Именно потому что такие убийцы погружены в фантазии, мы характеризуем серийные убийства как убийства на сексуальной почве, даже если жертвы и не подвергались собственно сексуальному насилию с проникновением или с другими элементами полового акта. В основе всех этих фантазий лежит сексуальная неприспособленность, и эти фантазии эмоционально побуждают убийц к действию.

Согласно определению, фантазия – это нечто, недостижимое в нормальной жизни. Нормальной фантазией мужчины может быть мысль о том, чтобы заняться сексом с идеально прекрасной кинозвездой. Это не извращенная мысль, а просто проявление такого желания, которое для большинства людей так и остается недостижимым. Ненормальная фантазия – это воображать, как ты связываешь и хлещешь кнутом ту же кинозвезду во время секса. Нормальный мужчина признает тот факт, что ему, скорее всего, никогда не удастся пообщаться поближе с Мадонной, Шер, Джейн Фондой или с той женщиной, которую он считает идеалом сексуальности, – он находит замену. Нормальные люди учатся принимать социальный контроль и ограничивать свое поведение. Девиантные же личности, поведение которых с детства мало что ограничивало, полагают, что могут воплощать в жизнь какие угодно свои фантазии и никто им не посмеет помешать. Многим молодым людям нравилась Джоди Фостер, но только Джон Хинкли считал, что он вправе преследовать ее в Нью-Хейвене, посылать ей записки и записывать их телефонные разговоры, при этом строя планы убийства президента Рейгана.

Точно так же все мы знаем, что многим детям нравится играть с животными, но обычно они стараются не вредить им. Но девиантные дети ведут себя по-другому. Так, например, один убийца считал, что нет ничего необычного в том, чтобы вспороть живот собаке и посмотреть, далеко ли она убежит, прежде чем упадет и забьется в конвульсиях. Другой привязывал бомбочки к ногам кошек, в результате чего большинство кошек в его районе были трехногими. Третий мог без всяких угрызений совести задушить кошку, но пришел в ярость и был глубоко оскорблен, когда кто-то накормил его собственную собаку толченым стеклом.

Пристрастие к фантазиям только усугубляется со временем, когда такие подростки становятся более одинокими, подверженными резким сменам настроения в связи с половым созреванием. Агрессивные и считающие, что общество их как-то обмануло, они направляют свою враждебность в сферу фантазий. Несколько убийц признались, что с раннего возраста испытывали нездоровое пристрастие к женским туфлям, женскому белью, веревкам для удушения и сексуальной стимуляции (причем по отношению не только к другим людям, но и к самим себе). Двенадцатилетний Эд Кемпер играл со своей сестрой в «газовую камеру»: сестра должна была привязывать его к стулу и дергать за воображаемый рубильник, впускавший воображаемый газ, а он падал вместе со стулом, делая вид, что «умирает». Такова была безрадостная, навязчивая игра, в которой смешивались мотивы сексуальности и смерти. Другой мужчина в подростковом возрасте открыто мастурбировал в нижнее белье своих сестер – часто в присутствии самих сестер – и удивлялся при этом, почему все так бурно высказывают свое возмущение. Третий в пятнадцать лет силой завлекал других мальчиков-подростков в туалет исправительного учреждения, в котором находился, принуждая их к анальному и оральному сексу с ним, повторяя, таким образом, то, что совершили с ним в десятилетнем возрасте. Четвертого мальчика в три года застали за тем, что он привязал свой пенис к ящику комода и стимулировал его; в тринадцать лет родители увидели, как он, сидя в ванной, пытается привязать свой пенис и шею веревкой к трубе над кранами с водой; к семнадцати годам он перенес свои агрессивные инстинкты на девушек, которых похищал и держал у себя всю ночь, направив на них пистолет.

Фантазии имеют яркие визуальные составляющие с вариациями на темы доминирования, мести, истязания и контроля. Если обычные люди в своих фантазиях представляют какие-то сексуальные похождения, то в фантазиях девиантных личностей сексуальные мотивы переплетаются с мотивами разрушения. Нормальные сексуальные желания смешиваются в них с желанием подчинять и унижать других. В большинстве нормальных фантазий предполагается, что партнер получит такое же удовольствие, как и сам фантазер. Но в случае с девиантными личностями чем сильнее и ярче их фантазии, тем большей опасности подвергается партнер.

В этом ключ к их осмыслению: в таких желаниях другой человек деперсонализируется, превращается в объект. «Извините, что я говорю об этом так спокойно, но мне нужно испытывать особые ощущения от людей, хочется обладать ими так, как я захочу, хочется изгонять их из человеческих тел», – сказал Эд Кемпер. Но если изгнать человека из его тела, то обратно его уже не вернуть. Иными словами, Кемпер заявлял о том, что для исполнения его сексуальных фантазий ему нужно было убить партнера.

Сексуальные фантазии не обсуждаются в семьях, даже в полноценных и благополучных. Мальчикам в период полового созревания обычно никто не объясняет, что нормально думать о девочках, представлять себе их раздетыми и воображать их в кровати. Но ребенок в нормальной семье наблюдает адекватное отношение родителей друг к другу. Он видит, как мать с отцом обнимают друг друга, целуют, держат друг друга за руки; он понимает, что его родители любят друг друга, и ожидает, что со временем у него с кем-нибудь тоже будут такие же отношения. Исследуемые же нами убийцы росли, не наблюдая такой близости родителей друг к другу, не ощущая привязанности, направленной на них самих. Нормальные люди воспринимают сексуальную активность как часть любви. Девиантные лица испытывают сексуальные желания, не узнав о том, что они имеют какое-то отношение к эмоциональной близости. Из них вырастают молодые люди, которые постоянно говорят о том, как бы «завалить» или «затащить в постель» кого-нибудь, не воспринимая партнера как личность или даже как человека. Большинство девиантных лиц не знают, что им делать с женщиной после того, как они «завалят ее».

К этому времени тот процесс, который психологи называют «когнитивным картированием», бывает завершен. Когнитивное картирование – это формирование моделей мышления, влияющих на то, как человек воспринимает себя и свое окружение; от него зависит, какой смысл вкладывает человек в происходящие в его мире события. Он занимает все более и более антисоциальную позицию, рассматривая мир как враждебное место. Он становится почти неспособным адекватно взаимодействовать с внешним миром, потому что его модели мышления ориентированы внутрь и призваны стимулировать только его самого в попытках снизить напряжение; но тем самым они усиливают его изоляцию. Образуется замкнутый круг. У одинокого подростка возникают отклоняющиеся фантазии, он частично пробует их реализовать, прибегая к антисоциальному поведению – лжет, жестоко обращается с животными, совершает поджоги, запугивает других детей и подростков. Какое-то время эти поступки сходят ему с рук, он их скрывает, или на них не обращают внимания. В результате он еще глубже погружается в фантазии, подталкивающие его к еще более жестоким действиям. Он еще больше удаляется от общества и, как следствие, все больше экспериментирует, пытаясь воплотить фантазии.

Из интервью с преступниками я узнал, что труднее всего убийцам обсуждать ранние проявления таких фантазий. Фантазии Эда Кемпера начались в довольно юном возрасте, и все же в нашей беседе он не связывал их со своим первым серьезным преступлением – убийством своих бабушки и дедушки в пятнадцать лет. Посредством наводящих вопросов я узнал, что он связывает это убийство с тем, что они отругали его за убийство птиц и других мелких животных на их ферме, после чего отобрали ружье. Многие дети в сельских районах умеют пользоваться ружьем и охотятся на животных, но Кемпер убивал не таких животных, на которых обычно охотятся. Кемпер рассердился на такое, как ему казалось, грубое отношение к нему. Тогда его дедушка и бабушка не подозревали, что происходит в голове у подростка. К сожалению, они ограничились лишь тем, что отобрали ружье, полагая, что тем самым пресекут плохое поведение Кемпера. Они не спрашивали его о том, что его беспокоит и какие посещают фантазии, почему ему хочется убивать меленьких животных просто так, ради забавы. Мне не удалось разговорить его непосредственно на эту тему, но, насколько я понял, Кемпер убил их, чтобы они не мешали воплощать в жизнь его фантазии об убийствах.

То, что начинается как фантазия, заканчивается ритуалом убийства. Мужчина, который в детстве отрывал головы куклам сестры, во взрослом возрасте обезглавливает своих жертв. Другой мужчина в детстве бегал по двору за другими детьми с тесаком – во взрослом возрасте он убивал людей топором.

Джон Джуберт в тринадцать лет, катаясь на велосипеде, воткнул карандаш в спину девочки. Ему это показалось возбуждающим. Далее, когда никто его не поймал и не наказал, насилие пошло по нарастающей: в следующий раз, также катаясь на велосипеде, он порезал прохожего бритвой. Проанализировав более ранний период его жизни, мы узнали, что однажды он потерял близкого друга. У него был друг, с которым возникли тесные и, возможно, латентно гомосексуальные отношения; затем Джон уехал на лето, а когда вернулся, оказалось, что семья его друга переехала. Мать Джона сказала, что не знает куда и что ему нужно просто смириться с этим. Другая мать постаралась бы помочь сыну справиться с чувством утраты, попробовала бы выяснить адрес, написать письмо, сказать, что мальчики могли бы встретиться на следующие каникулы и тому подобное; миссис Джуберт же просто не удостоила вниманием чувства сына, и вскоре после этого Джон воткнул в спину девочки карандаш. Этим он переступил черту, отделявшую его от активного криминального поведения. Как только фантазии Джона Джуберта склонили его к тому, чтобы нападать на людей, уже мало что могло отвратить его от последующих убийств. Возможно, если бы его поймали, наказали и отправили на консультацию с психологом, то он смог бы справиться со стрессовой обстановкой в домашнем окружении и удержался бы от антисоциальной жестокости, но – что самое печальное – все это вряд ли погасило бы воображение, подкреплявшее такое поведение.



Несмотря на негативную обстановку в семье и на развивающиеся фантазии о насилии, многие потенциальные насильники и убийцы все же не переступают черту, отделяющую их от реальных преступлений. Эти молодые люди представляют собой бомбу замедленного действия, но, как показывают их жизненные истории, начинают прибегать к большему антисоциальному насилию только под воздействием каких-то стрессов, наблюдаемых до преступления. В случае с Джубертом это была неожиданная утрата друга, повлекшая за собой его первое нападение. Позже, когда он служил в Военно-воздушных войсках, мощными стимулами стали отселение соседа по комнате и неожиданная дорогостоящая поломка машины – эти обстоятельства обусловили психологическое состояние, в котором он решил воплотить в жизнь мрачные фантазии – похитить и убить мальчика.

Эскалация преступлений Монти Рисселла от изнасилований до убийства произошла, когда он вернулся в старшую школу после исправительного учреждения, причем на тот момент он даже консультировался с психиатрами – это было частью условия его выписки. До этого он совершил изнасилование, но на большее не пошел. Его подружка, учившаяся классом старше, окончила школу, поступила в колледж и написала письмо, в котором сообщала, что бросает его. Джон поехал в колледж и понаблюдал за тем, как она встречается с другим молодым человеком, но тогда никаких активных действий не предпринял. Вернувшись домой, неподалеку от Вашингтона, он долго сидел на парковке, пил пиво, курил травку и размышлял о жизни. Примерно в два часа ночи на парковку подъехала машина, в которой сидела одна женщина – проститутка. Никого больше поблизости не было, и Рисселл решил получить от нее – угрозой оружия – то, в чем отказала его бывшая подружка. Вынув пистолет 45-го калибра, он подошел к автомобилю проститутки, заставил выйти ее, изнасиловал и убил. Впоследствии он убил еще четырех женщин.

Толчком к первому убийству Ричарда Маркетта послужила неспособность вступить в сексуальную связь с женщиной, с которой он познакомился в баре. Тед Банди убил свою первую жертву, после того как лишился финансовой поддержки для обучения на юриста. Некоторые утверждают, что, если бы Банди не испытывал стресса, завершил обучение и встретил женщину, которая удовлетворила бы все его потребности, он, пожалуй, не стал бы убийцей. Из него мог бы выйти агрессивный юрист, он мог бы посещать проституток, иметь склонность к садомазохизму или как-то иначе выплескивать свой гнев более социально приемлемым образом, но не перешел бы черту. Конечно, мы этого никогда не узнаем, но, судя по последующему поведению Банди, скорее всего он в какой-то момент, рано или поздно, все равно вышел бы за границу, как бы долго он ни оставался в юридической школе и независимо от того, нашел бы он женщину, удовлетворявшую некоторые из его сексуальных фантазий, или нет. В своем сознании он уже давно отождествил сексуальное желание с нанесением увечий и убийством. Проблемы Дэвида Берковица достигли точки кипения, когда ему не удалось убедить свою родную мать взять его в ее семью; разумеется, попытки стать членом семьи в любом случае были обречены на провал. Эд Кемпер, выйдя из тюрьмы после убийства бабушки и дедушки, по настоянию матери переехал жить к ней. Несмотря на то что раньше она всячески добивалась его освобождения, теперь постоянно осыпала его упреками и обвиняла его в неудачах своей личной жизни. Однажды после особенно жаркого спора с матерью Кемпер хлопнул дверью, сел в машину и поехал куда глаза глядят, поклявшись себе: «Я убью первую же симпатичную девушку, которая встретится мне сегодня вечером».

Потом он принялся подыскивать подходящую жертву и вскоре нашел студентку колледжа, которой предложил подвезти ее домой.

Многие из таких стрессов, послуживших толчком к убийствам, совершенно такие же, какие множество людей испытывают ежедневно – потеря работы, разрыв отношений, финансовые проблемы. Тем не менее нормальные люди справляются с ними, и в этом им помогают усвоенные с детства благодаря нормальному развитию образцы поведения и рассуждений. Но у потенциальных убийц развитие пошло по искаженному пути, у них не выработались психологические механизмы, помогающие справляться со стрессовыми ситуациями. Столкнувшись с неблагоприятными обстоятельствами, такими как потеря работы, они еще больше замкнулись и сосредоточились на своих проблемах, исключив из размышлений всех остальных людей, еще больше погрузились в свои фантазии, воспринимая их как способ решения проблем. Разрыв с подругой заставляет мужчину часто отвлекаться от работы, в результате чего его увольняют; без источника дохода и без утешения он сталкивается с другими проблемами, с которыми в иных обстоятельствах он, возможно, и справился бы, но теперь они кажутся ему непреодолимыми. Стресс становится той самой пресловутой каплей, которая переполняет его чашу терпения.

Переступить черту по сути подразумевает поведение, разрушительное для самого человека и для окружающих. Потенциальный преступник понимает, что он совершает нечто плохое – то, от чего ему самому станет хуже в случае поимки. Но все же он ощущает, что вынужден перейти границу под давлением всего произошедшего в его жизни. И лишь позже, после нескольких подобных действий, он приходит к убеждению в своей неуязвимости, к уверенности, что его никогда не поймают. Но в тот момент, когда молодой человек только подходит к черте, он в этом еще не уверен.

До этого времени все происходящее повышало напряжение до той точки, когда потенциальный убийца готов совершить акт насилия – и тут появляется потенциальная жертва, находящаяся в уязвимом положении, – и потенциальный убийца превращается в убийцу реального.

Дело сделано. Черта пересечена, и назад пути нет. Убийца напуган и возбужден. Во время преступления он пережил огромный эмоциональный подъем, и ему это понравилось. Несколько дней он ожидает, что его арестуют и накажут, но этого не происходит. Возможно, поступок заставил его испытать чувство вины, и он пытается контролировать свои импульсы. Билл Хайренс рассказал, что, когда ему захотелось снова выйти и совершить преступление, он запер себя в ванной, надеясь побороть в себе такое подавляющее волю чувство. Но он выбрался из окна ванной в халате и все равно занялся своим чудовищным делом. Но чаще всего после первого, «пробного» убийства мужчина становится еще более эгоистичным и уверяет себя, что теперь он может делать что угодно и ничего ему за это не будет. Подробности убийства он включает в фантазии и начинает продумывать новые преступления. Что, если бы я поиграл с ней подольше, прежде чем задушить? Что, если бы я расчленил тело, чтобы полиция не смогла опознать жертву? Что, если бы я заставил мальчика что-нибудь говорить и делать, прежде чем овладеть им физически? Что, если бы я забрал у женщины кольцо, чтобы потом использовать его, вспоминая и воссоздавая детали преступления? Что, если бы я нашел жертву в другом городе, а не в пяти кварталах от своего дома? Что, если бы я взял веревки и ремни с собой, чтобы мне не пришлось импровизировать на месте? Приставить к голове жертвы пистолет, а не нож?

Теперь, когда произошло первое убийство, для последующих необязательно требуется определенный уровень стресса. Перейдя черту, убийца обычно более подробно планирует будущие преступления. В первом убийстве могут присутствовать элементы спонтанности. В следующий же раз он, вероятнее всего, будет тщательнее выбирать жертву, продуманнее убивать и демонстрировать больше жестокости, чем в первый раз. И так бывший одинокий мальчик из эмоционально неблагополучной семьи становится серийным убийцей.

5. Смерть разносчика газет

Осенью 1983 года я возвращался в свою альма-матер, Мичиганский государственный университет, чтобы провести ежегодный семинар по убийствам. Был теплый осенний день, листья на деревьях желтели, и кампус выглядел великолепно. В отеле мне передали записку с просьбой немедленно позвонить в офис. Всякий раз, когда получаю подобные записки, по спине у меня пробегают мурашки, потому что я понимаю, что случилось что-то весьма неприятное; плохие новости распространяются быстро, особенно если ты сотрудник органов правопорядка. Я позвонил своему непосредственному начальнику, и тот сообщил, что в городе Белвью в штате Небраска, неподалеку от Омахи, был похищен и убит юный разносчик газет по имени Дэнни Джо Эберли. Я должен был немедленно поехать в Омаху, чтобы помочь расследовать это убийство, и с готовностью воспользовался этим случаем.

На ум мне сразу же пришли два похожих случая. Почти за год до этого в Де-Мойне при схожих обстоятельствах – в воскресное утро, во время доставки газет – пропал юный разносчик Джонни Гош, которого так и не нашли. ФБР не спешило расследовать случай Гоша, и его родители в частной беседе со мной пожаловались на это. Конечно, похищение их сына произошло в границах штата и формально не входило в юрисдикцию ФБР, но родители вполне логично предположили, что крупнейший правоохранительный орган страны мог бы приложить и побольше усилий. Чуть ранее, когда во Флориде пропал молодой Адам Уолш, местная полиция попросила ФБР расследовать его исчезновение, но Бюро ответило отказом, заявив, что это дело местного значения и что, пока не появятся доказательства пересечения границы штатов, оно находится вне нашей юрисдикции. Позже, когда голову Адама нашли в канале и появился подозреваемый, который мог пересечь границу штатов на автомобиле, ФБР проявило интерес к этому делу. Но тогда Джон Уолш, отец Адама, отказался от помощи ФБР. Позже он рассказал, чем было вызвано его решение: Бюро не захотело помогать ему, когда он потерял ребенка, и согласилось только после обнаружения головы, когда жизнь сына уже было не спасти. Родители просто не понимали, какую «помощь» им могут оказать. (Позже Джон Уолш прославился как ведущий телепередачи «Самые разыскиваемые преступники Америки».) Я согласился с Гошами и Джоном Уолшем в том, что Бюро должно было сразу же приступить к поискам их сыновей и в будущем действовать в подобных случаях пропажи детей более активно.

Проблемой всегда оставался вопрос юрисдикции. Во время обучения в Академии ФБР нам рассказывали про разные федеральные законы, соблюдение которых мы должны были обеспечивать. Был, например, так называемый «Закон о перелетных птицах», который мы называли «Законом большой голубой цапли». Убийство некоторых перелетных птиц считалось федеральным преступлением; другим федеральным преступлением было не снимать дверцу с холодильника, прежде чем выставлять его на дорогу для того, чтобы его забрал грузовик службы по сбору мусора. (Кстати, оба эти закона были приняты в ответ на обнаруженные проблемы: закон о птицах приняли для защиты редких видов в начале двадцатого века, когда была распространена мода вставлять в женские шляпы птичьи перья, а закон о дверцах холодильника был принят, потому что дети забирались в холодильники и погибали, так как не могли открыть дверь).

Но ни в одном из федеральных законов ничего не говорилось о серийных убийцах, а определение «похищения» было таким, что ФБР могло приступить к его расследованию только в случае требования выкупа или чего-то другого. Трагедии Уолша и Гоша, совместно с выступлениями защитников детей по всей стране, повлияли на мнение законодателей в Вашингтоне и в столицах штатов. В начале 1980-х администрация Рейгана приняла всеобщий закон о преступности, согласно которому убийства, похищения и другие серьезные преступления входили в юрисдикцию ФБР. На момент исчезновения Дэнни Джо Эберли этот закон был только принят, и, естественно, Бюро постаралось продемонстрировать, насколько хорошо оно его выполняет.

Сразу же после сообщения об исчезновении Дэнни Джо глава отделения ФБР в Омахе послал своего заместителя, Джонни Эванса, в расположенный неподалеку городок Белвью для выяснения обстоятельств, а затем попросил разрешения для Эванса присутствовать там до конца расследования. Эванс был весьма примечательным человеком – образцовым сотрудником ФБР, симпатичным, прямолинейным, с развитым чувством гражданского долга, – как раз таким, каким и должен выглядеть идеальный сотрудник для расследования трудного случая. Джонни Эванс отнесся к заданию со всей ответственностью и активно сотрудничал с представителями местных и военных правоохранительных органов, что было довольно-таки уникально для того времени.

Меня попросили приехать, когда через два с половиной дня после пропажи было обнаружено тело мальчика. Это был один из первых случаев, когда я смог присутствовать на месте преступления в ходе расследования убийства; мне представился случай увидеть все своими глазами и получить больше полезных сведений, чем от телефонных звонков и сообщений. Можно сказать, это тот самый пресловутый переход от теории и занятий в аудитории к полевой практике.

Мне очень хотелось принять участие в расследовании, да и моему начальству тоже этого хотелось, потому что мы считали, что действительно сможем оказать помощь; думаю, где-то на высоких уровнях руководства ФБР решило, что участие в деле Эберли – вопрос политический, а благодаря этому громкому похищению ребенка Бюро покажет, что не зря все-таки приняли новый закон. И это было неплохо, ведь к тому времени действительно назрела необходимость в нашей помощи, мы продолжали совершенствовать Программу борьбы с насильственными преступлениями (VICAP), набирались опыта в составлении профилей и в целом обладали превосходными лабораториями.

В Омахе шел снег, а я, собираясь в Мичиган с его мягкой осенней погодой, не взял с собой пальто. Меня, дрожавшего, подобрал в аэропорту шериф округа Сарпи Пэт Томас и отвез в полицейское управление Белвью. Оперативный отряд уже совещался и пытался проанализировать полученную информацию. Джонни Эванс радостно встретил меня. Он был опытным агентом, но занимался в основном такими вещами, как организованная преступность, ограбления банков и коммерческие преступления федерального уровня. У него не было опыта расследования убийств, особенно таких леденящих душу, как убийство юного разносчика газет.

Белвью – удаленный пригород типичного большого города на Среднем Западе: тихое и спокойное место проживания среднего класса, каким их обычно представляют в мире, думая о Соединенных Штатах, с соответствующим образом жизни и обстановкой. Рано утром в воскресенье, еще до рассвета, Дэнни Джо Эберли проснулся, оделся (оставив обувь, потому что любил ходить босиком, несмотря на уговоры родителей) и поехал на велосипеде к ближайшему магазинчику, где забрал пачку газет, после чего последовал своим обычным маршрутом. Это был тринадцатилетний светловолосый мальчик с яркими глазами, пяти футов двух дюймов ростом (1,57 м) и весом сто фунтов (45 кг), сын местного почтового служащего. Его брат, возрастом чуть постарше, тоже развозил газеты.

В семь утра руководитель Дэнни начал получать звонки от местных жителей с жалобами на то, что им не доставили газеты. Мужчина поехал проверить обстановку, а потом рассказал об этом мистеру Эберли, который тоже обыскал район, но не нашел Дэнни. Первые три газеты были доставлены, а велосипед Дэнни стоял прислоненным к забору у четвертого дома. Оставшиеся газеты лежали в сумке; никаких признаков борьбы заметно не было. Казалось, Дэнни просто исчез. О случившемся сообщили в полицию, а полицейские позвонили в отделение ФБР в Омахе. Были предположения, что Дэнни мог уехать с дядей и тетей из штата, потому что дядя собирался искать работу в другом городе, но от этой версии быстро отказались. Начались широкомасштабные поиски во всем районе, а в среду днем тело Дэнни было обнаружено в высокой траве у гравийной дороги, в четырех милях (~6,5 км) от его велосипеда и всего лишь в паре миль от границы со штатом Айова.

Я отправился посмотреть место, где нашли тело. Можно много узнать и по фотографиям с места преступления, но побывать там самому – совсем другое дело.

Находясь непосредственно на месте, легче ориентироваться и замечать детали, которые никогда бы не привлекли внимание на фотографиях. Например, по фотографиям было легко догадаться, что место это рядом с гравийной дорогой у тупика, но не оказавшись на месте, я бы ни за что не узнал (если бы только фотографии не были сделаны на расстоянии в четверть мили), что неподалеку находится перекресток и одна из дорог ведет к реке. Почему убийца (или убийцы) не сбросил тело в реку, где его унесло бы течением и труднее было бы найти? Местность походила на такую, где люди устраивают пикники, бросают банки из-под пива; вдоль дороги росла высокая трава, но разглядеть тело не составляло особого труда. В темноте убийцу легко могли бы высветить фары проезжающего мимо автомобиля, если в тот момент было еще темно, а при свете дня на него тоже легко могли обратить внимание.

Публике сообщили, что Дэнни Джо Эберли убили ножом. Подробности же были гораздо более шокирующими, потому что разносчика газет не только убили, но и истязали перед этим. Тело лежало так, как если бы он упал или если бы его бросили в траву лицом вниз; руки и ноги были сзади перевязаны веревкой и обмотаны медицинской клейкой лентой, рот тоже был заклеен. Из одежды остались только трусы. На груди и на спине имелись многочисленные порезы. Шея была рассечена. От плеча как будто отсекли кусок, а на левой икре, уже после смерти, оставили перекрестные порезы в виде поля для крестиков-ноликов. На лице были отметины от побоев, по всему телу имелись вмятины.

Патологоанатом в своем отчете предположил, что тело перетаскивали, возможно, неоднократно, потому что во рту жертвы, под лентой, обнаружили мелкие камешки. Также он предположил, что Дэнни после похищения какое-то время оставался в живых – возможно сутки – и что убили его незадолго до нахождения трупа. Следов сексуального насилия не было, трусы с тела не снимали.

Для меня было очень важно побывать на месте преступления и поговорить с сотрудниками полиции и свидетелями. Старший брат Дэнни, Джо, сообщил, что несколько раз во время развозки газет за ним следовал темно-бежевый автомобиль с молодым белым мужчиной за рулем. Другие свидетели также упоминали мужчину в автомобиле, который, как казалось, выслеживал других подростков, но не могли предоставить какие-то подробности.

Приняв во внимание всю эту информацию, я составил предварительный профиль. В профиле написал, что убийца Дэнни Джо Эберли – молодой белый мужчина чуть менее двадцати или двадцати с небольшим лет. Как читатель уже знает, большинство серийных убийц – белые мужчины, а это был район проживания белых; на любого чернокожего, латиноамериканца или даже азиата здесь, несомненно, обратили бы более пристальное внимание. Я подумал, что убийца молод, из-за «пробного» характера убийства и из-за того, что тело было брошено у дороги, а это могло означать, что убийца неопытен. Конечно, совсем юным он оказаться не мог, так как у него (или у его друзей) имелись права, но и не демонстрировал сообразительности человека в возрасте тридцати с лишним лет. Возможно, также, что он знал Дэнни, по крайней мере достаточно, чтобы подойти к мальчику и уговорить его сесть в транспортное средство – легковой автомобиль или фургон. Я не был уверен в том, что он действовал в одиночку. Преступника могли сопровождать один-два помощника – другие молодые белые мужчины; возможно, один заманил мальчика в фургон, а другие держали его, пока первый вел машину. Из того, что было известно о похитителе, можно было предположить попытку сексуального насилия, и что Эберли сопротивлялся и был убит во время сопротивления, хотя «ран сопротивления» на теле не обнаружено. Тот факт, что тело оставили на обочине дальней дороги, заставлял предположить, что убийца после содеянного запаниковал и поспешил избавиться от трупа как можно быстрее. «Вероятнее всего, у убийцы не хватило сил отволочь тело в лесистый район, поэтому он бросил его в более удобном месте, у дороги», – писал я. Я почти не сомневался, что местность была знакома предполагаемому злодею и он здесь неоднократно бывал раньше. Связанные конечности, отсутствие потертостей под веревками и отчет патологоанатома убедили меня, что убитый скорее всего какое-то время оставался несвязанным и с ним относительно сносно обращались, прежде чем убить.

Возвращаясь к личности убийцы, я утверждал, что он местный житель, а не чужак и не случайно проезжающий по этой местности человек. Он, предположительно, одинок и не слишком хорошо образован, безработный или занят неквалифицированным трудом, не требующим особых навыков. Преступление говорило об определенном уровне интеллекта, но недостаточном для того, чтобы безупречно спланировать все аспекты убийства – отсюда я решил, что после школы убийца больше нигде не учился. Веревки и узлы свидетельствовали о том, что он умеет работать руками. С учетом ран, ленты и связанных веревкой конечностей наиболее важным фактом представлялось отсутствие собственно сексуального проникновения. Это почти однозначно указывало на то, что предполагаемый молодой мужчина не имел опыта добровольной сексуальной связи с ровесником, мужчиной или женщиной. Поскольку для нашего общества это довольно необычно, возможно, во время взросления у него наблюдались психологические проблемы. Это был убийца, который раздел жертву до трусов, но больше ничего не сделал. Я написал о предполагаемой психологической ориентации убийцы следующее: «Главный преступник определенно имеет хроническую проблему сексуального характера, указывающую на отклонения и на необычный сексуальный опыт в его жизни». Проанализировав многие случаи, когда убийцы не совершали собственно сексуального насилия с проникновением, но истязали своих жертв, я знал, что такого уровня жестокости не бывает без предварительных девиантных фантазий – фантазий, которые тем или иным образом должны были проявиться в ранние годы. Далее в профиле я писал: «Скорее всего он увлекается порнографией, а во время полового созревания прибегал к ненормальным экспериментам с животными или с детьми как женского, так и мужского пола». Как читателю известно из Главы 4, такого рода поведение в раннем возрасте свойственно многим будущим убийцам. Здесь же наблюдалось очевидное противоречие: я знал, что проникновения не было, но допускал, что у убийцы мог быть опыт насильственных сексуальных актов с детьми. Вполне возможно, что он не решился на проникновение из-за присутствия других людей в машине или фургоне. Я продолжил: «Имеются указания на недавние стрессовые события, например разрыв с девушкой, потеря работы, исключение из учебного заведения или проблемы с близкими родственниками». Как известно читателю, первые убийства часто бывают связаны со стрессовыми событиями, происходящими незадолго до преступления, – а я полагал, что это первое убийство. «Если убийца работает, то он мог отсутствовать на работе несколько дней до пропажи Эберли», – писал я далее. Такое предположение сделано на основе интервью с убийцами: многие из них, включая Берковица, рассказывали, как подготовка к убийству была для них настолько важна, что они не следовали своему привычному распорядку до и после него.

Я знал, что убийца был на улице в шесть утра, а это говорило о том, что ему не о ком было заботиться и, следовательно, у него нет жены, детей или требующих ухода родителей. Иногда, когда убийство происходит в такой ранний час, убийца не спит всю ночь, пьет и набирается храбрости. Если он некоторое время держал ребенка в живых, то у него должно быть место для этого. Я не мог точно сказать, почему жертву нашли в одних трусах, ведь это можно было объяснить причинами не только сексуального характера – например, желанием не дать жертве сбежать. Исходя из серьезности и незавершенности ран, я пришел к мысли, что убийца мог убить мальчика спонтанно, а после смерти порезать шею в надежде обезглавить и расчленить труп; столкнувшись с трудностями, он отказался от этого и просто избавился от трупа в месте, которое показалось ему достаточно удаленным. Это говорило о том, что раньше он никогда не расчленял трупы, но, возможно, ему уже случалось убивать.

Важным казался еще один связанный с трупом аспект, хотя в нем я не был до конца уверен: на ноге и на плече имелись раны необъяснимого характера. Зачем убийце было отрезать часть плеча или вырезать мясо из ноги? Одно из предположений заключалось в том, что убийца хотел избавиться от следов укусов, но я не мог доказать это. Предположение об укусах во время борьбы согласовывалось с сексуальным характером преступления.

Так как убийце, судя по всему, недоставало самоконтроля (что доказывало место преступления), я подумал, что он может каким-то образом постараться связаться со следствием – например, предложить помощь, в действительности пытаясь узнать о ходе следствия; в таком случае он мог бы показаться поблизости от места преступления, на кладбище или в районе похищения. Не исключая этой теории, я предложил не обнародовать созданный художником портрет предположительного преступника. Некоторое время наши люди наблюдали за похоронами, за кладбищем, за местом обнаружения трупа и за местом похищения Эберли, но безуспешно.

Кроме профиля, я составил нечто вроде предварительного анализа VICAP, но не на компьютере в Куантико, а у себя в голове. Я сравнил этот случай с другими и пришел к выводу, что он не настолько уж похож на случай с Гошем. Тело Эберли было обнаружено, тело Гоша до сих пор не нашли. Похититель Гоша, на мой взгляд, действовал гораздо осторожнее убийцы Дэнни Джо Эберли. Журналисты продолжали подчеркивать тот факт, что обе жертвы были разносчиками газет, похищенными воскресным утром; я же, зная дополнительные подробности и имея большой опыт в сравнительном анализе преступлений, не считал, что оба преступления совершил один и тот же человек.

Веревку, которой были связаны руки и ноги Эберли, отослали в нашу лабораторию, но она не соответствовала имеющимся образцам. Это само по себе было важной деталью, потому что если бы нам удалось найти другие части этой уникальной веревки, то мы бы вышли на след убийцы. Помимо лабораторных анализов, ФБР решило воспользоваться и другими средствами своего арсенала, поэтому из Сан-Антонио вызвали наших специалистов по гипнозу. Старший брат Эберли и другие свидетели согласились подвергнуться гипнозу для уточнения своих воспоминаний. Гипноз предоставил мало информации, но полезной была любая деталь. Несмотря на мое убеждение в том, что убийца Эберли попытается снова совершить преступление – эту уверенность со мной разделял Джонни Эванс, – я больше ничего не мог сделать на месте преступления, и мне пришлось вернуться в Куантико. Группа расследования сделала все, что было в ее силах. Родные Эберли держались относительно хорошо, им помогали вера и поддержка со стороны соседей и прихожан. У меня самого был сын-подросток, и я остро ощущал их потерю.



В начале декабря я проводил занятия выездной школы в Алабаме, когда мне позвонил расстроенный Джон Эванс. В районе Омахи пропал еще один мальчик, труп которого обнаружили через три дня. Сбылись наши худшие страхи. Я поспешил в Омаху, снова без пальто, и вскоре уже брел по снегу с Джоном Эвансом и с другими людьми, с которыми познакомился в сентябре. Обстоятельства дела были таковы: 2 декабря, примерно в 8:30, юный Кристофер Пол Уолден, сын офицера базы ВВС «Оффатт», шел в школу в округе Сарпи; в последний раз его видели, когда он садился в машину с каким-то белым мужчиной. Три дня спустя, днем, тело Уолдена обнаружили два охотника на птиц в густом лесу, в пяти милях (8 км) от места похищения. На теле тоже было одно нижнее белье и оставленные ножом раны, горло было разрезано до такой степени, что труп был почти обезглавлен. У расследовавших дело Уолдена сотрудников правоохранительных органов не оставалось сомнений в том, что убийство совершил тот же человек, который истязал и убил Эберли. Характер нанесенных после смерти ран свидетельствовал об усилении садистских наклонностей убийцы. Кристофер Уолден был примерно того же роста и того же возраста, что и Эберли, но на пятнадцать фунтов (7 кг) меньше весом.

Нам повезло, что тело обнаружили быстро, потому что вскоре начался густой снегопад. Через несколько часов снег скрыл бы тело мальчика и следы рядом с ним, и обнаружить его скорее всего удалось бы только весной. К тому времени преступник мог бы совершить еще несколько убийств, а улики этого могли испортиться и не принести особой пользы.

Во многих случаях место похищения и место убийства не совпадают, и убийца избавляется от трупа не там, где убивал свою жертву. Местом преступления называется последнее место, и именно там удается найти больше всего улик. При этом место похищения и место убийства иногда даже не находят. Убийцы увозят жертв с места похищения, а трупы отвозят еще дальше в попытке скрыть следы и свою причастность к похищению. Эберли убили в другом месте, а тело его выбросили в траву у реки. Вторую жертву нашли в лесу, но, вероятнее всего, это место и было местом убийства. Следы у тела – почти прикрытые снегом – отчетливо говорили, что сюда пришли два человека, но ушел только один. Одежда Уолдена валялась рядом с ним. Несомненно, его убили именно здесь. Это само по себе было важной уликой, которая говорила, что убийца был один и что он относительно легкого телосложения. Очевидно, он заставил Уолдена пойти в лес, где и убил его.

На мой взгляд, убийца был явным трусом. Для него жертвы-подростки, подобно пожилым женщинам, не представляли особого риска – их мог легко запугать человек старше их на несколько лет и не особенно сильный. С другой стороны, пришлось признать, что с момента первого убийства преступник кое-что усовершенствовал в своем поведении. Я постарался представить ход его рассуждений и действий. Привожу некоторые из этих размышлений:

Для первого убийства я взял кое-какие материалы, липкую ленту и веревку. Возможно, их отправили на анализ в лабораторию ФБР. Не буду их снова использовать. Они все равно мне не нужны, потому что, как выяснилось, я могу управлять жертвой хитростью, угрозами и давлением. Может, стоит завести ребенка подальше в лес. Я точно не хочу оставлять его одежду у себя в машине, как в прошлый раз, так что пусть идет одетым и разденется потом, после этого я его убью.


Такой уровень планирования заставил меня пересмотреть свои предположения о его возрасте: скорее всего ему двадцать с чем-то, но не меньше двадцати. Раздевание ребенка теперь рассматривалось как явно сексуальный мотив, а не как средство контроля. Этот факт в сочетании с отсутствием проникновения (подтвержденного вторым случаем) укрепил предположение об асексуальности преступника. Я бы удивился, если бы выяснилось, что у него когда-то была интимная связь по согласию с женщиной. А если у него была гомосексуальная связь, то, вероятнее всего, в возрасте его жертв. Ему было трудно ассоциировать себя с людьми своей возрастной категории, хотя он мог и попытаться встречаться с кем-то, отрицая гомосексуальные наклонности; если он с кем-то встречался, то с девушками значительно моложе себя, над которыми мог легко доминировать. В этих двух убийствах просматривался гнев преступника на самого себя, проявленный в агрессии к жертвам, которые служили отражением его самого в их возрасте. В повседневной жизни убийца не мог в подробностях рассказать о себе, о том, что, как и когда случилось с ним. Внешне он мог быть как слабым, так и сильным, но сомнений в его эмоциональной слабости не оставалось.

Поэтому я пришел к заключению, что второе убийство по своей сути отличалось от первого: первое было экспериментом, во второй раз убийца продемонстрировал свое восхищение самим актом убийства и доказал, что может контролировать жертву и распоряжаться ее жизнью. Порезы, например, во втором случае были гораздо обширнее, чем в первом.

Нанесенные уже после смерти жертвы порезы указывали на растущий зловещий интерес к садизму, который, по моему мнению, мог бы послужить доминирующим фактором поведения преступника в следующих убийствах.

К моменту второго убийства выяснилось, что одна из улик первого – никакая не улика. Камешки во рту жертвы, которые якобы свидетельствовали, что труп волокли из другого места, оказались ошибкой. Изначально патологоанатом заявил, эти камешки были обнаружены во рту Эберли. Позже он признал свою ошибку и доложил, что камешки были уликой другого случая и не имели никакого отношения к убийству Эберли. Это позволило предположить, что первое убийство произошло ближе по времени к моменту обнаружения трупа.

Я пересмотрел составленный мною ранее профиль. Теперь я писал о том, что убийца – белый молодой мужчина – действовал один, без сообщников. Скорее всего он ненамного крупнее своих жертв, убивал он на месте, чтобы не тащить труп на большое расстояние. Я был уверен, что убийца проживает в Белвью или рядом с базой ВВС. Уж слишком хорошо он знал местность, чтобы быть чужаком. При этом больше склонялся к базе. Конечно, я немного рисковал, но эта догадка согласовывалась с моими ранее высказанными предположениями об интеллекте и образовании преступника. Я сказал, что убийца – служащий ВВС невысокого звания, не выше ступени E-4 (старшего рядового). Вряд ли он обладает особыми навыками и имеет дело с компьютерами; он может работать в администрации или в сфере обслуживания, возможно, механиком. Как я писал, судя по порезам, которые могли служить попыткой скрыть следы укусов, убийца может увлекаться детективами или полицейскими журналами, в которых часто фигурируют подобные улики.

Характер ран и легкость, с которой убийца похитил своих жертв, заставляют предположить, что он каким-то образом связан с подростками – например, причастен к таким организациям, как «Бойскауты Америки» или «Малая бейсбольная лига» – либо каким-то иным образом выполняет обязанности наставника.

Я был всецело убежден, что убийца снова проявит себя, и довольно скоро, потому что приближались школьные каникулы; Джонни Эванс тоже в этом был уверен. Мы обсуждали детали. Дети весь день будут играть у себя во дворах, на улицах и на открытых площадках, убийца сможет подойти к ним, когда захочет. Я советовал подключить средства массовой информации – газеты, телевидение и радио, – чтобы они предупредили детей и советовали им играть в группах, а не поодиночке, и чтобы родители и опекуны следили за подозрительными машинами и людьми. Увидев что-нибудь подозрительное, они могли бы запомнить номер, составить описание человека и т. д., а после позвонить в полицию и в другие органы правопорядка, телефоны которых следовало активно рекламировать. Оперативный отряд готовился к процедуре «Код-17»: в случае сообщения об очередном похищении весь округ следовало перекрыть за одиннадцать минут. Так мы надеялись, что если какого-то ребенка и похитят с улицы, то похитителя задержат до того, как он отвезет жертву в лес и убьет. Шумиха в прессе поднялась невероятная, а широкая публика всячески оказывала нам поддержку. По-видимому, именно поэтому никаких убийств до конца года больше не было. Вернувшись домой на праздники, я позволил себе немного расслабиться.

В этот период местные власти задержали многих известных лиц с сексуальными отклонениями и тщательно их допросили. Один из них был признан главным подозреваемым – он не прошел тест на детекторе лжи, в его доме нашли веревку и медицинскую липкую ленту, что казалось очень подозрительным. Он соответствовал профилю во многих отношениях, хотя и был открытым гомосексуалом. Однако второй тест на детекторе лжи он прошел, да и другие детали указывали, что это был не убийца. Местные жители с удивлением узнали, насколько много среди них лиц с сексуальными отклонениями; в ходе охоты на убийцу Эберли и Уолдена удалось задержать и осудить по другим статьям с полдюжины правонарушителей – например, педофила, который затаскивал мальчиков в свой «Кадиллак».

Кроме того, одна свидетельница, видевшая Уолдена с молодым мужчиной незадолго до похищения, под гипнозом вспомнила, что они были примерно одной комплекции. Ей удалось даже припомнить несколько первых цифр номера автомобиля, к которому они шли. Благодаря высокой координации органов правопорядка полученные данные были переданы в дорожный департамент штата, и компьютерный поиск выявил почти тысячу номеров автомобилей, начинающихся на эти цифры, но в районе округа Сарпи их было гораздо меньше. Полиция уже приступила к последовательной проверке всех машин из списка, как рано утром 11 января 1985 года было получено известие, ускорившее поимку преступника.

Одна воспитательница из центра присмотра за детьми при церкви заметила разъезжавшего вокруг подозрительного молодого мужчину в автомобиле, частично походившего под распространяемое средствами массовой информации описание, хотя машина была другой.

Молодой мужчина увидел, как она что-то записывает, припарковал машину и постучался в дверь центра, затем силой вошел и сказал, что ему нужно воспользоваться телефоном. Она ответила ему отказом. Тогда он пригрозил ее убить и хотел отобрать у нее лист бумаги, на котором она записала номер его автомобиля. Ей удалось ускользнуть от него, забежать в другое церковное здание и вызвать полицию. Мужчина скрылся на своем автомобиле. Это произошло в восемь тридцать утра.

Теперь, имея номер на руках, полицейские быстро выяснили, что автомобиль принадлежит местному центру обслуживания «Шевроле». Позвонив в него, они узнали, что этот автомобиль был временно предоставлен одному военнослужащему с базы «Оффатт», собственная машина которого находилась в ремонте. Эта находившаяся в гараже машина соответствовала описанию нескольких свидетелей, и ее номер начинался с тех цифр, которые вспомнила свидетельница под гипнозом. Действуя с крайней осторожностью, прежде чем взламывать автомобиль, полицейские получили ордер на обыск. Позже выяснилось, что эта машина была четвертой в списке, составленном компьютером департамента транспорта, и скорее всего ее все равно проверили бы в течение нескольких дней в ходе запланированной операции.

Еще до осмотра автомобиля полицейские предупредила базу ВВС и в сопровождении агента ФБР, лейтенанта округа и нескольких сотрудников Управления специальных расследований ВВС немедленно направились к месту проживания военнослужащего A 1 C (E-3) Джона Джозефа Джуберта IV, занимавшегося обслуживанием радара. Джуберт дал согласие на обыск своей квартиры. Там оперативники нашли брезентовый мешок с веревкой, а помимо него, охотничий нож и два десятка детективных журналов; один из журналов был сильно потрепан и засален, в нем была напечатана статья об убийстве разносчика газет. Сам Джуберт – молодой мужчина двадцати одного года, с похожим на детское лицом, пяти футов шести дюймов (1,68 м) ростом и весом 164 фунта (74 кг) – идеально подходил под описание подозреваемого, вплоть до того, что он был помощником начальника местного отряда бойскаутов.

Джуберта много часов допрашивали несколько групп полицейских и сотрудников правоохранительных органов; поначалу он все отрицал и говорил, что все совпадения случайны, что его никогда не осудят. Но когда ему сообщили, что найденная в его сумке веревка и его автомобиль подходят под описания улик первого убийства, причем это веревка довольно редкого вида, привезенная им из Кореи, Джуберт попросил позволить ему поговорить с начальником отряда бойскаутов и с одним четырнадцатилетним скаутом, с которым он поддерживал тесные отношения. Эти люди поговорили с ним, и незадолго до полуночи 11 января Джуберт признался в убийстве двух мальчиков, сообщив подробности, известные только убийце.

Я на тот момент находился дома и разводил огонь в камине, когда зазвонил телефон. На звонок ответила моя жена, сказавшая, что меня спрашивает Джонни Эванс. Сердце у меня замерло – я подумал, что в Омахе произошло очередное убийство подростка; я с огромным облегчением выслушал известие о поимке преступника, о том, что усилия и энтузиазм самого Джонни Эванса оправдались и что я сам внес определенный вклад в прекращение цепи ужасных убийств. Особенно Эванса поразило, что я предсказал наличие полицейских или детективных журналов в доме убийцы: Джуберт признался, что он иногда пользовался ими для фантазий во время мастурбации.

Помимо прочих любопытных подробностей о первом убийстве, Джуберт рассказал, что после сделанного поехал смывать кровь в «Макдоналдс» и там позавтракал. Позже днем он посетил собрание бойскаутов, на котором обсуждали похищение, но он не принимал участия в обсуждении. Он отрицал какие бы то ни было сексуальные связи с мальчиками и еще более усердно отрицал предположение о знакомстве с ними, упирая на то, что никогда не проделал бы ничего подобного с теми, кого знал, – например, с членами его отряда. Но после каждого убийства он возвращался к себе домой, вспоминал во всех подробностях происшедшее и мастурбировал. Во время своего первого признания Джуберт сказал, что после инцидента в центре присмотра за детьми ожидал, что его арестуют в тот же день, и был даже рад, что его задержали, иначе бы он снова убил.



Это расследование примечательно еще и степенью сотрудничества между представителями различных служб – это образец того, как должны проводиться любые крупные операции подобного рода. Участвовавшие в расследовании и поимке убийцы сотрудники были отмечены в «Протоколах Конгресса» и представлены к многочисленным наградам со стороны местных и федеральных органов правопорядка, а также органов правопорядка ВВС. Директор ФБР Уильям Уэбстер выдал мне почетную грамоту за составление профиля предполагаемого преступника, который, как писал директор, «помог составить точное представление о его физических и психологических характеристиках. Ваши предположения отличались невероятной степенью точности, что свидетельствует о высочайшем мастерстве… Выражаю вам глубокую благодарность за хорошо проделанную работу».

Конечно, мне хотелось побольше узнать о Джуберте, поэтому я следил за его дальнейшей судьбой и за ходом судебного разбирательства. Сначала он отрицал вину, несмотря на сделанное ранее признание; потом все же пересмотрел свое решение и сознался; группа из трех судей на основании психиатрических и других отчетов постановила, что на момент совершения убийств он прекрасно осознавал, что делает, и приговорила к смертной казни на электрическом стуле. Из-за различных апелляций пребывание его в камере смертников затянулось.

Удалось получить довольно подробные сведения о ранних годах жизни Джуберта, и хотя внешне все казалось нормальным, склонность к убийству постепенно развивалась в нем с юного возраста. Он родился в Массачусетсе и вырос в Портленде, штат Мэн. По его признанию, одной из первых фантазий в возрасте шести-семи лет была фантазия о том, как он подходит сзади к своей няне, душит ее и съедает. В столь раннем возрасте такие мысли явно ненормальны и провокационны. Джуберт постоянно помнил о ней и всячески «совершенствовал» в детстве и юности. Его мать работала в больнице, а отец был раздатчиком и официантом в ресторане. Родители из-за разногласий между собой разошлись примерно тогда, когда у Джуберта начали появляться первые фантазии о насилии. Когда ему было десять лет, они развелись, и Джуберт вместе с матерью переехал в Мэн. Позже он рассказал психиатру, отчет которого приобщили к делу, что его мать отличалась вспыльчивым нравом и часто приходила в ярость, ломая и разбивая вещи; он удалялся в свою комнату, пока приступ не прекращался и она не приходила к нему с извинениями. Также он рассказал, что мать унижала его и говорила, что из него не выйдет ничего путного. Она продолжала пороть его до двенадцати лет и часто ругала за открытую мастурбацию. В своих фантазиях он сначала воображал девушек, но потом переключился на мальчиков в трусах. Джуберт не знал, были ли эти фантазии о том, как он душит и убивает ножом мальчиков, причиной мастурбации, или мастурбация послужила причиной таких фантазий.

В подростковом возрасте Джуберт стал пешкой в игре между матерью и отцом. Отец хотел получить над ним опеку, но ему это не удалось. Для встреч с отцом Джуберт летом иногда проезжал на велосипеде сотню миль, а также ездил один далеко к дяде. Чтобы не учиться в общественной старшей школе, которая казалась ему опасной, Джуберт устроился разносчиком газет и оплачивал обучение в католической школе, платить за которую его мать не хотела или не могла. Но и в католической школе над ним издевались, потому что, как он сообщил, подозревали в гомосексуализме. Чтобы не дать повода для насмешек, он пригласил на выпускной вечер девушку – единственную его подругу на то время. Он занимался легкой атлетикой и бегом по пересеченной местности. Ему также нравилось быть бойскаутом, он даже специально затягивал с получением последнего значка «Скаут-орел», чтобы подольше оставаться в отряде. В выпускном альбоме он написал: «Жизнь – это шоссе, от которого ответвляются многочисленные дороги – не потеряйтесь».

Окончив школу, он поступил в военный колледж в Вермонте и из-за того что в штате установлен низкий возрастной порог на продажу алкоголя, пристрастился к спиртному, часто прогуливая занятия или засыпая на них, так что успеваемость была плохой. В то время, когда не пил и не спал, он увлеченно играл в фантастическую игру «Драконы и подземелья». Через год обучения в колледже он вернулся домой на лето и вступил в ВВС. В школе подготовки в Техасе он подружился с одним молодым человеком, они подали заявление, чтобы их вместе перевели на базу «Оффатт», куда их отправили летом 1983 года и где они поселились вместе. Именно в то время Джуберт начал коллекционировать детективные журналы. Через несколько недель сосед рассказал Джуберту о том, что их на базе называют «девчонками»; намеки на гомосексуальность раздражали соседа, и он переехал, что послужило для Джуберта стрессом перед преступлением. Менее чем через неделю после переезда соседа Джуберт похитил и убил Дэнни Джо Эберли.

В интервью с психиатром он сказал, что на самом деле так и не почувствовал по-настоящему, каково это – убивать. Он как бы выполнял заранее отрепетированные в фантазиях действия – в тех фантазиях, которые он оттачивал с шестилетнего возраста. Вернувшись к себе, он помастурбировал, затем заснул и спал крепким сном. Когда им овладевали фантазии, он не мог сдерживать свои импульсы. Одному человеку он признался, что ему очень понравилось осознавать, что жертва находится полностью под его контролем. Несколько обследовавших его психиатров пришли к выводу, что у него развитый интеллект (IQ 125), он живо на все реагирует и ему нравится внимание к нему. Согласно схеме стандартного учебника по психическим расстройствам, ему присвоили номер 301.20, что означает шизоидное расстройство личности с компульсивным поведением.

Среди обследовавших Джуберта психиатров был доктор Герберт К. Модлин из клиники Меннингера, который в своем отчете для суда сделал следующие наблюдения:

Этот человек, похоже, не знает, что такое любовь и привязанность, как будто он никогда не испытывал таких чувств. Описывая отношения с сестрой, самое лучшее, что он мог сказать: «Мы не ненавидели друг друга». Поразительно, что такой сообразительный человек не смог описать своих родителей. Он, видимо, лишен эмоциональных переживаний в результате какого-то хронического диссоциативного процесса. Я подозреваю, что сам он в какой-то степени осознает этот свой недостаток, а убийства были попыткой испытать сильные эмоции.


Доктор Модлин писал о том, что у него остается много вопросов по поводу Джуберта и его преступлений. Почему жертвам было по тринадцать лет? Почему они должны были быть незнакомыми ему? Почему Джубер убивал их ножом и делал многочисленные порезы? Почему он частично снимал с них одежду? Почему похищения происходили рано утром?

Многие из этих вопросов беспокоили и меня, хотя казалось, что на пару из них я мог бы легко ответить. Но, как выяснилось, ключом к пониманию поведения Джуберта стало еще одно обстоятельство, почти случайное. Осенью 1984 года я привез с собой в Академию в Куантико слайды и другие документальные свидетельства об убийствах и убийце и использовал их в качестве учебных материалов. Один из студентов поднял руку и спросил разрешения поговорить со мной во время очередного перерыва. Это был лейтенант Дэн Росс из Портленда, штат Мэн, он сказал, что убийства в Омахе напомнили ему об одном нераскрытом деле в Портленде.

Меня это очень заинтересовало, потому что, когда Джуберта арестовали в Омахе, я посоветовал полицейским связаться с их коллегами по предыдущему месту жительства Джуберта и поискать преступления со схожими характеристиками. Хотя изначально полагалось, что убийство Эберли было для Джуберта первым, проанализировав его поведение более тщательно, я предположил, что он мог совершить и более ранние, так сказать, «подготовительные» преступления – его фантазии были слишком сильными, чтобы не выразиться в антисоциальном поведении еще раньше. Кроме того, поспешность, с которой он вступил в ВВС, могла объясняться желанием побыстрее уехать из города и замести следы с места первого преступления. Но полицейские и представители других органов в Омахе были слишком заняты текущим расследованием, и первоначальный звонок в Портленд из округа Сарпи остался без ответа.

На выходные лейтенант уехал домой в Портленд и вернулся с материалами нераскрытого убийства. Другим учеником моего класса в той четверти был полицейский из округа Сарпи, с которым я вместе работал над делом Джуберта, и мы втроем рассмотрели эти материалы.

Обстоятельства и вправду были очень схожи: жертва – мальчик, был похищен незадолго до рассвета, и свидетели описывали предполагаемого преступника как молодого мужчину, которому была явно знакома эта местность; порезы, следы укусов на жертве. Этот прискорбный случай произошел в августе 1982 года, чуть больше чем за год до похищения Эберли, незадолго до вступления в ряды ВВС Джона Джозефа Джуберта IV. Одиннадцатилетний Рики Стетсон, светловолосый и голубоглазый, совершал пробежку по привычному маршруту, проходящему рядом с виадуком шоссе. На холме у виадука на него напали с ножом и убили, а тело покалечили, хотя и не так сильно, как тела следующих жертв. Убийство произошло как раз на рассвете. Убийца попытался стянуть одежду с жертвы, но это удалось лишь частично. Разбирая фотографии с места преступления, я увидел одну, на которой были запечатлены следы укусов на жертве.

Мы проверили еще раз записи о Джуберте и узнали, что за несколько лет до того убийства Джуберт развозил газеты по маршруту, который проходил рядом с холмом, где убили Стетсона. Кроме того, в дальнейшем Джуберт работал в компании, завод которой располагался рядом с местом преступления. Свидетели сообщили, что видели молодого мужчину, следовавшего за бегущим мальчиком на шоссейном велосипеде; большинство из тех свидетелей, которым показали фотографии Джуберта, считали, что Джуберт мог быть тем мужчиной, хотя через несколько лет они не уверены на сто процентов.

Дэн Росс приехал в тюрьму штата Небраска и не без трудностей получил образцы укусов Джуберта, которые затем показали опытному судебному одонтологу доктору Лоуэллу Левину, директору Экспертно-криминалистического отдела полиции штата Нью-Йорк. Доктор Левин был уверен, что отпечатки зубов Джуберта очень сильно походят на отпечатки укусов на жертве.

По мере распутывания убийства в Портленде, как я и предполагал, удалось выйти на след более ранних правонарушений Джуберта. В 1980 году неизвестный порезал девятилетнего мальчика и учительницу лет двадцати с лишним. Порезы были глубокие, и жертвам повезло, что они выжили. В 1979 году некий мальчик, проезжая мимо девятилетней девочки на велосипеде, воткнул ей в спину карандаш. Не было особого смысла возбуждать дела по этим случаям, но убийство Стетсона требовало расследования. В конечном итоге Джуберта осудили и по тому убийству в штате Мэн. В случае смягчения наказания в Небраске его следовало перевезти в Мэн, где его ожидало пожизненное заключение.

Таким образом, расследование убийства Стетсона в Мэне стало одним из первых неформальных триумфов того, что впоследствии стало системой VICAP («Программа борьбы с насильственными преступлениями»); в данном случае нам повезло, что в моем классе оказался человек, который смог связать два разных случаях, распознав в них один и тот же образец поведения преступника. После запуска VICAP такого рода сравнительный анализ будет доступен властям на каждое серьезное преступление.

Чтобы взять интервью у Джуберта, мне пришлось дождаться окончания судебных процессов как в Мэне, так и в Небраске, что произошло через несколько лет. Я взял с собой специального агента Кена Лэннинга, нашего эксперта Отдела поведенческого анализа по преступлениям против детей, и одного агента из отделения в Омахе. Джуберт в тюрьме набрал вес и наконец-то стал походить на действительно молодого мужчину, а не на подростка-переростка. Тюремное начальство сообщило, что Джуберт в своей камере смертников рисовал на салфетках рисунки, но эти рисунки у него отобрали. Техника их была неплоха, но содержание шокировало. На одном был изображен мальчик на обочине дороги, связанный по рукам и ногам, а на второй – мальчик, стоящий на коленях, в которого вонзает нож мужчина.

Каждая порция информации, которую нам удавалось вытянуть из убийцы, говорившая нам о его способе мышления и действий, служила основой для дальнейших рассуждений и выводов. Поначалу Джуберт не хотел говорить с нами, но потом ему немного развязали язык проявленный мною интерес к его случаю и приемы, которые я усвоил, общаясь с сотнями преступников.

Я спросил его о стрессах, которые он переживал в прошлом, и именно тогда он рассказал, что до того как начать причинять кому-то боль, он потерял друга. Тогда мать Джуберта отказалась помочь ему найти мальчика, и Джуберт страдал от потери. Так была запущена цепь событий, которая в итоге привела к убийствам. Во время интервью он довольно жалобно спросил, не может ли ФБР помочь ему разыскать давнего друга. Я сказал, что постараюсь.

Он признался в убийствах, и мы перешли к подробностям. Среди многих тем меня особенно интересовали три вопроса: необъяснимые следы укусов, детективные журналы и способ выбора жертв. Все это оказалось взаимосвязанным.

Джуберт поведал нам о своих фантазиях о каннибализме, которые преследовали его лет с шести-семи. Именно эти фантазии подсказывали ему способ убийств, поэтому он кусал тела, в том числе и тело первой жертвы в Портленде. Порезы на ноге Эберли в виде решетки, которая нас так озадачила, предположительно объяснялась его попытками скрыть следы укусов. Я спросил Джуберта, не из детективных ли журналов он узнал, что полицейские могут установить личность преступника по отпечаткам зубов, и он признался, что да; одной из причин, почему он читал эти журналы, было желание избежать поимки. Но главной причиной была стимуляция – для него, как и для многих убийц, детективные истории были своего рода порнографией, даже если в них не описывались обнаженные тела, а только доминирование, пытки и тому подобное.

Я спросил, когда он впервые начал читать эти журналы, и он ответил, что в возрасте одиннадцати-двенадцати лет, когда увидел их на полке в бакалейной лавке, куда они зашли с матерью. Его возбудили рассказы о людях, которых запугивают и которым угрожают; он постарался раздобыть такие журналы и использовал их для мастурбации и фантазий об удушении и убийстве ножом. На момент знакомства с этими журналами Джуберт был подростком, еще не пережившим половое созревание, светловолосым и худым, разъезжавшим на велосипеде и развозившим газеты.

Через шесть-семь часов разговоров Джуберт спросил меня: «Я был честен с вами, мистер Ресслер, так что не могли бы вы оказать мне услугу? Раздобудьте мне фотографии с места преступлений. Мне еще раз хочется пережить те моменты в своем воображении».

Этот мужчина, которому тогда уже исполнилось двадцать восемь лет, находился в камере смертников за совершенные им убийства, все еще хотел рассматривать фотографии своих жертв – очевидно, в целях мастурбации. Я ответил, что не могу выполнить эту просьбу, и закончил интервью, придя к печальной мысли, что, по всей видимости, жуткие фантазии Джона Джуберта прекратятся только с его смертью. Сейчас, в 1992 году, он до сих пор находится в камере смертников.

6. Организованные и неорганизованные преступления

Большинству тех, кто сталкивается со свидетельствами насильственного преступления, поведение преступника может показаться загадочным и даже чем-то уникальным. Немногие из нас привыкли узнавать о жестоких убийствах, расчленениях, сброшенных в овраг трупах – большинство даже не подозревает о том, что такое бывает, в том числе и многие сотрудники полиции на местном уровне, потому что редко сталкиваются с такими преступлениями. Но несмотря на всю жуть и неописуемый характер насилия, такое поведение со стороны преступников не является чем-то уникальным, недоступным пониманию. Такого рода убийства случались и раньше, и при должном анализе можно даже выявить в них определенные предсказуемые образцы поведения. К концу 1970-х Отдел поведенческого анализа собрал огромное количество свидетельств для оценки таких преступлений. Рядовой полицейский, возможно, за всю свою службу никогда и не столкнется с расчлененным трупом или с актом каннибализма, но поскольку к нам для анализа присылали уникальные случаи многие полицейские департаменты, мы привыкли рассматривать их без свойственного обычному человеку отвращения и находить детали, которые указали бы на возможного преступника.

Но одно дело – накапливать свидетельства, а другое – рассказывать о них нашей публике, то есть полицейским, которые обращаются к нам за помощью в расследовании насильственных преступлений. Для описания типов преступников полицейским и сотрудникам других правоохранительных органов нам нужно было разработать терминологию, основанную не на психиатрическом жаргоне. Для полицейского, не имеющего подготовки в области психиатрии, слова о том, что он должен искать человека с психическим расстройством, почти ничего не говорят; нам нужно разговаривать с полицейскими на понятном для них языке, который помогал бы им в поиске серийных убийц, насильников и других жестоких преступников. Вместо того чтобы заявлять, что оставленные на месте преступления улики говорят о психопатическом типе личности, мы начали называть определенные виды улик «организованными», как и соответствующих преступников, тогда как другие преступники с определенными психологическими расстройствами описывались как «неорганизованные».

Деление на «организованные» и «неорганизованные» типы личности, совершающие множественные убийства, стало основным делением, фундаментальным способом различения этих типов. Как и большинство разделений, оно почти слишком простое и слишком четкое, чтобы описать каждый случай. Для некоторых сцен преступлений и некоторых преступников характерны как элементы «организованности», так и «неорганизованности», и мы называем такие случаи «смешанными». Например, Эд Кемпер был высокоорганизованным преступником, но после гибели жертв он калечил их тела, что более типично для неорганизованных. На следующих страницах я опишу основные характеристики классических организованных и неорганизованных преступников. Учтите, что если я называю какое-то свойство характеристикой организованного преступника, то это бывает верно не в отношении всех 100 процентов случаев, а лишь в общем смысле. Например, я утверждаю, что организованные преступники прячут трупы своих жертв; в ходе интервью и анализа сцен преступления мы выяснили, что это верно в ¾ случаев. Этого достаточно, чтобы сделать какие-то общие выводы, но недостаточно, чтобы считать характеристику абсолютной. И таковы все «правила» профилирования. Несмотря на то что само по себе отличие между организованными и неорганизованными преступниками легко заметно, список конкретных определений каждой категории с годами постоянно рос по мере того, как мы узнавали больше подробностей об убийцах, и он продолжит расти в дальнейшем.

Пытаясь определить, было ли преступление совершено организованным или неорганизованным преступником, мы рассматриваем фотографии с места преступления и по возможности исследуем информацию о жертве. Например, стараемся определить, представляла ли эта конкретная жертва низкий риск для преступника. Если жертва слаба и уязвима, то, очевидно, она не представляет особой угрозы. В какой момент жертва стала жертвой? Когда Монти Рисселл похитил проститутку на пустой стоянке рано утром, он выбрал жертву, которую какое-то время не будут искать. Знание о том, что преступник осознанно выбрал такую жертву, может оказаться полезным для понимания его образа мыслей.

Обычно мы делим преступление на четыре фазы. Первая – это стадия «предпреступления», в которой учитывается «предшествующее поведение» правонарушителя. Часто об этой стадии мы узнаем в последнюю очередь, хотя хронологически она идет первой. Вторая стадия – это собственно совершение преступления; к этой стадии мы причисляем не только само убийство, но и выбор жертвы, похищение, пытки, изнасилование. Третья стадия – избавление от трупа; если некоторым преступникам, похоже, совершенно безразлично, найдут их жертву или нет, то другие тщательно пытаются сделать так, чтобы тело не обнаружили. Четвертая и последняя фаза – это стадия «постпреступления», и поведение преступника во время нее может иметь важное значение, как, например, попытки некоторых оказаться каким-то образом причастными к расследованию убийства или иным образом поддерживать связь с преступлением, чтобы продолжать наслаждаться фантазиями, с которых оно и началось.

Главный признак организованного правонарушителя – это планирование преступления. Организованные преступления осуществляются не спонтанно, не при внезапном порыве. Планы служат продолжением желаний правонарушителя, которые, как я рассказал в предыдущих главах, обычно усиливаются на протяжении нескольких лет, пока не реализуются в антисоциальном поведении. Джон Джуберт годами мечтал о преступлениях, прежде чем ему представилась возможность воплотить фантазии в действия. Рисселл тоже несколько лет фантазировал о жестоком преступлении, прежде чем на парковке той пресловутой ночью, после расставания с бывшей девушкой, ему подвернулась подходящая жертва.

Большинство жертв организованных убийц – незнакомцы, но выбранные специально в качестве цели; иными словами, преступник патрулирует по какому-то району и выслеживает людей определенного типа, отвечающих каким-то выбранным им условиям; признаками жертв могут служить возраст, внешность, занятие, прическа и образ жизни; Дэвид Берковиц выискивал одиноких женщин или женщин с мужчинами в припаркованных автомобилях.

Организованный преступник часто прибегает к какой-то хитрости или приманке, чтобы получить власть над своей жертвой. У такого человека хорошо развиты речевые навыки, он достаточно сообразителен, чтобы заманить жертву в уязвимое место. Контроль – это сама суть организованного преступления, сотрудники правоохранительных органов должны научиться распознавать элементы контроля в любом аспекте преступления. Организованный преступник может предложить проститутке пятидесятидолларовую купюру, предложить подвезти попутчика, помочь отремонтировать автомобиль, сказать ребенку, что поможет найти его маму. Поскольку преступление было спланировано, у преступника было время поразмыслить, как увлечь жертву, и он постарался усовершенствовать свои методы контроля. Джон Гейси обещал деньги молодым людям в гомосексуальном районе Чикаго за то, что они пойдут с ним домой и займутся сексом. Тед Банди, завлекая молодых женщин, пользовался не только своим очарованием, но и видимостью авторитета, который придавали полицейские знаки отличия. Для организованного убийцы жертвы персонализируются; преступник перед убийством общается с ними достаточно долго, чтобы разглядеть в них личность.

Неорганизованный преступник не выбирает жертв логически, и поэтому часто жертва представляет для него высокий риск, ведь ею может оказаться человек, которого не удастся контролировать. Иногда жертва активно сопротивляется, и на ее трупе впоследствии заметны следы жестокой борьбы. Кроме того, неорганизованный убийца не видит в жертвах личностей, не интересуется их индивидуальностью. Он не хочет знать, кто они, и обычно старается быстро «вырубить», привести их в бессознательное состояние, прикрывает лица или калечит их.

Во время преступления организованный преступник приспосабливает свое поведение к обстоятельствам. Подстрелив двух девушек в кампусе колледжа, Эд Кемпер сохранил самообладание настолько, что проехал мимо охранников у ворот с двумя умирающими девушками в машине, не подняв тревоги. Он определенно находился в состоянии психологического возбуждения, но не впал в истерическую ярость, круша все на своем пути. Он сумел приспособить поведение к опасности и миновать пункт охраны. Другие, менее организованные преступники на его месте запаниковали бы и попытались проломить ворота на высокой скорости, тем самым привлекая внимание, но Кемпер вел себя так, как если бы ему нечего было скрывать, и тем самым «успешно» избежал поимки. Адаптируемость и мобильность – признаки организованного преступника. К тому же организованные преступники учатся на своих прежних преступлениях, в следующий раз они действуют эффективнее, и это тоже признак определенной степени организации. Если полиция выявляет в серии убийств какой-то определенный шаблон, мы советуем рассматривать самый первый случай, поскольку именно во время первого убийства преступник мог каким-то образом выдать себя: вероятнее всего, первое убийство было совершено неподалеку от его дома или работы. Набравшись опыта, преступник мог избавляться от тел дальше от тех мест, где он похищал своих жертв. Часто первое убийство планируется не так уж тщательно, но последующие демонстрируют более усердную работу мысли. Когда мы видим, что следующее убийство было спланировано лучше первого, то знаем, что имеем дело с организованным убийцей.

Такой «прогресс» в навыках убийства – важный ключ к пониманию характера правонарушителя. В предыдущей главе я подробно рассуждал о том, как признаки более эффективного поведения убийцы уточнили профиль, который помог задержать Джона Джуберта. Другой убийца, который улучшал свои преступные навыки и постепенно увеличивал степень насилия, – Монти Рисселл. Только будучи задержанным и приговоренным к серии убийств с изнасилованиями, он признался в том, что совершил еще полдюжины изнасилований в юности, за которые его так и не поймали. Он начал нападать на жертв в жилом комплексе, где проживал со своей матерью; позже, в учебном заведении, он силой похитил женщину с парковки и поехал к ней домой, где и изнасиловал. Еще позже он в поисках жертв выезжал на машине за пределы штата. Каждый раз было все меньше шансов, что его опознают как насильника. Его задержали, только когда он изменил схему поведения: шесть своих последних преступлений, из которых пять сопровождались убийством, Рисселл совершил снова неподалеку от своего места жительства. Но и в этой последней серии убийств наблюдалась некоторая эскалация: в первых трех случаях он принял решение об убийстве во время изнасилования, в последних же двух сознательно запланировал убить жертв еще до похищения.

Об определенной степени организации также могут свидетельствовать обнаруженные полицейскими средства ограничения – наручники, веревки и т. д. Многие убийцы берут с собой на охоту за жертвами то, что мы называем «набором изнасилования», чтобы у них всегда была возможность физически ограничить жертву. Наличие такого набора также свидетельствует о том, что насильник предпочитает покорную жертву, что часто проистекает из его фантазий. Однажды мы помогали в расследовании странного убийства на сексуальной почве на крыше здания в Бронксе: мы заметили, что убийца не взял с собой ничего из того, чем можно было бы обездвижить жертву; он воспользовался своей одеждой и сумочкой женщины. Отсутствие «набора изнасилования» помогло нам составить профиль «неорганизованного» убийцы.

Далее возникают следующие вопросы: использовалось ли транспортное средство? Кому оно принадлежало? В случае с таким неорганизованным убийцей, как Ричард Трентон Чейз, даже когда еще убийства не были расследованы, я с уверенностью полагал, что он пришел на место преступления пешком. Я пришел к такой мысли, потому что преступник демонстрировал все признаки неорганизованности и, вероятнее всего, был психически слишком нестабильным, чтобы управлять автомобилем и одновременно контролировать жертв. Как помнит читатель, часть профиля, которая действительно помогла полиции, касалась того, что убийца может проживать в полумиле от места совершения последних преступлений.

Подобно Чейзу, неорганизованный убийца приходит на место преступления пешком или приезжает на общественном транспорте, тогда как организованный убийца приезжает на своем автомобиле или иногда на машине жертвы.

Если у неорганизованного убийцы есть автомобиль, чаще всего он содержится в запущенном состоянии, как и жилище. Автомобиль организованного преступника будет в хорошем состоянии.

Стремление воспользоваться своим автомобилем или автомобилем жертвы – это часть сознательной попытки избавиться от улик преступления. Точно так же организованный убийца приносит свое орудие преступления и уносит его после совершения убийства. Он понимает, что на орудии останутся отпечатки пальцев, что баллистическая экспертиза поможет полиции выйти на его след, поэтому забирает его. Он может также полностью протереть вещи, чтобы удалить с них отпечатки пальцев, смыть пятна крови и как-либо иначе воспрепятствовать идентификации себя и своей жертвы. Разумеется, чем дольше жертва остается неопознанной, тем больше вероятность, что не удастся идентифицировать и самого преступника. Обычно полицейские находят жертв организованных убийц обнаженными – без одежды их труднее опознать. Может показаться, что нет ничего общего между стиранием отпечатков пальцев на ноже и обезглавливанием трупа, захоронением головы в другом месте от тела, но все эти действия служат одному – помешать опознать жертву и выйти на след убийцы.

Неорганизованные убийцы могут схватить нож для разделки мяса в доме жертвы, воткнуть его в грудь и оставить торчать. Неорганизованный ум не беспокоится о том, чтобы избавиться от отпечатков пальцев и других улик. Если полиция обнаруживает труп довольно быстро, то это признак неорганизованного преступления. Организованные убийцы увозят трупы жертв подальше от места убийства, затем прячут их, иногда очень даже хорошо. Многие из жертв Теда Банди так и не были найдены. Боб Берделла, убийца из Канзас-Сити в Миссури, подобно Джону Гейси, похищал, истязал и убивал юношей, разрезал их тела на мелкие куски и скармливал их собакам на своем дворе; многих жертв так и не опознали.

Иная динамика внешне наблюдалась в случае «Хиллсайдского душителя», которого позже опознали как двух мужчин. Их жертвы были обнаружены быстро, но позже выяснилось, что убийцы были довольно организованными. Скорее всего они действовали, исходя из эгоистического желания похвастаться своими преступлениями перед полицией и даже не пытались спрятать тела, затрудняя таким образом их идентификацию.

Организованный преступник может иногда специально симулировать преступление или исказить улики, чтобы сбить со следа следователей. Такая симуляция требует определенной степени планирования и указывает на логический и рациональный образ мышления. Никакой неорганизованный преступник не способен на симуляцию, но некоторые организованные преступники специально оставляют хаос на месте преступления, чтобы создать у полицейских ложное представление о природе преступления.

Когда сотрудники правоохранительных органов осматривают место преступления, они на основании улик должны определить, было преступление совершено организованным или неорганизованным преступником. Хаос на месте преступления говорит о хаосе в сознании преступника, а спонтанные и символические черты обычно сопоставимы со степенью бредовых идей. Если обнаруживается жертва, как часто и бывает, то на ее теле присутствуют чудовищные раны. Иногда деперсонализация жертвы проявляется в том, что нападающий пытался скрыть лицо жертвы или расчленить ее после убийства. В случаях с неорганизованными убийцами место убийства и место преступления совпадают – такой человек не обладает достаточной ясностью ума, чтобы увезти тело в другое место или попытаться избавиться от него.

Организованные убийцы часто забирают какие-то личные предметы жертвы в качестве трофеев или чтобы не дать полиции опознать жертву. Кошельки, украшения, перстни, одежду, альбомы с фотографиями – все это часто находили в домах организованных убийц после их задержания. Обычно такие вещи не обладают большой ценностью – в отличие от дорогих украшений, например, – скорее служат напоминанием о жертве. После убийства преступники часто включают такие трофеи в фантазии или воспринимают их как знак своих достижений. Подобно тому, как охотник смотрит на голову медведя на стене и испытывает удовлетворение от того, что убил этого зверя, так и организованный убийца смотрит на висящее в его шкафу ожерелье и снова переживает возбуждение от преступления. Многие с той же целью делают снимки своих преступлений. Иногда трофеи, такие как украшения, преступники дарят своей жене, подружке или матери с мыслью о том, что только они, глядя на эту вещь, будут знать ее истинное значение. Джона Крачли осудили только за похищения и изнасилования, но я полагаю, что его действия в очень большой степени схожи с действиями организованного убийцы. В его шкафу были обнаружены десятки ожерелий. Хотя Монти Рисселл и похищал деньги из кошельков своих жертв изнасилований и убийств, он также забирал украшения и хранил их в своей квартире. В дальнейшем он развил фантазии до того, что несколько часов после убийства ездил в машинах своих жертв.

Неорганизованный преступник не забирает трофеи; в приступе помешательства он может скорее отрезать часть тела, локон волос, предмет одежды и взять это с собой в качестве сувенира с неопределенной ценностью.

Как я писал ранее, все эти преступления носят сексуальный характер, даже если собственно полового акта с жертвой совершено и не было. Настоящий организованный преступник обычно совершает половой акт с живой жертвой, в полной мере пользуясь возможностью изнасиловать и подвергнуть пыткам кого-то до убийства. Даже если в повседневной жизни они не способны совершить половой акт, то во время нанесения побоев, ударов ремнем, удушения и прочих насильственных действий они часто обладают такой способностью, чем и пользуются. Неорганизованный убийца чаще всего не совершает половой акт, а если и совершает, то только с трупом или с полностью обездвиженной жертвой. Неорганизованный убийца убивает быстро, одним напором. Организованный же старается усилить свой эротический интерес, дольше сохраняя жизнь жертве и совершая над ней различные извращенные и насильственные действия. Главное, к чему стремится такой преступник, – к контролю над жизнью жертвы. Прежде чем окончательно убить своих жертв, Джон Гейси несколько раз доводил их до грани смерти, чтобы насладиться их страданиями, пока он их насилует. Во время изнасилования организованный преступник требует от жертвы продемонстрировать покорное поведение, страх и пассивность. Если жертва сопротивляется, уровень агрессии обычно повышается вплоть до того, что мужчина, который изначально планировал только изнасилование, решается и на убийство.

На третьей и четвертой стадиях преступления организованный преступник предпринимает действия по сокрытию тел своих жертв или пытается иначе помешать установлению их личности, а также следит за ходом расследования. Он делает это, чтобы продлить удовольствие от фантазий о контроле над ходом событий. В одном особенно ярком случае убийцей был водитель «Скорой помощи». Он похищал жертв на парковке ресторана, отвозил их в другое место, насиловал и убивал. В отличие от многих других организованных преступников, он оставлял тела жертв только частично спрятанными, а затем звонил в полицию и сообщал о находке трупа. Когда на место выезжала полиция, он спешил обратно в больницу, чтобы успеть принять вызов и выехать на него с бригадой «Скорой помощи». Он получал особое удовлетворение от того, что ехал на место обнаружения трупа как человек, принимающий участие в расследовании, сам загружал в автомобиль труп своей жертвы и отвозил его в больницу.



Организованные и неорганизованные преступники имеют весьма разные типы личности. Путь развития таких личностей и присущие им схемы поведения часто бывают важны для расследования преступления.

Неорганизованный преступник растет в семье, в которой у отца часто бывает нестабильная работа, где ребенка подвергают строгому обращению, наблюдаются случаи алкоголизма, психологических заболеваний и тому подобных явлений. Что касается детства организованных преступников, то наши исследования показали, что их отцы имели стабильную работу, но дисциплина в семье была непоследовательной, и часто у детей возникало ощущение, что им все можно.

Дети с неорганизованным складом ума интернализируют боль, гнев и страх. Нормальные люди в какой-то степени тоже интернализируют эти эмоции – это необходимо для жизни в обществе, – но неорганизованный преступник заходит в этом отношении гораздо дальше нормы. Он не способен выпускать эмоции, у него отсутствуют речевые и физические навыки выражения приемлемым способом. Он с трудом отвечает на психологическую консультацию, потому что не умеет рассказывать о царящей внутри него неразберихе.

Отчасти злоба и раздражительность неорганизованных преступников объясняется тем, что они, как правило, люди несимпатичные. Они не кажутся привлекательными в глазах других, поэтому они невысокого мнения о себе. У них могут быть какие-то отличительные особенности внешности или физические недостатки, им некомфортно от того, что они другие, не такие как все. Вместо того чтобы принять недостатки, они приходят к убеждению в своей неадекватности и ведут себя неадекватным образом, что только усиливает их гнев, раздражение и изоляцию. Неорганизованные преступники, как правило, почти полностью отдаляются от общества и становятся одиночками. Если многие организованные преступники привлекательны, общительны и коммуникабельны, неорганизованные неспособны к общению совсем. Как следствие неорганизованный преступник, вероятнее всего, не будет жить с человеком противоположного пола, и, возможно, у него вообще не будет сожителей и соседей. Если они и живут с кем-то, то с родителем, причем с одним. Никто больше не сможет терпеть их странное поведение и странные выходки, поэтому они удаляются от посторонних людей. Такие преступники активно отвергают общество, которое отвергает их.

Низкому уровню самооценки неорганизованных преступников соответствует отсутствие стремлений к достижениям. Они, как правило, интеллектуально менее развиты по сравнению с организованными преступниками, но большинство из них не совсем уж тупые. При этом они никогда не раскрывают до конца свой потенциал, как в школе, так и на работе. Если они вообще где-то работают, то это будет неквалифицированная работа, с которой они не слишком хорошо справляются из-за неспособности ладить с другими людьми. Они мирятся с текущим положением и не стремятся к чему-то большему. Убийца девушки на крыше здания в Бронксе на допросе в полиции сказал, что он незанятый актер. На самом деле это было преувеличение, он был незанятым рабочим сцены – более чем скромное достижение даже по его собственным низким меркам.

В противоположность им организованные преступники не интернализируют боль, гнев и страх, а экстернализируют их. В школе они бывают хулиганами и задирами, иногда проявляют агрессию, казалось бы, без всяких причин. В прошлом среди широкой публики было распространено убеждение, что все убийцы в детстве отличались агрессивностью и жестокостью, но этот стереотип оправдан только в отношении будущего организованного преступника. Неорганизованный мальчик может вести себя в школе очень тихо, иногда даже чересчур; часто бывает так, что после того как его задерживают за ужасное преступление, никто из его бывших учителей и одноклассников не вспоминает его. А когда спрашивают соседей, те характеризуют его как скромного мальчика, никогда не доставлявшего хлопот, который всегда был замкнутым, смирным и послушным, держался в стороне от других. С другой стороны, организованного преступника вспоминают как хулигана, задиру, любителя срывать уроки, привлекающего к себе внимание. В противоположность одиночкам организованным преступникам нравится находиться среди людей. Это люди, которые нарываются на драки в барах, нарушают правила вождения и в целом описываются как «нарушители спокойствия». Они могут устраиваться на работу, требующую определенных способностей и уровня интеллекта, а затем идут на конфронтацию, словно добиваясь, чтобы их уволили. Но увольнение только усиливает их стресс и часто служит толчком к первому убийству. Один бывший полицейский из Огайо, на которого навалились проблемы с работой, законом и женщинами, похитил девушку и случайно убил ее. В случае с неорганизованными убийцами такой важный фактор, как ведущий к убийству стресс, часто отсутствует, их толкают на убийство внутренние психологические проблемы, а не внешние обстоятельства.

Организованные убийцы не считают себя ниже других; напротив, они считают себя выше большинства. Гейси, Банди и Кемпер пренебрежительно отзывались о полицейских, которые были слишком глупы, чтобы поймать их, и о психиатрах, которые не могли их понять. Такие люди подвержены сверхкомпенсации и часто верят в то, что они самые умные и успешные люди, даже если в действительности их достижения более чем скромны и похвастаться они могут разве что чудовищностью своих преступлений. Совершив преступление, они часто следят за ходом его расследования (или отсутствием такового) в средствах массовой информации; неорганизованные преступники проявляют мало или совсем никакого интереса к осуществленному.

Есть еще одна сфера, в которой организованные преступники имеют кое-какой успех, а именно интимная. Часто у них бывает много сексуальных партнеров.

Обладая неплохим даром убеждения и развитыми речевыми навыками, они умеют убедить женщин (иногда и мужчин) заняться с ними сексом. Они бывают внешне привлекательными и хорошими практическими психологами. Но при этом они не способны поддерживать нормальные длительные отношения. Для них характерно иметь многочисленных партнеров, ни с кем из которых надолго они не задерживаются. Потрошивший своих жертв убийца из Орегона часто встречался с женщинами, но это были неглубокие, кратковременные связи. Основная подруга Теда Банди, встречавшаяся с ним до его ареста, говорила, что в сексе он был неинтересен. Большинство организованных убийц, если не все, испытывают раздражение к женщинам, что часто выражается в мнении, что какая-то из них «не слишком женственная» и «не умеет завести его». Среди организованных убийц много насильников, которые, как сообщалось, избивали женщин за то, что те не могли довести их до оргазма.

Организованные преступники злятся на подружек, на себя, на родственников и на общество в целом. Они приходят к мысли, что с ними все намеренно обращались плохо, все настроены против них. Если они такие умные и талантливые, то почему не заработали миллионы долларов или – как хотел Чарли Мэнсон – не стали знаменитыми рок-музыкантами? Они верят в заговор общества против себя. Мэнсон был уверен, что если бы не провел в тюрьме юные годы, то стал бы автором популярных песен. Своими разглагольствованиями Мэнсон заставил последователей поверить в то, что они убийствами пробуждают классовую борьбу. Эд Кемпер верил, что преследует жертв из среды богачей и представителей среднего класса, тем самым действует на стороне рабочих. Джон Гейси был уверен в том, что избавляет мир от безымянных отбросов и «маленьких извращенцев». Совершая убийства, эти люди нападали не только на отдельных жертв, но и на общество в целом.



Среди лиц, включенных в наше исследование развития и психологии серийных убийц, можно выделить двух – типичных представителей организованных и неорганизованных убийц. На занятиях выездной школы, где я показывал слайды и читал лекцию про организованного преступника Джерарда Джона Шефера, кто-то из слушателей обвинил меня в том, что я взял описание этого типа преступника прямо из материалов по делу Шефера. Это не так, но дело в том, что в его случае образцы поведения и образа мыслей организованного преступника проявились наиболее отчетливо.

В 1973 году полиция сельского округа Бревард во Флориде сформировала оперативную группу для расследования нескольких случаев пропаж женщин. Вскоре группе пришлось столкнуться с новыми обстоятельствами. Две чрезвычайно взволнованные и испуганные молодые женщины вышли из болотистой местности, остановили проезжающего автомобилиста, который довез их до ближайшего городка, и обратились в местный полицейский участок. Там они поведали будоражащую историю о своем похищении.

Они путешествовали автостопом, их подобрал внешне нормальный, аккуратно одетый мужчина в машине, напоминающей полицейскую, пообещав отвезти в нужном направлении. Но вместо этого он завез их в лес, связал под дулом пистолета и сказал, что сейчас их изнасилует и убьет. По его словам, он уже неоднократно так поступал с другими женщинами. Но связав их веревками, мужчина посмотрел на свои часы и сказал: «О, мне нужно кое-куда съездить, скоро вернусь», вскочил в машину и уехал. Женщинам удалось освободиться и выбраться на дорогу. В сопровождении полиции их отвезли на то место, где их связали, и они показали, как были обездвижены. Любопытно, когда полицейские попросили женщин воссоздать действия, те, должно быть, еще не совсем придя в себя, сами обвязали себя веревками, и так их сфотографировали. Руки они подняли высоко, а веревку перекинули через ветку дерева, на котором их собирался повесить мужчина.

Обыскав окрестности, полицейские обнаружили частично разложившиеся части тела и некоторые предметы женской одежды. На одних джинсах был вышитый вручную узор, совпадавший с описанием вышивки на джинсах одной пропавшей девушки. После такой находки полицейские выслушали показания женщин еще внимательнее. Женщинам удалось описать в подробностях автомобиль и приметы похитителя. Помимо прочего, они упомянули, что на бампере автомобиля был крюк, к которому мужчина привязал один конец веревки, перебросив другой через дерево; он сказал, что сдаст назад и таким образом повесит их. На окне машины была наклейка какого-то студенческого братства.

Прежде чем продолжить историю, позвольте указать на признаки организованного преступника, о которых уже стало известно из этого повествования. Похититель персонализировал жертв, говорив с ними, пользовался автомобилем и заманивал женщин благодаря своим коммуникационным навыкам. Он привез на место преступления оружие и «набор для изнасилования»; явно собирался совершить сексуальные акты с женщинами до того, как их истязать и убивать. После убийства собирался спрятать тела. Он продемонстрировал мобильность и адаптивность к ситуации, когда оставил женщин связанными и отправился выполнять какие-то другие дела в своей жизни, сказав, что вернется и разделается с ними позже.

Подозреваемым стал Джерард Шефер – полицейский соседней юрисдикции, который, как стало известно в ходе проверки его дела, до этого уволился еще из одной полицейской организации. Как поведали мне сотрудники, принимавшие участие в расследовании, в деле Шефера упоминалось, что он останавливал за нарушения правил вождения автомобили, за рулем которых сидели женщины, по номерам в базе данных узнавал номера телефонов, позже звонил им и предлагал встретиться. (Здесь стоит упомянуть, что некоторые полицейские действительно пользуются своими жетонами и полномочиями, чтобы познакомиться с женщинами, но немногие из них завозят женщин в лес, чтобы изнасиловать, подвергнуть пыткам и убить.) Как выяснилось впоследствии, оставив похищенных девушек в лесу, Шефер поехал на вызов и собирался вернуться в форме, на служебном автомобиле. Обыск в его доме и показания двух женщин предоставили необходимые материалы для предъявления обвинения в убийстве пропавшей девушки в найденных джинсах и в похищении двух путешествующих автостопом женщин, которым удалось избежать убийства.

Шефер полностью отрицал свою вину, но доказательств и показаний потерпевших оказалось достаточно, чтобы его осудить, он до сих пор находится в тюрьме во Флориде. Сколько точно женщин он убил, неизвестно до сих пор; судя по некоторым оценкам, до тридцати пяти. Поскольку сам он ни в чем не признался и ничего не рассказал, то мы не знаем, действительно ли некоторые из найденных трупов – его рук дело, как и не знаем, сколько еще может оставаться ненайденных трупов.

С моей точки зрения исследователя образа мыслей и поведения преступников, дом Шефера представлял собой настоящую золотую жилу не только потому, что в нем нашлись доказательства его преступлений, но и потому, что дом говорил, к какому типу относится этот преступник. Там были обнаружены предметы женского гардероба, а также украшения – согласно моей терминологии «трофеи», которыми он пользовался для оживления воспоминаний о совершенных им преступлениях. Когда Шефера спросили, откуда у него эти вещи, он ответил, что во время патрулирования находил их на шоссе и иногда относил в благотворительную организацию, просто на тот момент якобы не набралось достаточно для очередной партии. Одно из этих ожерелий он подарил подружке. Также в его доме нашлись целые залежи «мягкой» порнографии и детективных журналов. Пролистывая их, следователи обнаружили, что больше всего его интересовали истории про то, как вешают и душат женщин.

То, что удушение и соответствующие истязания были предметом его фантазий, подтверждали сочиненные им самим рассказы и рисунки поверх фотографий в журналах. Все они были посвящены одной теме. Так, на одной относительно нормальной фотографии была изображена прислонившаяся к дереву женщина с руками за спиной. Шефер дорисовал на ней пулевые раны, веревки вокруг рук и экскременты, выпадающие из трусиков, – последняя деталь как бы говорила о том, что при повешении расслабляются мышцы прямой кишки. На другой фотографии с двумя обнаженными женщинами, смотрящими на мужчину, он пририсовал вылетающее изо рта мужчины облачко со словами: «Эти женщины меня ублажат, а если нет, то я отвезу их на площадь, где они позабавят всех местных жителей, танцуя и свисая с конца моей веревки». Некоторые другие фотографии он вырезал так, чтобы казалось, как будто девушка свисает с веревки. Но в его доме нашлись и настоящие, скорее всего сделанные им самим, фотографии повешенных женщин – его жертв.

Вещи в доме и образ жизни Шефера ярко отражают признаки организованного преступника. У него были отношения с женщинами, была постоянная работа, он хранил «трофеи» своих преступлений, пользовался порнографическими материалами, а его преступления служили реализацией фантазий. В одной газете была напечатана фотография: четыре сотрудника правоохранительных органов во время судебного процесса сопровождают Шефера, и из всех пятерых улыбается только один он, аккуратно причесанный и, по всей видимости, ощущающий себя довольно комфортно. В этом вся суть организованного преступника, который старается контролировать ситуацию, даже когда решается вопрос о его жизни.



Почти все, кто знал Герберта Маллина в Санта-Крузе вплоть до окончания школы в конце 1960-х годов, были уверены, что он был обычным ребенком. Несмотря на относительно небольшой рост и вес – пять футов семь дюймов (1,7 м) и сто двадцать фунтов (54,4 кг), – он был главным защитником футбольной команды. Учился хорошо, общался как с мальчиками, так и с девочками, всегда был вежливым, и учителя считали, что «он, несомненно, преуспеет в жизни». Но к концу школы внешняя маска Герберта Маллина скрывала жестокую реальность – он был обречен. Причиной стала параноидная шизофрения, начинавшая понемногу овладевать им и усилившаяся во время экспериментов с марихуаной и ЛСД (но не вызванная ими!).

После школы он претерпел ряд трансформаций личности, характерных для параноидных шизофреников. Скажу прямо – широкая публика совершенно неверно представляет себе шизофрению. Шизофрения – самое распространенное явление среди психозов, а параноидная шизофрения – самый распространенный ее тип. Большинство параноидных шизофреников неагрессивны и, по сути, даже безобидны. В процентном соотношении агрессивных людей среди них, пожалуй, меньше, чем в обычной популяции. Но преступления некоторых параноидных шизофреников носят такой отталкивающий характер, что по ним судят всех психически больных. Герберт Маллин был как раз среди тех, кто создал этой психической болезни дурную славу.

В конце 1960-х в северной Калифорнии огромное количество только что окончивших школу молодых людей старались «найти себя», и некоторые из трансформаций Маллина, казалось, нисколько не отличались от того, что тогда считалось «нормальным». Он поступил в колледж, но не справился с нагрузками. Какое-то время он носил бусы и длинные волосы, но, когда особого успеха в сексуальном плане ему это не принесло, постригся, облачился в костюм с галстуком и стал выглядеть бизнесменом. Время от времени, после провала очередной стратегии, он оказывался в психиатрической клинике, но его быстро отпускали, потому что он казался относительно безобидным как для себя самого, так и для окружающих. Поставив себе целью обязательно жениться, он подходил к девушкам на улице или на танцах с вопросом, когда они выйдут за него замуж. После многократных отказов он решил, что гомосексуален, отправился в гей-районы Сан-Франциско и стал спрашивать мужчин, не хотят ли они жить вместе с ним. Геи тоже не горели желанием встречаться с ним. Однажды в католической церкви он крикнул, что он нехороший христианин; затем стал учиться на священника, но через какое-то время бросил обучение. Потом он как-то пришел в спортзал и захотел стать боксером; в первом поединке дрался с таким упорством, что тренеры пообещали ему хорошую карьеру, но вскоре он забросил и бокс.

Через год, после своего заявления о принципиальном несогласии с военной службой Герберт подал заявление о вступлении в армию; его отец был военным, но все рода войск отказались от него, за исключением морской пехоты. После непродолжительной подготовки инструкторы убедились в его психической нестабильности; его не перевели на действительную службу и уволили. Какое-то время он жил с психически больной женщиной старше себя и увлекся восточными религиями и мистицизмом. Эти интересы завели его на Гавайи, но долго он там не продержался; вернувшись домой, он рассказывал другу, что был в психиатрической клинике на Гавайях.

К этому времени, на третьем десятке жизни, Маллин оставался совершенно социально неприспособленным. Он брался за самые различные виды деятельности, но ни в чем не преуспевал. Иногда устраивался на работу, но не мог продержаться более недели, и его продолжали содержать родители. У него развилась полноценная шизофрения.

Для шизофреников характерно то, что получаемую из разных источников информацию они обрабатывают неожиданным и переиначенным способом, полностью искажая реальный смысл. Маллин услышал или прочитал о возможных в будущем землетрясениях в Калифорнии, и у него возникло убеждение в том, что он сможет предотвратить их. Он пришел к мнению, что в предыдущие несколько лет разрушительных землетрясений в Калифорнии не было, потому что война во Вьетнаме приносила достаточно жертв среди американцев; то есть сама природа требовала определенного количества жертв, тем самым воздерживаясь от разрушений. Но в октябре 1972 года война быстро шла к концу, по крайней мере что касалось участия США в ней, и болезненный разум Маллина сделал вывод, что природные катастрофы снова возобновятся. Он решил, что в результате грандиозного землетрясения Калифорния обрушится в океан, если только не будет принесено определенное число человеческих жертв. Именно по этой причине, как впоследствии утверждал Маллин, его отец телепатическим образом принялся приказывать ему лишить жизни нескольких человек.

Очень часто выясняется, что до совершения преступлений неорганизованные преступники определенно воздерживались от антисоциального поведения. Они обычно не проявляют склонности к криминальному образу жизни, не демонстрируют агрессивного поведения вплоть до самого убийства. Маллин следовал как раз этому образцу. У него не получалось приспособиться к социальной жизни, приобрести какие-то профессиональные навыки и вступить в серьезные отношения. Несколько раз его задерживали за хранение марихуаны, но он никого не насиловал и не грабил, ни с кем не дрался и не превышал скорости вплоть до момента, когда смог законно приобрести оружие и начать убивать людей.

Хотя в своих повествованиях о преступниках я стараюсь придерживаться определенной последовательности и логике, необходимо отметить, что на тот момент, когда Маллин стал убивать, полицейские страдали от того, что я называю «слепотой к связям», – иными словами, они не могли связать друг с другом эти убийства из-за двух факторов. Во-первых, казалось, что почерк убийцы и используемое в них оружие разные. Жертвы отличались друг от друга по возрасту, полу и другим признакам, как были различными и обстоятельства их смерти. Во-вторых, примерно в то же время и в том же месте действовал Эд Кемпер.

Первой жертвой Герберта Маллина стал путешествовавший автостопом мужчина пятидесяти пяти лет, предположительно бродяга. Маллин увидел, как он идет вдоль шоссе, и проехал мимо него. Затем припарковался на обочине, вышел и сделал вид, что рассматривает что-то под капотом. Мужчина спросил, не сможет ли он помочь в обмен на поездку, и Маллин позволил ему посмотреть на двигатель, а сам схватил бейсбольную биту из машины и размозжил ему голову. Потом отволок тело в лес неподалеку от шоссе и оставил его там. Тело обнаружили через несколько дней.

Две недели спустя после первого убийства отец Маллина якобы приказал ему принести вторую жертву – также исходя из той гипотезы, что окружающая среда быстро загрязняется, тем самым повышается вероятность землетрясения. Поэтому он подобрал голосующую на шоссе женщину и во время поездки вонзил ей нож в грудь. В лесу он раздел ее, раздвинул ноги и вспорол живот, чтобы проверить свою теорию о загрязнении. Вынув органы, он осмотрел их и развесил на ветвях, чтобы получше исследовать. Обнаружили ее через несколько месяцев, и к тому времени от нее остался только скелет. В результате полицейские не сопоставили между собой эти два убийства и не провели между ними связи.

Маллин был неорганизованным преступником, а я сказал, что неорганизованные преступники не пользуются автомобилями, хотя Маллин пользовался. Это доказывает, что любая характеристика в списке черт убийц в каждом конкретном случае может быть неприменима.

В каком-то смысле именно поэтому профилирование – искусство, а не наука, поэтому мы стараемся, чтобы у наших слушателей на занятиях не сложилось мнение, будто от них требуется лишь расставить галочки в списках, после чего оценить характер преступления не составит труда.

Да, Маллин отличался от типичного неорганизованного преступника тем, что ездил на машине, но он разделяет многие другие характеристики неорганизованных преступников: случайные жертвы, случайное орудие преступления, расчленение трупов и отсутствие целенаправленного стремления спрятать тело или предотвратить его опознание. Второй труп нашли через несколько месяцев благодаря случайности, а не в результате сознательных попыток преступника скрыть его.

Через четыре для после убийства женщины в лесу Маллин, похоже, усомнился в правомерности своих поступков, к которым, согласно его мнению, склонял его отец, поэтому отправился в католическую церковь в пятнадцати милях (24 км) от Санта-Круза и зашел в исповедальню. Как позже вспоминал этот случай сам Маллин, он рассказал священнику о своей программе жертвоприношений и о том, что совершать их приказал ему отец. Священник якобы спросил его:

– Герберт, ты читаешь Библию?

– Да.

– Ты знаешь заповедь «Почитай отца твоего и мать твою»?

– Да, – ответил Маллин.

– Тогда ты понимаешь, насколько важно делать то, что приказывает тебе отец.

– Да.

– Думаю, это так важно, что я готов добровольно стать твоей следующей жертвой, – сказал священник (разумеется, в воспоминании самого Маллина).

Маллин пнул священника, ударил его и нанес несколько ножевых ранений, а затем оставил истекать кровью в исповедальне и выбежал.

Свидетелем нападения стал один из прихожан, побежавший за помощью. Маллину удалось скрыться, а священник умер, но прихожанин предоставил описание убийцы; к сожалению, он описал убийцу как высокого и худого мужчину, так что в расследовании это особо не помогло.

Размышляя о том, что же пошло не так в его жизни, Маллин пришел к выводу, что во всем виноват его бывший товарищ по футбольной команде, который впервые дал ему попробовать марихуану. По мере усиления болезни Маллин перестал принимать наркотики и стал винить их во всех своих бедах. В начале января 1973 года он отправился в удаленный район на окраине Санта-Круза, застроенный низкими домами без телефонной связи, где собирался найти бывшего товарища по прежнему месту жительства. Он постучался в дверь дома, где жила женщина с гражданским мужем и детьми. Ее муж торговал наркотиками, но на тот момент его не оказалось дома. Женщина открыла дверь и сообщила Маллину, что нужный ему человек живет через дорогу. По воспоминаниям самого Маллина, она, якобы также добровольно, как и священник, предложила принести в жертву ее и детей. Он убил их из пистолета. Затем постучался в дверь дома своего бывшего товарища по футбольной команде.

Тот открыл и предложил Маллину войти, после чего между ними возник спор. Этот человек тоже торговал наркотиками, о чем свидетельствовали различные разбросанные по дому вещи. Бывший товарищ не смог объяснить, зачем разрушил жизнь Маллина, предложив тому попробовать марихуану, поэтому Маллин застрелил и его. Умирая, мужчина заполз наверх по лестнице в ванную, где мылась его жена. Он крикнул, чтобы она заперла дверь, но Маллин ворвался внутрь и застрелил ее. Полицейские, обнаружив пять убитых в двух соседних домах и выяснив, что в них жили торговцы наркотиками, решили, что убийства связанны как раз с этим – возможно, что-то пошло не так во время сделки. Естественно, они не увидели никакой связи с убитым священником и двумя автостопщиками.

Месяц спустя Маллин ходил по лесу, в котором были красные деревья, и увидел палатку, где сидели четыре парня-подростка. Он спросил, что они тут делают, и они ответили, что пошли в поход. Маллин представился лесником и сказал, что они загрязняют лес и должны уйти; более того, они развели костер в местности, в которой это запрещено. Подростки не поддались на его слова и попытались прогнать его; по всей видимости, уверенности им придавало ружье 22-го калибра в палатке. Маллин сказал, что вернется на следующий день и проверит, ушли ли они. Подростки остались в палатке. На следующий день Маллин вернулся и убил их всех из оружия 22-го калибра. Обнаружили их лишь через неделю.

К тому времени Маллин совершил еще одно убийство, за которое его и задержали. По всей видимости, очередной «приказ отца» поступил, когда Герберт вел свой автомобиль с дровами. На одной из улиц он заметил латиноамериканца, пропалывавшего свой сад. Маллин развернулся, проехал немного назад, остановился, взял ружье, облокотился о капот и выстрелил в мужчину. Это убийство он совершил на глазах соседа, который записал номер автомобиля. Тем временем Маллин спокойно уехал с места преступления. Через несколько минут его описание прозвучало по полицейскому радио, один патрульный увидел машину Маллина, остановил и арестовал его. При задержании тот вел себя спокойно и не попытался вырваться или воспользоваться находившимся рядом ружьем. В машине также обнаружили пистолет 22-го калибра, которым он за неделю до этого застрелил несколько человек.

Неорганизованные черты Маллина проявились как во время суда – его пришлось держать в наручниках, он постоянно передавал судье записки, не имевшие никакого отношения к делу, – так и за те четыре месяца, в течение которых он убил тринадцать человек. Логика, связывавшая все эти убийства, существовала только в его воображении. Но присяжные признали его вменяемым на момент совершения убийств, поэтому его приговорили по всем пунктам.

Когда я попытался взять у Маллина интервью в тюрьме, он показался мне спокойным, вежливым, но совершенно не расположенным к общению. Пока я задавал ему вопросы, он каждые несколько минут спрашивал: «Сэр, могу я вернуться к себе в камеру?» Согласно его словам, он убивал только для того, чтобы спасти окружающую среду. Маллин демонстрировал все признаки серьезного психического заболевания. То, что он оказался в исправительном заведении вместе с закоренелыми преступниками, казалось нелепым и неблагоразумным; место ему было в специализированной психиатрической клинике.

Итак, мы рассмотрели два типа убийц: организованных и неорганизованных. Какие из них встречаются чаще, какие опаснее? Трудно ответить на этот вопрос, но, пожалуй, какие-то выводы можно сделать на основании исследований и исходя из предположений о состоянии современного общества. Наше исследование считается крупномасштабным и вместе с тем завершенным. В нем мы отнесли ⅔ убийц к категории организованных и ⅓ – к категории неорганизованных; возможно, такая пропорция сохраняется среди всех убийц, лишь часть из которых находится за решеткой, как те, кого мы опрашивали.

Я считаю, что какая-то неизменная доля неорганизованных убийц в обществе была всегда, с самых ранних дней до настоящего времени – это люди с больной психикой, которые начинают непредсказуемо убивать и останавливаются, только когда их ловят или убивают. С неорганизованными убийцами вряд ли мы сможем сделать что-то существенное; среди нас, вероятно, всегда найдется один-два подобных человека. Но, согласно моему твердому убеждению, количество и процентное соотношение организованных убийц растет. По мере того как наше общество становится все более мобильным, а оружие массового поражения более доступным, в соответствующей степени увеличивается и возможность антисоциальных личностей реализовывать свои чудовищные фантазии.

7. «Что» плюс «почему» равно «кто»

В 1974 году я стал сотрудником Отдела поведенческого анализа и принялся осваивать профилирование под руководством «Матта и Джеффа» – Говарда Тетена и Пэта Муллани. Муллани, бывший член «Братьев-христиан», занимался этим с 1972 года, а Тетен, бывший специалист по криминологии из Сан-Леандро в Калифорнии, разрабатывал принципы профилирования с 1969 года. Ментором самого же Тетена был нью-йоркский психиатр Джеймс А. Брассел, который в 1956-м поразил страну тем, что предсказал личность преступника, прозванного «безумным бомбистом» и заложившего за восемь лет 32 самодельных взрывных устройства в Нью-Йорке. Изучив места преступлений, оставленные бомбистом записки и другую информацию, Брассел сообщил полицейским, что они должны обнаружить иммигранта из Восточной Европы лет сорока с лишним, который живет со своей матерью в Коннектикуте. Психиатр сказал, что человек этот очень опрятный; судя по тому, как он выводит уголки буквы «W», он обожает мать – они походили на груди – и ненавидит отца. Брассел даже предсказал, что на момент ареста злоумышленник будет в аккуратно застегнутом двубортном пиджаке. И действительно, задержанный Джордж Метески отправился под стражу в застегнутом двубортном пиджаке и совпадал с профилем во многих аспектах, за исключением того факта, что жил с двумя незамужними сестрами, а не с матерью.

Профилирование в какой-то степени впало в немилость в 1960-х годах, когда комитет психиатров и психологов сделал неверные предположения о личности «Бостонского душителя», но потребность в нем росла с ростом количества насильственных преступлений против незнакомцев – самых трудных в расследовании. В 1960-х годах в большинстве случаев убийца был тем или иным образом знаком со своей жертвой. Но к 1980-м годам количество «убийц незнакомцев» возросло до 25 процентов. Причиной тому, по мнению социологов, были изменения в обществе: повышение мобильности, ослабление связей между людьми, широкое распространение изображений насилия и сексуальности в средствах массовой информации.

Профилирование тогда было еще в меньшей степени наукой; это было искусство, которому приходилось долго и усердно обучаться. Даже в ФБР оно не считалось каким-то официальным направлением деятельности, а скорее тем, чем занимаются несколько человек, которых привлекают для расследования случаев, непосильных местным полицейским, или когда местные следователи оказываются достаточно сообразительными, чтобы попросить помощь. Мне повезло приступить к обучению как раз в тот момент, когда Тетен и Муллани расследовали одно трудное дело.

Агент Пит Дунбар из отделения в Бозмене, штат Монтана, привлек наше внимание к одному нерасследованному похищению в штате. В июне предыдущего года, когда семейство Джагеров из Фармингтона, штат Мичиган, отдыхало в лесу, кто-то разрезал ножом их палатку и похитил семилетнюю дочь Сьюзан. Тетен с Муллани составили предварительный профиль подозреваемого. По их мнению, это был белый молодой человек, местный, одиночка, увидевший палатку во время прогулки в лесу. Вероятнее всего, Сьюзан погибла, хотя тело ее не нашли, так что у родителей оставалась надежда.

У Дунбара был логический подозреваемый – двадцатитрехлетний ветеран Вьетнама Дэвид Мейрхофер, имя которого сообщил осведомитель, и так получилось, что Дунбар был знаком с этим Мейрхофером, которого описывал как «аккуратного, учтивого, исключительно умного… вежливого». Мейрхофер хорошо подходил под составленный Тетеном и Муллани профиль, но никаких улик, указывающих на него, обнаружено не было, и обвинение ему не предъявили. Джагеры вернулись в Мичиган, к своей прежней жизни, а Дунбар продолжил работу.

Но в январе 1974 года в том же районе Бозмена пропала восемнадцатилетняя девушка, отвергшая ухаживания Мейрхофера, и этот молодой человек вновь стал логическим подозреваемым. Он добровольно вызвался пройти тест на детекторе лжи и принять «сыворотку правды». Он прошел оба теста в отношении обоих преступлений, и адвокат Мейрхофера настаивал на его безусловном освобождении и на том, чтобы правоохранительные органы отстали от него.

Но в результате второго преступления было получено больше информации, что позволило составителям профиля – в том числе и мне, новичку – уточнить его. В нем указывались черты личности Мейрхофера, и тот факт, что подозреваемому удалось пройти оба теста с «сывороткой правды» и полиграфом, нас нисколько не смущал. Публика считает, что это хороший способ выяснения истины, подходящий для большинства нормальных людей. Впрочем, психопаты славятся своей способностью отделять совершающую преступления личность от своего же более глубинного «я». Таким образом, когда психопат проходит эти тесты, его неконтролируемое «я» подавляет знания о преступлениях, и очень часто бывает так, что тесты не дают положительных результатов. Иногда Мейрхофер контролировал себя, иногда заметно выходил из-под контроля. Мы убедили Дунбара в том, что он и есть убийца, даже несмотря на отрицательные результаты тестов, и Дунбару не следует отказываться от дальнейшего расследования. Тетен и Муллани предположили, что убийца может принадлежать к типу преступников, которые звонят родственникам жертвы, чтобы заново пережить преступление и испытать возбуждение от него. Соответственно, Дунбар посоветовал Джагерам держать рядом с телефоном магнитофон.

В первую годовщину пропажи семилетней девочки миссис Джагер дома в Мичигане ответила на звонок мужчины, который утверждал, что держит Сьюзан в живых. «Он казался очень самодовольным и словно дразнил меня», – позже сообщила миссис Джагер журналисту. Неизвестный мужчина утверждал, что отвез Сьюзан в одну европейскую страну, где предоставил ей лучшую жизнь по сравнению с той, которую могли позволить Джагеры. «Моей реакции он не ожидал, – вспоминала миссис Джагер. – Я почувствовала, что действительно могу простить его. Я выразила большую заботу и сострадание, и это сбило его с толку. Он не выдержал, сорвался и зарыдал».

Звонящий не признался в том, что Сьюзан мертва, и повесил трубку, прежде чем звонок смогли проследить. Специалист ФБР по анализу голосов изучил запись и пришел к мнению, что голос мужчины принадлежит Дэвиду Мейрхоферу. Но в то время в суде Монтаны свидетельство аналитика не было достаточным основанием для выдачи ордера на обыск, поэтому полиции не удалось проверить это предположение. Дунбар некоторое время старался выяснить, откуда звонил этот мужчина; похоже, во время звонка он находился на открытой местности – возможно, подключился к телефонным проводам на столбах у какого-то ранчо. Исследовав досье Мейрхофера, Дунбар узнал, что тот научился подключаться к телефонным линиям во Вьетнаме. Но это тоже не было сочтено веской уликой.

Прослушав запись разговора между миссис Джагер и предполагаемым похитителем, Муллани решился на смелый шаг. «Мне показалось, что Мейрхофер испытывает потребность подчиняться женщине», – позже вспоминал он. – Я предложил миссис Джагер отправиться в Монтану и лично с ним встретиться». Она так и поступила, встретилась с Мейрхофером в офисе его адвоката, но Мейрхофер был спокоен и сдержан, явно контролируя свои эмоции. Вскоре после возвращения в Мичиган миссис Джагер за ее счет позвонил некий «мистер Трэвис» из Солт-Лейк-Сити и заявил, что это он, а не кто-то другой забрал Сьюзан. Не успел он продолжить, как миссис Джагер сказала: «О, привет, Дэвид».

Теперь Дунбар получил достаточно оснований в виде письменного показания миссис Джагер, чтобы произвести обыск в доме Мейрхофера, где были обнаружены останки обеих его жертв. Под грузом всех улик и доказательств Мейерхофер признался не только в этих, но и в более раннем нерасследованном убийстве по крайней мере одного мальчика из Монтаны. После признания его посадили в одиночную камеру, а на следующий день он повесился.

Мы не сомневались в том, что решить этот случай помог составленный нами в Куантико профиль. Без профиля у Дунбара не было бы причин заинтересоваться указанным подозреваемым. Позже, после второго убийства и после того как Мейрхофер прошел тесты с полиграфом и «сывороткой правды», профиль из Куантико помог Дунбару настоять на своем и утвердиться в мысли о виновности Мейрхофера. Наконец, догадка Муллани о том, что Дэвид по-особенному реагирует на женщин и что миссис Джагер может заставить Мейрхофера выдать себя, стала последней каплей, прорвавшей защиту убийцы.

Этот давний случай убедил меня в силе и возможностях профилирования. Профилирование помогло определить наиболее вероятного подозреваемого и дало полевому агенту причины продолжить наблюдение за ним, даже несмотря на факторы, свидетельствующие против этого. Более того, дело Мейрхофера показало, что чем больше мы набираемся опыта и получаем информации о преступниках, совершающих насильственные преступления, тем лучше составляем профили.



Не бывает совершенно похожих преступлений или преступников. Составитель профилей пытается разглядеть в преступлениях определенную схему и определить характеристики предполагаемого злоумышленника. Профилирование – это процесс, основанный на фактах и логическом мышлении. Мы узнаем о происшествии все, что можем, на основании опыта строим предположения о причинах происшедшего и о том, какими чертами личности может обладать совершивший преступление человек. Говоря вкратце, формула такова: «Что» плюс «почему» равно «кто».

Самая главная задача – сократить число подозреваемых, отсечь самых маловероятных и сосредоточиться на реалистичных целях.

Следователно, если мы скажем, что с очень высокой вероятностью преступление совершено мужчиной, то отсечем тем самым приблизительно 50 процентов населения, то есть всех женщин. Категория «взрослые мужчины» – это небольшая доля популяции; «одинокие белые мужчины» – еще меньше. С каждым дополнительным определением количество подозреваемых быстро сокращается – например, мы можем предположить, что преступник безработный или недавний пациент психиатрической клиники, или что живет недалеко от места преступления, куда мог прийти пешком.

Я провел очень много курсов в Куантико и занятий выездной школы и обнаружил, что, как бы усердно мы ни пытались внушить эти принципы нашим слушателям, они все равно требовали более конкретных указаний. Есть ли у нас практическое пособие с вопросами, которые можно выучить наизусть и задавать себе всякий раз при осмотре места преступления, чтобы знать, на что стоит обращать внимание в первую очередь? Полицейским и даже нашим агентам хотелось получить какой-то список пунктов, напротив которых остается только расставить галочки или номера – и подробности происшествия ясны; это как автомат – нажимаешь на кнопку, применяешь формулу и получаешь идеальный профиль. В будущем мы надеемся разработать компьютерную программу, которая будет работать подобным образом, но трудимся над ней уже шесть лет, а она далека от совершенства. Профилирование до сих пор успешнее всего получается у людей с богатым опытом, особенно у тех, кто изучал психологию. При этом приходится много работать – работать в смысле шевелить мозгами с целью решить то, что обычно представляется сложной головоломкой.

В основе головоломки находится место преступления, обычно содержащее лучшие из доступных нам улик. Мы пытаемся тщательно их исследовать в попытке понять как само преступление, так и косвенным образом характер совершившего его человека. Хороший пример – это убийство учительницы специальной школы в Бронксе. Практически все, что было обнаружено на месте преступления – на крыше многоквартирного дома, – принадлежало самой жертве: сумочка, ремень, которым ее удушили, расческа в лобковых волосах, даже фломастер, которым убийца написал неприличные выражения на ее теле. Это было важно для составления психологического портрета убийцы: мы пришли к мнению, что этот человек мог не планировать убийство, оно было совершено спонтанно. В противном случае злоумышленник мог бы взять с собой «набор для изнасилования» – липкую ленту, веревку, возможно, пистолет, то есть все то, чем можно контролировать жертву.

Как я вкратце писал в предыдущей главе, отсутствие такого «набора» было ключевым фактором в другом классическом примере убийства, в расследовании которого я принимал участие в качестве составителя профиля. Рассудительный читатель придет к мысли, что в таком большом и разностороннем городе, как Нью-Йорк, сотрудники органов правопорядка давно могли прийти к идее составления психологического профиля, но по-настоящему это направление стало развиваться как раз после расследования именно этого загадочного убийства молодой учительницы.

Итак, в октябре на крыше многоквартирного дома в Бронксе было обнаружено обнаженное тело молодой учительницы специальной школы Франсин Элверсон, проживавшей в том же доме. Это была небольшая женщина ростом меньше пяти футов (1,52 м) и весом менее сотни фунтов (45 кг). Она жила в квартире вместе с родителями и вышла из нее рано утром, отправляясь на работу, – в расположенную неподалеку школу для детей-инвалидов.

Тело ее располагалось в странной, неестественной позе, не имевшей для следователей никакого смысла, пока они не описали ее родителям погибшей. Оказалось, что поза напоминает еврейское слово «хай» из двух букв на иврите – такой амулет девушка носила на цепочке, но самого амулета на месте преступления не нашли. Но убийство не имело никакого отношения к антисемитизму[26], а было лишь проявлением бессмысленной жестокости на сексуальной почве. По обе стороны от головы девушки убийца разложил ее сережки, руки были связаны нейлоновыми чулками, а трусики натянуты на голову так, чтобы скрывать лицо. Остальные предметы одежды Франсин лежали рядом и скрывали оставленные преступником экскременты. Экспертиза определила, что молодую учительницу ударили несколько раз по лицу, задушили ремнем ее сумки и серьезно покалечили после смерти. Отрезанные соски лежали на груди, повсюду были пятна крови, на внутренней части бедер виднелись следы укусов, во влагалище были воткнуты зонтик и ручка, в лобковых волосах запутана расческа. На бедрах и на животе убийца написал: «Пошли на… Меня не остановить».

На теле также были обнаружены сперма и один черный лобковый волос, не принадлежавший жертве; этот волос должен был на некоторое время сбить с толку полицию. К тому времени, когда глава Управления жилищного хозяйства Нью-Йорка Томас Фоули предоставил нам фотографии с места преступления и другую информацию, у полиции было двадцать два подозреваемых, некоторые из них казались довольно подозрительными. И это неудивительно, поскольку Нью-Йорк – огромный город по численности населения и по площади, в нем всегда найдется немало странных людей со склонностью к жестокости. Один из подозреваемых, например, был мужчина, проживавший в том же доме и уже судимый за преступления сексуального характера. Другим был чернокожий мужчина, ранее работавший уборщиком в этом доме, но так и не вернувший ключи. Третьим был пятнадцатилетний подросток, нашедший кошелек Франсин на лестнице утром по дороге в школу, но отдавший его отцу только позже днем.

Рассмотрев фотографии с места преступления и другие улики, я пришел к мнению, что черный лобковый волос не имеет отношения к преступлению. Другой составитель профиля со мной не согласился, но я настаивал на том, что такое преступление дело рук психически больного человека, на что указывал уровень насилия над телом. Отсутствие «набора для изнасилования» указывало на отсутствие предварительного плана и выслеживания жертвы; те, кто преследует какую-то конкретную жертву, обычно берут с собой вещи, с помощью которых собираются ее обездвижить. Это было явно спонтанное, молниеносное нападение, совершенное при случайной встрече убийцы и жертвы. Несмотря на то что место преступления наводило на мысли о группе преступников, мне так не казалось. В составленном нами профиле мы сообщали Фоули, что следует искать белого мужчину в возрасте от двадцати пяти до тридцати пяти лет, знавшего жертву, жившего и работавшего либо в этом здании, либо поблизости. Я считал, что убийца, вероятнее всего, окажется психически больным и болезнь, как в случае Ричарда Чарльза, постепенно развивалась в нем лет десять, прежде чем проявилась в убийстве с увечьями. Большинство лиц с серьезной психической болезнью не отходят далеко от дома, чтобы совершить такого рода преступления, поэтому я сделал вывод, что убийца живет рядом либо один, либо с не слишком требовательным родителем. Поза тела и надписи заставляли предположить, что это не очень образованный человек, вероятно, бросивший школу, а идеи по поводу издевательств над трупом и надписей он позаимствовал в порнографических материалах. Поскольку, как я был уверен, у него была большая история психической болезни, то в течение последнего года его могли выпустить из какой-либо психиатрической клиники. Кроме того, я предположил, что толчком к убийству послужил какой-то стресс. Учитывая то, что полиция активно расследовала это дело, полицейские скорее всего уже поговорили с убийцей.

Благодаря этому профилю Фоули изменил фокус своего расследования. Бывшего уборщика решили пока не трогать, поскольку мы утверждали, что преступление совершил белый мужчина; полицейские также не стали разбирать версию о том, что преступником был мужчина, ранее привлеченный за преступления сексуального характера – он теперь был счастливо женат и, по всей видимости, оставил преступные наклонности в прошлом. Больше внимания теперь привлек к себе другой подозреваемый. Ранее полицейские допросили мужчину, проживавшего на четвертом этаже (на том же, что и жертва) вместе со своим сыном, пациентом психиатрической клиники. Мать Кармина Калабро умерла, когда ему было девятнадцать лет, то есть одиннадцатью годами ранее. В октябре отец Кармина утверждал, что на момент совершения преступления тот находился в клинике, и полиция не стала тщательно проверять эту информацию. Теперь же полицейские решили рассмотреть этого подозреваемого подробнее.

Калабро бросил школу в старших классах, более года провел в местной психиатрической клинике, затем устроился рабочим сцены, но недавно был уволен. Сначала он сказал полицейским, что он безработный актер, но позже признался, что был только рабочим сцены. В квартире Калабро обнаружили много порнографии. Изучив отчетность клиники, полицейские пришли к выводу, что она велась из рук вон плохо: Кармин мог бы выйти из клиники, совершить убийство, вернуться обратно, но никто не заметил бы его отсутствия. В то время у него был гипс на руке, поэтому было выдвинуто предположение, что он мог ударить жертву гипсом и лишить ее сознания. Когда полиция задержала его, гипса уже не было, но этого не требовалось для доказательств, что убийца и в самом деле бывший пациент психиатрической клиники. Одной из ключевых улик были следы зубов на теле жертвы. Три криминальных одонтолога, в том числе и доктор Лоуэлл Левин, подтвердили, что это следы основного подозреваемого, и дело было решено. Калабро осудили и приговорили к тюремному сроку в двадцать пять лет.

Дальнейшее расследование показало, что Калабро часто калечил сам себя и несколько раз пытался покончить с собой. Знакомые описывали его как мужчину, неуверенного в себе, когда дело касалось женщин. Видимо, неспособность познакомиться с женщиной и стала отправной точкой убийства.

Также выяснилось, что труп Элверсон был доставлен патологоанатому в мешке, в котором ранее перевозили труп чернокожего мужчины и не очистили должным образом. Черный лобковый волос принадлежал другому человеку, никак не связанному с убийством Элверсон.

После расследования случая Элверсон – Калабро лейтенант Джозеф Д’Амико, начальник Фоули и бывший слушатель моих лекций в Куантико, сказал журналисту: «Они [составители профиля] настолько подробно описали подозреваемого, что я спросил ФБР, почему они не дали нам сразу его телефон». Этот комплимент нам понравился, но еще больше понравилось, что у полиции Нью-Йорка наконец-то открылись глаза и она стала всерьез воспринимать профилирование как способ ограничить число подозреваемых в трудных случаях.

На суде Калабро так и не признал свою вину. Тем не менее, когда в журнале Psychology Today вышла статья с описанием составленного Отделом поведенческого анализа профиля – имена убийцы и жертвы в статье не упоминались, – Калабро написал нам письмо. В нем он напрямую утверждал, что описанное в статье расследование – это практически сделанное им признание вины. В письме автор говорил, что некоторые моменты составленного психологического профиля он «лично считает правильными».



Я ехал в служебной машине читать лекцию в Ричмонд, штат Вирджиния, когда со мной по рации связались из ФБР и попросили вернуться в Куантико. Я запротестовал, говоря, что мне нужно выступить перед важной группой слушателей, на что мне ответили, что на президента Рейгана было осуществлено покушение. Я развернулся. По пути назад включил коммерческую радиостанцию и узнал, что президент выжил и его здоровью ничто серьезно не угрожает, но были и другие жертвы. Всю дорогу я то слушал радио, то вспоминал подробности интервью с такими совершавшими покушения преступниками, как Серхан Серхан, Артур Бремер и Сара Джейн Мур. Посещение Артура Бремера прошло словно под копирку с посещения Серхана Серхана: эти двое были точной копией друг друга, типичными образцами параноидной шизофрении. У Бремера были странности в поведении, как и у Говарда Хьюза в стадии затворничества – всклокоченные волосы, волнистая борода, бегающие глаза. С собой он носил два пакета для покупок, в которые умещались все его пожитки. И все же мне казалось, что в момент покушения на губернатора Джорджа Уоллеса он отдавал себе отчет в своих действиях. На пути обратно в Куантико я также вспоминал о Дэвиде Берковице, который не покушался на известного человека, но разделял многие признаки с такими преступниками, преследуя жертв определенного типа, точно так же, как Бремер преследовал Уоллеса.

В Куантико я прошел в кабинет заместителя директора МакКензи, где меня уже явно ожидали и соединили по горячей линии со штаб-квартирой и Фрэнком У. Уэйкартом, агентом, ответственным за это дело. Уэйкарт сообщил, что Хинкли уже задержали, но сотрудникам нужна помощь – определить, что искать в его номере отеля. Я попросил предоставить любую доступную информацию о Хинкли.

ФБР действовало быстро. Мои коллеги уже знали, что Хинкли – белый мужчина на третьем десятке жизни. Они выяснили, что это был одинокий студент колледжа из Денвера и его семья, по всей видимости, была богатой. Устроив стрельбу, он достаточно легко сдался сотрудникам Секретной службы и другим агентам и теперь, похоже, пребывал в спокойном состоянии. Агенты ФБР изъяли ключи от его гостиничного номера, но пресса тоже узнала про номер, поэтому агентам пришлось буквально пробивать себе дорогу и силой не пускать посторонних в жилье преступника.

Несмотря на то что Хинкли содержался под стражей, во время шока и суматохи, последующих за покушением на президента, было совершено много ошибок. Вашингтон (округ Колумбия) – это мультиюрисдикционная область, и улики могли собирать различные полицейские управления. Существовала опасность, что если какая-то из улик попадет не туда, то потом она всплывет во время суда и нарушит весь ход разбирательства. Крайне необходимо было получить ордер на обыск, в котором были бы перечислены вещи, которые собирается найти сторона обвинения. Не должно было сложиться впечатления, что обыск проходил случайным образом.

От меня требовалось нечто большее, чем просто составить профиль: это было погружение в разум неудавшегося убийцы, определение черт его личности и построение догадок о том, что он мог оставить в своем окружении. Я сказал Уэйкарту, что все факты, которые он мне сообщил, указывают на принадлженость Хинкли к неорганизованному типу с психическим расстройством, хотя и не настолько неорганизованному, чтобы вообще было невозможно понять, что он намеревался сделать и что сделал. Он явно не был наемным убийцей или членом подпольной организации, а скорее одиночкой и интравертом. Такой тип был довольно распространен в студенческих кампусах – не умеет завязывать отношения с женщинами, не вписывается в компании, не состоит в спортивной команде или в другом клубе, не слишком преуспевает в учебе и ищет награды только в своих фантазиях. Поэтому я посоветовал Уэйкарту искать в гостиничном номере Хинкли – а также в его машине и в денверском доме – свидетельства такого одиночества и фантазий.

Сотрудники должны были обнаружить материалы, отражающие его фантазии: дневники, альбомы для вырезок, материалы для чтения. Я настоятельно рекомендовал Уэйкарту забирать все такие материалы, какими бы незначительными они ни казались, потому что каждый из них мог послужить ценным инструментом для понимания личности Хинкли. Например, при обыске могли найти журнальные статьи и книги с подчеркнутыми фрагментами, которые Хинкли считал важными. В списке потенциальных улик также находились магнитофон и аудиозаписи, потому что такие одиночки часто ведут аудиодневник. Другими полезными объектами могли оказаться кредитные карты и чеки, потому что нам надо было проследить его перемещение по меньшей мере за полгода, а лучше за год. Такие преступники, как Бремер, преследовали своих жертв, и я подумал, что Хинкли мог бы поступать так же. В чеках из гостиницы могли быть отмечены телефонные звонки; возможно, у него имелась телефонная кредитная карта с дополнительными записями о передвижениях и интересах.

Мой список из дюжины различных объектов лег в основание ордера на обыск, и сотрудники спецслужб воспользовались им как основанием для изъятия вещей из гостиничного номера и других помещений, в которых находился Хинкли. Было найдено почти все, что я считал важным. Например, нашлись записи его разговоров с Джоди Фостер[27]. Была найдена открытка с изображением четы Рейганов, которую Хинкли адресовал Фостер со следующим текстом:

Дорогая Джоди! Разве они не прелестная пара? Нэнси[28] такая сексуальная. Однажды мы с тобой займем Белый дом, и простолюдины будут слюни пускать от зависти. А до тех пор старайся сохранять девственность. Ты же девственница, правда?
Джон Хинкли

Открытку он не отослал. Также нашли адресованное Фостер письмо, в котором Хинкли сообщал, что собирается застрелить Рейгана и что он, возможно, не вернется, но хочет, чтобы она знала – он сделал это ради нее. (Это письмо послужило доказательством запланированного нападения на Рейгана и того, что Хинкли осознавал незаконность своего поступка.) Были найдены дневники и записи на полях страниц; одна запись гласила: «Все кружится, а девушки до сих пор смеются надо мной и моим именем». Был найден сценарий с аннотациями фильма «Таксист» – фильм о безумном убийце, в котором снималась Джоди Фостер. Весь этот материал хорошо согласуется с моими догадками о личности Джона Хинкли – одиночки, не пользующегося успехом у женщин и жившего в мире фантазий.



Мы, сотрудники правоохранительных органов, никогда не можем забыть, что убийство – это ужасное преступление, наносящее огромные раны родным, друзьям и знакомым жертвы. В силу такого убеждения я чувствовал себя еще более обязанным откликнуться на просьбу доктора Джеймса Кавано из Чикаго. За несколько лет до этого я упомянул его в списке советников для моего Проекта по исследованию личности преступника. Это был директор исследовательского центра Исаака Рэя при Пресвитерианском медицинском центре Раша в Чикаго, занимающегося проблемами судебной психологической экспертизы.

Неподалеку от медицинского центра, у железнодорожных путей, был обнаружен труп одной из студенток Кавано, девушки по имени Лори Росетти. Это была умная и добрая студентка, отличница, недавно участвовавшая в кампании по восстановлению службы сопровождения и охраны для женщин из кампуса, финансирование которой прекратили из-за дефицита бюджета. Кампания успехом не завершилась. Все в центре любили Росетти, и все сотрудники, включая самого Кавано, были расстроены ее гибелью.

Официальный запрос на мою помощь отослал Том Кронин, полицейский из Чикаго, с которым мы учились в Академии ФБР и который был слушателем моих курсов. Том выслал мне материалы по делу, в шутку заметив, что награда за информацию, благодаря которой можно будет найти преступника, достигла уже 45 тысяч долларов, половина из которых будут моими, если я составлю хороший профиль. (В серьезных делах вроде этого сотрудники правоохранительных органов часто стараются сохранить трезвость ума с помощью шуток; понятно, что мы не стремимся к денежному вознаграждению и нисколько не заинтересованы в нем.)

Из материалов я узнал, что студентка с несколькими другими студентами занималась в помещении центра примерно до 1:30 ночи субботы в октябре. Потом она с однокурскником спустилась к своей машине в гараж с учебниками и сумками, подвезла его на другой этаж автостоянки, где он вышел из машины, хлопнув дверью. Очевидно, Лори решила, что дверь закрылась на замок, потому что тот студент и другие рассказали полиции, что она специально обращала на это внимание, так как медицинский центр располагается в неблагополучном районе, рядом с Серкл-кампусом Иллинойского университета, и она всегда старалась соблюдать правила безопасности по дороге туда и обратно.

В 5:30 утра ее тело и автомобиль были обнаружены у железнодорожной платформы неподалеку от бедного района с чернокожим населением, не более чем в полумиле (800 м) от больницы. Судебная экспертиза показала, что ее сильно били по лицу, нанесли значительные травмы в брюшной области и несколько раз изнасиловали. Скорее всего по ней проехались на ее машине. Двери и багажник были открыты, на месте преступления обнаружили ее пустой кошелек.



Подозреваемого в серийных убийствах Джерарда Шефера ведут из зала суда во Флориде в сопровождении помощников шерифа. Видно, что подозреваемый – единственный на этой фотографии, кто чувствует себя совершенно спокойно и непринужденно.



Выжившая жертва «ставшего плохим полицейского» Джерарда Шефера показывает, как он с ней обращался.



Жертвы психически больного Маллина.



Герберт У. Маллин, серийный убийца четырнадцати человек в районе Санта-Круз, штат Калифорния.



Палатка с дырой, через которую Дэвид Мейрхофер похитил девочку, которую после убил.



Надпись на пакете с мясом с инициалами «SMDS», указывающими на имя предыдущей жертвы Мейрхофера, Сандры Мари Дайкмен Смоллеган. В пакете хранились рука и два пальца этой жертвы.



Джон В. Хинкли позирует перед Театром Форда в Вашингтоне, округ Колумбия, где был убит президент Авраам Линкольн. Фотография была сделана незадолго до того, как Хинкли выстрелил в президента Рейгана и ранил его.



Дуэйн Сэмплс во время ареста за убийство и нанесение серьезных увечий двум женщинам в Силвертоне, штат Орегон.



Филейный нож для рыбы, которым Сэмплс убивал и потрошил своих жертв.



Полицейские обыскивают автомобиль Сэмплса.



Роберт Ресслер (справа) и Пирс Брукс, основатель VICAP.



Пирс Брукс (в центре сверху) и члены команды VICAP из ФБР: Энн Боуди, Кен Хэндфленд (спереди слева), доктор Дэвид Айков (спереди в центре) и Джим Хоулетт (спереди справа).



Брукс возглавляет поиски тел жертв серийного убийцы 1960-х годов Харви Мюррея Глатмена в пустыне в окрестностях Лос-Анджелеса.



Глатмен сделал эту фотографию своей испуганной жертвы незадолго до ее убийства, добавил в свою коллекцию сувениров, а позже с ее помощью оживлял фантазии об убийствах.



Фотография, сделанная во время ареста Джона Уэйна Гейси в Нортбруке, штат Иллинойс, через три года после того как он убил первого из тридцати трех молодых человек в Чикаго.



Судебно-медицинский эксперт доктор Роберт Стейн осматривает место преступления в подвале дома Гейси в 1979 году.



Печально знаменитое «место в подвале» под домом Гейси, с метками, указывающими на двадцать семь захороненных там тел. Еще два были найдены во дворе жилого участка, а четыре в местных реках.



Коллекция фотографий, хранимых Гейси и обнаруженных полицией в ходе обыска его дома.



Оборотная сторона картины с клоуном с посвятительной надписью.

Картина с клоуном, написанная Джоном Уэйном Гейси в тюрьме и подаренная автору этой книги.



Автор книги Роберт Ресслер (на тот момент специальный агент ФБР) и серийный убийца Эдмунд Э. Кемпер.



Эдмунд Э. Кемпер, ведущий местных полицейских к местам захоронений трупов в окрестностях Санта-Круз, штат Калифорния.



Метка, указывающая место захоронения черепа одной из жертв Кемпера.



Монте Рассел во время его ареста за убийство нескольких женщин в Вашингтоне, округ Колумбия.



Тело жертвы Рассела, найденное неподалеку от его дома в Александрии, штат Вирджиния.



Лицо чудовища: сознавшийся в своих преступлениях серийный убийца Джеффри Дамер.