— Вижу, тебе многое известно о дочерях, страдающих из-за своих отцов.

— Не смей так говорить о моем отце! Никогда не смей! Ты на это не имеешь никакого права!

— Тот человек не был твоим родным отцом, и он по заслугам получил от своих ласковых добрых соседей! А ты… ты, Урсула, стала чудовищем, которое сама же ненавидишь. Таким же чудовищем, как твои жертвы в Ипсвиче. Среди них тебе теперь самое место!

— Убирайся отсюда! Возвращайся к своим глупым льстивым подхалимам-придворным. Здесь, в Открытых водах, у тебя нет никакой власти, Тритон! Твои законы не распространяются ни на эту территорию, ни на меня саму слышишь?

— Я могу отобрать последние оставшиеся у тебя крупицы могущества и с удовольствием сделаю это, если ты будешь и дальше поддерживать земных людей. Это мое последнее предупреждение, Урсула. Забейся в темный уголок, где только и место для таких уродин, как ты, и сиди там, чтобы никого не пугать своим видом!

— Если я такое жуткое чудище, как ты описываешь, так это по твоей милости!

— Нет, ты всегда была такой! Ты с самого детства отказывалась принимать и сохранять приличный вид.

Урсула вздрогнула как от удара. Она ушам своим не верила.

— Что? Что ты только что сказал?

— То, что слышала! Ты всегда была злобной маленькой тварью. Я бросил тебя одну плыть по волнам потому, что уже тогда предвидел, каким чудовищем ты станешь!

— Так значит, я не потерялась тогда, как ты говорил? Ты меня бросил?

— Да, да, да! И по-прежнему считаю, что поступил правильно. Ты только посмотри на себя. Мерзкая. Страшная. Безобразная.

Урсула думала, что ее сердце давным-давно остыло и окаменело к брату еще с тех пор, когда он прогнал ее из своего царства, но такое оскорбление, такое предательство, такая подлость! Нет, это уж слишком! У Урсулы потемнело в глазах, когда она услышала о том, что Тритон в молодости бросил свою крохотную сестренку в бушующем море и его ничуть не волновало, выживет она при этом или умрет.

Скорее всего надеялся, что погибнет, поэтому не стоит удивляться тому, что он и не пытался ее искать все эти годы.

У Урсулы не хватало сил спросить, что о ее исчезновении подумали тогда родители — боялась услышать, что они знали о планах Тритона и, быть может, даже одобряли их. Узнать об этом было бы невыносимо. Нет-нет, не могли родители поддерживать Тритона, наверняка он наплел им какую-нибудь несуразицу, а они ему поверили. Сказочник! Интересно, что сказали бы родители, узнай они правду о своем замечательном сыне? А может быть, они все-таки подозревали, что он не такой уж идеальный? Как иначе объяснить указ короля, по которому Тритон мог единолично занять трон только после того, как будет доказано, что Урсула мертва или совершила преступления, которые делают ее недостойной править страной. Как же мог Тритон пойти на такую мерзость, гадость? Как он мог выдвигать обвинения против своей младшей сестры, которую когда-то бросил умирать среди моря? А сама она? Ну, сама-то она тоже хороша! Додуматься до того, что ее родители были заодно с Тритоном! Нет, это слишком страшно, чтобы оказаться правдой! Не могло такого быть, не могло!

Урсула поняла, что с нее хватит, что больше она не выдержит.

Любви к брату в ней не осталось ни капли, в этом можно больше не сомневаться. Выбор? Выбора ей Тритон тоже не оставил.

Теперь «жуткая, уродливая и злобная тварь», как зовет ее Тритон, будет делать то, что получается у нее лучше всего. Она будет мстить своему брату.

ГЛАВА 12

Чужое тело, украденный голос

К тому что едва не произошло в лодке между Ариэль и Эриком, Урсула отнеслась гораздо серьезнее, нежели сестрички-ведьмы. Ведь не переверни вовремя преданные милашки-мурены лодку, страшно подумать, что бы было! Поцелуй принц свою кукольную глупую принцессу и конец. Лопнули бы тогда со страшным треском все хитрые планы морской ведьмы!

— Отличная работа, мальчики! — сказала она Флотсаму и Джетсаму, глядя в свой волшебный шар, который во время их последней встречи дали ей сестрички-ведьмы. — Но мы были на грани провала. На самой грани! — Урсула была вне себя от гнева на сестричек, которые позволили Ариэль почти поцеловаться с принцем. — Уснули они там, что ли? Курицы! Ну и маленькая ловкачка Ариэль тоже хороша! Намного хитрее, чем я думала!

Урсула постепенно раздувалась от ярости и никак не могла остановиться.

— Если дело и дальше так пойдет, принц еще до заката поцелует ее, тут и сомневаться нечего!

Морская ведьма вплыла в кладовку, где она хранила все необходимое для колдовства.

— Поверить не могу, что они едва не допустили, чтобы это случилось, — бормотала себе под нос Урсула, имея в виду сестричек-ведьм. — Растяпы! Ну ничего! Теперь Урсула возьмет все в свои… э… щупальца.

Она нашла стеклянный флакон с засушенной бабочкой внутри, разбила его, швырнула бабочку в котел и сказала:

— Дочь Тритона все равно будет моей! А принц… Его я заставлю помучиться. Он будет корчиться у меня, как червяк на крючке!

Из котла заструился золотистый свет, он обволакивал Урсулу, превращал ее… да, превращал ее в девушку, которую морская ведьма ненавидела. «Я становлюсь Ванессой, — думала Урсула. — Омерзительной Ванессой с огромными лиловыми глазами и длинными черными волосами». Преодолевая тошноту от необходимости находиться в чужом, неуклюжем и тесном человеческом теле, она успокаивала себя тем, что это в последний раз. Все это она делает в самый последний раз.



И вот Урсула уже преобразилась, уже размышляла, стоя на побережье королевства принца Эрика в чужом теле и с чужим голосом в горле.

Вскоре Тритон будет мертв, и она займет свое законное место на троне. И править она будет только в своем истинном обличье, только так, и никак иначе! До чего же удачно сложилось, что младшая дочь Тритона влюбилась в земного принца! И как э… романтично. Прямо как в книжке. Да не будь ей нужна душа Ариэль, морская ведьма позволила бы глупой русалочке выйти замуж за своего принца. Вот посмотреть бы на лицо Тритона, узнавшего о том, что его любимая доченька стала одной из тварей, которых он ненавидит больше всего на свете. Человеком стала! Ха-ха! Вот это была бы месть так месть! Первоклассная, отборная! Но нет, не бывать этому. У морской ведьмы на душу Ариэль совершенно другие планы. Стоило ли столько хлопотать, забирать у маленькой русалочки ее голос, если бы речь шла только о том, чтобы отправить дочку Тритона и принца Эрика под венец? Нет, конечно.

Судьба улыбнулась Урсуле в тот день, когда волны раскололи на части корабль Эрика, а самого принца утянули на океанское дно, в царство Тритона. И тут — слава морским богам! — Ариэль с первого взгляда влюбилась в Эрика. Шпионы Урсулы немедленно донесли об этом своей хозяйке. Затем морские боги позволили маленькой русалке спасти принца и благополучно вернуть его на берег. Все складывалось как нельзя лучше, все играло на руку Урсуле.

Как и предполагала морская ведьма, принц тоже не остался равнодушным к рыжеволосой красавице, которая спасла ему жизнь. Удача по-прежнему не покидала Урсулу, и морская ведьма очень вовремя успела отобрать у Ариэль ее голос, иначе принц потащил бы русалочку под венец сразу же, как только та раскрыла бы свой маленький ротик. А так бедняга-принц до сих пор считает, что чарующее пение русалочки ему просто-напросто почудилось в предсмертном бреду, когда он камнем шел на дно.

Теперь этим дивным голосом владела Урсула и была намерена распорядиться им наилучшим образом. Для себя, разумеется, наилучшим. Как именно? Да очень просто. С помощью этого голоса Урсула отобьет у маленькой русалочки принца, вот и все.

Из раздумий Урсулу вывел грустный плачущий звук придуманной людьми дудочки — флейты. Он летел над морем и проникал в толщу воды.

«Ага, принц уже здесь, — подумала Урсула. — Отлично». Оставаясь в теле Ванессы, она запела голосом Ариэль песню — ту самую, которую слышал принц, когда маленькая русалочка спасла ему жизнь. Сейчас Урсула чувствовала себя одной из своих сирен — точно так же, как они, морская ведьма приманивала к себе добычу, околдовывала несчастного слабого человечка своей песней. Нет, не своей. Песней Ариэль она брала принца на крючок, звала на берег, где его ждала неминуемая гибель. И тут морской ведьме пришла в голову одна поразительная мысль.

Если она сядет на троне в царстве — бывшем царстве! — Тритона и одновременно будет править королевством Эрика, это значит… Это значит, что она будет править и на суше, и на море!

Блестящая, бесподобная перспектива! И добиться этого окажется не так уж и сложно. Просто нужно будет держать принца Эрика околдованным ровно столько времени, сколько потребуется. А когда в принце отпадет надобность, он исчезнет. Как это делается, Урсуле объяснять не надо, она прекрасно знает, и сама кого угодно может научить, если потребуется.

А Эрик уже бродил по берегу, зачарованный голосом Ариэль, которым пела Урсула. Этот голос притягивал принца к себе словно магнит, заставлял Эрика терять голову, забывать обо всем на свете.

Честно говоря, принца можно было бы, наверное, и не околдовывать так сильно, но Урсула не жалела сил и не хотела оставлять своей сопернице ни единого шанса. В принципе Урсула вполне могла бы заманить принца с помощью одного лишь голоса Ариэль, не добавляя к этому колдовских заклятий. Этого почти наверняка должно было хватить, чтобы принц решил, что именно Ванесса спасла ему жизнь, когда он тонул. Именно она, и никто другой. Но «почти» Урсулу не устраивало. Время поджимало, и она хотела иметь стопроцентную уверенность в том, что Эрик не влюбится в Ариэль. Только при таком раскладе морская ведьма могла получить то, за чем она охотилась, — душу Ариэль.

По правде сказать, Урсуле было даже немного жаль бедного, совершенно сбитого с толку принца.

В принципе он был неплохим парнем — тихим, спокойным, вежливым. И красивым, что уж тут греха таить. Когда Эрик подошел к Урсуле, глядя на нее зачарованными, затуманенными колдовством глазами, морская ведьма невольно вздохнула.

«Он видит перед собой прекрасную девушку, — с горечью подумала она. — Но не мной, не Урсулой он очарован, а Ванессой, будь она неладна!»

Такой, какая она есть на самом деле, Урсулу не любил никто и никогда, кроме ее земного отца — человека, который ее удочерил. Он любил ее и в человеческом обличье, и в истинном тоже, и не считал Урсулу, в отличие от брата, омерзительным, уродливым чудищем.

«Никогда не вспоминай о прошлом, дорогая! — мысленно одернула себя Урсула. — Оно не имеет значения. Такие воспоминания ни к чему, они могут только помешать, особенно сейчас, когда перед тобой открывается возможность стать повелительницей моря и земли!»

ГЛАВА 13

Принц Попинджей приносит свои извинения

«Уважаемая принцесса Тьюлип Морнингстар!

Я пишу это послание Вам и Вашей семье с чувством глубокого раскаяния. Мне самому до сих пор непонятны причины моих ужасных поступков, одно воспоминание о которых заставляет меня сгорать от стыда. Единственным — и крайне слабым — оправданием может служить только то, что я совершал эти поступки в состоянии, когда был не в себе. В тот момент я чувствовал себя так, словно во мне поселился кто-то другой, целиком подчинивший себе мою волю. Должен заверить Вас, миледи, что совершенные тогда прискорбные поступки совершенно не характерны для меня, более того, они глубоко противны моей натуре — все, за исключением моих признаний в любви к Вам.

(Разумеется, я признаю, что для выражения своей любви я должен был бы выбрать иные, более приемлемые в хорошем обществе способы.)

Я должен признаться, что давно уже влюблен в Вас, с той минуты, когда увидел Вас выходящей из морских волн на берег владений Вашего отца. Вы были похожи на молчаливую печальную богиню, и с тех пор я не могу отвести от Вас своих восхищенных глаз. Я намеревался предстать при дворе Вашего отца и быть представленным ему согласно принятому для подобных случаев этикету, что позволило бы мне официально стать соискателем Вашей руки, однако опасаюсь, что это невозможно после недавних событий, возможно, навеки и неисправимо очернивших меня в Ваших глазах. Если это действительно так, дорогая принцесса, я не стану более испытывать Ваше терпение. Позвольте еще раз выразить мое глубочайшее сожаление по поводу произошедшего и заверить Вас в любви и уважении — именно эти чувства я испытываю к Вам, самой удивительной юной леди, которую мне довелось когда-либо видеть.

Ваш преданный слуга Принц Попинджей».



Тьюлип дочитала и продолжала молча сидеть в кресле с письмом от принца Попинджея в руках.

Принцесса была ошеломлена. Она не могла подобрать слова, чтобы пересказать содержание письма — возможно, потому, что уж больно витиевато оно было написано, — и просто протянула листок Няне, чтобы та прочитала его сама.

— Что ж, очень хорошо сказано! — кивнула Няня. — Могу заметить, что пером этот юноша владеет намного лучше, чем бревном, которым он пытался таранить ворота замка.

— Как ты считаешь, Няня, то, что он пишет о том, будто бы его околдовали, это правда? — задумчиво спросила Тьюлип. — И все те молодые люди тоже могли быть околдованы?

Няня совершенно точно знала, что так оно и было.

— Да, моя милая, думаю, бедняги и правда подверглись действию заклинания.

— А почему ты мне сама об этом ничего не сказала? — недоверчиво покосилась на нее Тьюлип.

— Потому, солнышко, что ты взглянула бы на меня тогда точно так же, как сейчас, — вздохнула Няня. — Так, словно твоя старая бедная Няня сошла с ума. Кроме того, если честно, у меня тогда и без этих юношей забот было хоть отбавляй. Я пыталась вызвать Цирцею и одновременно сдерживать Урсулу. Однако можешь мне поверить, дитя мое, что те юноши действительно были околдованы, и потому твоего принца… э… Попинджея совершенно нельзя винить за то, что он сделал.

— Он вовсе не мой принц! — поморщилась Тьюлип.

— Ну хорошо, хорошо, не твой, — рассмеялась Няня. — Хотя мне почему-то так не кажется.

Влюбленность. Тьюлип ненавидела это чувство. В последний раз оно привело ее к унижению и заставило страдать. Она даже вообразить теперь не могла, что вновь позволит себе когда-нибудь влюбиться. Зачем? Чтобы новый юный красавец опять разбил ей сердце? Спасибо, не нужно. Хотя и она сама сильно изменилась с тех пор, разве нет? Стала сильнее, смелее, перестала витать в облаках, и, похоже, именно этим так очаровала принца Попинджея. Нет, влюбляться страшно. Влюбляться опасно. И все же…

— Няня, мне очень хочется, чтобы здесь была Цирцея. Она точно подскажет, что мне делать.

— Что делать? — вздохнула Няня. — Думаю, Цирцея посоветует тебе ответить этому джентльмену, поблагодарить его за добрые слова и… пригласить его на чай, пожалуй.

— Ты в самом деле так думаешь? — радостно улыбнулась Тьюлип.

— В самом деле, моя дорогая.

— Тогда я так и сделаю! — облегченно воскликнула Тьюлип.

Она чмокнула Няню в ее морщинистую напудренную щеку и стрелой вылетела из комнаты — побежала писать ответное письмо.

Няня негромко рассмеялась ей вслед. Как давно она не видела Тьюлип такой веселой, такой радостной. А принц Попинджей… Что ж, Няня чувствовала, что намерения у него самые что ни есть серьезные и благородные. Впрочем, при случае не мешало бы еще разок как следует посмотреть на него.

— Для человека он очень славный парень, — прозвучал в голове Няни голос Фланци. — Я уверена, что Тьюлип будет счастлива с ним, но сейчас мы должны все внимание сосредоточить на Цирцее. Боюсь, что она в серьезной опасности. И не только она — все мы.

— Я согласна с тобой, Фланци, и думаю, что нам обеим известно, кто стоит за всем этим.

ГЛАВА 14

Ее окончательный план

В королевстве царил ажиотаж, вызванный объявлением о свадьбе принца Эрика. Весь приморский край гудел от возбуждения, к которому примешивалась доля удивления. Ведь никто до сих пор не знал, кто же та загадочная черноволосая красавица, в которую влюбился принц, а узнать-то хотелось.

Удивлялись все, за исключением маленькой русалочки. Услышав вести о свадьбе, бедняжка подумала, что принц собирается жениться именно на ней, и давайте не будем осуждать ее за это. Они же почти поцеловались с принцем накануне, и по тому, как Эрик смотрел на нее в той лодке, было ясно, что он влюблен в Ариэль.

Может быть, он вспомнил, наконец, о том, кто спас ему жизнь? Ариэль поправила прическу и поспешила разыскать Эрика.

Разумеется, она торопилась, ведь по условиям договора с Урсулой принц должен был успеть поцеловать ее сегодня до захода солнца. Но, придя в замок Эрика, Ариэль увидела картину, которая буквально разбила ей сердце.

Принц стоял в главном зале рядом с красивой юной женщиной и разговаривал со своим верным помощником, сэром Гримсби. До этой минуты Гримсби сомневался в том, что женщина с ангельским голосом, о которой принц буквально прожужжал ему все уши, вообще существует на свете, что она не привиделась идущему ко дну Эрику. Он просто не понимал, как принц может сходить с ума по какой-то призрачной сирене, когда рядом с ним, под одной крышей, находится такая прелестная девушка, как Ариэль. Но Эрик оказался прав, и он все-таки нашел женщину своей мечты. Вот она, стоит рядом с принцем этим чудесным солнечным утром и лучезарно улыбается.

— Прости, Эрик, похоже, я действительно был не прав. Твоя загадочная певунья, оказывается, в самом деле существует, и она действительно прекрасна. Поздравляю вас, моя дорогая, — и сэр Гримсби с поклоном поцеловал Ванессе руку.

— Мы хотим пожениться, и как можно скорее, — сказал Эрик, зачарованно глядя на свою спутницу.

— Да, конечно, я все понимаю, Эрик, но свадьба — это дело такое… Оно подготовки требует, и вообще…

— Сегодня же вечером, Гримсби, слышишь? Сегодня же вечером. На закате мы отплываем в свадебное путешествие.

На закате.

На закате!

От этих слов у Ариэль остановилось сердце. В этот момент маленькая русалочка поняла, что ее жизнь кончена. В голове у нее отчетливо прозвучали слова Урсулы: «Если он поцелует тебя раньше, чем на третий день сядет солнце, ты навсегда останешься человеком, если же нет — то вновь превратишься в русалку и будешь принадлежать мне!»

Только сейчас Ариэль с ужасом поняла, что это значит — принадлежать Урсуле.

— Хорошо, Эрик, все будет сделано, как ты хочешь, — сказал Гримсби и поспешил прочь — очевидно, пошел, чтобы распорядиться приготовлениями к свадьбе.

Ариэль была разбита, уничтожена.

Она потеряла своего любимого, а после заката ее душа навсегда перейдет в руки морской ведьмы. Что будет потом? Да ничего хорошего. Ариэль превратится в одно из тех несчастных созданий, которые обитают в подводном саду Урсулы, а ее отец, Тритон, никогда даже не узнает о том, что случилось с его дочерью. Ариэль погубила свою жизнь. Еще немного, и она навсегда потеряет и свою семью, и своих друзей. Все на свете потеряет.

Что они подумают, узнав о том, что Ариэль исчезла? И думают ли они о том, где она сейчас? А ведь всего этого могло и не быть, если бы отец не произнес тогда те ужасные слова, не осудил ее за то, что она спасла Эрика.

Голос Тритона громом отдавался в голове Ариэль, когда она вспоминала тот разговор. «Это правда, что ты спасла тонущего человека? Но любые контакты между миром людей и подводным миром строжайше запрещены!» Она пыталась тогда спорить с отцом, переубедить его, но ничего из этого не вышло. Тритону совершенно не было дела до того, выживет Эрик или нет.

«Ну, утонет в море еще один человечек, и что из этого? Одним больше, одним меньше, подумаешь!»

То, что Ариэль полюбила Эрика, его то же не волновало.

«Да все они одинаковые, эти люди! Слабовольные, грубые, бессердечные пожиратели нашей рыбы!»

Каждое новое слово Ариэль, каждая ее попытка возразить лишь сильнее распаляли гнев отца, и это заставило ее отправиться за помощью к Урсуле. Да, морская ведьма согласилась помочь русалочке бежать от отца и получить возможность вести ту жизнь, о которой она мечтала, — но и из этого ничего не получилось. Не суждено Ариэль узнать, каково это — жить в мире людей. И вообще ее жизни суждено закончиться, так по-настоящему и не успев начаться.

Какой же глупой она оказалась, какой доверчивой! Глупо было верить в то, что Эрик влюбился в нее. Глупо было заключать договор с морской ведьмой. Глупо было бросать свою жизнь к ногам человека, который не любил ее так, как она любила его.

А ведь Ариэль была уверена в том, что Эрик влюбился в нее, когда спасала тонущего принца. И он привел Ариэль в свой замок, когда нашел ее на берегу своего королевства. Ах, зачем, зачем она отдала морской ведьме свой неповторимый голос? Ведь если бы принц услышал его, то сразу понял бы, что это она, именно она спасла ему жизнь, когда он тонул! Ариэль была уверена в том, что Эрик поцелует ее, когда они плыли вчера на лодке.

Она надеялась, что принц начал вспоминать, как все было. Она думала, что Эрик влюбился в нее. Ах, если бы он успел вчера поцеловать ее!

«Если бы только лодка не перевернулась раньше, чем… А впрочем, что теперь думать об этом?»

Ариэль вновь и вновь вспоминала все события последних дней, вспоминала каждую деталь, каждую мелочь. Вспоминала, и не чувствовала ничего, кроме сожаления. «Я потеряла все. Все! — думала она. — За каких-то три коротких дня я потеряла свою жизнь!»

Прошлое, которое когда-то казалось Ариэль волшебным сном, оборачивалось для нее настоящим кошмаром. Как же она была потрясена в ту ночь, когда заметила тонущего Эрика! До этого она никогда не видела людей так близко, почти вплотную, и этот юноша показался ей самым красивым существом на свете.

Она попыталась представить себе, на что должна быть похожа жизнь этого прекрасного юноши — путешествия по морям, неведомые города и земли, танцы под звездным небом. Ариэль подумала, что дом этого юноши должен быть полон красивых вещей, таких же, что хранятся в ее собственной коллекции в подводной пещере.

А сколько других, еще более удивительных человеческих вещей он мог бы показать ей! Таких вещей, которых Ариэль и представить себе не могла. Будущая жизнь с Эриком представлялась ей захватывающим приключением, нескончаемым праздником, где каждый новый день сулит все более и более поразительные открытия… Но теперь все было кончено.

«Зачем только морским богам было угодно пустить ко дну корабль Эрика, а ему самому разрешить войти в мою жизнь? Должна же быть на то какая-то причина? — размышляла Ариэль. — И сил, чтобы спасти его, дали мне боги, и влюбиться в принца меня заставили. Зачем, боги? Зачем?»

И почему же боги, сделавшие все это, не позволили принцу влюбиться в русалочку?

Знай Ариэль об этом заранее, не стала бы она рисковать, не стала бы заключать тот договор с Урсулой! Зачем она отдала ей свой голос? Будь у Ариэль ее голос, она обо всем сумела бы рассказать Эрику, обо всем! Но теперь сердце русалочки было разбито, и ей оставалось лишь вздыхать о том времени, когда она впервые появилась в королевстве Эрика, веря в то, что принц любит ее. Нет, Ариэль до сих пор не могла поверить в то, что Эрик — ее Эрик! — может жениться на какой-то другой девушке. Русалочка чувствовала себя беспомощной, она была в отчаянии, ей хотелось рыдать от боли и кричать от гнева, но даже этого она не могла сделать, после того как отдала свой голос морской ведьме.

— Ариэль! Ариэль! — Это был ее приятель Скаттл, морская чайка. Он опустился на пирс и бессвязно забормотал. — Я летел… ну да, разумеется, я летел… и…

Ариэль могла общаться с обитателями моря, и это совершенно неудивительно, поскольку она сама была одной из них. Однако сейчас, лишившись своего голоса, русалочка не могла даже сказать Скаттлу, чтобы тот успокоился и рассказал толком, что же с ним произошло. Пришлось немного подождать. Потом Скаттл перестал дрожать от страха и продолжил свой рассказ:

— Я видел ведьму! Ведьму! Она смотрела в зеркало и пела украденным у тебя голосом! Твоим голосом, ты слышишь меня? Морская ведьма прикидывается тобой, чтобы принц женился на ней!

ГЛАВА 15

Нежданное послание

Силуэт пряничного домика темнел на фоне серебристо-голубого неба с золотисто-розовой полосой заката. Сестрички-ведьмы были в домике, нервно поглядывали в окна, искали глазами воронов или других гонцов из Сказочных земель, опасались, что вот-вот могут получить новое неприятное предупреждение от Темной Феи.

Показалась летевшая прямиком к домику ведьм темно-серая сова, и Руби взвизгнула от страха, увидев ее.

— Прекрати, Руби, это всего лишь сова! — пристыдили ее сестры, но и у них все внутри сжалось и похолодело, когда сова начала пикировать вниз.

— Ты думаешь, это?.. — пролепетала Руби.

— Нет, не думаю, — отрезала в ответ Люсинда. — Малефисента никогда не берет на службу сов!

Марта осторожно, покачиваясь на каждом шагу, подошла к двери, поднялась на цыпочки и выглянула в маленькое окошечко, врезанное над косяком и украшенное нарисованным темно-серой краской драконом. Красной краской было добавлено пламя, вылетавшее из пасти дракона и сжигавшее, надо полагать, Сказочные земли.

— Марта, открой ей дверь! Совы — не драконы, они не огнедышащие, пламенем не плюются!

Марта открыла дверь. Сова, не торопясь, влетела в дом, приземлилась на кухонном столе и подняла лапку, к которой был привязан свернутый в трубочку листок бумаги.

— Руби, дай ей печенье! — распорядилась Люсинда, забирая у совы послание. Пока Руби и Марта рылись на полках в поисках печенья, Люсинда пробежала глазами письмо и воскликнула.

— Отбой воздушной тревоги, ведьмы! Это письмо не от Темной Феи, а от Фланци. Она просит нас как можно скорее прибыть в замок Морнингстар. Говорит, что мы очень нужны там.

— А как сама Фланци? С ней все в порядке? — нервно засуетились Руби и Марта. Люсинда изо всех сил старалась не сердиться на сестер и сохранять спокойствие. Ведь что ни говори, всем им пришлось изрядно поволноваться в последнее время.

— Об этом здесь ничего не сказано, написано только, что мы нужны Фланци, и при дворе Морнингстаров нас ждет самый теплый прием.

— Теплый прием? Лично я в этом сильно сомневаюсь, — заметила Руби. — После того, какую роль мы сыграли в том, что так сильно выбило Тьюлип из колеи, и вдруг «теплый прием»?

— А может быть, «горячий»? — добавила Марта.

— Что мы сыграли? И куда выбили Тьюлип? — нахмурилась Люсинда. После исчезновения Цирцеи ее сестры начинали порой заговариваться и нести какую-то околесицу. — По-простому сказать не можете, что ли?

— Да, после ухода Цирцеи мы стали выражаться несколько странно… — начала Руби.

— …Но ты сама знаешь, Люсинда, что это мы ради нее стараемся так культурно разговаривать, — закончила Марта.

Сова, которой, очевидно, надоело ждать и ответа, и обещанного печенья, сердито и без предупреждения тяпнула Руби за руку.

— Ааа! — завопила Руби. — Да я тебе за это шею сейчас сверну, бандитка серая!

Сова спокойно посмотрела на ведьму и пару раз моргнула своими янтарными глазами, словно говоря: «Ну-ну, попробуй! Разве не знаешь, что парламентеров и гонцов трогать нельзя?»

— Оставь сову, Руби, — сказала Люсинда, роясь на столе в поисках пера и листа бумаги, на котором можно было бы написать ответ. — С ней-то зачем ссориться? У нас и без сов врагов хватает. И дай, наконец, ей печенье!

Люсинда отыскала все, что нужно, написала Фланци короткую записочку о том, что они немедленно отбывают, что они, можно сказать, уже в пути.

— Ну, вот тебе ответ, моя дорогая, вот это тебе за работу, — сказала Люсинда сове, привязывая записку к ее лапке и вручая долгожданное печенье. — А теперь как можно скорее возвращайся к Фланци.

Сова скоренько склевала печенье, гукнула что-то вроде благодарности, вылетела в открытое круглое окно кухни, сделала круг над старой айвой и заскользила по воздуху в сторону королевства Морнингстар.

— Как отправимся в путь, сестрички? Как обычно? — спросила Марта. Вид у нее, честно сказать, был слегка ошарашенный.

— А какие проблемы, Марта? — нетерпеливо спросила Люсинда.

— Урсула, — ответила Марта. — Мы обещали помочь ей разделаться с Тритоном? Обещали. Свадьба должна состояться сегодня вечером, то есть вот-вот начнется, а после нее, как только Урсула завладеет душой Ариэль, мы должны поделиться с морской ведьмой своей магической силой. Успеем ли?

— Успеем! От замка Морнингстар до владений Урсулы рукой подать. Ну, что там еще? — сердито спросила Люсинда, видя, что сестры чего-то ждут, отводя глазки в сторону. — Что вы обе мнетесь? Говорите!

— Мы устали следить за каждым своим словом. Устали говорить… нормально! Неужели Цирцея не полюбит нас, если мы будем разговаривать, как всегда? Как мы привыкли?

— Не полюбит, это мы с вами уже выяснили, сколько можно об одном и том же? Только время зря теряем на пустые споры, а его у нас и так в обрез, чтобы и Фланци повидать, и морской ведьме помочь. Так что закончили. Живенько собираемся — и вперед!

Сестрички встали в центре комнаты перед камином. Большие медные вороны смотрели на ведьм, как два молчаливых напоминания о предупреждении, которое прислала им Темная Фея. При мысли об этом у всех трех сестер возникло нехорошее предчувствие, и они поспешили избавиться от него, хором заведя заклинание.

— Муссоны, шквалы, ветерки, мы призываем вас. На крыльях в замок Морнингстар скорей несите нас!

Сотни раз за свою жизнь произносили заклинание ветра сестрички-ведьмы, но до сих пор не могли привыкнуть к тому, что едва успеет прозвучать последнее слово, как земля уходит из-под ног, желудок подкатывает к горлу и неведомая сила рывком поднимает тебя в воздух.

Но почти сразу неприятные ощущения отступают, и ты летишь с кружащейся от восторга головой, и только ветер свистит в ушах.

Пряничный домик поднялся в воздух и, невидимый с земли, помчался над облаками, держа курс на королевство Морнингстар. Не так давно Урсула мысленно пыталась представить себе, как сестрички путешествуют в бегущей по земле избушке, у которой вырастают для этого куриные ноги. Забавно. Наивно. Нет, в избушке на курьих ножках путешествует другая ведьма, та, что живет в Румынии, в Трансильванских горах. Интересно, кстати, как она там? Давно не виделись.

— У нас слишком много ведьм, за которыми нужно следить, моя дорогая, — вслух ответила Люсинда на мысленный вопрос Руби. — Сейчас нам не до нее, сейчас нужно вплотную заниматься Урсулой. Закончив вначале, разумеется, с тем делом, ради которого нас позвала Фланци.

ГЛАВА 16

Чай с Попинджеем

В замке Морнингстар царила суета — слуги готовили его к празднику зимнего солнцеворота. Им приходилось торопиться, потому что в самый последний момент принцесса Тьюлип все-таки решила устроить этот праздник на широкую ногу, даже несмотря на то, что ее родителей сейчас не было дома.

Няня поддержала идею устроить праздник, она считала, что это на какое-то время отвлечет Тьюлип и даст им с Фланци разобраться в ситуации с Цирцеей. Правда, был в поступках Няни и тайный умысел — она специально не стала уговаривать Тьюлип поехать вместе с матерью в гости к ее сестре, ей нужно было, чтобы принцесса оставалась здесь, в замке, куда буквально с минуты на минуту должны были прибыть Сестрички-ведьмы.

Стоя возле окна и высматривая ведьм, Няня вдруг вспомнила о том, как обещала Тьюлип, что в день солнцеворота пойдет снег. Ну что ж, снег так снег. Няня легко, даже небрежно взмахнула рукой, и тут же с неба повалили крупные пышные снежинки. Вот и хорошо. На какое-то время внимание Тьюлип отвлечет этот снег, а потом принцесса будет принимать принца Попинджея, которого она пригласила сегодня на чай, и это тоже очень хорошо. Няне хотелось, чтобы молодые люди получили возможность побыть наедине — это всегда хороший шанс влюбиться друг в друга, почему нет?

Принц Попинджей прибыл в замок при полном параде, НО, по счастью, без своей лютни — очевидно, решил не распевать за чаем песни о красоте Тьюлип. Главный дворецкий, мистер Хадсон, сам провел молодого человека по замку, мимо занятых подготовкой к празднику солнцеворота горничных, слуг и посыльных, в гостиную для утренних приемов, где гостя уже ожидала Тьюлип.

— К вам принц Попинджей, ваше высочество.

— Благодарю вас, Хадсон. Будьте добры, распорядитесь, чтобы Виолетта принесла чай.

— Сию минуту будет сделано, ваше высочество.

— Прошу вас, присаживайтесь, — сказала Тьюлип принцу, указывая на обитый розовым атласом диван. Сама она села напротив и, честно говоря, не знала, что сказать. Ей всегда ужасно трудно было поддерживать так называемый «светский разговор», а проще говоря, болтовню ни о чем. Ну, вы сами знаете такого рода натужные беседы на высосанные из пальца темы — погода, придворные сплетни… снова погода… Тьюлип с удовольствием поговорила бы с Попинджеем о великанах, которые правили этими землями сотни лет назад, или о сражениях Оберона с правителями северных лесных королевств. Вот это ее действительно интересовало, вот об этом она готова была спорить, да только принято считать почему-то, что принцесс подобные вопросы должны волновать гораздо меньше, чем погода за окном. «Интересно, а что может по-настоящему волновать Попинджея? — подумала Тьюлип. — Любопытно было бы узнать».

О погоде долго не поговоришь, и вскоре в гостиной повисла неловкая тишина, которую нарушила как нельзя вовремя пришедшая Виолетта.

— Спасибо, Виолетта, — сказала ей Тьюлип. — Поставь поднос вон на тот стол.

Виолетта поставила поднос, куда ей сказали. В тишине гостиной резко звякнули чашки.

— Простите меня за мою неловкость, ваше высочество!

Честно говоря, Тьюлип было наплевать, треснули эти чашки или нет. На самом деле она с удовольствием сама выбросила бы их в море. Это был самый нелюбимый ее чайный сервиз с розовым цветочным узором. Почему нелюбимый? Да потому, что всякий раз напоминал Тьюлип о принце Чудовище. Она мысленно сделала пометку, что в следующий день солнцеворота нужно приказать Виолетте подать чай в другом сервизе, хотя бы, например, в том, черном с серебряным орнаментом.

— Все в порядке, Виолетта, можешь идти. Чай я сама разолью, — и Тьюлип слегка дрожащими от волнения руками налила чаю принцу. — С чем вы пьете чащ сэр? — спросила она.

— С вашего позволения, со сливками и сахаром, миледи, — чуть охрипшим (тоже от волнения, наверное) голосом ответил принц Попинджей.

Тьюлип передала ему чашку, подставила блюдце, затем налила чаю себе. Руки по-прежнему дрожали. Нужно было о чем-то говорить, но о чем, о чем? Хоть бы что-нибудь на ум пришло, черт побери!

— Э… моя мама просит ее простить за то, что не смогла сегодня принять вас. Она гостит у своей сестры, королевы Лии.

Принц Попинджей внимательнейшим образом рассматривал содержимое своей чашки. Он боялся поднять взгляд на Тьюлип, а еще сильнее боялся сказать что-нибудь, подозревал, что карканье вороны будет звучать мелодичнее, чем его совершенно севший от волнения голос.

Да, не только принцессы теряются, когда нужно поддерживать светскую болтовню, принцы тоже.

— Моя тетя, она в такой печали, в такой печали. Я полагаю, вам известно о том, что произошло с ее дочерью? — спросила Тьюлип.

Попинджей заставил себя оторваться от созерцания своей чашки и набраться сил, чтобы взглянуть на Тьюлип.

— Я был крайне огорчен, услышав о вашей кузине, — прохрипел Попинджей, затем прокашлялся и уже более уверенным тоном продолжил: — Но, несмотря на это, я очень рад тому, что вы пригласили меня сегодня к себе, принцесса Тьюлип. И честно говоря, очень удивлен.

Тьюлип покраснела. Ей стало неловко, сразу захотелось убежать куда-нибудь.

«Спокойно, — мысленно приказала она себе. — Спокойно. Не глупи. Он всего лишь принц. Всего лишь принц, поняла? Ты что, в жизни своей принцев никогда не видела?»

Заклинание не помогло, не подействовало. Тьюлип по-прежнему хотелось очутиться где угодно, только бы не сидеть здесь, наедине с этим принцем, не видеть его прекрасных, по-собачьи преданных серых глаз. Хотелось очутиться в таком месте, где вообще нет никаких принцев. Должно же быть где-нибудь на земле такое место, где не требуется вести тупую светскую болтовню о сплетнях из соседних королевств и — брр! — о погоде!

— Я читал об истории вашего королевства и его земель… и нахожу ее увлекательной. Она очень заинтересовала меня, — сказал Попинджей. — Скажите, Тьюлип, вам что-нибудь известно о грандиозной битве, которая состоялась здесь когда-то?

— Какую именно битву вы имеете в виду, сэр? — сразу ожила и расцвела в улыбке Тьюлип. — Их здесь было много.

— Больше всего меня увлекает битва между гигантами и лесными королями с севера. Живительная это была битва, но в ней еще столько белых пятен… А что вы думаете по этому поводу?

И Тьюлип внезапно поняла, что никуда ей больше не хочется исчезать, нигде не хочется оказаться, а хочется сидеть вот так наедине с принцем Попинджеем, сидеть, смотреть в его прекрасные серые глаза и говорить, говорить, говорить…

ГЛАВА 17

Солнцеворот ведьм

Фланци поджидала сестричек-ведьм, сидя у входной двери замка. Мелькнула вспышка белого огня, и вот уже пряничный домик ведьм стоит на скалах королевства Морнингстар прямо над бушующими водами, скрывающими под собой владения Урсулы. Стоит так, словно был здесь всегда и навсегда останется.

Не довелись Фланци вдоволь полетать в этом домике вместе со своими хозяйками, она на самом деле поверила бы в то, что он стоит на этом месте не одну сотню лет. Вот спросите сейчас у любого местного крестьянина, когда появился этот домик на скале, и услышите в ответ, что построили его здесь так давно, что и не припомнишь. За проведенное в замке время Фланци успела полюбить и Няню, и Тьюлип, привязалась к ним, однако и по своим сестричкам-ведьмам сильно соскучилась.

Изящно поставив перед собой белоснежные лапки, она, не мигая, следила своими огромными золотистыми с черным ободком глазами за приближающимися к замку ведьмами.

— Привет, Фланци! — крикнула Марта, когда сестры подошли ближе. — Мы соскучились по тебе!

Окрестности замка припорошил снег, что было совершенно необычно для прибрежного королевства. Понятно, что снег наколдовала какая-то ведьма, неясно только, какая именно.

А снежинки между тем продолжали падать, они опускались на угольно-черные локоны сестричек-ведьм и искрились, словно маленькие хрусталики. Замотавшись с поисками Цирцеи, а затем еще и связав себя договором с Урсулой, сестрички забыли о том, что сегодня день зимнего солнцеворота. Совершенно из головы у них это вылетело! Вспомнив про праздник, ведьмы моментально сменили свой наряд — колдовским способом, разумеется. Просто щелкнули пальцами, прошептали несколько слов, и вот на них уже не повседневные красные платья, а парадные, из черного шелка, расшитые серебряными звездочками. Тесной стайкой сестрички впорхнули в замок — просторный, великолепно украшенный и залитый ярким светом зажженных свечей.

Сестрички-ведьмы были радостно возбуждены, жадно осматривались по сторонам и чувствовали такой прилив сил, когда кажется, что для тебя нет ничего невозможного. На королевские праздники сестричек не приглашали давно, уже много лет, а точнее, с того дня, когда они в последний раз были у своего кузена, старого короля, отца Белоснежки.

Что поделать, репутация сестричек-ведьм оказалась несколько, мягко говоря, подмоченной, и дорога на придворные балы и приемы была для них закрыта. Сейчас, осматриваясь по сторонам, сестрички не переставали хлопать глазами, им было непривычно и странно получить приглашение от члена королевской семьи, а не от кого-нибудь из «их» круга… Ну, сами понимаете. Впрочем, кто-то из «своих» в этом замке все же был, его присутствие сестрички уловили еще на подлете к скалам, хотя вначале решили, что они чувствуют магию Урсулы.

Но сейчас ведьмам стало ясно, что Урсула совершенно ни при чем и здесь, в замке, находится какой-то другой колдун или маг. Причем очень-очень могущественный.

Кто именно? Сказать трудно, а вот ожидать можно чего угодно.

Сестрички принялись поглядывать в окна — не мелькнет ли за ними ворон? Если мелькнет, значит, где-то поблизости прячется Малефисента. А если это Малефисента, то она вполне могла заколдовать их кошку, и в таком случае этот ярко освещенный замок может оказаться для сестричек-ведьм ловушкой, разве не так?

Фланци переступила с лапки на лапку Кошке было очень забавно наблюдать за тем, как настороженно оглядываются по сторонам ее хозяйки, как они вздрагивают от каждого шороха. Фланци с удовольствием поиграла бы в эту игру подольше, да только времени, к сожалению, было в обрез.

«Успокойтесь леди, это не Темная Фея, — подумала Фланци и по лицам ведьм поняла, что они ее услышали. — Это другая ведьма, Легендарная».

Фланци надеялась, что встреча ее хозяек с легендарной колдуньей пройдет без заминок. И то сказать, к чему сестричкам-ведьмам и Няне вспоминать сейчас дела минувших дней, давным-давно оставшиеся в прошлом. Да и времени, чтобы устраивать вечер воспоминаний, нет совершенно, несмотря даже на то, что король в отъезде, королева в гостях, а Тьюлип поит в гостиной чаем принца Попинджея.

— И где же она? — спросила Люсинда, но скорее по инерции, потому что уже увидела Няню. «С ее серебряными волосами, тонкой и сухой, как пергаментная бумага, кожей, она выглядела такой старой, что, казалось, сама уже не должна была помнить, сколько ей лет.

Няня стояла на пороге, широко улыбалась, и, молодо блестя глазами, ждала, когда ведьмы приблизятся к ней.

— Добро пожаловать, сестры. Добро пожаловать. Чувствуйте себя как дома.

Затем сестрички вместе со своей кошкой прошли следом за Няней в уютно обставленную гостиную. Как и весь замок, она была залита мягким светом свечей, при котором лица ведьм казались мягче и свежее — совсем как в молодости.

— Роскошный замок, — восхищенно вздохнула Руби, следя за тем, как танцуют на стенах отблески огня.

— Королева Морнингстар сожалеет о том, что не имеет возможности лично приветствовать вас. Она сейчас в отъезде, приходит в себя после недавних событий у своей сестры, которой, как вы знаете, самой требуется утешение, — сестры прекрасно понимали, на что намекает Няня, но вида не подали. Просто такая уж была манера у Няни — намекнуть этаким хитрым способом на то, что она прекрасно помнит все, случившееся между ней и сестрами много-много лет назад.

— Мы счастливы, что ты нашла для себя спокойное пристанище в замке у Тьюлип. Ты всегда славилась своим умением обращаться с детьми и улаживать домашние проблемы, — тоже с тонким подтекстом сказала Люсинда, прикидывая про себя, насколько хорошо может обо всем помнить Няня. Все-таки годы, знаете ли. — Похоже, ты завела здесь свои прежние порядки, приятно это видеть. Даже мачеха Белоснежки не смогла бы устроить из солнцеворота лучшего спектакля, чем ты.

— Присаживайтесь, прошу вас, — не терпящим возражений тоном распорядилась Няня. — Нам нужно о многом поговорить.

Честно говоря, Люсинда терпеть не могла, когда кто-то начинал ей приказывать — это она и сама хорошо умела, — однако решила уступить. Не самый сейчас был подходящий момент, чтобы выяснять, кто здесь командир, и три сестры, три ведьмы уселись напротив Няни на мягком красном бархатном диване. Силуэты черных шелковых платьев четко выступали на алом фоне, и они вдруг показались Няне похожими на три черные розы, упавшие в лужу крови. Привидится же такое! Разумеется, Няня и бровью не повела, скрывать свои мысли и чувства она умела отлично, тем более такие странные, случайные и совершенно ненужные.

— Фланци, а ты почему здесь? Почему ты посылала за нами?

— Да-да, Фланци, почему? И почему ты исчезла сразу после того, как Урсула рассказала нам свою историю?

— Мы же беспокоились о тебе, глупенькая! И вообще, все это так на тебя не похоже! Объясни свое поведение, пожалуйста.

Фланци молчала, а сестры продолжали тараторить.

— Что с ней случилось?

— Почему она молчит, не говорит?

— Няня, ты что-нибудь сделала с нашей Фланци?

И сестрички дружно вскочили с дивана, готовые с кулачками наброситься на старую колдунью.

— Сядьте! — оборвала их Няня. — С Фланци все в порядке. Мы с ней хотим кое-что показать вам. Очень важное.

— Вот как? Легендарная ведьма хочет что-то показать нам? И о многом собирается рассказать нам, так-то вот? И все это именно тогда, когда у нас самих дел невпроворот?

— Ого! — радостно вскинулась Руби. — Мы что, снова начинаем говорить в рифму? Прекрасно, черт возьми, прекрасно! Настал, настал великий день, его ждала я не напрасно!

И она захлопала в ладоши. Наконец-то отменился странный и строгий запрет говорить в рифму, который Люсинда ввела после исчезновения Цирцеи.

Марта тоже не удержалась, вскочила с дивана и принялась выкрикивать, звонко стуча по полу своими каблучками.

— Старым привычкам — ура! Новые запреты — ерунда!

Люсинда и Руби присоединились к ней, и три сестры принялись дружно отбивать чечетку, выкрикивая «Старым привычкам — ура, новые запреты — ерунда» все громче, громче, громче, поднимая дикий шум, который разносился теперь по всему замку. Вести себя таким образом неприлично, конечно, особенно если вы — леди, но и сестричек понять по-своему тоже можно. Сколько времени они терпели, это же подумать страшно! И ведьмы плясали до тех пор, пока в гостиную не ворвалась Тьюлип.

— Что здесь происходит, леди?

Сестрички посмотрели на принцессу с ангельским личиком так, словно она была ядовитым насекомым или враждебно настроенным пришельцем с другой планеты. В определенном смысле это так и было, потому что здесь только Тьюлип не имела никакого отношения к колдовству и магии, а значит, и понять не могла, почему так бесятся, прыгают и вопят эти женщины, похожие на вырвавшихся за решетку обитательниц сумасшедшего дома. А еще точнее, на свихнувшихся и сбежавших от своего кукольника марионеток.

В игру вступила Няня, пытаясь отвлечь внимание Тьюлип.

— Моя дорогая, ты что, оставила Попинджея одного в утренней гостиной?

— Нет, Няня, конечно, нет. Он ушел, — ответила Тьюлип, разглядывая трех сестер. Такие маленькие, а сколько шума подняли своими песнями и плясками!

— Леди, я требую, чтобы вы немедленно прекратили это безобразие и успокоились, — прикрикнула на них Тьюлип. — Не ровен час, еще на кошку мою наступите!

Сестрички-ведьмы застыли и стали похожи на страшноватых кукол с неподвижными презрительными лицами, с которых на Тьюлип смотрели три пары одинаковых, слегка выпученных черных глаз.

— Твою кошку? — ледяным тоном протянула Люсинда.

— Да, мою кошку! А теперь отойдите от нее подальше, пока не задели бедняжку Фланци своими остроносыми башмачищами!

— Люсинда, не трогай ее. Она и так едва жива осталась после вашего вмешательства в дела принца Чудовища. Я не хочу, чтобы вы вновь причинили вред моей девочке!

Тьюлип знала Няню давно, практически всю свою жизнь, но еще ни разу не слышала, чтобы та говорила настолько серьезно и веско. Так она не разговаривала даже тогда, когда схлестнулась с Урсулой.

— Какое отношение они имеют к принцу Чудовищу? — спросила Тьюлип, переводя взгляд с сестричек-ведьм на Няню и обратно. — И вообще, кто эти женщины?

Няня накрыла своей ладонью руку Тьюлип, стараясь успокоить принцессу.

— Это сестры Цирцеи, дорогая. Они здесь для того, чтобы помочь нам ее найти.

Сестры Цирцеи? В самом деле? Ну, в том, что они сестры, сомневаться не приходится, похожи друг на друга как горошины. И одинаково зловещие какие-то. Волосы у всех троих черные, как смола, кожа белая, словно рыбья кость, глаза и так большие, а кажутся совсем громадными, потому что навыкате и жирно подведены тушью. Все трое тощие, ножки — щепки, ручки — прутики, и смотрят… Не нравилось Тьюлип, как эти сестрички на нее смотрели, да и все тут!

Если честно, сестрички напоминали Тьюлип восставших из гроба мертвецов, а вот Цирцею… Нет, Цирцею они ничем не напоминали, простите.

— Осторожнее, дорогуша, нам грубить опасно, — со смешком предупредила принцессу Люсинда. Ее сестры тут же оживились, затараторили.

— Развей ее по ветру, Люсинда! Она украла нашу кошку!

— Давайте сварим ее в масле, а потом подарим на Новый год той румынской ведьме!

— Успокойтесь, сестры, — сказала, продолжая смеяться, Люсинда. — Ничего она не украла. Вспомните, наша Фланци жила в замке Чудовища, когда принц был обручен с Тьюлип. Она же не знала, что кошка наша. Откуда ей было знать об этом?

Няню удивила неожиданная рассудительность Люсинды. Ведь может держать себя в руках, когда захочет. А вот Руби и Марту буквально распирало. Насиделись они взаперти за последние месяцы, натерпелись, намолчались, и теперь им приходилось из последних сил сдерживаться. Ах, с каким удовольствием они открыли бы прямо здесь, среди гостиной, ворота в преисподнюю и запихнули в них маленькую паршивку-принцессу, чтобы никогда больше не видеть ее ангельского личика!

— Следите за своими мыслями, сестры, — предупредила их Няня. — Иногда наши желания сбываются, причем самым неожиданным образом.

— Наша Легендарная ведьма напоминает нам о том, что умеет читать мысли? — ухмыльнулась Руби.

— Телепатка! — язвительно добавила Марта.

А Тьюлип почувствовала, что еще немного и она сойдет с ума.

— А кто здесь Легендарная ведьма, о которой вы говорили? И что это значит? — спросила принцесса.

Сестры дружно рассмеялись, и от их смеха у Тьюлип закружилась голова. Смех странных сестер обволакивал ее, словно паутина, из которой не вырваться, не убежать.

— Кто-кто? Твоя драгоценная Няня, конечно. А ты и не знала, моя дорогая? — ехидным тоном сказала Люсинда. — Твоя старая Няня-ведьма. Такая же, как мы сами.

Тьюлип шарахнулась от ведьм, как от ядовитых змей.

— Вы… кто?

Ведьмы видели, как трудно Тьюлип переварить то, что она только что узнала. Няня даже подумала о том, что она допустила ужасную ошибку — может быть, нужно было все же отослать Тьюлип куда-нибудь прочь до окончания этого дела с сестричками. Честно говоря, она очень надеялась на Попинджея, но не получилось, ненадолго он смог занять принцессу. Плохо дело, плохо. Теперь придется слишком многое объяснять Тьюлип, а у них и без того совершенно нет времени. Ладно, придется действовать иначе.

— Прости, солнышко, но мне кажется, что тебе сейчас самое время вздремнуть немножко, — медовым тоном обратилась она к принцессе.

Тьюлип немедленно почувствовала, как у нее слипаются глаза, и сонно ответила:

— Да, с вашего позволения я удалюсь и прилягу ненадолго. Устала.

Принцесса поцеловала Няню и отправилась в свою спальню, где она будет оставаться до тех пор, пока Няня не придет и не разбудит ее.

— Вижу, ты хорошо помнишь, как укладывать юных девушек спать, — хихикнула Люсинда.

Давно уже Люсинда не смеялась, несколько месяцев. С того дня, когда исчезла Цирцея. А ведь смеяться так приятно. Очевидно, ее сестры думали точно так же, потому что тоже не собирались останавливаться. Так три ведьмы и хохотали — дружно, все громче, громче, и вот уже задрожала мебель в гостиной, закачались подсвечники с горящими в них свечами.

«Нет, ведьмы, нет! — мысленно крикнула им Фланци. — Вы сейчас весь этот чудесный замок спалите!»

В этот момент в гостиную заглянул посыльный, и Няня сказала, обращаясь к сестричкам:

— Все, леди, хватит! Пойдемте пить чай на веранду. Там и просторнее, и вид лучше, чем здесь, и не так… огнеопасно, — она повернулась к посыльному и добавила: — Принцесса утомилась от выпавших на ее долю в последние дни переживаний, и я дала ей успокоительное. Скажите, пожалуйста, Розе, чтобы заглянула к ней в спальню, проверила, все ли в порядке.

— Слушаюсь.

— А еще передайте миссис Провендер и Виолетте, что можно подавать чай.

Ведьмы перешли на веранду по длинному коридору, стены которого были украшены фресками, особенно красиво смотревшимися в золотистом теплом свете зажженных свечей. Чай на веранде был уже подан, к чаю предлагались маленькие пирожные в розовой глазури, булочки со сладкими взбитыми сливками, лимонная помадка, а в центре стола красовался украшенный вишенками торт. Руби наклонилась над столом, делая вид, что рассматривает угощение, и ловко стащила, а затем спрятала в свою сумочку одну из черных с серебряным узором чашек.

— Прекрасный чай. Няня. Истинно королевский.

Веранда была застекленной, и с нее открывался прекрасный вид на море, скалы и остатки древнего маяка. Небо начинало темнеть, на землю опускались сумерки, и сестрички начинали нервничать, помня о той роли, которую им предстоит сыграть в заговоре Урсулы.

— Нам известно о том, что вы планируете сделать вместе с Урсулой, поэтому я и позвала вас сюда, — сказала Няня.

— Надо полагать, с тобой уже успела связаться Темная Фея? — моментально завелась Люсинда. — Прислала свое гнусное предупреждение и тебе тоже?

О Темной Фее Няня ничего не слышала так давно, что, честно говоря, даже забыла о ее существовании.

— Нет, я даже представить себе не могу, что она может каким-то боком быть замешанной в этом сумасшествии, — ответила она.