— Нет, неправда, — возразила я, чувствуя, что именно это и нужно сказать.

— Правда, — сказала она, выбралась из моих объятий и вытерла глаза.

Я промолчала. Неожиданно я почувствовала, что устала. Мне захотелось домой.

— Я очень ревную к этой твоей Мелине, — поделилась мама.

— Прости.

— Я даже не хочу ее видеть.

— Ладно.

— Ты живи с ней, если хочешь, но я туда не пойду. Я не могу.

Я кивнула. Мы решили, что завтра, перед их с Ричардом отъездом, позавтракаем в ресторане “У Дэнни”. Я взяла бритву, упаковочную бумагу и бантик. Еще раз поблагодарила маму и поцеловала ее. Сказала, что люблю ее и что прекрасно провела этот день. Только не сказала, что уже не считаю бритву самым лучшим от нее подарком.



Мистер Вуозо заявил, что не желает оспаривать обвинение. Как бы признал себя виновным, не говоря этого вслух. Правда, наказание его ждет в любом случае. Для меня плюс был в том, что мне не придется заново рассказывать свою историю новым людям и идти к врачу. Я не знала, почему мистер Вуозо так поступил: из сочувствия ко мне или по другой причине, но мне казалось, что все-таки ради меня. Когда я высказала это предположение Мелине, она заявила, что я ошибаюсь, что он на это просто не способен.

— Он делает так для собственной выгоды, — объяснила она. — Если твой папа выдвинет против него гражданский иск, он все еще сможет утверждать, что невиновен.

Мелина с папой часто обсуждали ход дела мистера Вуозо, прикидывали, какой срок ему дадут. Они до сих пор спорили по мелочам — когда мне ложиться спать, как стричься, — но мало-помалу общая злость их даже сдружила. Сначала я этому радовалась, но постепенно меня начало раздражать то, как они говорили о мистере Вуозо. Особенно когда они повторяли, что другие заключенные ненавидят насильников детей и делают с ними всякие ужасные вещи.

В конце концов, я уже и не хотела, чтобы с мистером Вуозо случилось что-нибудь плохое. Я только хотела, чтобы он чувствовал себя виноватым, как тогда, когда он впервые сделал мне больно. Я хотела, чтобы он всегда чувствовал себя виноватым, чтобы он беспокоился, думал, что мне до сих пор больно, чтобы старался загладить передо мной свою вину. Иногда я даже хотела, чтобы он снова попробовал сделать со мной что-нибудь. Но только мягко, нежно, чтобы я испугалась совсем чуть-чуть.

Однажды утром, когда мне не снились кошмары и Мелина оставалась у себя в комнате, я проснулась очень рано. Гил уже принял душ и уехал на работу — ему из-за пробок приходилось добираться до центра Хьюстона около часа. Мелина еще спала. Я оделась и спустилась вниз. Уже светало, и я следила, когда мистер Вуозо выйдет, чтобы поднять флаг. Увидев его, я открыла холодильник и достала Снежка.

Я взяла пакет с собой на улицу. Стоя на ступеньках, я смотрела, как мистер Вуозо у себя во дворе налаживает флаг. Когда он увидел меня, то сразу остановился. Мы смотрели друг на друга долго-долго. Я спустилась с крыльца и подошла к краю лужайки. Дальше шла наша подъездная дорожка, а потом начинался газон Вуозо. Через секунду я подошла к краю дорожки. Дальше зайти я не решилась.

— Привет, — произнесла я.

— Отойди от меня.

Я не знала, что мне делать. Я ожидала услышать от него совсем не это.

— Извините, что я про вас рассказала.

— Отойди, мать твою, от меня! — прошипел он.

Я стояла и смотрела, как он тянет за веревку, чтобы флаг начал развеваться наверху. Закончив, он пошел к дому.

— Снежка убил папа, — сказала я.

Он остановился и обернулся.

— Что?

— Это был несчастный случай. Он его переехал, и мы его заморозили. Мы не знали, что делать.

— Господи Иисусе.

— Вот Снежок, — сказала я, протягивая ему пакет.

Он застыл на секунду, потом подошел к краю лужайки и остановился у места, где их трава встречалась с асфальтом Мелины.

— Держите.

Он забрал у меня Снежка и внимательно на него посмотрел. Несколько раз пощупал, словно пытаясь определить, что есть что.

— Вот голова, — подсказала я, и он кивнул.

Через минуту я сказала:

— Простите.

Он вздохнул:

— Ты не виновата.

— Снежок сбежал, пока я разговаривала с Заком, — напомнила ему я.

— Ты не виновата, — повторил он снова.

— Ладно.

Он посмотрел на меня грустно-грустно, и я поняла, что люблю его. Я бы никогда не сказала этого Мелине или еще кому-либо, но так оно и было. Я ничего не могла с этим поделать. Он раскаивался. Правда. Он не хотел, чтобы мне было больно. Он тоже меня любил.

Он протянул руку и дотронулся до моего лица. Стояло раннее утро, и небо вокруг было туманно-розовым. Надвигалась летняя жара, но в это было трудно поверить — казалось, целый день будет держаться такая утренняя прохлада. Ладонь на моей щеке была мокрой и теплой. Как только он убрал ее, я услышала крик. Я повернулась и увидела на крыльце Мелину, она стояла в пижаме.

— Стой! — кричала она. — Хватит! Не смей ее трогать!

А потом она упала. Свалилась со ступенек и превратилась в странную огромную кучу на дорожке.



Я повернулась и побежала к ней через лужайку. Глаза у нее были закрыты, а на запястье виднелся маленький порез, который потихоньку начал кровоточить.

— Мелина? — позвала я.

Она не откликалась. Просто лежала на дорожке, и все.

— Мелина! — повторила я, дотрагиваясь до ее плеча. Она не очнулась, и я побежала к папе. Мистер Вуозо уже ушел к себе.

Папа уже проснулся и собирал вещи для своей поездки на мыс Канаверал. Они с Тэной уезжали сегодня вечером, после работы. Я закричала, что Мелина упала с крыльца, и он сначала не понял, о чем я.

— Где ее муж? — спросил он, подбегая к задней двери, чтобы обуться.

Мы вместе вышли на улицу, пересекли дорожку и лужайку мистера Вуозо.

— Мелина! — кричал папа на бегу. — Эй! Мелина!

Когда мы подбежали к ней, она все еще лежала с закрытыми глазами, так что папа слегка постукал ее по щекам.

— Мелина! — повторял он. — Очнитесь!

Она все не приходила в себя, и он велел мне вызвать 911.

— Скажи, что требуется “скорая” для беременной женщины, которая упала в обморок, — велел он. Я кивнула и бросилась в дом. Как только я подняла трубку телефона на кухне, то услышала сирены. Они становились все громче и громче, и я не стала пока набирать номер. Когда я поняла, что это приехали на нашу улицу, то бросила трубку и выбежала из дома.

— Они уже тут? — спросил папа, увидев мелькающие огни, и я пожала плечами.

Даже громкие сирены не заставили Мелину очнуться. Только когда два врача из “скорой” поводили какими-то лекарствами у нее перед носом, она открыла глаза.

— Вы упали в обморок! — завопил папа, не снижая голоса, как будто она все еще была не в себе.

Мелина кивнула. Она выглядела немного растерянной.

— Долго она была в отключке? — спросил один из врачей. В руках он все еще держал вскрытый пакетик с нюхательной солью. Мне страшно хотелось ее понюхать, но в то же время я этого ужасно боялась.

Папа взглянул на меня.

— Долго? — повторил он.

Я задумалась.

— Где-то пять минут.

— Мэм, вы помните, почему упали в обморок? — спросил второй врач. У него вокруг шеи болтался стетоскоп, и он закатывал Мелине рукав рубашки, чтобы измерить давление.

— Рука болит, — пробормотала она.

— Ты порезалась, — сказала я, показывая ей на кровь.

— Ну, с этим мы за секунду справимся, — улыбнулся врач с солью.

— Они хотят узнать, почему вы упали в обморок, — напомнил Мелине папа.

— Я не знаю, — ответила Мелина, глядя на меня. Я поняла, что все она прекрасно знает.

Вдруг она скорчила странную гримасу и схватилась за живот. — О господи.

— Схватки? — спросил врач со стетоскопом.

— Я не знаю, — призналась она. — Это мои первые роды.

Мы все смотрели на нее, не отрывая глаз.

— Дышите, — приказал один из врачей, и она послушалась, начав тихонько пыхтеть и кряхтеть.

Когда схватка закончилась, она пошевелилась, пытаясь сесть, и тогда-то я и заметила кровавое пятно у нее между ног. Оно проступило сквозь голубые штаны, в которых она спала.

— Ой, — вымолвила я.

— Что? — не поняла Мелина.

— Твои штаны.

Она взглянула вниз:

— О боже.

Папа быстро отвернулся.

— Так, — сказал врач с солью, поднимаясь с колен, — пора нам в больницу.

— Ладно, — нервно согласилась Мелина.

Оба врача залезли внутрь машины, чтобы достать носилки.

— Мне позвонить Гилу? — спросила я у Мелины.

— Времени нет, — решила она. — Позвоним ему из больницы.

— Я могу его вызвать, — сказал папа. — Пока не уехал на работу.

Мелина посмотрела на него:

— Вы что, с нами не поедете?

— Я? — удивился папа.

Она кивнула.

— Гил может и не успеть вовремя, — сообщила она.

— У вас же есть Джасира, — возразил папа. — Вот она с вами и поедет.

Мелина, кажется, была готова разрыдаться.

— Поверить не могу, что вы нас бросаете!

Папа взглянул на нее. Потом на меня. Я не знала, что ему сказать. Мелине трудно отказывать. Ведь если ты с ней соглашаешься, делаешь то, что она просит, то сразу понимаешь, что ты очень ей нравишься. Так что папа передумал и согласился. Он отправился за своей машиной. Тогда-то я и убедилась окончательно, что ему небезразлично ее мнение.



В машине “скорой” с нами остался врач со стетоскопом, он наблюдал за сердцебиением Мелины. Пока мы ехали, схватки у нее участились, и она сжимала мне руку, пока каждая не проходила. Мне было довольно больно, но я не стала ей этого говорить, она бы расстроилась. Она все время повторяла врачу, что уже хочет тужиться, а он велел ей терпеть до больницы.

— Почему? Вы что, не знаете, как роды принимать? Вас ведь наверняка этому учат!

— Конечно, я знаю, мэм, — успокаивал ее врач. — Вы просто еще не готовы. Потерпите чуть-чуть.

— Откуда вам знать? Вы же меня даже не осмотрели!

— Мэм. Мы уже почти приехали.

Мелина ничего не ответила, только схватила мою руку и всю последующую схватку сжимала ее. В заднее окно я видела папу на его “хонде”. На светофоре я помахала ему, и он замахал в ответ. Когда у Мелины закончилась очередная схватка, она повернулась ко мне и заявила:

— Ты же знаешь, что тебе нельзя разговаривать с этим человеком. Зачем ты с ним говорила?

На какой-то момент мне показалось, что она имеет в виду папу. Потом до меня дошло, что она говорила о мистере Вуозо.

— Я хотела вернуть ему Снежка, — объяснила я. — До того как его заберут в тюрьму.

— Мне наплевать, что ты там хотела ему вернуть, — злилась Мелина. — Ты теперь живешь со мной, так что будь добра, делай то, что я тебе говорю. И если я говорю тебе не общаться с ним, то ты должна меня слушаться.

Я заметила, что, как только прозвучало слово “тюрьма”, врач отвернулся от нас и начал старательно заполнять какие-то бумажки. Я хотела сообщить Мелине, что это мистер Вуозо вызвал для нее “скорую”, но она наверняка ответила бы, что это в состоянии сделать любой идиот. Так что вместо этого я просто сказала:

— Прости.

— Я тебя накажу, — пригрозила Мелина. — Вот рожу ребенка, и накажу!

— Мне придется вернуться к папе?

— Нет! — воскликнула она. — Не в этом смысле. Ты будешь посуду мыть, ну, или что-нибудь в таком духе.

— Ладно, — согласилась я.

Тут у нее началась очередная схватка, и мне понравилось, как крепко она сжимала мою руку. Словно пыталась на меня опереться.



У больницы папа поехал искать место для парковки, а мы с Мелиной пошли к входу в отделение экстренной помощи. Мексиканская медсестра по имени Розарио встретила нас прямо у автоматических дверей. Она велела врачам следовать за ней. Мы прошествовали мимо людей, дожидающихся своей очереди в холле, потом проехали через несколько двойных дверей. Палаты как таковой у Мелины не было, но зато ее место отделили шторкой. Врач приспустил один край носилок и переложил Мелину на ее новую кровать, которая оказалась гораздо короче носилок. Он пошутил насчет того, какая же она тяжеленная, и она смеялась, пока не началась очередная схватка.

Розарио работала очень быстро, переворачивая Мелину с одного бока на другой, чтобы снять одежду. Потом так же быстро надела на Мелину халат и положила ей между ног простынку. Я сначала не поняла, зачем ей простыня, но потом она подошла к краю кровати и подняла две металлические опоры для ног. В них она положила ноги Мелины, так что они оказались широко раздвинуты, и, если бы не простынка, все всё сразу бы увидели.

Прежде чем залезть в машину “скорой”, я захватила сумочку Мелины. Она велела мне достать кошелек и пойти позвонить Гилу. Около ее кровати на тумбочке лежал блокнот, так что она записала мне его номер.

— Скажи, чтобы он поторопился, — сказала она. — И найди своего отца!

Я кивнула и забрала бумажку с телефоном. Выходя из комнаты, я заметила, что медсестра надевает резиновые перчатки и усаживается на стул перед раздвинутыми ногами Мелины.

Платные телефоны находились рядом с холлом. Гил сидел на совещании, но, когда я объяснила секретарше, в чем дело, она сразу же сказала, что сейчас его позовет. Через секунду я услышала в трубке его голос:

— Джасира? С Мелиной все в порядке?

— Угу, — сказала я, — но тебе лучше поторопиться. Она уже хочет тужиться.

— Уже? — удивился он. — Что, так скоро?

Мне стыдно было признаться, что это из-за меня все произошло так быстро, что он даже не успел приехать.

— Да.

— Ладно, — решился он, — передай ей, что я уже еду.

Я попрощалась и повесила трубку. Тут я увидела папу. Он вошел в холл и оглядывался вокруг, словно не знал, что ему дальше делать.

— Пап! — окликнула я.

Он увидел меня и подошел к телефонам.

— Мелину уже смотрят, — сказала я. — Пойдем я тебе покажу.

— Я лучше подожду тут.

— Но она хотела, чтобы ты пришел.

— Зачем?

— Затем, что Гила еще нет.

— Мне нужно позвонить на работу, — объявил папа. — Они наверняка меня уже обыскались.

— Но Мелина сейчас уже родит!

— Ну, — сказал он, — выйди и скажи мне, когда все закончится.

— Не думаю, что ей это понравится, — предупредила я.

— Не буду я смотреть, как она рожает. Не мое это дело.

— Но ты пообещал ей, что придешь.

— Я пообещал, что приеду в больницу, вот и все.

— Мне кажется, ей хочется, чтобы рядом был кто-то из взрослых.

Папа вздохнул:

— Я зайду и поздороваюсь. Но это все. Пусть дожидается мужа. Он ведь едет, да?

Я кивнула.

— Ну и хорошо, — сказал он. — Будем надеяться, в пробку он не попадет.

— Она вот за этими дверями, — указала я. Он не сдвинулся с места, так что я просто взяла его за руку и потащила за собой.

Когда мы вошли, Мелина как раз говорила пожилой медсестре, которую я раньше не видела, что уже хочет тужиться.

— Пока рано, — пробурчала медсестра. — Потерпите еще.

Медсестра вышла, и я сказала:

— Гил уже едет.

— Хорошо.

— Я тут только на секундочку, — предупредил папа. Он бросил взгляд на ноги Мелины и сразу отвел глаза.

— Вы что, не присутствовали при родах Джасиры? — спросила Мелина.

Папа покачал головой.

— Почему?

— То были другие времена, — ответил он.

Мелина рассмеялась:

— Так это же было всего тринадцать лет назад!

— И что? Тринадцать лет — это очень много.

Мелина вздохнула. В больнице работал кондиционер, но у нее от боли все лицо было потным.

— Вы правда не можете остаться? — спросила она.

— Я бы не хотел, — честно признался папа.

Мелина промолчала, но, кажется, расстроилась.

— С вами Джасира останется, — сказал папа. — Поверьте, она вам будет гораздо полезней. — Он взглянул на меня. — Она очень хорошая девочка.

— Да, — согласилась Мелина. — Она такая.

Я не знала, как мне реагировать на такие разговоры, так что стала изучать часы на стене позади Мелины. Через секунду у нее началась схватка, так что я подошла поближе, чтобы она могла держаться за мою руку. К концу схватки папы и след простыл.

— Вот ведь трус, — хмыкнула Мелина.

— Ему не нравятся тела, — объяснила я.

— Да я уж поняла.

Гил не успел вовремя и не увидел, как рождалась Дорри. Зато я видела. Я видела, как Мелина вытолкнула ее вместе с какими-то непонятными штуками. Ее вытерли и взвесили, и, раз уж Гила не было, позволили мне перерезать пуповину. На ранку наложили повязку — когда она заживет, из нее получится пупок. Я этого не знала. Раньше не знала. Как и не знала, что когда впервые увижу Дорри, то не буду ревновать. Совсем-совсем. Даже когда Мелина начала плакать. Мне из-за Дорри тоже захотелось плакать. Она была такой крошечной, такой уставшей, что не полюбить ее было просто невозможно.

Alicia Erian

Towelhead

Выпускница престижного Вермонтского колледжа, Алисия Эриан — известная журналистка, активно сотрудничающая с журналами “Плейбой”, “Нью-Йорк таймс мэгэзин”, “Пентхауз” и другими, и автор сборника рассказов “Грубый язык любви”. “Как на ладони” — дебютный роман писательницы, восторженно встреченный читателями и критикой. В Голливуде по роману “Как на ладони” снят фильм с участием Аарона Экхарта и Марии Белло. Одиночество подростка, ханжество и оголтелый расизм взрослых, секс и насилие, восхищение красотой и дружба — это полная драматизма история, случившаяся в Хьюстоне, штат Техас, и рассказанная 13-летней акселераткой.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.