Женщина скользнула по Надежде невидящим взглядом и скрылась за очередной занавеской.
— Да тут, похоже, все в сборе… — пробормотала Надежда, озираясь по сторонам.
И вдруг увидела еще одно знакомое лицо — по коридору быстрым шагом шла Мария.
Она приблизилась к Надежде, явно ее не узнавая, и проговорила озабоченным тоном:
— Извините, я, кажется, заблудилась… вы не подскажете, как отсюда выйти?
Вместо ответа Надежда схватила подругу за локоть, втащила в какое-то пустое помещение и прошипела:
— Тише! Тут, кажется, все уже собрались!
— Вы кто? — пролепетала Мария, вырывая руку. — Что вам от меня нужно?
— Ух ты! Как я хорошо замаскировалась! — удовлетворенно хмыкнула Надежда. — Даже собственная подруга меня не узнает!
— Что?! — Мария уставилась на нее и ахнула: — Надя, это ты, что ли?
— Ну наконец-то!
— А что ты здесь делаешь?
— Могу спросить тебя о том же.
— Я же говорила тебе — пришла на похороны одноклассницы.
— Ну и как похороны?
— Закончились скандалом. Представляешь, такую драку устроили, я еле вырвалась.
— Круто! А я тут под прикрытием. Устроилась уборщицей. По совместительству. Ох, и неблагодарная же работа! Каждый норовит обхамить!
— Кстати, Надя, я узнала, у кого отрезали тот самый палец, который прислали Венедиктову. У моей бывшей одноклассницы Ларисы. Ей, конечно, уже все равно, но какие же безобразия тут творятся!
— Между прочим, сам Венедиктов тоже здесь, — сообщила Надежда. — Только он пока что не в лучшей форме.
— Что ты имеешь в виду?
— Пойдем, покажу. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать!
Она вернулась в разгороженный занавесками зал, но не стала заглядывать за полотнища, а поднялась по узкой железной лесенке на опоясывающую зал галерею. Мария последовала за ней.
Поднявшись наверх, Надежда опустилась на четвереньки и подобралась к самому краю. Мария пристроилась рядом.
Отсюда можно было заглянуть в разгороженные отсеки. Почти в каждый — во всяком случае, Надежда сразу увидела ту секцию, где на каталке лежал бесчувственный Венедиктов. А еще через несколько секций от нее в кресле сидела женщина, выдававшая себя за жену Венедиктова.
Она нервно курила и стряхивала пепел прямо на пол. На плечи ее было накинуто зеленое пальто с выцветшим меховым воротником, потому что просто так сидеть было холодно. Рядом с ней стоял молодой мужчина в черной униформе похоронного бюро.
Надежда снова перевела взгляд на Венедиктова. Возле него стояла Ирина, то и дело поглядывая на часы.
Занавеска откинулась, и в тот же отсек вошел кровавый карлик — так про себя Надежда называла Конрада Карловича, судя по всему, заправлявшего в «Тенистом уголке».
Он что-то сказал Ирине, но из-за расстояния Надежда не услышала. Зато вспомнила, что помимо прочих шпионских инструментов Боб дал ей направленный микрофон. Она еще сомневалась, пригодится ли он. Вот и пригодился.
Надежда достала микрофон из сумочки, направила его на секцию, где лежал Венедиктов, надела наушники.
— Что это? — шепотом спросила Мария.
Надежда молча протянула ей один из наушников, и теперь они обе могли слышать, о чем разговаривают внизу.
— Мы доставили его, как вы велели, — говорила Ирина карлику, — но мне кажется, что он не готов.
— Ничего, мы его сейчас быстро доведем до кондиции! Дайте ему нашатыря!
— Но, Конрад Карлович, нельзя так резко приводить его в сознание. Это может нарушить равновесие психики…
— Нахваталась от своего шефа! — огрызнулся карлик. — Не грузи меня этой вашей психологией! Мне уже надоело! Я буду действовать своими методами! Буди его!
— Как скажете. — Ирина пожала плечами, достала флакон, капнула на ватный тампон и поднесла его к лицу Венедиктова.
Тот вздрогнул, вскрикнул и открыл глаза.
Испуганно оглядевшись, проговорил хриплым со сна непослушным голосом:
— Где я? Кто вы такие?
Тут он узнал Ирину:
— Вы?! Куда вы меня привезли?
Карлик отодвинул Ирину в сторону, наклонился над Венедиктовым и угрожающе произнес:
— Вам сейчас не об этом нужно думать! Вам нужно думать, как спасти свою жену!
— Жену? — переспросил Венедиктов, и лицо его затуманилось. — Жену… я не знаю…
— Сейчас все узнаешь! — прокаркал карла и приказным тоном проговорил в микро — фон: — Приведите ее!
В другой секции фальшивая жена Венедиктова докурила сигарету, встала, сунула руки в рукава пальто, мазнула по лицу темным гримом. Парень, стоявший рядом, надел на нее наручники, вывел ее из отсека, и они пошли по проходу.
Перед закутком, где находился Венедиктов, женщина ссутулилась, изменила походку, стала спотыкаться.
Парень отдернул занавеску, они вошли в отсек к Венедиктову.
Надежда отметила артистизм незнакомки: теперь она выглядела изможденной, измученной, несчастной.
Карлик взглянул на женщину, и лицо его перекосилось. Он повернулся к Венедиктову и сказал тому:
— Видите, что ей приходится переносить? И это только начало! Если вы не сделаете то, что мы требуем, ее будут пытать! Вы не представляете, что с ней сделают мои люди!
— Но я… — Венедиктов пристально вглядывался в вошедшую, на лице его была растерянность.
«Не узнает! — Надежда пихнула Марию в бок. — Пальто на ней не то, и он не узнает в ней свою жену! Козел твой психоаналитик, ничего не умеет сделать толком!»
Как видно, такие же мысли посетили Ирину, которая в полном недоумении воззрилась на зеленое пальто вошедшей. Зато Надежда ощутила небывалое злорадство, особенно после того, как Ирина подошла и ударила псевдожену Венедиктова по щеке.
Та ахнула.
— Видел? — спросил карлик. — Это только начало.
— Но чего вы хотите от меня? — вскинулся Венедиктов.
— Вы должны найти и отдать нам карту Вестингауза.
— Что?! — Венедиктов удивленно уставился на карлика. — Но ее не существует! Это легенда!
— Она существует, — перебил его Конрад Карлович. — У меня есть неопровержимое доказательство ее существования! Более того, она находится в вашем кабинете!
— Да нет же, уверяю вас! Я в свое время проверил все в кабинете, карты там нет!
— Я не собираюсь с вами спорить. Вы должны просто найти карту и отдать ее мне.
— Но как я могу найти то, чего нет?
— Значит, вы не хотите пойти нам навстречу? Ну что ж, тем хуже! Я вас предупредил! — Он повернулся к парню, который привел женщину, и приказал: — Отведи ее обратно и позови Горлума. Пусть поработает с ней по полной программе.
— Горлума? — На лице парня отразился настоящий ужас. — Но ведь он просто зверь!
— Выполняй! — рявкнул карлик.
Парень вывел женщину в коридор — и она тут же распрямилась, непринужденным движением сняла наручники и легкой походкой направилась в прежнюю секцию. Там села в кресло и закурила очередную сигарету, потом стряхнула с нее пепел и вдруг заорала дурным голосом.
— Вы слышите? — Карлик повернулся к Венедиктову. — Ей приходится расплачиваться за вашу несговорчивость! Неужели вам ее совершенно не жаль?
— Конечно, жаль, но что я могу сделать? И потом… Какое отношение она…
— Найдите для нас карту! Прекратите ее мучения!
— Но я еще раз вам говорю — этой карты не существует!
— Вижу, что вам ее совсем не жаль…
Девица снова заорала.
— Ну зачем вы это делаете? — пролепетал Венедиктов. — Эта бесполезная жестокость ни к чему не приведет…
— А это мы посмотрим! — Конрад Карлович прошелся по отсеку, потирая руки.
Девица в соседней секции в это время встала и сделала несколько шагов, очевидно, чтобы согреться.
Надежда тяжело вздохнула.
— Придется для дела пожертвовать здоровьем…
Она вытащила из сумочки сигарету, которой угостила ее разбитная девица, и зажигалку, которую всегда носила с собой.
— Надя, ты куришь? — изумилась Мария.
Надежда отмахнулась, раскурила табак, закашлялась, затем тщательно прицелилась и сбросила дымящуюся сигарету вниз — на кресло, в котором сидела фальшивая жена Венедиктова.
Сигарета упала на пол рядом с креслом.
— Недолет! — прокомментировала Мария.
— Черт, надо же… У меня осталась одна попытка. — Надежда раскурила вторую сигарету и бросила ее вниз.
На этот раз «бомба» упала точно на кресло. И не погасла. Надежда едва не вывались с галерейки, разглядывая тонкий дымок. Девица же, изображавшая жену Венедиктова, сняла зеленое пальто, потянулась, прошлась по комнатке, зябко потирая плечи, прислушалась к грозному голосу карлика и с размаху плюхнулась в кресло.
И тут все помещение «Тенистого уголка» потряс такой вопль, что стены буквально задрожали. Надежда с Марией едва не свалились с галереи, и даже злобный карлик вздрогнул.
— Вот видите? — спросил он. — Точнее, слышите?
Девица же, буквально выпрыгнув из кресла, завертелась, пытаясь разглядеть, что там у нее сзади.
Ей это, конечно, не удалось, зато Мария с Надеждой прекрасно видели, что сигарета прилипла к юбке, прожгла в ткани дыру и только потом погасла. Судя по воплю, ожог получился приличный.
А вот не надо участвовать в сомнительных предприятиях!
— Вы по-прежнему отказываетесь отдать карту? — прокаркал карла. — Следующего раза она может и не выдержать…
— Хорошо, — слабым голосом промямлил Венедиктов, — хорошо, только не надо больше ее мучить. Я попробую, поищу… Сделаю все, что возможно…
— Так-то лучше! Везите его! — приказал Конрад и вышел.
Двое парней надели Венедиктову на голову черный мешок и, повинуясь знаку Ирины, потащили его куда-то. Та поспешала следом.
— Куда они его везут? — всполошилась Мария. — Он в таком ужасном состоянии, сегодня уже в обморок падал, у него и так со здоровьем плохо!
Надежда взглянула на нее искоса. Что-то слишком сильно Мария беспокоится из-за этого Венедиктова.
— Тише ты! — шикнула. — Услышат еще!
И как в воду глядела, потому что эта стерва Ирина подняла голову и прислушалась.
— Что там такое? — бросила она парню в черном траурном костюме. — Пойди разберись!
— Ой! — Мария испуганно попятилась и едва не свалилась с галереи. — Что делать?
— Что делать, — проворчала Надежда и выбросила из нижней части тележки ведро и веник. — Быстро полезай сюда!
Не став спорить, Мария скорчилась в три погибели и полезла в тележку, Надежда прикрыла ее большой простыней, так чтобы она свисала по краям. Из моющих средств оставила Марии только флакон для мытья туалета, поскольку он дико вонял хлоркой.
— Если он под простыню сунется — сразу прыскай ему в морду! — велела Надежда и как раз успела разогнуться, чтобы встретить парня в черном.
— Ты что тут делаешь? — напустился он на нее с ходу.
— Трамвай жду! — огрызнулась Надежда в его духе. — Сам не видишь? Убираю!
— Иди отсюда! Нечего тебе тут! — бросил парень и ушел.
— Ой, натерпелась я! — Мария прижимала к себе флакон, как лучшего друга.
— Вылезай уже. — Надежда отобрала у нее флакон и с необъяснимым злорадством облила вонючей ядовитой субстанцией малиновое пальто, которое лежало в тележке.
Затем подхватила свою сумку и пакет с одеждой, и дамы бросились вслед за компанией, что волокла несчастного Венедиктова навстречу новым неприятностям.
По дороге Надежда, вполне уже освоившаяся в коридорах «Тенистого уголка», догадалась, что Венедиктова тащат к служебному выходу, тому, через который она недавно проникла в здание. Так и оказалось.
Дамы выждали некоторое время и выскочили следом, успев заметить, как Венедиктова заталкивают в длинную черную машину.
— И что теперь делать? — Надежда обогнула здание в поисках хоть какой-то маршрутки, как вдруг Мария радостно закричала:
— Гарик! Веткин, подожди!
На крик ее оглянулся невысокий, довольно щуплый, лысоватый мужичок, прикрывающий левой рукой ухо.
— Маша, ты не ушла разве?
— Да я вот тут… — Мария смутилась, — а ты что так задержался?
В ответ мужичок отнял руку и показал ярко-малиновое оттопыренное ухо.
— Круто! — восхитилась Надежда. — Вы меня извините, но кто ж это вас так разукрасил?
— Знал бы я… — вздохнул Гарик. — Какая-то зараза в толпе по уху дала, когда там скандал начался.
— Нечего сказать, похоронили одноклассницу! — поддакнула Мария.
— Это Танька Птицына всех взбаламутила, обзвонила весь класс, надо пойти да надо пойти! И куда я теперь с таким ухом?
— Нужно как можно скорее холод приложить, — авторитетно сказала Надежда.
— Дамы, а вы вообще куда? Могу подвезти.
— Ой, это подруга моя Надя, — спохватилась Мария, — мы…
— Подвезти? — перебивая ее, оживилась Надежда. — Тогда давайте вон за той машиной, которая из ворот выезжает.
— Да? — Гарик посмотрел на катафалк, потом перевел взгляд на Надеждину униформу уборщицы. Ничего не сказал и двинулся к своему авто.
Машина была новая, приличная «Тойота». Дамы устроились на заднем сиденье, там Надежда с трудом стащила с себя осточертевшую униформу и надела собственную куртку. Причесала волосы и стала хоть немного похожа на человека.
Черная машина ехала впереди, Гарик оказался умелым водителем, держался незаметно, сохраняя дистанцию.
— Куда они его везут? — тихонько спросила Мария.
— Похоже, что на рабочее место, в «Геомедиум», где он должен найти какую-то карту. Ты не в курсе, что за карта? Ты вроде с ним беседовала?
— Да не успела я ничего выяснить, ему посылку принесли, и он сразу в обморок хлопнулся!
— Дамы, у вас все в порядке? — осведомился Гарик.
— В порядке! — хором ответили подруги, и тут же Надежда зашипела:
— Паркуются!
И точно, черная машина припарковалась, не доезжая до розового особнячка пару кварталов, парни выволокли из нее Венедиктова уже без мешка на голове, протащили до небольшого скверика и посадили на скамейку. После чего торопливо запрыгнули в машину и уехали.
— Мы, пожалуй, здесь выйдем! — решительно сказала Мария. — Спасибо, Гарик.
— Ну, как знаете. — Он протянул Марии визитку: — Звони, если что надо будет…
Когда «Тойота» уехала, подруги издали присмотрелись к Венедиктову. Он сидел на скамейке, уныло глядя перед собой, имея вид самый несчастный и растерянный. Впрочем, насколько Надежда могла судить, вид такой у него всегда.
— Нужно с ним поговорить. Только как бы его к себе расположить, чтобы он еще больше не испугался.
— Пожалуй, — нерешительно заговорила Мария, — лучше будет, если я одна к нему подойду. Мы с ним вроде уже знакомы… Он так о старинных картах хорошо рассказывал, может, и об этой карте вспомнит. — Надежда с сомнением окинула подругу взглядом. — И что, и что? — заволновалась Мария. — Да знаю я все про этот костюм! Просто сегодня на похороны пошла, а черного ничего нет.
— Я тебе давно говорила, чтобы ты его выбросила!
— А вот и пригодился! А он, — Мария кивнула на Венедиктова, — ничего не заметит. Ему и так уже хватило, то одна жена, то другая, то блондинка, то брюнетка…
— Ну хоть шарфик черный сними. И губы накрась.
— Ой, а помаду-то я в посылку положила…
Надежда протянула ей свой тюбик, и Мария отправилась к скамейке Венедиктова.
Распрощавшись с Марией, Надежда хотела было отправиться домой, но ее не оставляло какое-то смутное беспокойство.
Если Ирина, помощница психоаналитика, работает на кровавого карлу из «Тенистого уголка», то какова в этой истории роль самого Ильи Семеновича? Конрад и его люди используют его гипнотические способности? Но тогда, как только он им будет не нужен, что они с ним сделают?
А они, похоже, уже решили, что справятся без него! Рявкнул же карлик на Ирину, чтобы не смела соваться со своими психологическими методами, что хватит этой белиберды. А психоаналитик свидетель. И если они от Инны избавились, то уж Илья-то Семенович знает гораздо больше…
Надежда набрала номер психоаналитика. Из трубки неслись длинные гудки, никто не отвечал.
В принципе это было нормально: Ирина сейчас находится в другом месте, Илья Семенович тоже может заниматься собственными делами… Но Надежда чувствовала прежнее беспокойство, ей хотелось убедиться, что Илья Семенович жив-здоров. Ну или хотя бы жив.
Она вспомнила, что оставила в кабинете психоаналитика коробку конфет со спрятанным в ней микрофоном. Однако Боб говорил, что передатчик довольно слабый, принять сигнал можно только на небольшом расстоянии. Учитывая же гримасу, с которой психоаналитик принял коробку, вряд ли он ее открывал и пробовал конфеты, стало быть, микрофон может быть на месте.
Действительно, достав из сумки планшет и включив программу, передававшую сигнал, она не услышала ничего, кроме ровного шороха, так называемого «белого шума». Надежда решила все же подъехать поближе к офису психоаналитика, где можно будет принимать сигнал с микрофона.
Сказано — сделано.
Через полчаса она сидела в скверике напротив дома, где был кабинет Ильи Семеновича. Снова достала планшет, запустила программу… и на этот раз услышала очень странные звуки.
Из динамика доносилось приглушенное мычание и хриплые стоны.
Рядом с Надеждой вдруг остановился проходивший мимо подросток и с уважением проговорил:
— Классная запись! Что за триллер? Это из серии про Корявого? Сцена, где его пытают рептилоиды?
Только тут Надежда осознала, что включила планшет без наушников и прохожие могут слышать те же стоны и мычание, что и она.
— Ты почему не в школе? — строго спросила она подростка, выключая звук.
— Ты что, тетя? Уроки давно кончились! — отмахнулся тот и пошел своей дорогой.
А Надежда поняла, что с Ильей Семеновичем происходит что-то очень плохое. И нужно спешить ему на помощь. Хотя, если честно, хорошего отношения он не заслуживал и положительных чувств не вызывал.
Здание, где находился кабинет психоаналитика, было современным, и в нем, естественно, имелся домофон. Войти в такой дом в принципе несложно — нужно нажать несколько кнопок, и кто-нибудь из жильцов непременно откроет. Гораздо сложнее попасть в квартиру.
С другой стороны, замок у Ильи Семеновича тоже электронный, это Надежда помнила по предыдущим посещениям. И то сказать, не стала бы Ирина бегать на каждый звонок, у нее была кнопка возле стола. А это значит…
Не зря Надежда много лет работала инженером, и, говорят, неплохим. Она тут же нашла грамотный выход из положения.
Когда в ее собственном доме выполнялись какие-нибудь электротехнические работы, на это время его отключали от сети. И домофон переставал работать, дверь оставалась открытой. Здесь система такая же.
Подойдя к нужному корпусу, Надежда нашла распределительную коробку электрической сети, убедилась, что поблизости никого нет, открыла коробку и воткнула в сплетение проводов пилочку для ногтей с пластмассовой ручкой. Из распредкоробки брызнули искры, и дом оказался на какое-то время обесточен.
Опасливо оглядевшись по сторонам, Надежда торопливо устремилась к двери. Как бы не накостыляли жильцы, народ нынче сердитый и на расправу скорый.
Замок и правда отключился.
Она вошла в подъезд, поднялась по лестнице (лифт, разумеется, тоже не работал), подошла к двери психоаналитика.
Ура! Расчет оправдался: электронный замок на этой двери тоже отключился.
Без проблем проникнув в квартиру, где размещался офис Ильи Семеновича, тут же услышала доносящиеся из кабинета знакомые звуки — хриплые стоны и мычание.
Надежда пробежала через приемную, влетела в кабинет…
В первый момент никого не увидела, но те же звуки, только куда более громкие, доносились из-за письменного стола. Обойдя его, наконец обнаружила психоаналитика.
Илья Семенович сидел на полу, маленький и жалкий, и горестно стонал. Лицо его было красно, глаза едва не вылезли из орбит, правая рука была прикована наручником к отопительной батарее.
— Боже, что они с вами сделали! — Надежда всплеснула руками. — Это Ирина?
Илья Семенович в ответ замычал, и тут она заметила, что во рту у него кляп, свернутый из носка веселенькой расцветки в ярко-желтые лимоны.
Надежда выдернула носок, Илья Семенович закашлялся, отдышался и наконец прохрипел:
— Слава богу, хоть вы пришли, еще немного — и я бы задохнулся! Дайте мне попить, а то во рту просто наждак…
Надежда нашла бутылку минеральной воды и поднесла к губам несчастного.
Тот жадно выпил полбутылки (еще четверть пролилась на его одежду) и стал больше похож на живого человека.
— Кто это с вами так обошелся? Ирина? — предположила Надежда Николаевна.
— Да, она… А как вы догадались? И кто вы? — Он пригляделся к Надежде. — Ах, ну да, вы приходили ко мне записаться на сеанс. Это вы подарили коробку конфет. Кстати, — фыркнул он, — конфеты ужасные…
— Вам сейчас не о конфетах нужно думать! Для начала хорошо бы вас освободить. — Надежда огляделась. — У вас есть скрепки?
— Что? — Психоаналитик удивленно вытаращил глаза. — Какие скрепки?
— Обычные, канцелярские.
— Канцелярские? Это нужно спросить у Ирины… Ах, ну да, она ведь… — он снова закашлялся.
— Вот именно! А без нее вы ничего не можете найти?
Надежда один за другим выдвинула ящики письменного стола, в одном из них нашла коробку скрепок. Разогнула одну скрепку, сделав из нее крючок, похожий на крошечную кочергу, и вставила эту проволоку в замок наручников.
Делать отмычку из обычной скрепки ее научила знакомая журналистка, на пару с которой Надежда Николаевна распутала не одно головоломное дело. Такой отмычкой можно открыть не всякий замок, но у наручников замок самый примитивный, и через несколько секунд психоаналитик был свободен.
Он с трудом поднялся на ноги, растер онемевшую руку и благодарно взглянул на спасительницу:
— Спасибо вам! Еще немного — и я бы, наверное, умер…
— Не обязательно, человек прочнее, чем кажется. Но теперь вы мой должник…
— Конечно, конечно! Я готов провести с вами пять бесплатных сеансов… или даже десять! К чему мелочиться! Только сначала дайте мне еще воды!
Надежда протянула ему бутылку и проговорила:
— Нет уж, спасибо, ваши сеансы мне не нужны! Я и без них неплохо себя чувствую!
— Правда? Зря отказываетесь! Меня считают очень хорошим аналитиком!
— Рада за вас, но нет.
— Тогда чего же вы хотите?
— Хочу, чтобы вы мне честно рассказали, как вас втянули в эту грязную историю с господином Венедиктовым. Вы ведь внушали ему то, чего нет и никогда не было. И знаете, что это преступление! Зачем вы это делали? Ради денег?
— Нет, что вы! — похоже, Илья Семенович обиделся. — Я бы никогда не пошел на такое ради денег!
— Тогда в чем причина?
Аналитик опустил голову, тяжело вздохнул.
— Вы умеете заваривать кофе? Я бы выпил сейчас чашку, сил совсем нет! Едва держусь на ногах!
— Нашли время пить кофе! — фыркнула Надежда, но, увидев, как побледнел мужчина, сжалилась над ним. — Так уж и быть… Где у вас кофеварка? А, сама вижу. А кофе?
Тут она сообразила, что кофеварка не работает, потому что ее стараниями в доме нет электричества.
— Нужно спросить у Ирины… — машинально проговорил Илья Семенович и смутился: — Ну да, что я говорю… Кажется, она хранила кофе вон в том шкафчике.
Слава богу, в офисе была газовая плита. Надежда заварила кофе в обычной турке и наполнила две чашки.
— Сахар вам положить?
— Да, пожалуйста.
— А сколько?
— Не знаю, мне Ирина всегда заваривала кофе и сахар сама клала…
— Я смотрю, вы без нее как без рук! — насмешливо проговорила Надежда. — Поэтому ей так легко было сбить вас с пути истинного! Она знает все ваши секреты!
Илья Семенович отпил кофе и поморщился.
— У Ирины был вкуснее.
— Конечно, вкуснее, когда в кофеварке! Но вы привыкайте без нее обходиться, потому что, судя по всему, она сюда не вернется. И вообще, я сделала все, что вы просили, теперь рассказывайте, как дошли до жизни такой. Только честно! Я вижу, когда мне врут!
— Что, правда? Тогда из вас получится хороший аналитик! Я помогу вам вступить в общество…
— Все, хватит предисловий! Значит, вы работали на тех людей не за деньги?
— Они меня шантажировали.
— Шантажировали? Значит, было чем?
— Было… — Илья Семенович покаянно опустил голову. — У меня была одна клиентка, богатая пожилая женщина. И я внушил ей, чтобы завещала мне все свои деньги. — Вздохнул и добавил: — И она оставила мне наследство…
— Нехорошо… — промолвила Надежда. — А у нее были законные наследники?
— Были… Племянница, славная девушка. Но ей она отписала какие-то гроши.
— Совсем нехорошо.
— Не то слово. Но самое главное — это нарушение профессиональной этики. Если о нем станет известно, меня исключат из общества психоаналитиков и лишат права практиковать. А психоанализ для меня — вся моя жизнь…
— А как те люди об этом проведали?
— Да понятно же как! От Ирины! Она все про меня знала! Буквально все!
— Ну да, вы ведь без нее как без рук! Даже не знаете, сколько сахара класть в чашку!
— Это так… — Илья Семенович вздохнул. — Я очень сожалею, но не могу ничего исправить…
— Кое-что можете. Расскажите мне все в подробностях, и мы вместе подумаем, что можно предпринять.
— И что тут сделаешь?
— Короче, рассказывайте!
— Началось с того, что ко мне пришел Венедиктов. Я выявил у него проблемы с психикой, точнее — с памятью. У него были ложные воспоминания. Он все время вспоминал свою жену, хотя в действительности никогда не был женат, что подтверждается документами. И сначала я работал с ним над этой проблемой, старался избавить его от ложных воспоминаний. Кстати, шло это тяжело — воспоминания о несуществующей жене очень глубоко отпечатались в его подсознании. Поначалу я использовал обычный способ, то есть доверительную обстоятельную беседу. Это я вам объясняю как человеку несведущему.
Надежда хотела сказать, что и он как специалист у нее доверия не вызывает, поскольку, даже на ее дилетантский взгляд, ничего путного не достиг, но решила промолчать и только кивнула — продолжайте, мол, слушаю вас внимательно.
Илья Семенович приободрился, в голосе его появились прежние бархатные нотки, и заговорил он более уверенно:
— Обычно этот метод дает отличные результаты. Но в случае с Венедиктовым… После каждого сеанса я убеждался, что мой метод работает, но, когда он приходил в следующий раз, было такое чувство, что нужно все начинать заново. Будто воспоминания возрождались в его голове. Или просто никуда не уходили… Но все же процесс понемногу сдвинулся с места. Когда Венедиктов уже начал осознавать ложность своих воспоминаний, ко мне заявился тот человек из похоронного бюро…
— Конрад Карлович?
— Да, совершенно верно. Сначала сказал, что он в курсе, что я сделал с той женщиной — ну, с той, которая оставила мне наследство, а потом — что никто ничего не узнает, если я, вместо того чтобы избавлять Венедиктова от ложных воспоминаний, внушу ему, что жена у него действительно была, но не такая, какую помнит его подсознание.
— Яркая брюнетка…
— Ну да… Я смотрю, вы все знаете.
— Не все. Скажите вот что — зачем им вообще понадобился Венедиктов?
— Там что-то насчет его профессиональной деятельности… какая-то карта…
— Карта капитана Флинта, как в «Острове сокровищ»? — с усмешкой спросила Надежда. — Вы меня, конечно, извините, это как-то несерьезно, по-детски.
— Ну да, ну да, — Илья Семенович закивал китайским болванчиком, — я понимаю. Сам об этом думал, но предпочитал не вмешиваться, давать установки, важные на данный момент.
— Но неужели этот Конрад Карлович… Тип, конечно, отвратительный, но далеко не дурак, как я заметила. И он что, сам верит в эти сокровища?
— Нет, речь идет об очень древнем артефакте, а что он из себя представляет, я не ведаю.
— Ладно, отложим это, — вздохнула Надежда, — вернемся к вашей профессиональной деятельности. Вы работали с Венедиктовым, и что можете о нем сказать как специалист?
Задавая этот вопрос, Надежда не ждала от своего собеседника вразумительного ответа, просто было обидно уходить с пустыми руками, не узнав ничего полезного. Вот Машка небось побеседует с Венедиктовым и вызнает все про карту. А она, Надежда, чего достигла? Только освободила психоаналитика, хотя он этого совершенно не заслуживает, напоила его плохим кофе, а что еще-то?
— Я уже говорил, что его воспоминания о жене мне удалось вытеснить только при помощи гипноза, — снова завел свое Илья Семенович, — а тут еще пришлось заменить образ жены на другой, что, конечно, не способствовало…
— Ага, он потерял сознание, а после у него из головы образ роковой брюнетки выветрился, — злорадно сказала Надежда, вспомнив сцену в «Тенистом уголке», как вяло Венедиктов реагировал на якобы пытки его жены. Да если бы точно знал, что это жена, он бы по-другому себя вел. — И что-то мне подсказывает, что теперь жена у него в голове снова блондинкой станет.
— Да, — похоже, Илья Семенович не обратил внимания на откровенный сарказм, — я тоже так думаю. Уж слишком сильны воспоминания, что совершенно непонятно, учитывая, что Кирилл Николаевич никогда не был женат.
— Но ведь он мог жить с этой женщиной неофициально…
— Разумеется. Но мы проговорили всю его жизнь, то есть взрослый период. И воспоминания такие… фрагментарные. Он не смог вспомнить, как и когда познакомился с этой женщиной, ни ее имени, ни даже того, как он ее называл. То, что Венедиктов вспоминал, было ярким, отчетливым, но все какими-то кусками… В общем, как специалист я даже подумал, что с ним в свое время кто-то очень долго и серьезно работал… Но это только мое предположение. Например, было одно воспоминание, описанное очень подробно, как эта женщина, его жена, стоит жарким летним днем на фоне какого-то здания и он смотрит на нее сквозь объектив фотоаппарата — лето, она в голубом открытом платье, нежная кожа светится, знаете, как бывает у блондинок…
— Такое не придумаешь…
Внезапно Надежда встрепенулась — из прихожей послышались звуки. Скрипнула дверь, и как будто кто-то прокрался по коридору. То есть хотел пробраться неслышно, но не получилось, потому что Надежда, когда заваривала кофе, предусмотрительно высыпала в прихожей полпакета сахарного песка. А что делать, дверь-то открыта, когда еще электричество починят.
Песок захрустел в нужный момент.
Надежда мигом вскочила, пихнула психоаналитика обратно к батарее, сама же притаилась за дверью кабинета, держа в руках джезву с остатками кофе, — больше ничего под руку не попалось. Отчего-то она была уверена, что сейчас увидит Ирину.
А кому еще быть-то? Если бы соседка заглянула в открытую дверь, то голос подала бы. Или клиент не вовремя пришел, но это маловероятно. А если бы Ирина явилась со своими костоломами, то зачем им красться, чего стесняться, кого бояться? Они бы уж всю квартиру обежали и давно в кабинете оказались.
Дверь кабинета приоткрылась, очевидно, помощница проверяла, как и что. Увидела она только ногу своего бывшего шефа, торчащую из-под стола. Конечность чуть пошевелилась, и послышался очень натуральный стон, так что Надежда мысленно зааплодировала. Ирина, однако, была осторожна, послушала еще немного. Снова раздался стон, еще жалостнее предыдущего, видимо, аналитик входил во вкус.
Уверившись, что все в порядке, Ирина шагнула в открытую дверь, и тогда Надежда выплеснула ей в лицо остатки кофе, да еще и джезвой по лбу залепила. Шарахнула она от души, но эта стерва не то успела отскочить, не то от природы имела крепкую черепушку. В любом случае удар по лбу не достиг желаемых результатов, Ирина быстро проморгалась и рванулась к противнице с намерением поддать ей хорошенько. Надежда обежала письменный стол и кинула в нее какой-то папкой, потом следующей.
Скоросшиватели раскрылись, бумаги разлетелись по комнате, Ирина едва не поскользнулась, но все же удержалась на ногах. Тогда Надежда толкнула в ее сторону кресло на колесиках, но злодейка без труда увернулась, презрительно рассмеявшись, затем легко вспрыгнула на письменный стол с намерением наброситься на соперницу, но та, чудом проскользнув в щель между столом и стеной, проползла мимо сидевшего возле батареи психоаналитика, толкнув его в бок, — очухайся, мол, помогай, одной мне не справиться.
Илья Семенович приоткрыл глаз, и Надежда поняла, что этот тип — не боец, так что придется ей справляться самой.
В это время Ирина коршуном спикировала с письменного стола, но Надежда, сама себе удивляясь, с низкого старта рванула к двери. Но не успела. Ирина перехватила ее в пути и так толкнула, что она едва не ударилась о стену. До чего же маленький у психоаналитика кабинет! Куда ни сунься — либо стена, либо дверь.
Надежда следила за Ириной, которая почему-то не бросилась на нее, а с насмешкой наблюдала, как она пыталась сесть, едва сдержав стон. Вроде бы аккуратно упала, кости должны быть целы, а почему-то все тело болит.
— Возраст… — усмехнулась Ирина, будто прочитав ее мысли. — В твои годы уже на даче нужно сидеть, огурцы с кабачками выращивать и печку топить, а ты тут развлекаешься. Говори быстро, кто тебя нанял, на кого работаешь?
— Ни на кого, — честно ответила Надежда, — я сама по себе. Прямо как кошка.
— Ага, как же! Думаешь, я тебя сразу не вычислила? Гусынина, владелица фабрики, богатая женщина! И с такой сумкой!
За сумку Надежда обиделась. Ее в свое время ей подарила на круглую дату дочь. Сумка была дорогая, приличной итальянской фирмы, а эта тут выделывается, сама-то на подхвате у кровавого карлы.
— Отвали! — буркнула Надежда. — Не пугай!
Села поудобнее, прикидывая, как бы половчее дернуть эту заразу снизу за ноги и повалить на пол. А там еще посмотрим, кто кого. Судя по всему, Ирина пришла одна, а с одной-то с ней как-нибудь справиться можно.