— Хочешь, поменяемся отрядами? — предложила Марина. — С радостью уступлю свой! У вас вообще халява — вы с Лешкой постоянно то на рыбалку ходите за территорию, то еще куда, и все вам с рук сходит! А все шишки на нас с Региной!

— Вы просто не умеете с детьми находить общий язык, — снисходительно заметил Егор. — Наши все по струнке ходят, сказано им — «тихий час» — спят, ну, по крайней мере, не шумят. Всякие мероприятия готовят, красота!

Марина хотела было что-то ответить, но ее перебила Ксюша:

— А где Ленка? У нас ведь планерка должна начаться!

— А она к директору побежала, — пояснила я. — Жаловаться.

— На кого? — изумилась девушка.

— На меня, — усмехнулась я. — Ждем, когда вдоволь нажалуется и вернется.

— Ты умудрилась довести Ленку в первый же рабочий день? — то ли с ужасом, то ли с уважением воскликнула Ксюша. — Ну, ты даешь! Что ты такого сделала?

— Да ничего особенного, так, повздорили немного, — уклонилась я от ответа.

Егор посмотрел на меня одобрительно — похоже, старшую вожатую не жаловали.

— Ну, хоть кто-то нашелся эту гадину на место поставить! — не стал стесняться в выражениях блондин. — Давно пора, а то Ленка себя чувствует в лагере королевой, никто ей слова сказать не может…

— А вы тогда почему с Лешкой молчите, раз с Ленкой не согласны? — вступила в бой Марина. — Могли бы и вы ее приструнить! Чтоб не командовала!

— А нам это зачем? — искренне удивился Егор. — Нас с Лехой и так все устраивает, к нам Ленка не цепляется. Это вам, девчонкам, достается, а нас Тимофеева не трогает!

Старшая вожатая вернулась минут через пятнадцать. Не говоря ни слова, кинула мне зеленую футболку и ключ от комнаты, потом сухо проговорила:

— Идемте в вожатскую, у нас мало времени.

Во время планерки Лена старательно игнорировала меня, делая вид, что вообще не замечает моего присутствия. Оставалось только догадываться, что ей сказал директор, но тема колонок была закрыта.

Я прекрасно понимала, что Рекушев не станет рисковать и побоится даже сделать выговор журналистке, которая может написать в своей статье все что душе угодно. И потом, если я откажусь сотрудничать, Станиславу Николаевичу придется искать журналиста и платить ему деньги за статью, тогда как я вызвалась составить отчет совершенно бесплатно. Словом, пока я была слишком ценным сотрудником, с которым не следовало конфликтовать. Я это понимала и рассчитывала, что мое особое положение поможет мне как можно скорее узнать, что на самом деле происходит в «Лесном».

На планерке обсуждались планы на текущий день. Тимофеева заявила, что необходимо основательно подготовиться к вечернему мероприятию, темой которого является клип на какую-нибудь песню. Концерт был запланирован на восемь вечера, после чего должна была начаться ежедневная дискотека. На дискотеке вожатым тоже надлежало быть, так как кто-то из ребят стесняется танцевать, поэтому детишкам надо показывать пример, веселиться от души и вовлекать всех в пляски.

— Просто обожаю эти дискотеки, — пробурчала Марина, сидевшая рядом со мной. — Вот после того как ты днем набегаешься с детьми, явишься триста раз к старшей вожатой, которая станет тебя отчитывать, самое лучшее — пойти и отжигать на дискотеке!

— Также вам следует провести какое-нибудь спортивное мероприятие после тихого часа. — Лена повысила голос, заметив, что вожатые разговаривают. — Лучше всего — игра между отрядами. Теперь я хочу услышать ваши предложения, какую игру вы хотите провести!

— Прятки, — усмехнулся Егор. — Как раз игра, в которую будут вовлечены все!

— Это для младших. — Лена не услышала сарказма. — А нам надо, чтобы участвовать в спортивной игре захотели и старшие дети!

Волейбол тоже не подошел — все-таки там количество игроков было ограничено. Футбол, баскетбол и бадминтон также не получили положительных отзывов. В конце концов, Марина предложила провести банальную эстафету, и все с ней согласились.

— Вот и отлично, в эстафете будет три команды — как раз по количеству отрядов! — воскликнула Тимофеева. — Со спортивным мероприятием решили, теперь идите работайте. Напоминаю, что проверка комнат будет в одиннадцать часов утра, к этому времени все должно сверкать и сиять!

— Будет сделано! — шутливо отозвался Егор.

Лена смерила его уничижительным взглядом, но ничего не ответила. Все вожатые разошлись по своим отрядам.

— Вот мегера! — тихо проговорила Марина, когда мы спускались вниз по лестнице. — Терпеть ее не могу! А сначала Ленка показалась мне такой общительной, такой доброжелательной… Говорила что-то про дружелюбную атмосферу, превосходные условия для работы на первом общем собрании, вроде мы тут все в шоколаде будем. А на самом деле только и делает, что орет, и ведь за ней ни одного отряда не закреплено! В первые дни я даже поесть в столовой толком не успевала — только сядешь за стол, как тебя Ленка вызывает! Причем по пустякам! У нее то ли обед раньше, чем у нас, то ли она ест очень быстро, но я несколько дней ходила голодная из-за того, что к ней надо бежать докладывать о чем-то вместо еды… Теперь я просто игнорирую ее, она мне звонит на мобильный, а я трубку не беру и на беззвучный режим включаю. Типа, связь у нас плохая… И как Тимофеева умудряется до всех дозваниваться в этой дыре — не понимаю…

Я молча слушала Марину, изливающую мне душу, а про себя думала, что неплохо бы проверить эту Ленку по базе данных. Уж не знаю, какие у нее могут быть мотивы устраивать в лагере беспредел, но, похоже, тут замешана личная неприязнь. Может, Тимофеева ненавидит за что-то мою клиентку, вот и пытается отравить ей жизнь? А что, версия неплохая, надо бы расспросить Марину по поводу старшей вожатой…

— Марина, а вы с Тимофеевой когда познакомились? — задала я вопрос. — В лагере или до этого?

— В лагере, конечно, — сказала девушка. — Я и говорю, вначале она была белой и пушистой, зато потом вся ее сволочная натура наружу вылезла!

— Подумай хорошенько, — продолжала я. — Могла ли Лена тебя за что-то ненавидеть? Может, ты обидела ее, или между вами произошел конфликт? Или у Тимофеевой имеются другие мотивы?

— Ой, ты ее подозреваешь? — удивленно захлопала глазами Звягинцева. — Мне это и в голову не приходило… Но зачем ей все это? И главное, как она подстроила исчезновение Кирилла, отравление Даши и… и все это по ночам?..

— Кстати, ночные кошмары тебя сегодня мучили? — поинтересовалась я. — Ты слышала какие-нибудь звуки?

— Сегодня — нет, — отозвалась Марина. — Я спала как убитая, видимо, сказались бессонные ночи, когда я тряслась от ужаса в своей комнате… А вчера заснула сразу, как только легла на кровать. Может, и ходил кто-то по коридорам, но я ничего не слышала.

— А Регина?

— Она мне ничего не говорила… Я и не спрашивала ее. Я очень обрадовалась, что с тобой поговорила и ты согласилась мне помочь. Теперь я чувствую себя в безопасности… Конечно, не так, чтобы совсем не страшно, но, по крайней мере, ты приехала в лагерь, и все как-то стало налаживаться. Вон как с «алупкой» разобралась и Ленку на место поставила. Если б не ты, мы с Региной так и ломали б себе голову, что делать с детьми…

— Я не об этом сейчас говорю, — прервала я Марину. — Рада, конечно, что оказала тебе помощь в педагогической деятельности, но пока у меня нет достаточной информации о людях, которые работают в лагере. Я не могу выделить конкретного подозреваемого, поэтому подозреваю абсолютно всех — включая детей и вожатых. Вполне может оказаться, что кто-то из подростков решил поиграть в призраков и намеренно всех пугает. А может, дети тут ни при чем… Подумай хорошо и расскажи все, что ты знаешь о Лене Тимофеевой.

— Да толком ничего и не знаю, кроме того, что она окончила педагогический институт в Тарасове, — вздохнула Марина. — Она, кажется, говорила, что работала в детских оздоровительных лагерях: в «Звездочке», «Дубках» и еще где-то. Точно не скажу, не помню. Ну и сюда ее взяли на должность старшей вожатой потому, что у нее опыт есть и вся она такая крутая и восхитительная.

— А про личную жизнь ее тебе что-нибудь известно? — продолжала расспрашивать я.

Марина отрицательно покачала головой.

— Нет, мы не настолько с ней хорошие подружки, чтобы Ленка мне про свои отношения с парнями рассказывала. Но она не замужем — обручального кольца у нее нет. Или сняла она его…

Мы уже шли по коридору первого этажа. Марина посмотрела на часы и сказала, что пора проводить осмотр комнат. Навстречу нам вышла Регина — она только что была в седьмой комнате. При виде нас девушка проговорила:

— В седьмой вроде все чисто, девчонки мусор сейчас будут выносить. Кровати застелены, одежда сложена по шкафчикам, полы они подмели.

— Замечательно! — воскликнула Марина. — Ты только одну комнату проверила?

— Пока да, — кивнула ее напарница. — Уж извини, но в «алупку» сами идите, я туда не хочу соваться. У меня нервы не железные, я устала уже мальчишек заставлять что-либо делать…

— Ладно, с «алупкой» разберемся, — проговорила Звягинцева. — А пятую тогда проверишь? Давай сложные комнаты поровну делить, у нас с Женей десятая, а у тебя — пятая!

— Так вас двое, вам проще! — протянула Регина. — Предлагаешь мне с Яной и Элей общаться?

— Тебе только проверить надо, и все! — воскликнула Марина. — Я с девчонками провела разъяснительную беседу, они обещали помочь соседкам с уборкой. Если Эля и Яна не убирались, скажи мне, и буду тогда с ними по-другому разговаривать…

Мое присутствие придало Марине уверенности в себе — девушка говорила решительно и твердо, в ее голосе уже не было паники и отчаяния. Регине пришлось согласиться, вожатые обсудили, кто и какие комнаты проверяет. Нам со Звягинцевой достались «алупка», соседняя девятая, третья, вторая и двенадцатая на втором этаже. Начать осмотр мы решили с десятой.

— Надеюсь, они хоть что-то убрали, — проворчала Марина, когда мы шли по коридору в «алупку». — Неплохо было бы их заставить поучаствовать хоть в одном мероприятии — за все время мальчишки ничего не сделали, они вообще не ничего не хотят!

— Ты хочешь «алупчан» привлечь к созданию клипа? — уточнила я.

Марина неопределенно пожала плечами.

— Вряд ли это возможно… — протянула она. — Это я так, мысли вслух…

Когда мы открыли дверь «проблемной» комнаты, я сперва подумала, что мы ошиблись и перепутали палаты. Марина изумленно ахнула, слов у нее не нашлось. Оно и понятно — от прежней захламленной «алупки» не осталось и следа.

Никаких грязных носков, футболок и штанов по полу не валялось, кровати все были застелены так аккуратно, словно тут недавно поработала опытная горничная. Тумбочки сверкали чистотой, пустые коробки из-под сока и бутылки куда-то исчезли. Богдан с Димой деловито завязывали мусорные мешки, а Саша с Вадимом мыли полы шваброй.

При виде нас с Мариной Дима выпрямился и с вызовом спросил:

— А вас стучаться в комнату не учили? Мы вообще-то еще не закончили!

— А зачем стучаться, если вы все равно не отзываетесь? — отозвалась я.

Потом подошла к шкафу, открыла дверцу, удовлетворенно оглядела аккуратно сложенную одежду и заметила:

— Ведь можете, когда захотите! Самим, наверно, приятно в чистой комнате жить!

— Колонки мои отдайте! — велел Дима.

Я смерила его холодным взглядом.

— Дима, ты позабыл нашу утреннюю беседу? Здесь командуем мы с Мариной, а не вы. Отдам, когда посчитаю нужным.

— Так нечестно! — взвился парень. — Мы же убрались, чего вам еще надо?

— После того как проверим остальные комнаты, мы с Мариной объясним, что делать дальше, — проговорила я. — Вспомни наш уговор — если до вечера поведение вашей банды будет хорошим, получишь свои колонки и дальше сможешь слушать музыку. А к вам четверым у нас еще дело есть.

— Какое?

— Сперва закончите уборку, а потом поговорим, — заявила я.

Оставив парней убираться дальше, мы с Мариной вышли в коридор.

— Да это магия какая-то! — выдохнула моя клиентка. — Если б своими глазами не увидела — не поверила б!..

— То ли еще будет, — хмыкнула я. — Ладно, пошли другие комнаты проверять…

В остальных палатах тоже было довольно чисто, однако полы никто, кроме «алупчан», помыть не додумался. Ребята ограничились тем, что вымели мусор и выбросили мусорные пакеты, и, в принципе, комнаты выглядели весьма сносно.

Проблем не возникло и с пятой комнатой. Регина, с которой мы встретились на втором этаже, с гордостью поведала, что даже Эля с Яной, которые вели себя точно королевы, снизошли до такого приземленного дела, как уборка. В целом нареканий не возникло, в кои-то веки старший отряд отличился в лучшую сторону.

Мы с Мариной вернулись в десятую комнату. Дима и Богдан косились на меня с опаской, неприязненно, зато в глазах Саши и Вадима я прочла интерес.

— Так что делать надо? — угрюмо спросил меня Дима. — Мне нужны назад мои колонки!

— Я же сказала, ничего с ними не случится, колонки находятся у меня в целости и сохранности, — заявила я.

После планерки в вожатской я положила свою сумку в комнату, ключ от которой дала мне Тимофеева, заперла дверь на ключ. Там ждали своего часа Димины колонки.

— Вкратце задание для вас такое: вечером вам предстоит показать клип на мероприятии, — проговорила я. — Участвует ваша комната, можете еще кого-нибудь себе взять, если нужно. Клип должен оказаться интересным и необычным, ваша фантазия не ограничена. Первым делом придумываете идею, рассказываете нам с Мариной, а дальше смотрим, подходит она или нет.

— Вы что, серьезно, что ли? — взвился Дима. — Мы вам что, первоклассники, чтоб такой ерундой страдать? Ну уж нет, я не собираюсь в этом участвовать, мы не придурки!

— А у тебя выбора нет, — улыбнулась я. — Ты же хочешь получить назад свои колонки? Если они тебе нужны, придется думать над клипом!

— Да я пойду сейчас старшей вожатой пожалуюсь! — завопил парень. — Она вам устроит!

— Старшая вожатая в курсе, — вкрадчиво проговорила я. — И она уже консультировалась на эту тему с директором, он не возражает против моих действий. В общем, давай без лишних слов и уговоров. Хочешь назад колонки — вы вчетвером придумываете клип. Не хочешь — не делай ничего и дальше. Но назад ты получишь их только после смены.

Дима открыл рот, собираясь что-то сказать, но неожиданно его перебил Саша:

— Дим, но ты ж песни пишешь! И слова, и музыку, чего ты артачишься? Давай придумаем что-нибудь, видишь же, что спорить бесполезно!

Марина удивленно и с уважением посмотрела на Диму, который вдруг зарделся, как юная стеснительная дева.

— Тебя никто не просил рассказывать! — шикнул он на Сашу. — Молчал бы лучше…

— Это правда? Про песни? — поинтересовалась я у Саши.

Тот закивал.

— Да, у Димки круто получается! Мы вообще собираемся после смены встретиться и собственную рок-группу создать! Оказывается, мы вчетвером музыкой занимаемся — я играю на барабанах и немного на акустической гитаре, Богдан — клавишник, Вадим — гитарист, а Дима поет…

— Ничего себе! — воскликнула Марина. — Что же вы раньше молчали? Да мы можем с вами такой клип придумать, все завидовать будут! У вас есть музыкальные инструменты?

— Да кто в лагерь возьмет синтезатор или гитару? — удивился Саша. — Нет, мы ж отдыхать приехали…

— Ничего, что-нибудь придумаем! — азартно пообещала Марина. — Я узнаю у старшей вожатой, имеется ли в наличии что-то из музыкальных инструментов, может, получится что-нибудь сделать… Эх, зараза, телефон не ловит, связи нет в этой дыре…

Девушка бурно жестикулировала, было видно, что она воодушевлена, и ее состояние передалось «алупчанам». Удивительно, куда только подевались угрюмые злобные подростки, которые наотрез отказывались участвовать в уборке комнат.

Марина заявила, что она сейчас найдет старшую вожатую и поговорит с ней по поводу музыкальных инструментов, мальчишкам поручила выбрать песню (у Димы с собой имелась тетрадка со словами его произведений) и придумать идею клипа.

Я решила, что моя клиентка сама справится с творческим процессом создания концертного номера, и, сказав ей, что пока посмотрю, чем занимается Регина, отправилась на поиски второй вожатой. По пути я ловко установила «жучки» в коридоре — к счастью, все дети находились в своих палатах, и меня никто не видел. Надо было раньше это сделать, но раньше у меня не было такой возможности — в коридоре постоянно кто-то находился, ходили мы с Мариной вместе, и я не хотела, чтобы девушка стала привлекать к моим действиям внимание вполне закономерными расспросами.

Регина, которую я встретила на втором этаже, поинтересовалась, как идут у нас дела с Мариной. Я сказала, что к вечернему мероприятию клип готовит десятая комната. Регина удивилась, захотела сама воочию убедиться в том, что я ее не разыгрываю.

— Все равно пока у детей свободное время, — пояснила девушка. — Девчонки в своих комнатах марафет наводят. Красятся. Я никого не смогла уговорить участвовать в вечернем мероприятии… Пойду, наверно, помогу Марине!

— Регина, подожди, — остановила я ее. — Мне надо задать тебе пару вопросов… До меня дошли слухи, что по ночам в лагере что-то происходит. Никто толком не рассказывает, поэтому мне непонятно, что тут творится. Марина рассказывала, что ночью ты как-то слышала странные звуки. Это правда?

Регина внимательно посмотрела на меня. Покачала головой и тихо проговорила:

— Ты ведь думаешь, что я не в себе? Что с ума мы посходили с Маринкой? Пожалуйста, никому не говори, что услышала, ладно?

— А в чем дело? — удивилась я. — Ты что-то знаешь?

— Давай выйдем на улицу, — Регина кивнула в сторону лестницы. — Я не хочу, чтобы кто-то услышал наш разговор…

Мы спустились вниз, вышли из корпуса. Регина кивнула в сторону детской площадки, на которой играли дети из младшего отряда.

— Давай пройдем в ту сторону, за площадкой есть лавочка, там нас никто не услышит. Дети галдят, поэтому разговаривать лучше всего там…

Регина рассуждала верно — чем тише место для беседы, тем больше шансов, что она будет подслушана. На площадке резвились ребята лет шести-семи, за ними присматривала уже знакомая мне Ксюша и еще одна девушка, светловолосая и высокая, с красивой фигурой. Вожатые всегда были одеты в зеленые футболки, поэтому я без труда определила, что блондинка — напарница Ксюши.

— Везет девчонкам! — с оттенком зависти протянула Регина, глядя на то, как вожатые болтают друг с другом, пока детишки развлекаются на площадке. — Никаких забот — только спать уложи вечером и в обед. Знала б, просилась в младший отряд, только думала, что с мелкими сложнее будет. Но они во всем участвуют — нет никаких подростковых капризов, нытья и грубостей. Лучше б наш отряд достался Егору с Лешкой — они бы, думаю, нашли б с этими оболтусами общий язык…

— Ну не такие уж и кошмарные дети в старшем отряде, — заметила я. — «Алупка» вообще творческой комнатой оказалась — ребята, оказывается, музыкой занимаются, Дима, главный заводила, стихи и музыку пишет… Мне кажется, это из-за переходного возраста они чудят. Потом за ум возьмутся, дурить перестанут.

— Ага, конечно! — усмехнулась девушка. — Я на сто процентов уверена, что эти «алупчане» в скором времени и курить, и пить начнут, а может, что и похуже… Родителям, похоже, до них дела нет — болтаются, предоставленные сами себе, ничего им не интересно, кроме смартфонов и видеоигр!

— Спорить не буду, но у тебя какой-то пессимистичный настрой, — заметила я. — Не спорю, есть и малолетние отморозки, по которым исправительная колония плачет, но к этим ребятам можно найти подход, по мне, так они вполне адекватные. Дима, конечно, дерзит, но я думаю, он просто пытается таким образом доказать свою независимость и взрослость. Вдобавок ко всему красуется перед девчонками, вот и причина его хамского поведения. И потом, не забывай, подросткам скучно в лагере — развлечений здесь мало, интернета нет, за территорию нельзя. А мероприятия вроде концертов им уже не интересны, как маленьким. На месте директора или организатора этого учреждения я бы продумала систему развлечений для тех, кто повзрослее, вроде лазертага или чего-то подобного.

— Ты просто здесь первый день, поэтому так говоришь, — возразила Регина. — Мы с Маринкой тут торчим давно, ни она, ни я с отрядом не справляемся. Честно говоря, больше всего на свете я хочу уехать из этого адского места. Меня держит тут только возможность заработать, деньги сейчас очень нужны, без работы я не смогу.

— Ты одна живешь? — я изобразила живейшее участие.

Регина покачала головой.

— Нет, с матерью. Она болеет, мне нужны деньги на лекарства. Пока с ней сестра сидит, у нее отпуск, но сестра замужем, я еле уговорила ее, чтоб подстраховала меня на время смены. Хорошо, что муж сестры сейчас в командировке, и ей особо без разницы, где жить. Но когда смена закончится, мне надо будет искать еще какую-то работу, видимо, удаленную. Я не хочу об этом думать — иначе точно с ума сойду от безысходности…

— Сочувствую, — произнесла я. — Тебе здесь не нравится, так? И по ночам ты слышишь странные звуки, я правильно понимаю?

— Не только я одна их слышу, — покачала головой девушка. — Марина тоже. Ведь мы обе не можем быть сумасшедшими, верно? Ни я, ни Марина не пьем алкоголь, никаких наркотиков не употребляем, дома со мной все было нормально! Это мне не мерещится, я не съехала с катушек! И с психикой у меня никогда проблем не было, я абсолютно здорова!

— Успокойся, — мягко произнесла я, видя, что Регина сильно разнервничалась. — Я не считаю ни тебя, ни Марину сумасшедшими! Я верю тому, что вы рассказываете, просто хочу разобраться, что происходит. Возможно, это дети так шутят, играют в призраков и веселятся…

— Не могут это дети сделать, — покачала головой Регина. — Это не люди развлекаются, а… а кто-то другой. Или что-то другое. Я ведь читала про лагерь — его на костях построили, понимаешь? Тут кладбище было раньше, мертвые захоронены! Кому в голову могло прийти устроить тут место отдыха для детей?! Я в мистику не верю, ты не подумай. Точнее, не верила никогда ни в призраков, ни в ясновидящих, ни в вампиров и подобную чушь. Но сейчас… сейчас я уже сомневаюсь. Была б тут рядом церковь — честное слово, я б пошла туда, хотя никогда верующей не была! Но мне страшно, я очень сильно боюсь, а сказать никому, кроме Марины и тебя, не могу… Точнее, нет, я расспрашивала Ксюшу и Кристину — вожатых младшего отряда, не замечали ли они чего странного, необычного по ночам. Но они сказали, что ночью спят крепко, как убитые, вроде выматываются за день. Да мы с Маринкой похлеще них устаем, вот только спать ни я, ни она не можем! Я каждую ночь запираю дверь на замок и трясусь под одеялом, жду, когда за мной придут… Они злятся на нас, понимаешь? Мы на их территории, мы заняли их место, и не важно, что ни я, ни Марина не виноваты!

— Они — это кто? — спросила я.

Регина посмотрела на меня широко раскрытыми глазами и почти беззвучно прошептала:

— Мертвые. Те, кому принадлежит это место… Те, на чьих костях построены корпуса… И они не остановятся, вот увидишь! Сперва они заявили о себе — я слышала жуткий смех по ночам, шаги, как будто кто-то крадется, кто-то выслеживает. Бормотание… Оно до дрожи пробирает, они говорят что-то, скребутся, ищут. А потом… Потом они за детей принялись! Сперва Даша отравилась, потом они затащили в лес Кирилла, и это только начало! Что будет потом? Они убьют кого-то? Перетащат к себе, в свой мир? Я не знаю… Не знаю и то, сколько выдержу здесь, прежде чем с ума не сойду. Если б не постоянный страх за маму, которая без меня никак, я бы давно уехала!

— Но раз ты так боишься оставаться в лагере, почему не найдешь себе другую работу? — удивилась я. — По-моему, это лучше, чем изводить себя каждый день и трястись от ужаса по ночам! Ты в любой момент можешь уволиться, если не можешь тут находиться!

— Да ничего ты не понимаешь! — в сердцах воскликнула Регина. — Нет у меня другой работы, вообще никакой! В магазине я работать не могу — с деньгами боюсь связываться, на новеньких там такие недостачи вешают, что никогда в жизни не расплачусь! В школу пыталась устроиться, но у меня неоконченное педагогическое образование, там такие, как я, не нужны, везде опыт работы нужен! А я ничего больше не умею, нет у меня никаких способностей! Единственное место, куда меня взяли, — это уборщицей, но и там я долго не задержалась. Платили еще меньше, чем тут, а работала я без выходных! С раннего утра до шести-семи вечера, и все это время переживала, как там мама, вдруг ей плохо стало, а меня нет. Я даже сиделку нанять не могу, потому что лекарства очень дорогие, а мама… маме… они постоянно нужны…

Девушка не выдержала и тихо заплакала, закрыв лицо руками. Только плечи вздрагивали да раздавались приглушенные всхлипывания.

Я попыталась ее успокоить:

— Я понимаю, тебе тяжело приходится, но выход всегда есть! Кстати, у тебя ведь сестра, ты говорила. Она хоть помогает деньгами?

— Нет, — покачала головой Регина, вытирая слезы. — Они с мужем ипотеку взяли, живут отдельно и выплачивают каждый месяц большую сумму денег. При всем своем желании сестра ничем маме помочь не сможет… А ты говоришь — выход всегда есть! Мне жить уже не хочется!

— Попробуй в другой лагерь устроиться, — предложила я.

Регина всхлипнула.

— Да кто меня возьмет туда, если я отсюда уволюсь? И что скажу? Ушла, потому что призраки замучили? Да мне тогда прямая дорога в психушку, нет уж, благодарю покорно! Женя, спасибо тебе за то, что меня выслушала, прости, что я себя не смогла контролировать, но мне и правда очень плохо. Выхода нет, надежды — тоже. Я совершенно одна — помощи ждать неоткуда. Не знаю, почему я тебе все это сейчас рассказала — ведь никто, кроме тебя, про мою маму не знает… Я и Марине не говорила, к чему ей чужие проблемы? Еще раз прости меня за излишнюю откровенность…

— Не нужно передо мной извиняться, — проговорила я. — Я ведь сама тебя стала расспрашивать! Нельзя все держать в себе!

— Ты-то что тут забыла? — устало спросила девушка. — Зачем тебе эта работа? Неужели тоже не нашла другую?

— У меня неплохо получается ладить с детьми, — уклончиво заметила я. — Работать в лагере мне всегда нравилось, вот и устроилась в «Лесной».

— Мой тебе совет — лучше уезжай отсюда, — тихо проговорила Регина. — Если есть другая работа — работай там, но не здесь! Ты добрая, хорошая, и мне не хочется, чтобы с тобой что-то случилось… Нам всем надо бежать отсюда, и чем скорее, тем лучше!

— Но никто этого не делает, — заметила я. — Других вожатых призраки не беспокоят!

— А мы наверняка этого не знаем, — обреченно прошептала девушка. — Никто не хочет казаться сумасшедшим…

Глава 5

После разговора мы с Региной вернулись в корпус. Девушка выглядела бледной и изможденной, глаза ее опухли.

Регина отправилась в туалет умываться и приводить себя в порядок, я решила найти Марину — посмотреть, чем она занимается. На первом этаже в корпусе находился стол для настольного тенниса, двое мальчишек лет тринадцати и две девочки такого же возраста играли — гоняли ракетками мячики. Девчонки смеялись и визжали, когда мячик летел мимо, мальчишки играли сосредоточенно, когда мазали — ругались. На меня ребята внимания не обратили.

В десятой комнате вовсю шла подготовка к вечернему мероприятию. Откуда-то Марина раздобыла акустическую гитару — она была расстроенной, и Вадим колдовал над инструментом, пытаясь хоть как-то привести его в порядок. Дима хмуро что-то смотрел в своей тетрадке, около него стоял Саша и читал записи. Богдан жевал булку — думаю, взял ее из столовой, но на всякий случай я поинтересовалась, давали ли на завтрак выпечку.

— Ну да, — кивнул парень. — А что?

— А то, что свою еду брать в лагерь запрещено, — напомнила я. — Если не хотите потом с больными животами до туалета бегать.

— Да мы ничего и не взяли с собой! — заверил меня Богдан. — Хотя чипсов, конечно, хочется…

— В Тарасове будешь чипсы покупать, — строго сказала я. — Увижу у кого «мусорную еду» — сразу конфискую!

По словам ребят, Марина сейчас находилась в пятой комнате — улаживала какой-то конфликт. Я вспомнила, что там живут «проблемные» девочки — Яна и Эля, наверняка подружки что-то натворили, вот вожатая и разбирается с ними.

Я хотела расспросить Марину о персонале лагеря — меня интересовал вопрос, кто дежурил в столовой в тот день, когда отравилась Даша Полякова. Конечно, все считают, что девочке стало плохо из-за того, что она наелась чипсами, шоколадками и прочими запрещенными продуктами, но все-таки не мешало проверить персонал лагеря. И начать лучше всего с кухонных сотрудников.

Когда я зашла в пятую палату, то увидела уже знакомых мне Элю и Яну, а также еще двух незнакомых девочек. Одна из них — щупленькая блондинка в очках, одетая в шорты и майку, сидела вся в слезах, ее успокаивала рыжеволосая подружка. Марина гневно отчитывала Яну и Элю.

— Вы понимаете, что ваше поведение просто отвратительно?! — едва не кричала Марина. — Вы как вообще относитесь к другим людям? За что вы издеваетесь над Наташей, она вам что-то плохое сделала?!

— Ни над кем мы не издеваемся! — заартачилась Яна, обиженно надув губки. — Мы всего лишь пошутили! Кто виноват, что Наташка шуток не понимает?

— И это, по-твоему, шутки? — воскликнула Звягинцева. — Наташа мне рассказала, как вы ее травите! Сперва вы прятали вещи Наташи, а это, напомню, уже воровство! Вы не имеете никакого права брать чужие вещи! Но этого вам показалось мало — вы зашли слишком далеко, девочки! Так что вот: я вас расселю в другие комнаты. По отдельности! У нас в лагере это, конечно, не приветствуется, но, если нужно, я дойду до директора и буду требовать, чтоб за подлость последовало наказание! Что вообще из вас вырастет, если сейчас вы совершаете такие низкие вещи?!

— Да что мы сделали-то? — взвилась Эля. — Яна же сказала, мы просто пошутили! А Наташка сама виновата, она — заучка, поэтому с ней никто не хочет дружить! Кроме этой рыжей уродины!

— Не смей так называть Олю! — гневно проговорила Марина. — Еще раз услышу, что вы оскорбляете кого-то — будете иметь дело с директором! Он решит, останетесь ли вы в лагере или уедете!

— Ой, да больно надо в вашей дыре торчать! — взвизгнула Яна. — Я с радостью хоть сегодня вернусь в Тарасов! И Эля — тоже! Мы не хотим здесь больше оставаться, никогда сюда не приедем! Самый дебильный лагерь из всех! И мероприятия ваши — отстой, и все вы тоже отстой, неудачницы! Мой папа на вас в суд подаст, вы ущемляете мои права! Я все расскажу родителям, и вас уволят, и больше никуда на работу не примут!

Марина побледнела, как полотно. Похоже, у девушки не нашлось слов, чтобы ответить на подобную дерзость.

Я решила, что пора вмешаться:

— Что произошло? — спросила я, обращаясь ко всем присутствующим.

— А вам какое дело? — вскинулась Эля. — Вы, вообще, кто такая?

— Дело есть, и самое прямое. Я ваша новая вожатая, — заявила я. — Итак, слушаю ваши объяснения. Почему Наташа сидит в слезах, а вы вдвоем, — я кивнула на наглых подружек, — грубите Марине?

— Яна нашла личный дневник Наташи, — вступила в разговор рыженькая Оля. — А Наташа, ну, она… она там написала про одного мальчика в лагере, который ей нравится… — девочка замолчала, посмотрела на подругу и виновато добавила: — Наташа, не злись, что я вожатым сказала… В общем, Яна взяла дневник, пока мы с Наташей выносили мусор из комнаты, показала этому мальчику. А он… он стал обзывать Наташу и насмехаться над ней… Наташа попросила Марину, чтоб ее отправили домой, она не хочет больше здесь находиться, потому что Яна с Элей ее обижают и дразнят. Они же не только вещи Наташи без спроса брали… Еще в столовой кидали в тарелку Наташи куски от печенья, которое нам давали на обед, ну вроде как Наташа ест помои. Потом еще много чего было. Наташа, только не обижайся на меня!

— Да мне все равно! — со слезами воскликнула Наташа. — Я все равно здесь оставаться не хочу! Марина, пожалуйста, отправьте меня домой, в Тарасов! Иначе… иначе я сама сбегу!

— Вот как, — холодно проговорила я и повернулась к Эле с Яной.

Те смотрели на меня настороженно, в глазах Яны я заметила страх, который та прятала за наглой ухмылкой.

— Она сама виновата! — затараторила Яна. — Нечего было свои вещи раскидывать!

— Это мы уже слышали, — кивнула я.

Я прекрасно понимала, что орать на девчонок нет смысла, да и наказывать в детских лагерях не принято. То, что сработало с «алупкой» — угроза снять видео и показать его девочкам, — в данном случае совсем не подходило. Про себя я злилась, что мне приходится сейчас заниматься совсем не своими прямыми обязанностями, а решать проблемы буллинга у детей, но выбора у меня не было. Не скажу, что я сразу придумала гениальный способ устранения проблемы — все-таки я не специалист по работе с детьми и не психолог, однако мой богатый жизненный опыт пришел мне на помощь.

— Яна, а ты понимаешь, что точно так же, как ты поступила с Наташей, могли поступить с тобой? — вкрадчиво спросила я. — Скажи, тебе было бы приятно, если б я взяла твой смартфончик и принялась рыться в его содержимом? Наверняка узнала б о тебе много интересного. А потом взяла бы телефон и показала найденную информацию, скажем, Диме. А Дима стал бы над тобой смеяться и унижать тебя. Как тебе такой вариант развития событий?

— Вы не сделаете этого! — заявила Яна, но голос ее дрогнул.

Значит, боится — есть в ее телефоне что-то, что заставляет девочку нервничать.

— Ты меня плохо знаешь, — улыбнулась я. — Еще как сделаю, поверь мне! Так вот, я тебе скажу: если ты и дальше будешь издеваться над другими людьми, я устрою так, что то же самое произойдет с тобой. Сегодня ты взяла без спросу вещи Наташи, а завтра увидишь, что и твои вещи кто-то взял. Сегодня ты унижаешь ее, а завтра унизят тебя. Будь уверена, я сейчас тебе не угрожаю — просто говорю, что будет. Я понимаю, что смысла идти к директору и разговаривать о твоем поведении нет, наказать тебя не смогут. Поэтому не стану тратить на это время. Пока же нам с Мариной придется вас расселить с Элей — будете жить в разных комнатах, это несложно. К тому же во время тихого часа я буду наблюдать, чтобы вы не занимались наведением макияжа и прочими милыми вещами, а лежали в своих кроватках и спали, как маленькие детки. Да, совсем забыла — уж не знаю, можно ли лишить вас дискотеки, но для вас отбой будет в девять вечера, тоже как у маленьких детишек из младшего отряда. Будет скучно, но сон полезен для здоровья — выспитесь хотя бы, пока в лагере находитесь. Думаю, это вполне разумная мера. Да, забыла сказать: если вы с Элей попытаетесь уклониться от такого, назовем его, наказания, то вам вдвоем придется перед всем отрядом рассказывать о своих поступках в отношении Наташи, причем со всеми подробностями. Сомневаюсь, что кто-то после этого захочет с вами дружить!

Яна хлопала глазами, теперь она потеряла дар речи.

Довольная произведенным эффектом, я добавила:

— А теперь я хочу, чтобы вы вдвоем попросили у Наташи прощения. Причем сделали это искренне, если не хотите проблем. Да, забыла сказать: Дима, Саша, Вадим и Богдан сейчас готовятся к вечернему мероприятию, в котором большинство из вас не захотели участвовать. Вы бы могли взять пример с них — ребята занимаются полезным делом, они не опускаются до таких низостей, как вы, девочки. И, думаю, парни будут шокированы подобным поступком, который совершили вы по отношению к Наташе!

— Я во всем этом не участвовала! — заявила Эля. — Это все Яна, я тут ни при чем!

— Предательница… — процедила Яна. — Напугалась и хвост поджала? Ничтожество!

— Вроде я говорила по поводу оскорблений, верно? — прервала я ее. — Яна, тебе придется извиниться перед Наташей. И Эле — тоже. Даже если дневник взяла Яна, то дальнейшее совершили вы вдвоем. А это называется соучастием в преступлении. Вперед, я жду!

Девчонки пытались пререкаться со мной, но в конце концов обе извинились перед зареванной Наташей.

Не буду вдаваться в подробности, но Марине удалось переселить Яну в другую комнату, на втором этаже. Там было только три человека, одна кровать оказалась свободной, а вот Эля осталась жить в пятой палате. Я и не думала, что процедура переселения человека окажется такой трудной и нудной, однако, к счастью, директор распорядился выполнить мои требования.

Станислав Николаевич, которого нам повезло застать в его кабинете, попросил меня задержаться.

— Я очень сожалею, что этот инцидент произошел в старшем отряде, — проговорил он, когда Марина вышла. — Но вы сами понимаете — дети часто бывают жестоки, а тут еще возраст переходный, это усугубляет ситуацию. Яна, не спорю, девочка избалованная, Марина с Региной уже на нее жаловались. Но у нее богатые родители, вот Яна и привыкла, что ей все дозволено. Я надеюсь, что такого больше не повторится… Но наказывать детей в лагере запрещается, вы это сами понимаете…

— Пока Яне с Элей сократили время дискотеки — у них отбой в девять вечера, — проговорила я. — И дневной сон с запретом на любые посторонние действия. Мне кажется, никакого вреда эти меры не принесут, наоборот, только полезны будут!

— Полностью с вами согласен! — воскликнул Рекушев. — То, что для взрослого человека только в радость — я имею в виду, дневной сон и возможность выспаться, — для детей превращается в настоящую пытку. Лишь с возрастом понимаешь, как хорошо было в детстве, когда спать загоняли… Женя, я бы очень вас хотел попросить не писать об этом инциденте с девочками в своем репортаже. Вы же видите, тут никакой вины вожатых и руководства лагеря нет, это забота родителей — воспитывать своих детей. Мы же предоставляем ребятам возможность отдохнуть от школы, завести новых друзей, хорошо провести время…

— Понимаю, — кивнула я. — Вот только старшим ребятам в лагере скучно, поэтому они и «развлекают» себя как могут. Например, унижая других.

— Нынешние дети привыкли к смартфонам и компьютерам, — заметил директор. — Сейчас им трудно переключиться на что-то еще. Но я надеюсь, что скоро они адаптируются и будут вовлечены в жизнь лагеря. Работа вожатых в этом и заключается, чтоб помочь детям проявить себя с лучшей стороны!

— Кстати, по поводу смартфонов, — проговорила я. — Меня удивляет факт, что родители отпустили детей в лагерь, в котором проблемы с сотовой связью. Как вообще ребенок может связаться с родственниками при необходимости? Мало ли экстренных случаев… Даже происшествие с Кириллом Фоминым и отравление Даши Поляковой — вы же каким-то образом дозвонились до родителей ребят! Неужели за детей никто не переживает, не беспокоится?

— При оформлении детей в лагерь родители были предупреждены о неполадках со связью, — пояснил Станислав Николаевич. — Здесь практически не ловит интернет, но возле административного корпуса связь более-менее нормальная, мы сказали родителям детей, какую сим-карту следует приобрести, чтобы быть на связи. При необходимости ребята звонят близким, долго говорить, конечно, сложно, но коротко сказать, как дела, дети могут.

— Вот как, — произнесла я. — Мне казалось, что тут вообще звонки не доходят…

— Если вам нужно позвонить, звоните возле административного корпуса, — произнес директор. — У вас какой оператор?

Я назвала мобильного оператора, Станислав Николаевич кивнул.

— Это хорошо, такая связь тут ловит. Вы кому-то звонили и не смогли дозвониться?

— Нет, я пыталась воспользоваться интернетом.

— Ну, здесь я ничем вам помочь не могу. Мобильные сети в «Лесном» недоступны…

Я не стала говорить Рекушеву, что имеется на территории лагеря место, откуда можно зайти в социальные сети или воспользоваться Всемирной паутиной. Не следует Станиславу Николаевичу знать, что я в свободное время предпочитаю лазать по деревьям…

— Я не буду писать про конфликты, — заверила я Рекушева. — Полагаю, мне надо сосредоточиться на качестве услуг, которые оказывают отдыхающим в «Лесном». Мне бы хотелось подробнее узнать про работу поваров, которые трудятся в столовой. Скажите, сколько у вас поваров, а лучше покажите список сотрудников. Нашим читателям надо знать в лицо своих героев!

— Полностью с вами согласен! — воскликнул Станислав Николаевич. — Во время обеда вы сами убедитесь, что наши повара готовят превосходно, еда полезна и питательна! Без преувеличения скажу, что кормят в лагере получше, чем в иных ресторанах!

— Это замечательно! — восхитилась я. — Так кто у вас работает на кухне?

— У меня есть документ, в котором содержится перечень сотрудников, — сказал Рекушев, который не почуял подвоха. Говорила я весьма убедительно. — Если хотите, можете сфотографировать его!

Я с радостью приняла его предложение, засняла на свой смартфон список работников лагеря. Благодаря инциденту с Яной я получила необходимые документы, что существенно упрощало мою задачу. Правда, проверять сотрудников лагеря по базе данных придется разве что ночью, после того как все улягутся спать. Я нашла одно-единственное место, где можно воспользоваться интернетом, — на дереве, и, если вожатая вдруг ни с того ни с сего примется лазать по деревьям, это может вызвать вполне закономерные вопросы. Поэтому пока я решила не рисковать, а спокойно заняться проверкой персонала позже.

Да и времени на это, признаюсь, у меня не было. Проверка комнат уже была закончена, результаты конкурса на самую чистую палату подведены. К удивлению абсолютно всех, первое место заняла десятая комната — «алупка», где все сверкало чистотой. Похоже, у меня и в самом деле имелся педагогический талант — по словам Марины и Регины, «алупчане» еще нигде ничего не выигрывали по той простой причине, что парни ни в чем не желали участвовать.

Когда я вернулась от директора, было время обеда. Вожатые и дети отправились в столовую, которая располагалась в корпусе с соответствующим названием. Вместе с Мариной и Региной мы проследили за тем, чтобы все дети нашего отряда заняли свои места.

Мы втроем сидели за одним столиком. Оля с Наташей сидели вместе с девочками из шестой комнаты — Олесей и Жанной, Элю пересадили за столик к девочкам из пятой комнаты, а Яна теперь сидела в гордом одиночестве. Похоже, отношения между Элей и Яной разладились — я заметила, что подружки не общаются, а Яна ведет себя, как обиженная королева. На обед девочка надела мини-юбку и просвечивающую кофточку, волосы тщательно уложила и нанесла на лицо яркий макияж. Эля держалась поскромнее, она выглядела понурой и расстроенной. То ли переживала по поводу размолвки с Яной, то ли ей действительно было стыдно за проделки подруги. В последнее верилось с трудом, однако часто бывает такое, что более слабый человек попадает под влияние лидера и во всем слушается его.

«Ведущий» и «ведомый» — так называется подобное в психологии. В паре Яна и Эля лидером, несомненно, была Яна, которая придумывала всевозможные жестокие забавы. К слову сказать, я не заметила, чтобы Дима как-то выделял Яну из общей толпы. Марина ведь говорила, что у парочки довольно близкие отношения, но пока это было незаметно. А вот на Наташу Дима изредка бросал заинтересованные взгляды, но Наташа сидела за своим столиком, опустив голову.

Я подумала, что, возможно, Наташа писала в своем дневнике именно о Диме, а Яну это взбесило — вроде как покусились на ее собственность, вот и отомстила подобным образом. Опять-таки точно я не знала, имени понравившегося Наташе парня Оля не говорила, но вроде все сходится. Дима крутил роман с популярной, красивой и избалованной Яной, а худенькая «заучка» Наташа тихо вздыхала о предмете своего обожания да писала о своих чувствах в дневнике. Надеяться ей было не на что, никто и внимания не обратит на неприметную серую мышку, когда рядом есть такая красотка в мини-юбке и с идеальным макияжем, как Яна. Хотя Наташа обладала приятными чертами лица, ее можно было бы назвать симпатичной, если б она не носила жуткие очки, которые совершенно не шли ей, да уделяла бы внимание своей внешности.

Интересно, конечно, чем все закончится — за детьми порой интересно наблюдать. Но пока меня не волнуют романтические отношения подростков, надо сосредоточиться на расследовании. И первым делом изучить, кто работает в столовой и имеются ли у этих людей какие-либо мотивы травить ребят.

Я не могла сказать с полной уверенностью, что Даше стало плохо именно из-за еды, которую она стащила у сестры, — со Снежаной, насколько мне было известно, все в порядке. Даша говорила, что она чувствовала тошноту и привкус чипсов, однако отравиться она могла и каким-то другим продуктом, чипсы имеют яркий вкус, поэтому она и ощущала его. Но, с другой стороны, девочка утверждала, что практически не ела в столовой. Или все-таки ела? Так, может, все дело в блюдах, которые подавали в лагере?..

К слову сказать, еда в столовой оказалась очень вкусной, Станислав Николаевич не преувеличивал. Не скажу, конечно, что в ресторанах готовят хуже, однако в «Лесном» повара трудились на славу.

Обед состоял из трех блюд — на первое был рассольник, настолько ароматный, что у меня слюнки потекли. На вкус суп оказался просто восхитительным, даже представить не могу, каким секретным рецептом пользовались работники столовой, чтобы создать поистине кулинарный шедевр.

Интересно, как проверить, отравлена еда или нет? Отдать на экспертизу суп невозможно, остается только наблюдать за своим состоянием.

Я огляделась вокруг. И дети, и вожатые спокойно ели свои порции, и только Яна презрительно ковырялась в своей тарелке. То ли девчонка демонстрирует характер, то ли сидит на диете, как она уже говорила, то ли привыкла к черной икре и прочим изыскам у себя дома. В конце концов Яна отодвинула тарелку, взяла порцию второго блюда — тушеной картошки. Со скучающим видом помяла вилкой отдельные картофелины, придирчиво поднесла вилку ко рту, прожевала кусок и с таким же высокомерным выражением лица положила столовый прибор рядом.

Я неоднократно обедала и ужинала в ресторанах, толк в хорошей еде знаю, поэтому могла с уверенностью сказать, что второе блюдо было на вкус превосходным. Кроме Яны, никто от еды не отказывался, и дети, и вожатые почти ничего не оставляли на тарелках. На третье полагалась выпечка — пирожки с капустой, но и к ним Яна не притронулась.

Я все гадала про себя, почему она ничего не ест? Если девчонка придерживается диеты, то у нее просто железная выдержка, в здравом уме и в твердой памяти никто бы не отказался от таких яств.

Я умяла все подчистую, пирожки запила компотом из сухофруктов. Что ж, теперь надо следить за своим самочувствием — если в столовой действительно травят детей, я должна по всем законам ощущать недомогание. Но пока ни тошноты, ни головокружения я не испытывала, наоборот, после такой обильной, сытной и вкусной еды чувствовала себя бодрой и энергичной, несмотря на бессонную ночь.

— Теперь детей надо укладывать — у них тихий час, — вздохнула Марина, которая сидела рядом со мной. — А это просто катастрофа!

— Как-нибудь справимся, — пожала я плечами. — Сколько по времени длится тихий час?

— Целых два часа! — воскликнула Звягинцева. — Я сперва думала, что во время тихого часа у вожатых будет свободное время, ага, разбежалась! Стоит только утихомирить детей в одной комнате, как надо бежать в другую, где народ шумит, болтает и смеется! Подростков, по-моему, спать заставить днем просто невозможно!

— Тогда в чем смысл тихого часа? — удивилась я. — Ты права, днем спят разве что совсем маленькие дети, те, что повзрослее, терпеть не могут дневной отдых.

— Так заведено, порядок такой, — произнесла Марина. — Сама не понимаю, кому и зачем это надо… Мы с Региной не заставляем ребят лежать в кроватях — просто просим их сидеть тихо и не шуметь. Поначалу, конечно, следили, чтоб они хотя бы делали видимость, что спят, но это бесполезно! Девчонки косы друг другу плетут, болтают, а мальчишки музыку слушают в лучшем случае… Но обычно пытаются гулять по корпусу и заходить друг другу в комнаты!

— Но сегодня у нас двое наказанных — Яна и Эля, — напомнила я. — Придется следить за ними.

— Ну да… Хорошо, что нас трое. Одна вожатая может ходить по комнатам, а две других — дежурить возле палат девчонок. Другого варианта я не придумала.

В столовой было самообслуживание — подносы с пустыми тарелками нужно было отнести на стол с грязной посудой. Я взяла свой поднос и пошла к стойке. Оставив посуду, подошла к пункту раздачи, где повара раздавали пирожки и наливали компот детям, просящим добавки.

Прекрасный повод познакомиться с персоналом столовой, подумала я про себя. Я подождала, когда мальчик лет десяти заберет свой стакан с компотом, и обратилась к полной женщине, одетой в белый халат и поварской колпак. На вид ей было около сорока — сорока пяти лет. Ей помогала девушка лет двадцати, одетая в точно такую же униформу. Помощница была стройной и миловидной, она бойко разливала напиток в стаканы.

— Добрый день, — поздоровалась я с женщинами. — Я новая вожатая старшего отряда, меня зовут Женя. Я хотела вас поблагодарить за восхитительный обед — ничего вкуснее я в жизни не пробовала! Это просто волшебство, блюда божественны!

— Ой, мы рады, что вам понравилось! — улыбнулась полная женщина. — Очень приятно слышать такие слова!

— У вас настоящий талант! — продолжала распевать дифирамбы я. — Ни в одном, даже самом дорогом ресторане так замечательно не готовят! Простите, как я могу к вам обращаться?

— Я Жанна Михайловна, — представилась повар. — А это Оля, моя помощница. Мы с ней в одной смене работаем!

— Очень приятно! — воскликнула я. — Наверно, сложная у вас работа — надо приготовить на такое большое количество людей, даже представить не могу, как вы справляетесь!

— Да я уже привыкла, — улыбнулась женщина. — Работаю поваром уже давно, но поначалу, конечно, было трудно. Особенно когда я в кафе поваром трудилась — сразу после кулинарного училища нагрузка казалась колоссальной. Но дело наживное, главное — любить свою профессию, без этого сразу сбежишь, не справишься…

— Неужели вы без выходных работаете? — спросила я.

Жанна Михайловна отрицательно покачала головой.

— Нет, конечно, у меня сменщица есть. Мы работаем два через два — завтра тоже моя смена, а потом два дня будут готовить Валентина Михайловна и Анна Сергеевна. Ну а у нас с Олей законные два выходных.

Между тем Регина с Мариной собирали детей, чтобы отвести их обратно в корпус. Я поняла, что побеседовать с поварами сейчас у меня не получится, надо заниматься своими обязанностями вожатой. Поэтому я быстро проговорила:

— Жанна Михайловна, у вас будет сегодня свободная минутка? Я бы очень хотела с вами пообщаться, если вы уделите мне немного времени, буду вам очень признательна!

— А о чем вы хотите поговорить? — удивилась женщина.

Я улыбнулась и пояснила:

— Я собираюсь написать статью о работе лагеря. Понимаете, я ведь еще и журналист по профессии, и Станислав Николаевич просил меня, чтобы я сделала материал о «Лесном». Ну а я считаю, что первым делом надо рассказать о работе персонала лагеря, без которого детский отдых невозможен! И деятельность поваров заслуживает внимания в первую очередь! Я всего лишь задам вам несколько вопросов — много времени не отниму. Я уже убедилась, что вы с Олей превосходные сотрудники, и будет нечестно, если ваш труд окажется без внимания!

— Ой, как неожиданно… — засмущалась Жанна Михайловна. — Честно говоря, у меня еще никто никогда не брал интервью. Даже непривычно… Но вечером, после второго ужина, мы с Олей освободимся около десяти, надо сперва посуду вымыть. Так что, если вам удобно, подходите к столовой… Правда, я не знаю, что и говорить…

— Не волнуйтесь, в этом нет ничего трудного! Несколько вопросов — и я вас больше не побеспокою! Просто я и в самом деле поражена блестящим качеством вашей работы!

— Да что вы, спасибо, конечно… Я буду только рада вам помочь! Здорово, если о лагере появится статья в журнале, «Лесной» — замечательное место!

Мне показалось, что последняя фраза Жанны Михайловны была неискренней. В голосе женщины я услышала фальшь.

— Детям, правда, тут скучно, — заметила я. — И странные слухи о лагере ходят…

Я внимательно наблюдала за реакцией повара.

Жанна Михайловна удивленно переспросила:

— Слухи? Какие?

— Ну о призраках, например, — пожала плечами я. — Наверняка вы слышали, что говорят!

— Призраках? — изумилась женщина. Посмотрела на Олю, девушка слушала нас внимательно и настороженно. — Оля, ты понимаешь, о чем речь? Может, я чего-то не знаю…

— Впервые слышу о том, что по лагерю кто-то распускает сплетни, — заявила девушка. — А от кого вы это узнали?

— Да так, возможно, ошиблась, — пожала плечами я.

Меня позвала Марина, я поблагодарила поваров еще раз и подошла к Звягинцевой.

— Женя, поможешь уложить детей? — спросила Марина. — Я тебя отвлекаю?

— Нет-нет, все в порядке, я как раз собиралась идти в корпус, — сказала я.

По пути из столовой я установила жучки там, где смогла это сделать незаметно. Втроем мы отвели ребят в «Солнечный», после чего началась совершенно безумная беготня в попытках заставить неуправляемых подростков лечь спать.

Марине пришлось следить за Элей, Регина курсировала по палатам, а мне предстояло наводить дисциплину в комнате на втором этаже — куда отселили Яну. В четырнадцатой палате, помимо Яны, жили еще три девочки — Аня, Настя и Света. Всем им было по тринадцать лет. В старшем отряде только двоим было по пятнадцать — мальчику Андрею, который проживал в третьей комнате, и девочке Тане из седьмой. Шестнадцать лет исполнилось Оксане, которая держалась особняком и все время читала книжки. С ней почему-то никто не общался, да и сама Оксана не горела желанием с кем-либо знакомиться. Зато тринадцатилетние и четырнадцатилетние давали жару — как ни крути, возраст сложный и непредсказуемый. Соседки Яны подружились, когда я зашла в комнату, они о чем-то разговаривали и смеялись, Яна беседу не поддерживала. Девочка старательно накладывала макияж, было видно, что ей нет дела до девчонок.

— Прекращаем болтовню, у нас тихий час! — объявила я, входя в четырнадцатую комнату.

Аня, Настя и Света разом замолчали и уставились на меня. Они уже знали, что я — новая вожатая, но мое требование предпочли игнорировать. Никто, включая Яну, в кровать не лег.

— Мы тихо будем сидеть, честно! — пообещала Настя. — Можно только не ложиться? Все равно мы не заснем! Я никогда не сплю днем!

— И зря, — заметила я. — Станешь старше, будешь жалеть, что не пользовалась такой возможностью. Взрослые люди мечтают о дневном отдыхе, но, увы, это непозволительная роскошь.

— Ну и ладно, — махнула рукой Настя. — Но мы ж не старые, так что нам тихий час вообще не нужен!

Я хмыкнула про себя. Да, в тринадцать лет кажется, что тридцатилетние люди — древние старики, а в сорок так и вообще жизнь заканчивается…

— Давайте без лишних разговоров, — строго сказала я. — Яна, заканчивай прихорашиваться, у тебя тихий час! Помни, о чем мы говорили!

— У меня с памятью все в порядке, — процедила девчонка.

Однако слушаться меня не торопилась — открыла черную тушь, держа в руке маленькое зеркальце, стала тщательно прокрашивать свои ресницы.

Про себя я вздохнула — неужели придется еще и косметику конфисковывать? Повторяться не хотелось, да и невозможно решать проблемы одним-единственным способом. Поэтому я не стала отнимать у строптивицы тушь и прочие косметические принадлежности, а проговорила:

— Яна, не заставляй меня прибегать к крайним мерам. Раз забывчивостью ты не страдаешь, потрудись вспомнить, чем тебе грозит неповиновение. Я не собираюсь тебя уговаривать — не хочешь по-хорошему, будет по-плохому. Иными словами — тебе придется рассказать о своем поступке всему лагерю. Не думаю, что кто-то будет на твоей стороне.

— А мне плевать! — фыркнула Яна. — Мне и не нужны друзья! Здесь все — ничтожества!

Проговорив свою гневную тираду, девчонка, как ни странно, отложила в сторону тушь для ресниц и улеглась на кровать, отвернувшись к стенке. Я услышала, как Настя шепотом спрашивает Свету, что происходит — девочки не понимали, почему к ним вдруг ни с того ни с сего подселили новую соседку. Я видела, что, несмотря на свои слова, Яне совсем не безразлично, что о ней думают окружающие.

Несколько минут я постояла в комнате, потом вышла в коридор. Прислушалась — за стенкой до меня донеслись приглушенные голоса.

Придется два часа бродить неподалеку от четырнадцатой комнаты, тоскливо подумала я. Если бы здесь ловил интернет, я бы не стала зря терять время — нашла б информацию о Жанне Михайловне, Оле и других работниках лагеря. Увы, мобильная сеть недоступна, заняться особо нечем, да и с поваром я договорилась переговорить лишь вечером. Полдня прошло, а в расследовании я ни на шаг не продвинулась. Единственное, что я узнала — так это что Регина до смерти напугана призраками, а Жанна Михайловна и Оля, видимо, что-то скрывают.

Неожиданно мне вспомнились слова Кирилла Фомина. Точно, мальчик ведь говорил, что слышал, как повар — Жанна Михайловна — рассказывала своей помощнице Оле о кладбище, которое раньше было на месте лагеря! Значит, я права, повара тщательно скрывают информацию о прошлом «Лесного»! Но почему? Боятся, что я уволюсь? Смешно — на дворе двадцать первый век, историями про призраков и мертвецов никого не удивишь!

А может, Жанне Михайловне известно что-то еще? Может, женщина знает, что за призраки тут бродят по ночам и почему дети теряются в лесу и влипают в неприятности?

Надо с ней поговорить начистоту и заставить рассказать все, что ей известно. Я пока не придумала, как буду выуживать информацию о «Лесном», но, скорее всего, прибегну к импровизации.

Итак, Регина и Марина слышат странные шаги, голоса и смех по ночам. В то, что девушки обе внезапно сошли с ума, я не верила — как ни крути, это очень странно, двум разным людям не может мерещиться одно и то же. Кирилл Фомин тоже рассказывал о призраках, которые повстречались ему в лесу. Жанна Михайловна в курсе, что вместо лагеря раньше было кладбище. Директор и основатель «Лесного» тоже знают об этом факте, однако предпочитают не заострять на нем внимания. С последними все понятно — коммерческий интерес, Станислав Николаевич не будет в восторге, если все дети разъедутся по домам и лагерь придется закрыть. Бизнесмен, который вложил немалую сумму денег в «Лесной», также заинтересован в процветании лагеря. Но кому нужно, чтобы детское учреждение закрылось? У кого есть существенный мотив?

Если бы Жанна Михайловна являлась преступником, то она наверняка стала бы рассказывать каждому встречному о привидениях, нечисти и вурдалаках, стараясь запугать людей. Хотя, с другой стороны, почему я решила, что байки о восставших мертвецах поспособствуют закрытию лагеря? Может, все с точностью до наоборот? Известно немало случаев, когда «дома с привидениями» продавались за бешеные деньги потому, что людям хочется драйва и адреналина, и вполне возможно, что «призраков» выдумали для того, чтобы сделать рекламу лагерю!

И почему я раньше до этого не додумалась? Но, немного поразмыслив, я все же решила, что моя версия не выдерживает никакой критики. Острых ощущений ищут, конечно, и подростки, однако какому здравомыслящему родителю придет в голову отправлять своего ребенка в лагерь, о котором ходят дурные слухи? Как ни крути, а призраки — это антиреклама, распускать такие слухи невыгодно.