– Что? – удивленно переспросила Розалия, но из трубки уже неслись сигналы отбоя.
– Что он сказал? – спросила Ксения, которая хоть и прислушивалась, но не смогла полностью уловить разговор.
– Опять какой-то бред, – Розалия Степановна пошатнулась и выронила телефон.
– Но все же?
– Слушайте, небеса, и внемли, земля. Следуйте… то есть не следуйте за серебром и златом…
– Так следуйте или не следуйте?
– Не следуйте. Вот что он сказал: «Если серебро и злато следуют на юг – идите на север. Если серебро и злато идут на восток – следуйте на запад, и будет вам благо, когда увидите столб… точнее, столп, подпирающий небо». Ты что-нибудь понимаешь?
– Должно быть, снова из Книги Исайи.
– Ну, и что это значит?
Ксения задумалась. Наконец лицо ее просветлело, и она уверенно сказала:
– Я думаю, вот что это значит. Серебро и злато – это деньги, по крайней мере, во времена пророков бумажных денег точно не было.
– И что это значит? – нетерпеливо перебила ее Розалия.
– Похититель велел нам не следовать за деньгами, точнее – следовать в обратную сторону. Если деньги едут на юг – нам нужно ехать на север, если деньги на восток – нам нужно двигаться на запад. А ваши деньги поехали по нижней дороге направо, то есть на запад. Значит, нам нужно спуститься на ту дорогу, но ехать по ней в обратную сторону, на восток, пока мы не увидим какой-то высокий столб. Точнее, столп – хотя я не очень понимаю разницу.
– О господи! Наверное, ты права… так поехали быстрее! Мы теряем время!
Они снова сели в машину и поехали вперед, до ближайшей развязки, по которой попали на нижнюю дорогу. По ней они поехали на восток – в сторону, противоположную той, куда уехала машина с деньгами.
Хотя Ксении это не нравилось, и она подозревала, что похититель водит их за нос. Но Розалия Степановна была в таком состоянии, что она всерьез опасалась за здоровье пожилой женщины.
– Лена… – бормотала та, скорчившись на сиденье и ломая руки. – Дочка, где ты? Что они с тобой сделали?
И у Ксении язык не повернулся сказать, что Елены, вполне возможно, уже нет в живых. Огромный процент случаев, когда похитители просто убивают жертву, получив деньги, так безопаснее.
Нет, ну какая же скотина этот похититель, ведь он нарочно сделал так, чтобы они опоздали! Ну да, на одной дороге брошенная фура, на другой – поваленное дерево. Ксения очень не любила такие совпадения.
Так они проехали в темноте километров шесть, когда Ксения ударила по тормозам и сказала своей спутнице:
– Смотрите, должно быть, это и есть тот столп, о котором говорил похититель.
Действительно, справа, метрах в пятидесяти от дороги, виднелась металлическая вышка мобильной связи.
– Чем не столп? Во всяком случае, ничего более подходящего я не вижу.
Женщины выбрались из машины.
Розалия Степановна бросилась к обочине, но Ксения придержала ее за плечо:
– Подождите меня здесь. Я сама схожу и посмотрю, что там.
– Но я хочу… может быть, там Лена…
– Не думаю. Боюсь, что похититель играет с нами. И если вы увязнете в глине или, не дай бог, сломаете ногу – мне будет очень трудно вытаскивать вас оттуда. И пользы от этого не будет никакой.
Розалия неохотно согласилась с ней и осталась около машины, Ксения же пошла к вышке, освещая ухабистую землю перед собой мобильным телефоном.
Поле и правда было труднопроходимым, и Ксения с трудом добралась до вышки и осмотрела ее.
Снизу к одной из опор был приклеен скотчем какой-то пакет. Ксения взяла его и вернулась к машине.
– Ну, что там? – взволнованно спросила Розалия Степановна.
Ксения разорвала пакет и достала из него мобильный телефон – точно такой же, как тот, что лежал за ограждением моста.
И этот телефон тут же зазвонил.
Розалия Степановна нетерпеливо схватила телефон, едва не выронив его в грязь, поднесла к уху и выпалила:
– Лена! Где Лена?
– Ищите, и обрящете! – ответил ледяной, безжизненный голос из трубки.
– Сколько можно издеваться надо мной? Я заплатила вам! Заплатила, сколько вы сказали! Что еще вам нужно? Верните мне дочь! Верните Лену немедленно! Где она?
– Идите за звездой, и найдете того, кто был обетован. Как было предсказано многие века назад, звезда укажет вам путь во тьме! И спеши, если хочешь успеть вовремя!
– Какая звезда?
Но голос уже затих.
Розалия растерянно уставилась в темноту, как будто и правда надеялась увидеть путеводную звезду, которая приведет ее к дочери. Однако небо было затянуто тучами.
Ксения осторожно взяла телефон у нее из руки и взглянула на экран. На нем высветилась карта навигатора, и на этой карте, к востоку от того места, где они находились, мигала яркая точка.
– Вот та звезда, о которой он говорил! – проговорила девушка. – И нам нужно поспешить!
Женщины сели в машину и поехали вперед по той же дороге – на восток, вслед за мерцающим на экране сигналом.
Казалось бы, чем ближе они подъезжали к источнику сигнала – тем ярче он должен был становиться, однако происходило обратное: с каждой минутой, с каждым километром, который они проезжали, мерцающий на дисплее телефона огонек хотя и приближался, однако становился все бледнее и бледнее.
Ксению это очень беспокоило, но она ничего не говорила своей спутнице – та и без того была на пределе, можно сказать – на грани нервного срыва. Теперь она уже не разговаривала с дочерью, она застыла на сиденье, глядя вперед на дорогу невидящими глазами.
Так они проехали примерно десять километров.
Огонек на экране был уже почти не виден, он слабо пульсировал, как будто едва бьющееся сердце умирающего человека, и вдруг дорога свернула немного влево, как бы огибая источник сигнала.
Ксения затормозила – теперь тускло мерцающий огонек был не впереди, а справа от дороги, причем очень близко.
Ксения выскочила из машины и вгляделась в темноту.
Справа от дороги земля плавно уходила под уклон, и в конце этого склона в темноте мерцало тусклое зеркало – круглое лесное озеро в оправе камышей. К этому озеру сбегала пологая тропинка, и Ксения побежала по ней, сжимая в руке телефон, на котором все еще мерцал едва заметный огонек.
Розалия Степановна устремилась было следом, но задержалась на спуске.
Через минуту Ксения остановилась у кромки воды и вгляделась в темноту.
Метрах в пятидесяти от берега на волнах что-то чуть заметно покачивалось.
Ксения пригляделась – и поняла, что это – лодка, борта которой едва выступают из воды.
А потом она поняла, что с каждой секундой эта лодка погружается все глубже и глубже и вот-вот совсем уйдет под воду…
Раздумывать было некогда.
Ксения бросилась в озеро, не раздеваясь, только сбросив на ходу ботинки и куртку.
Ледяная осенняя вода обожгла ее, от холода перехватило дыхание, но Ксения справилась с судорогой и поплыла к лодке.
Она чувствовала, что надолго ее не хватит, но старалась не думать об этом, а гребла и гребла, пока не ухватилась рукой за борт лодки, едва выступающий из воды.
Она перегнулась через борт и увидела, что лодка уже почти до краев наполнена водой, а в этой воде лежит молодая женщина с закрытыми глазами. Елена, кто же еще…
Она поняла, что произошло.
Похититель положил свою жертву в лодку и проткнул ее дно, чтобы лодка медленно, но неотвратимо наполнялась водой. Если бы они не успели, если бы протянули еще несколько минут – лодка утонула бы и Елена погибла, утонула в ночном озере…
Ну какая же сволочь этот Исайя, просто садист!
Ксения ухватилась одной рукой за борт лодки, а другой принялась подгребать к берегу. Силы ее были уже на исходе, мертвенный холод проник в каждую клеточку тела – но она гребла и гребла, войдя в какой-то транс. Лодка наполнилась почти до краев, Ксения следила только, чтобы голова Елены находилась над водой.
Она уже почти не чувствовала своего тела, в глазах начало темнеть, перед ними поплыли радужные круги – и в этот миг кто-то схватил ее за плечо и вместе с лодкой подтянул к берегу.
Ксения подняла глаза и увидела, что Розалия Степановна вошла в воду по колено и тянет ее на сушу.
Значит, здесь уже мелко…
Ксения с трудом поднялась на ноги, вдвоем с Розалией они подтащили лодку так близко к берегу, как смогли, а потом на пределе сил вытащили из нее бесчувственное тело Елены.
Розалия Степановна прижала ее к себе и запричитала:
– Бедная моя девочка! Лена, Лена, очнись! Я здесь! Доченька, не оставляй меня!
– По… погодите! – с трудом проговорила Ксения, у которой от холода зуб на зуб не попадал. – Ну-нужно ее немедленно ра-раздеть и растереть, а то она умрет от пере… переохлаждения!
Сама она тоже, трясясь от озноба, торопливо стаскивала с себя мокрую одежду.
Надо отдать должное Розалии Степановне, приступ паники у нее прошел быстро, она тут же собралась и стала раздевать Елену.
Мокрую одежду бросили тут же, на берегу. Из сухого у Ксении осталась куртка и ботинки. Куртку она отдала Елене, сама же нашла в багажнике плед и старый спортивный костюм, который водитель надевал, когда пылесосил салон машины.
Валялись там еще шерстяные носки с драными пятками, которые тоже надели на Елену.
Затем все трое залезли в машину, и Ксения включила на максимум печку.
Скоро в машине стало невозможно дышать, но Ксению все еще бил озноб. Розалия Степановна тем временем растерла дочь остро пахнущей жидкостью из фляжки, которую на всякий случай взяла с собой, и завернула ее в плед, который лежал в багажнике.
– Что это? – Ксения повела носом. – Водка?
– Настоянная на калгане. Еще бабушка моя так делала, считала, что от всех болезней помогает. Выпей, а то простудишься!
Ксения выпила большой глоток коричневой крепчайшей жидкости, немного влила в рот Елене.
Елена поперхнулась, застонала и открыла глаза.
– Мама? – пролепетала она удивленно. – Где я?
– Не волнуйся, теперь все будет хорошо.
– А… Артем?
– Отдохни, мы поговорим потом, – Розалия Степановна сказала это ласково, но твердо.
Елена снова закрыла глаза. Теперь она просто спала.
У костюма водителя было только одно хорошее свойство: он был сухой. Но грязноватый, пахнул машинным маслом и застарелым мужским потом. Было очень противно чувствовать его голым телом, тем не менее Ксения села за руль и поехала обратно к шоссе.
Она надеялась, что поздно ночью им не попадется дорожная полиция – от нее здорово разило водкой на калгане.
Елена спала на заднем сиденье, голова ее лежала на коленях матери.
– Слава богу, она спасена! – проговорила Розалия Степановна. – Все позади!
– Так-то оно так, – отозвалась Ксения, вглядываясь в дорогу.
– Тебя что-то волнует, деточка? – забеспокоилась Розалия. – Кстати, хочу сказать, что признательна тебе за все, что ты сделала. Больше, чем признательна… ведь Лена – это все, что у меня есть. Хоть она глупа, своенравна и упряма, как сто ослов, – это моя единственная дочь.
– Я понимаю, – Ксения поерзала, потому что костюм жутко натирал все тело.
– Но все же, что тебя беспокоит?
– Меня беспокоит, зачем он нас отвлекал, зачем отправил нас к этому озеру. Ведь деньги он уже получил…
– Ну, не знаю… может быть, он просто садист… ему доставляет удовольствие мучить людей.
– Может быть… я тоже так подумала, но… – отозвалась Ксения, но в ее голосе не было уверенности.
– Вот хорошо, что я не стала с ним договариваться насчет Артема, – шепотом сказала Розалия Степановна, оглянувшись на дочь. – Хотела, чтобы они меня от него избавили навсегда. Но удержалась.
– И правильно сделали, с такими людьми договариваться ни о чем нельзя, – согласилась Ксения, – вы это уже поняли.
Она прибавила скорость, и скоро машина выехала на Выборгское шоссе и помчалась к городу.
Минут через двадцать они уже были в Шувалове, ехали по дороге вдоль ночного озера, еще несколько минут – и впереди показался дом Розалии Степановны…
В доме не горело ни одно окно.
– Странно… я думала, что Степан ждет нас… – проговорила Розалия. – Видимо, он устал и заснул…
– Может быть, и так… – с сомнением протянула Ксения. – Подождите меня в машине, я схожу на разведку…
Она не въехала во двор, а оставила машину на улице и вошла во двор через калитку, стараясь не шуметь. Ключ от калитки был у Розалии Степановны на связке.
Дом казался безжизненной черной массой.
И от этой черной громады исходило смутное ощущение опасности и тревоги.
Что-то было не так, и Ксения твердо знала, что Степан не заснул в ожидании, не такой он человек.
Известно, что в таких загородных домах всегда устанавливают датчики движения, которые включают уличное освещение, когда кто-то приближается к дому. Если она подойдет ближе – свет вспыхнет и она окажется на виду как на ладони…
Поэтому Ксения не пошла к крыльцу, а обошла дом, прячась за деревьями, и подобралась к задней части особняка.
Из дома не доносилось ни звука.
Может быть, она ошибается, перестраховывается, напрасно впадает в панику? Может быть, Степан действительно просто заснул, не дождавшись их возвращения?
Нет, лучше перестраховаться, чем угодить в ловушку.
Ксения нашла подвальное окно, осторожно выдавила стекло, запустила руку внутрь, открыла шпингалет и проскользнула внутрь темного дома.
Она оказалась в подвале, где помещался отопительный котел и еще какие-то технические устройства.
Справа от нее в темноте раздался какой-то глухой булькающий звук. Ксения вздрогнула, замерла…
Ничего не происходило, и она поняла, что это просто заработала отопительная система.
Ксения включила мобильный телефон в режиме фонарика, осмотрелась, нашла лестницу, ведущую наверх, в жилую часть дома, поднялась по ней.
При этом она ставила ногу на край ступени – так деревянная лестница меньше скрипит.
Осторожно открыв дверь, выскользнула в коридор первого этажа.
В темноте дом Розалии Степановны выглядел незнакомым и опасным. Ксения бесшумно, как тень, прошла по коридору, восстановив в голове план дома, подошла к гостиной, осторожно заглянула в нее.
Плотные шторы на окнах были отдернуты, и в окна проникал слабый, призрачный свет. В этом свете смутно проступали стол, буфет, несколько стульев и кресел. Над спинкой одного из кресел просматривалась голова человека.
Должно быть, это Степан…
Он все же заснул, сидя в кресле…
Но почему он сидел в полной темноте?
Ксения сделала осторожный шаг вперед, еще один…
Степан не шелохнулся.
Еще шаг…
Врожденное чувство опасности говорило ей, что со Степаном что-то не так.
Ксения, может быть, впервые в жизни пожалела, что никогда не носит при себе оружия. У нее был принцип – по возможности обходиться без насилия, но в крайнем случае действовать только голыми руками. Ну, или ногами.
Еще один шаг…
Человек в кресле чуть заметно пошевелился и издал какой-то странный, приглушенный, полузадушенный звук.
Это было похоже на…
Додумать Ксения не успела.
В комнате внезапно вспыхнул свет, после глубокой темноты показавшийся ей ослепительным.
Ксения наполовину опустила веки, чтобы не ослепнуть от этого света, – и сквозь ресницы разглядела, во-первых, человека в кресле – это действительно был Степан, он был не просто связан, а плотно опутан веревкой, как мумия. Во рту у него был кляп, из-за которого он и мычал так в темноте, глаза широко открыты, и смотрели они с ужасом на что-то или на кого-то, кто находился за спиной у Ксении.
Ксения резко развернулась, чтобы увидеть, на кого он смотрит.
Хотя она уже понимала, что опоздала, что, раз он включил свет в гостиной – значит, держит ситуацию под контролем, а ее – на мушке своего пистолета.
И снова, второй раз за последнюю минуту, Ксения пожалела, что не носит оружия.
Хотя сейчас оно бы ей не помогло.
– Кто же ты такая? – прозвучал холодный, бесстрастный голос.
Тот же голос, который раздавался до того из телефонной трубки.
За спиной у Ксении, между ней и дверью, стоял высокий худой человек с длинными седыми волосами и глубокими морщинами, изрезавшими лицо. На этом лице горели ярко-голубые глаза.
В руке у этого человека, как и ожидала Ксения, действительно было оружие – но не банальный пистолет, а что-то вроде маленького, компактного арбалета.
– Кто ты такая?! – повторил он громче. – Отвечай, когда тебе задает вопросы тот, кто послан свыше! Тот, кто послан вершить суд и воздавать каждому по делам его!
– Ты – Исайя? – догадалась Ксения. – Как ты на меня вышел?
Он молчал, изучающе разглядывая ее.
– Впрочем, можешь не отвечать, – Ксения вздохнула. – Я сама виновата… загрузила программу, где были сведения о тебе, да еще с чужого компьютера… надо же допустить такой прокол! Расслабилась, потеряла бдительность…
– Ты сказала! – Исайя усмехнулся уголками губ. – Так кто же ты и кто тебя послал?
Розалия Степановна в волнении смотрела на темную махину своего дома.
Время тянулось убийственно медленно, и ей казалось, что прошло уже не меньше часа с тех пор, как Ксения исчезла за оградой особняка, но, взглянув на часы, она с удивлением поняла, что миновало только пятнадцать минут.
Вдруг в окнах гостиной вспыхнул свет.
Розалия не видела, что там происходит, но ощутила нарастающее беспокойство.
В это время Елена проснулась и подняла голову. Должно быть, ей передалось беспокойство матери.
– Артем… – проговорила она невнятным, хриплым голосом, – где Артем? Я должна поговорить с ним… немедленно поговорить… я узнала такое… я не могу поверить…
Розалия Степановна почувствовала, что от тела дочери идет влажный жар, лицо ее горело. Немудрено – в ледяной осенней воде она наверняка простудилась, и у нее поднялась температура.
– Девочка, ты больна… – проговорила Розалия и заботливо погладила дочь по волосам.
– Артем! – повторила Елена и вдруг уставилась на светящиеся окна дома. – Он там! Я должна спросить его…
Она оттолкнула мать, порывисто поднялась, открыла дверцу и выскочила из машины, завернувшись в плед, как в купальную простыню.
Розалия Степановна не успела ее остановить, она кинулась следом за дочерью, схватив первое, что попалось ей под руку, – куртку Ксении, которая осталась на сиденье.
– Леночка, постой! – окликнула она дочь. – Подожди… ты больна… надень хотя бы это…
Но Лена не слушала ее. Она распахнула калитку, которая оказалась не заперта, и бросилась к дому.
– Стой! – Розалия Степановна бежала за дочерью, но не могла ее догнать.
Вдруг вокруг вспыхнули фонари над крыльцом и по сторонам дорожки – это сработало реле освещения. В этом ярком свете Елена взбежала на крыльцо и исчезла в доме.
Розалия Степановна последовала за ней.
В доме было темно, только в гостиной горел свет – и оттуда доносились приглушенные голоса.
Розалия Степановна пересекла коридор, вбежала в ярко освещенную гостиную – и увидела высокого человека с длинными седыми волосами, который одной рукой держал Елену за шею, как кошка держит за шкирку котенка. В другой его руке была какая-то штука, похожая на маленький арбалет, направленный на стоящую чуть в стороне Ксению.
– Вернулась! – проговорил седовласый человек, встряхнув Елену, как тряпичную куклу. – Ты снова в моих руках, и мне надлежит решить судьбу твою! Душа твоя будет взвешена на весах правосудия, и определена будет судьба твоя…
Елена не слушала его, она тянулась к креслу, в котором кто-то сидел, и повторяла на одной ноте:
– Артем… Артем… Артем… как ты мог…
Ксения в это время тихонько, крошечными шажками продвигалась к седоволосому, пока Елена ныла на одной ноте.
Вдруг она вздрогнула, как от удара, и вскрикнула:
– Это не Артем! Кто это? Куда вы дели Артема? Я должна немедленно увидеть его!
– Да замолчи уже! – выкрикнул седой человек, и тут он услышал шаги Розалии Степановны и повернулся к ней.
– Ты? – выпалил он и перевел на нее арбалет. – Быстро добралась!
Розалия Степановна попятилась и уронила на пол куртку Ксении, которую все еще держала в руках.
Из кармана куртки выпала старинная погремушка и покатилась по полу к ногам Ксении. При этом она издавала нарастающий дребезжащий звук.
Ксения наклонилась, молниеносно подхватила погремушку и в прыжке ударила ею по голове седовласого.
Раздался грохот, как от близкого удара грома, и тут же наступила тишина.
Розалия Степановна, помня инцидент в клинике, успела вовремя зажать ладонями уши.
Лена изумленно оглядывалась по сторонам и что-то несвязно бормотала. Ксения стояла с широко открытым ртом и выпученными глазами. Седовласый уронил арбалет и замер посреди комнаты с глупым и удивленным лицом.
Розалия Степановна опомнилась первой, наклонилась и подняла арбалет – пока это не сделал седой бандит. Опасливо держа оружие двумя пальцами, она протянула его Ксении:
– Возьми, деточка, наверное, ты с этим умеешь обращаться! А я никогда не держала это в руках.
– Что? – переспросила Ксения. – Я ничего не слышу! Оглохла!
Тем не менее она уверенно взяла арбалет и направила его на седовласого:
– Стоять! Руки за голову!
Тот, однако, не подчинился. Он с недоумением взглянул на оружие и произнес какую-то непонятную, бессмысленную фразу.
– Кажется, он говорит на шумеро-аккадском языке! – подал голос Степан, умудрившийся выплюнуть кляп.
– Что – серьезно? – Ксения усиленно трясла головой и знаками предлагала то же самое сделать Елене.
– Похоже на то. И он спрашивает, что за странная вещь у вас в руке.
Тут седовласый принял горделивую позу и снова разразился длинной непонятной тирадой.
– Что это он говорит? – Розалия Степановна опасливо покосилась на седовласого.
– Ну, я не очень понимаю этот язык… тем более это какой-то незнакомый диалект… но вроде бы он говорит, что он – верховный жрец бога Энлиля и что настало время великого богослужения. Ему нужно срочно найти Зиккурат.
– Ну, это ради бога, – заявила Розалия Степановна. – Только не в моем доме.
– Понятия не имею, кто такой Энлиль, – поддакнула Ксения, – но если ему так больше нравится, пускай поищет. По крайней мере, он не проявляет агрессии.
– И ему обеспечено постоянное занятие на долгие годы. Зиккурат в нашем городе он может искать всю оставшуюся жизнь, – резюмировал Степан.
Седовласый оглядел присутствующих, осенил их каким-то величественным жестом и, высоко подняв голову, неторопливыми, торжественными шагами покинул гостиную.
– Мама, я ничего не слышу! – Елена схватилась за голову. – Что со мной, мама?
– Это пройдет, – Розалия Степановна обняла дочь и увела в спальню, – поспишь и утром будешь как новенькая.
Она вернулась, неся ворох одежды, в то время как Ксения с трудом распаковывала Степана.
– Дорогая, вот выберите, что вам подойдет из Лениного, – предложила Розалия.
– Как Лена?
– Хоть про Артема своего забыла, и то хорошо…
Ночевать они не остались, Степан сказал, что ему завтра на работу, и у Ксении было множество дел.
Шумшун, храмовый служитель, проснулся посреди ночи, в тот час, когда спит великий Энлиль, в тот час, когда животворящее Солнце находится в самой мрачной, самой глубокой части Царства Мертвых. В тот час, когда землей владеют злые духи, порождения тьмы и обитатели ада.
Шумшун проснулся резко и внезапно, как будто кто-то незримый назвал его по имени и потряс за плечо.
Шумшун сел на своем ложе и прислушался.
Ему показалось, что в воздухе еще звенит отзвук голоса, который разбудил его, позвав по имени.
Он поднялся и вышел из своей комнаты.
Его маленькая каморка располагается в храме, в самом сердце Зиккурата, чтобы в любой час дня и ночи он мог нести свою службу, чтобы в любое время мог исполнить приказ верховного жреца.
Но сейчас верховный жрец далеко отсюда. Он спит в своем прекрасном доме, в отделанной золотом и слоновой костью опочивальне, и десятки слуг оберегают его сон.
Кто же позвал Шумшуна, назвав его имя?
Шумшун обошел святилище.
В храме нет ни души, как и положено. Но какое-то беспокойство не оставляет служителя.
Он еще раз обходит святилище, заглядывая во все углы – но здесь никого нет.
И тут он видит, что вызывало в нем такую странную тревогу.
В святилище нет посторонних – но в нем нет и того, что должно быть. Нет того, что было здесь всегда.
На обычном месте нет ларца, в котором хранится сафаиль, священный систрум.
Шумшун подбежал к бронзовому гонгу, ударил в него колотушкой.
Редко звучит в храме этот гонг – только тогда, когда происходит что-то недопустимое, что-то, что грозит самому существованию храма. На памяти Шумшуна только один раз зазвучал этот гонг – когда Энлиль разгневался на Черноголовых за их грехи. В тот день в храм ударила молния и начался пожар. Тогда отец Шумшуна был храмовым служителем, а сам Шумшун был совсем мал.
Еще не отзвучал бронзовый гонг, как в зал вбежали Львы Храма – четыре могучих воина, которые несли стражу этой ночью.
Они встали перед Шумшуном навытяжку – хоть он всего лишь служитель, но все же принадлежит к жреческому сословию, к касте Высоких, которая выше сословия воинов.
Один из Львов Храма держит на коротком поводке ученого гепарда.
– Слушаем тебя, Высокий, – проговорил старший из Львов.
– Вы плохо несли стражу, – отчеканил в ответ Шумшун, оглядев воинов.
Они не посмели ответить, хотя сами их позы и шумное дыхание выражали несогласие.
– Кто-то проник в храм и похитил священный сафаиль. Если бы вы хорошо несли стражу, такого бы не случилось.
Один из воинов, самый молодой и неопытный, не сдержал возглас удивления и ужаса. Гепард посмотрел на Шумшуна своими ореховыми глазами.
– Мы не будем сейчас выяснять, кто прав и кто виноват. Немедленно отправляйтесь по следу похитителя. Он должен быть убит, а сафаиль должен быть еще до рассвета возвращен в храм. Если его не вернуть, сердце Энлиля может замолчать.
Молодой стражник снова тихо ахнул. Гепард взглянул на него с неодобрением.
– Мы услышали тебя, Высокий! – проговорил старший над Львами Храма. – Можем ли мы исполнять приказ?
– Идите, и помните, как много от вас зависит!
– Гепард должен обнюхать место, где лежал священный сафаиль.
– Делайте, что положено.
Воин с гепардом прошел к тому месту, где всегда стоял ларец. Гепард опустил голову, фыркнул, обнюхал пол и чихнул, недовольно поморщившись – он учуял запах степи, запах дикой охоты, запах свободы, от которой давно уже отвык.
Обнюхав место кражи, он перебежал зал и подскочил к сундуку с ритуальными одеждами. Старший над Львами открыл сундук в смутной надежде, что похититель все еще там – но там никого не было, только расшитые золотом хитоны и покрывала.
Зато теперь стражники поняли, как злоумышленник попал в святилище.
Гепард вернулся к месту преступления, снова фыркнул и бросился прочь из святилища. Воины выбежали за ним.
За порогом они остановились, и старший распорядился:
– Пусть гепард ведет вас по следу. Я подниму других Львов, чтобы они сменили вас на посту, и догоню вас, когда смогу.
Гепард бросился вперед, натянув поводок.
Воины едва поспевали за ним.
Они пробежали через залы храма, мимо бассейна, где плавали священные рыбы.
Рыбы были беспокойны, они плавали взад-вперед и время от времени высовывались из воды, словно хотели что-то сказать стражникам.
Около бассейна гепард заметался – видно, здесь злоумышленник вошел в воду, чтобы сбить стражей со следа. Оттого так беспокоятся священные рыбы.
Но скоро гепард нашел место, где вор вышел из воды, и побежал дальше.