— По закону каждый обязан пристёгиваться ремнём безопасности в машине. Ты знала об этом? — Я киваю. — Тем более ты несовершеннолетняя, поэтому ответственность за тебя несёт водитель. Так что будет твоему дружку штраф на пятьдесят долларов.

Я говорила, что мне стало лучше? Так нет — по мне как будто каток проехал.

Мы стоим молча, а ветер от проезжающей мимо машины раздувает нашу одежду. Эджкомб снимает очки и прячет их в наружный карман рубашки. У него тёмно-карие глаза.

— Дарси, подумай кое о чём. Родители Рианоны Фосс, Чарли Энн и Джим — уверен, что ты их знаешь, — готовы были подарить что угодно своей дочке. Уж очень сильно они её любили. Но ведь большинство родителей так относятся к своим детям, не правда ли? — Я снова киваю. — Представь свою маму на их месте. Каково было бы ей, случись с тобой беда? — Он замолкает, наверное, надеясь, что я закричу и начну молить о пощаде. — Ты постоянно попадаешь в передряги, зачастую опасные. И мне интересно, почему ты это делаешь?

— Я забыла пристегнуться, понятно? Обычно такого не случается.

— Это просто один из примеров. Но враньё — вот что опасно. Особенно если на кону чья-то жизнь.

Я сжимаю челюсть, сдерживая подступающий крик.

— Я. НЕ. ЗНАЮ. ГДЕ. ОНА. — Выдыхаю воздух через нос. — Вы следили за мной?

Трудно поверить, что капрал будет сидеть на посту контроля скорости движения. Не дождавшись его ответа, я бросаю:

— Я не вру, ясно?

Он изучает меня взглядом, а губы изгибаются в ухмылке.

— Но ты и не честна со мной. Так ведь?

Осознав, что больше я ему ничего не скажу, он отходит от меня и указывает на кабину пикапа. Как только я занимаю место между парнями, Эджкомб одаривает нас долгим взглядом и обращается к Джесси:

— Если снова тебя остановлю, то штрафом ты не отделаешься. Понял?

— Так точно. — Меня радует, что Джесси даже не пытается надеть маску серьёзность.

Когда Эджкомб возвращается к своей машине, я понимаю, что сейчас он выпишет Джесси штраф, но вместо этого он заводит двигатель и уезжает. Я сползаю по сиденью и выговариваю:

— Простите. — Какое жалкое зрелище.

— Ничего страшного. — Джесси сбит с толку, наблюдая за удаляющейся полицейской машиной. — Что ему было нужно?

— Он уверен, что я знаю, где можно найти Рианону.

— Слышал, они добрались до Кеньона.

— Он всего лишь взял её машину на время и побоялся вернуть её из-за копов.

Я выглядываю в окно на озарённое солнцем пространство, а передо мной предстают охотничьи серьёзные глаза Эджкомба — кажется, что он насквозь видит и понимает меня. Как будто он уверен, что, в конце концов, я пересилю себя и поступлю правильно.

Понятия не имею, откуда такое взбрело ему в голову.

Глава 15

В понедельник я работаю бок о бок с Шэем, не поднимая на него взгляда. Весь день проходит в туманной усталости — я замечаю только расплывающиеся перед глазами ягоды, поблёскивающий на солнце ручной комбайн и своё тяжёлое дыхание. Шэй собирает голубику играючи, поддразнивая этим парней и насмехаясь надо мной. Мейсон находится неподалеку, но постепенно я осознаю, что он следит за ситуацией, чтобы заступиться за меня в случае необходимости. Джесси я вижу только за обеденным перерывом. Кажется, он хочет поговорить со мной, но этого так и не происходит.

В конце смены я оказываюсь на седьмом месте, а Шэй перемещается на пятое. Мне так и не удается обойти Банковски.



— Давай. Пей.

Мэгс наблюдает, как я выпиваю в три глотка купленный ею энергетик и вытираю тыльной стороной ладони остатки красной жидкости над верхней губой. Мы сидим в её машине на парковке перед магазином одежды для официальных мероприятий, опустив ноги на асфальт.

— Тебя тошнит? — Нелл наклоняется между сидений. Она мало общалась со мной с воскресенья, но сейчас у неё проснулся интерес. — Если да, то лучше наклонись. Меня как-то вырвало от него. Всю обувь себе запачкала.

— Я в порядке. Правда. Перестаньте жужжать.

Мэгс качает головой.

— Ты выглядишь как варёный лобстер.

— Отлично. Спасибо.

— Правда. Наверное, заработала тепловой удар. — Мэгс хватает кошелёк, и мы выходим из машины. — Может пора прекратить соревноваться с Шэем? — Мы одновременно произносим «нет». — Конечно нет. Подожди, пока не сляжешь между кустами голубики. И знаешь, что будет выгравировано на твоём надгробии? «Она никогда не слушала свою сестру».

— Нет, там будет написано, что «Она так и осталась на седьмом месте». Если я столкнусь с Банковски, то переломаю ему руки.

— Он и ногами сможет собирать, — вставляет Нелл и удивленно поглядывает на смеющихся нас. — Он усердно работает — вот что.

— Спасибо, Нелли.

После работы Мэгс привезла нас в Бэнгор, чтобы мы с Нелл могли выбрать себе платья в магазине «Леман» до его закрытия в шесть тридцать. Нелл мечтала попасть сюда, ведь выпускные платья и смокинги по стандартам Сасаноа нужно покупать именно здесь. Но Либби запретила Нелл покупать что-либо сегодня. Если же она присмотрит платье, то должна попросить отложить его, чтобы Либби могла оценить и дать своё согласие на его приобретение. Ужас.

В витрине магазина друг за другом выстроены безголовые манекены, одетые в официальные наряды, а со всех сторон играет классическая музыка. Продавщица бросает на нас пытливый взгляд из-за прилавка: наверное, здесь не часто появляются обгоревшие покупатели с мозолями на руках и влажными волосами после наспех принятого душа.

Нелл взвинчено носится от одной вешалки к другой, примеряя на себя каждое платье перед зеркалом, при этом она успевает рассказывать нам о прочитанной журнальной статье.

— У меня холодный цветотип, так что мне надо носить одежду цвета драгоценных камней: голубую, красную, фиолетовую... — Она указывает на меня пальцем. — А вот у тебя — тёплый, весенний — тебе подойдут пастельные тона.

— Тёплый и весенний. Поняла.

Я сжимаю сумку, взглянув на ценники. Лучше бы я отложила деньги на покупку машины. Какой смысл тратить двести долларов на платье, которое я надену только один раз?

Нелл несёт в примерочную кучу различных платьев, я же беру только парочку со скидкой, даже не посмотрев на них. Мэгс усаживается в кресло, слегка насвистывая.

Я снимаю сланцы и стягиваю шорты.

— Слушай, может я надену твоё выпускное платье? — кричу Мэгс из примерочной. — Ты же его оставила.

— Дарси, у меня шестнадцатый[3] размер. Ты утонешь в нём.

Я смотрю на себя в зеркало одетая только в нижнее бельё. Мэгс права — у меня не самый лучший вид. Обычно я не была особо худой в бёдрах и талии, но сейчас у меня и намёка на жир нет. Весь мой лишний вес уходит на работе в гонке с Шэем.

— Ты мне так и не рассказала, чем вы с Уиллом занимались после выпускного. — Я пытаюсь надеть платье через голову.

— Мы пошли на вечеринку к его другу.

— И..?

— И ничего. Было весело. И он привёз меня домой.

Я открываю дверцу примерочной и щурюсь на Мэгс.

— На выпускной. Ты не переспала на выпускном?

Мэгс смеётся.

— Мы ни разу не переспали.

Я пристально смотрю на неё. Продавщица объявляет, что закроет магазин через пятнадцать минут.

— Врёшь и не краснеешь.

— Это правда. — Мэгс качает головой.

У меня пропадает дар речи, когда Нелл выходит в пышном платье винного цвета, покрытым рюшами, и становится у трельяжа, рассматривая себя.

— Целый год. И вы ни разу не переспали. Ни разу.

— Ну, у нас как-то не дошло до этого.

— Почему?

Мэгс задумывается, почёсывая на локте укус комара.

— Не знаю. Наверное, не были готовы.

Нелл вскрикивает — кто-то оставил булавку в платье?

— Просто супер! — Нелл тащит меня к зеркалу, поворачивая за плечи, несмотря на мои тщетные попытки рассмотреть своё платье. — Как ты нашла платье так быстро? Мэгс, скажи, как она красива.

Мэгс поднимает вверх большие пальцы.

Я смотрю на своё отражение. Платье с завышенной талией цвета морской пены доходит мне до колена и держится на тонких бретельках. Лиф вышит серебряным бисером. Цвет подходит к моим волосам, но вот у моих коленей не самый лучший вид.

— Ты похожа на русалку, — Нелл заглядывает в мою примерочную и выносит накидку, которая, наверное, тоже была на вешалке. Она накидывает её на мои плечи. — Можешь взять мои туфли — серебряные с ремешком. Они идеально подойдут!

Я понятия не имею, чем ей понравилось платье, но готова купить его, лишь бы не тратить ни одной секунды на дальнейшую примерку.

— Ладно. К чёрту. Скидка тридцать процентов, да?

Мы возвращаемся, чтобы Нелл могла досмотреть платья. Продавщица в свадебном отделе разговаривает с единственной покупательницей — изящной брюнеткой лет двадцати, волосы которой закрывают всю её спину. Она трогает лиловую материю платья подружки невесты, приговаривая:

— Думаю, им понравится. В воскресенье все смогут прийти на примерку, и тогда... Ох, туфли, туфли... Я хотела узнать про...

Я замечаю застывшую Нелл — с её лица схлынула вся радость и энергия. Она наблюдает, как руки девушки, напоминающие бабочек, порхают над атласом. Я никогда не встречала эту невесту, но что-то напоминает о доме, стоит мне прислушаться к её словам. Господи. Я мгновенно осознаю, кто она, взглянув на выражение лица Нелл.

Я обвиваю Нелл рукой за талию, подталкивая за собой к прилавку, чтобы быстрее рассчитаться и свалить отсюда.

— Нелл? Не хочешь еще что-нибудь примерить? — Мэгс останавливает её.

— Магазин закрывается, — отвечаю я.

— Но мы можем не вернуться сюда до Фестиваля.

Нелл переводит взгляд с невесты на нас.

— Всё в порядке. Всё равно его здесь нет.

— Чего нет? — спрашивает Мэгс.

— Того самого платья, которое я надену на конкурс. — Нелл качает головой. — Поищу ещё где-нибудь.

Продавщица быстро упаковывает моё платье, но выражение её лица выдаёт, насколько она рада от нас избавиться. Нам остаётся всего немного, чтобы выйти из магазина, но невеста зовёт мою сестру:

— Нелл?

Внутри меня всё обрывается. Она идёт к нам, и я ничего не могу поделать. Нелл стоит в ожидании, и в её глазах можно увидеть только грусть — как будто перед ней что-то исчезает, покачиваясь из стороны в сторону, и, наконец, уходит в темноту.

Невеста улыбается так, что в уголках её глаз появляются милые морщинки. Она подтянутая и загорелая, на ней футболка с логотипом продуктового магазина и бриджи — да уж, она, наверное, любит есть мюсли.

— Помнишь меня? — Она подносит ладонь к сердцу. — Элис Гриндл. Невеста Брэда. Мы пару раз сталкивались в школе.

Она думает, что Нелл настолько глупа, что ничего не может вспомнить, раз ходит на дополнительные занятия? Но она не это имела в виду — я уверена. Просто вся моя ненависть готова выплеснуться на неё, эту хорошую девочку, которая понятия не имеют, через что заставляет нас сейчас проходить.

— Как ты? — монотонно спрашивает Нелл.

— Прекрасно. Что за лето, а? — Элис отводит указательный палец за плечо. — Вот забрала платья подружек невесты. Целую вечность выбирала. — Она посмеивается и переводит взгляд на нас. — Твои сёстры?

— Двоюродные. — Мэгс трясёт головой. — Маргарет. Дарси.

Не хочу пожимать ей руку, но придётся. Её ладонь мягкая и потная, и я едва сдерживаюсь, чтобы не вытереть свою руку о шорты.

— Выпускаешься в этом году? — Элис улыбается, располагая Нелл к себе. — Это хорошо. Брэд скучает по преподаванию в вашей школе. И всегда говорит, что ваш класс был самым лучшим.

— Правда? — Нелл смотрит куда-то поверх её головы.

— Покупаешь платье на конкурс красоты? Брэд как-то упомянул, что твою кандидатуру выдвинули. Рада за тебя!

У меня в горле встаёт ком. Он упомянул. Случайно так упомянул за завтраком: «Дорогая, помнишь Нелл Мишо? Пишут, что она будет участвовать в конкурсе красоты. Здорово, не правда ли? Благодаря конкурсу она точно станет более уверенной в себе, ведь ей так этого не хватало». Я делаю шаг назад, обхватывая коробку рукой.

— Нам пора.

Если бы с нами была мама, то она давно дала бы мне подзатыльник, но Элис смиряется с моей грубостью, отступая назад с большой улыбкой.

— Хорошо. Рада была повидаться, Нелл. Передам привет Брэду от тебя.

Хотя она не просила. Никто из нас не просил. Но Элис настолько поглощена предстоящей свадьбой, что не замечает никаких намёков. Но хуже всего то, что, возвращаясь к свадебному отделу и раскидывая из стороны в сторону свои волнистые каштановые волосы, она до ужаса напоминает мне Нелл.

Мы садимся в машину Мэгс, и она выруливает на автостраду I-95. Меня потряхивает, как будто я пережила стихийное бедствие. Нелл молча сидит, уставившись на свои руки. В итоге Мэгс тихо спрашивает:

— Что это было?

Она ждёт ответ на свой вопрос. Но мы продолжаем молчать, прислушиваясь к шуршанию колёс.

Глава 16

Мэгс наблюдает за мной во время завтрака.

— Что? — раздражённо бросаю я в надежде, что она отведёт от меня взгляд. Мэгс нужны ответы, но от меня их ей не дождаться.

Интересно, выгляжу ли я по-другому, может старше, защищая Нелл? Я определённо изменилась после десятого класса — наиболее поворотного момента в моей жизни. Как-то я услышала песню, в которой была такая строчка: «Лучше бы я сейчас не знала то, что не знала раньше». Хоть бога моли, чтобы всё было именно так и для меня, и для Нелл.

— Нелл в порядке? — Я опускаю глаза под взглядом Мэгс.

Мама собирается на работу в своей комнате, так что я надеюсь покончить с этим разговором, пока она не спустилась на кухню.

— Да. Конечно.

— Ты уверена? Она не такая, как обычно.

— С ней всё хорошо. Когда она была не в порядке? — А всё потому, что я за ней приглядываю. Мэгс думает, что всё держится именно на ней, но она ошибается. Разве я не хорошо справляюсь со своей задачей?

То, что я разглядела вчера на лице Нелл, мне чуть не разбило сердце. Я надеялась, что она восстановится после произошедшего, и ей всего лишь нужно время, а новый учебный год может отвлечь её. Стоило предположить, что с Нелл не всё так просто, ведь она принимает всё слишком близко к сердцу.

Сегодня стоит пропитанный влагой воздух, предвещающий грозу. Нам просто необходим затяжной ливень. Раз я не могу потушить гнев, который вчера Элис разожгла внутри меня, я использую его как энергетическую подпитку в соревновании с Шэем. Многие парни больше не ошиваются вокруг него, видимо, решив, что наша игра закончилась.

— Разве ты ещё в списке? — кричит Шэй, когда мы укладываем собранный ящик и открываем новый.

— Значит, ты и читать не умеешь.

— Трудно прочитать надпись в са-а-амом низу.

— Смеш-но. Я не смеялась так сильно с Четвёртого июля.

Парни в округе одновременно протягивают: «О-о-ох». Я точно попала в цель, но не хочу терять и секунды, пытаясь увидеть выражение его лица.

— Тебе понравилось, — отвечает он.

— Определённо. Все твои восемь сантиметров.

Парни лопаются от смеха, поверить не могу, что сказала такое. Я не виновата, что сегодня он хочет позлить меня. Беру комбайн и иду вдоль ряда, а за моей спиной Шэй с треском ставит ящик на землю.

Около половины пятого доносятся раскаты грома. Грозовые тучи всегда переваливаются через реку Пенобскот, а гонящий их ветер готов выбить окна в домах. Все начинают собираться, как только в небе появляется кривая молния и пропадает где-то за рекой. Дьюк и мистер Вордвел загружают последнюю партию голубики в кузов грузовика, а миссис Вордвел тем временем поторапливает их, складывая своё кресло и убирая журналы.

Нелл добегает до нас, развязывая платок на голове. Мы вздрагиваем под раскатом грома и ударившей в холм молнией.

— Твою мать. — На очки Мэгс капают капли дождя. — Совсем рядом.

Мы уходим с поля под чьи-то возгласы. Пара человек бежит к нам вниз по склону, крича и указывая на бараки. У подножья холма поднимаются языки пламени.

Мистер Вордвел чертыхается и садится с Дьюком в пикап, выезжая на дорогу. Повсюду полнейшая суматоха и крики: некоторые бегут на помощь, но многие собираются в кучки и перешёптываются, другие же наблюдают за происходящим стоя около своих машин. До нас доносится свист — Джесси откидывает задний борт кузова и машет нам. Мейсон подаёт Мэгс руку из кузова.

На самом верху холма расположились бараки, они стоят на границе степи. Эти пять маленьких построек с ржавыми жестяными крышами и крыльцами из древесной соломы можно заметить с Бэк-Ридж Роуд. Джесси выруливает на дорогу, и мы высаживаемся из машины.

Второй по счёту от дороги барак поглощён огнём и дымом. Мигранты выливают на дом воду из вёдер, а мистер Вордвел тащит из соседнего барака шланг. На грузовике с безбортовой платформой подъезжает миссис Вордвел, она с легкостью подхватывает плачущую девочку и усаживает её в машину.

Все тушат пожар любыми подручными средствами с водой. Кто-то протягивает мне пластмассовую миску, а Джесси откуда-то достаёт старое ведро из-под грунтовки. Я наравне со всеми бегу к ручному насосу и, набрав воду, устремляюсь к бараку — мимо меня проносятся Мэгс и Нелл, чтобы повторно наполнить ёмкости.

Вода из миски исчезает в дыму, я не могу понять попала ли она на крышу. Надеюсь, что хоть какую-то пользу принесу, а не буду здесь просто задыхаться от кашля. Мистер Вордвел поливает стены и крыльцо водой из шланга, его лицо раскраснелось, а потные волосы разлетаются из стороны в сторону.

— Уже едут? — кричит он Дьюку, который всё ещё разговаривает со спасательной службой.

Мигранты топчут ногами загоревшийся клочок травы, но в паре метрах от них загорается еще один. Из других бараков выбегают мигранты, держа в руках рюкзаки, спальные мешки и полиэтиленовые пакеты, наполненные едой и тарелками. Парень несёт извивающегося и лающего джек-рассел-терьера — эта собачка готова сама побороться с огнём.

Я не знаю, как много времени проходит с момента тушения пожара, но в итоге вытираю лицо от падающих капель. Наконец-то пошёл дождь. Барак продолжает тлеть, выпуская клубы дыма, но хорошо, что остальные постройки намокли и теперь точно не загорятся. Мы продолжаем поливать барак до приезда пожарной машины.

Все уступают место вытягивающим рукав пожарным, в полном изнеможении мы с Мэгс и Нелл наваливаемся друг на друга. Нелл кладёт голову на моё плечо, а я обхватываю Мэгс рукой, пытаясь отдышаться, и осматриваю территорию мигрантов.

На довольно неухоженном клочке земли расположились две туалетные кабинки (прямо под деревом) и небольшое кострище, выложенное по кругу камнями. Когда-то все бараки полностью разрисовали недогангстеры из Сасаноа. Вордвелы попытались закрасить их серой краской, но я с легкостью могу прочитать слово «латинос» и огромное количество матерных надписей.

На крыльце дальних бараков стали появляться малыши. Невозможно представить, сколько семей уживается в этих постройках. Худая женщина, лицо которой покрыто морщинами и веснушками, стоит рядом с мужчиной и маленьким мальчиком, наблюдая за обрушивающимися остатками крыши. Что-то мне подсказывает, что они не смогут заменить все свои потери.



— Нужно поговорить, — объявляет Джесси.

Я не хочу этого слышать. Лучше бы он сказал: «Как потрясно ты смотрелась, Дарси» или «С мокрыми волосами ты такая сексуальная», ну или любую другую фразу, кроме слов о расставании. Мэгс и Нелл ждут меня в машине — двигатель заведен, дворники работают. Я опускаю одну ногу из пикапа, а рукой хватаюсь за дверцу.

Он быстро произносит слова, не отрывая взгляда от приборной панели, как будто трусит. Мейсон ждёт под дождём, когда я уступлю ему место. Я уверяю себя, что Джесси не поступил бы так перед своим другом. Он не может быть таким жестоким.

Наконец, он поднимает на меня ничего не выдающий взгляд.

— Сегодня в кино? Небо должно проясниться.

Я оседаю как сдувшийся шарик. В кино не расстаются, ведь не удастся быстро сбежать от человека с разбитым сердцем из открытого кинотеатра. Я небрежно записываю свой номер на салфетке и предоставляю место Мейсону, который даже не удосуживается посмотреть на меня.



— Вам стоит посмотреть, насколько паршивы эти бараки. — Я вытираю полотенцем волосы перед мамой, Либби и сёстрами, сидящими за обеденным столом.

— Я видела, — отвечает мама.

Мы припозднились, но как только перешли порог дома, Либби накинулась на Нелл с вопросами, почему та ей не позвонила. Хорошо, что Мэгс перекричала Либби и рассказала о пожаре, отчего она теперь прикусила язык и складывает в раковину грязную посуду.

— Там нет ни электричества, ни водопровода — ничего. — Я вешаю полотенце на спинку своего стула. — А в одном бараке живут минимум пятнадцать человек.

— Не так уж и много, — отзывается Мэгс.

— Достаточно. — Мама пожимает плечами, не ведясь на мои попытки вывести её из себя. — Я уверена, что они рады иметь крышу над головой. Всё же лучше, чем спать в палатках или в машинах. Когда я была маленькая, каждый сезон местный фермер, выращивающий картошку, предоставлял мигрантам несколько разбитых автобусов в качестве жилья.

Отворяется сетчатая дверь, и в дом заглядывает Хант, промокший до последней нитки после спешной уборки инструментов. Он машет маме рукой.

— Уезжаю, — и скрывается за дверью.

— Нет, останься, — кричу я. — У нас жареная курица.

— Не могу, но спасибо.

— Возьми хотя бы с собой. — Мама подходит к шкафу и достаёт пластиковый контейнер. — Нашим салатом с макаронами можно прокормить целую роту.

Хант заходит на кухню и останавливается у столешницы в ожидании, недолго оглядывая Либби, затем осматривает кухню: потрескавшиеся шкафы и старый трясущийся холодильник, покрытый магнитами в виде букв и вырезками из статей, упоминавших спектакли, в которых участвовала Нелл. Фотография, запечатлевшая одноактную пьесу «Буря», поставленную в десятом классе, уже пожелтела, а её уголки давно скрутились. В дальнем углу можно заметить Нелл в роли духа Цереры, у неё была всего одна реплика.

— Хант, ты видела бараки мигрантов? — интересуюсь я. — Ну, вблизи?

— Это разве не частная собственность?

— Да, но сегодня там был пожар, и мы поехали на помощь. Полный отстой. Дети понапиханы в бараках, как поленья в дровнике.

— Дарси преувеличивает. — Мэгс поднимает на него взгляд поверх очков. — Очень сильно.

Нелл качает головой.

— Я бы не хотела жить в такой постройке. Я бы не хотела писать ночью посреди дома в какую-то дырку, похожая на паука-сенокосца и...

— Нелл, — отрезает Либби, как будто слово «пи́сать» равнозначно мату. — Не волнуйся за них. Волнуйся за себя. Ты даже не можешь положить на место мой ноутбук, воспользовавшись им, или прибрать за собой грязную посуду с журнального столика. Я не должна постоянно за тобой убирать.

— Извини, — бормочет Нелл, перебирая в руках салфетку.

— И разговаривай громче. Откинь назад плечи и смотри людям в глаза. — Если бы я получала по пять центов каждый раз, когда Либби говорит эти слова, я бы давно перевезла её трейлер во Внешнюю Монголию. Либби откашливается и кладёт еду на тарелку. — Что же, может быть, благодаря пожару всё закончится. Может Боб и Эвелин наконец додумаются снести бараки и перестанут притягивать проблемы. — На тарелку шлёпается кусок масла. — Передай этим людям, чтобы в следующем году уезжали куда-нибудь подальше.

— Этим людям нужна работа, — отвечает Хант.

Тишина накрывает нас, как простыня матрац. Либби замирает с ножом в руке и поворачивается к Ханту.

— Также, как и местным — людям, которые живут здесь круглый год и платят налоги.

— На сбор ягод приходят столько же постоянных жителей, сколько и на рытьё траншей. Многие не хотят так работать, потому что это нелёгкое занятие. Вордвелы нанимают мигрантов, потому что им нужны рабочие руки. За это их нельзя винить так же, как и тех, кто едет туда, где есть работа. Особенно, если им нужно растить детей.

Хант превзошел себя — такая речь! Я стараюсь подавить улыбку, когда Либби медленно опускает нож, а к её щекам приливает кровь.

— Если ты считаешь нормальным, что наши девочки работают бок о бок с уголовниками и нелегалами, то ты явно не в себе. Тогда кровь дочки Фосс на твоих руках, на руках Вордвелов и всех остальных, кто такого же мнения.

— Либ, – протягивает мама, но Хант не мешкает.

— Я знаю Вордвелов почти всю жизнь. Они порядочные люди. Скорее всего, мы с ними и думаем одинаково: почти все мы появились на свет от людей, переплывших океан или прилетевших сюда на самолёте, а может быть и незаконно пересёкших пару границ. Если ты считаешь, что правильно отсылать работяг куда подальше только потому, что они живут в доме на колёсах или отличаются цветом кожи, то проблема явно в тебе. — Он забирает из рук мамы запакованную еду, а она почти не держится на ногах. — Вкусно пахнет, Сара. Спасибо. — Хант кивает нам на прощание. — Хорошего вам вечера.

Не помню, когда мы в последний раз ели в полнейшей тишине.

Когда я мою посуду, раздаётся телефонный звонок, но Либби успевает первой снять трубку. Спустя секунду она с отвращением протягивает мне её, как будто это насекомое с восьмью лапами и усиками.

Не приветствуя меня, Джесси начинает разговор с вопроса:

— У вас стационарный телефон?

Интересно, когда же он в последний раз имел дело с семьёй девушки, которую звал на свидание?

— Мама не станет платить за мобильные. Он есть только у Нелл.

— Ох. Ну, дождь прекратился. Готова к сеансу?

Джесси приедет за мной через час. Внутри меня порхают бабочки, ведь между нами не какая-то мимолётная связь. Это понятно по тону его голоса. Не знаю, что он хочет сказать мне, но оно явно его гложет.

Я перебираю одежду в своём шкафу, но не могу найти ни одной подходящей вещи. Замечаю несколько футболок — давно уже их не надевала — и спортивные штаны, которые никогда хорошо на мне не сидели. Я спускаюсь вниз, держа их и шерстяное одеяло в руках, и прохожу мимо Либби и мамы, которые пьют кофе за кухонным столом.

Мэгс и Нелл растянулись на крыльце, играя в карты. Я мыском ноги толкаю Мэгс в попу.

— Может, завтра отнесём что-нибудь тем, кто потерял вещи в пожаре. Ну как пожертвование.

Как я и предполагала, лицо Нелл озаряется.

— Да! Еду или одежду.

Она бежит в трейлер, а Мэгс поднимается в комнату, чтобы покопаться в вещах.

В итоге мы собрали два мешка неплохой одежды. Либби смотрит на меня с перекошенным выражением лица, как будто съела что-то кислое, и в итоге не выдерживает:

— Прямо как мать Тереза. Мать вам на последние деньги одежду покупает, а вы так просто её отдаете.

— Я сама покупаю себе одежду.

Мой комментарий едва ли позволяет ей перевести дыхание.

— Эти суммы не сравнятся с оплатой аренды, всякими расходами и покупкой еды, не так ли? Ты понятия не имеешь, как затратно содержать дом. Господи, это семье нужны всякие пожертвования! — Она постукивает ногтем по сколу на кружке.

— Не замечала, чтобы мы побирались.

Мама тяжело опускает кружку.

— Девочки, у меня есть ещё пара вещей.

Она спускается с чердака с сосредоточенным выражением лица. Мама несёт большое зимнее пальто, принадлежавшее папе, и шерстяной походный плед, на кромке которого вышито Прентис. Мы с Мэгс переглядываемся широко раскрытыми глазами.

Либби встаёт.

— Ты не можешь это отдать! О чём ты только думаешь?

— Почему же, Либ? Либо я не могу оставить их, потому что спустя годы не могу оправиться, либо я не могу отдать их, потому что они принадлежали Томми? Определись уже! — Мама скидывает вещи в мусорный пакет, резко завязывая его. — Все знают, что вы не нравились друг другу. — Она поднимает взгляд на Либби. — Но он не побоялся взять на себя обязательство заботиться обо мне и своих дочерях. Даже ты не можешь это оспорить.

Мы пристально наблюдаем за происходящим. Щёки Либби моментально белеют, она отталкивает стул и спокойно уходит из дома, даже не захлопнув за собой дверь. Не понимаю, что произошло, но каким-то образом маме удалось отчитать Либби. Либби переживает каждый день только своим всезнайством, но за сегодняшний вечер ей два раза заткнули рот. Мы с девчонками уходим из кухни, предоставляя маме возможность вспомнить прошлое в облаках сигаретного дыма.



Темнеет. Джесси останавливается на подъездной дорожке, и я выхожу к нему навстречу. Голос Нелл заставляет меня остановиться.

— Уходишь?

Она сидит на крыльце, подогнув ноги, и в одиночестве играет в карточную игру «Сваха», придуманную ею ещё в детстве. Нужно разложить все карты мастью вверх и сложить короля пик с королевой треф и так далее, пока у каждой карты не будет своей пары. А потом червовый валет может украсть королеву — вот такая игра. Наверное, для неё эта игра — свой личный пасьянс. По раскладу карт я с легкостью догадываюсь о названии игры, хотя Нелл давно не играла в неё.

— «Пейтон-плейс» показывают. — Между пальцами Нелл зажат джокер, она в нерешительности переносит его между парами, решая какую же разбить. Повернувшись в мою сторону, Нелл попадает в луч света, льющийся из кухонного окна. На её лице маска опустошения. — Расскажешь мне завтра?

— Конечно. — Фары машины моргают, но я мешкаю на ступенях веранды. — Не засиживайся тут одна.

В ответ молчание. Пройдя через двор, я оглядываюсь на освещённое окно в комнате Мэгс. Хотела бы я, чтобы у сестёр была телепатия, так бы она немедленно спустилась на первый этаж и провела бы время с Нелл. Ей нужен кто-нибудь, но сегодня это не могу быть я.

Джесси застаёт меня врасплох глубоким поцелуем, стоит мне сесть в машину. Когда мы отъезжаем от дома, я пытаюсь разглядеть Нелл в боковое зеркало, но в темноте ничего не видно.

Либби постоянно твердит, какой я плохой человек. Да и одному богу известно, кто ещё такого же мнения. Но смотря на нашу добрую девочку, сидящую в темноте и скорбящую по любви, при этом занятую собственными фантазиями, потому что реальность ей не дозволена, я понимаю, что мне-то повезло. У меня свободы больше, чем когда-либо познает Нелл.

Глава 17

С Джесси определённо что-то не так. Так как мы опоздали в кино, нам пришлось припарковаться в задних рядах. И несмотря на внешнюю нежность, внутри Джесси накопилась скованность. Он скачет взглядом по машинам, как будто пытаясь найти кого-то.

— Хочешь попкорн? Угощаю. — Не могу придумать другую фразу, чтобы разрядить обстановку.

— Нет, я угощаю.

В моей руке оказывается двадцатка до того, как я успеваю вставить хоть одно слово. Джесси отходит и оценивающе осматривает багажник машины, стоящей перед нами.

Я выхожу, хлопая дверцей. Мимоходом решаю зайти в мерзкий туалет, расположенный за киоском и проектором. Я останавливаюсь под лампой, облепленной мухами, высматривая пикап Кэт. Он обнаруживается на своём извечном месте. Интересно, здесь ли Кеньон? Продолжает ли он хранить секреты, о которых не рассказал мне? Что бы Рианона сказала на то, что он до сих пор сохнет по ней? Я отчётливо слышу её сухой смех, подмигивание каре-зелёных глаз, так и намекающих насколько Кеньон жалок. Она всегда так выглядела, когда мы сплетничали. Наверное, Рианона доверяла ему.

Выходя из туалета, замечаю Кэт, стоящую на кромке света, излучаемого фонарём. Она покачивается, как будто собираясь отступить в темноту, но всё же обращается ко мне:

— Как делишки, малышка?

— Да так.

На ней надет чёрный комбинезон, к верхней части которого булавкой приколот клочок ткани с черепом и костями, а под комбинезоном провисает тонкая майка, оголяющая грудную клетку. Кэт засовывает руки в карманы.

— Ты с девчонками?

— Нет. — Я не настолько глупа, чтобы сказать, с кем приехала.

Кэт ерошит волосы пальцами, оставляя их в смешном беспорядке.

— Прости за тот день. Я вышла из себя.

— Он же твой брат. Я всё понимаю.

Она бросает на меня косой взгляд в попытке разглядеть, говорю ли я правду. Наверное, после захода солнца она уже много выкурила, но всё-таки замечает во мне что-то, заставляющее её успокоиться. Однако на лице сразу же появляется маска безразличия — такая привычная, как пара любимых кроссовок.

— Подходи к нам, если хочешь. При желании можешь заставить Брейдена Мосье выпить Егермейстер из своего пупка.

— Да ладно, разве это вызов? — Мы слегка улыбаемся друг другу. Может, мы и не будем лучшими подругами, но за связь между нами стоит держаться. Я могу отпустить её, но всё-таки не готова на это решиться. — Слушай... Как ты думаешь, кого Рианона ждала той ночью?

Кэт пожимает плечами.

— Наверное, кого-то близкого. Рианона была умной девочкой и поэтому не стала бы встречаться с каким-то чудаком. Я не говорю, что она тогда была паинькой, но... — она скользит по мне взглядом.

Я отчётливо помню выражение лица Кэт той ночью, когда у неё зазвонил телефон, и она передала мне трубку, прочитав имя на экране. «Это тебя. Наверное». Внутри меня всё перевернулось. Мишо. Я записала номер Кэт в телефон Нелл на случай «жизни или смерти».

«Дарси?» Её далёкий голос, пропитанный слезами и плачем. «Пожалуйста, пожалуйста, забери меня». Вздох. «Я хочу домой». И она начинает рыдать навзрыд.

Потребовалась вечность, чтобы, наконец, найти её у круглосуточного магазина на Айриш-Лэйн в Хэмпдене, в тридцати минутах езды от дома. Но я так и не смогла узнать от Нелл, как она там оказалась и случилось ли с ней что-то. Я рявкнула: «Позвони домой. Мне не на чем тебя подвезти».

Она заплакала. «Не могу. Не могу рассказать. Мама не должна узнать. Дарси, пожалуйста».

По моей коже пробежал холод.

— Жди, — бросила я. — Сама приеду.

Кэт была слишком пьяна, чтобы ехать со мной. Когда я попросила одолжить её машину, Кэт рассмеялась и растянулась на траве. У многих была такая же реакция: «Ха-ха, Дарси же не умеет водить. Она по-любому улетит в кювет». Я испугалась, не могла дышать и была готова звонить домой, когда ко мне впервые за год подошла Рианона. Я уже и забыла, как она выглядит вблизи: лицо в форме сердца, высокие скулы и искусственно-пухлые губы, подведённые карандашом. В свете костра Рианона протянула мне ключи от машины. Я замерла в изумлении, предполагая, что меня опоили, жалея о поездке сюда, но Рианона просто сказала:

— Возьми.

Несмотря на все подлости, что я ей желала, и мою ненависть — такую особую ненависть к лучшему другу, — я взяла ключи. Не поблагодарив её, я побежала к «Фиту», но только потому, что Нелл нуждалась во мне.

— Почему она это сделала? Почему дала мне ключи? — спрашиваю я не столько Кэт, сколько себя дрожащим голосом.

Кэт пробегает взглядом по отслаивающемуся сайдингу, на котором ещё с семидесятых писали номера телефонов для проведения хорошего вечера. Половина из девчонок на этой стене, наверное, давно стали бабушками. Я там тоже есть: имя выведено синей ручкой около грязного комментария о какой-то Дженни, слева четвёртое снизу.

— Не знаю. Может, она слышала, что карма — та ещё сволочь.

Так что, может быть, Кэт знает обо всём. Может быть, Рианона рассказала ей, что на самом деле произошло между нами в десятом классе. Только она могла это сделать. Я отступаю на пару шагов назад с чувством, что меня раздевают догола перед Кэт. Не знаю, что лучше — правда или ложь.

— Дама, не попадите за решетку.

Она наблюдает, как я ухожу, обнимая себя за тонкую руку.

— Не обещаю.

Я покупаю больше еды, чем планировала, и возвращаюсь к Джесси в кабину, прокручивая в голове разговор. На экране показывают порочный и напряжённый город под названием Пейтон-Плейс, в котором люди устраивают пикник с различными играми: бег со связанными ногами, соревнования по поеданию пирогов и всё в таком духе. Я подаю Джесси упаковку жевательных конфет. Откусываю от одной пластинки, а Джесси до последнего прожигает меня взглядом, пока я больше не могу этого вытерпеть.

Сегодня он целует меня, как в последний раз или будто не может насытиться поцелуем. Он прижимает меня к двери, затем мы перемещаемся на сиденье, опрокидывая попкорн под него в темноту. Его руки скользят под моей рубашкой — от живота к лифчику и застёжке, которую он, как и любой другой парень, не сможет расстегнуть, так что я помогаю ему.

Пару секунд я лежу с закрытыми глазами, пока не осознаю, что Джесси отстранился от меня. Он сидит напротив руля, откидывая назад волосы одной рукой. Я опираюсь на локоть.

— Что теперь?

— Мне не следует... — Он замолкает, качая головой. — Не нужно этого делать.

— Почему?

Он удивленно смотрит на меня и снова качает головой.

— Сегодня всё должно было быть по-другому. Я пообещал себе, что мы поговорим и... — Он ругается, смотря в окно. — И я снова это сделал.

— Сделал что? В чём проблема?

— Как ты думаешь, Дарси? — Когда я вскидываю руки, он отвечает. — Я дерьмово себя чувствую из-за нашей интрижки. Но ты такая... — Он опять прерывается. — Никто не знает про нас. Ну, разве что Мейсон. Больше я никому не говорил про наши отношения.

Из моего горла вырывается краткий звук. Мудак. Вот значит, как он себя чувствует из-за меня.

Глаза Джесси темнеют в полутьме.

— Раньше я никогда не изменял. Не думай, что я святой, но я не буду спать с кем попало. И всегда так говорил.

Я сглатываю горечь, понимая, почему у него так часто менялось настроение.

— У тебя есть девушка.

— Что? Нет. Я говорю о тебе и Шэе. — Я недоуменно моргаю. — Да ладно, он всем рассказал, как вы переспали Четвёртого июля на карьере. Как это он ещё на рекламных щитах не написал, какой он жеребец?

Для меня это не новость, но всё равно краснею — это чувство стыда или ярости? Я стараюсь говорить спокойно.

— О чём ты?

— Он всегда хотел тебя. Не перестаёт говорить о том, что хочет сделать тебе, с тобой и всякое такое. Говорит, что он тебе нравится, и ты с ним постоянно флиртуешь, клеишься.

— Нет, — отрезаю я, вспоминая о Четвёртом июля.

Тогда мы сильно напились: я с трудом держала голову, а Шэй оказался рядом со мной, улыбаясь белоснежными зубами и рыжевато-карими глазами, весь такой милый. Но я понимала, кто он такой — в седьмом классе Шэй с парнями обкидал нас с Рианоной гнилыми яблоками, отчего её новая белая толстовка полностью испачкалась, также он готов сказать любую гадость или сделать что-нибудь подлое, только чтобы посмеяться, однако в тот момент все эти доводы были слишком туманны. Не уверена, что начала с ним флиртовать в ответ, но даже если так и было, то я точно шутила, даже когда он начал целовать мою шею. Шэй пригласил меня прогуляться, но я отказалась, на четвёртое приглашение я поддалась и была благодарна за что, что он поддержал меня за талию. Я не намеревалась переспать с кем-то. Не за этим я пошла на карьер.

— Чушь, я никогда с ним не флиртовала, — слова так и льются из меня. — Могу поспорить, что этот Крутой Жеребец не говорил вам, что я ему даже не звонила и что не хочу иметь с ним ничего общего. — Джесси молчит. — Да. Так и думала.