина.

Эльдаду пришлось еще раз демонстрировать свой жетон.

– Хорошо! – согласился директор магазина и повернулся к Дане. – Я отвечу. На кредитную карточку господина Либера совершались покупки в нашем магазине. – Директор вернулся за стол, достал какой-то документ и заглянул в него. – Были приобретены мужской костюм, туфли и сорочка. – Он поднял глаза на Дану. – И все это именно в тот день, о котором вы говорили.

Дана просияла.

– Благодарю вас, господин директор!

Улыбка Даны не растрогала господина Парвуса. Он остался таким же строгим и неприступным.

– Но если вам нужны документальные подтверждения, я попрошу предоставить мне официальный запрос от полиции Иерусалима.

Эльдад почувствовал, как Дана дернула его за руку, и машинально кивнул.

– Благодарю вас, господин директор, – повторила она и потащила Эльдада к выходу. – Если полиции понадобится документальное подтверждение, она представит официальный запрос. Всего доброго!

Оказавшись на улице, Эльдад сбросил с себя гипнотическое иго и настойчиво, хотя и вежливо, высвободил свою руку из крепких пальцев Даны.

– Что вы делаете?

– Ничего особенного, – отмахнулась Дана. – Просто вчера этот господин отказался ответить на простой вопрос. Совершал ли господин Узиэль Либер покупки в его магазине. Удивительно занудный господин. Вместо того чтобы просто ответить, прочел мне целую лекцию о секретности бизнес-информации и о своем праве не отвечать на вопрос частного адвоката. А потом заявил, что, будь я из полиции, он бы, конечно, ответил. А так… Ни за что! Представляете, какой…

Дана взглянула на Эльдада и замолчала. Во взгляде лейтенанта смешались горькая, почти детская обида и возмущение уязвленного самолюбия офицера полиции.

– Я хотела позвонить Габриэлю, – извиняющимся тоном проговорила Дана и поправилась: – полковнику Лейну. Но вспомнила, что мы поссорились. А тут вы, лейтенант. Мне вас сам бог послал. Вы же видели, какое впечатление производит на людей ваш жетон.

Лейтенант Канц не произнес ни слова.

– Извините, Эльдад. – Дана опустила глаза. – Но мне очень нужно было получить ответы на мои вопросы. Спасибо вам за помощь. Давайте я отвезу вас к вашей машине.

Эльдад решил отказаться. Он выпрямился, собираясь гордо заявить, что доберется на такси, как вдруг Дана схватила его за рукав.

– Послушайте, лейтенант Канц! Окажите мне еще одну услугу. Проводите меня в еще один магазин. На всякий случай. Вдруг там тоже откажутся отвечать на мои вопросы.

– Какой магазин? – хмуро пробурчал Эльдад. – Тоже одежды?

– Нет. – Дана смотрела на него глазами, полными надежды. – С одеждой мы покончили. Мне нужен магазин медицинского оборудования. Это недалеко, в пяти кварталах отсюда. Поможете?

Эльдад Канц замялся. Дана ждала его ответа, постукивая каблучком об асфальт.

– Только давайте так, Дана, – решился Эльдад. – Расскажите мне, что вы хотите выяснить, и я вам помогу. А исполнять роль манекена, показывающего жетон, извините, не стану.

– Хорошо, – сразу согласилась Дана. – Мне нужно выяснить, покупали ли у них в последние дни инвалидную коляску. И если покупали, то кто и когда. Если этот покупатель платил не наличными, а кредитной картой, то выяснить это несложно. В этом можете помочь?

– В этом могу, – согласился Эльдад. – Только зря вы опять с этой коляской. Ни инвалид, ни его сопровождающий не могли стрелять в этого журналиста, Антона Голованова. Это же очевидно. Они покинули зал до выстрела. Так что…

– До второго выстрела, – сказала Дана, и Эльдад замер, не договорив.

– Что?

– Я говорю, что инвалид и его сопровождающий покинули зал до второго выстрела.

Эльдад облизал языком внезапно пересохшие губы.

– Что значит до второго выстрела? – спросил он, не сводя глаз с лица Даны. – Значит, был еще и первый выстрел?

– Был.

Подбородок Эльдада дрогнул, будто он собирался заплакать. Выражение его глаз стало жалким. Он отступил на шаг и стал похож на ребенка, проснувшегося ночью и увидевшего у своей кровати самое настоящее привидение.

– Простите, госпожа Шварц, но никто из находившихся в зале не упомянул о первом выстреле. Ни один из зрителей. Ни одним словом.

– А никто из зрителей этого выстрела не слышал, – сказала Дана, и в ее голосе слышалось нетерпение опаздывающего на важную встречу человека, которого задерживает дурацкими расспросами какой-то случайный прохожий.

– А-а-а… – начал Эльдад, но Дана не дала ему возможности развить тему.

– Поехали, Эльдад, поехали. – Она взяла лейтенанта под руку. – Не будем терять время. Это у вас выходной день, а у меня еще масса дел.

Глава 23

– И что дальше? – спросил полковник Лейн, не сводя тяжелого взгляда с Эльдада Канца.

Канц отвел взгляд.

– После этого мы поехали в магазин Medtechnik на улице Махане Иуда[61]. И там госпожа Шварц выяснила, что в день убийства Голованова, примерно за час до убийства, у них купили инвалидную коляску. Последнюю из имеющихся в наличии. Она была неисправна: одно из колес плохо работало. Но покупатель сказал, что это неважно, и купил ее за полную цену. Несмотря на то что продавец предложил заказать исправную коляску и сказал, что доставка займет всего три дня.

Полковник Лейн бросил короткий взгляд на сидевших за столом Моше Ригера и Рафи Битона.

– Кто купил эту бракованную коляску? – спросил Ригер.

– Фамилию нам выяснить не удалось, – голос Канца зазвучал виновато. – Покупатель расплатился наличными. Но Дана… – лейтенант покосился на полковника и поправился: – госпожа Шварц показала продавцу фотографию, и тот опознал этого человека.

– Что за фотография?

– Молодой человек. Обычной внешности. Я его никогда не видел, и в зале кинотеатра его не было.

– Лейтенант, вы спросили у госпожи Шварц, что это за человек? – вмешался в разговор Рафи Битон.

– Конечно! – Канц смутился. – Но она отказалась отвечать. Сказала, что расскажет все, когда окончательно сложит картину преступления.

– Так. – Полковник Лейн откинулся на спинку кресла и обвел глазами сидящих за столом офицеров. – Как нам на все это реагировать?

– Никак, – буркнул Моше Ригер и даже рубанул воздух ребром ладони, демонстрируя решимость и уверенность в своей правоте. – Госпожа Шварц продолжает запутывать ситуацию, надеясь, что это поможет ее клиенту. Мне это совершенно понятно. Поиски покупателя коляски. Заявление о втором выстреле. Она, кстати, пояснила, что имеет в виду?

Канц сокрушенно покачал головой.

– Нет. Она обещала рассказать, когда проверит все до конца и будет совершенно уверена в своей версии.

На лицах старших офицеров появилось выражение разочарования.

– Вам следовало проявить большую настойчивость, лейтенант, – сказал полковник Лейн и, заметив облачко, пробежавшее по лицу молодого сотрудника, пояснил: – Вы, конечно, правы, что оказали помощь госпоже Шварц, но следовало настоять, чтобы и она раскрыла вам свои карты.

– Я не хотел настаивать, господин полковник, – упрямо сказал лейтенант, и на его лице появилось обиженное выражение. – Чтобы госпожа Шварц не решила, что мне чрезвычайно интересна ее версия.

– Может быть, вы правы, – задумчиво кивнул полковник Лейн.

– Тем более что замысел госпожи Шварц совершенно понятен, – усмехнулся Рафи Битон.

Все сидящие за столом обернулись к нему. На лице капитана Битона блуждала загадочная улыбка человека, который все понимает и которого нелегко обмануть.

– Что тут непонятного? – всеобщее внимание нисколько не смутило капитана. – Дана Шварц говорит о еще одном выстреле, который якобы был и которого якобы никто не слышал. При этом она пытается выяснить, кто приобрел инвалидную коляску за час до убийства. Значит, она строит примерно такую версию. Инвалид в коляске вовсе не инвалид, а наемный убийца. Он специально поднял шум, чтобы у его сообщника был повод вывезти его из зала. Дальше госпожа Шварц заявит, что, когда инвалида вывозили из зала, коляска проехала в двух метрах от Голованова, сидящего в последнем ряду. В этот момент инвалид-убийца выстрелил в журналиста из пистолета с глушителем. Это и был первый выстрел, которого никто из присутствующих в зале не слышал. После того как сообщник вывез инвалида-убийцу из зала, второй сообщник, оставшийся в зале, включил аудиозапись звука выстрела. Это и был второй выстрел, который слышали все…

– Ерунда! – перебил капитана майор Ригер. – Если госпожа Шварц выступит с такой версией в суде, это станет самым страшным профессиональным провалом за всю ее карьеру. – Моше Ригер выставил перед собой руку и начал загибать пальцы. – Во-первых, ни один глушитель не делает выстрел беззвучным. Это только в кино пистолет еле слышно кашляет. В жизни все не так. Глушитель, конечно, снижает уровень звука при выстреле. И снижает существенно. Но выстрел все равно слышен. Это я тебе говорю как специалист по оружию.

– Она заявит, что в зале шел фильм! – возразил Рафи Битон. – Кроме того, инвалид довольно громко разговаривал. Возможно, для того, чтобы заглушить звук выстрела.

– В закрытом зале кинотеатра ни звуки фильма, ни громкий разговор не заглушат звука выстрела, – уверенно заявил Моше Ригер и улыбнулся снисходительно и коварно. – Если дело дойдет до этого, мы проведем эксперимент. Выстрелим из пистолета с глушителем прямо в зале суда, и от версии госпожи Шварц не останется даже воспоминаний.

– Это серьезный аргумент, – кивнул полковник Лейн.

– Но это еще не все. – Моше Ригер загнул еще один палец. – Во-вторых, мне неизвестно о существовании глушителя для пистолета калибра 2,7 миллиметра. Kolibri – единственный в мире пистолет такого калибра. Ни одной компании не выгодно производить глушители для одного вида пистолета.

– И это тоже серьезно. – Полковник Лейн взглянул на Рафи Битона. Тот не собирался сдаваться.

– Это серьезно, – согласился он, – но не убийственно. Сделать глушитель для пистолета любого калибра может какой-нибудь народный умелец. Тем более если это делалось по заказу господина Михайлова, который мог щедро заплатить за такую работу.

Моше Ригер продолжал улыбаться. Но полковник Лейн повернулся к капитану Битону.

– То есть ты хочешь сказать, что госпожа Шварц пытается построить примерно такую версию. Неизвестный нам человек, прикинувшийся инвалидом, застрелил Антона Голованова из пистолета с глушителем. Затем этот человек снял глушитель и выбросил пистолет под кресла…

– Пока сообщник вез его к выходу из зала, – кивнул Рафи Битон.

– Другой сообщник имитировал выстрел после того, как убийцу вывезли из зала. Так?

Полковник смотрел на Рафи Битона тяжелым немигающим взглядом. Тот помедлил и кивнул.

– Думаю, она выдвинет примерно такую версию.

Полковник Лейн переглянулся с Моше Ригером. Тот покачал головой.

– Я остаюсь при своем мнении. Выстрел из пистолета с глушителем в закрытом помещении слышен достаточно отчетливо.

Рафи Битон попытался возразить, но полковник жестом приказал ему молчать.

– Оставим в стороне звук выстрела, – сказал он, упрямо наклонив голову к столу. – Но зачем такие сложности? Для чего убийце садиться в инвалидную коляску? Зачем вообще нужен кричащий и привлекающий к себе внимание инвалид? Предположим, Михайлов решил нанять киллера. Предположим, есть какая-то причина, по которой Голованова нужно застрелить именно в зале кинотеатра. Пришел бы в зал убийца. После начала сеанса просто прошел бы мимо журналиста, выстрелил в него из пистолета с глушителем и вышел из зала. Из более серьезного пистолета с заводским проверенным глушителем. А не из самоделки какого-то умельца. И унес бы пистолет с собой. И все. Никто из зрителей не смог бы даже описать этого человека. Но убийца почему-то покупает коляску. Хотя это улика и его запоминает продавец. Садится в коляску, кричит, привлекая к себе внимание, берет сопровождающего, хотя это – свидетель.

Полковник обвел взглядом сидящих за столом. Ригер кивнул в знак согласия. Битон помедлил и тоже кивнул.

– Но и это еще не все, – продолжил полковник. – Согласно протоколам допросов зрителей, все они заявили о запахе пороха, который появился в зале после выстрела. Но Рафи нам сказал, что настоящим выстрелом был первый, тот, который никто не слышал. А вот второй – вообще не был выстрелом, а только имитацией, звуком. Но запах пороха появился после звука, а не после реального выстрела. Как это можно объяснить?

Полковник пробарабанил пальцами по столу бравурный марш. Никто из офицеров не произнес ни слова.

– Так я и думал. Объяснить это нельзя, – подвел итог полковник Лейн.

– Нельзя, – согласился Рафи Битон, поникая головой.

– А значит, вся эта версия несостоятельна, – сказал Моше Ригер. – Никакого второго выстрела не было. Был один-единственный выстрел, которым и был убит русский журналист. А если госпожа Шварц намерена отстаивать в суде версию второго выстрела, она этот процесс проиграет.

Ригер взглянул на полковника Лейна. Тот явно не разделял оптимизма своего подчиненного.

– Вас что-то смущает, господин полковник? – спросил Моше Ригер.

Габриэль Лейн неопределенно пожал плечами.

– Смущает. Моя бывшая жена. Если она что-то задумала, то не отступит. Варианты она считает не хуже нас с вами. И все, о чем мы говорили, она, конечно, учла. Боюсь, она готовит нам какой-то неприятный сюрприз. Хотелось бы понимать какой.

– Она готовит сюрприз нам, а мы приготовим ей, – сказал Моше Ригер, уловив настроение полковника. – Мы свое расследование еще не закончили. Мы найдем прямые улики против Пинхаса Пастера и его жены. И тогда никакие уловки их адвокату не помогут.

Полковник Лейн пожал плечами, и Ригер понял, что развеять сомнения начальства ему не удалось.

– Будем надеяться, – сказал полковник Лейн и повернулся к лейтенанту Канцу. – А вы, Эльдад, продолжайте контролировать госпожу Шварц.

– Слушаюсь! – Лейтенант Канц не сводил с полковника преданного взгляда. – Вы думаете, она объявится? Или мне самому ей позвонить?

– Она объявится, – уверенно заявил полковник, выдержал короткую паузу и упрямо повторил: – Она обязательно объявится. Она что-то задумала и ведет какую-то игру. Без нас ей не обойтись. И когда она с вами свяжется, постарайтесь понять ее замысел.

– Слушаюсь! – повторил Эльдад Канц и первым поднялся из-за стола.

Глава 24

Дана объявилась в тот же вечер. Звонок раздался, когда лейтенант Канц уже собирался уходить, собирал папки и укладывал их в ящик стола.

– Здравствуйте, лейтенант Канц!

«Полковник как в воду глядел», – подумал Эльдад и ответил:

– Здравствуйте, госпожа Шварц!

– Мне опять нужна ваша помощь. Простите, что отвлекаю от важных дел, но без вас мне не справиться.

Веселый тон Даны показался Эльдаду наигранным, и он насторожился. Что она задумала? Эльдад вспомнил слова полковника Лейна об уловках, которые Дана «находит мастерски», и о неприятном сюрпризе, который она готовит израильской полиции. Ему следует держать ухо востро и быть настороже. Он запер ящик стола и вернулся в кресло.

– Я слушаю вас.

Эльдад пытался взвешивать каждое слово, и от этого в его тоне звучали тревога и плохо скрываемая неприязнь. Но, к его удивлению, Дана не обратила на это никакого внимания.

– Мне нужно еще раз повидаться с Михайловым, – заявила она тоном человека, уверенного, что каждое его желание должно быть исполнено в кратчайшие сроки. – Я должна задать ему несколько вопросов. А без вашего официального жетона он со мной встречаться не станет.

– С Михайловым? – медленно, с расстановкой произнес Эльдад, пытаясь сообразить, какой же подвох может крыться в этой просьбе. – Честно говоря, не уверен, что он откликнется на мою просьбу о встрече.

– На требование, господин лейтенант, – голос Даны звучал все тверже, веселее и задорней. – На требование. Вы официальное лицо. Офицер полиции, ведущий расследование убийства. Гражданин Израиля обязан оказывать вам всю возможную помощь. Если он, конечно, не является соучастником преступления.

– Это верно, – все так же осторожно согласился Эльдад, понимая, что ищет повод отказаться от контакта с Михайловым. Ему не хотелось звонить этому господину, слушать его уверенный тон, просить о встрече как о каком-нибудь благодеянии. – А что, если мне вызвать его на допрос официальной повесткой? А вы, как бы случайно, заглянете в Штаб?

– Я не могу заглянуть к вам в Штаб, – из голоса Даны исчезли задорные нотки. – Я в ссоре с вашим начальником. Так что давайте поедем к Михайлову. Поверьте мне, лейтенант… – она выдержала паузу, будто хотела подчеркнуть важность следующей фразы, – вы очень удивите свое начальство результатами этой поездки. Не отказывайтесь от нее.

– Я не отказываюсь, – промямлил Эльдад, пытаясь привести мысли в порядок.

Он понимал, что коварная Дана что-то задумала. И это «что-то» вполне может быть направлено против израильской полиции. Не хватало, чтобы она заманила его в какую-нибудь ловушку и сделала соучастником своих коварных интриг. Эльдад вспомнил выражение лица полковника, когда тот говорил ему: «Вы должны были проявить большую настойчивость, лейтенант», и нахмурился. Полковник прав. Он должен быть более жестким и осмотрительным с этой хищницей. С другой стороны, как быть с указанием полковника «присматривать за ней»? Если он сейчас ей откажет, никакого «присмотра» организовать не удастся. «Значит, надо организовать ей встречу с Михайловым, – решил Эльдад, – но быть при этом крайне осторожным».

– Хорошо, – сказал Эльдад. – Я позвоню господину Михайлову.

Дана оживилась.

– Попытайтесь назначить встречу на сегодня, – сказала она. – И сразу перезвоните мне. Я буду ждать вашего звонка, господин лейтенант.

На сегодня назначить встречу не удалось. Голос Олега Михайлова, ответившего на звонок Эльдада, звучал удивленно и даже возмущенно. Что еще нужно от него полиции? Он рассказал все, что знал об этом русском журналисте Голованове. Больше ему добавить нечего. Какая встреча? Какие еще «некоторые вопросы»? Сегодня? Не может быть и речи. Сегодняшний день уже расписан. Как, впрочем, и завтрашний, и послезавтрашний, и все другие на месяц вперед. Он ведет большой бизнес, у него компании, фонды, партнеры, конкуренты. Он платит налоги, на которые, кстати, государство содержит полицию. Закончив диалог и услышав робкое обещание Эльдада «задержать его всего на четверть часа», бизнесмен сменил гнев на милость.

– Хорошо. Давайте завтра в двенадцать в моем кабинете. У меня будет ровно четверть часа. Надеюсь, вы уложитесь.

Эльдад хотел поблагодарить, но Михайлов не прощаясь повесил трубку.

Разговор оставил самые неприятные ощущения, и, встретившись на следующий день с Даной без пяти двенадцать у ворот особняка на Абба Эвен, Эльдад был мрачен и неразговорчив. Впрочем, на Дану это не произвело особого впечатления. Оглядев с ног до головы хмурящегося лейтенанта, она спросила:

– У вас пистолет с собой?

– Что? – вскинулся Эльдад. – Пистолет? С собой, конечно. А при чем тут мой пистолет?

– По-моему, вам хочется меня пристрелить, – усмехнулась Дана. – Ни в чем себе не отказывайте.

У ворот, как обычно, дежурил строгий охранник. Он проверил документы Эльдада и Даны, сверился с каким-то списком и взялся за трубку телефона. Через несколько мгновений после звонка к воротам подошел еще один молодой человек и предложил гостям следовать за ним.

В приемной Михайлова охранник сдал гостей помощнику бизнесмена, который и завел их в кабинет.

Михайлов сидел за столом и что-то писал. На этот раз он не вскочил и не поспешил навстречу гостям. А только поднял голову, отложил авторучку и приглашающе махнул рукой.

– Прошу садиться. Кофе? Чай?

– Спасибо, но нет, – решительно заявила Дана и добавила: – У нас есть всего четверть часа. Не стоит терять время.

Михайлов, который ожидал услышать ответ от лейтенанта, удивленно покосился на Дану.

– Что ж, – он отодвинул в сторону лежащие перед ним бумаги. – Тогда перейдем к делу. Я вас слушаю.

– У нас к вам всего один вопрос, господин Михайлов, – проговорила Дана ангельским голосом. – Вернее, даже не вопрос, а просьба.

Михайлов снисходительно улыбнулся. Его взгляд, направленный на Дану, казалось, говорил: «Я так и знал, что все сведется к просьбе. Ко мне все и всегда обращаются с просьбами. Вот и полиция не стала исключением». Дана улыбнулась бизнесмену и перевела взгляд на лейтенанта Канца. В ее взгляде было столько жесткой насмешки и уверенности в своих силах, что Эльдад ощутил совершенно ясную тревогу. «Сейчас что-то произойдет, – мелькнуло у него в голове. – Сейчас она устроит здесь что-то из ряда вон выходящее. Но что? Что она задумала? Какая у нее просьба к этому миллионеру? И почему она спросила, с собой ли у меня пистолет?» Мечтая оказаться где-нибудь в тысяче километров от этого кабинета, Эльдад Канц шумно двинулся в кресле и коснулся пальцами правой руки кобуры, висевшей под мышкой слева.

– Я слушаю вас! – произнес Михайлов тоном радушного хозяина, приглашающего гостей к столу. – Что за просьба?

Дана сделала неопределенный жест рукой, словно говоря: «Так, пустяк».

– Расскажите нам, как вы убили журналиста «Русских ведомостей» Антона Голованова.

Эльдад Канц от неожиданности вздрогнул и взглянул на Михайлова. На лице бизнесмена по-прежнему светилась добродушная улыбка хозяина. Только глаза потемнели, как туча в преддверии дождя. Он перевел взгляд на лейтенанта, словно спрашивая: «Что курят ваши стажеры и консультанты?» Канц замер от самых дурных предчувствий. Сейчас разразится скандал, который кончится жалобой Михайлова начальству. Михайлов, между прочим, не тот человек, чью жалобу можно проигнорировать. А виноват во всем будет он, лейтенант Канц. Потому что с частного адвоката Даны Шварц взять нечего. Эльдад бросил возмущенный взгляд на Дану и с удивлением обнаружил, что гнев Михайлова нисколько ее не смутил. Она продолжала смотреть на бизнесмена с ангельской улыбкой на лице.

Михайлов выпрямился в кресле и стал похож на орла, готового ринуться с заоблачных высот на визжащую от ужаса жертву.

– Простите? – Он медленно повернул голову в сторону Даны, затем перевел взгляд на Эльдада Канца. – Господин лейтенант, это просьба вашего стажера или израильской полиции?

Эльдад Канц смутился.

– Я полагаю… – начал он и закашлялся.

– Это просьба израильской полиции, господин Михайлов, – невозмутимо произнесла Дана.

– Тогда почему ее высказываете вы, стажер, а не господин лейтенант?

Дана очаровательно улыбнулась и изящно помахала пальцами в сторону Канца.

– Господин лейтенант кашляет.

Михайлов засмеялся. Эльдад бросил грозный взгляд на Дану и перевел глаза на смеющегося бизнесмена. «Нервный смех, – подумал он. – А в глазах страх. Он напуган. Явно напуган. Чем? Неужели ее провокацией? Это ведь провокация. Самая настоящая провокация!»

Михайлов взял с бокового столика маленькую бутылочку с водой, одним движением открыл ее и поставил перед Эльдадом. Тот сделал глоток.

– Спасибо! – Лейтенант вернул бутылочку на стол и повернулся к Дане: – Простите, но у вас нет права делать заявления от имени израильской полиции.

– Делать заявления? – Дана дернула плечиками. – Я не делала никаких заявлений. Я просто попросила господина Михайлова рассказать, как он убил Антона Голованова. Это интересует и меня, и полицию Израиля в целом, и Следственное управление иерусалимского Штаба в частности. Разве не так, господин лейтенант? – Эльдад промолчал, а Дана бросила взгляд на часики. – Давайте не будем терять время. Не забывайте, что у нас есть всего пятнадцать минут.

– Рассказать о том, как я убил Голованова? – Михайлов шумно вздохнул и откинулся на спинку кресла. – Хорошо, я расскажу.

Эльдад Канц решил, что ослышался. От неожиданности он громко икнул и впился глазами в бизнесмена. В глазах Михайлова бесновались озорные огоньки. Он взял еще одну бутылочку, резким движением свинтил крышку и сделал долгий глоток.

– После того как Антон Голованов ушел от меня с десятью тысячами евро, я, как уже говорил, собрал совещание. На нем присутствовали все мои заместители, заведующие отделами и некоторые главные специалисты. Совещание началось без четверти час и продолжалось до двух часов дня. В четырнадцать ноль пять я сел в машину и поехал домой. Обедать. Простите, госпожа стажер, в котором часу стреляли в Голованова в зале кинотеатра?

Он повернулся к Дане и растянул в деланой улыбке тонкие губы. Дана ответила такой же улыбкой.

– Примерно в четырнадцать тридцать семь.

– Спасибо! – кивнул Михайлов. – Домой я приехал около половины третьего. Там меня уже ждали супруга и трое коллег. Мы выпили немного хереса. Мне привезли из Малаги херес Fino. Прекрасный ароматный букет. Лучшего аперитива нельзя пожелать. После этого мы сели за стол. Мой повар приготовил роскошную утку по-пекински. Он уговорил меня купить новую печь для кухни и горел желанием доказать, что трата была не напрасной. Мои друзья хотели поговорить за обедом о делах. Мы собирались договариваться о разделе акций в новой компании, но, когда они попробовали утку, решили отложить все деловые беседы до кофе. Ровно в четырнадцать тридцать шесть я вышел из-за стола. Якобы в туалет. На самом деле я пошел в гостиную. Открыл там окно и выстрелил. Пуля полетела по очень замысловатой траектории от моего дома на улице Арлозорова[62] до… Как назывался кинотеатр, в котором убили этого журналиста? – он повернулся к Канцу.

– Cinemax, – мрачно ответил лейтенант, чувствуя, что стал участником какой-то нелепой комедии, за которую ему еще придется отвечать.

– До кинотеатра Cinemax, – закончил Михайлов. – Там пуля проникла в фойе, оттуда в зал. Уж не знаю, как именно. Может быть, проскочила под дверью, а может быть, через будку киномеханика. И угодила прямо в сердце журналиста Голованова.

Михайлов сделал жест рукой, показывая, как пуля пробивает сердце журналиста, и повернулся к Дане.

– Вас устраивает такая версия?

Дана улыбнулась в ответ.

– Нет. Эта версия мне не нравится.

– Хорошо, – продолжал юродствовать Михайлов. – Тогда предложу другую. Ровно в четырнадцать часов и тридцать шесть минут я вышел из-за стола, оторвавшись от утки по-пекински, поднялся на крышу своего дома. Надел плащ супергероя и взлетел. За одну минуту я достиг кинотеатра Cinemax. Никем не замеченный, я проник в зал номер… Простите, господин лейтенант, в каком зале шла демонстрация фильма?

– В зале номер три, – ответил Эльдад Канц, размышляя с мрачным видом, не должен ли он прервать эту нелепую комедию, извиниться перед Михайловым и покинуть офис.

– …в зал номер три, – продолжил Михайлов. – Там я застрелил российского журналиста Голованова и все так же, никем не замеченный, вылетел обратно. В четырнадцать тридцать восемь я приземлился на крыше своего дома и вернулся к утке по-пекински. А мои жена и глупые бизнес-партнеры считали, что я выходил в туалет. Как вам эта версия, госпожа стажер?

Он сделал ударение на слове «эта».

– Лучше. – Дана кивнула, наклонила голову и стала похожа на строгую учительницу, принимающую переэкзаменовку у безнадежного прогульщика. – Но не годится. Кроме того места, где вы стреляете в Голованова, все остальное, извините, чепуха.

– Но третьей версии у меня нет, – Михайлов картинно развел руками и сделал глоток из бутылочки. – Более ничем помочь вам не могу.

– Третья версия есть у меня.

Эльдад Канц бросил злой взгляд на Дану, которая, произнеся эту фразу, открыла сумочку и запустила туда руку, явно что-то разыскивая.

– Отлично! – Михайлов бросил быстрый взгляд на часы. – У вас осталось три минуты на ее изложение. Простите, но у меня совещание. Боюсь, в приемной уже собрались люди.

– Хорошо, – согласилась Дана. – Тогда я потороплюсь.

Она достала из сумочки японский нож с яркой желтой ручкой[63] и показала его Михайлову.

– Вы позволите?

– Что именно? – удивился Михайлов.

– Воспользоваться этим ножом.

Жестом радушного хозяина Михайлов развел руками.

– Если вы не хотите перерезать мне горло или сделать себе харакири, то прошу вас.

– Нет-нет. – Дана поднялась и пошла в дальний конец кабинета. – До харакири и перерезанного горла дело не дойдет. Поверьте.

У противоположной стены, на которой висело большое мозаичное панно работы Нахума Гутмана[64], она отодвинула кресло с резными изогнутыми ножками, стоящее у журнального столика, выдвинула лезвие ножа, присела на корточки и быстрым движением провела лезвием по жесткой поверхности темно-зеленого ковролина.

– Что вы делаете?

Михайлов вскочил, но Дана не обратила на него ни малейшего внимания и даже не удостоила ответом. Нажимая всем телом на нож, она еще и еще раз провела лезвием по поверхности ковролина, пока в нем не образовался большой разрез. Двумя руками Дана вцепилась в край разреза и рванула изо всех сил. Ковровое покрытие поддалось, разделилось на две части, обнажая светло-желтый паркет.

– Что вы творите?!

Михайлов кричал, оттолкнул кресло, которое шумно рухнуло набок. Но Дана, закусив зубами кончик языка, продолжала полосовать ножом зеленый ковролин и растаскивать его в стороны. Михайлов зарычал по-звериному, рванулся из-за стола, но зацепился за какие-то провода и едва не упал.

Дана ожесточенно рвала ковролин, и наконец под ним обнажился кусок паркета с небольшим темным пятном. Дана выпустила из рук край коврового покрытия и отшвырнула нож. Она тяжело дышала, руки и подбородок дрожали от напряжения, а на ладонях алели следы от жесткого ковра.

– Вот! – задыхаясь, проговорила Дана и ткнула пальцем в темное пятно на желтом паркете. – Следы крови Антона Голованова. И убит он был именно здесь. В этом кабинете, на этом самом месте.

Вскочивший с кресла Эльдад Канц замер, превратившись в соляной столб.

– А вот его убийца, – продолжила Дана, кивнув в сторону бизнесмена. – Олег Анатольевич Михайлов. Вот такая версия меня вполне устраивает.

Потрясенный Эльдад взглянул на Михайлова. От лица бизнесмена отлила кровь, бледные щеки дрожали от ярости, ноздри мясистого носа раздувались, верхняя губа приподнялась, обнажив крепкие зубы. Он подался всем телом вперед, и его пальцы инстинктивно сжались в кулаки.

– Гадина! – прошипел он.

«Он нас отсюда не выпустит, – мелькнуло в голове у Эльдада. – Сейчас он вызовет охрану. Его люди вооружены. А если дойдет до перестрелки, я против всех не продержусь». Его правая рука потянулась к кобуре, левой он отодвинул Дану к стене, готовясь закрыть ее своим телом.

– Гадина! – повторил Михайлов, и его рука потянулась к кнопке, утопленной в поверхность стола. Эльдад Канц дрожащей рукой расстегнул кобуру и вцепился пальцами в холодную рукоятку своего служебного девятимиллиметрового «Глока».

– Габи! – услышал он за своей спиной голос Даны и обернулся.

Дрожащая Дана держала у уха мобильный телефон и почти шептала в него:

– Габи, спаси меня. Я боюсь. Я здесь, в кабинете Михайлова. Я боюсь его. Он хочет нас убить. Спаси меня, Габи!

По ее щекам текли слезы.

Глава 25

Полковник Лейн взял с подноса чашку с кофе и, держа двумя руками, подал Дане. Она покачала головой.

– Не хочу кофе.

– Бери! – сказал он, пытаясь придать своему голосу отцовскую строгость. – Тебе сейчас необходим крепкий кофе. Там лимон, и я попросил Веред добавить немного коньяка.

– Зачем мне коньяк? – слабым голосом спросила Дана. – Ты хочешь меня напоить? Мне же еще машину вести.