Здание Коллегии адвокатов находилось неподалеку, так что я решила ехать туда без дальнейших раздумий.

Прежде чем сесть за руль, я попыталась дозвониться до Семена Аркадьевича, однако вежливый голос на автоответчике предложил мне оставить голосовое сообщение.

Ясно, значит, совещание в самом разгаре. Я кратко объяснила, кто я такая и что мне, собственно, нужно от занятого абонента.

Через пару минут пришло сообщение, что в заседании Коллегии намечается перерыв, и Селиверстов будет ждать меня у центрального входа.

Все же приятно иметь дело с вежливым пунктуальным человеком.

Через десять минут я уже припарковалась в небольшом переулке неподалеку от величественного здания сталинской постройки и поспешила в небольшой сквер, примыкавший к центральному входу.

Массивные двери то и дело распахивались, и в сквер торопливо выходили уставшие от долгого сидения в зале заседаний юристы. Скверик постепенно заполнялся, а вскоре показалась и плотная высокая фигура Селиверстова.

Я ускорила шаг, и через несколько секунд с самой обворожительной улыбкой поздоровалась с Семеном Аркадьевичем.

– Татьяна Александровна, рад вас видеть. – Селиверстов, довольно красивый мужчина лет пятидесяти, расплылся в ответной улыбке и небрежным движением руки пригладил слегка растрепавшуюся от свежего апрельского ветерка начавшую седеть роскошную шевелюру.

– Взаимно, Семен Аркадьевич, спасибо, что выкроили для меня минутку.

– Для такой красивой девушки готов выкроить хоть целую вечность! – заверил меня Селиверстов. – Жаль, повод для встречи прозаичный и сугубо деловой. Значит, вы по поводу многострадального «Комодо-Брайт»?

– Многострадального? – удивленно переспросила я.

Семен Аркадьевич озабоченно покивал.

– Конфиденциальность, – веско произнес он. – Вы ведь наверняка просматриваете новостные ресурсы. Хоть что-нибудь просочилось? Нет? Вот то-то и оно.

А ведь верно. Я тотчас припомнила, что, просматривая местные новости, не обнаружила ни единой строчки, где упоминалось бы о громкой убийстве в офисе дочерней фирмы сети «Комодо-Брайт». Тогда я списала эту особенность на то, что с момента убийства прошло не так много времени и раскрутка «жареного» еще впереди.

– Марианна Анатольевна, несмотря на подавленное состояние, очень грамотно все организовала, – продолжал между тем развивать свою мысль Семен Аркадьевич. – Сразу же обратилась ко мне, объяснила ситуацию. Так что я упредил появление особо ретивых писак.

Селиверстов поморщился, давая тем самым понять, что не очень-то жалует этих самых писак.

– Я ни в коем случае не против свободной прессы, – подчеркнул адвокат, – но пока шумиха ни к чему. Вот я и позаботился, чтобы до поры до времени никто ни гугу.

Что правда то правда, позаботился Селиверстов на славу, лишний раз доказав, что он первоклассный адвокат.

– Значит, вы взялись за это дело? – Семен Аркадьевич, слегка прищурившись, проницательно взглянул на меня.

– Вы считаете, перспектив никаких? – спросила я напрямик.

– Как вам сказать… Пока все очень неопределенно, но с выводами я бы не торопился.

– Следователь утверждает, что улики против Кирилла Златогорского очень серьезные. Да еще запись камер видеонаблюдения. Согласно выводам судмедэкспертизы, Златогорский вышел из офиса почти сразу после убийства. Это ведь все равно, что застать его с поличным на месте преступления. – Едва я это произнесла, как осознала, насколько прав был следователь Кирсаненко, утверждая, что не стоит в данной ситуации ломать копья.

Селиверстов задумчиво наморщил лоб.

– Ну, я бы не был столь категоричен… Что-то мне подсказывает, не все здесь так гладко. Есть, есть какая-то нестыковка, но мне пока не удается ее ухватить! Глаз, что ли, замылился. Да и парень пока в шоке, либо молчит, либо говорит с пятого на десятое. Ему бы взбодриться, да какое там…

Я решила задать адвокату тот же вопрос, который несколькими минутами ранее уже адресовала следователю:

– Вы предполагаете подставу?

Семен Аркадьевич вздохнул.

– Сами по себе предположения мало что решают. Хотя… – Он ненадолго задумался. – Вас ведь тоже удивило, что эта треклятая статуэтка, будь она неладна, валялась в лужу крови, аккурат рядом с трупом?

Селиверстов произнес это раздраженным тоном, словно досадуя на то, что это обстоятельство никоим образом не укладывается в общепринятые представления о преступниках. Мол, не мог, что ли, этот Златогорский забрать статуэтку или, на худой конец, стереть с нее свои отпечатки. Тогда все было бы просто и понятно. А так… Нетипичный какой-то преступник.

– И знаете, что пришло мне в голову, едва я начал изучать материалы дела? – Семен Аркадьевич внезапно оживился, раздражительности как не бывало. – Что этот самый Кирилл вошел зачем-то в кабинет убитого, ну как его…

– Евстафьева, – подсказала я, слушая рассуждения Селиверстова с напряженным вниманием.

– Да! Ну так вот. Кирилл Златогорский, ничего не подозревая, заходит в кабинет и видит эту ужасающую картину.

– И в ужасе убегает не только из кабинета Евстафьева, но и вообще из здания, – подхватила я.

Семен Аркадьевич одобрительно кивнул.

– Я ведь просмотрел запись камеры видеонаблюдения. Вы ее видели?

– Да, я говорила с Кирсаненко.

– Ну, тогда вы наверняка заметили, что Златогорский, выйдя из здания, явно нервничал. Он был чем-то взволнован, но отнюдь не испуган. Он мог в панике схватить статуэтку, не осознавая опасности, которую таит для него этот поступок. После чего он отшвырнул это бронзовое чудище и, тотчас забыв об этом, выбежал из кабинета, а потом и из здания. Вот чем бы я объяснил и отпечатки своего подзащитного на орудии убийства, и поспешное бегство Кирилла с места преступления. Преступления, совершенного не им.

Я поняла, что Селиверстов уже попытался выстроить предварительную стратегию защиты.

– А вы спрашивали об этом самого Златогорского? – осторожно уточнила я.

– Да в том-то и дело! – увлеченно продолжал Семен Аркадьевич. – Это первое, о чем я спросил у Златогорского, когда мне позволили с ним побеседовать.

– И Кирилл подтвердил ваше предположение?

– Отнюдь! – Селиверстов сокрушенно покачал головой. – Златогорский утверждает, что до того самого утра, когда явившиеся в офис сотрудники обнаружили тело, он понятия не имел о том, что Евстафьева убили. Кирилл говорит, что, когда он в последний раз видел Евстафьева, тот был жив и здоров и собирался куда-то уходить. Сам же Кирилл вернулся в свою, как он выразился, комнатушку, чтобы составить таблицу для преддипломной практики, сколько-то времени там провозился с этой самой таблицей, после чего сразу же пошел домой, ни в какие другие помещения офиса не заглядывал.

– А почему же он так нервничал, когда выходил из офиса?

– Я и этим поинтересовался, – кивнул Семен Аркадьевич. – Златогорский как будто удивился, но все же ответил, что не помнит, чтобы он нервничал. Просто пару раз оглянулся, чтобы посмотреть в окно, выключил ли он свет, когда уходил. Вот и все.

Селиверстов разочарованно развел руками.

– Следователь Кирсаненко не сомневается в виновности Златогорского, – произнесла я вполголоса.

Это сообщение Семена Аркадьевича не порадовало, хотя он наверняка знал это и без меня.

– Ну, так что ж, работа такая у Кирсаненко – не сомневаться. – Селиверстов усмехнулся. – К тому же вы сами подметили – Кирилла разве что с поличным не задержали. Но ведь не с чем было его задерживать!

– А отпечатки?

– А что отпечатки! – Адвокат вновь во-одушевился. – Златогорский работал в том же офисе, он по нескольку раз в день заходил в кабинет Евстафьева. Мог попросту взять со стола эту статуэтку, повертеть в руках и поставить обратно, разве нет?

Я кивнула, полагая, что Селиверстов прав в своих рассуждениях.

– Ведь не будешь в каждом предмете предполагать потенциальное орудие убийства, которое потом на тебя же и навесят, разве я не прав? – продолжал наседать на меня Семен Аркадьевич, словно я была одним из присяжных заседателей.

– Конечно, правы, Семен Аркадьевич, – примирительно сказала я.

– Ну а убийца совершил свое гнусное дело уже в перчатках, – завершил свои рассуждения Селиверстов. – Умышленные убийства именно так и совершаются.

– Умышленное убийство, – повторила я и немного помолчала. – Следователь Кирсаненко считает, что убийство было совершено в состоянии аффекта. Но он-то, конечно, уверен, что убийца – Златогорский.

– Состояние аффекта! – неприязненно передразнил Селиверстов. – И все ляпы, об устранении которых позаботился бы хладнокровный убийца, можно списать на состояние парня, который не сознавал, что делает.

Семен Аркадьевич сердито покрутил головой.

– Но ведь, если Евстафьева действительно убил Кирилл Златогорский, то признание аффекта – оптимальный вариант, – продолжала я дотошно расспрашивать адвоката.

Мне было очень важно выяснить истинную позицию Селиверстова, ведь от этого зависело, стоит ли мне вообще продолжать это расследование, пока я не слишком глубоко в него ввязалась. Или все же вовремя остановиться, чтобы не терять зря времени, а заодно не подвергая риску свою безупречную репутацию частного детектива без осечек.

– Ну, во-первых, хоть это и аффект, а все-таки судимость, – начал было Семен Аркадьевич и тотчас оборвал самого себя на полуслове.

– А во-вторых? – осторожно поинтересовалась я.

– А во-вторых, – бодро заявил Селиверстов, – я считаю, что вам следует продолжать расследование. И тогда вы, возможно, получите за него весь гонорар, а не только задаток.

Тут Семен Аркадьевич с улыбкой посмотрел на меня, лукаво прищурившись, и я невольно рассмеялась в ответ.

Ох и хитрец же этот адвокат! Хотя, с другой стороны, как же иначе.

Глава 3

Вернувшись домой, я первым делом сварила себе кофе и, устроившись в кресле с чашкой любимого напитка, попыталась проанализировать не столько полученную информацию, сколько собственные ощущения.

С информацией-то как раз дела обстояли не ахти. Я с сожалением призналась самой себе, что все собранные мной сведения соответствовали тому, что я узнала в самом начале от своей клиентки. Разве что беседа с Анастасией, секретаршей Виталия Евстафьева, оказалась более или менее информативной.

Что же касается ощущений, то бишь хваленой интуиции Татьяны Ивановой, то здесь вырисовывается следующая картина. На одной чаше весов – крайне неблагоприятные прогнозы. Сюда можно отнести и сами улики, включая орудие убийства и запись с видеокамеры. И убежденность следователя Кирсаненко в виновности задержанного. Ну, и рассказ Анастасии о бурном выяснении отношений между Евстафьевым и Златогорским свидетельствует отнюдь не в пользу последнего.

Так, ну а что же на другой чаше? А здесь у нас оптимизм, пусть и осторожный, адвоката задержанного и вдобавок моя внутренняя убежденность, что не может быть преступник таким простофилей, чтобы не позаботиться о сокрытии улик, а заодно и о собственном алиби.

И каждый раз, когда меня одолевали сомнения подобного рода, я пользовалась своим старым проверенным способом их разрешения.

Подойдя к письменному столу, я извлекла из верхнего ящика бархатный мешочек с заветными двенадцатигранниками. Подбросив три гадальные кости на ладони, я высыпала их на поверхность стола и принялась рассматривать выпавшую комбинацию.

Вот что у меня получилось: 30+15+4.

Толковать эту комбинацию чисел следовало так: «Ждите скорого обмана. Верьте не тому, что вам говорят, а тому, что видите».

Я некоторое время раздумывала, что может означать это предостережение. Казалось бы, ответ лежит на поверхности, ведь мне предстоит опросить оставшихся сотрудников «Комодо-Презент». Да еще я собиралась встретиться с младшей сестрой моей клиентки, Вероникой Варфоломеевой. Да и с самим господином Варфоломеевым. Б-р-р!..

Кто-то из них мне непременно солжет, и мне следует смотреть в оба. Интересно, кто же это?

Комбинации чисел, которая могла бы ответить именно на этот вопрос, в вариантах гадания не было. Вот парадокс, предсказания двенадцатигранников обычно носили довольно абстрактный характер, но при этом поразительным образом неизменно сбывались. Однако часто я понимала это лишь постфактум.

Для себя я решила, что двенадцатигранники намекают, что любой из моих собеседников может оказаться не заслуживающим доверия.

Кстати, как насчет тех, с кем мне уже довелось пообщаться? Настя, например? Могла нервозная девушка намеренно солгать мне, выдумав всю эту историю о конфликте между Евстафьевым и Златогорским? Но если так, то зачем это могло понадобиться секретарше? Подставить Златогорского? Опять-таки, с какой целью?

Допустим, месть отвергнутой влюбленной девушки. Предположим, Настя положила глаз на Кирилла Златогорского, а тот не захотел ради нее расставаться с Вероникой. Так не доставайся же ты никому… Или же это был сговор с настоящим убийцей?

Впрочем, если Настя действительно мне солгала, то с ее стороны это была бы глупейшая выходка. Ведь разоблачить ее легче легкого, мне стоит лишь побеседовать с самой Вероникой.

Итак, значит, следующая на очереди Вероника Варфоломеева. Хотя нет. Прогуляюсь-ка я еще раз в офис «Комодо-Презент», чтобы встретиться с Элиной, той самой уборщицей помещений, первой обнаружившей труп заместителя директора.

Время перевалило далеко за полдень, по-этому я решила наведаться в «Комодо-Презент» завтра с утра, чтобы застать Элину за работой. А пока, чтобы с толком провести остаток дня, я решила уточнить некоторые детали у своей клиентки, Марианны Варфоломеевой.

Набрав нужный номер, я услышала спокойную плавную мелодию, после чего приятный женский голос сообщил, что Марианна Анатольевна в данный момент не может ответить на мой звонок, и предложил переадресовать мой вызов секретарю, но для этого мне придется немного подождать. После секундной паузы сообщение было продублировано на английском языке, и лишь после этого раздались стандартные гудки.

Я ожидала, что мне ответит секретарь Варфоломеевой Анастасия, однако в трубке раздался незнакомый мелодичный женский голос:

– Приемная «Комодо-Брайт», добрый день. Чем я могу помочь?

Я моментально сообразила, что Варфоломеева в данный момент находится на совещании в офисе «Комодо-Брайт», совещается же моя клиентка, по всей вероятности, с собственным отцом. Не исключено, что главный вопрос на повестке дня – недавнее происшествие на территории дочерней фирмы, которое Анатолий Варфоломеев вряд ли склонен считать трагедией.

Я, не вдаваясь в подробности, объяснила, что госпожа Варфоломеева крайне заинтересована в беседе со мной, на что девушка попросила меня оставить мои координаты, а заодно заверила, что Марианна Анатольевна свяжется со мной в ближайшие несколько минут.

Поблагодарив свою невидимую собеседницу, я стала ждать. Сотрудница «Комодо-Брайт» не обманула – не прошло и десяти минут, как мой телефон зазвонил, и на экране высветился номер Варфоломеевой.

– Вы хотели со мной встретиться? – взволнованно осведомилась Марианна. – Вам удалось что-нибудь выяснить?

– Пока не слишком много, – обтекаемо ответила я. – Но в связи с полученной информацией мне необходимо уточнить некоторые детали. Мы можем сегодня встретиться?

– Да-да, конечно, – торопливо отозвалась Марианна. – Я сейчас в офисе в головной фирме, мы можем поговорить в кабинете, который раньше занимала я. Он пока свободен, и нашей беседе никто не помешает. Или вы хотите, чтобы я подъехала в ваш офис?

– Нет, меня вполне устраивает первый вариант.

Я согласилась приехать в «Комодо-Брайт» лишь потому, что мне действительно было проще и быстрее добраться до него, чем до собственного офиса.

Здание «Комодо-Брайт» располагалось в самом центре, доехать до него я могу по основной магистрали, и мне не придется кружить по узким односторонним улочкам. Так что моя сговорчивость объяснялась вовсе не тем, что я стремилась выглядеть этакой покладистой лапушкой в глазах своей клиентки.

Через полчаса я уже в сопровождении услужливого секьюрити шагала по просторному коридору «Комодо-Брайт».

– Спасибо, что так быстро приехали, – едва я вошла в просторный светлый кабинет, обставленный в классическом стиле, как Марианна поднялась из кожаного кресла и сделала несколько торопливых шагов мне навстречу.

Я с удивлением заметила, что женщина что-то уж чересчур взволнована.

– Повезло не застрять в пробке, – отозвалась я, внимательно присматривалась к своей клиентке.

Чем же объяснялось ее взвинченное состояние? Наверняка за этим кроется нечто большее, чем вполне естественная скорбь по погибшему жениху.

Впрочем, долго гадать мне не пришлось. Марианна, усадив меня в кресло и между делом успев распорядиться насчет кофе, принялась торопливо выкладывать новости.

– Я боюсь, что отцу уже все известно, – огорошила она меня для начала.

– Что – все? – уточнила я.

– Я имею в виду наш заговор, помните, я вам рассказывала, – пояснила Марианна.

– О том, что вы создали подставную фирму?

Варфоломеева кивнула.

– Он сам вам об этом сказал?

Марианна усмехнулась:

– Нет, что вы. Напрямик он ничего не говорит, за ним такого не водится. Я уже начала спешную процедуру ликвидации «Марвиты», перевела часть денег на счета «Комодо-Презент», перезаключила договоры с заказчиками «Марвиты» обратно на тот же «Презент». Правда, успела далеко не все, но надеялась закончить на этой неделе. И тут отец в приказном порядке вызвал меня на совещание, как раз незадолго до вашего звонка.

– А Вероника может вам чем-нибудь помочь? – поинтересовалась я.

– Только тем, что будет держать язык за зубами, – довольно жестким тоном ответила Варфоломеева. – С этим она превосходно справляется, но боюсь, мы обе уже опоздали.

– Ну, вам-то нечего бояться, – заметила я. – Даже если ваш отец действительно знает о создании «Марвиты», что из того? Особого урона вы его бизнесу этим не нанесли, вы ведь вернули деньги, да и клиентуру сохранили. Вряд ли вся эта история вам повредит.

– Не нам, – возразила Марианна, твердо глядя мне в глаза. – Кириллу.

– Что вы имеете в виду?

Марианна отпила глоток кофе, который уже успела принести девушка-секретарь, очевидно, та самая, что общалась со мной по телефону. Кстати, кофе оказался довольно-таки неплохим, хотя я предпочитаю более крепкие сорта.

– Когда совещание с замами закончилось, отец сказал, что ему необходимо кое-что обсудить. – Марианна слегка нахмурилась. – И еще довольно ехидно добавил, что переговорить ему надо лично со мной, как с главой дочерней фирмы. Однако речь пошла вовсе не о делах в «Комодо-Презент».

– А о чем же?

– В том-то и дело, – грустно улыбнулась Марианна, – отец с ходу заявил, что в прессу просочилась информация об убийстве Виталия, и вот-вот разразится скандал.

– Я ежедневно по несколько раз просматриваю всю информацию, хоть в какой-то степени касающуюся вашего отца, но нигде ни единым словом не упоминается об убийстве в офисе вашей фирмы, – с удивлением заметила я. – Почему ваш отец решил, что произошла утечка?

Марианна пожала плечами:

– Вы же понимаете, что у него везде свои люди. Кто-то сообщил ему, что материал практически готов, ожидают только подходящего момента.

– Какого момента? – насторожилась я.

Марианна на минуту задумалась.

– Видите ли, – начала она, тщательно подбирая слова, – это лишь на первый взгляд в делах у отца все безоблачно. Как и в любом бизнесе, конкуренты не дремлют и не брезгуют никакими методами, чтобы урвать свой кусок пирога. Отец известен свой склонностью к благотворительности, которая на поверку оказывается не совсем бескорыстной. Помните, я вам уже говорила?

Я кивнула.

– Недавно отец участвовал в очередном благотворительном проекте, софинансировал своего рода фонд помощи людям, попавшим в сложную ситуацию. Ну, и кое-кто раскопал информацию, что отец якобы заработал на этом гораздо больше, чем вложил. Не спрашивайте меня, как он это делает. Ни меня, ни тем более Веронику он в эти детали никогда не посвящал. Так вот, конкуренты отца, зная, что он чуть ли не помешан на чистоте деловой репутации, готовят ему удар именно с этой стороны. Это должен быть этакий коктейль из махинаций с мнимой благотворительностью и убийством сожителя старшей дочери нечистоплотного магната, – последнюю фразу Марианна произнесла с такой горечью, что я искренне ей посочувствовала, хотя обычно старалась не проявлять эмоций по отношению к своим клиентам.

– Значит, кто-то был в курсе ваших отношений с Виталием? Я имею в виду среди знакомых вашего отца.

Марианна пожала плечами.

– Отец ни за что не стал бы распространяться на эту тему. Для него ведь это был нонсенс, мезальянс, как он любит выражаться. Что же до нас с Виталием, то мы наши отношения не афишировали, но и не особо скрывали. Думаю, сотрудники знали, хотя специально мы, разумеется, никого в известность не ставили. А уж о том, что мы собирались пожениться, и вовсе никому не сообщали.

– Вас могли видеть в клубе или в ресторане, – возразила я. – Вы ведь не сидели с Виталием взаперти исключительно дома или в офисе. Тарасов – тесный город, как у нас принято говорить. Наверняка кто-то из знакомых вас заметил. И сделал соответствующие выводы.

Марианна растерянно посмотрела на меня.

– Да, вполне возможно. Об этом я как-то не подумала…

– Ну, пока никакой порочащей репутацию вашей семьи информации в интернете не появилось, – ободряюще заметила я. – Поэтому не будем волноваться раньше времени, лучше расскажите, что решил предпринять ваш отец. Почему вы считаете, что его действия могут всерьез навредить Кириллу?

– Отец собирается нанести превентивный удар. Да-да, именно так он и заявил, – усмехнулась Марианна в ответ на мой удивленный взгляд. – Он собирается представить все так, будто два алчных клерка не поделили выгодную должность, на которую оба якобы претендовали. О том, что у нас с Виталием были какие-либо иные отношения, кроме сугубо деловых, следует молчать. Это жесткое требование нашего отца. Если же представители прессы позволят себе подобные высказывания, мне следует все отрицать, а уж отец позаботится о том, чтобы призвать клеветников к ответу.

Марианна немного помолчала.

– Клеветников, – презрительно повторила она. – Но главное, мы впредь не должны оказывать никакой поддержки Кириллу, ни материальной, ни моральной. Отец пока не знает, что я наняла Кириллу адвоката, того самого Селиверстова. А то его хватил бы удар.

– И когда предположительно должен разразиться этот скандал? – осведомилась я, стараясь сохранять спокойствие. То, что поведала моя клиентка, мне очень не понравилось.

Марианна развела руками.

– Отец лишь сказал, что это произойдет в самое ближайшее время. Может, завтра, а может, через пару минут. Все, что нам остается, – постоянно просматривать новости. Думаю, специально уведомлять никто не будет.

– Но ведь невозможно всем и каждому за-ткнуть рот. – Меня действительно удивила самонадеянная позиция Варфоломеева. – Рано или поздно информация о ваших отношениях с Евстафьевым появится в прессе. Что вы собираетесь делать? Пойдете на поводу у отца и подтвердите его версию? Это резко снизит шансы успешного исхода дела Златогорского.

– Я это превосходно понимаю и не собираюсь лгать, – твердо ответила Марианна. – Ведь это будет означать, что я предаю память Виталия и нашу с ним любовь.

Марианна прикусила нижнюю губу и ненадолго замолчала.

Я вновь почувствовала искреннюю симпатию к этой молодой женщине, хотя подобные пафосные суждения обычно были мне чужды.

– А как насчет отношений Кирилла и Вероники? – продолжила я развивать довольно скользкую тему. – Их также надлежит тщательно скрывать? Не слишком ли много тайн?

– Да разве я этого не понимаю? – невесело усмехнулась Марианна и посмотрела на меня более внимательно. – А что вы имели в виду, говоря, что заявление отца может помешать освобождению Кирилла? Если я правильно вас поняла, это наведет следствие на мысль о корыстном мотиве?

– Совершенно верно, – кивнула я. – Сейчас следствие рассматривает в числе прочих и версию об убийстве в состоянии аффекта. Но если вскроются обстоятельства, указывающие на серьезный мотив, Кирилла могут обвинить в умышленном убийстве, и тогда…

Мне не было нужды договаривать фразу. По выражению лица моей клиентки я поняла, что она прекрасно понимает последствия подобного поворота дела.

– Что же делать? – спросила Марианна севшим голосом.

У меня в голове уже сложился четкий план, как именно следует действовать, но прежде мне было необходимо кое-что уточнить у моей клиентки. За этим я, собственно, и ехала в «Комодо-Брайт».

– У меня есть одна идея, но вам я изложу ее чуть позже, – пообещала я заинтригованной клиентке. – А пока я, в свою очередь, хотела бы спросить у вас, знали ли вы о ссоре между Виталием и Златогорским? Насколько мне удалось выяснить, она произошла незадолго до убийства.

– О ссоре? – удивленно переспросила Марианна и покачала головой. – Нет, ни о какой ссоре я понятия не имела, Виталий ничего мне не говорил. А что вам удалось выяснить?

Я пересказала Марианне то, что узнала от секретарши.

Варфоломеева внимательно слушала, удивленно подняв брови.

– Ваша сестра Вероника также присутствовала во время конфликта и даже принимала в нем активное участие, – закончила я свой отчет. – Насколько я понимаю, ваша сестра тоже не поставила вас в известность.

– Нет, не поставила, – ошеломленно пробормотала Варфоломеева. – Странно, что же между ними произошло? Я обязательно спрошу Веронику и…

– Ни в коем случае! – поспешно перебила я свою клиентку. – С вашей сестрой поговорю я. Вы же по-прежнему держитесь так, будто ничего не знаете.

– Хорошо, так и сделаю, – пообещала Марианна. – А что вы придумали насчет отца? Вы сказали, у вас есть идея.

– Да, и мне понадобится ваша помощь. Мне необходимо встретиться с вашим отцом, но, как вы сами понимаете, если я заявлюсь к нему со своим удостоверением частного детектива, да еще с заявлением, что вы наняли меня, чтобы…

– Я вас поняла, можете не продолжать, – торопливо перебила меня Марианна. – Я и сама опасаюсь, что он каким-то образом узнает о вашем расследовании. Тогда нам обеим несдобровать.

Я заметила, что сама мысль о подобной перспективе приводит мою клиентку чуть ли не в суеверный ужас. Похоже, Анатолий Варфоломеев тот еще субъект, раз ухитрился настолько запугать собственную дочь, даму далеко не робкого десятка. Что касается меня, я не очень-то опасалась гнева всесильного мебельного магната. Тут Марианна меня недооценила. Еще и не таких обламывали.

– Давайте поступим так, – начала я последовательно излагать план действий. – Я приду к вашему отцу не в качестве частного детектива, а как журналистка, которая берется расписать тот самый конфликт двух жаждавших заполучить прибыльную должность клерков. Ведь именно этого и добивается ваш отец?

Марианна кивнула, и на ее лицо набежала тень. Я поняла, что мою клиентку покоробило упоминание о ее покойном женихе в столь пренебрежительной форме.

– Марианна Анатольевна, я понимаю, как тяжело вам все это ворошить. Просто помните, что сейчас я говорю с позиций вашего отца.

– Конечно, я это прекрасно понимаю, я ведь не ребенок, – грустно улыбнулась Варфоломеева. – Вы верно подметили, лишний раз вспоминать об этом нелегко, особенно о хамском отношении отца к моему горю. Так что не обращайте внимания, я вас внимательно слушаю.

– Что ж, тогда продолжим, – бодро подхватила я. – Естественно, ваш отец не станет общаться с человеком с улицы, то есть со мной в данном случае, никому не известной журналисткой. Поэтому мне нужны рекомендации, причем желательно ваши.

Марианна вскинула голову.

– То есть вы хотите, чтобы я посоветовала отцу дать вам интервью? – Теперь в глазах моей клиентки появился живой интерес.

– Именно, – меня радовало, что клиентка сразу же ухватила основную мысль. – Вы скажете отцу, что тщательно обдумали его предложение и нашли его вполне разумным. А заодно добавите, что у вас есть знакомая журналистка, которая публикует хлесткие статьи в раскрученных интернет-изданиях. Скажете, что барышня толковая, с полуслова понимает, что от нее требуется, и что она подаст материал именно в том виде, который идеально устроит вашу семью. Акцентируйте внимание вашего отца на том, что эта самая журналистка не забудет о хвалебных речах по поводу безупречной репутации господина Варфоломеева, человека и бизнесмена. Как вы считаете, ваш отец на это клюнет?

Марианна некоторое время молчала, потом неуверенно произнесла:

– Думаю, да. В общем-то, неплохо придумано. Да, пожалуй, я предложу отцу встретиться с журналисткой, то есть с вами. Заранее предугадать его реакцию, разумеется, невозможно, но будем надеяться на успех. В любом случае, что мы теряем?

Я вполне разделяла эту точку зрения.

– Тогда, если ваш отец согласится на встречу со мной, – продолжила я, – вам остается лишь поставить меня в известность, где и когда состоится наше интервью. Остальное уже моя забота.

С этими словами я достала из сумочки визитку, на которой значилось лишь мое имя и фамилия и номер телефона.

Обычно я раздавала такие визитки возможным свидетелям, от которых мне приходилось скрывать свой истинный род занятий, то есть когда я изображала, к примеру, сотрудницу по проведению каких-либо соцопросов или ту же журналистку.

– Хорошо, так и сделаю, – Марианна взяла визитку.

– Тогда буду ждать вашего сигнала, – улыбнулась я. – И не теряйте оптимизма раньше времени, еще ничего не потеряно. Адвокат Кирилла тоже так считает.

– Спасибо вам, – Марианна улыбнулась в ответ.

На том мы и распрощались.



Вернувшись домой, я принялась заново изучать в интернете всю информацию, имеющую отношение к Анатолию Варфоломееву. Я также сделала запрос и о самой Марианне Варфоломеевой, и пара строчек меня слегка озадачила.

Вроде бы ничего особенного, всего лишь упоминание о том, что дочь известного в городе бизнесмена Анатолия Варфоломеева предприняла несколько новых шагов для укрепления позиций своего бизнеса.

Подчеркивалось также, что госпожа Варфоломеева, являясь совладелицей дочерней фирмы, проявила себя как весьма успешная бизнес-леди и теперь, вероятно, планирует создать свой собственный, независимый от влиятельного отца бизнес. Причем какими-то поверхностными, едва уловимыми полунамеками автор заметки давал понять, что эта активность связана с недавним инцидентом на территории дочерней фирмы. А ведь сама статья была посвящена обзору мебельной продукции Тарасовской области, и предприятие Варфоломеева позиционировалось как лидер в этой сфере.

Статья носила хвалебный рекламный характер, и упоминание личности его владелицы, а также загадочного инцидента лично мне казалось не совсем уместным. Более того, у меня сложилось впечатление, что вся статья, якобы посвященная пользующейся неизменным спросом мебельной продукции, была написана именно ради пары этих несколько выпадающих из контекста строк.

Итак, что же это на самом деле? Возможно, сигнал к атаке. Вот только кто дал этот сигнал? Варфоломеев, намекнувший об этом дочери в сегодняшней беседе? А может быть, наоборот, тот самый тайный конкурент, которого упомянутый влиятельный предприниматель всерьез опасался.

Я вновь добросовестно просмотрела всю информацию о Варфоломеевых, которую только можно было найти в киберпространстве.

Однако кроме датированной сегодняшним днем упомянутой статьи мне ничего не удалось обнаружить. Комментарии к статье и вовсе не имели никакого отношения к самой Варфоломеевой, в них лишь обсуждались характеристики предлагаемых шкафов и письменных столов. Судя по отзывам, продукция компании действительно пользовалась неплохим спросом.

Что ж, это лишний раз доказывало, что моя клиентка вполне успешная бизнес-леди, но ничего не проясняло в плане расследования.

Порыскав еще немного в поисках информации о возможном конфликте и так ничего и не найдя, я оставила эту затею и остаток вечера провела за просмотром боевика, который давно уже для себя наметила.



В четверть восьмого утра я уже входила в офис «Комодо-Презент», мимоходом продемонстрировав охраннику свое удостоверение. Тот лишь вяло кивнул, не выказав никаких признаков интереса.

Мой столь ранний визит в офис дочерней фирмы Варфоломеева объяснялся довольно просто: я собиралась расспросить свидетеля, точнее, свидетельницу номер один, уборщицу помещений Элину и рассчитывала застать ее до того, как она приступит к своим обязанностям.

Припомнив из рассказа секретарши, что где-то в коридоре должно быть служебное помещение, попросту говоря, подсобка, я направилась на его поиски.

Долго искать мне не пришлось. Скромная неприметная дверь, аккуратно выкрашенная светло-бежевой эмалью, разительно отличалась от остальных кабинетных дверей.

Войдя внутрь, я убедилась, что не ошиблась. В небольшом предбаннике были составлены ведра, швабры, моющие средства и прочие принадлежности, с помощью которых следовало поддерживать чистоту в начальственных кабинетах и офисах рядовых сотрудников фирмы «Комодо-Презент». В глубине располагалась еще одна небольшая дверь, открыв которую, я нос к носу столкнулась с невысокой полноватой девушкой, которая при моем появлении испуганно вскрикнула.

– Не пугайтесь, – дружелюбно улыбнулась я. – Элина, если не ошибаюсь?

– Да, – девушка удивленно посмотрела на меня, похлопав густо накрашенными ресницами. – А что?

– Мне необходимо с вами поговорить, – твердо заявила я, в который уже раз демонстрируя свое удостоверение. – У вас найдется минутка-другая?

Минутка – понятие растяжимое, я же рассчитывала хотя бы на полчаса, надеясь вытянуть из Элины всю хоть сколько-нибудь полезную информацию.

– Ну, вообще-то мне надо успеть убраться до прихода… – Девушка запнулась, неуверенно глядя на меня.

Я совершенно точно знала, до чьего именно прихода Элине необходимо сделать уборку, поэтому поспешила заверить добросовестную работницу:

– На этот счет можете не переживать, Марианна Анатольевна предоставила мне право общаться с сотрудниками столько, сколько потребуется в интересах расследования.

Конечно, это прозвучало довольно высокопарно и даже несколько комично, но на Элину это все же произвело должное впечатление.

Беспокойство в ее глазах исчезло, уступив место любопытству. Девушка кивнула и слегка посторонилась, пропуская меня в небольшую комнату, где едва уместились стол с двумя стульями, а в угол у окна был втиснут шкафчик для посуды.

– Чай будете? – Элина включила чайник и, не дожидаясь моего ответа, достала из шкафчика пару чашек и коробку с заварочными пакетиками. Вслед за этим на столе появились сахарница и вазочка с печеньем. – Угощайтесь.

– Спасибо, – я присела на стул ближе к входу и придвинула к себе чашку, в которую Элина уже успела положить пакетик и залить его кипятком.

Оттягивать начало беседы было бессмысленно, и я приступила к Элине с расспросами.

– Элина, я понимаю, что для вас это не самые приятные воспоминания, но все же, – я сделала небольшую паузу и внимательно посмотрела на свою собеседницу. Та, опустив глаза, сосредоточенно помешивала ложечкой чай. – Ведь это вы первой обнаружили Виталия Георгиевича? Я имею в виду то утро, когда его убили.

Я так и не решилась произнести слово «труп», не будучи уверенной, какую именно это повлечет реакцию. Очередная эмоциональная вспышка в мои планы не входила.

Элина со вздохом кивнула.

– Да, это было ужасно. Я захожу, как обычно, в его кабинет, а там…

Я прекрасно представляла, что именно Элина увидела «там», ведь следователь продемонстрировал мне фотографии с места преступления. Так что человек, явившись в привычное время сделать уборку и обнаружив, мягко говоря, не совсем привычную картину, вполне мог бы заработать нервный срыв. Так что я не собиралась навешивать на Элину ярлык истерички. Во всяком случае, сейчас девушка держалась вполне нормально, я видела лишь искреннее желание мне помочь и, конечно, некоторое волнение. А кто бы на ее месте не волновался?

– И что вы сделали после того, как вошли в кабинет? – осторожно продолжала я. – Вы ведь вошли в кабинет и остались там, а не выскочили сразу за дверь?

Элина подняла глаза к потолку и приложила ладони к вискам, словно припоминая.

– Если честно, я плохо помню, – проговорила она наконец. – Я была в таком шоке. Хотя да, я вошла в кабинет, сначала-то я никуда толком не смотрела, у меня в одной руке было ведро, в другой швабра. Ну, я и шла, как обычно, в самый конец комнаты, чтобы оттуда начать уборку. В общем, как всегда. А потом… Ну, вы понимаете, я увидела… Увидела его. Он сидел за столом, на полу кровища. Я не помню, как отскочила к стене, а потом закричала. Я даже не понимала, что это я кричу, так все было… Нереально, что ли.

Элина глубоко вздохнула и отпила глоток из своей чашки.

– И на ваш крик кто-нибудь прибежал?

Элина вскинула на меня встревоженные глаза и кивнула.

– Марианна Анатольевна. Она стала меня ругать, а потом увидела и тоже закричала. А уже после пришел Пряничников и велел мне уйти.

– Пряничников – это ваш бухгалтер? – уточнила я.

– Да. Он сказал, чтобы я ничего не трогала и шла в подсобку.

– А что делал он сам?

– Ну, – Элина слегка нахмурилась, – там была такая суматоха. Марианна Анатольевна все время кричала как безумная. Даже завывала, как волчица. А Вячеслав, ну, наш бухгалтер, пытался ее удержать. Он боялся, что она все растопчет, она ведь рвалась к нему…

Мне не потребовались разъяснения, к кому именно рвалась Марианна.

– А кто-нибудь еще появился в кабинете?

Элина отрицательно покачала головой.

– Нет, Пряничников никого не пускал. Но когда я выбежала в коридор, у двери стояла сестра Марианны Анатольевны, Вероника.

Сказав это, Элина едва заметно поморщилась, но от меня не ускользнуло это проявление неприязни. Похоже, женская половина коллектива «Комодо-Презент» не питает симпатии к младшей сестре моей клиентки. Вот и секретарша Евстафьева, Анастасия, тоже не очень тепло отзывалась о Веронике.

Что же не так с Вероникой Варфоломеевой? Впрочем, мне еще только предстоит с ней встретиться, возможно, я сама смогу ответить на этот вопрос.

– Она тоже работает в фирме? – Я намеренно задала вопрос, ответ на который прекрасно знала.

– Да вроде бы работает, а может, практику проходит, – Элина неопределенно пожала плечами, а в ее голосе я вновь уловила недоброжелательную нотку. Мол, кто их, хозяев, разберет.

Я не стала настаивать на развитии этой темы, ведь, в конце концов, Элина не обязана знать подобные нюансы. Ее задача – навести порядок в помещениях, а остальным она имеет право не интересоваться. Так же как, собственно, отвечать на мои вопросы.

– Да, кстати, Вероника была не одна, со своим Кириллом, – заявила вдруг Элина. – Ну, с тем парнем, которого арестовали за убийство.

Тут Элина, к моему изумлению, презрительно фыркнула.

– Тоже мне, убийца, – ехидно добавила девушка.

– А вы считаете, что Кирилл не мог убить Евстафьева? – Я изо всех сил старалась не выдать возбуждения, которое было сродни охотничьему азарту.

Вот сейчас Элина поведает нечто такое, что позволит полностью снять обвинения с Кирилла Златогорского, и моя миссия будет успешно завершена.

Элина насмешливо посмотрела на меня.

– Да какой из него убийца! Он ведь ни то ни сё, ни рыба ни мясо, ни кафтан ни ряса, ни украсть – ни покараулить. А вы говорите – убил, – выдала Элина на одном дыхании.

Я подивилась столь лихо закрученному определению, а после все же решила уточнить:

– То есть вы уверены, что Кирилл этого преступления не совершал и арестовали его по ошибке?

– Ну, на все сто процентов я, конечно, не уверена, всякое бывает, – глубокомысленно заявила Элина. – Но лично я бы в жизни не подумала, что он на такое способен. Да еще с такой жестокостью.

– И все же что именно заставляет вас сомневаться в виновности Кирилла? – настаивала я, хотя уже поняла, что чуда не произошло.

Вся уверенность Элины основывалась на ее личных впечатлениях. Следующая ее реплика окончательно подтвердила это предположение:

– Да он же тюфяк тюфяком! – раздраженно отозвалась девушка. – Вот представьте, на него пальцем укажут: «Ты убийца!», а он: «Ну я, так я, что ж теперь». Вот такой он, уж вы мне поверьте. И все подпишет и даже спорить не станет. Вероника, наверное, специально его выбрала. Она командовать очень любит, ей такой подкаблучник в самый раз. А то, что он бедный, так ей даже лучше. Будет, чем попрекать.

Еще один штришок к малопривлекательному психологическому портрету пока незнакомой мне Вероники…

– Странная они все же парочка, не понимаю, как они вообще сошлись, – продолжала между тем развивать свою мысль Элина. – Вот Марианна Анатольевна с Евстафьевым действительно гармоничная пара. Оба хоть и строгие, но и к людям умеют подход находить, не хамят, не унижают, как некоторые. Правда, он красивее ее, но ведь любят не только за красоту… Ой, о чем это я, его ведь убили!

Элина вдруг оборвала сама себя на полуслове.

Я же с интересом слушала ее откровения, хотя, казалось бы, они не имели прямого отношения к расследованию. Но ведь никогда не знаешь заранее, какая именно информация может пригодиться, поэтому я давно приучила себя внимательно выслушивать свидетелей, пусть даже их самые пространные рассуждения.

Надо признать, заявление Элины, что Кирилл Златогорский тюфяк и подкаблучник, явилось для меня неожиданностью. Подобная характеристика противоречила тому, что рассказывала мне давеча Анастасия, представив Кирилла чуть ли не отъявленным хулиганом, закатившим грандиозный скандал Евстафьеву, по сути, своему начальнику.

Я решила осторожно выяснить у Элины, известно ли ей что-нибудь о разногласиях между Евстафьевым и Златогорским.

– До меня дошли слухи, что между Кириллом и Виталием Григорьевичем недавно произошла ссора, – едва я это произнесла, как Элина развернулась ко мне всем корпусом и уставилась на меня, вытаращив глаза.

Весь ее вид говорил о том, что она понятия не имеет о конфликте Кирилла с начальником. Девушка явно ожидала услышать сенсацию, и я пожалела, что затронула эту тему, однако отступать было уже поздно.

– Кирилл будто бы ворвался в кабинет Евстафьева и даже кричал на него. Вы что-нибудь знаете об этом? – задала я вопрос, с неудовольствием замечая все возрастающий интерес на лице моей собеседницы.

– Кирилл кричал на Евстафьева?! – Элина недоуменно покачала головой. – Это просто финиш какой-то! Может, вы что-то путаете? Он и говорить-то толком не умеет, вечно что-то мямлит себе под нос, и вдруг кричал. Да еще на Евстафьева.

На лице у девушки яснее ясного было написано, что ей уже не терпится с кем-нибудь поделиться этой новостью столетия. Не хватало мне только, чтобы по «Комодо-Презент» поползли сплетни, которые я сама же и породила. Может, Анастасия зачем-то сочинила эту байку о конфликте или по меньшей мере преувеличила. А уж Элина при ее ярко выраженной эмоциональности наверняка упакует эту новость в красочную обертку из додуманных на ходу подробностей.

Надо ее срочно отвлечь от этой мысли, вспомнив старое доброе правило, что из всей беседы запоминается только последняя фраза. Не уверена, что это сработает с Элиной.

– А что вы можете сказать о вашем бухгалтере? – Я поспешила сменить тему расспросов, так как заметила, что у Элины слегка задрожал подбородок.

Ничего не поделаешь, последствия пережитого стресса так или иначе еще долго будут сказываться, помочь здесь может только время.

– Да почти ничего, – равнодушно отозвалась девушка. – Знаю только, что его хвалили как хорошего специалиста.

– А что вы можете сказать о нем не как о сотруднике, а как о человеке? – не отставала я.

После разговора с Элиной я собиралась побеседовать с Вячеславом Пряничниковым, и мне хотелось выяснить, как именно следует держаться с этим хваленым специалистом. Попросту говоря, как легче всего найти к нему подход. Ведь высококвалифицированный бухгалтер, как правило, неплохо подкован в юридических вопросах. К тому же Пряничников наверняка амбициозный и далеко не глупый молодой мужчина и может запросто отшить меня с моими вопросами, вежливо сославшись на занятость. Что ж, имеет право, но все же хотелось бы услышать его точку зрения на произошедшее.

– Ну, что о нем можно сказать? – Элина наморщила лоб. – Он всегда вежливый, спокойный, но какой-то черствый. Может, все бухгалтеры такие? Профессия обязывает. Цифры, отчеты.

Подобная характеристика меня отнюдь не порадовала, поскольку подтвердила мои худшие опасения. Разговор с Пряничниковым будет непростым, если тот вообще снизойдет до беседы со мной.

– Вы его недолюбливаете? – Я задала вопрос наугад, просто хотела проверить реакцию Элины.

Из нашей беседы я вынесла впечатление, что Евстафьевым девушка восхищалась, Кирилла Златогорского чуточку презирала, а вот каково ее истинное отношение к Пряничникову? Может, Элина его побаивается, а за показным равнодушием прячет свой страх или отвращение?

– Да нет, – равнодушно отозвалась Элина. – Он мне ничего плохого не сделал, не нахамил даже ни разу. Мы с ним толком и не общались ни разу. Он поздоровается и уткнется в свои бумаги, ничего вокруг не видит и не слышит.

– А кто-нибудь из других сотрудников вам хамил? – поинтересовалась я.

– Да Вероника и хамила, – фыркнула девушка, поправив косынку на темных волнистых волосах. – Хотя она не сотрудница, так, практикантка.

– И что же она вам такого сказала? – Я удивилась.

Получалось, что сестра моей клиентки – невоспитанная высокомерная особа. Уже вторая сотрудница «Комодо-Презент» примерно так и охарактеризовала Веронику Варфоломееву.