Она крепко сжимала руку Брендана на панели управления, а из колонок доносился дорожный микс Ханны. Неожиданно Пайпер осознала, что… с нетерпением ждет возвращения домой. Этим утром она позвонила Эйбу, чтобы сообщить ему, что опоздает на их прогулку, а затем быстро набрала Опал, чтобы договориться о том, что придет на кофе на неделе.

В ее телефоне было более сотни текстовых сообщений и бесчисленных электронных писем от знакомых из Лос-Анджелеса, владельцев клубов и Кирби, но она пока игнорировала их, не желая, чтобы что-то украло затянувшуюся красоту поездки в Сиэтл.

Помимо этих все более срочных сообщений насчет седьмого сентября Пайпер была рада получить пару эсэмэсок от девушек, с которыми она познакомилась в баре «За бортом». Они хотели встретиться и помочь организовать вечеринку в честь Дня труда. И как бы она отнеслась к групповому уроку по макияжу?

Хорошо. Она отнеслась бы… по-настоящему хорошо. С растущим числом друзей и приближающимся торжественным открытием у Пайпер внезапно появился плотный график.

Что, если она действительно сможет прижиться в Вестпорте?

Да, Брендан дал ей окунуться в прежние чувства и ощущения. Но здесь у него была вся жизнь, работа. Общество, которое он знал с рождения. Последнее, чего она хотела, – это зависеть от него. Если она останется в Вестпорте, ей нужно идти своим путем. Стать человеком, независимым от своих отношений, но также их участником. И впервые эта возможность не показалась ей призрачной.

Когда они прибыли в Вестпорт, Брендан сперва высадил Фокса у его квартиры, а затем за пять минут доехал до дома Пайпер и Ханны. Когда он парковал пикап, выражение его лица можно было описать только как угрюмое – он явно не хотел с ней расставаться. Она его понимала. Но у нее ни за что не вошло бы в привычку оставлять Ханну одну.

Сестра перегнулась через переднее сиденье, подперев подбородок руками.

– Значит, так, Брендан, – сухо сказала она. – Этим утром в душе Пайпер во все горло распевала «Настоящая женщина»…[41]

– Ханна! – фыркнула Пайпер.

– И поскольку мне нравится видеть ее счастливой, я собираюсь оказать тебе большую услугу.

Брендан слегка повернул голову, в нем проснулся интерес.

– Какую именно?

– Ну. Я предполагаю, что у тебя дома есть гостевая комната, – сказала Ханна.

Мужчина утвердительно хмыкнул.

– Ну-у, – протянула Ханна. – Я могла бы приехать и расположиться в ней. Это облегчило бы вину Пайпер перед сестрой, и она могла бы остаться в каюте капитана.

– Иди собирайся, – без колебаний ответил Брендан. – Я жду.

– Погодите. Что? – Пайпер повернулась на сиденье, переводя недоверчивый взгляд с одного на другого, этих двух сумасшедших, которых она любила. – Я не… мы не… не собираемся переезжать в твой дом, Брендан. Это требует серьезного обсуждения.

– Я дам вам время поболтать, – весело сказала Ханна, выпрыгивая из пикапа.

– Брендан… – начала Пайпер.

– Пайпер. – Он перегнулся через панель управления и провел большим пальцем по ее скуле. – Твое место – в моей постели. Здесь нечего обсуждать.

Она издала смешок.

– Как ты можешь так говорить? Я никогда ни с кем не жила, но я почти уверена, что значительная часть времени проводится без макияжа и… стирка! Ты подумал о грязной одежде? Куда я положу свою? Мне удавалось сохранить определенную атмосферу таинственности…

– Таинственности, – повторил он, губы у него задрожали.

– Да, именно так. – Она увернулась от его прикосновения. – Что произойдет, когда больше не останется… тайны?

– Мне не нужны никакие тайны, когда дело касается тебя. А в субботу мы отправляемся на рыбалку. Через две ночи. – Всего через несколько дней. – Я хочу получить каждую секунду, которую могу провести с тобой до выхода из гавани.

– В субботу. – Это стало для нее новостью, хотя она и понимала, что в какой-то момент он снова выйдет в море. Обычно график был еще более жестким, но они взяли полный недельный отпуск после сезона крабов. – Как думаешь, ты вернешься на торжественное открытие в День труда?

– Черт возьми, обязательно. Ни за что не пропущу. – Он небрежно приподнял бровь, как будто это не он только что заставил ее пульс трепетать от незамутненной радости. – Тебя устроят отдельные корзины для белья?

– Может быть. – Она прикусила губу. – И еще должно быть правило «не-целоваться-пока-я-не-почищу-зубы».

– Нет, к черту это. – Его взгляд опустился к подолу ее юбки. – Я хочу брать сонную Пайпер, чтобы у нее ноги дрожали с самого утра.

– Ладно, – выпалила она. – Тогда я пойду собирать вещи.

Выражение его лица было смесью любви и триумфа.

– Хорошо.

Хмуро поглядев на мужчину, хотя ее сердце колотилось, она толкнула дверь пикапа. Прежде чем она успела закрыть за собой дверь, она вспомнила о своем обещании встретиться с Эйбом и проводить его в музей.

– Как насчет того, что мы придем к ужину? – сказала она Брендану. – Мы купим продукты по дороге. Может быть, ты сможешь преподать мне урок кулинарии.

– У меня под рукой будет огнетушитель.

– Ха-ха. – Это нормально, если от улыбки прямо-таки болит лицо? – Увидимся вечером, капитан.

Его серебристо-зеленые глаза светились обещанием.

– Сегодня вечером.

* * *

Пайпер сбегала в хозяйственный магазин и проводила Эйба до морского музея. Немного поболтала с ним, прежде чем продолжить свой путь и забежать к Опал выпить кофе. Вернувшись в «Безымянный», она написала своим новым приятельницам, Пэтти и Вэл, договорившись о встрече, на которой они смогут спланировать День труда. Ей и Ханне придется перевести свою производительность в гиперрежим, чтобы бар был готов вовремя – у них еще даже не было новой вывески, – но при определенной решимости они могли бы это сделать.

В тот вечер сестры собрали одежду на пару дней и отправились с рюкзаками на рынок, чтобы купить продукты, идентичные тем, которые Брендан бросил в ручную корзинку Пайпер в то первое утро в Вестпорте.

Она постучала в его дверь, и в животе словно взмахнули крылья бабочки, но это шевеление увяло на корню, когда его крупная фигура появилась на пороге… в серых спортивных штанах и футболке.

Ну да. Преимущества такого устройства жизни уже давали о себе знать.

– Не пялься на член моего парня, – прошептала Пайпер Ханне, когда они последовали за ним в дом, заставив сестру согнуться пополам от смеха.

Брендан поднял – ха – бровь, глядя на них через плечо, но продолжил идти, неся в одной руке принесенные ими продукты, пока они не добрались до гостевой спальни. Комната, в которую он их привел, была маленькой и примыкала к кухне, но из нее открывался прекрасный вид на сад, а кровать выглядела гораздо удобнее, чем койка в «Безымянном».

– Спасибо, здесь прекрасно, – поблагодарила Ханна, бросая на пол рюкзак. Она покрутилась, рассматривая остальную часть комнаты, втянула воздух, и ее рука взлетела, прикрывая рот. – Что это… что это?

Озадаченная переменой в поведении сестры, Пайпер перевела взгляд со спортивных штанов Брендана на предмет, вызвавший такую реакцию. На столе стоял проигрыватель. Пыльный и громоздкий.

– Я вспомнил, что мои родители подарили мне его перед переездом, – сказал Брендан, скрестив руки на груди и кивая в сторону проигрывателя. – Вот, сходил и достал его из подвала.

– Это винтажный «Пионер», – выдохнула Ханна, проводя пальцем по стеклянной крышке. Она перевела широко раскрытые глаза на Брендана. – Я могу им воспользоваться?

Он коротко кивнул.

– Для этого я его и принес. – Он дернул подбородком в сторону шкафа, как будто только что не потряс жизнь Ханны. – Здесь – все пластинки, которые я смог найти. Может быть, ничего особенного.

– На нем все, что угодно, будет звучать особенно! – Колени Ханны подогнулись, и она подскочила, возбужденно пританцовывая. – Меня даже не волнует, что ты раскопал его специально, чтобы заглушить звуки секса. Спасибо!

Уши Брендана слегка покраснели, и Пайпер каким-то образом еще больше влюбилась в него. Сделав что-то хорошее для ее сестры, он заслужил ее вечную преданность. И когда он сказал в своей грубоватой, сдержанной манере:

– Не за что. Спасибо, что, э-э, позволила мне пригласить сюда Пайпер. – Она чуть не упала в обморок. – Я возьму это.

Он снял рюкзак с плеч Пайпер, поцеловал ее в лоб, резко развернулся и вышел из комнаты. Они наблюдали за его уходом, как чайки наблюдают за целым куском хлеба, летящим по воздуху, – и благодаря своим портовым пробежкам Пайпер теперь знала, как это выглядит. Благоговейно.

– Ты должна выйти за него замуж, – одними губами произнесла Ханна.

– Я знаю, – одними губами ответила Пайпер. – Какого хрена?

Изо рта Ханны по-прежнему не вылетало ни звука.

– Сначала спроси его. Сделай это сейчас.

– Может быть, и спрошу. Боже. Вполне может быть.

Ханна осторожно наклонилась над проигрывателем.

– Ты можешь приходить на двойные свидания со мной и моим проигрывателем. Пайпер, ты только посмотри. – Она плюхнулась в кресло за столом. – На выставке я положила глаз на тот идеальный, безупречный «Флитвуд Мэк»[42], сорок пять оборотов. Он был слишком дорогой. Но если бы я знала, что у меня будет «Пионер», я бы разорилась.

– О нет. Эта пластинка с тобой говорила?

– Громко и отчетливо. – Ханна вздохнула, отмахиваясь от своих сожалений. – Все в порядке. Если суждено, однажды я снова ее встречу. – Она вскочила на ноги. – Пойдем готовить ужин. Я умираю с голоду.

* * *

Все трое окунулись в счастливую рутину.

По утрам Брендан будил Пайпер, водя кончиками пальцев вверх и вниз по ее животу, отчего она прижималась к нему спиной. Иногда он переворачивал ее лицом вниз и рывком ставил на колени, овладевая ею быстро и яростно, а она руками вцеплялась в спинку кровати, чтобы не упасть. В другой раз он закидывал ее колени на свои мускулистые плечи и медленно входил в нее, бормоча грубые похвалы в изгиб ее шеи, толчки его члена между ее ног были надежны, как прилив, и всегда заставляли ее слабеть и вздрагивать, ее стоны наполняли прохладную, приглушенную атмосферу спальни.

Придя в себя после интенсивных занятий любовью, она одевалась для пробежки и шла встречать Эйба, помогая ему подняться по лестнице музея, а затем продолжала свой путь. Вернувшись домой, принимала душ, завтракала с Бренданом и Ханной, а потом на его пикапе ехала трудиться в «Безымянный». Помимо вывески, бару требовался некоторый декор и несколько последних штрихов. Брендан повесил люстру и рассмеялся, когда Пайпер победно завизжала, объявив ее идеальной. Они расставили столы и табуреты с высокими столешницами, повесили связки гирлянд на заднем дворике и очистили все от опилок.

– Я думала о названии, – сказала Пайпер однажды днем, дождавшись, пока сестра обратит на нее взгляд. – Эм, как тебе «Кросс и дочери»?

Ханна издала одобрительный возглас, ее глаза заблестели.

– Мне нравится, Пайпс.

Брендан подошел к ней сзади и крепко поцеловал в плечо.

– Это идеально.

– Хотела бы я, чтобы у нас было немного больше времени, – посетовала Ханна. – Это имя заслуживает того, чтобы написать его безупречно.

– Согласна. Но я думаю, что, может быть, самое прекрасное в этом месте – то, что оно не такое. Оно личное, а не безупречное. Верно? – Пайпер рассмеялась. – Давай напишем сами. Так это будет куда более ценно.

У Ханны зазвонил телефон, и она вышла из комнаты, чтобы ответить, оставив Пайпер и Брендана одних. Повернувшись, она обнаружила, что он внимательно наблюдает за ней. В последнее время он часто так делал. С любовью. Внимательно. Но за этим взглядом стояло нечто большее. Он говорил, что не станет давить на нее, чтобы она приняла решение. Но чем дольше она оставляла его в подвешенном состоянии, тем больше он беспокоился.

В четверг они нарисовали вывеску, использовав больше ведра небесно-голубой краски. Брендан провел утро, шлифуя длинный кусок фанеры и придавая его краям овальную форму с помощью циркулярной пилы. Как только Пайпер набросала карандашом грубый контур букв, они занялись делом, нанося синюю краску по игривым изгибам и наклонным линиям. Кто-то мог бы сказать, что это выглядело непрофессионально, но она видела в этом характер. Дополнение к Вестпорту, которое казалось уместным, как желудь за щекой белки. После того как краска высохла, Брендан озабоченно встал рядом, готовый поймать их, если они упадут с лестниц, которые им одолжили в хозяйственном магазине. Они приколачивали молотком новую вывеску поверх старой, а Брендан терпеливо инструктировал их с земли. Когда табличка была прибита со всех сторон, сестры спустились вниз и обнялись на улице.

Пайпер не могла с уверенностью сказать, что Ханна чувствовала по поводу завершения работы над баром, но внутри ее в этот момент как будто что-то щелкнуло. Что-то, чего даже не существовало до того, как она приземлилась в этом северо-западном углу карты. Это был радушный прием, которого Генри Кросс заслуживал, но так и не получил. Это были достойные похороны, извинение за то, что она бросила его, и это смягчило острые углы, которые появлялись в ее сердце по мере того, как она больше узнавала о родном отце.

– Теперь все, что нам нужно, – это пиво, – сказала Ханна, отступая назад и вытирая глаза. – И лед.

– Да, думаю, пора позвонить оптовику. Вау. Мы быстро управились. – Она посмотрела на вывеску, оживляемую завитушками в конце слова «дочери». – Если мы в конечном итоге захотим подавать спиртное, нам понадобится лицензия на продажу крепких напитков.

– Если ты захочешь, Пайпс, – мягко сказала Ханна, обнимая ее за плечи. – Бросать тебя – это полный отстой, но я не могу оставаться здесь вечно. Меня ждет моя работа с Сергеем. Если ты решишь остаться…

– Я знаю, – выдавила Пайпер. Надпись расплылась у нее перед глазами.

– Так что? Точно остаешься?

Они посмотрели через окно внутрь бара, на Брендана, который вкручивал в люстру лампочку. Такой способный, надежный и сейчас уже – близкий. Ее сердце сжалось, застряв в горле.

– Да. Я остаюсь.

– Черт, – выдохнула Ханна. – Я разрываюсь между радостью и грустью.

Пайпер провела рукой по глазам, вероятно, размазывая синюю краску по всему лицу, но ей было все равно.

– Клянусь богом, тебе лучше меня навещать.

Ее сестра фыркнула.

– Кто ж еще внесет за тебя залог, когда все пойдет наперекосяк?

Глава двадцать восьмая

Все это было слишком хорошо, чтобы быть правдой.

В море это обычно означало, что Брендан что-то упускает. Что он забыл промыть топливопровод или заменить ржавую лебедку. На шхуне не было такого понятия, как спокойное плавание, по крайней мере надолго. И поскольку он привык жить как капитан «Деллы Рэй», он не мог не предвидеть взрыва бомбы замедленного действия.

У него была женщина. Женщина, которая рождается раз в сто жизней, та, что может войти в комнату и лишить его гребаного дыхания. Она была смелой, милой, умной, соблазнительной, предприимчивой, доброй, бесхитростной в один момент и озорной – в следующий. Такая красивая, что ее улыбка могла заставить его прошептать молитву. И она любила его. Показывала ему, насколько сильно, каждый день по-новому – например, он застал ее за тем, что она брызгала его одеколоном на свою ночную рубашку, поднося ее к носу так, будто это могло исцелить от всех болезней. Она шептала ему на ухо о своей любви каждое утро и каждую ночь. Расспрашивала его о рыбалке и гуглила термины, чтобы заполнить пробелы, о чем Брендан знал, потому что она всегда оставляла браузер своего ноутбука открытым на кухонномстоле.

Слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Он что-то упускал из виду. Линия должна была оборваться.

Однако трудно было представить, что произойдет что-то плохое, когда они с Пайпер готовили на кухне. С распущенными волосами, перекинутыми через плечо, она стояла между ним и плитой, босая, в штанах для йоги и облегающем свитере и что-то напевала, одной рукой рассеянно помешивая соус для макарон. Они готовили его три вечера подряд, и у него не хватало духу сказать ей, что его уже тошнит от итальянской кухни, потому что она так гордилась собой, научившись готовить соус. Он был согласен есть его и десять лет подряд, пока она задерживала дыхание при первом его укусе и хлопала в ладоши, когда он показывал ей большой палец.

Брендан положил подбородок на макушку Пайпер, обхватив ее руками за талию, раскачиваясь из стороны в сторону под музыку, доносящуюся из комнаты Ханны. В эти спокойные моменты ему постоянно приходилось сдерживать себя, чтобы не попросить ее принять решение. Собирается ли она вернуться в Лос-Анджелес на вечеринку? Или вообще вернуться?

Эта вечеринка в ее честь заставляла его нервничать по многим причинам. Что, если она вернется домой и вспомнит обо всех причинах, по которым ей там нравилось? Что, если она решит, что быть прославленной и почитаемой миллионами предпочтительнее, чем остаться вдвоем с рыбаком, который каждую неделю оставляет ее и уходит в море? Потому что, господи, это было бы не так уж и сложно. Если бы она просто сказала ему, что Вестпорт – ее дом, он бы ей поверил. Позволил бы страху исчезнуть. Но дни приходили и уходили, а о главном речи так и не было.

Несмотря на его отказ давить на нее, неизвестность и отсутствие определенности действовали ему на нервы.

Он никогда бы не сравнил свои отношения с Пайпер со своим браком, но после тайфуна и последующей поездки Пайпер в больницу – не говоря уже о слезах, которые она пролила потом в его постели, – в нем поселилось новое беспокойство.

Плохие вещи случаются, когда он уходит в море. Когда его здесь нет, чтобы что-то с ними сделать.

Однажды он вернулся домой и обнаружил, что овдовел.

Казалось, только вчера он до чертиков напугал Пайпер. Вынудил ее бежать сквозь опасный шторм и ехать к нему в состоянии паники.

Что, если в следующий раз он вернется домой и обнаружит, что ее нет? Без ответа на вопрос о будущем предстоящая поездка виделась зловещей, нетерпение терзало его.

– Кто готовит, когда ты на «Делле Рэй»? – спросила она, откидывая голову ему на грудь.

Брендан стряхнул с себя непрошеные мысли, изо всех сил стараясь вернуться к действительности. Принять совершенство, которое она дарила ему, и быть благодарным за каждую секунду.

– Мы готовим по очереди, но обычно Дик, потому что ему нравится это делать.

– Жаль, что ты не сможешь там насладиться чем-то вроде моего соуса, – вздохнула она.

– Ты права. – Он поцеловал ее в шею. – С ним ничто и никогда не сравнится.

– Я приготовлю его, когда ты вернешься домой. Две порции.

– Будь наготове, – пророкотал он, проводя пальцем по поясу ее брюк.

Пайпер откинула голову назад, и их губы встретились в медленном поцелуе, который заставил его задаться вопросом, когда они смогут остаться вдвоем в постели. Ему не терпелось услышать эти настойчивые стоны, выучить их наизусть, чтобы завтра забрать с собой на шхуну.

– Брендан?

– Да?

Она подавила смешок.

– Как долго ты собираешься есть этот соус, прежде чем признаешься, что тебя от него тошнит? Я так проиграю свое пари с Ханной.

Он засмеялся так громко, что она уронила ложку в соус.

– Ой! – Пайпер попыталась пальцами выудить ложку из пузырящегося соуса, но с визгом отдернула их. – Вот дерьмо! Ай!

Его смех тут же стих, он развернул ее, быстро вытер кухонным полотенцем обожженные пальцы и поцеловал.

– Ты в порядке, детка?

– Да, – выдохнула она, миниатюрное тело начало вздрагивать от смеха, прижимаясь к нему. – Думаю, потеря пары пальцев – это цена победы в пари.

– Мне нравится этот соус. – Заинтересованный, он пошевелился. – Сколько времени, по мнению Ханны, потребуется, чтобы…

– Чтобы ты признался, что тебя тошнит от моего соуса? Вечность.

– Вот сколько времени это и должно было занять, – прорычал Брендан, злясь на себя. – Ты должна была проиграть. И ты тоже должна была предположить, что это займет вечность.

Ее губы дрогнули.

– Не злись. – Она прижалась щекой к центру его груди. – Я должна была услышать твой громкий, чудесный смех. Я двукратный победитель.

– Мне нравится этот чертов соус, – проворчал он ей в макушку, решив высказать еще одно беспокойство, которое мучило его. – С тобой все будет в порядке, когда я завтра уеду?

– Да. – Она посмотрела на него, нахмурив брови. – Не беспокойся обо мне, когда будешь там, пожалуйста. Мне нужно знать, что ты сосредоточен и в безопасности.

– Так и будет, Пайпер. – Он коснулся ее щеки костяшками пальцев. – Так и будет.

Она немного расслабилась рядом с ним.

– Брендан… – От повисшего в воздухе звука его имени она, казалось, вышла из транса, начиная отворачиваться от него. – Надо заказать пиццу…

Он не дал ей повернуться.

– Что ты собиралась сказать?

Судя по тому, как она расправила плечи, она помнила свое обещание ничего не держать взаперти в своей голове. Не скрывать от него. Смесь страха и любопытства заурчала у него в животе, но он промолчал. Это было хорошо. Открытость между ними становилась все легче и легче благодаря доверию.

– Я собиралась спросить, хочешь ли ты когда-нибудь детей. И я понимаю, что это звучит так… как будто я спрашиваю, хочешь ли ты, чтобы они были у тебя со мной, так что… – Краска залила ее щеки. – Короче. Мы никогда не говорили об этом, а дети кажутся чем-то, на что у тебя есть твердые планы…

На кухонном столе завибрировал ее телефон.

– Оставь.

Пайпер кивнула. Ее телефон был необычно активен с тех пор, как они вернулись из Сиэтла, что было еще одной причиной, по которой он был на взводе. Точно так же, как когда они были в вестибюле отеля и выбирали одеколон, телефон не умолкал, танцуя и позвякивая на стойке.

– Дай я просто его выключу, – пробормотала она, потянувшись к устройству. Пауза. – Ой. Это Дэниел. – Ее глаза немного расширились, как будто она только что что-то вспомнила. – Я… я перезвоню ему позже.

Брендан больше всего жаждал вернуться к текущему разговору, но он не хотел, чтобы она отвлекалась, когда он скажет ей, что да, он хочет детей.

– Все в порядке. Ответь.

Она энергично покачала головой и поставила телефон на беззвучный режим, но ее руки так дрожали, что он выскользнул. Ловя его, она случайно нажала на кнопку ответа.

– Пайпер? – раздался по громкой связи мужской голос.

– Дэниел, – выдавила она, неловко зажав телефон между своей грудью и грудью Брендана. – Привет. Привет!

– Здравствуй, Пайпер, – официально произнес он. – Прежде чем я куплю билет на самолет, я просто хочу убедиться, что торжественное открытие все еще состоится. Ты не очень-то славишься своей надежностью.

Брендан напрягся, тревога и предательство заставили его кровь похолодеть.

Вот оно. Второй ботинок.

Пайпер закрыла глаза.

– Да, – тихо сказала она. – Оно состоится. В шесть часов.

– Тогда все в порядке, – быстро ответил отчим. – Есть рейс, который прибывает за несколько часов до этого. Что тебе привезти из дома?

– Только себя, – сказала она с фальшивой жизнерадостностью.

– Очень хорошо. Мне нужно бежать. Мама передает тебе привет, – промурлыкал Дэниел.

– И ей от меня передай. Пока.

Она повесила трубку, не глядя на Брендана. И, возможно, это было хорошо, потому что он был слишком измотан, чтобы скрыть охватившие его страх и беспокойство.

– Дэниел едет.

Он проглотил комок в горле.

– Ты все еще планируешь произвести на него впечатление баром. Чтобы он позволил тебе пораньше вернуться в Лос-Анджелес.

– Ну… – Она провела дрожащими пальцами по волосам. – Да, таков был первоначальный план. А потом у нас все стало происходить так быстро… и я забыла. Я просто забыла.

– Забыла? – ровным голосом переспросил Брендан, гнев вспыхнул у него в груди. Гнев и страх, страх того, что она ускользнет. Черт возьми. Стоило ему лишь подумать, что они честны друг с другом. – Последнюю неделю мы только и делали, что работали над «Кроссом и дочерьми», а причина, по которой ты вообще начала его ремонтировать, вылетела у тебя из головы? Думаешь, я в это поверю?

– Да, – прошептала она, протягивая к нему ладонь.

Брендан отодвинулся от нее и тут же пожалел об этом: она вздрогнула и опустила руку. Но он был слишком сильно взволнован и прострелен насквозь, чтобы извиниться и потянуться к ней. Его руки словно налились свинцом. Стали неподъемными.

– Ты договорилась с Дэниелом о визите в качестве подстраховки?

Ее румянец стал еще гуще, что говорило о многом.

– Ну, д-да, но это было…

Он невесело рассмеялся.

– А твоя подружка Кирби? Ты сказала ей, что не собираешься лететь в Лос-Анджелес на вечеринку?

Рот Пайпер сжался в прямую линию.

– Нет, не сказала, – прохрипел он, и его словно ткнули под ребра чем-то острым. – Да у тебя целая куча запасных планов, верно, Пайпер?

– Я не собиралась уезжать, – прохрипела она, обхватив себя поперек живота. – Брендан, не будь таким.

Но он уже не слышал ее. Он слышал лишь набегающие волны. Пытался уберечь корабль, чтобы его не засосало в водоворот. Вот он. Шторм, приближение которого он чувствовал. Чувствовал собственными гребаными костями. Был ли у него когда-нибудь настоящий шанс с Пайпер или он, дурак, совершенно заблуждался?

– Господи, что, черт возьми, со мной не так? – сказал он, поворачиваясь и выходя из кухни. – Ты вообще не собиралась оставаться, верно?

Пайпер побежала следом.

– Боже мой. Может, просто остановишься и выслушаешь меня?

Брендан поднимался по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз и ничего не видя перед собой. Просто двигался на автопилоте.

– Я все это время был с тобой, готовый выслушать, Пайпер.

Она шла за ним.

– Ты несправедлив! Для меня все здесь оказалось в новинку. Этот город. Эти отношения. Мне жаль, что мне потребовалось больше времени, чем следовало, чтобы отпустить свою прошлую жизнь, но это потому, что отпустить все – это очень тяжело.

– Я знаю, черт возьми. Знаю. Но если не планировала давать даже шанса нашим отношениям, тебе не следовало продолжать водить меня за нос, как одного из своих поклонников. Если ты выискивала обходные пути за моей спиной.

Дойдя до спальни, он оглянулся через плечо и увидел, что она выглядит потрясенной. У него скрутило желудок, сердце запротестовало против всего и вся, кроме того, чтобы сделать ее счастливой. Успокоить. Не выпускать из своих объятий.

Что, черт возьми, с ним не так? Он ненавидел себя за слезы в ее глазах, за неуверенность в ее позе. Боже, он ненавидел себя. Но страх потерять ее брал верх над здравым смыслом, над инстинктивным порывом утешить Пайпер, тысячу раз сказать ей, что любит ее. Страх заставлял его взбеситься, защитить себя от того, чтобы его выпотрошили, как рыбу.

– Послушай, Пайпер, – прерывисто произнес он, вытаскивая из-под кровати свою набитую спортивную сумку. – Тебе просто нужно подумать о том, чего ты на самом деле хочешь. Может быть, тебе сложно это сделать, когда я постоянно у тебя перед глазами.

– Брендан, – в ее голосе зазвучала паника. – Остановись! Ты ведешь себя нелепо. Я не собиралась уезжать. Убери сумку. Убери. – Его руки задрожали от потребности сделать так, как она просила.

– Но ты и не говорила мне, что остаешься. Тебе нужна была возможность уехать. Подстраховка. Независимо от того, думаешь ты так или нет.

– Это важное решение, – выдохнула она. – Но я…

– Ты права. Это важное решение. – Он подавил желание разозлиться еще больше. Разозлиться на ее потенциальный уход. Прийти в ярость от ужасной возможности вернуться домой из поездки и найти ее несчастной. Или исчезнувшей. Или сожалеющей. Но все, что он мог сделать, – это посмотреть правде в глаза и надеяться, что он сделал достаточно, чтобы заставить ее остаться. Все, что он мог сейчас, – это надеяться, что его любви будет достаточно. – Я переночую на шхуне, – выдавил он, хотя у него перехватило горло. – Подумай о том, чего ты хочешь. По-настоящему подумай. Я больше не могу терзаться этими мыслями типа: «Уедет она или не уедет», Пайпер. У меня нет больше сил.

Она застыла, а он спустился по лестнице мимо вытаращившей глаза Ханны.

– Утром я буду на причале! – крикнула Пайпер, спускаясь по лестнице, выражение ее лица теперь было решительным – и он так чертовски сильно любил ее в этот момент. Любил каждый слой, каждую грань, каждое настроение, каждую сложность. – Я уже знаю, чего я хочу, Брендан. Я хочу тебя. А утром я буду на причале, чтобы поцеловать тебя на прощание. Ладно? Ты хочешь сбежать? Хорошо. Беги. На этот раз я буду сильной.

На мгновение он потерял дар речи.

– А если утром тебя там не будет?

Пайпер воинственно вскинула руку.

– Тогда, получается, я вернулась к своим подстраховкам. Ты хочешь, чтобы я это сказала? Тебе обязательно нужно, чтобы все было черно-белым?

– Таков уж я есть.

– Я знаю и люблю тебя таким, какой ты есть. – В ее прекрасных глазах вспыхнул гнев. – Хорошо, если меня не будет там завтра утром, я думаю, ты поймешь, что я решила. Но я буду там. – Она несколько раз моргнула, чтобы избавиться от влаги в глазах. – Пожалуйста, не сомневайся во мне, Брендан. Только не ты. Верь мне. Хорошо?

С подскочившим ко рту сердцем он развернулся, чтобы уйти. До того, как потянется к Пайпер, забудет о споре и растворится в ней. Но утром возникнут те же проблемы, а ему нужно было решить их раз и навсегда. Ему нужно было, чтобы тайна исчезла. Нужно было знать, ждет ли его жизнь с ней или жизнь в пустоте. Неизвестность съедала его заживо.

Он в последний раз взглянул на нее через лобовое стекло пикапа, трогаясь задним ходом с подъездной дорожки, и почти выключил зажигание и вылез. Почти.

Глава двадцать девятая

Пайпер заснула злая, а проснулась еще более злая.

Она вскочила с кровати и бросилась к ящикам комода, которые ей отвел Брендан, выхватила черный спортивный бюстгальтер и красные (цвета гнева) спортивные штаны, а также несколько пар носков.

Как только она закончит быструю пробежку и отведет Эйба в музей, она собиралась с важным видом спуститься по причалу, как будто это был подиум Недели моды, и поцеловать в губы глупого капитана. Оставить его возбужденным, тяжело дышащим и чувствующим себя полным придурком, а потом неторопливо отправиться домой.

Домой. В дом Брендана.

Она протопала вниз по лестнице, и шум вытащил сонную Ханну из ее комнаты.

– Ты уже готова поговорить?

Пайпер сунула в ухо наушник:

– Нет.

Ханна прислонилась бедром к дивану и ждала.

– Я нацелена на то, чтобы сожаление поглотило его с головой!

– Звучит как начало здоровых отношений.

– Он ушел. – Пайпер плюхнулась на задницу и начала зашнуровывать кроссовки. – Он не должен был уходить! Он должен быть терпеливым и рассудительным!

– Ты единственная, кому позволено быть нелогичной.

– Да! – Что-то застряло у нее в горле. – И он, очевидно, уже устал от моего дерьма. Поэтому все катится под откос. Даже не знаю, почему я решила пойти на причал.

– Потому что любишь его.

– Вот именно. Посмотри, до чего я докатилась. – Она туго затянула шнурки. – Я бы тысячу раз пережила расставание с Адрианом, лишь бы Брендан не уходил. Так, как он сделал прошлым вечером. Это больно.

Ханна села перед ней, скрестив ноги.

– Думаю, это означает, что счастье стоит того, чтобы немного за него побороться, не так ли? – Она наклонила голову, чтобы встретиться взглядом с Пайпер. – Давай. Поставь себя на его место. Что, если бы он вчера ушел, не собираясь вообще возвращаться? Он ведь боится, что ты поступишь именно так.

– Если бы он просто выслушал…

– Да, я знаю. Ты говоришь, что собираешься остаться. Но, Пайпс. Он человек, который верит в то, что можно доказать. А ты оставила себе лазейки.

Пайпер упала плашмя на деревянный пол.

– Я бы от них избавилась. Предполагается, что он должен относиться ко мне с пониманием.

– Да, но ты тоже должна его понять. – Ханна усмехнулась и легла рядом с сестрой. – Пайпер, этот мужчина смотрит на тебя так, будто он весь в трещинах, а ты – клей. Он просто хотел дать тебе немного пространства, понимаешь? Это важное решение, которое принимаешь ты. – Она повернулась на бок. – А также давай учтем тот факт, что он мужчина и при нем яйца, гордость и тестостерон. Это смертельно опасная смесь.

– Верно. – Пайпер сделала глубокий вдох и выдохнула. – Даже если я прощу его, стоит ли мне прийти туда как убежденной в своей правоте сучке и заставить его сожалеть?

– Если ты этого не сделаешь, ты меня разочаруешь.

– Хорошо. – Пайпер села и поднялась на ноги, помогая Ханне подняться следом. – Спасибо за беседу, о мудрейшая. Обещаешь, что я смогу звонить тебе по телефону в любое время, если захочу получить твой мудрый совет?

– В любое время.

Пайпер отправилась на пробежку, имея более чем достаточно времени, чтобы проводить Эйба в музей и спуститься на причал, чтобы пожелать Брендану счастливого пути. Тем не менее ей не терпелось увидеть Брендана и заверить их обоих, что отношения по-прежнему крепки, поэтому она ускорила шаг. Эйб ждал на своем обычном месте возле хозяйственного магазина со свернутой газетой под мышкой.

Когда она подбежала, он тепло помахал ей рукой.

– Доброе утро, мисс Пайпер.

– Доброе утро, Эйб, – отозвалась она, замедляя шаг и останавливаясь рядом с ним. – Как вы сегодня?

– Хорошо, насколько это возможно.

Они неторопливо шли нога в ногу, и Пайпер подняла лицо к небу, радуясь спокойной погоде и отсутствию грозовых облаков.

– Я все хотела сказать, что в День труда мы устраиваем грандиозную вечеринку в честь открытия «Кросса и дочерей».

Он изогнул седую бровь.

– «Кросс и дочери»? Вы так решили его назвать?

– Да. – Она бросила на него взгляд. – Что думаете?

– Думаю, это идеально. Дань уважения новому и старому.

– Я тоже так решила…

Эйб зацепился ступней за неровную трещину на тротуаре и упал. Пайпер схватила его, но было слишком поздно, его висок со зловещим стуком соприкоснулся с тротуаром.

– Боже мой! Эйб! – Внезапно заколотившееся сердце Пайпер швырнуло ее на колени, и она упала на землю рядом с ним, руки трепетали над его распростертым телом, не зная, что делать. – Господи боже. Вы в порядке? – Она дрожащими руками вытащила телефон. – Я сейчас вызову «Скорую», а потом позвоню вашим сыновьям. Все будет хорошо.

Он поднял руку, останавливая ее.

– Не надо «Скорую», – слабо сказал он. – Все не так плохо.

Она наклонилась и увидела, что из его виска сочится кровь. Было ли ее много? Слишком много?

– Я… вы уверены? Я думаю, что надо вызвать.

– Помоги мне сесть. – Она осторожно помогла ему, сглотнув при виде крови, которая текла по его шее. – Просто позвони моим сыновьям. Никакой «Скорой», детка. Пожалуйста. Не хочу перепугать всех тем, что меня отвезут в больницу. Мой телефон у меня в кармане. Позвони Тодду.

– Хорошо, – выдавила она, просматривая его телефон. – Хорошо.

К тому времени, как Пайпер нашла контакт и нажала кнопку набора номера, из гастронома выбежала женщина со скомканными бумажными полотенцами, чтобы Эйб приложил их к ране. Он все еще говорил полными предложениями, и его глаза были ясными, это хороший признак, не так ли? О боже, пожалуйста, не дай ничему случиться с этим милым человеком.

Тодд ответил после четвертого гудка, но он был в школе, забирал детей и мог приехать только через пятнадцать минут, и именно тогда Пайпер поняла, что пропустит уход «Деллы Рэй». Ей надо было уйти две минуты назад. Сердце застучало в ушах, движения стали вялыми. Но Брендан не уйдет. Он будет ждать ее. Он должен знать, что она придет. И если она не появится, она должна была верить, что он не уплывет, пока не найдет ее.

Она позвонила Брендану, но звонок сразу переключался на голосовую почту. Дважды. Когда она позвонила в третий раз, линия отключилась. Дрожащими пальцами она набрала сообщение, ее паника усилилась, когда он сразу не ответил. Боже, этого не может быть. Она знала, насколько ужасен прием сотовой связи в некоторых частях Вестпорта, особенно в гавани, но технология не могла так подвести ее сейчас. Не тогда, когда это было так важно.

Тодд не добрался за пятнадцать минут. Дорога заняла у него двадцать.

К тому времени они подняли Эйба на ноги и усадили на скамейку. Он казался усталым и слегка смущенным из-за падения, поэтому она рассказала ему о том, как пыталась скользнуть вниз по шесту для стриптиза после шести порций текилы и в итоге вывихнула запястье. По крайней мере, это заставило его рассмеяться. Тодд, приехавший на своем пикапе, выглядел обеспокоенным, и Пайпер помогла Эйбу сесть на пассажирское сиденье, прижимая к груди скомканные бумажные полотенца. Она заставила его пообещать позвонить ей позже, и они уехали, исчезая за углом квартала.

Пайпер было почти страшно смотреть на телефон, но она собралась с духом и проверила время. Господи. Полчаса. Опоздала на полчаса.

Она бросилась бежать.

Она бежала к гавани так быстро, как только позволяли ноги, стараясь не терять веры. Пытаясь игнорировать голос, шепчущий ей в затылок, что у Брендана жесткий график. Или что он сдался, махнул на нее рукой. Пожалуйста, пожалуйста, только не это.

На Вестхевен-драйв она резко свернула направо и чуть не опрокинула установленную на тротуаре стойку с фирменными блюдами ресторана. Но она продолжала бежать. Бежала, пока не увидела вдалеке «Деллу Рэй», уходящую в море, оставляющую за собой белый пенный след, и остановилась, как будто наткнулась на невидимую стену.

В ушах у нее зазвучал оглушительный гул. Он ушел.

Ушел.

Она не успела, а теперь…

Брендан решил, что она выбрала Лос-Анджелес.

Громкий прерывистый всхлип вырвался из ее груди. Ноги сами несли ее к пристани, хотя идти туда сейчас было бесполезно. Она просто хотела оказаться там. Это единственное, что она еще могла выполнить из своего обещания, даже если уже не будет вознаграждения. Не будет никакого поцелуя. Никакого утешения. Никакого Брендана.

К тому времени, когда она добралась до причала «Деллы Рэй», ее глаза были полны слез, и окружение настолько размылось, что она почти не замечала других женщин, стоящих вокруг, очевидно, только что махавших вслед шхуне. Она смутно узнала жену Сандерса с той первой ночи, когда они вошли в «Безымянный». Возраст другой женщины намекал на то, что она была матерью одного из членов экипажа, а не второй половинкой.

Пайпер хотела как-то поприветствовать их, но ее руки отяжелели, а голосовые связки словно атрофировались.

– Вы Пайпер, верно? – Жена Сандерса подошла к ней, но немного отшатнулась, когда заметила слезы, текущие по онемевшему лицу Пайпер.

– Ой. Дорогая, так не годится. Тебе придется стать намного жестче, – рассмеялась пожилая женщина. – Хорошо, что ты не появилась здесь с таким лицом, заставляя своего мужчину чувствовать себя виноватым. – Она перешагнула через веревку и направилась к улице. – Рассеянные мужчины совершают ошибки.

– Она права, – заметила жена Сандерса, все еще испытывая неловкость из-за непрекращающегося водопада слез Пайпер. Теперь шхуна была просто точкой. – Особенно если ты собираешься быть с капитаном. Ты должна быть надежной. Выносливой. Они не любят это признавать, но большая часть их уверенности исходит от нас. Провожать их нелегко, неделя за неделей, но мы делаем то, что необходимо, верно?

Пайпер не знала, как долго она стояла и смотрела на воду, наблюдая за буем, покачивающимся на волнах. Ветер высушил слезы на ее лице, кожа сделалась жесткой. Рыбаки вились вокруг, провожая туристов к лодкам, но она не могла заставить ноги двигаться. В животе у нее поселилась ноющая боль, которая ощущалась как живое существо, и распространялась до тех пор, пока Пайпер не испугалась, что она поглотит ее целиком.

Но это же не конец света, верно?

– Это не так, – прошептала она себе. – Он вернется. Ты все ему объяснишь.

Пайпер медленно набрала воздуха в легкие и на негнущихся ногах побрела с причала, не обращая внимания на вопросительные взгляды людей, мимо которых она проходила. Ладно, хорошо. Она опоздала проводить шхуну. Просто отстой. Очень, очень плохо. Ее затошнило от мысли, что он два дня будет считать, что их отношения закончились. Это же не так. И если ей придется кричать и умолять, когда Брендан вернется домой, она это сделает. Он выслушает. Он поймет, правда?

Она пришла к «Кроссу и дочерям», но не помнила ни минуты прогулки. Было больно находиться там, когда ее окружало так много Брендана. Его беседка. Люстра, которую он повесил. Его запах. Он все еще оставался там со вчерашнего дня.

К горлу снова подступил комок, но она решительно проглотила его.