Держась одной рукой за запястье Евы, Валера присел на корточки и отгреб солому в сторону. Ухватившись за кольцо, он потянул, но люк не сдвинулся с места.

– Не открывается, – пыхтя, произнес он.

– А если волшебством? – прошептала Лика, косясь на дверь.

– Она может почувствовать, – шепнул Валера в ответ.

– А у нас есть другие варианты? – нервно спросила Ева, и Валера тяжко вздохнул.

У него получилось, а волшебство здесь и вправду давалось легче.

– Я же легонечко, – ошарашенно прошептал Валера после того, как люк с грохотом вырвался из пола и ударился сперва о потолок, а потом о бок печи. Избушка покачнулась и, кажется, закудахтала.

– Мамочки! – пискнула Лика. – Она же сейчас вернется!

– Я вниз, – произнес Валера, и не успели они ничего сказать, как он соскользнул в подпол.

– Что там? – спросила Лика. Ее коленки тряслись так, что было непонятно, как она вообще стоит.

– Тут обычный погреб. Полки с какими-то горшками и банками. Капустой квашеной пахнет.

– Ага. Даже здесь запахло, – сказала Лика.

– Женьки нет. Нужно где-то еще поискать, – подал голос Валера. – Или как-то у Яги выпытать.

– Валер, это морок, – оглядываясь на приоткрытую дверь избушки, сказала Ева. – Оттуда не пахнет капустой. Пахнет сыростью и плесенью.

– О-па, – голос Валеры дрогнул. – Тогда, может, спустишься?

Ева ненавидела темноту, но не могла же она бросить Валерку там одного.

– Идем, – вздохнула она.

– Не, втроем мы здесь не развернемся. Пусть Лика снаружи останется.

Ева посмотрела на Лику, ожидая возражений. Было видно, что Лике очень страшно оставаться наверху одной. Но в ответ на безмолвный вопрос Евы та решительно кивнула, лишь жалобно попросив:

– Только вы быстро, ладно?

Стоило Еве спуститься в подпол, как ей в нос ударил запах сырости и затхлости. В избушке было довольно сумрачно, здесь же – еще хуже. Валеру Ева нашла на ощупь, и стоило их рукам соприкоснуться, как Валера со свистом втянул воздух сквозь сжатые зубы.

– Капец, – выдохнул он, и его голос вновь дрогнул. – Соленья и капуста мне нравились больше.

Ева порадовалась тому, что здесь темно, потому что вряд ли на полках, тянувшихся вдоль стен, были расставлены банки с заготовками на зиму. Что там в сказках обычно хранилось у Бабы-яги? Сушеные мышиные хвосты? Лягушачьи лапки? Чьи-то там головы?

– Вряд ли Женька здесь. Места слишком мало, – пробормотал Валера, озираясь так, будто мог видеть в темноте.

– Ты видишь хоть что-то?

– Ну так, очертания. Только вон тот угол не вижу.

Он махнул рукой в дальний угол, и Ева дрожащим голосом произнесла:

– Вот не хочется мне этого говорить, но нам, похоже, туда.

– Вы скоро там? – спросила Лика.

– Скоро, – отозвался Валера и принялся пробираться в дальний угол.

Места в подполе было мало. Испуганная Ева вцепилась в его плечо двумя руками. Она слышала, как оглушительно дышит Валера, как трясется от страха. И когда он резко напрягся, а потом крупно вздрогнул, Ева тоже вздрогнула и даже, кажется, пискнула.

– Что там?

– Здесь кто-то есть, – голос Валеры прозвучал так убийственно спокойно, что, если бы Ева не чувствовала его закаменевшие мышцы, решила бы, что ему совсем не страшно.

– Жень, – жалобно позвала она, пока Валера, пересилив себя, склонился над кем-то сидящим в углу.

– Это Женька, – шепотом сказал Валера. – Его часы. Пощупай.

Почему Ева должна была щупать часы, которые она даже не помнила, было совершенно непонятно, но она послушно позволила Валере взять себя за руку и протянуть эту руку вперед. Ее пальцы наткнулись на мягкую ткань, потом на браслет часов. Она пыталась вспомнить часы на Жарове, но не помнила. Правда. Она на такие мелочи никогда внимания не обращала. Впрочем, умом она понимала, что вряд ли все гости Яги носят современные часы.

– Он живой? – шепотом спросила Ева.

– Пульс вроде как есть, – неуверенно ответил Валера, и Еве очень не понравилась эта неуверенность в его голосе.

– Вы скоро там? Женю нашли? – нервно сказала Лика, склонившись над люком и лишив их последнего скудного освещения.

– Да. Сейчас будем вытаскивать, – ответила Ева.

– Слава богу! Давайте уже скорее. Я ведь даже не смогу понять, что что-то не так, если… что-то случится.

В голосе Лики слышалась паника. Почти такая же, как в Валерином, когда он прошептал:

– Я все-таки не могу понять, есть у него пульс или нет.

– Давай его вытащим и там уже будем разбираться.

В полной темноте, сталкиваясь плечами и лбами, они подхватили бесчувственного Жарова на руки и поволокли в сторону люка. Сквозь грохот крови в ушах Ева еле расслышала Валеркино:

– У меня крыша едет. Представляешь, тут варенье, бочка с капустой, яблоки моченые и… Женька.

Еве было проще. У нее были тьма, запах плесени и сбившееся дыхание Валерки, а еще холодный металл часов на запястье Жарова под ее ладонью. И мысль: «Почему часы такие холодные? Они же должны были нагреться от его тела?»

У люка стало понятно, что по хлипкой березовой лесенке Женьку им не поднять.

– А если волшебством? – предложила сидевшая на корточках Лика.

Она смотрела на них во все глаза, и ее губы дрожали.

– Чтобы он, как та крышка, в потолок улетел и точно убился? – пропыхтел Валера, приподнимая Женьку за подмышки.

Теперь Ева наконец могла увидеть лицо Жарова. Оно было совершенно безмятежным. Будто он спал. Ева решила придерживаться мыслей о сне. Другие варианты ей не нравились.

– Давай тогда тащить вместе.

Ева протиснулась мимо Валеры и Жарова к люку, кажется, оторвала карман толстовки обо что-то торчавшее сбоку и, ухватившись за руку Лики, выбралась наружу.

Ей очень хотелось сбегать проверить, не идет ли Яга, но разделиться сейчас было самым худшим, что можно придумать.

Вдвоем с Ликой они схватили бессознательного Женьку за руки и изо всех сил потащили из погреба. Валерка подталкивал его снизу. Это оказалось непростой задачей, и к тому моменту, когда Жарова наконец уложили на пол, Ева и Лика выбились из сил. Судя по красному лицу выбравшегося из подпола Валеры, тому эта эвакуация тоже далась нелегко.

– А что с ним? – спросила Лика, склонившись над Женькой.

– Без понятия, – пропыхтел Валера. – Давайте выбираться.

– Помните: «Коли в сладких речах не почувствуешь ложь, с третьим Сирина криком навеки уснешь»? – прошептала Ева, пытаясь нащупать пульс на запястье Жарова, и неожиданно почувствовала еле заметное биение. – Пульс есть!

Валера подхватил Женьку подмышки и потащил к выходу.

– Сейчас ныряем в лес и пытаемся выйти. Направление я примерно запомнил. Бежим прямо. По самой короткой траектории.

– Валер, у нее там сова, а еще дверь в скале пропала, – осторожно сказала Лика.

– И что? Ждать теперь, пока баня натопится?

Спорить было бессмысленно, поэтому Ева схватила Женьку за левую ногу, Лика взялась за правую, но тут избушка покачнулась, и снаружи раздался голос Бабы-яги.

– Да что ж ты разорался, окаянный?

Ребята переглянулись и покосились на подпол. Если бы крышка люка не оторвалась, можно было бы спуститься туда и переждать. Ева выпустила Женькину ногу и, пробравшись к двери, осторожно выглянула.

Баба-яга на ее глазах скрылась за углом, размахивая руками так, будто пыталась кого-то прогнать.

– Скорее! – Ева подбежала к Жарову и вновь подхватила его ногу.

– Мы не дотащим его так далеко, – пропыхтела Лика, однако потянула Женьку к выходу.

– Куда вперед ногами? – простонал Валера.

– Ну вот еще будем время на разворачивание тратить, – огрызнулась Лика и дико взвизгнула, в кого-то врезавшись. – Ты? – внезапно прошипела она.

– Ты чего так орешь? – послышался знакомый голос, и в поле Евиного зрения появился… Никита.

Тот самый Никита, который несколько часов назад сыпанул им в лицо сонного порошка и сбежал с шапкой-невидимкой. Вот только его толстовка с джинсами сменились черными штанами и охотничьей курткой на деревянных пуговицах. Ева видела такие в кино и на картинах. И на Никите сейчас.

– Что с ним? – указал Никита на Женьку.

– Ты откуда? – с подозрением спросил Валера, подставляя колено под спину бессознательного Жарова, которого он по-прежнему держал под мышками.

– Мы прямо сейчас это будем выяснять? – округлил глаза Никита. – Яга баню натопила. Если вы в нее войдете, то всё.

– Что «всё»? – шепотом спросила Лика.

– Ну, всё, – Никита развел руками.

– Кого там еще принесло? – послышался голос Бабы-яги, впрочем, к счастью, пока издалека.

– Короче, вы хотите спастись? – в тоне Никиты послышалось раздражение. – Корвин надолго ее не займет.

– Ай ты пропасть! Опять этого тут ждать?

– Вот. Она уже обо мне. Ребят, серьезно. Надо уходить.

– Ну, хорошо, – неуверенно сказала Ева, все еще не пришедшая в себя от неожиданного появления Никиты. Могли ли они ему доверять?

– Ев, коснись меня, – попросил Валера, и Ева тут же коснулась его запястья.

Никита проследил за этим с легким недоумением. А уж когда Лика взяла Еву за свободную руку, и вовсе несколько раз моргнул и уточнил:

– Вы тут ели-пили?

– Лика да, мы – нет, – ответил Валера.

– Мед пила? – быстро спросил Никита.

– Нет, только чай на травах, – испуганно ответила Лика.

– Это хорошо. Чай просто лечебный, – кивнул самому себе Никита и вдруг сказал: – Ну все, поиграли и хватит. Уходим.

Его голос при этом прозвучал так, как будто он был командиром отряда, а они все были обязаны беспрекословно подчиниться. Еве это не нравилось, но Валера поудобнее перехватил Жарова и спросил у Никиты:

– Поможешь?

– Само собой, – ответил тот и, оттеснив Лику с Евой, подхватил Женькины ноги. – На счет «три». По прямой не бежим. Там, стоит мимо вон той коряги пройти, болото появится, а если его проскочить, то частокол встанет. А после уж ров. Но до рва никто не доходит обычно. Поэтому двигаетесь за мной.

Лика сглотнула и крепче сжала Евину руку. Если бы Никита не пришел, они бы побежали к лесу по самому короткому пути, мимо той самой коряги.

– На счет «три». Все за мной, и ни за что не оглядывайтесь на избушку. Услышали?

Они втроем синхронно кивнули. Препираться больше не хотелось. Очень хотелось жить.

– Только ты его за ноги держишь, и опять он получится ногами вперед, – в отчаянии пробормотал Валера.

Никита бросил на Жарова короткий взгляд и сказал:

– А ему уже все равно, – и не успел никто из них и рта раскрыть, как он скомандовал: – Раз, два, три!

– Мамочки, – выдохнула Лика, выбегая вслед за мальчишками.

Ева выскочила из избушки последней и, поскользнувшись на мшистом порожке, упала на одно колено. Лика бросилась было ей помогать, но Никита, почему-то совсем переставший заботиться о конспирации, крикнул:

– Не оборачивайся!

И Лика замерла.

– Я в порядке. Беги, – сказала Ева, поднимаясь на ноги и радуясь тому, что Лика не успела обернуться.

«Не оборачиваться! Не оборачиваться!» – повторяла она себе, глядя исключительно на Валерину спину, в то время как над полянкой начался конец света.

Глава 18. Мертвая вода, живая вода

Никогда в жизни Ева не предположила бы, что карканье ворон может быть таким оглушительным. Звук дезориентировал. Хотелось просто закрыть уши и, упав на колени, уткнуться лбом в траву. С каждым шагом это желание возрастало.

– Налево! Налево! И не оборачиваемся, – закричал Никита.

Ева отвела наконец взгляд от травы, к которой, оказывается, успела наклониться, и сосредоточилась на черной куртке Никиты. Это немного привело ее в чувство.

Никита с Валерой резко свернули влево и, стоило Еве свернуть туда же вслед за едва дышавшей Ликой, как желание уткнуться в землю вдруг пропало. Ее спина так резко распрямилась, что в пояснице что-то хрустнуло.

– Что это было? – в панике воскликнула Лика, которую мотнуло назад с такой силой, что Ева едва успела ее подхватить.

– Потом объясню! – крикнул Никита, которого за карканьем воронья было едва слышно.

Над ними что-то просвистело, и, подняв голову, Ева увидела крупную птицу. К ее ужасу, птица, сложив крылья, спикировала на мальчишек. Валера резко пригнулся, вскрикнув, но Никита ответил:

– Не останавливайся. Это морок. Его нет.

Стоило ему это сказать, как птица, вновь начавшая набирать высоту, будто рассыпалась на пиксели, как в компьютерной игре, а потом и вовсе исчезла.

Краем глаза Ева заметила, что на них начали надвигаться деревья. Они шагали, вырывая корни из земли, и тянули в их сторону ветви.

– Опять морок! Все вокруг – морок! – прокричал Никита. – Просто бежим.

– С ума сойти, – прокомментировала Лика и тут же взвизгнула, когда прямо из-под ее ног выскочило какое-то крупное животное, то ли волк, то ли собака, которому просто неоткуда было взяться.

– К яблоне. Не оборачиваемся.

Никита командовал так, будто бегал тут каждый день. Он свернул к той самой корявой яблоньке, которая раньше показалась Еве жутко неуместной на этой полянке.

Добежав до яблони, Никита сказал:

– Кладем его.

Валера беспрекословно выполнил указание и присел на корточки, чтобы проверить Женькин пульс. Никита в это время сорвал с дерева ближайшее яблоко и скороговоркой выдал:

– Матушка Яблоня, укрой нас своими ветвями.

Лика, которая стояла, согнувшись и уперев руки в колени в попытке отдышаться, подняла на него обалдевший взгляд и покосилась на Еву.

– Отведай сперва моего яблочка, – ко всеобщему удивлению, ответила Яблонька, и Никита, до этого нетерпеливо пританцовывавший у низко склоненной ветки, откусил от яблока, даже не дожидаясь, пока Яблонька договорит.

Сунув надкусанное яблоко Валере, он распорядился:

– Кусаешь, проглатываешь и даешь дальше.

Лика бросила на Еву выразительный взгляд, будто спрашивая: «Он псих?» Однако стоило Валере, торопливо откусив от яблока, передать его ей, Лика, пусть и со скептическим видом, все же откусила от румяного бока и сунула яблоко в руку Еве.

– Под ветви. Быстрее! – поторопил Никита, и Ева не поверила глазам.

Подхватив Женьку под мышки, Никита шагнул к стволу, не обращая внимания на ветки, и буквально растворился в воздухе. Яблоня не просто прикрыла его ветвями – пространство вокруг дерева как будто изменилось и поглотило мальчишек. Ева откусила от яблока и начала торопливо жевать, чувствуя, как сводит челюсти от того, насколько кислым оно оказалось. Все еще не до конца веря в происходящее, она шагнула вслед за исчезнувшей Ликой.

Законы физики здесь действительно были безжалостно попраны: у ствола корявой и не слишком раскидистой яблони вдруг оказалось столько места, что можно было спокойно разместиться всей компанией. Ветви опустились до земли, образуя шатер и скрывая их от посторонних глаз.

– Огрызок можешь бросить, – махнул рукой сидевший на корточках Никита, заметив в ее руке недоеденное яблоко.

Бросать волшебный огрызок Ева не решилась, поэтому, нагнувшись, аккуратно положила остатки яблока на землю.

Воронье карканье, раздававшееся снаружи, стало слышнее. Никита привстал, вглядываясь в крону, за которой не было видно совершенно ничего. Пригнувшись, потому что в полный рост выпрямиться не мог, он добрался до Евы, а точнее до отложенного ею огрызка яблока, поднял его с земли и вдруг бросил наружу. Замер, будто к чему-то прислушиваясь, а потом улыбнулся и неожиданно подмигнул Еве. Обескураженная его поведением, Ева присела на землю рядом с бледным Женькой. Лика села рядом с ней и тут же шарахнулась в сторону, когда над ее головой, громко хлопая крыльями, пролетел крупный черный ворон. Сев на нижнюю ветку, ворон отряхнулся, покрутил головой и неожиданно громко заявил:

– Болваны.

– И не говори, – согласился с ним Никита и, вернувшись к Женьке, уселся рядом с ним на землю.

Несколько секунд он разглядывал лицо Жарова, будто решая, что с ним делать, а потом рассеянно произнес:

– Это Корвин. Благодаря тому шухеру, который он навел над поляной, нам удалось сбежать.

– Он нас понимает? – осторожно спросила Лика, таращась на ворона.

– Вороны – самые умные птицы на свете. Вы должны были проходить на зоологии, – все так же не отводя взгляда от Жарова, ответил Никита и обратился к птице: – Как думаешь, рискнуть?

– Зачем тебе столько человечков? – вместо ответа спросил ворон, и Валера громко сказал:

– Ой!

– Одного можно было Яге оставить, – закончила птица.

– Да можно, конечно, – серьезно отозвался Никита и принялся рыться в небольшой кожаной сумке на поясе.

– Так! Что здесь происходит? – не выдержала Лика.

– Даже двоих можно было оставить, – заметил ворон и принялся чистить клювом перья.

– Он шутит, – улыбнулся Лике Никита, на миг оторвавшись от своего занятия.

– Ворона шутит, – произнес Валера. – Нормально, чё.

Вид у Валеры был такой, будто с ним внезапно заговорила стена. Впрочем, Ева подозревала, что сама выглядела не лучше. Она еще от Яблони не отошла, а тут – разумное пернатое.

– Я ворон! – возмущенно произнесла птица и оглушительно каркнула.

Никита поморщился, потому что ворон сидел как раз над ним.

– Не шуми, а? И так после перехода башка раскалывается. А тут еще с этим всем разбирайся. Не, все-таки рискнем.

Никита вытащил из сумки два пузырька. Несколько секунд вглядывался в них, положив рядом на ладони, а потом неожиданно спросил:

– Кто из вас понял, что Женя в подвале?

– А что? – с подозрением спросил Валера, не спеша раскрывать карты.

Никита внимательно на него посмотрел. Валера не отвел взгляда.

– Понятно, – вздохнул Никита. – Нет, справедливо, конечно. Доверять вам мне не с чего, но от того, признаетесь ли вы, на кого не подействовал морок Яги, зависит Женина жизнь.

– На меня, – без раздумий сказала Ева и тут же стушевалась под оценивающим взглядом Никиты. – Только птицу и зверя, которые на нас нападали на поляне, я увидела. Так что, может, он и работает.

– Не, охранный морок на всех действует. Это не то. Тем более, если спасаться бегством сквозь ловушки. Главное, что ты в избушке сумела отличить правду от лжи, пока этот ее петух жареный голосил три положенных раза.

– Петух? – переспросила Лика.

– Ну, не петух, конечно. Сирин. Не люблю я его просто. У меня к нему личное, – отмахнулся Никита и протянул Еве ладонь: – Выбери, какой пузырек тебе больше нравится.

– Никакой, – быстро ответила Ева.

– А они разные? – уточнил Валера.

– Для Евы должны быть, – ответил Никита и серьезно на нее посмотрел. – Ну?

– А зачем? – не унимался Валера.

– Я потом объясню.

– И мы должны будем тебе поверить? – Валера сложил руки на груди, всем своим видом выражая непримиримость.

– Не, ну вы можете, конечно, не верить, но выбора у вас особого нет.

– Откуда ты здесь взялся? – прищурилась Лика.

– Здесь? – насмешливо уточнил Никита, обведя рукой их импровизированный шатер.

– В доме Бабы-яги, – Лика сверкнула на него убийственным взглядом, призванным показать, что ей плевать на его юмор.

– Так за вами пришел.

– Откуда ты узнал, что мы там? – не сдавалась Лика.

– Ты была такой милой в академии, – обезоруживающе улыбнулся Никита, и Лика густо покраснела.

– Да брось ты их уже и полетели домой, – скрипуче произнес ворон, и все, кроме Никиты, дружно вздрогнули, потому что, отвлекшись на пузырьки, о птице попросту забыли.

– Да придется, похоже, – вздохнул Никита.

– Вот этот мне нравится больше, – решилась Ева.

Оставаться на произвол судьбы в месте, о котором они ничего не знают, ей совсем не хотелось. Пока Никита выглядел наименьшим из зол.

– Отлично! – Никита поднес пузырек к глазам, будто пытаясь рассмотреть жидкость на свет. – Я бы тоже выбрал этот. Но мне в этом смысле доверять нельзя.

– А в каком-то можно? – с приторно вежливой улыбочкой уточнила Лика, хотя ее щеки все еще были пунцовыми.

– Хорошее чувство юмора, – похвалил ее Никита и посоветовал: – Замрите. Потому что, если пролью хоть каплю, нам не поздоровится.

Никита поднял выбранный Евой пузырек вверх, и ворон ловко перехватил его клювом. Второй пузырек Никита открыл, осторожно поднес к бледным Женькиным губам и наклонил. Спустя секунду на горлышке пузырька стала собираться капля серебристой жидкости. Никита смотрел на нее напряженным взглядом и, кажется, не дышал. Ева тоже задержала дыхание.

Капля стала размером с ноготь мизинца, а потом сорвалась с горлышка и полетела вниз. Стоило ей коснуться Женькиных губ, как из серебристой она стала черной.

– Фух, – выдохнул Никита. – Повезло.

Жидкость скользнула по губам Жарова, и вверх потянулся черный дымок.

– Что происходит? – забеспокоился Валера.

– Мертвая вода, – пояснил Никита и, закупорив пузырек, убрал его в поясную сумку.

– Мертвая? – выдохнули в унисон Ева и Лика.

– Ну да. Нужно же нам его оживить, – пожал плечами Никита, продолжая внимательно наблюдать за Жаровым, пока они трое сверлили его взглядами. – А, короче, смотрите, – Никита встрепенулся, наконец сообразив, насколько странно прозвучали его слова, – все, кто попадает к Яге и слышит три крика Сирина, засыпает навек. А это что-то вроде летаргии. Такое вечно пограничное состояние между жизнью и смертью. Если просто дать живой воды, то оболочка у него оживет, а сам он застрянет на пороге Ирия.

– Ирий – это райское место? – вспомнила Ева Валерины объяснения.

– Типа того. Поэтому сперва нужно его убить мертвой водой, а потом уже оживить.

– Ты убил его сейчас? – Валера резко толкнул Никиту в плечо, и тот, не ожидав этого, влепился спиной в ствол дерева.

Первое, на что обратила внимание Ева, – взгляд Никиты, который вмиг стал таким, что она испугалась за Валеру, а вторым была черная тень, метнувшаяся сверху. Ворон спикировал на Валеру, метя когтями в лицо.

– Корвин, нет! – крикнул Никита, выбрасывая вперед руку.

Огромный ворон взмахнул крыльями и, изменив траекторию полета, уселся на руку хозяина, которая тут же опустилась под его весом.

– Вот так делать никогда не нужно. У Корвина есть плохая привычка: он сначала бьет, а потом разбирается.

Никита подставил птице ладонь, и ворон бросил на нее второй пузырек. Сжав пузырек, Никита погладил ворона по блестящему крылу костяшками пальцев и посмотрел на Валеру.

– Да, я его убил, а сейчас оживлю. Иначе все равно было нельзя.

Ворон спрыгнул с его руки на землю и уставился на Валеру, склонив голову набок. Его черный глаз неестественно блестел.

Валера передвинулся ближе к Еве, и та ободряюще сжала его плечо. В эту минуту она уже не верила в то, что Никита в этом мире – меньшее из зол.

Не подозревающий о ее утраченном доверии Никита открыл второй пузырек и повторил ту же процедуру, что и с первым. Только на этот раз сорвавшаяся с горлышка серебристая капля, коснувшись Женькиных губ, стала красной.

– Фух. Не люблю я эти игры с одинаковыми пузырьками, – тряхнул волосами Никита и, закупорив пузырек, убрал его в сумку. – Минут через пять будет как новенький, – пояснил он и уселся у дерева, приготовившись ждать.

Лика подползла поближе к Женьке и склонилась над его лицом, словно собиралась запомнить все детали его воскрешения. Ева же в ужасе смотрела на Никиту, только сейчас осознав в полной мере, что, если бы она перепутала пузырьки, Женька никогда бы не очнулся.

Почувствовав ее взгляд, Никита поднял голову.

– Что? – спросил он.

– Я ведь могла перепутать пузырьки, – сглотнув, выдавила Ева.

– Ну не перепутала же, – пожал он плечами. – К тому же я и сам склонялся к той же последовательности. Просто я плохо различаю эти дурацкие пузырьки.

– То есть на тебя морок действует? – в тоне Валеры прозвучало удовлетворение.

– Морок Кощея действует на всех. Здесь как раз очень интересно то, что на кого-то он мог не подействовать, – Никита с задумчивой улыбкой посмотрел на Еву, и та поспешно отвернулась.

Ей определенно перестал нравиться его интерес.

– Как ты узнал, что мы у Бабы-яги? – нарушила тишину Лика.

– Так все, кто попал сюда, у нее зависают. Она же проводник в этот мир. Я, правда, был уверен, что никто из вас сюда не сунется. Это ж совсем надо без мозгов быть. Спасибо Корвину, он со своей вечной паранойей все за мной проверяет. Он-то и принес новости.

Ева потерла висок, чувствуя, что голова идет кругом.

– Я одного не пойму. Женьку ты зачем выкрал? Ладно шапку, но Женьку? – Валера смотрел на Никиту суровым взглядом. Выглядело бы это гораздо более впечатляюще, если бы при этом он без конца не поправлял нервным жестом свои очки.

– Да ничего я не крал! – возмутился Никита. – Тем более Женю! Алё! Ладно бы вон Лику или Еву. А то нашел, что предъявить. Я просто ушел, потому что мне было нужно.

– В смысле «ушел»? Ты хочешь сказать, что ты ушел сюда, а Женька сам пошел за тобой? – спросила Ева, стараясь не повторить цвет лица Лики от того, как просто Никита заявил, что гипотетически она стоила того, чтобы ее похитить.

– Ну да. Сама у него спроси. Он вон уже оживает.

Ева опустила взгляд на Женьку и поняла, что даже не отдавала себе отчета в том, насколько бледным он был, пока не увидела его теперешний цвет лица. Женька выглядел совершенно нормально. У него даже губы порозовели. Ева осторожно коснулась его руки и почувствовала тепло кожи.

– Фантастика! – выдохнула Лика, тронувшая Женьку за вторую руку.

– Волшебство, – пожал плечами Валера, будто его совершенно не удивила произошедшая метаморфоза.

Женькины ресницы вдруг затрепетали, и с его губ сорвался короткий выдох.

– Не спи – замерзнешь, – нарушил торжественность момента Никита и легонько толкнул Женьку в плечо.

Ворон рядом с ним громко каркнул, и Жаров наконец распахнул глаза.

Глава 19. Спасение

– Женька! – в один голос закричали Лика и Валерка, подаваясь вперед и помогая Жарову сесть.

Ева тоже хотела к ним присоединиться, но в последний момент на нее обрушилась непонятная неловкость.

– Где мы? – спросил Женька, озираясь по сторонам.

Встретившись взглядом с Евой, он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но потом повернулся к Валерке.

– Где мы? – повторил он, не замечая сидевшего за его спиной Никиту.

– Не поверишь, но мы под сенью волшебной яблони, – пояснила Лика.

– Откуда вы здесь взялись?

– Мы пошли за тобой, – округлил глаза Валера. – А вот зачем тебя сюда понесло?

– С ума сошли? Я-то ладно. Но вы! Блин! – Жаров схватился за голову. – Здесь вообще жесть. Я за Никитой из лаборатории пошел. На выходе из горы заблудился и вышел к избушке на курьих ножках. Но прикол в том, что Баба-яга там какая-то молодая. Мы с ней сидели, нормально говорили. Она обещала дать мне путеводный клубок, чтобы тот помог мне придурка Никиту найти.

Ева с Ликой переглянулись, а Валера кашлянул.

– Тут такое дело… – начал он.

– Этот придурок сидит прямо за тобой, – сообщил Никита, явно забавляясь ситуацией. – Даже клубок не нужен.

– Ты? – Женька обернулся так резко, что державшая его за плечо Лика плюхнулась на землю. – Гад! Ты зачем это все сделал? Где шапка?

– Шапка там же, где и была. Я положил ее в короб.

– Ты прикалываешься? – с угрозой прошипел Жаров.

– Я снял ее с тебя, обездвижил тебя на время, чтобы ты не натворил глупостей, потом положил шапку на место и отправился сюда.

– Ты врешь!

– Ты видел у меня шапку?

– Она невидимка!

– Вот и я о том же. А я шел сюда вполне видимый, иначе ты бы заблудился в коридорах. Но вообще ты зря за мной пошел, Женя, и друзей в эту ерунду втянул. Эта сторона так просто не отпускает.

– Ну, ты-то путь сюда открыл? Значит, откроешь еще раз.

– Ага. Как скажешь, – покладисто согласился Никита.

– Я серьезно! Ты должен нас вернуть. Ты сотрудник академии. Ты за нас отвечаешь, в конце концов.

Никита молча на него смотрел, словно не мог решить, что сказать.

– Нужно было их всех там оставлять, – нарушил тишину ворон, и Жаров, подскочив на месте, уставился на него диким взглядом.

– Это он сказал?

– Да, он говорящий, – пояснила Лика, поскольку Никита все так же молчал.

– В смысле, как попугай? Не по-настоящему же?

– Долго все это терпеть будешь? – спросил ворон.

– Что? – шок Жарова был таким комичным, что Еве даже стало его немного жалко.

– Это он мне, – любезно пояснил Никита, а потом неожиданно жестко добавил: – Ты умер, Женя, а я тебя оживил. Ева в этом помогла, спасибо ей, – Никита на миг шутливо склонил голову.

Жаров, разом забыв и о вороне, и о Никите, перевел взгляд на Еву. Ева думала, что он спросит: «Как умер?» – возмутится от слов Никиты, но Женька просто смотрел на нее, будто пытался найти на ее лице какую-то подсказку.

– Ты был в погребе у Бабы-яги, – сказала Ева, чтобы что-то сказать.

Жаров медленно кивнул и отвел взгляд. Спрашивать ни о чем он не стал.

Ворон принялся скрести землю, будто пытался выкопать насекомых. На деле же, кажется, просто разминал лапы.

– Может, посмотришь, что там? – спросил у него Никита.

– Я и так знаю, что там. Орда местного воронья. Кружат молча, но стоит выйти, опять поднимут ор. Ягу уже врасплох не застанешь. Опять будешь в немилости.

– Разберусь, – отмахнулся Никита. – Не хочу здесь до темноты сидеть, а ночью потом по лесу носиться.

– Поэтому и нужно было сидеть дома, – сварливым тоном сказал ворон.

Никита посмотрел на него сверху вниз, скорчил гримасу и, приподнявшись, перебрался к пологу из веток.

– Не вздумай, – сказал ворон. – Там дубы волшебные ожили. Хочешь, чтобы тебя опять по косточкам собирали?

– Домой я хочу! – огрызнулся Никита.

– А далеко твой дом? – подала голос Лика.

Она сидела, обхватив колени и устроив на них подбородок.

– Полдня пути верхом, – отозвался Никита.