— Чтобы потом прослушать со старшими и провести разбор, правильно ли мы требовали, по понятиям или нет, реально ли звучали угрозы.

Больше вопросов у меня не было. По этому дел у практически всем участникам банды, которых мы задержали, в суде дали столько лет, что у них было очень много времени обдумать, правильно ли они угрожали, по понятиям или нет, реальны ли были угрозы и не лучше ли было бы им всем в домоуправлении работать сантехниками.

Просто смешно

Время от времени мы в уголовном розыске уделяли время профилактике преступности. Так мы называли свои рейды по злачным местам, притонам и прочим точкам, где скапливались «наши клиенты». Задерживали подозрительных граждан и проверяли их на причастность к преступлениям. Иногда задерживали преступников, но часто просто давали им понять, что мы помним о них и видим их. Это тоже была своеобразная профилактика, оказывающая влияние на криминогенную обстановку в районе. Одно всегда нас напрягало: отсутствие необходимого транспорта. У нас в уголовном розыске был один ВАЗ-21013 «Жигули», и много в него не посадишь. А в дежурной части был УАЗ-469, но мы не могли снять его с дежурства. Да и он не очень годился. Лучше всего нам подходила автомашина, которая была приписана к медицинскому вытрезвителю. У неё был закрытый, обшитый железом кузов с запирающейся снаружи дверью. В него можно было и тридцать человек погрузить. И в автомашине два милиционера, одетых в форменную одежду, которые нам помогали. Не всегда нам разрешали её привлечь, но время от времени давали.



Жизнь калибра 23 мм



В этот день нам её дали, и мы поехали по району. Проехали по некоторым адресам, но никого не задержали. А вот на ул. Донской пошли в адрес и задержали несколько человек. Оба формовых были с нами, и я говорю одному из них: веди первого в машину, а остальных мы сами приведем, когда оформим. Он его и увел.

Минут через десять спускаемся к машине. Возле неё никого. Машина закрыта. Открывается только снаружи, а внутри нет даже отверстия для ключа. Открываем и видим, что внутри на лавочке сидит наш милиционер, а вот нашего-то задержанного с ним и нет. «И что тут случилось?» — спрашиваем.

Он нам рассказывает, что вывел задержанного и подвел его к машине. Открывает он «будку» и пытается запихнуть задержанного туда. А тот был человеком пожилым и ещё по дороге жаловался, что у него нога болит. И он говорит: «Ты, командир, залезь первый, подай руку…» Мы с пьяными так и делаем, так как сами они подняться в машину не могут. Формовой запрыгивает наверх и не успевает даже развернуться, как задержанный довольно резво захлопывает дверь. И всё. Для тех, кто не знает: изнутри она не открывается, даже отверстие для ключа зашито металлом. Рации с собой нет. Стучать бесполезно. Вот и сел на лавочку ждать, пока откроют.

Ржали все, даже он сам.

Жизнь длиною 23 мм

Жизнь человеческая по-разному отмеряется. Кому сто лет жить отмеряно, кому меньше. Бывает, что всего несколько минут живет человек. Но все равно это временные отрезки. А в моей истории жизнь человеческая была отмерена в миллиметрах. Двадцать три миллиметра.

Молодой парень двадцати пяти лет сел в поезд во Владикавказе, занял свое место в купе и уже через десять часов должен был сойти в Ростове-на-Дону. Но в купе вошли еще три пассажира. Это были военнослужащие, возвращавшиеся домой после службы в «горячей точке». А поскольку они возвращались живыми и здоровыми, то радовались этому без оглядки. Столик в купе сразу был заставлен бутылками с вином, и, когда поезд остановился в Ростове-на-Дону, вся компания уже клялась друг другу в любви и вечной дружбе, при этом никто уже «лыка не вязал».

Парню выходить, а он себя не помнит. И, естественно, не помнил он и о снаряде 23 мм, который ему подарили на память его новые друзья и который он сунул в рюкзачок и сразу о нем забыл. А на перроне, естественно, он был задержан милицией и препровожден в медицинский вытрезвитель. Вот там, при осмотре, этот снаряд был обнаружен, составлен об этом акт, и снаряд направили на экспертизу. И он официально был признан боеприпасом, пригодным для выстрела. И то, что произошло далее, трудно и описать, и понять нормальному человеку. Парня доставили в райотдел милиции, возбудили уголовное дело, допросили, а так как он не житель Ростова-на-Дону и поэтому, как явствует из составленных бумаг, «может скрыться от следствия и суда», его арестовали на период проведения следствия и поместили в следственный изолятор. Летом. В маленькую камеру, в которой должно было быть десять человек, а находилось в то время тридцать. Где спали по очереди в три смены, а вентиляция не работала. И было страшно жарко. А следствие шло медленно. И куда было ему торопиться? Пока ответы на запросы пришли по почте, пока солдат искали, но естественно не нашли, пока родственники его нашлись, пока новая экспертиза по снаряду была сделана — прошло два месяца. И вот только тогда почерневший от горя отец обратился к адвокату. Ко мне. До этого парень написал отказ от адвоката. И, прочитав дело, я задал следователю один вопрос:

— Ну, хорошо. Всё понятно. Снаряд признан боеприпасом. Уголовно наказуемо его хранить. Но ведь это снаряд авиационной пушки. Неужели вы не понимаете, что этим боеприпасом можно только ударить по голове? И всё. Всё! Ну, нельзя же, спрятавшись за букву закона, доводить все до абсурда, я бы даже сказал, до полного идиотизма! Он где возьмет авиационную пушку, чтобы выстрелить?

Следователь только плечами пожал, но я увидел, что мои слова до него всё же дошли. С этого момента дело «помчалось» семимильными шагами и было быстро окончено производством и передано в суд. Его назначили к слушанию в максимально короткие установленные законом сроки. Но это было еще четырнадцать дней.

А парень не дожил до суда. Он умер в камере. Молодым. И очень несчастным. В окружении людей, которые его не любили, да и он их не любил. У него оказалось слабое сердце. Я не видел его глаз, но я видел глаза его отца. Они мне иногда снятся. Я помог отцу все быстро оформить, и он забрал тело сына и увез. Всё было окончено.

А я нашел такой снаряд и поставил его в своей комнате. Он превращен в учебный, но похож на настоящий. Я часто смотрю на него, и он мне напоминает, что когда люди, прикрываясь буквой закона, забывают о милосердии, то жизнь человеческая начинает измеряться в миллиметрах.

Открытая борсетка, или Последствия жадности

Мода на ношение борсеток стремительно ворвалась в 80-х годах в нашу повседневную советскую жизнь, и через некоторое время трудно было себе представить делового человека, идущего по улице без борсетки в руках. Борсетка — это небольшая мужская сумка из кожи или кожзаменителя, носимая в руках или на поясе, в которую обычно помещаются документы, деньги, ключи, визитные и кредитные карточки, мобильный телефон и прочие мелкие предметы. Современные борсетки уже носят через плечо, но тогда были только поясные и носимые в руках.

Именно в это время активно стал использоваться следующий метод мошенничества, основанный на людской жадности. Мошенники подкидывали под ноги идущего человека — как правило, хорошо одетого, с борсеткой в руках или на поясе — денежную «куклу» в виде внушительной пачки долларов, из стодолларовых купюр. Естественно, долларов там не было вообще, а была пачка нарезанной бумаги, а сверху и снизу — на ксероксе сделанная стодолларовая купюра. Это изделие заворачивалось в прозрачную пленку и внешне выглядело как пачка долларов в десять тысяч. Огромная сумма. На эту пачку и обращал внимание жертвы один из мошенников, задавая вопрос:

— Это не вы потеряли?

В это время второй мошенник, идущий впереди, как бы случайно демонстрировал раскрывшуюся борсетку, создавая видимость, что именно из неё и выпала эта пачка долларов. А дальше срабатывала жадность: прохожий хватал пачку, быстро прятал в карман и, естественно, пытался сразу уйти, но первый мошенник в это время начинал с ним разговор: мол, найденное надо поделить. Пока они беседовали, подходил тот, из борсетки которого якобы и выпала эта пачка. Он им говорил, что выронил десятку «зелени», и спрашивал, не находили ли они эту пачку. Оба, конечно, говорили, что нет. В это время подходил ещё один, изображая знакомого того, кто потерял деньги, и, узнав, в чем дело, предлагал всем показать борсетки. Оба показывали. Те, порывшись в них, все посмотрев и не найдя упавшие «деньги», уходили. Первый мошенник тоже быстро уходил. А нашедший пачку «долларов», радостно предвкушая поживу, искал укромное место и разворачивал найденные «доллары». Увидев там бумагу, он, как правило, начинал проверку уже своей борсетки и, не обнаружив там уже свои деньги, шел с заявлением в милицию. Никому из потерпевших граждан даже в голову не приходило, что из раскрывшейся борсетки ничего выпасть в принципе не могло. Она так скроена. Разве что перевернуть её и потрясти. Но пачка долларов мутила разум. А найти этих мошенников было очень трудно, так как они не в одном месте действовали, а перемещались по городу — правда, преимущественно в местах нахождения нескольких дорогих магазинов, где, как правило, бывали люди с деньгами. В день приходило по два-три заявителя. А сколько не приходило?

Приходившие в отдел потерпевшие описывали этих ребят, и мы даже составили их фотороботы и раздали постовым милиционерам. Через неделю я уже очень хорошо представлял их лица. Мы несколько раз патрулировали с потерпевшими в местах возможного появления мошенников, но всё безрезультатно. Ходим по Садовой, а они на Семашко. Ходим по Семашко, а они на Московской. Ходим по Московской, а они на Ворошиловском. А группа всего одна. Да и времени просто так ходить у нас особо не было. Никто ведь от всех обязанностей по своим зонам не освобождал.

И тут его величество Случай пришел нам на помощь. Вы не поверите, но эти мошенники, по счастливому стечению обстоятельств, увидели свою очередную жертву во мне! Я немного внешне похож на «кавказца». Черные, слегка курчавые волосы, черные усы. Во рту золотые фиксы, на шее золотая цепочка, золотое кольцо на пальце и часы «Ориент» с золотисто-желтым циферблатом. Ну да, есть такая у меня слабость, любовь к золоту. Начальство вечно косилось, но помалкивало. Образ неплохо работал. И еще я носил очень большую, сшитую по специальному заказу, поясную борсетку. Удобная это вещь была. Она состояла из двух частей. Наружной, из нескольких карманов, — для денег, документов, ключей. А под ней была внутренняя: для пистолета, запасной обоймы и наручников. Все на поясе, и ничего не видно. И руки свободны. Правда, коллеги по уголовному розыску из-за её размеров и схожестью с сумками, которые носили электромонтеры, прозвали меня «электриком». Но я терпел их шуточки, так как летом было очень удобно. Всё с тобой, и ничего не видно.

Вот в таком виде я важно шествовал по Садовой и, повернув на переулок Подбельского, был окликнут молодым человеком, который указал мне на пачку долларов у меня под ногами. Я опустил глаза и увидел её, эту знакомую куклу. Штук десять её родных сестер уже лежало в нашем отделе. А впереди маячил молодой человек, в правой руке которого была расстегнувшаяся и слегка наклоненная борсетка, которую он держал за ручку. Молодой человек с расстегнутой борсеткой неспешно удалялся в сторону Центрального рынка. Я не поверил своим глазам. Не может такого быть! Из ступора меня вывел голос молодого человека, громко повторившего свой вопрос: «Это ваши доллары?» По-прежнему ещё не веря в такую удачу, я поднял «куклу» (а я не сомневался, что это кукла) и положил её в карман. Сценарий их представления был тот же, что уже описан мною. Кульминация, правда, была другая. Зашли в ближайший подъезд, и они предложили мне показать содержимое сумки. Я сразу согласился, но с поправкой, что сам всё им дам и всё покажу. Правда, когда я вытащил пистолет, один из них — тот, что подошел позже — так рванул, что мгновенно исчез, но двоих я положил на пол и пристегнул друг к другу наручниками. Затем привел их в магазин «Ландыш», в кабинет директора, и вызвал по телефону машину из райотдела милиции.

А уж там радости не было предела. Мы вызвали всех потерпевших, которые в ходе следственных действий опознали этих мошенников. Раскрыто, наверно, два десятка фактовых уголовных дел. На оперативной планерке заместитель начальника милиции по оперативной работе разрешил мне носить ещё более толстую золотую цепь, а зимой — норковую шапку. Радовались все. Конечно, кроме трех мошенников. Трех, потому что задержанные мною тут же сдали своего третьего напарника.

Воспитание «борсеточника»

Вообще мне, похоже, явно везло на борсеточников. Так на милицейском сленге мы называли воров, которые прокалывали водителям колеса и, пока те меняли их на запасные, довольно ловко воровали борсетки из машин. Иногда им попадали и весьма кругленькие суммы.

Одним светлым летним днем еду я на своем «жигуленке» по ул. Энгельса (так ранее называлась Большая Садовая) в сторону железнодорожного вокзала. Остановился рядом с обойной фабрикой, немного не доехав до железнодорожного вокзала. Вышел из машины, запер её и пошел в дом напротив. Моя борсетка на поясе, но в руках хорошая кожаная сумка с бумагами. Минут через двадцать вышел, подошел к машине, открыл, поставил сумку на заднее сиденье и по привычке осмотрелся.

Вижу, что примерно метрах в трех от заднего колеса моей машины стоит молодой парень и делает вид, что он просто стоит. Именно делает вид, так как в этом месте никто никогда не стоит. Все или проходят, или курят, или разговаривают компанией. А вот чтобы просто стоять — никогда. Ну, отметил я это про себя, а сам тем временем сел в машину и завел её. В это время парень присел прямо у моего колеса, а затем быстро встал и опять замер. Я тронулся с места, но не прямо поехал, а резко развернул машину в обратную сторону, через двойную осевую, нарушив правила дорожного движения, и затем медленно стал подниматься по ул. Б. Садовая в сторону пр. Буденновский. Вижу в зеркало заднего вида, что этот парень перебежал через дорогу и трусцой бежит вслед за мною. И еще я почувствовал, что правое заднее стало как-то вести себя «неправильно». Тут я в уме все эти его телодвижения возле моей машины сложил с моим «бьющим» колесом, и на меня сошло просветление. Так это, блин, «борсеточник»! Проколол колесо и бежит за мной, ожидая, что я остановлюсь и начну его менять. Ну, держись, гнида. Предъявить-то тебе пока нечего, но сейчас ты надолго запомнишь нашу встречу… Начинаю прижиматься к обочине, останавливаюсь и выхожу посмотреть. Ну, точно. Заднее правое спустило. Открываю багажник и достаю запасное колесо, домкрат, баллонный ключ и складирую всё это у спустившего колеса. А краем глаза наблюдаю, что «мой друг» медленно крадется вдоль тротуара, осторожно обходит машину, очень нежно открывает дверь водителя и виртуозно тянется к моей сумке. Мне его бы в жизни не увидеть, если бы я не понял заранее его намерения. Всё, как его учили опытные воры. Пожива, казалось, уже так близка! И был шок, когда к его голове я приставил ствол своего пистолета. «Борсеточники» далеко не герои. Сопротивления не было.

Ну, а дальше началась уже другая школа.

Во-первых, он мне поменял проколотое колесо, установив запасное. Да! Ему было трудно это делать. Согласен. Да и любому было бы трудно, если бы у него на ногах были наручники. Но если бы я ему застегнул наручники на руках, то как бы он менял мне им же проколотое колесо?

Во-вторых, я не мог ездить по городу без запасного колеса. Это рискованно. А зачем рисковать без необходимости? Я этого не люблю. И я поехал на вулканизацию отремонтировать проколотое колесо. И «борсеточника» задержанного с собой взял. Не оставлять же его на улице. Но у меня ведь не такси, чтобы на заднем сиденье возить кого попало. Поэтому ему пришлось ехать в багажнике. Некомфортно, но вариантов у него не было.

В-третьих, беседа с личным составом уголовного розыска имеет особое воспитательное значение, особенно для воров. Нет, он, конечно, со всем составом уголовного розыска не беседовал. Думаю, не выжил бы. Беседовали только трое.

В-четвертых, смотреть на языки пламени всегда красиво, но когда в пламени горит паспорт вора, это ещё и приятно. И затем месяц, проведенный им в приемнике для бродяг, думаю, внес некоторую экзотику в воспитательный процесс, я бы даже сказал — разнообразие в его воровскую жизнь.

Дальнейшая его судьба, увы, мне не известна, так как больше я этого парня не видел.

Как остановить машину сотрудника уголовного розыска и что из этого получается

Осень. Пасмурно. Небо затянуто тучами, и моросит небольшой дождик. Время около пяти вечера. Сумерки. Темнеет. Еду на своих «Жигулях» по проспекту Буденновский в сторону Центрального рынка. Переехал улицу Варфоломеева, и вдруг машину тормозит какая-то парочка. Молодые парень и девушка, на вид лет по 23–25. Да так нагло тормозят! Парень чуть ли не под машину кинулся. У каждого в руках по огромной клеёнчатой сумке. Я резко торможу, весь покрываясь холодным потом, так как вожу-то я машину менее чем полгода, и так внезапно, на мокрой дороге, да ещё и в сумерках, такого сюрприза не ожидал. Парень открывает дверь и бесцеремонно мне говорит:

— Братан, подкинь на Центральный рынок.

От такой наглости я просто ошалел и уже хотел выдать им матом по полной, но тут я вдруг почувствовал что-то неуловимое. Смотрю я на них, а лица мне кого-то напоминают. А девица уже заднюю дверь открыла и садится с сумкой, а парень плюхается на переднее сиденье и мне говорит:

— Ну что ты, нерусь, застыл? Давай поехали, не пожалеешь.

Я одет в кожаный «самопальный» плащ, на голове кепка — правда, не «аэродром», так любимый гостями с Кавказа, но к кепке прилагались мои черные курчавые волосы и усы. Вылитый кавказец. И мы поехали. Изображая акцент, спрашиваю:

— Э, дарагой! Куда спэшишь?

— Товар надо двинуть.

— Чито за товар?

— Видак, хрусталь и так, шмотки разные.

— Э! Зачэм тэбе базар? Там мэнты повяжут. «Кто, что?» Тэбе нада? Давай я выдык заберу, а можыт, и остальное тоже. Цына какая твоя?

Я слева. Ну чем не кавказец?



— Ну, ты прямо в цвет попал. Видак импортный. Он новый полторы штуки стоит, но тебе за три стольника отдам. И вещи хорошие. Пиджак — «кожа», свитера шерстяные женские, хрустальные стопки и вазочки две. Давай бабки, и мы отваливаем.

— Э! Ну посмотрэт нада. Читотам такое и работает ли выдык. Я на Нахаловка квартыру снимаю. А сам на базар еду. Там торгую. Давай ко мнэ заскочим, и если все хорошо, я сразу и плачу.

— Лады. Поехали.

Поворачиваю я по Красноармейской в сторону железнодорожного вокзала, и через некоторое время поворачиваю на Доломановский и вверх на Нахаловку. Пропетлял по улицам и, подобравшись к своему отделению милиции с тыла, въехал во двор через открытые настежь ворота. Двор самый обычный, захламленный и ничем не похожий на двор милиции.

— Выходы. Прыэхали.

Они выходят из машины, берут сумки, и идем к двери, ведущей со двора в отделение. Я открываю дверь и запускаю их. Парень первый, за ним девушка, и я замыкаю. Уже в холле он, похоже, понял, куда попал, и отшатнулся назад, но было уже поздно. Толкаю эту парочку вперед, они практически влетают в объятия дежурного. А я смотрю на парня и уже в отделении понял, кого он мне напомнил и на кого похож. На ранее судимого человека, недавно вышедшего на свободу. Манеры, поведение, цвет кожи.

И точно. Освободился он меньше месяца назад. А вещи с квартирной кражи. Правда, в Октябрьском районе, который граничил с нашим Ленинским районом.

Приехавшие за ними «Октябрята» долго ржали, но пообещали ему, что если он будет вести себя по-человечески, то обстоятельства его задержания останутся тайной. Он пообещал. Никто не хочет выглядеть лохом, а тем более вор. А мне начальник уголовного розыска говорит, что моя машина ну просто какой-то магнит для воров и, он думает, она ещё не одного вора поймает.

Черт возьми! Я-то думал, что это я их задержал, так нет! Машина! Во вкус вошла. То ли ещё будет!

Как В.И. Ленин уголовному розыску помог

Как-то в нашем районе участились кражи из машин возле Центрального рынка. Воры буквально за считаные минуты вскрывали машину и вытаскивали из неё вещи, оставленные хозяевами. Особенно много краж было на улице Московской, вдоль Центрального рынка. По нескольку в день. Видно, завелась хорошо сплоченная, устойчивая группа. Не повреждая автомашину, вскрывали заднюю дверцу, забирали все, что лежало на заднем сиденье, и воры скрывались, опять захлопнув машину. И никто ничего не видел. Ни следов, ни свидетелей. Пустили патруль из двух милиционеров по улице. Кражи как были, так и продолжались. И тогда мы решили поймать их на живца. Поставили на Московской автомашину, на заднее сиденье поставили внушительную хозяйственную сумку и стали ждать. День ждали, два, три. Никто не подходит. Зато на улице Тургеневской две кражи, на Баумана и на Шаумяна — по одной. Хоть плачь! Начальник милиции чернее тучи. Его уже где надо отругали по полной. И никакой информации. Ни от кого. Ни участковые, ни агенты. Ну как заколдованные. Тогда решили позвать на помощь потусторонние силы! Мою «счастливую» автомашину «Жигули» шестой модели.

— Что? Чтобы я дал свою машину курочить каким-то варварам? Никогда.

Но меня начали убеждать, что они не варвары, а очень грамотные, технически подкованные воры. Вскрывают задний дверной замок машины без малейших повреждений, а после кражи аккуратно захлопывают дверь. И ни одной царапины. Убедили. Теперь дело за приманкой. На обычную сумку не клюнули. Надо было найти что-то такое, что само по себе было бы тяжелое, а бросить это было бы жалко. Ну, а потом, когда мы подбежим, уже и поздно будет. Но что послужит этой привлекательной приманкой? И тут нас осенило: видеомагнитофон — то, что нам и надо. Вещь эта очень дорогая и достаточно ликвидная, так как легко реализуемая, несмотря на цену. Но в то же время очень легкая, несмотря на большую упаковочную коробку… Надо что-нибудь потяжелее.

Сидим в кабинете заместителя начальника милиции по оперативной работе и рассуждаем. Тут мой взгляд упал на книжный шкаф, стоявший в его кабинете. В нем, правда, лежали бумаги и папки с документами, но я вспомнил, что в таком же книжном шкафу в кабинете заместителя начальника милиции по политической части стоят пятьдесят пять томов полного собрания трудов В.И. Ленина. Вот их в ящик и положить. Идея всем понравилась, и мы пошли к замполиту. Он охотно согласился, и мы полную коробку загрузили этими книгами и заклеили скотчем. Тяжеловато, но мощно. Положили ко мне на заднее сидение, и я поехал на Центральный рынок. Поставил машину, взял сумку для продуктов, запер дверь и двинулся на рынок, как будто я за продуктами приехал. Вошел в рынок и потерялся в рядах.

Ленин велик и многофункционален



Дальнейшее сам не видел, но рассказали, что воры подошли, вскрыли машину и, взяв коробку, стали отходить. Видно было, что несшему коробку было тяжело. Тут к нему из нескольких машин рванули сидевшие в засаде оперативники. Он явно их увидел, но застыл на месте, и было видно, что жадность борется в нем с чувством самосохранения. И когда самосохранение победило, было уже поздно. Его схватили, но перед этим эксперт сделал несколько снимков этого парня в момент, когда он эту коробку держал. Да и второго стоявшего рядом с ним. Пакуем наших задержанных в подъехавшую дежурную машину и везем в отдел милиции. И фактически празднуем победу.

Но возникли трудности. Появился вызванный кем-то адвокат и заявил, что коробка-то была от видеомагнитофона, но самого видеомагнитофона в ней не было. Да, они хотели похитить видеомагнитофон, но фактически украли только коробку от него. А она, эта коробка, вообще не имеет самостоятельной цены. А значит, и ущерба никакого нет. А если нет ущерба, то нет и кражи. Так, хулиганство. Причем мелкое. Пятнадцать суток ареста. И это в худшем случае.

Обидно было слышать. Но юридически всё верно, и он был явно прав. Наша следователь с этим мнением тоже была согласна. И что получится? Они, задержанные воры, все приезжие. Отлежатся несколько дней — и опять начнутся кражи. Только они осторожнее будут… От всего этого мы было приуныли. Что ж, этих воров выпускать? И стать посмешищем… И тут пришла спасительная мысль: что значит нет ущерба? А Ленин? Двадцать книг, каждая по четыре рубля двадцать копеек. Общая сумма восемьдесят четыре рубля. Приобретали их в магазине. Оплачивала наша бухгалтерия. Там мы и взяли справку о стоимости. Оп-ля! Спасибо тебе, дорогой Владимир Ильич! Кража государственного имущества группой лиц по предварительному сговору им была обеспечена. И в Ленинском суде они все, а мы потом еще троих задержали, от двух до пяти лет получили.

Кражи на время стихли. Но вечного счастья никто нам не обещал!

Кто в мешке? Питон? Нет, товарищ! Это кабель

В нашем Ленинском районе до середины 80-х годов находился зоопарк города Ростова-на-Дону. Для детей это был источник постоянной радости. Жирафы, слон, обезьяны разные и прочие зверушки. Мороженое и ситро в ларьках. Счастье неописуемое. А для нашей милиции это был постоянный источник головной боли. То яйца страуса украдут, то попугаев, то змей из террариума, то перья у павлина выдернут. А если ловили мы тех, кто это сделал, то практически уходили они безнаказанными. Очень трудно с доказательствами, но главное — с ценой. Сколько стоит телевизор, стоящий на балансе зоопарка, было понятно. Есть счет из магазина, и по бухгалтерии он проходит. Там цена указана. А сколько стоит яйцо страуса? А вылупившаяся из яйца новорожденная змея? А нет цены — нет ущерба. Нет ущерба — нет и преступления. Мы называли это «работой на корзину». Работаешь, работаешь! Бывает, и десять человек опросишь, и найдешь того, кто украл это чертово яйцо страуса, а никакого толку. Бухгалтерия зоопарка не может дать справку о стоимости. И все тут. Бумаги в архив, а вора в лучшем случае на пятнадцать суток определишь. И что толку? Никакого! Короче, одна головная боль от этого зоопарка.

А тут как раз на моем дежурстве звонят, что питона украли. Небольшого. Метра три всего. Молодого. Было их пять вечером, а пришли утром — хоп, а их уже четыре.

Приехали мы в зоопарк. Мы — это я и участковый инспектор. Побеседовали с персоналом и организовали поиски. И что интересно было, так это то, что мы в кустах у забора нашли мешок, а там этот питон. Видно, вынести вор его не успел. Зоолог зоопарка прямо так и расцвел от радости. А я стоял и думал, что опять никто не понесет ответственности. Ну, нет бумаг на этого питона, а соответственно, и цены. Опять безнаказанными уйдут. Тут мой взгляд упал на приличный отрезок кабеля, лежащего недалеко от места обнаружения питона. Кабель довольно толстый. И тут мне пришла в голову одна интересная мысль.

— Это что? — спрашиваю сопровождающего нас заместителя директора зоопарка.

— Остаток кабеля. Освещение меняли.

— А сколько стоит?

— Сейчас узнаю в бухгалтерии.

Минут через пять мы знали, что метр был стоимостью по семь рублей двадцать копеек. Попросил линейку и сам его измерил. Оказалось восемь метров. На сумму пятьдесят семь рублей шестьдесят копеек. Замечательно. Мы его с участковым аккуратно свернули и положили в мешок вместо питона. А мешок на место в кусты. И стали ждать. Я с этой стороны забора, а участковый в машине — с другой. На наше счастье, недолго ждали. Появился мужчина лет сорока, вытащил мешок и, протиснувшись между прутьями забора, двинулся по улице вдоль зоопарка. Там его участковый и остановил. Тот оказался работником зоопарка. И каково же было его удивление, когда вместо похищенного питона в мешке оказался кабель, да еще на сумму, вполне достаточную для возбуждения уголовного дела по краже государственного имущества. Его чуть удар не хватил. Привезли в отдел — и через час уже знали, кто, кроме него, участвовал во всех этих кражах. Речь шла о ещё двоих сотрудниках зоопарка. Доставленные в милицию, они тоже во всем признались.

Нет, мы его не посадили. Жалко стало его детей и жену. Но его и всех остальных его подельников из зоопарка уволили, и некоторое время нас заявлениями оттуда больше не тревожили. А потом часть Ленинского района вместе с зоопарком перешла в Октябрьский район, и про зоопарк мы забыли.

Буксировка трупа по реке

Дежурил я по линии уголовного розыска в отделе. Лето, июль. Тепло и солнечно. Настроение хорошее, так как заявителей мало. У одного только документы украли и одного с травмой головы доставили в больницу по скорой. По документам мы с мужичком быстро договорились. Потерял. Потерял, и точка. Выписал ему все необходимые бумаги для восстановления утраченных документов и отпустил с миром. С травмой головы было похуже — пострадавший был без сознания. Привезла бригада скорой медицинской помощи, подобрав его на улице в нашем районе. Свидетелей нет. Надо ждать, пока очнется. Попросил позвонить в дежурную часть, когда раненый очнется, и, оставив телефон, уехал. Так что дежурство шло неплохо. До 17–00. И звонок дежурного по городу прервал эту идиллию. На левом берегу реки Дон обнаружен труп мужчины. Нашли отдыхающие. Он еще в воде, но возле участка территории, отнесенной к Ленинскому району. Машина дежурной части уже меня ждала у выхода из милиции, я сел рядом с водителем, и мы поехали.

По прибытии на место я обнаружил, что труп мужчины не раздетый, а в одежде. То есть не отдыхающий утонул. Это плохо. Жалко, что прибило его на участок берега, отнесенный к нашему Ленинскому району. Теперь нам им заниматься. Еще бы метров 100–150 — и он бы был в Железнодорожном районе. Ну, да ничего не поделаешь. Надо работать. Труп ещё не на берегу, а в воде, среди прибившегося к берегу мусора, веток деревьев, пластиковых бутылок. Подойти к нему невозможно. И те, кто его нашел, похоже, давно уже ушли. И ни фамилий, ничего о себе не оставили. Сообщаю об этом по рации дежурному и прошу прислать спасателей, чтобы вытащили его из воды на берег. Минут через сорок прибывают на легком катере спасатели, подплыли к трупу и зацепили его веревкой за ногу. В воду, к телу, они не полезли, а спрашивают у меня, куда его отбуксировать. Я не поверил своим ушам! Это они прямо по адресу обратились. И, ещё не совсем веря в такое счастье, им говорю, что к месту, где мы стоим, много мусора прибило. Так что давайте его тащите на берег чуть левее метров на двести. Там сухо, берег более пологий, и легче вам будет вытаскивать его. Они радостно согласились, отбуксировали его в указанное место и на скорости так развернулись, что буксируемое ими тело просто вылетело из воды на берег. Оп-ля! И труп уже не в Ленинском, а в Железнодорожном районе. Выпрыгнули они из лодки прямо на берег и даже ноги не замочили. Отвязали веревку, сказали мне до свидания, прыгнули в катер и умчались. Я им только что рукой не помахал. Связываюсь по рации с дежурным.

— Коля! Это не наш труп. Это «железки».

— Как не наш?

— Очень просто. Спасатели его на берег в Железнодорожный район вытащили. Сообщи им, порадуй соседей. А мы на базу возвращаемся.

Радости у всех не было предела. Особенно у дежурного в милиции Железнодорожного района.

Как «счастливый» бомж в СИЗО попал

Эту историю про одного «счастливого» бомжа мне рассказал Володя Красюков. Он тогда работал в отделении дознания в милиции Ленинского района.

Как человек становится бомжом? Разные у них судьбы. Кого пьянство погубило, кого постоянные отсидки в колониях за различные преступления. В общем, наступила старость, появились болезни, а у него ни кола ни двора. Нет семьи, нет жилья. Ничего нет. Человек без определенного места жительства. БОМЖ. Спит на лавках в парке или на вокзале. Ест что найдет. Одет он в одежду, найденную на помойке. Летом еще полбеды, а вот с наступлением холодов уже полная беда. Многие бомжи находили выход в том, что в октябре совершали в магазине мелкую кражу. Это до пятидесяти рублей. Задерживались они милицией, а точнее сами сдавались, и суд давал им полгода лишения свободы. Максимальное наказание по этой статье было до года лишения свободы. И в мае они уже выходили, пересидев холода в следственном изоляторе. А осенью опять. И в милиции все понимали, и в суде, и в следственном изоляторе. Там их использовали на хозработах и даже без конвоя отпускали, если надо было что-то привезти или отвезти. Они никогда не сбегали.

Следственный изолятор (СИЗО) г. Ростова-на-Дону



Володя сломал руку и долго болел, не ходя на службу. Поэтому не уследил, что в эту статью внесли изменения, убрав из нее лишение свободы. Остался только штраф. И когда был задержан этот бомж за кражу пары туфель стоимостью тридцать семь рублей, то он спокойно возбудил дело, принял решение взять под стражу до суда этого бомжа и получил на это разрешение начальника милиции, так как дознаватель не следователь и самостоятельно не имел права принимать подобные решения. Затем его решение утвердил прокурор района. В то время санкцию на арест до суда давал не суд, а прокурор. И попал наш бомж в следственный изолятор (СИЗО). И был этим решением очень доволен. Тепло, сухо. Трехразовое питание. Можно помыться и постирать вещи. Рай, одним словом. Не спеша было проведено расследование, и дело направлено в суд. Судья, полный сочувствия к бомжу, дал ему полгода, и приговор, вступивший через десять дней в законную силу, был направлен в СИЗО для исполнения. Там он еще несколько дней проходил по инстанциям, и наконец в СИЗО осознали, что у них сидит человек, по вступившему в законную силу приговору суда, за преступление, наказание за которое не предусматривает лишение свободы. Доложили кому надо. Володя замер от страха, но оказывается, замер не он один. Вместе с ним замерли начальник милиции, прокурор и судья. И если делу давать законный ход, по очереди отменяя принятые ими решения как незаконные, то за принятие незаконных решений могли ведь и голову оторвать. И оторвали бы. Поэтому указанные в этой трагикомедии лица, посовещавшись, решили волну не поднимать. И всё забыть. Ничего не было. И точка. Дело в архив, а бомжа тихо на волю. И его вывели за ворота СИЗО и, дав на дорожку двадцать пять рублей, отпустили с миром. На дворе уже апрель. В это время на улице в Ростове-на-Дону уже тепло. И все участники этой злополучной истории остались очень довольны её окончанием. И судья, и прокурор, и начальник милиции, и особенно Володя Красюков, которого, правда, первые трое крыли матом, но без бумаг и служебных неприятностей, что в сложившейся ситуации Володю очень устраивало.

Но больше всех, конечно, был доволен бомж. Вот уж кому «счастье» привалило!

Деньги, карты, новый «ствол»

В 1986 году в МВД СССР было принято решение перевооружить все оперативные службы милиции, то есть заменить пистолет системы «Макарова» (ПМ) на новое, более современное, легкое и более приспособленное для скрытого ношения оружие. Был официально принят на вооружение новый пистолет ПСМ (Пистолет самозарядный малогабаритный). Изготовили довольно ограниченную партию и раздали для испытаний в райотделы милиции в некоторых городах. В Ростове-на-Дону раздали по два-три пистолета на райотдел милиции. К нам в Ленинский отдел поступили три пистолета.

Пистолет ПСМ



Один пистолет взял себе начальник отдела А.М. Шевченко, второй достался заместителю начальника ОВД по оперативной работе. В это время им был Ю.М. Колосов. Третий пистолет получил начальник ОУР В.А. Токман. ПСМ смотрелся неплохо. Компактный, плоский пистолет. Он хорошо и без кобуры носился во внутреннем кармане пиджака. Обладал очень мягким спуском и небольшой отдачей. Из него очень точно поражалась мишень. И когда под новый 1987 год Токман В.А. пошел в отпуск, я, будучи его заместителем, с удовольствием несколько недель ходил с этим пистолетом. Но, как оказалось, у ПСМ был очень серьезный недостаток — отсутствие останавливающего действия пули используемого патрона, что являлось следствием малого калибра, обусловленного заданными при разработке оружия требованиями. По стране были зарегистрированы случаи применения ПСМ в столкновениях с преступниками, где они, несмотря на полученные смертельные ранения, продолжали нападение или бегство. Правда, спустя некоторое время после этого все равно умирали.

И у нас в Ростове-на-Дону было применение ПСМ по преступнику. Пули попали в ноги, но и с простреленными ногами преступник убежал. И, будучи чуть позже задержан, рассказал, что почувствовал удар в ноги, но то, что в него попали пули, понял, только когда уже прибежал домой. В итоге стало ясно, что подозреваемый в совершении преступления может быть быстро остановлен только прицельной стрельбой в голову, что категорически нам запрещалось. Милиция не армия, и задача состоит в том, что надо не убить преступника, а задержать. Чтобы свершилось правосудие.

Стало понятно, что ПСМ — оружие не для обычной самообороны и задержания преступников. Его задача заключается в устранении угрозы владельцу в боевых ситуациях. Мы тогда шутили, что для милиции ПСМ очень хорош, но только чтобы застрелиться. Голову разнесет так, что «мама не горюй». И продолжили использовать хорошо зарекомендовавший себя пистолет Макарова.

Но пистолет считался пока секретной разработкой. Было запрещено его открыто демонстрировать. И даже в тире надо было стрелять отдельно от всего личного состава. И тут произошло событие, которое меня тогда сильно удивило. Позже я уже разучился удивляться, но тогда ещё нет. Дело в том, что под большим секретом нам на отдел выдали всего три пистолета ПСМ, мотивируя это его острым дефицитом ввиду небольшого пока производства. Но в это же время поступила ориентировка, что в городе Батайске, во время серьезной игры в карты на крупную сумму, охранник одного из игроков в ходе внезапно возникшего конфликта выстрелил из пистолета в охранника другого игрока и ранил его. Затем бросил оружие и скрылся. Брошенным пистолетом оказался новенький пистолет ПСМ, правда, он был без номера. То есть был украден прямо с завода, ещё до процесса нанесения номеров на основные детали. Возможно, вынесен по частям с завода. Мы были очень удивлены, что нам, уголовному розыску, его нет в наличии, а карточным шулерам — нате, пожалуйста. Но как к нему попало тогда это современное оружие, я не узнал.

До «лихих 90-х» оставалось пять лет.