Лицезреть этот город… видеть его перед собой… Рен была ошеломлена.

И сбита с толку.

Она вспомнила панораму, которая открывалась со Сторожевой башни, когда Джулиан показывал ей шахты. Рудник Оретон находился так близко к Пролому, что казалось очевидным предположить, что изменившие все раскопки происходили именно там. Но теперь, находясь в самом Проломе, Рен не могла найти этому какое-либо подтверждение.

Она оглянулась назад, туда, откуда они пришли.

– Ты сказал, что спустился сюда по шахтному стволу?

– Не совсем. Оретон находится на восточной стороне. Поскольку говорят, что именно из-за него произошел Пролом, я предположил, что там найдется путь вниз. Так и случилось. От главной шахты тропинка вела именно сюда. Она была узкой и крутой… даже извилистой… – Джулиан замолк и нахмурился: – Как и большинство шахтных стволов, она была сделана каменщиками, но определенно не предназначалась для добычи полезных ископаемых. Больше походило на то, как если бы кто-то пытался найти сюда дорогу.

– Думаешь, кто-то искал этот затерянный город? Намеренно хотел потревожить всю эту нежить и образовать Пролом?

– Не знаю. Наверняка тот, кто это сделал, умер вместе с остальными.

Джулиан выглядел обеспокоенным.

Рен не могла его за это винить. Осознание того, что Пролом не был случайностью, шокировало. Возможно, все случилось вовсе не из-за добычи полезных ископаемых. Возможно, кто-то запланировал это.

Но кто был способен на подобное? И зачем?

По мере того как они продвигались к разрушенным зданиям, толпившаяся на берегах нежить отступала, не в силах пересечь воду.

Несмотря на это, вездесущий туман не рассеивался. Часть его была зеленой или становилась такой, когда вокруг находилась нежить, но остальная часть была бледной, как лунный свет, и светилась ярче, по мере того как они приближались к руинам. Что, если… Мог ли этот туман быть магией? Так глубоко под землей? Может быть, она становилась видимой в такой близости от источника? Рен вспомнились слова Одиль, но ничто вокруг не казалось злобным или зловещим. Она дотронулась до дымки, но ничего не произошло.

Джулиан отодвинулся от Рен, чтобы подойти к почти неповрежденному строению. Как и все остальные, оно было сделано из здешних камней и казалось высеченным прямо из земли. Однако каменщики здесь были ни при чем. Здание, несомненно, было высечено вручную.

Неужели руками нежити? По словам Джулиана, именно так считали историки Дома Железа. Рен рассматривала возвышающиеся здания и исчезающие во всех направлениях, словно колонии муравьев, темные туннели. Она попыталась представить себе ревенантов-строителей. Слуг и охранников.

Ее всегда учили, что нежить не способна создавать. Призраки не используют оружие или инструменты.

Но, возможно, они были на такое способны, когда следовали чьему-то приказу.

До того как оказаться на Одержимых землях, Рен полагала, что такое невозможно, но последние несколько дней показали обратное.

Джулиан оглянулся в ожидании указаний. Несмотря на затуманенный разум, чувства Рен обострились.

– Все чисто, – сказала она, и кузнец кивнул, нырнув в низкий дверной проем.

Вход был затоплен так, что вода доходила Джулиану до груди. Он поднял сумку, чтобы та не намокла, и Рен с тоской подумала о своей, которая осталась лежать где-то на дне источника.

Последовав за Джулианом, она обнаружила, что только половина первого этажа была заполнена водой. На втором этаже располагалась открытая мансарда, к которой вел ряд выходящих из воды ступенек. Стены были прочными, а крыша осталась неповрежденной. К тому же плещущаяся со всех сторон вода защищала их от нежити.

Джулиан поднялся по лестнице и повернулся, чтобы помочь Рен. Когда девушка вылезла из воды, дрожь в ногах стала более заметной, но она заставила их повиноваться. Будь она проклята, если Джулиану придется нести ее на руках.

Добравшись до мансарды, Рен привалилась к стене. В голове стучало, она больше не могла сохранять равновесие.

Джулиан тем временем что-то искал в своей сумке. Он достал немного сухих дров и кремень.

Вокруг, даже над уровнем воды, было так сыро, что Рен сомневалась, получится ли у него развести огонь. Хотя бормотание Джулиана, который складывал дрова и ударял по кремню, успокаивали ее не меньше любого пламени.

– Рен, – резко позвал кузнец, снова привлекая ее к себе. Оказывается, она прикрыла глаза, хотя не заметила этого. – Не засыпай, хорошо? Можешь еще немного потерпеть?

Она кивнула, подняла голову и выпрямилась. До нее донесся запах дыма, и, оглянувшись, Рен увидела, что в углу, в костровой яме, разгорается огонь. Высоко в стене располагалось маленькое, обеспечивающее вентиляцию окошко.

– До утра дров не хватит, – пробормотал Джулиан, скорее самому себе, прежде чем пошевелить поленья и добавить к ним несколько новых. Он работал в перчатках, так что жар костра его совсем не беспокоил. Возможно, это было одной из причин, почему Джулиан их никогда не снимал, хотя Рен хотела бы знать наверняка.

– Н-не уверена, что внизу есть что-то п-подходящее, – сказала Рен, с трудом выдавливая слова сквозь стучащие зубы. Может, ей лучше снова окунуться в источник? Да, она промокнет, но зато будет в тепле.

– Иди сюда, – сказал Джулиан, взяв ее за руку, – поближе к огню. Это поможет тебе согреться. – Он повернулся и уставился на колышущееся пламя. – Отчасти.

Рен отпустила руку Джулиана, предпочитая передвигаться ползком, чем пытаться снова встать. Тем не менее, когда она добралась до края костра, озноб не отступил.

Дело было в одежде… ей нужно было ее снять.

Решив, что другого выхода нет, Рен поднялась на ноги. Джулиан, который помешивал угли, настороженно наблюдал за ней, возможно опасаясь, что она упадет.

Рен разобралась с поясом, затем с патронташем и ремешками, которые крепили ножны на спине. Она небрежно роняла вещи, но Джулиан собирал их и укладывал рядом со своей сумкой.

Оставшись без брони – последнего средства защиты, – девушка почувствовала себя уязвимой. Конечно, в первую очередь из-за нежити, но и из-за Джулиана тоже. Она была костоломом, а он – кузнецом. Это определяло их отношения, то, как они друг друга воспринимали. Без отличительных знаков они были просто двумя людьми в темноте.

Джулиан не торопился складывать ее доспехи, как будто нарочно медлил… давал ей время.

Девушка посмотрела на свою мокрую одежду. Та прилипла к коже и была тяжелой от впитавшейся в нее воды, а мышцы Рен казались не тверже желе. Поверженная, она опустила плечи.

– Могу помочь, если хочешь, – сухо сказал Джулиан и встал перед ней. – Я закрою глаза.

Рен закатила свои.

– Тогда от тебя будет м-мало толку, – сказала она, напрягая мышцы в попытке унять дрожь. – Просто сделай все быстро. Пожалуйста?

Джулиан кивнул, сокращая расстояние между ними. Он расстегнул пуговицы на ее куртке, стянул ее и бросил на землю. Если с ее оружием и доспехами кузнец обращался с предельной осторожностью, то теперь он ускорился, полный решимости закончить как можно быстрее.

В другой ситуации, с другим парнем, Рен, возможно, подумала бы, что тому не терпится увидеть ее обнаженной, и поэтому он так неуклюже орудует руками. Но в случае с Джулианом она подозревала, что каждый момент раздевания приводил его в ужас. Он был вынужден это делать, ради нее и ради их общей цели. Ни намека на похоть или желание.

В каком-то смысле это разочаровывало, хотя и облегчало задачу.

Когда кузнец расстегивал пуговицы на рубашке и скользнул костяшками затянутых в перчатки пальцев по ее обнаженной груди, Рен положила руку ему на запястье.

Джулиан замер и нерешительно поднял взгляд, до этого сосредоточенный только на его собственных руках. Его лицо находилось всего в нескольких дюймах. Обычно зачесанные назад волосы растрепались, и одна прядь упала на лоб.

Рен встретилась с ним взглядом и кивнула. Джулиан все понял. Он удалился очень быстро. Она стянула с себя рубашку и спустила брюки. Все это время Джулиан стоял к ней спиной. Наклонившись, он снова возился с костром, хотя уже скорее тушил его, чем помогал разгореться. Он оставался в таком положении до тех пор, пока шлепок, с которыми штаны Рен упали на пол, не оповестил о том, что она полностью обнажена.

Джулиан выпрямился, повернув голову не больше чем на дюйм.

– Закончила, – сообщила Рен. Босая, потому что уже сбросила сапоги, она подошла к Джулиану и положила руку ему на плечо. Как обычно, он напрягся от ее прикосновения.

– Вот, – произнес кузнец чуть громче шепота и все так же не оборачиваясь. Он достал из своей сумки одно из одеял. Грубое, но сухое, оно было достаточно большим, чтобы Рен могла укрыться с головы до пят.

Накинув одеяло на плечи, девушка наслаждалась окутавшей ее волной тепла. Она просто стояла, покачиваясь, ее глаза снова закрылись…

– Хочешь есть? – спросил Джулиан, его голос звучал откуда-то издалека. – У нас есть… Рен.

Она резко проснулась и обнаружила, что он наблюдает за ней с выражением, которое можно было бы назвать нежным, если бы речь шла не о Джулиане. Рен подумала, что его позабавил тот факт, что она заснула стоя, как лошадь.

Она решила надуть губы, подражая благородному животному, и это, казалось, встревожило кузнеца больше, чем ее легкомысленный смех, разнесшийся по пещере. Джулиан вытащил откуда-то клочок ткани и промокнул то место возле ее виска, где раньше обнаружил кровь.

– Не слишком глубокая, – пробормотал он. – Сядь сюда, на одеяло, чтобы я мог ее обработать.

Рен повиновалась, терпеливо ожидая, пока он смочит тряпку в воде и протрет порез. Такое внимание со стороны Джулиана нервировало. Его лицо было так близко, глаза казались такими яркими, а взгляд – пристальным, что у Рен все сжималось внутри.

Похоже, порез перестал кровоточить, потому что, как только Джулиан протер его, он оставил рану открытой.

– Знаешь, они разговаривают со мной, – сказала Рен. Он встретился с ней взглядом и в замешательстве нахмурил брови. – Ревенанты. Они разговаривают со мной… То есть они разговаривали со мной. С тех пор как мы ступили на Одержимые земли.

Он отвернулся, выжимая пропитанную кровью тряпку.

– Я никогда… Я не знал, что такое возможно.

– Я тоже, – призналась Рен. Это заставило ее вспомнить о поле боя, об истории «Наследника Грейвенов», которую рассказал ей Джулиан. Ничто больше не имело смысла, и казалось, что правила не работали ни для костоломов, ни для нежити. Или, возможно, Рен была не так хорошо информирована, как ей казалось. Здесь хранилась магия… больше магии, чем в мире наверху. Она сделала возможным то, что не должно было быть таковым.

Рен казалось, что она сидела, но в следующее мгновение она уже лежала на боку, прижавшись лицом к холодному каменному полу, а Джулиан тряс ее.

На мгновение забыв, где находится, Рен попыталась выпрямиться, но Джулиан толкнул ее обратно. Ее мозг лихорадочно пробирался сквозь события – мост, падение, ревенанты.

– Успокойся, – сказал кузнец. – Ты в безопасности.

Несколько безумных мгновений Рен просто смотрела на него, моргая, пока наконец не кивнула. Странно, что, находясь наедине с ним, кузнецом, в Проломе, Рен чувствовала себя в такой же безопасности, как и раньше… но так оно и было.

Огонь теперь весело потрескивал, заливая комнату теплым приветливым светом. Ее одежда была разложена, поставленные возле огня ботинки сохли под его ровным жаром. Джулиан тоже снял доспехи и прислонил их к стене.

– Я просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке, – объяснил он, указывая на ее голову, и Рен поняла, что кузнец боялся, что у нее сотрясение мозга…

Что если она проспит слишком долго, то может никогда не проснуться.

Тогда Рен действительно посмотрела на него и заметила, что он сидит на земле, а, несмотря на снятую железную пластину, на нем все еще промокшая одежда. Она забрала себе все их одеяла… По крайней мере, те, что были сухими и не лежали на дне источника.

Однако ботинки Джулиана сушились рядом с ее, и Рен мельком увидела его босые ступни. Они были бледными, хорошо сложенными, в общем, вполне обычными, но от их вида по спине Рен пробежал противоестественный трепет. Особенно учитывая, что Джулиан сидел в более непринужденной, чем обычно, позе, повернув ступни к огню.

Может, именно ослабление его бдительности показалось ей таким привлекательным, но что бы это ни было, она хотела большего.

Отмахнувшись от предложения помочь, Рен осторожно встала, вытащила из-под себя одеяло и протянула его Джулиану.

– Оно немного влажное, но точно суше, чем то, что на тебе, – сказала девушка.

– Я в порядке, – настаивал кузнец, но Рен одарила его сердитым взглядом.

– Окажи мне любезность, – заявила она, кинув в него одеяло. Он поймал его и, бросив на Рен хмурый взгляд, завернулся весь, включая голые ступни.

Удовлетворенная, Рен снова устроилась рядом с ним.

Некоторое время спустя ее разбудил треск полена в костре. Она лежала близко к теплу пламени, а Джулиан, плотно завернутый в свое одеяло, устроился рядом с ней. На полу сушились его пальто и брюки.

Рен ухмыльнулась и снова закрыла глаза.

Глава

25

Джулиан смотрел на Рен.

Он часто этим занимался. В его защиту стоит заметить, что там было на что посмотреть. Конечно, больше всего, когда она не спала.

Эти глаза.

Броня.

Джулиан провел всю свою жизнь, ненавидя костоломов, так что трудно было поверить, что теперь он путешествовал с одним из них. Сражался бок о бок.

Даже смеялся.

В момент, когда Джулиан, казалось, раскусил Рен, на том поле боя она проявила доброту, на которую, как он думал, не была способна. Нашла способ почтить павших, когда он сам не смог. Когда все, что он мог делать, – это слоняться вокруг в попытках найти желанное и в то же время ужасаться от возможности это отыскать.

Рен собралась, и все стало немного легче, стоило ей взять его за руку.

Несмотря на то что его поиски так и остались незавершенными, Джулиан испытал глубокое душевное облегчение, поставив плиту. Может, как сказала Рен, он никогда не получит ответы на свои вопросы.

Возможно, участь, постигшая его отца, навечно останется для него тайной.

Рен пошевелилась во сне, и Джулиан неосознанно сосредоточил на ней все свое внимание, будто мотылек, которого неизбежно тянуло к огню.

Он не скоро забудет выражение ее лица в момент, когда она рухнула с того моста, – выражение, полностью лишенное обычного сарказма и высокомерия. Ее защита пала, страх стал очевиден, но почему-то именно Джулиан чувствовал себя уязвленным. Даже сейчас, понимая, что она в безопасности, он никак не мог прогнать это чувство.

Не было и речи о том, чтобы продолжить путь без нее. О том, чтобы оставить Рен.

Где-то в глубине души Джулиан понимал, что должен был уйти.

Возможно, дай он себе секунду на размышление, передумал бы спускаться за ней… или понял бы, какие последствия ему за это грозят. Но он был способен сосредоточиться только на выражении лица Рен и на том, что будет чувствовать до скончания своих дней, если так и не попытается ее спасти.

Он будет все время спрашивать себя, выжила ли она. Рен станет еще одним объектом поисков, которые он не сумел завершить.

Эта девушка могла умереть с его именем на устах, полагая, что он нарочно позволил ей упасть. Что он убил ее. Или она могла выжить и всю жизнь видела бы в нем труса и убийцу. Что было еще хуже.

Конечно, мнение Рен о нем не должно было иметь значения.

Но имело.

Рен олицетворяла собой все неправильное в его мире, но в то же время она была единственной правильной составляющей его существования. Единственным, что имело смысл.

Вот почему смотреть на Рен было опасно. Ему следовало прекратить.

Прекратить думать о ней.

Он не мог позволить себе увлечься, стать слабым из-за чувств, которые не мог контролировать, из-за желания, от которого не мог избавиться.

И из-за доверия, которое может быть предано.

Джулиан прижал руку к тому месту, куда попала стрела капитана Ройса. Железо защитило его тело, но разум… все еще не мог осознать предательство. Границы, которые определяли его жизнь, безвозвратно стерлись.

Пограничная стена обозначала нечто большее, чем барьер между его Домом и остальными Владениями. Она разделяла друзей и врагов.

По крайней мере, он так думал.

Теперь предполагаемый враг стал его единственным другом, а предполагаемые друзья пытались его убить.

Рен перевернулась, и ее светлые волосы заблестели в мерцающем свете костра. Пламя делало призрачные черты ее лица более теплыми, придавало коже цвета слоновой кости румянец, а ледяным волосам – золотистость.

Из-за погружения в источник черные круги вокруг глаз Рен почти стерлись, что придавало ей более человеческий вид. Более… нормальный.

Странно, но это показалось Джулиану отталкивающим. Выбивало его из колеи сильнее, чем ее костяная броня и бесцветные глаза.

На самом деле он пришел к выводу, что хотел видеть на Рен атрибуты костолома. Это успокаивало. Он желал видеть ее свирепость, а не мягкость, свидетелем которой становился.

Но все же он продолжал смотреть на Рен.

Либо это, либо позволить себе погрузиться в менее приятные мысли. Джулиан снова потер грудь. Пусть боль притупилась, но он не мог позволить себе ее забыть. Он надавил сильнее, пробуждая нервы, делая боль острее.

Это отрезвляло.

И вслед за волной ясности возник вопрос, на который он не мог ответить.

Почему?

Все, что он сказал Рен, вполне могло оказаться правдой. Джулиан привык, что ему завидуют, ведь он был одним из немногих оставшихся в живых кузнецов, могущественных и важных. Для кого-то столь амбициозного, как капитан Ройс, Джулиан определенно мог бы стать помехой. Похищение принца стало прекрасным примером. Джулиана послали «убедиться, что все прошло гладко», а значит, компетентность Ройса ставили под сомнение, намекали, что ему самому не справиться.

Так что да, этот мужчина вполне мог воспользоваться возможностью избавиться от Джулиана… и все же подобное объяснение казалось слишком простым. Чересчур лаконичным.

Но что насчет другого варианта? Такого просто не могло быть.

Он ничем не мешал регенту.

Даже наоборот – делал все, о чем просил его этот человек. Всю свою жизнь.

Даже вещи, которые ненавидел. Вещи, о которых после беспрестанно сожалел.

Джулиан теребил перчатку, кожа под которой стала влажной и липкой, но, даже несмотря на то что Рен спала, кузнец отказывался ее снимать.

Ему самому было неприятно на это смотреть.

По крайней мере, на том поле боя Рен коснулась его правой, здоровой руки. Иначе он бы отстранился и испортил момент.

Джулиан вздохнул, натянул перчатку повыше и опустил руку.

Нет, регент не мог приказать его убить.

Потому что, будь это так, нити, скреплявшие жизнь Джулиана, начали бы рваться, а они и так уже были туго натянуты. Один развязанный узелок, и все развалилось бы на части.

Поэтому Джулиан сделал то, что делал всегда. С еще большей решимостью выпрямил спину. Собрался с силами.

Но потом кузнец взглянул на Рен, и ему расхотелось быть сильным.

Ему захотелось сдаться. Отпустить. Распутать нити.

Даже всего лишь на мгновение.

Но именно поэтому он не мог себе этого позволить.

Глава

26

Когда Рен снова проснулась, огонь потрескивал и небольшую комнату заполняли туманные струйки. Девушка вздрогнула от проскользнувшего холодка, и перед ней появился полностью одетый Джулиан.

– Я поищу еще дров.

– Где? – прохрипела она, привстав. Рен все еще чувствовала себя ужасно, даже несмотря на то что ее больше не тошнило, а головная боль притупилась.

Джулиан ответил не сразу.

– По пути сюда я заметил несколько старых коряг. Я легко могу поломать их и…

– Ты не пойдешь так далеко без меня.

– Ты ранена, Рен.

– Ты даже когда стрелу получил, через несколько часов уже был на ногах. Нам нельзя зря терять время.

– Вообще-то… можно. Снаружи льет как из ведра.

Рен села и поправила одеяло, прежде чем подобраться к кромке воды. Ей пришлось пригнуться, чтобы выглянуть за дверь, где непрекращающийся ливень накрыл мир серебристой завесой.

– Дождь продолжался всю ночь, – сообщил Джулиан, наблюдая за ней. – Нам повезло.

– И в чем везение? – спросила Рен. По ее мнению, дождь просто обещал ужасный день в пути.

– Они в такую погоду не поедут, – ответил Джулиан, и Рен поняла, что он имеет в виду похитителей Лео. – Они не станут рисковать тем, что не довезут свою добычу в целости и сохранности. Дороги… и в хорошую-то погоду не идеальны, не говоря уже о проливном дожде. К тому же здесь точно будет наводнение.

– Выходит, мы застряли?

Джулиан пожал плечами:

– Могло быть и хуже. Вода теплая и защищает нас от ревенантов. Мы укрыты от дождя. А тебе не помешало бы отдохнуть.

– Я в порядке.

– Не смеши меня, – сухо отозвался Джулиан.

Рен прищурилась, в ответ на что кузнец с улыбкой повернулся, чтобы уйти.

– Хорошо, – сказала она, прежде чем Джулиан успел пройти мимо. – Мы отдохнем здесь еще денек, но дрова пойдем искать вместе. Нам понадобится больше, чем ты сможешь унести один. К тому же я оставила там свой меч и сумку.

Джулиан уже открыл рот, чтобы возразить, но, увидев упрямое выражение на ее лице, передумал и выдохнул:

– Хорошо. Пойдем.





К остальным плюсам дождя можно было прибавить и то, что нежить, похоже, не любила мокнуть. Либо это, либо непогода притупила их чувства, потому что Рен и Джулиан шли по мелководью почти в полной темноте, даже без намека на светящихся ревенантов.

Однако укрытие было настолько хорошим, а ливень таким безжалостным, что довольно скоро стало ясно, что их собственные чувства тоже притупились. Как ни пытались, они не могли найти дорогу обратно к проходу в шахту или к тому месту, куда упала Рен. Она использовала магию, но все равно не почувствовала своего меча, так что вскоре им с Джулианом пришлось сдаться.

Учитывая, как сильно они промокли, коряга стала приятной находкой. Благодаря скальному выступу над ней осталась почти сухой. Не намочить ее могло стать настоящей проблемой, но вдоль берега обнаружились привязанные лодки, одна из которых осталась невредимой.

Лодка выглядела слишком новой, чтобы принадлежать некромантам, и Рен задумалась, не приплывал ли кто-то сюда в последние годы. Грубая конструкция свидетельствовала либо о постройке наспех, либо об отсутствии мастерства у строителей.

Джулиан провел рукой по борту и помрачнел.

– Интересно…

– …кто их изготовил? – закончила Рен, и кузнец кивнул. – Думаешь… – начала она, но замолчала.

– Что?

– Я просто… – Рен сглотнула. – Судя по тому, что ревенанты сказали мне, они способны выполнять приказы. И ваши Наковальни, похоже, тоже считают, что этот город был построен нежитью. Изготовить лодку не так уж и сложно.

– Да, но ревенанты построили этот город по приказу некромантов еще столетия назад. Этим же лодкам не больше нескольких лет.

– Значит, кто-то раздает нежити новые приказы…

Джулиан слегка покачал головой, словно хотел возразить, но передумал. Может, даже несмотря на явные доказательства, он не хотел, чтобы подобное оказалось правдой.

На Одержимых землях явно происходило больше, чем они оба знали, но, учитывая похищение Золотого принца и попытку убийства Джулиана, у них и так было забот невпроворот.

Они вычерпали из лодки столько воды, сколько смогли, затем загрузили в нее корягу, накрыли ее одним из одеял, которые прихватили с собой, и потащили обратно в свой временный лагерь.

К тому моменту, как Рен и Джулиан вернулись, они оба промокли насквозь, и пусть дрова были суше, им все равно потребовалось некоторое время, чтобы разгореться.

– Может, стоило остаться сухими и холодными, чем мокрыми и замерзшими, – размышляла Рен, пока они пытались разжечь костер.

Джулиан бросил на нее равнодушный взгляд, намекая, что ее замечания бесполезны, и снова сосредоточился на пламени. Он уже снял доспехи и пальто, но у него промокла даже рубашка и прилипла к спине.

Они оба были покрыты грязью, и хотя вода из источника почти смыла подводку под глазами Рен, в волосах у нее все еще виднелась запекшаяся кровь.

Огонь наконец разгорелся, и хотя сырые дрова дымились, Рен знала, что старые тлеющие угли помогут им не потухнуть.

Джулиан откинулся на пятки и посмотрел на нее с довольным выражением на лице.

– Почему ты вернулся? – внезапно спросила Рен. – То падение… ревенанты… Я была обречена.

– Но ты же выжила, верно?

Рен посмотрела на Джулиана, приподняв брови, и он отвернулся.

– Я должен был знать.

Она подумала об отце Джулиана, о сотнях других людей, которых он, возможно, знал и любил, но потерял из-за Пролома. Может, они так и не умерли окончательно, так и не обрели покой. Найди Джулиан ее мертвое тело, что бы он сделал?

– Это несчастный случай, – сообщил кузнец, и Рен в замешательстве нахмурилась. – Хлыст.

Выражение лица Джулиана было напряженным, и девушка поняла, что, вероятно, он хотел сказать это с того самого момента, как нашел ее.

– Я знаю, – заверила она с некоторой долей недоумения. Случись подобное в начале их путешествия, она бы действительно сомневалась. Но сейчас эта мысль даже не приходила ей в голову. Что бы она ни знала о Доме Железа и кознях, которые его жители строили к востоку от Пограничной стены, Рен не верила, что Джулиан способен смотреть ей прямо в глаза и намеренно обречь на смерть.

Но от его слов что-то тяжелое поселилось в ее груди.

– Так вот почему ты вернулся? Сказать, что не пытался меня убить? Чтобы не осталось недопонимания?

– Нет, – осторожно ответил Джулиан, избегая встречаться с ней взглядом. – Не совсем.

– Тогда почему?

Рен не знала точно, на что надеялась, но по мере того как тянулись секунды молчания, она решила, что не желает слышать отговорки, которые Джулиан силился придумать.

– Я хочу искупаться, – объявила она, вставая. – И мне нужно снова высушить одежду.

Джулиан взглянул на свою промокшую рубашку и грязные перчатки. С тех пор как они вернулись, Рен смотрела на пятно грязи, которое портило его бледную кожу.

– Я не стану торопиться, так что можешь тоже привести себя в порядок.

Рен не знала, почему проявила к кузнецу такую доброту, ведь в данный момент он раздражал ее по причинам, которые она сама не могла объяснить. Но его реакция, вернее, отсутствие таковой, на ее наготу отличалась от того, как он относился к собственному телу. По какой-то причине, о которой она могла только догадываться, Джулиан не снимал перчаток или рубашки даже перед лицом смертельной инфекции. Рен уже прижималась к нему, так что знала, что у того нет никаких причин переживать из-за своего телосложения. В чем бы ни была проблема, Джулиан не отказался бы помыться, так что Рен решила предоставить ему уединение, в котором он так нуждался.

– Хорошо, – сказал Джулиан и тоже поднялся на ноги. Когда Рен начала расстегивать свою рубашку, он отвернулся. – Хорошо.

Она стянула штаны и скинула сапоги, желая, чтобы он посмотрел на нее так же, как прошлой ночью, когда промывал ее рану.

Но Джулиан этого не сделал.

Мокрая ткань не казалась Рен такой тяжелой, как раньше, так что она приложила все усилия, чтобы разложить одежду, а не оставлять ее лежать мокрой кучей. Все это время Джулиан пристально смотрел на дальнюю стену, такой же далекий и недосягаемый, как всегда.

Спускаясь по скользким ступенькам, Рен вошла в воду, пока та не прикрыла грудь. Она обернулась, но Джулиан не двинулся с места.

Разочарованная, она уже собиралась полностью погрузиться в воду, когда он заговорил:

– Я в тебе нуждаюсь.

От этих слов Рен вздрогнула и нахмурилась. Джулиан посмотрел на нее краем глаза. Увидев, что Рен вошла в воду, он повернулся к ней лицом.

– У тебя же был мой меч, и ты имел дело с большим количеством ревенантов, чем любой кузнец за последние два десятилетия, – возразила Рен. – Так что я тебе не нужна.

Джулиан ответил не сразу. Вместо этого он посмотрел на нее, как прошлой ночью – по-настоящему. Сначала взглянул в глаза, потом на губы и скользнул взглядом ниже и ниже, пока не добрался до воды. Из-за богатого содержания минералов и темноты полупрозрачный источник напоминал молоко, так что Джулиан мало что мог рассмотреть. Но он смотрел.

С полуприкрытыми глазами, радужки которых стали такими же черными, как и зрачки. От этого взгляда все внутри Рен сжалось.

– Тогда не нуждаюсь, а хочу, – мягко сказал он.

Губы Рен приоткрылись, но она ничего не ответила.

Не отводя взгляда, Джулиан направился к ней. Он остановился у края и присел, для равновесия положив между своими ботинками руку в перчатке. Кузнец перевел дыхание и продолжил тихим голосом:

– Я не хотел переходить на другую сторону моста без тебя. Ты и я… мы хорошо справляемся вместе.

Рен сглотнула. Честно говоря, она не ожидала услышать что-то подобное от кого-либо и меньше всего от Джулиана. Казалось, слова давались ему нелегко, и как бы Рен ни хотелось позлорадствовать по этому поводу и смутить Джулиана, на самом деле она надеялась, что он сказал правду. Никто раньше не отдавал ей предпочтение, и уж точно не после того, как видел все ее недостатки.

Лео хотел общаться с ней, потому что считал, что они весело проведут время. Так оно и было, но, по правде говоря, они с Лео были похожи так, словно Золотой принц был ее отражением в зеркале. Но Джулиан… скорее был противоположностью Рен. Она действовала опрометчиво и смело, в то время как он – вдумчиво и с подготовленной стратегией. Ей нравилось смеяться и находить что-нибудь забавное даже в самых мрачных ситуациях. Он же относился серьезно и с уважением ко всему, даже к тем, кто желал ему зла.

Они не отражали друг друга, а скорее дополняли. Как сложившиеся вместе кусочки головоломки.

Выражение лица Джулиана стало непроницаемым, он явно подавлял свои эмоции, и Рен вдруг осознала, что так и не ответила. Он открылся ей, обнажил себя, свои желания, а она так ничего и не сказала. Пусть в этот момент она тоже была обнажена, но это не шло ни в какое сравнение.

Он оставался так близко, что, глядя на его горло, она поняла, как участился его пульс. Рен была готова еще раз поспорить на фамильный кинжал, что Джулиану отчаянно хотелось отказаться от своих слов. На его месте она хотела бы того же. Но он этого не сделал. Он нес ответственность за сказанное, даже если это было непросто.

– Ты умеешь плавать? – прошептала Рен.

– Что? – переспросил Джулиан. – Умею.

Прежде чем она успела передумать, Рен схватила кузнеца за запястье и потянула.

Джулиан выпучил глаза, прежде чем нырнуть в воду головой вперед.

Рен отпрянула, ожидая, пока он не вынырнул, потрясенный и отплевывающийся. Джулиан тряхнул головой, чтобы убрать волосы с глаз, и повертелся, пока не заметил ее. Удивление на его лице сменилось… не гневом, а неистовым желанием взять реванш.

Он бросился на нее, и Рен, вскрикнув, отплыла, чтобы образовать между ними дистанцию, а после нырнула под воду. Она направилась к открытой двери, чтобы выплыть в широкий источник.

Когда девушка вынырнула, чтобы глотнуть воздуха, секундой позже у нее за спиной показался Джулиан. Струи дождя стекали со скал, окатывая обоих, как если бы они стояли под водопадом.

Джулиан снова тряхнул волосами и двинулся вперед, чтобы отрезать ей путь к отступлению.

Рен вскрикнула, развернулась, но оказалась прижатой к скалистому берегу. Теперь кузнец, понимающий, что поймал ее, медленно приближался с торжествующей улыбкой на лице. От этого и без того напряженный желудок Рен сжался еще больше.

– Ты за это поплатишься, – сказал Джулиан, упираясь руками по обе стороны от нее и тем самым заключая ее в ловушку.

В таком положении было трудно оставаться на плаву и при этом не дотрагиваться до него ногами. Рен боролась с противоречивыми эмоциями. Ей хотелось сопротивляться, смеяться – на одном вдохе требовать, чтобы он наказал ее, а затем, на следующем, умолять, если он этого не сделает.

Они были близко друг к другу, так близко, и напряженный, озорной блеск в глазах Джулиана сменился настороженностью. Неуверенностью.

– Я тоже не хочу заканчивать это путешествие без тебя, – тихо сказала Рен, чувствуя себя так, словно раскрыла все свои карты.

Выражение лица Джулиана смягчилось, и его внимание снова переключилось на ее губы. Его взгляд был горячим, напряженным. Он неуверенно протянул руку и провел большим пальцем по ее нижней губе. Хотел ли он стереть остатки черной краски или желал прикоснуться к ней?

Рен стало интересно, кажется ли она Джулиану более привлекательной в таком виде, без очевидных атрибутов костолома. Или менее привлекательной? Были ли чувства, возникшие между ними, желанием соблазнить врага? Испытать что-то неизведанное? Или за этим скрывалось что-то другое? Что-то… большее?

В ответ на прикосновение Джулиана Рен провела языком по дорожке, проложенной его большим пальцем. Он наблюдал за этим голодным взглядом, и она больше не могла сдерживаться.

Рен оттолкнулась от камня за спиной и набросилась на Джулиана, обвив ногами его талию, запустив пальцы в его волосы.

Ее губы встретились с его, мягкими, гладкими и чуть солоноватыми от воды.

Джулиан скользнул в ее рот языком, углубляя поцелуй. По коже Рен разливалось тепло, от которого ее щеки покрылись румянцем.

Джулиан обхватил ее спину руками и какое-то время не двигался, пока с тихим рычанием не скользнул ладонями вниз. Он сжал ее в объятиях, притянул к себе, сопротивляясь движению воды, создавая свой собственный ритм. Губы Рен горели, сверкающий жар охватил ее тело. А Джулиан… Рен, казалось, хотела поглотить его. Она полностью отдалась поцелую, покусывая, дразня и притягивая Джулиана все ближе, ближе, ближе.

С самой первой встречи она хотела прикоснуться к волосам Джулиана, взъерошить их… что и сделала. Затем Рен опустила руки ниже… к его шее, плечам. Сердце Джулиана глухо билось под кончиками ее пальцев, когда она скользнула ладонями по его груди. Девушка осторожно обошла то место, куда угодила стрела, предполагая, что там остался синяк, и вместо этого провела пальцами вниз по рукам. Сквозь влажную ткань его рубашки она почувствовала похожую на шрам выпуклость… И Джулиан отпрянул, отпустил ее, оттолкнул, чтобы создать расстояние между ними. Его зрачки все еще были расширенными, волосы стояли дыбом, а грудь быстро вздымалась.

– Я… мне жаль, – выдавила из себя Рен, хотя из-за тумана в голове не могла толком сообразить, за что извиняется. Скорее всего, за все. Обычно что-то шло наперекосяк именно из-за нее.

– Нет, я… – Джулиан отвел взгляд, его кадык дернулся, когда он сглотнул. – Это была плохая идея.

Рен кивнула. Хотя за последние двенадцать часов она чаще всего бывала обнаженной, чем одетой, девушка впервые почувствовала себя уязвимой. Незащищенной.

Отвергнутой.

Девушка позволила себе погрузиться в тепло источника так, что вода касалась ее губ, когда она сказала:

– Я… я останусь здесь еще немного.

Джулиан снова посмотрел на ее губы, затем кивнул, развернулся и поплыл обратно, пока не скрылся в дверном проеме.

Глава

27

Опустошенная, Рен некоторое время оставалась на том же месте. Дождь наконец-то прекратился, позволив ей лучше разглядеть окружающую ее обстановку. Может, стоило поискать свой меч и сумку. Ее глаза привыкли к странному туманному освещению, царившему в Проломе, и кроме того, Джулиан явно хотел остаться один.

Это была плохая идея.

Снова опустившись в воду и выпустив парочку раздраженных пузырей, Рен взглянула на дверь, где сквозь затемненную раму виднелся теплый отблеск костра.

Перед поисками, вероятно, стоило одеться.

Рен уже собиралась нырнуть под воду, когда ее внимание привлекла еще одна вспышка света. Не теплое свечение, а холодное зеленоватое мерцание.

Призраки.

Теперь, когда дождь превратился в мелкую морось, Рен опасалась, что на берегах источника снова соберется нежить. Вероятно, из-за непогоды они просто спрятались в пещеры или какие-нибудь разрушенные строения, не тронутые водой.

Прищурившись, Рен увидела, что привлекший ее внимание призрак показался из-за массивного арочного проема с другой стороны источника. Они с Джулианом не осмеливались заходить так глубоко в руины разрушенного города. Но, как ни странно, свечение, казалось, исходило скорее из-за спины ревенанта, чем от него самого. Призрак, чей силуэт вырисовывался на фоне света, выглядел полным, почти живым, за исключением…

Что это у него на голове? Была ли это корона? Рен вспомнила слухи о Королеве трупов, но фигура сдвинулась, и девушка поняла, что приняла за корону рога. Может, они являлись частью шлема или какого-нибудь головного убора?

Нежить выходила из своих укрытий и усеивала дальний берег, направляясь к призраку с рогами. Чем дольше Рен наблюдала, тем больше убеждалась, что некто, кем бы он ни был, не являлся призраком. Призрачный свет приближающихся ревенантов скорее освещал фигуру, а не исходил от нее.

Что-то в мускулатуре, стройной и долговязой, но не тощей, намекало, что это мальчик. Мальчик без следов разложения. Фигура повернула голову, и Рен увидела ярко-зеленые глаза на все еще остающемся в тени лице. Такие же зеленые, как призрачный свет, и видимые даже на таком расстоянии.

Так ревенанты говорили о нем?

Потому что она так хочет. А он так приказывает.

Рен отчаянно хотелось увидеть больше, но она не осмелилась приблизиться. Вокруг было неестественно тихо, если не считать мягкого стука капель и шарканья, которое исходило от нежити. Девушка не хотела прерывать происходящее или привлекать внимание к себе, учитывая, что она все еще была обнаженной и безоружной.

На самом деле вокруг было настолько тихо, что когда мальчик заговорил, Рен слышала его так отчетливо, словно их разделяло не пятьдесят футов, а всего лишь пять.

– Подойдите, – мягко сказал он. Его голос был удивительно глубоким и скрипучим, словно он долгое время хранил молчание. Пятеро ревенантов выстроились перед ним, и мальчик, казалось, внимательно изучал их.

– Ты, – указал он на наименее разложившуюся из фигур, хотя Рен были видны ее ребра, сквозь которые проскальзывал мощный призрачный свет. – За мной. Остальные, уходите.

И ревенанты послушались.

– Уходите, – удаляясь, повторяли они снова и снова.

Затем мальчик и избранный им ревенант скрылись за аркой.





– Джулиан! – воскликнула Рен, когда вынырнула из воды внутри их лагеря.