Мари улыбнулась.

– О, позвольте напомнить вам, что в доме Феликс всегда ходил в носках. Всегда! А палец ваш, дорогая Фаина, выглядит так, будто на него наступили каблуком или задели острым носком ботинка! Но ведь Феликс не носил обуви! А значит, ногами в носках он не мог отдавить ваш палец так сильно, что там остался не только синяк, но и кровоподтек!

– Я что-то не пойму… – Управляющий подергал себя за бакенбарды. – Зачем же он вдруг надел ботинки для роли петуха? А потом снова снял их на улице?

Мари обвела взглядом залу.

Тут Анюта выглянула из-под руки матери и тонким голосом воскликнула:

– Да потому, что это не он отдавил бабушке ногу! Под столом был не Феликс!

Глаза Мари блеснули. Она довольно улыбнулась.

– Умница, Анна, именно так! Вместо Феликса петуха сыграл кто-то другой! Кто-то, кто очень хотел, чтобы мы думали, что во время второго крика шантеклера Феликс был еще жив!

По залу пронесся удивленный ропот.

– Пифагоровы штаны… – пробормотал пораженный Женька.

– Да как же так? И кто морочил нам голову?.. – воскликнул Симон.

Мюллер подошел к мадам Бриль.

– Сейчас же покажите мне вашу ногу! – потребовал он.

Фаина сняла туфельку, кокетливо покачала ступней и пошевелила большим пальцем.

– Да, действительно… – пробормотал сыщик, щурясь. – Похоже на то, что палец задели обувью с каблуком или острым носком…

– Бабочки в бороде гнома! – снова закричал Женька, хватаясь за голову. – Но послушайте! Это значит, что и время смерти Феликса мы определили неправильно! Все старые алиби летят в тартарары!

– Совершенно верно,  – кивнула Мари. – Все наши размышления начинались с неверной предпосылки. Во время второго крика петуха Феликс был уже мертв! А значит все, кто имел алиби после крика петуха, этого алиби лишаются! Все эти люди имели возможность совершить убийство, потом имитировать крик петуха вместо Феликса, а дальше находиться у нас на виду и мозолить нам глаза до самого обнаружения трупа!

– Неужели никто не заметил, что под стол залез не Феликс? – почесал подбородок Леонид.

– Смотрите, скатерть свисает до самого пола, а сам стол очень длинный, – сказала Мари. – В это время здесь сидела только мадам Бриль. А на сцене разворачивалась увлекательное действо, и все смотрели на играющих. К тому же, в зале уже выключили свет. Преступник мог легко залезть под стол и выбраться обратно, оставаясь незамеченным. Прекрасный план! О, если бы он только догадался снять туфли, мы бы ничего не заметили, и все прошло бы безукоризненно!

– Да, действительно, – пробормотал сыщик.

– Теперь и потухшая свеча становится понятной! – воскликнул Леонид. – Феликс вышел из дома именно в этот момент!

– Да, – кивнула Мари. – Тогда его и застрелили…

– Святые угодники! – воскликнула Елена, прижимая ладони к пылающим щекам. – Это снова доказывает, что мой муж не виновен! На самом-то деле он отлучался лишь после второго крика петуха, а до этого времени был с нами! – Глаза ее сияли.

– Мари, это все, конечно, чрезвычайно занимательно, – усмехнулся хозяин. – Но я в это время был у всех на виду. Это маленькое обстоятельство вы упустили из виду, не так ли? – Он широко улыбнулся, блеснув зубами.

– Да-да, вы постарались на славу, герр Зиггер… – задумчиво протянула Мари. – Вы гораздо хитрее, чем можно себе представить. О да, вас не стоит недооценивать… Алиби вы себе обеспечили превосходное. – Мари сощурилась и в упор посмотрела на хозяина. – Но новое время смерти Феликса, дорогой герр Зиггер, дает нам в руки свежие карты! У нас появляется еще один подозреваемый, который прежде легко ускользал от нашего внимания, поскольку у него было алиби. Человек, который отлучался между первым и вторым криком петуха. Более того – это единственный человек, который отлучался в это время!

Хозяин, прищурив глаза, смотрел на Мари. Ноздри его раздувались, как у разъяренного быка, в глазах плескалась холодная ярость.

– Человек, который действовал с вами сообща, – продолжила Мари, – был вашей правой рукой. Выполнял за вас все грязные дела.

Мари наклонилась вперед, будто припечатывая хозяина взглядом к креслу.

Потом медленно перевела взгляд на Штайнса.

Маклер закашлялся.

Ссутулившись, он стал оборачиваться по сторонам, будто надеясь, что Мари смотрит на кого-то другого. Нижняя губа его, казалось, еще больше втянулась внутрь.

– Штайнс, маклер? – удивленно проговорил Алексей. – А он-то тут при чем?

– О, герр Штайнс играет в этой истории не последнюю роль… – сказала Мари.

– Хурма Магнитского… – пробормотал Женька. – Что же тут творится-то?

Мари подошла к Штайнсу. Тот отстранился от нее, вжавшись в спинку стула.

– Вы позволите? – нахмурившись, она взяла двумя пальцами его измазанную красками кисть. – Красный, – хмыкнула она. – Весьма символично…

Она брезгливо отряхнула свои пальцы, отошла от Штайнса и скрестила руки на груди.

– Руки этого человека перепачканы не только красками, но и кровью, – бросила Мари сухо.

– Он убийца? – пораженно воскликнул управляющий. – Но как же так?..

– У Штайнса тоже было алиби на ложное время убийства: он все время был на сцене после второго крика петуха. А вот где он был в настоящее время убийства, в промежутке между первым и вторым? Да, кстати, и обувь у него подходящая… – Мари указала на блестящие остроносые ботинки маклера с подкованными железом каблуками.

Тот инстинктивно поджал ноги под стул, но тут же вернул их обратно.

– Не у меня одного такая обувь! – закричал он.

– Вот вы неуклюжий гиппопотам, – проворчала мадам Бриль. – Все ноги даме отдавили!

– Вы что, на основании совершенно нелепых предположений о каком-то петухе обвиняете меня в убийствах? – В голосе маклера появились визгливые нотки. – Да вы точно с ума сошли, дамочка! – Он отер со лба мелкие бисерины пота. – Да-да! Вы сошли с ума. Именно так.

– Давайте мысленно вернемся в тот вечер, – мрачно улыбаясь, проговорила Мари. – Представление окончилось, вы спустились со сцены и присели в кресло. Припоминаете?

Она подошла к камину, указала на кресло у огня.

– Вот сюда вы сели, верно?

– Да-да, он занял тогда мое любимое кресло! – подтвердил Симон. – Я еще подумал: устал человек. Пусть оттает у огня, отдохнет… Может, он, как и я, хотел косточки погреть. Или перенервничал… Все-таки игра на сцене – развлечение не для каждого!

Мари кивнула.

– А почему вы спрашиваете? – спросила Елена.

– Вам не кажется, что выбор места несколько странный? – ответила Мари вопросом на вопрос.

– А что в нем такого особенного? – удивилась Елена.

– О, как летчик и сказал, кресло стоит очень близко к камину. У самого огня! А ведь герр Штайнс несколько раз упоминал, что ненавидит живой огонь! Отчего же он внезапно изменил свои предпочтения?

Гости недоуменно переглянулись.

– Итак, зачем кому-то может понадобиться садиться поближе к огню?

Мари обвела гостей настойчивым взглядом, выдерживая паузу.

– А затем, – она подняла вверх указательный палец, голос ее стал громче, – чтобы просушить еще влажные после снега ноги! Ведь именно вы, герр Штайнс, последовали за Феликсом в прихожую после первого крика петуха! Именно вы взяли его на мушку и заставили выйти в снег, не дав надеть обуви! Именно вы убили его и вернулись, сымитировав второй крик петуха, и сразу после этого отправились на сцену, чтобы обеспечить себе алиби! – Она припечатывала слова, словно вгоняла молотком воображаемые гвозди. – Конечно же, одежда ваша была влажной от растаявшего снега, особенно штанины брюк. В холле было полутемно, а пространство сцены освещено так, что свет падал на ваше лицо, и мокрых ног во время игры не заметил никто. А вот после вы сразу же постарались привести брюки и обувь в порядок – до того, как зажгут большой свет! Потому-то вы и выбрали кресло у камина, у огня, которого прежде всячески избегали!

– Ваши объяснения звучат правдоподобно… – пробормотал сыщик. – Но зачем же Штайнсу помогать хозяину, Мари? Может быть, герр Зиггер тут вообще ни при чем? Ведь они даже не знакомы!

– О, так ли это? – хитро прищурилась Мари. Она снова повернулась к Штайнсу. – Я несколько раз видела вас выходящим из крыла хозяина! Да, возможно, вы просто осматривали дом. Но я думаю, что вы прекрасно знакомы с хозяином, при том давно… И содержимое чемодана, с которым вы приехали, предназначалось именно герру Зиггеру, хоть он и пытался сделать вид, что не знает вас. И стопки денег, которые сейчас лежат в вашем чемодане, вы получили именно от него!

– Хм, да мало ли какие финансовые дела могут быть у маклера! – вступился за него сыщик. – Может быть, он помогал хозяину с недвижимостью.

– О нет! Здесь у меня для вас еще один сюрприз, – улыбнулась Мари. – Наш дорогой маклер – вовсе даже не маклер!

– Не маклер? – схватился за голову Женька. – Посейдонова мозоль… Да что это за пиршество оборотней? Не Рождество, а бал нечистой силы!

Мари покачала головой.

– А ты не так уж и не прав, Евгений… В «Гримуаре» действительно творятся нечистые дела… – Она снова повернулась к Штайнсу, пристально посмотрела на него, будто пытаясь пронзить насквозь взглядом. – Итак, пришло время снимать маски! Вы, Штайнс, не имеете ни малейшего отношения к недвижимости!

Штайнс открыл рот и замер, уставившись на Мари маленькими колючими глазками.

– Ваша настоящая профессия – художник. Я давно подозревала, что и вы не тот, за кого себя выдаете. Ваши вечно перепачканные пальцы, тюбики краски в чемодане давно наводили меня на размышления. И не зря! Вы, герр Штайнс, имеете отношение к искусству! Самое непосредственное. Только человек, имеющий дело с картинами, знает точные размеры Джоконды, и то, что нарисована она на доске из тополя, а не на холсте. Да-да, самый простой способ узнать правду – сказать заведомо ложный факт в присутствии человека, который разбирается в предмете! Вы совершенно механически поправили управляющего, когда тот предположил, что картину можно свернуть в рулон. И выдали себя с головой!

В глазах Мари промелькнула грозная тень.

– Андре ван Мегерен – вот ваше настоящее имя! – торжественно произнесла она. – Вы, дорогой герр ван Мегерен, – художник-реставратор. И не просто художник! Вы подделываете произведения искусства! Ваш предок – знаменитый Хенрикюс Антониус ван Мегерен!108 Нидерландский живописец, один из известнейших фальсификаторов двадцатого века. Человек, написавший гениальные подделки Яна Вермеера и Питера де Хоха…

Елена охнула.

Глаза мадам Бриль довольно сверкнули. Она кивнула и хлопнула ладонью по столу.

– Вы пошли по стопам вашего предка! – продолжила Мари. – Вы тоже не просто рисуете, вы подделываете картины. И получается это у вас это не менее талантливо, чем «Захер» у здешнего повара… В общем, ваша личность ясна. Мадам Бриль сегодня передала мне паспорт, который нашла в первый же день вашего приезда у вас в чемодане! О, вы могли бы получше позаботиться о конспирации, честное слово… – Она покачала головой. – Но вы были так уверены в полной безнаказанности, так доверяли хозяину… К тому же, вы потеряли бдительность из-за больших денег! Та внушительная сумма наличными, вознаграждение за предмет, который вы привезли в чемодане, пришлась вам очень кстати, верно? Благодаря ей вы избежали очень крупных неприятностей! То, что так долго висело камнем на ваших плечах, наконец-то оказалось позади. Что у вас там приключилось? Замучили преследователи? Да, законы черного рынка жестоки… – хмыкнула Мари. – У вас все получилось, и вы расслабились. Вы, Штайнс, пребывали в легкой эйфории и потеряли осторожность… Впрочем, и не найди мы ваш паспорт, вскоре все равно узнали бы ваше настоящее имя…

– Мама, ты нашла паспорт этого мошенника?.. Почему же ты так долго молчала? – Елена всплеснула руками.

Мари подошла к стене, украшенной рядом картин.

– А вот и связь с «Гримуаром»! – воскликнула она. – О, поверить не могу, что я была так слепа! Меня неотступно преследовала мысль, что я упускаю что-то очевидное! Просто непростительно так поздно заметить, что картины в «Гримуаре» слишком хороши! – Мари восторженно покачала головой. – Ведь это же оригиналы! Да-да, картины, которые герр Зиггер якобы унаследовал от матери, – вовсе не талантливо выполненные копии, а подлинники!

– Праматерь Ева! – воскликнул ошарашенный Женька.

– Да что вы говорите? – Сыщик резко вскочил на ноги, охнул от боли и подбежал к стене, держась за спину. – Вы уверены?

– Совершенно! Посмотрите сюда, – Мари указала на холст, на котором была изображена поглощенная в свои мысли девушка, стоящая за мраморной стойкой бара.

На заднем плане картины было нарисовано зеркало. В нем отражалась развлекающаяся толпа и сама девушка, разговаривающая с мужчиной, которого не было по эту сторону стекла. Отражения бутылок на стойке бара тоже не соответствовали реальности.

– Это Эдуард Мане, «Бар в „Фоли-Бержер“», – объяснила Мари. – Посмотрите на бутылку розового вина с левой стороны! Вы видите?..

Сыщик близоруко прищурился, подошел ближе к картине.

– Кажется, здесь написано Manet… – сказал он.

– Да! «Manet. 1882.» Это подпись самого Мане! – торжественно сказала Мари. – А значит, картина может быть или оригиналом – или незаконной копией! На легальных копиях не разрешается оставлять оригинальную подпись художника! Кроме того, существует негласное правило, согласно которому копия не должна точно повторять размеры авторского полотна. А длина и ширина этого холста в точности соответствуют оригиналу!

– Вот так номер… Если это подлинник, что же тогда висит сейчас в галерее Курто в Лондоне?.. – пробормотал Женька.

Мюллер пораженно качал головой.

– А вот Франсиско Гойя, «Портрет герцогини Альба»… – Мари двинулась дальше. – Видите, герцогиня указывает на надпись, сделанную на песке? «Solo Goya»…109 А вот гравюра «Рождество» Мартина Шопенгауэра – видите его монограмму?

– Вот тебе и Рождество… – ошарашенно пробормотал Йозеф.

Мари повернулась к Штайнсу. Тот забился в угол и затравленно смотрел по сторонам.

– Вы, герр Штайнс, берете картины у частных лиц на реставрацию, создаете мастерские копии, неотличимые от настоящих полотен, – и оставляете оригиналы себе! Потом продаете их герру Зиггеру или сбываете на черном рынке. О, и вы не единственный, кто участвует в этом грандиозном обмане! У вас целая организация! – Она снова повернулась к хозяину. Глаза ее пылали. – И во главе ее стоит никто иной, как владелец отеля «Гримуар», сам герр Зиггер!

В зале стало так тихо, что, казалось, можно было услышать шорох падающего за окном снега.

Герр Зиггер сохранял видимость спокойствия. Он сидел очень прямо, приложив ладонь к лицу. Казалось, происходящее совершенно не касалось его или же казалось ему такой откровенной чепухой, которая не стоит ни капли его драгоценного внимания. Лишь плотно сжатые челюсти и красные пятна на бледных скулах выдавали его напряжение.

Мари смерила его задумчивым взглядом.

– Впрочем, контрабанда – это лишь еще одно маленькое звено в цепи преступлений. Мы пока всего лишь сняли несколько масок… – Мари покачала головой. – Самое важное еще впереди. Вовсе не картины послужили причиной убийств, о нет… Итак, что же могло послужить мотивом для убийств? – продолжила Мари. – Мошенничество любого рода редко связано с убийствами. Аферисты, воры, контрабандисты – психологически совершенно иной типаж преступников, другая категория, особый мир с собственными законами! Так что же заставило мошенника сменить амплуа и стать на страшную кровавую тропу убийств?

Она помолчала.

– О, чувствую, мы все ближе и ближе к разгадке… – прошептал Женька, прижав руки к щекам.

– Давайте вернемся к самому началу. К той рождественской ночи, когда убили доктора. Доктор Коста тогда пребывал в чрезвычайно взволнованном состоянии духа. Я встретила его на лестнице в тот момент, когда он выбегал из вашей части дома, герр Зиггер. Он направлялся в библиотеку. Сейчас я понимаю, что доктор намеревался выяснить там нечто важное. Он был возбужден и встревожен. После посещения библиотеки он захотел о чем-то поговорить со мной. А у меня, увы, не нашлось для него времени! – Мари сглотнула ком во внезапно пересохшем горле и отвернулась. – Я совершила чудовищную ошибку! О да, тогда я еще не понимала всю серьезность происходящего! Алексей в этот момент нашел очередную записку от привидения. К тому же мы были заняты украденными предметами, которые внезапно появились на каминной полке. Да, внимание мое было поглощено совсем другим. И тогда доктор в отчаянии кинулся к Феликсу и рассказал ему все то, что хотел поведать мне!

К Феликсу он испытывал, по его собственному выражению, некую душевную склонность. Нелогичную, исходящую из ложной интерпретации реальности, пагубную – и, увы, приведшую к его трагической кончине, – Мари грустно вздохнула. – Итак, доктор Коста поведал ему о своих догадках… И именно после этого разговора с Феликсом тоже произошла странная перемена! Он внезапно потерял интерес к Мелиссе и ее мужу, прекратил паясничать. Он казался глубоко задумавшимся о чем-то! И думал он не о какой-то новой женщине, о нет! Его натуру могла увлечь лишь новая афера. Так оно и было…

Мелисса кинула на Мари косой взгляд. Казалось, в глазах ее промелькнула тень облегчения, тут же сменившаяся грустью.

– Итак, Феликс решил воспользоваться информацией, которую сообщил ему доктор… – продолжила Мари.

– И что это была за информация? – нетерпеливо воскликнул Женька.

– Всему свое время, – чуть улыбнулась Мари. – Скоро вы обо всем узнаете! А пока я скажу лишь, что это было нечто, что позволит ему сказочно разбогатеть! Как он считал, конечно. Иные вещи Феликса не интересовали…

Летчик присвистнул.

– Ну, в это я готов поверить. Если дело касалось денег…

– Он составил план, – продолжила Мари. – Собрал свои вещи, чтобы сбежать из «Гримуара» сразу же после приведения плана в исполнение… Поэтому-то мадам Бриль в тот вечер и видела в номере Феликса разбросанные вещи, а мы с сыщиком обнаружили чистую комнату и полностью собранную сумку! Даже бритвенные приборы были упакованы… Итак, приближался рождественский ужин. В тот роковой вечер Феликс решил проникнуть в комнату к хозяину. До ужина он зашел в номер к Симону. Он знал, что летчик употребляет снотворное, и украл пузырек с лекарством.

– А я говорил, что это был он!  – Симон в сердцах стукнул кулаком по столу.

– И были правы, – кивнула Мари. – Во время ужина Феликс подсыпал хозяину дома снотворное… Помните тот момент, когда дети взорвали хлопушку? Феликс тогда якобы от испуга и неожиданности пролил шампанское на рубашку и потянулся за салфетками через стол. А ведь он сидел как раз напротив хозяина! В этот момент он и подсыпал снотворное ему в бокал. Да-да, сонливость вскоре сморила вас, герр Зиггер! Вы отправились спать раньше обычного и на следующий день вышли к завтраку довольно поздно…

Хозяин сидел, откинувшись на спинку кресла. Он все еще прикрывал глаза ладонью, будто избегая взгляда Мари.

– Феликс той ночью проник в ваш номер! Вы помните царапины у двери, которые мы обнаружили на следующий день? О, это были свежие царапины, что бы вы мне ни говорили! Если использовать лупу, то еще видны крупицы пыли на разрезе…

– Отчего же появились царапины? – удивился Алексей. – Если Феликс взломал замок, то никаких царапин на косяке рядом с дверью не должно было бы быть…

Мари довольно улыбнулась.

– О нет, двери в старом крыле не откроешь так просто, как в новом… Замки там замечательные, ты же сам говорил! Даже опытному взломщику с ними не так легко справиться, а Феликс не специализировался на взломах… Ключей у него тоже не было. Но давайте подумаем, что же особенного в дверях комнат в старом крыле?

Мари помолчала, давая всем время на размышление.

– Это навесные двери! – сказал Леонид. – Такую дверь легко снять с петель. Нужны лишь ловкость рук, немного времени и пассатижи…

– Пассатижи? – воскликнула Елена.

– Именно, – улыбнулась Мари. – Феликс взял их в лыжном домике в тот день. Помните, он отлучался куда-то, несмотря на сильный снег? Он искал инструменты! Утром он подбросил их вам под подушку, то ли пытаясь выдать все за проделки привидения, то ли желая бросить на вас тень подозрения… Скорее, второе, – сказала Мари, подумав. – Он упомянул о выдуманных женских голосах в холле с той же целью: отвлечь внимание от собственной персоны…

Итак, Феликс побывал в номере у хозяина и, судя по всему, что-то взял оттуда. Что именно – отдельная загадка, и об этом мы поговорим чуть позже… Пока ясно только то, что вещь эта была настолько важна для вас, герр Зиггер, что из-за нее вы решились на убийства! И настолько противозаконна, что говорить о том, что кто-то проник к вам ночью в номер, вы не стали.

Женька присвистнул.

– Феликс взял с собой дорожную сумку и спрятал туда украденное. И тут мы приближаемся к первой трагедии… – Мари понизила голос, присела на краешек стула у рояля. – Доктор Коста в ту ночь мучился бессонницей. Как вы помните, он отличался патологической честностью… Дневной разговор с Феликсом вряд ли успокоил его. В ту ночь он наверняка думал о том, что узнал: о потрясшей его информации. И, видимо, решил снова поговорить с Феликсом. Пришел к нему в номер – и не застал его там. Тогда он спустился в холл и по роковой для него случайности все же натолкнулся там на Феликса.

Возможно, доктор заметил в его руках украденную вещь и попытался ее отобрать. А может, они просто повздорили. Что именно случилось в ту ночь, мы уже вряд ли узнаем… Так или иначе, между ними завязалась драка. Об этом свидетельствуют упавшие статуэтки, книги и разбитое окно. Драка объясняет и поцарапанную щеку Феликса… Он утверждал, что виной всему Амадей, – Мари взглянула на сидевшего у ее ног кота, который ловил каждое ее слово, шевеля ушами. – Но Амадей в ту ночь спал в теплой комнате управляющего! В это время он никак не мог поцарапать Феликса!

– Да, действительно, – пробормотал Йозеф. – Я-то должен был сразу обратить на это внимание…

– Итак, Феликс в пылу драки толкнул доктора, и тот упал прямо на каминную решетку. Испугавшись, Феликс поспешил сбежать из «Гримуара». Делать ему в доме было уже нечего. Украденная вещь уже была у него в сумке – и медлить было нельзя. Феликс бросился наружу, но погода в ту ночь была не на его стороне. Его остановил снежный завал. Он не смог выбраться из долины, и ему пришлось вернуться. Оставаться снаружи было нельзя: он понимал, что при таких погодных условиях это было бы равносильно самоубийству. Поэтому ему пришлось играть свою роль в «Гримуаре», бросая подозрение на других, и надеяться, что никто не свяжет концы с концами…

Он спрятал украденный предмет в лыжном домике, подложил пассатижи в номер Елены и постарался бросить подозрения на других, упомянув о том, что слышал в холле женские голоса.

– Вот зараза! – в сердцах воскликнул Алексей. – Из-за него я подозревал свою жену, а она подозревала меня!

– О, а я говорил вам: вы сейчас проходите великий урок доверия друг к другу… – пробормотал Ван Фу.

– Но вернемся к вам, Герр Зиггер… – Мари повернулась к хозяину. – В то утро вы были потрясены не столько смертью доктора, сколько тем, что Феликс что-то украл из вашего номера! О, вы были не просто расстроены: вы были в ярости! Вместе со Штайнсом вы принялись обыскивать номера гостей, пытаясь найти украденное. Помните, в тот день снова заговорили о привидении? Это был не управляющий, это были вы! Кстати, как вы все-таки выяснили, что в номер к вам проник именно Феликс? Он имел неосторожность оставить в вашей комнате обломки спичек, которые он так любил грызть? Или вас насторожила его собранная сумка? Молчите?..

Ну что же, так или иначе, вы, наконец, нашли виновника. Но не украденный предмет. Феликс был не настолько глуп, чтобы оставлять его у себя в номере… А поискать в лыжном домике вы просто не додумались. Где же ваш блестящий ум, герр Зиггер? – Мари насмешливо сощурилась.

Хозяин убрал руку от лица и бросил на Мари взгляд, полный холодной ярости.

– А Феликс тем временем успокоился… – продолжила она. – Смерть доктора сочли несчастным случаем, украденное спокойно лежало в лыжном домике, а вы, герр Зиггер, ни словом не обмолвились о краже. Феликс решил, что буря миновала, и ему можно расслабиться и ждать улучшения погоды…

Но это была лишь видимость безопасности, затишье перед бурей! Вы, конечно же, не успокоились. Вы в это время тщательно планировали убийство! Итак, вы сообщили нам о том, что в этот вечер мы будем участвовать в театральном представлении. Мне еще тогда это показалось довольно странным. Конечно, нам всем следовало прийти в себя после утренней трагедии, нужно было как-то сгладить шок, отвлечься – логичных объяснений вашему предложению было предостаточно. Но интуиция подсказывала мне, что что-то здесь не так, что вы устраиваете празднество с другой целью… Да-да, театр действительно был частью вашего коварного плана!

– Не понимаю, что вы хотите этим сказать, – бросил хозяин.

Глаза его грозно сверкнули, но голос был сухим и безжизненным, будто старый пергамент. На пепельно-бледном лице его ярче проявились багровые пятна.

– Итак, Штайнс взял Феликса на курок, заставил его вернуть украденное, убил его и вернулся в дом. Потом спрятал возвращенное сокровище, сыграл роль петуха и тут же вернулся на сцену, обеспечив себе стопроцентное алиби. Вы, герр Зиггер, благополучно вернули украденный предмет, но дело на этом не закончилось. Тут у вас на пути внезапно встала я! Я вознамерилась устроить ловушку, а вы решили устранить свидетеля. Убив Феликса, вы перешли свой Рубикон, точку невозврата. Alea iacta est110 – жребий был уже брошен, отступать было некуда!

– Это называется «разбить чайники и потопить лодки»… – прошептал Ван Фу.

– Итак, вы решились на второе преступление! Штайнс украл у мадам Бриль револьвер, о котором она так легкомысленно всем сообщила. Потом спрятался в библиотеке и стрелял в меня.

– Но позвольте! Не несите чепуху! – взвился Штайнс. – Вы же прекрасно видели, что я был в это время на улице! А выйти незамеченным из библиотеки я бы не смог! И герр Зиггер был все время в холле, на виду…

Глаза Мари заблестели.

– О, тут мы подходим к интересному повороту нашей истории: загадке библиотеки! Тайна закрытой комнаты! Комнаты, из которой невозможно было уйти незамеченным по лестнице. Из которой невозможно выбраться из окна наружу, не размозжив себе череп: земля слишком далеко. Наверх хода тоже нет: крыша слишком покатая. С этой стороны дома, как мы знаем, нет никаких помещений, в которые можно было бы перебраться через окно. Действительно, как же вы, герр Штайнс, сумели оттуда выбраться?..

Я стала думать. Иногда самое простое и очевидное решение – самое правильное. Что обязательно должно быть в старом загадочном доме? Конечно же, тайный ход! Но ведь мы десятки раз перерыли все в библиотеке, осмотрели каждую щель и шкаф… Мы не нашли ничего!

– Да, Мари, это глупая идея, – сказал Мюллер. – Я собственноручно все проверил. Ничего там нет!

– Это не удивительно. Найти тайный ход, не зная, как его искать, – невыполнимая миссия. Ведь подобные ходы специально создаются таким образом, что посторонний человек не сможет найти механизм, открывающий потайную дверь!

И тогда я решила подключить серые клеточки. Я спросила себя, куда теоретически мог бы вести этот ход. Ведь на этой стороне нет никаких других помещений! Неужели в подвал?.. Я прохаживалась вокруг дома, ища подтверждения своим мыслям. И тут я у меня возникла одна очень простая идея, которая почему-то никому из нас не пришла в голову! Возможно, потому что она слишком очевидна.

Мари довольно улыбнулась, как фокусник, готовящийся вытащить кролика из пустой шляпы.

– Я решила пересчитать окна библиотеки снаружи – а потом внутри!

Женька вскинул на Мари удивленные глаза.

– Зачем?

Мари хитро прищурилась.

– Представьте, окон снаружи было на одно больше, чем окон внутри библиотеки!

– Да вы что! – воскликнул управляющий, вскакивая на ноги и роняя стул. – Я столько лет живу здесь – и ничего такого не замечал! Значит, все-таки права была моя нянечка…

– Да-да, с левой стороны дома есть небольшое окно, которого нет в библиотеке! Окно, в которое можно очень просто пролезть из соседнего окна библиотеки, если не бояться высоты. В этом случае нет надобности идти по карнизу: окно совсем близко! Нужно всего лишь сделать один шаг из одного открытого окна в другое, расположенное совсем рядом! Именно там находится тайная комната! Именно поэтому хозяин так противился любым обновлениям «Гримуара»: он опасался, что ее обнаружат! Кстати, я думаю, Амадей залез в библиотеку именно оттуда, из тайной комнаты! А я-то ломала голову, как он мог попасть на карниз…

– Пойдемте скорее проверим! – снова закричал Йозеф.

– О, подождите немного. Мне нужно довести свой рассказ до конца. Между прочим, я уверена, что в тайную комнату из библиотеки можно попасть не только через окно. Наверняка там есть и тайная дверь, которую мы не нашли. В том углу, где прятался стрелявший: там слишком мало пыли… Итак, через тайную дверь или через окно  – в любом случае, Штайнсу ничто не мешало улизнуть из библиотеки незамеченным.

– Вот так поворот… – пробормотал сыщик и осушил до дна стакан с водой.

– Да, между библиотекой и жилыми комнатами есть еще одно помещение. И именно туда ушел Штайнс. Оттуда наверняка есть еще один выход, ведущий в коридор, в прихожую или на улицу. Так что вы, герр Штайнс, вовсе не гуляли, как вы нам соизволили сообщить! Вы были в библиотеке, и, пройдя через тайную комнату, вернулись в дом!

Штайнс молчал и тяжело дышал. К герру Зиггеру внезапно вернулось самообладание. Он пришел в себя после первого потрясения и надел на лицо маску холодного высокомерия.

– Позвольте, Мари, но все это чистой воды предположения и спекуляция фактами! Никто ничего у меня не крал! И я понятия не имею ни о какой тайной комнате! Вы придумали совершенно неправдоподобную историю. У вас прекрасная фантазия, я снимаю шляпу! – Он скривил тонкие губы и закатил глаза к потолку. – Но нет никаких доказательств! Одни фантазии воспаленного ума!

– О, подождите, доказательства скоро будут! – прищурилась Мари. – Но я еще не закончила рассказывать обо всей череде кровавых преступлений, которые вы совершили…

Итак, покушение на меня прошло безуспешно, но вы убедились, что правды я не знаю, и временно успокоились. Но не все прошло гладко! Получив записку, Рон решил своими глазами проверить, что же происходит. Возможно, он подозревал в чем-то свою жену, а, может, им изначально двигали корыстные мотивы… Поднявшись по лестнице, Рон успел заметить Штайнса, спрятавшегося за стеллажами. Тот был вооружен, и Рон поспешил унести оттуда ноги. Поразмыслив, он решил использовать то, что видел, себе во благо и заработать. Как мы знаем, деньги были ему отчаянно нужны. И вот он решается на рискованный поступок! Под покровом ночи он идет к Штайнсу и рассказывает о том, что видел его в библиотеке. Вы, герр Штайнс, уводите Рона подальше от своего номера, сославшись на то, что нужно поговорить с человеком, у которого есть деньги. Вы идете в крыло хозяина. Тот выходит вам навстречу, вы разговариваете… И тут герр Зиггер делает шаг за спину Рона и обрушивает на его затылок удар своей трости!

– Да вы что? Вот этой изящной штучки?.. – удивилась мадам Бриль.

Все обратили взгляды на трость, прислоненную к креслу хозяина.

– О, да. – Мари быстро подошла к креслу, схватила трость и взвесила ее на руке. – Эта изящная штучка – не просто элегантное украшение! Мало кто знает, что трости использовались в качестве оружия еще до того, как превратились в предмет роскоши. Это великолепное оружие! У вашей трости, герр Зиггер, свинцовый сердечник…

Хозяин презрительно сощурился.

– Мари, а как же та женская шпилька, которую мы нашли? – нахмурился Леонид. – Для нее я до сих пор не найду объяснений.

– О, – Мари хитро улыбнулась. – Герр Мюллер, заколка с вами? Можете снова показать нам ее?

Сыщик порылся в сумке и достал украшение из пластикового пакета.

Заколка сверкнула в отблесках камина.

– Красивая вещица… Ну что же, вот вам разгадка! – Мари полюбовалась нежными зимородками и жемчугом, украшающими заколку. – Мы с вами все время думали, что она принадлежит женщине. Женщине с длинными волосами, – Мари хитро улыбнулась и прищурила глаза. – Но шпилька-то не женская!

– Как это не женская? – возмутился Женька. – Мужчины такого не носят!

Мари довольно улыбнулась.

– Сейчас не носят. Но ведь это не современная вещь! Это древнекитайская мужская шпилька! И скрепляла она не женские волосы, а хвост хозяина! У вас ведь тоже длинные волосы, герр Зиггер… – прищурилась Мари.

Женька закашлялся, поперхнувшись чаем.

– Да ты что!

– Таким образом вы устранили свидетеля, герр Зиггер! – продолжила Мари. – Если бы мадам Бриль не проговорилась нам о петухе, или если бы Штайнс не задел ее ногу туфлей, или если бы Феликс носил обувь, как все нормальные люди, мы бы вряд ли о чем-то догадались! Впрочем, не только случайности стали у вас на пути. Если бы вы сами не написали мне записку, все вышеперечисленное мы запросто могли бы пропустить мимо ушей! Но у вас сдали нервы. И вы совершили ряд непоправимых ошибок, герр Зиггер!

Сыщик задумчиво погладил подбородок.

– Вы все прекрасно объяснили, Мари! Но кое-что все равно не сходится! – Он в задумчивости покачал головой. – Не мог же хозяин полагаться на случай, планируя убийство Феликса? Ему и Штайнсу нужны были алиби. Для этого нужно было разыграть все как по нотам! Но ведь фанты – это игра случая! Роль петуха могла достаться кому угодно, да и для Штайнса получить такую роль, чтобы быть у всех на глазах именно после второго крика петуха, не просто маловероятно, а практически невозможно! Если бы все было так, как вы описываете, герр Зиггер должен был бы распределить роли заранее!

– О, – Мари потерла руки. – Прекрасный вопрос! Еще одна загадка, заставившая меня поломать голову… Вы помните листы с расписанными по минутам ролями, которые мы получили от хозяина? Все действительно было просчитано заранее. Но именно фанты ломали всю картину… – На лице Мари снова появилась загадочная улыбка. – А ведь это тоже часть хитрого плана! Хозяина нельзя было обвинить ни в чем, потому что игра случая исключала возможность запланированного преступления. – Она улыбнулась. – Но вы помните тот самый мешочек, из которого тянули фанты? О, это одна из самых важных улик из всех, что мы видели… Где он?

Мюллер нахмурился.

– Я сразу же забрал его к себе в номер.

– Вот именно! Он у вас. В таком случае, что за мешочек Женька нашел спрятанным в кресле несколько дней назад? Вы тоже забрали его, не обратив внимания, что это уже второй мешочек…

Мюллер растерянно заморгал.

– Теперь-то вы понимаете? Их было два!  – торжественно произнесла Мари. – Хозяин действительно не хотел и не мог полагаться на случай! Поэтому он подготовил несколько одинаковых мешочков с фантами! И Феликс тянул фанты из мешочка, в котором была роль, которую ему предназначили. Наверняка на всех фантах в нем была только роль петуха – и ничего другого! Собственно, с ролью для Штайнса, которая должна была обеспечить ему алиби, вы поступили так же: подложили ее после в этот самый отдельный мешочек. Никто ни о чем не догадался: мешочки были совершенно одинаковые! В театральной суете никто не следил за движениями ваших рук… После того как с Феликсом было покончено, вы оставили один мешочек на виду, а второй, подложный, спрятали в кресло!

– Вот коварный злодей! – воскликнул Женька, хватаясь за голову.

– Черт побери, но я до сих пор не понимаю, зачем это все было нужно! – сказал Леонид. – Ради чего?..

– Да, что же такого Феликс мог украсть? – снова закричал Женька.  – Какая вещь в мире настолько важна, что ради нее человек решается пролить кровь?

– О, а это чрезвычайно интересный вопрос! Самое сердце истории! – Мари потерла руки, – Итак, о приезде герра Штайнса в «Гримуаре» в отеле было известно заранее: именно поэтому управляющий воспользовался зловещим совпадением и написал записку о тринадцати гостях. Для него это было лишь розыгрышем, но слова его все же стали роковым предзнаменованием…

И вот герр Штайнс переступает порог «Гримуара», держа в руках чемодан, содержимым которого он очень дорожит. Они с хозяином делают вид, что не знают друг друга. Тем не менее едва заметный кивок друг другу при встрече, взгляд, которым хозяин провожал чемодан, не прошли мимо моего внимания. Да, сохранить инкогнито им не удалось! Доктор Коста тоже кое-что заметил.

Как вы помните, он был очень неуклюжим, часто путался в доме, попадал в чужие комнаты… Я уже упомянула, что встретила его в тот день на лестнице в весьма взволнованном состоянии. Он как раз выходил из крыла хозяина. За доктором через некоторое время из этой же части дома вышел Штайнс. А после – и сам хозяин, причем в чрезвычайно приподнятом состоянии духа.

Видимо, очередной раз перепутав крыло, доктор застал Штайнса и хозяина за разговором, не предназначенным для посторонних ушей. Скорее всего, именно тогда Штайнс передал герру Зиггеру предмет из чемодана и получил за него деньги, а доктор Коста стал невольным свидетелем этого акта… Вот о чем доктор хотел рассказать мне – но рассказал Феликсу. И именно этот предмет украл из покоев хозяина Феликс!

Да, но что же это могло быть? О, я сломала себе всю голову! Я терялась в догадках. У меня не было совершенно никаких зацепок! Конечно, можно было предположить, что Штайнс привез герру Зиггеру драгоценности сказочной стоимости – настолько ценные, что ради них тот решился на убийство. Но дело осложнялось тем, что сумма, которую мы нашли в чемодане у Штайнса, была хоть и большой, но не настолько внушительной, чтобы соответствовать стоимости сказочных богатств. Да, мне было все еще ничего не ясно. И я стала рассуждать…

Мари накрутила на палец светлый локон.

– Итак, подумала я, мы имеем дело с шайкой контрабандистов, подделывающих знаменитые полотна. Возможно, дело все-таки снова в искусстве? И тут я сделала еще один мысленный шаг вперед! – Мари улыбнулась. – Я вспомнила о том, что именно мы с сыщиком видели на столе у хозяина! Это были карандашные и акварельные наброски: женские головки, жокеи, танцоры, дымовые трубы, балетные пачки…

Гости недоуменно переглянулись.

– Э-э-э, уж не хочешь ли ты сказать, что хозяин настолько дорожит своими художественными упражнениями, что за свои рисунки готов убить? – недоверчиво спросил Леонид.

Мари хитро улыбнулась.

– Воистину прав человек, сказавший, что для того, чтобы хорошо спрятать какую-то вещь, нужно спрятать ее на самом видном месте! – Мари покачала головой. – Там, на столе, полном рисовальных альбомов, набросков тушью, акварелью и карандашами, эта вещь совершенно не бросалась в глаза! О, у нас с сыщиком не проскользнуло и тени сомнения в том, что балерин нарисовал сам хозяин! Они очень похожи на прочие эскизы в его альбомах. Но на меня внезапно снизошло озарение. Кто сказал, что это именно его рисунки? Три жокея верхом, балерина в пуантах, изгиб какого-то музыкального инструмента, по всей видимости арфы, дымовые трубы, кортеж… Вам это ничего не напоминает? – Мари обвела взглядом гостей.

Глаза ее блестели.

Она остановилась посреди залы, прямая, как стрела, в глазах ее плясали торжествующие искры.

– Да это же Дега! – воскликнула она наконец. – Это украденные из музея Гарднер в 1990 году эскизы и акварели Эдгара Дега!111

– Черт побери, не может быть… – в растерянно пробормотал сыщик. – Те самые, которые вот уже тридцать лет нигде не могут найти?..

– Да-да! – воскликнула Мари, широко улыбаясь. – Те самые, которые пропали из музея! О, когда я поняла это, по коже у меня побежали мурашки, – Мари улыбнулась еще шире. – Но на этом череда открытий не закончилась! Самое удивительное озарение ожидало меня впереди! Вы помните, где находится музей Гарднер?

Женька неуверенно проговорил:

– Где-то в Америке…

– Именно так! А точнее? – Мари нетерпеливо перекатилась с пятки на носок и воскликнула, не дожидаясь ответа: – О, вы не поверите! Он находится в Бостоне!

Женька подскочил на месте.

– Вавилонские подштанники! В Бостоне? Какое совпадение!

– О, это все что угодно, только не совпадение, – весело сказала Мари. – Не зря, ох не зря хозяин напевал песню о Бостоне! И не зря эта песня показалась мне несуразной, не зря она не выходила у меня из головы, не зря крутилась зловещим рефреном… Да, наше подсознание гораздо мудрее нас самих… – Мари покачала головой, чувствуя, как ее тело снова пронзает приятная покалывающая волна.

Она помолчала. Лицо ее снова стало серьезным.

– Все так. Я стала думать дальше. Но тут меня, увы, поджидало разочарование… Да, на столе действительно лежали те самые наброски с балеринами Эдгара Дега. Скорее всего, именно их привез хозяину Штайнс, именно из-за этого приобретения герр Зиггер пребывал в невероятно приподнятом настроении. Но ведь их никто не крал из номера хозяина! Эти рисунки мы видели тогда, когда спрятанный Феликсом предмет все еще находился в лыжном домике! Значит, украл он все же не их! О, сказать, что я была расстроена – ничего не сказать, – Мари покачала головой. – Все так замечательно складывалось! Идеальный пазл… Потомок знаменитого фальсификатора, шайка контрабандистов, несуразная песня о Бостоне, балерины Дега, украденные из Бостонского музея… Но нет, рисунки лежали в целости и сохранности на столе в комнате хозяина! Увы, я ошиблась.

Так что же, черт побери, это было? Что украл Феликс?..

И я стала думать дальше.

Вскоре я поняла, что против идеи о том, что причина убийства заключается именно в украденных или незаконно подделанных картинах, говорит еще один факт. Фальсификация – это очень серьезно, но все же недостаточно для убийства. Разоблачение бизнеса подделок наверняка грозило бы Зиггеру и всей его шайке приличным сроком… И все же, этот срок несопоставим с тем, который дают за преднамеренные убийства!

Да, вряд ли человек в здравом уме даже перед страхом разоблачения решился бы на убийства в наглухо закрытом доме, где подозреваемых можно пересчитать по пальцам, а риск каждого шага грозит крахом, так как повсюду свидетели…

Картины – это серьезно, но недостаточно для убийства.

Так в чем же было дело?..

Я стала думать дальше. Бостонский музей совершенно определенно нельзя было полностью сбрасывать со счетов. Пазл был сложен правильно, просто в нем еще не хватало некоторых кусочков. Итак, при чем же тут знаменитое ограбление 1990 года? И тут я вспомнила: из музея Изабеллы Стюарт Гарднер тогда украли не только Дега! Вот перечень произведений искусства, пропавших в тот день: «Концерт» Яна Вермеера, три картины Рембрандта, «Пейзаж с обелиском» Флинка, шесть эскизов и акварелей Дега, навершие шелкового наполеоновского знамени… – Мари сделала паузу, остановилась, сделала глубокий вдох. Подняла вверх указательный палец. – И… О, вы не поверите. – Она улыбнулась. – Завершает этот список китайская церемониальная чаша Гу!..

Она выпрямилась и торжествующе оглядела гостей.

– Китайская ваза? – недоуменно спросил управляющий. – Да ведь ей красная цена – несколько тысяч долларов, если я не ошибаюсь. Даже если это оригинал!

– Да-да, власти и полиция тридцать лет назад тоже не могли понять, зачем украли вазу. Да, это чаша из Древнего Китая, эпохи Династии Шан, историческая ценность. Но она совершенно ничего не стоит по сравнению с другими украденными произведениями искусства! Все можно было бы объяснить, если бы ее прихватили просто за компанию с другими ценными экспонатами, потому что она «плохо лежала». Но нет же! Создавалось впечатление, что целью похищения была именно эта чаша! Грабители оставили в музее гораздо более ценные работы, но потратили уйму времени, чтобы вытащить вазу Гу из подставки! Полиция и искусствоведы сломали головы, пытаясь найти этому объяснение! Это загадка века!

Гости переглянулись.

– Да, с этой вазой совершенно определенно была связана какая-то тайна… У меня не оставалось никаких сомнений: все дело именно в этой загадочной чаше! Хозяин «Гримуара», который души не чает во всем, что касается эпохи династии Шан, Бостон, балерины, ваза Гу – все, абсолютно все совпадало! Но зачем эта чаша герру Зиггеру? Почему она настолько ценна – и для него сейчас, и для грабителей тридцать лет назад?

– Да, что же такого особенного в этой вазе? – недоуменно пробормотал Алексей. – Чаша как чаша…

– Я подумала: возможно, у вазы есть и иное значение, неведомое нам. Я долго и мучительно размышляла, в чем же может быть ее ценность. У меня было множество предположений. В стенках вазы могли быть спрятаны драгоценности, или древние надписи на сосуде могли представлять научную ценность, или же… – Она махнула рукой. – Да мало ли, что еще. Но всему этому у меня не было доказательств! И в книгах я не нашла никаких подтверждений моих версий.

Тут она замолчала и бросила хитрый взгляд на Мишеля и Анну.

– И вдруг я вспомнила то, о чем рассказывали мне дети!

Мишель и Анюта переглянулись.

– О, мои дорогие, вы мне очень, очень помогли! – Мари улыбнулась детям и повернулась к гостям. – Хочу сообщить вам, что эта юная леди и этот молодой человек показали завидное мужество! – торжественно сказала она. – Под покровом ночи они провели собственное расследование и услышали кое-что очень важное… – Она понизила голос, чувствуя, как колотится сердце и стучит кровь о барабанные перепонки. – В библиотеке в то время, когда все должны быть крепко спать у себя в постелях, наглухо заперев звери, кто-то был! Дети рассказали мне, что именно они услышали – и именно эти сведения наконец открыли мне глаза!

Елена охнула.

– Собственное расследование? – растерянно пробормотала она. – Я не ослышалась? Мишель, Анюта, вы что, бродили по дому ночью, совсем одни? – Она схватилась за сердце. – Да как вы могли!..

– Дочка, успокойся, они живы и здоровы! – мадам Бриль расплылась в улыбке и повернулась к внукам. – А вы молодцы! Моя кровь! – Она чуть понизила голос. – Запомните: если вы что-то сделали, а чувство вины так и не пришло – значит, вы все правильно сделали! Хотя в следующий раз примите меры, чтобы не огорчать родителей своим поведением, – строго добавила она. – Ведь можно было бы попросить Мари, чтобы она вас не выдавала! Эх, учить вас еще и учить…

– У вас очень храбрые внуки! – улыбнулась Мари.

– Так что они там услышали? – нетерпеливо воскликнул Женька.

– В библиотеке – или рядом с ней – кто-то пытался провести ритуал вызова духов. Голоса сетовали, что ваза снова не та… Ваза, вы слышите? – Она торжествующе посмотрела на гостей. – Кто-то пытался вызвать духов, используя ритуальную китайскую вазу!

– Опять двадцать пять… – растерянно пробормотал сыщик. – Я уже сыт по горло этой потусторонней мистикой! Значит, вы все-таки думаете, что в этом снова замешано привидение? – Он нахмурился и бросил укоризненный взгляд на управляющего. – Йозеф, и чего вам неймется?

– О нет! – покачала головой Мари. – Йозеф тут совершенно ни при чем! Это были герр Зиггер и его сообщник – герр Штайнс.

– Да что вы говорите… – растерянно пробормотал управляющий, косясь на герра Зиггера. – А им-то зачем понадобились привидения?..

– Не привидения, а духи предков! – голос Мари дрожал от напряжения. Она впилась глазами в лицо хозяина. – Герру Зиггеру понадобилась та самая ваза Гу, чтобы совершить ритуал вызова духов. Ваза – это предмет культа! Чаша, необходимая для использования в опасных ритуалах!

– О, именно этого я и боялся… – пробормотал Ван Фу и схватился за голову.

Лицо его скорбно сморщилось и стало напоминать печеную картошку, которую забыли вынуть из духовки.

– Недавно я видела в библиотеке панцирь черепахи, – продолжила Мари. – Это гадательный ритуал Древнего Китая. На специально подготовленный черепаший панцирь в строго определенном порядке наносили несколько углублений и выцарапывали пиктографические знаки – прообразы будущих китайских иероглифов. Надписи содержали возможные ответы на вопросы. Затем кость или панцирь прижигали в углублениях нагретой бронзовой палочкой, и по трещинам на обратной стороне судили о результатах гадания. Хозяин практиковал подобные развлечения… Но гадательный обряд – это лишь безобидная игра по сравнению с тем, для чего ему нужна была ритуальная чаша из Бостона! Вы, герр Зиггер, задумали кое-что похлеще!

Мари взволнованно покачала головой и прошлась по сцене.

– Признаюсь честно: в первый момент я не придала рассказу детей большого значения. Все это показалось мне очередной историей мистического рода, наряду с проделками привидения. Конечно, меня заинтриговал тот факт, что говорившие бесследно пропали, и случилось это именно в библиотеке. Но разум мой, сбитый с толку спиритуальной подоплекой истории, снова списывал все на проделки привидения, спрятанные в стенах колонки, транслирующие таинственные звуки… Да, тогда я не придала должного значения рассказу о ритуале! А ведь именно он был причиной всему! Той самой сумасшедшей идеей, захватившей разум хозяина «Гримуара»! О, герр Зиггер, а ведь еще в первый день моего пребывания здесь вы говорили, что грядет великий рассвет, и очень скоро все изменится! Нет, вы не шутили, вы не играли роль эксцентричного владельца таинственного замка: вы действительно верили – и верите – во всю эту чепуху! – Мари окинула герра Зиггера с ног до головы чуть удивленным взглядом и покачала головой.

Хозяин уже не выглядел равнодушным и высокомерным. На лице его появилось выражение едва сдерживаемой ярости. Верхняя губа приподнялась, отчего рот его скривился в зверином оскале. Костлявые пальцы впились в подлокотники кресла.

– И ваше страстное участие в споре во время первого совместного обеда… – продолжила Мари, не отводя от него внимательного взгляда. – Династия Шан, ритуалы, неистовое желание повернуть колесо истории вспять… О, вы не просто рассуждали! Нет, вы не демагог, играющий словами, чтобы впечатлить слушателей, как я думала в начале! У вас был план!..

Лицо хозяина с каждой секундой становилось все темнее. Губы его подрагивали, костлявые пальцы сжались в кулак. Он смотрел на Мари потемневшим взглядом, чуть наклонив вперед голову. Казалось, бесконечная тьма сгущалась в его зрачках.

– Вы верили, что при помощи ритуальной и жертвенной утвари и заклинаний, которые вы вычитали в своих древних свитках, вы сможете обернуть время вспять! Вернуть великий рассвет! И ваза, именно эта ваза Гу нужна была вам для проведения ритуала! – искры от пламени в камине отразились в глазах Мари. – Вы перепробовали десятки других подобных чаш из своей коллекции – но у вас ничего не получалось. Свитки говорили, что для ритуала нужна была определенная ваза. Та самая, которую украли из Бостона! Вам непременно нужно было заполучить именно ее!

Мари гневно покачала головой.

– Повернуть колесо истории вспять? – ошарашенно проговорил Симон. – Герр Зиггер, вы что, действительно сумасшедший?

– А что за ритуал-то, Мари? – пробормотал сыщик, расстегивая ворот рубашки. – Расскажите подробнее.

Мари снова пролистала книгу, которую взяла в библиотеке, кивнула.

– В эпоху правления династии Шан или, как ее еще называют, Инь, царствовал культ Неба и Земли, культ предков – это древнейшая родовая религия Китая. В это же время на небосклоне многочисленных духов в Китае засияла новая яркая звезда – Шанди, божество высшего ранга, воплощение верховной силы. Его именовали Нефритовым или Желтым императором, а также Юй-ди… Именно Шанди занял центральное место в иерархии сверхъестественных сил. Все духи – ветра и дождя, облаков и грома – склонялись перед его властью. Иньцы практически слили воедино культ высшего божества с культом почитания ушедших предков. Это слияние привело к чудовищному гипертрофированию самого культа предков. В глазах иньцев Шанди стал не только верховным божеством, но и ближайшим родственником самих иньцев, их легендарным родоначальником и покровителем, предком-тотемом. Нефритовому императору приносились обрядовые жертвы, в том числе и человеческие!

Женька передернул плечами.

– Какой ужас…

– Сначала я подумала, что хозяин тоже решил принести человеческие жертвы Шанди, – Мари покачала головой. – Но нет. Он хотел большего! – Она сделала паузу. Потом резко бросила: – Он решил при помощи ритуала воскресить Нефритового императора!

В зале наступила полная тишина. Было слышно, как дрожит хрусталь канделябров в люстрах.

– Воскресить великого божественного предка. Убийства Феликса и Рона уже не слишком тревожили вашу совесть, герр Зиггер: каждый обряд требует жертв, думали вы, а человеческие жертвы должны были усилить эффективность ритуала… – Мари достала из сумки книгу и открыла ее. – Вот книга, которую читал доктор Коста в день своей смерти! – Она провела пальцами по глянцевой странице. – Список ритуальных предметов династии Шан. Жертвоприношения. Панцири черепах, на которых гадали. Ритуальные столики, прочие обрядовые предметы… И вазы Гу! Это чаши для вина, которые использовались не только по прямому назначению, но и во время различных ритуалов. А вот здесь – самое главное! – Она перевернула страницу. – Древний ритуал оживления предков! Вот ваша цель! Оживить Шанди, великое божество. Предка, который бы вернул власть в свои руки и позволил бы сошедшему с ума миру возвратиться к почитаемым вами ритуалам и традициям великого прошлого. Вот чего вы добивались! Вот зачем вам нужна была ваза! – Мари направила на Зиггера указательный палец. – О нет, для вас это не сказки, не нелепые предания прошлого. Вы действительно верите в ритуал воскрешения Шанди, герр Зиггер! И это сейчас, в двадцать первом веке… Впрочем, люди по-разному сходят с ума, – вздохнула она.

– Еще одна «высокая идея»… – пробормотал летчик. – Сколько их уже поскользнулось на этом пути…

– Герр Зиггер, вы что, правда сумасшедший?.. – с любопытством спросила мадам Бриль. Она взяла с каминной полки чье-то пенсне, сощурила один глаз и посмотрела сквозь стеклышко на хозяина, будто изучая интересное насекомое. – Культ предков и жертвоприношения? Воскрешение из мертвых? Вы что, действительно совсем из ума выжили?

– О… – Ван Фу грустно покачал головой. – Герр Зиггер, хозяин, вы неверно поняли суть древних книг… Высокомерие и заносчивость неизбежно приводят к несчастливому концу. Вы опозорили покойных предков. Вы позволили себе самостоятельно интерпретировать древние книги! Но я много раз повторял вам: отдельный мыслитель не обладает самодостаточностью! Он является лишь одним из звеньев цепи, рассматривать его позицию в отрыве от позиций его учителей и предшественников нельзя! Лишь вся совокупность учителей воплощает подлинное учение!.. – Он закрыл лицо ладонями и уронил голову на грудь.

Хозяин вскинул на него полные гнева глаза.

– Да что вы понимаете, Ван Фу!.. Я посвятил этому всю свою жизнь!

– Ну что же… – пробормотал Мюллер. – Теперь у нас есть и мотив, и объяснения… Все становится на свои места! Но Мари, зачем хозяину понадобилось устраивать именно театральное представление? Чем ему помог Шекспир? Почему нельзя было осуществить убийство другим способом?

– О, – Мари энергично перекатилась с носка на пятку, в глазах ее заплясали искорки. – Вы помните, как Феликс уронил бокал с вином во время сценки, где Гамлет кричит «Ты – тайный вор»? Думаете, это простое совпадение? – Она улыбнулась и покачала головой. – О нет, ничего не происходило случайно! Эта сцена из «Гамлета» – очень необычная сцена. Это театр в театре, пьеса в пьесе, матрешка! Гамлет показывал дяде сцену убийства своего отца, чтобы увидеть его реакцию и тем самым удостовериться в его виновности. А ведь герр Зиггер сделал то же самое! Создал собственную мышеловку! Тройную матрешку! «Театр в театре» в театре для Феликса. О, это даже красиво… – Она покачала головой. – Герр Зиггер инсценировал кражу вазы во время пьесы! Помните тот момент, когда с рояля сдернули покрывало? На рояле стояла намеренно поставленная вами туда китайская ваза Гу – конечно же, не та, что была украдена Феликсом, а другая, одна из вашей коллекции… Это должно было произвести ошеломляющий эффект на Феликса. Он увидел чашу, и в это самое время Гамлет на сцене воскликнул: «Ты – тайный вор!» И все получилось именно так, как вы и предполагали! Феликс не ожидал подвоха. Он думал, что преступление сошло ему с рук, что он уже вышел сухим из воды. А эта сценка застала его врасплох, и он выдал себя… Он вряд ли знал, что у хозяина есть целая коллекция ваз Гу, похожих на ту, которую он украл. И он кинулся проверять, на месте ли его добыча. Именно это и нужно было хозяину! Так же, как Гамлет на сцене удостоверился в виновности своего дяди, герр Зиггер удостоверился в причастности Феликса к краже, проследив за его реакцией! Тогда Штайнс, ни секунды не медля, последовал за Феликсом. В коридоре он взял его на мушку, заставляя рассказать, куда именно тот спрятал вазу. Штайнс так спешил, что даже не дал Феликсу обуться. Они вышли в снег, к лыжному домику. Там Штайнс забрал вазу – и застрелил Феликса.

– Да вы мастер драматических эффектов, герр Зиггер! – фыркнула мадам Бриль. – Красиво, ничего не скажешь. – Она окатила хозяина с головы до ног уничижительным взглядом.

– Да, теперь все ясно… – покачал головой Мюллер. Он поднялся со своего места. – Симон, Алексей, помогите мне! – Он защелкнул на запястьях хозяина и Штайнса наручники. – Думаю, доказательств достаточно. Ваша вина не вызывает сомнений.

– Злодеи, что за злодеи! – воскликнул управляющий. – И я так долго жил под одной крышей с этим сумасшедшим!

– О, это все еще не полный список его преступлений! – продолжила Мари. – Вы, Герр Зиггер, сбросили мне на голову антенну. С самого начала моего пребывания в «Гримуаре» именно вы пытались выдворить меня из гостиницы! Вы протянули нить на склоне. Кроме третьих лыж, принадлежащих летчику, были еще одни – в лыжном домике. Эти лыжи принадлежат именно вам! Я уже поговорила с Ван Фу.

– Погоди, но вот тут что-то не сходится… – сказал Леонид. – Ведь изначально именно герр Зиггер пригласил тебя сюда!

– О, резкое изменение поведения означает лишь одно: что-то внезапно заставило хозяина изменить свои планы, – сказала Мари. Она пошарила в сумке и вытащила оттуда смятую газету. – Перед поездкой сюда я купила свежую прессу. И наткнулась там на одну интереснейшую заметку…

Она развернула газету и зачитала вслух:

– «…От модной болезни скончался владелец компании Оливер Ольссон, который жил затворником и, по слухам, обладал тайной коллекцией древностей. Во владение имуществом вступает его весьма далекий от мира искусства племянник. Узнаем ли мы, что за сокровища скрывал Ольссон?» – Мари отложила газету в сторону. – Итак, недавно скончался человек, который обладал тайной коллекцией древностей! Не у него ли хранилась все эти тридцать лет ваза Гу, украденная из Бостонского музея? Его племянник, получивший все в наследство, совсем не разбирается в искусстве. Наверняка сейчас, после смерти дяди, он распродает часть полученной коллекции, – улыбнулась Мари. – Ваза Гу внезапно всплыла на черном рынке, и Штайнс обнаружил ее! Или же он просто получил от племянника заказ реставрировать часть полотен и заметил вазу Гу в его коллекции. Племянник понятия не имел о ее происхождении. Штайнс, зная, что вы давно охотитесь на эту чашу, сообщает вам об этом – как раз накануне моего приезда. Он то ли покупает ее, то ли берет на реставрацию – и срочно везет вам! Вы были вне себя от радости – наконец настало время осуществить ритуал! То, к чему вы шли всю свою жизнь, наконец стало возможным! Теперь все было готово! Нужная ваза из Бостона, ключ к ритуалу, должна была скоро оказаться в ваших руках… Конечно, вам сразу же стало наплевать и на падающую прибыль «Гримуара», и на рекламу. Вам стали не нужны журналисты в отеле. Гости – еще куда ни шло, но меня вам совсем не хотелось иметь в свидетелях! Увы, затея с лыжами испугала меня не настолько, чтобы я захотела покинуть дом. Снежный завал помешал вам выдворить меня из «Гримуара». И вы решили закрыть глаза на меня, как на досадное обстоятельство…

– Лучше было бы натянуть не ленту, а металлическую проволоку, – прорычал герр Зиггер и сжал кулаки. – Змея подколодная! Вы нарочно клевещете на меня!

Глава 53