— Тише! Не разбуди семейку! Не хочу вести с ними светские беседы!
Александр Петрович, представив себе эту картину, добродушно улыбнулся и, накинув куртку, вышел из дома. Через несколько секунд старая калитка, тихо поскрипывая, закрылась. Виноградов растворился в снежном вихре переулка.
Сергей Васильевич бегал от одного окна к другому, стараясь разглядеть в сумерках улицы силуэт полковника. Старые часы, как на зло, оповещали Беляку о времени каждые полчаса.
«Ещё один удар и я разобью их к чёртовой матери!» — думал он.
Присутствующие нетерпеливо ёрзали на стульях, раскачивались в креслах, валялись на диване. Юлия Ивановна в десятый раз спросила Беляка, зачем они все собрались здесь, и он мысленно запустил в неё стеклянной пепельницей.
— Вам не о чем поговорить? — не выдержав затянувшегося молчания, спросил он. — Вы же семья! Родные люди!
— Конечно, есть! — возмутилась Юлия. — Мы просто все взволнованы предстоящим разговором!
— Поберегите нервы! Они вам ещё понадобятся.
— Ой! — она закрыла рот ладонью. — Я же говорила, что-то случилось! Что-то страшное! Я уверена, это касается смерти родителей! Ксюша! Ты ближе к выходу, метнись за сигаретами на кухню.
Полусонная девушка недовольно посмотрела на Юлю. Спустив ноги с дивана, она медленно поплелась на кухню.
— Может, ты не будешь курить при детях? — Влад с укором посмотрел на сестру.
— Я тебя умоляю! Где ты видишь здесь детей? Ей уже двадцать шесть!
Беляк не слушал перебранку родственников, он не сводя глаз смотрел на калитку, молясь, чтобы с другом ничего не случилось.
— Фу, — он громко выдохнул, — а вот и Саша! — Беляк побежал к дверям.
— Я такой голодный! — полковник вошёл в дом, открыв ногой дверь. В руках он держал огромный свёрток, покрытый плотной белой упаковочной бумагой.
— Что у тебя на голове? — Беляк, открыв рот, смотрел на ярко-зелёную шапку. — У меня даже пропало желание орать на тебя! — он старался сдерживать смех.
— А, это? — Виноградов стянул шапку. — Я просто очень замёрз! Пришлось купить, иначе отвалились бы уши!
— Где ты шлялся? Я чуть с ума не сошёл! Уже собирался искать тебя по канавам!
Полковник рассмеялся.
— Прости, друг, так вышло.
— Тебя все ждут! Уже психуют.
— Психуют? Это хорошо, — Виноградов потёр замёрзшие ладони. — После сегодняшнего вечера у них изрядно пошатнётся психика.
— Что это у тебя? — Беляк показал рукой на свёрток.
— Это наш с тобой ответ на все вопросы. Потерпи, и ты всё узнаешь.
— Тогда пойдём!
— С Богом, — Александр Петрович перекрестился и вошёл в гостиную.
Полковник старался не нарушить воцарившейся тишины в гостиной. Он медленно вошёл в комнату. Плавными движениями, присущими семейству кошачьих, взял из угла стул и тихонечко поставил его посреди комнаты. Родня, не отрывая глаз, наблюдала за каждым его движением.
Гостиная пропахла страхом. Каждый из присутствующий, не зная, о чём пойдёт разговор, ощущал себя на скамье подсудимых. Ещё несколько минут — и всё тайное станет явным. Единственной, кто не следил за Виноградовым, была Оксана. Она удобно расположилась в мягком кресле в углу комнаты и увлечённо изучала последние новости в социальных сетях.
— Дорогие мои родственники. Простите, что так халатно отнёсся к вашему драгоценному времени, но обстоятельства были сильнее меня. Я прорвался сквозь снежную бурю, и вот я весь в вашем распоряжении. Точнее говоря, вы в моём, — он обвёл присутствующих глазами. — Начну немного издалека, — полковник удобно устроился на стуле, сложил руки на груди. — Знаете, я так мечтал собрать вас всех за одним столом, чтобы мы могли вдоволь наговориться друг с другом. Я мечтал, чтобы мы дружили, общались, ценили друг друга. Но все мои инициативы терпели крах. Тут, как говорится, насильно мил не будешь. Я всё прекрасно понимаю, у всех своя жизнь, работа, дети и ещё куча непреодолимых обстоятельств. Но, дорогие мои, не будем лукавить, если человек чего-то захочет, он обязательно найдёт время. Вы не захотели, больше я настаивать не буду.
Юлия Ивановна попыталась открыть рот, но полковник жестом попросил её подождать. Сергей Васильевич принёс из кухни небольшую табуретку и сел в двух метрах от полковника. Виноградов, заметив друга, кивнул головой.
— Повод, по которому мы все, наконец, собрались за одним столом, неимоверно печален. Какой-то ирод безжалостно убил наших родителей. Местная милиция пошла не по совсем верному пути и заблудилась. Но к их счастью мы оказались рядом. Я и мой друг и коллега Сергей Васильевич Беляк раскрыли это преступление. Да-да!
В комнате послышался гул.
— Не торопитесь, вы скоро всё узнаете. Мы отдадим вам на растерзание убийцу перед тем, как надеть на него наручники. Если вы, конечно, захотите.
— Тогда не томи, Саша, и назови имя! — Влад встал с дивана.
— Сядь на место, брат, и помолчи, — его голос стал жёстким. Каждый звук налился медью и цинком. — Итак, начнём. За восемьдесят с лишним лет Тамара Ильинична и Иван Фёдорович не сделали ни одному человеку ничего плохого. Они жили честно, вели хозяйство, растили детей и даже уже в совсем преклонном возрасте умудрялись зарабатывать себе на жизнь. И скажу вам откровенно, неплохо зарабатывать. Они понимали, что смерть близка, но продолжали жить и радоваться каждому дню. Кто-то возомнил себя Богом и решил забрать жизнь у этих беспомощных «детей». Да, вы не ослышались, именно «детей». Жизненный цикл практически завершал свой круг и вернулся туда, откуда начался. И тут возникает главный вопрос… — он сделал паузу.
Все, практически не дыша, слушали Виноградова.
— Зачем кому-то с такой жестокостью убивать стариков? Кто-нибудь из вас задумывался о мотивах этого преступления? Какую цель ставил перед собой преступник?
— Это сделал какой-нибудь сумасшедший маньяк! — предположила Наталья Васильевна.
— Версия принимается. Ещё?
— Может, какой-нибудь бомж забрался в дом в поисках наживы? — предположила Ксения.
— Молодец! Ещё версии? — полковник обвёл взглядом присутствующих. — Всё? Хорошо. Милиция отработала всех лиц без определённого места жительства и всех возможных подозреваемых. Чисто. Я не буду выдавать вам секретные методы, как именно они достали эту информацию. Но поверьте, она не подлежит сомнению, — полковник огляделся по сторонам, как будто искал что-то важное. — Ксения предположила, что это мог быть вор. Возможно. Но почему тогда из дома ничего не пропало? Ладно, он не нашёл денег, но мог украсть хотя бы телевизор или микроволновую печь. Ну хоть что-нибудь. Но, со слов Юлии, из дома ничего не пропало. Выходит, это был не вор! Хотя, подождите! Я совсем забыл, — он встал со стула и подошёл к телевизору, стоявшему на тумбочке позади него. — Видите этот гвоздь? Посмотрите, какой он старый, ржавый и даже немного искривился под гнётом тяжести и времени. Кто-нибудь знает, для чего он здесь?
— Здесь висел семейный портрет, — немедленно ответила Юлия Ивановна. — Он пропал в день убийства.
— Ты уверена в этом? Может быть, мать или отец сняли его давно, а ты не придала этому значения?
— Я уверена, что в вечер перед убийством он висел на этом месте! Я лично с утра протирала пыль с рамы!
— Юля, расскажи нам всем, кто был изображён на этом портрете.
Она сдвинула брови, вспоминая малейшие детали.
— Посередине фотографии были родители Тамары Ильиничны, то есть мои бабушка с дедушкой, справа сидели папа с мамой, — она в воздухе рукой рисовала портрет, — а слева сидела мамина старшая сестра с мужем. Правда, они умерли спустя несколько лет после войны, если это имеет значение.
— В этом деле всё имеет значение, моя дорогая сестрёнка, — полковник снова занял место на стуле. — Итак, ещё вечером портрет висел в зале, а утром он исчезает, а родителей находят задушенными в собственной постели! Сначала я подумал, что это какая-то ошибка, потом, что это знак, явно указывающий на принадлежность убийцы к семье. Другими словами, это кто-то из родственников, — полковник сделал длинную паузу. — И тут сразу же возникает вопрос: зачем убийце воровать старый портрет семьи?
— Он был очень дорог маме, она никому не разрешала его снимать или перевешивать, — добавила Юлия.
— Конечно, память — это святое, — полковник многозначительно посмотрел на родственников, — порой это всё, что у нас остаётся. Но здесь вопрос был не в священной семейной фотографии, а в том, что было спрятано за этим портретом!
Все зашумели.
— Тише! — Виноградов встал и вышел из комнаты. Через несколько секунд он вернулся назад, держа в руках тот самый семейный портрет в тяжёлой деревянной раме. — Фокус-покус! — полковник, ликуя, вглядывался в лица родни.
— Где ты его нашёл? — Юлия встала и подошла к полковнику. — Да, это он! Я ничего не понимаю!
— Я нашёл его там, где ему и положено было быть. Детали я опущу, — он развернул портрет задней частью к присутствующим, чтобы все могли видеть, и снял плотную деревянную крышку. — А вот и наш тайник! Примитивный, конечно, но, как оказалось, надёжный! Почти шестьдесят лет он хранил семейные драгоценности, и никто, кроме стариков, не знал о их существовании.
— Что? — Влад подскочил с дивана. — Этого не может быть!
— Родители никогда не говорили мне об этом! — Юлия от шока еле выговаривала слова. — Кому они принадлежат? Нам?
— И где драгоценности? Там ничего нет! — Влад вырвал портрет из рук брата и принялся ковыряться в обшивке.
— Прямо золотая лихорадка! — полковник подошёл и забрал портрет у Влада. — Сядьте на свои места и слушайте.
Влад ещё хотел что-то сказать, но передумал и сел на место.
— Здесь были спрятаны драгоценности восемнадцатого века. Колье, кольца, браслеты, кулоны, сделанные из золота и украшенные всевозможными драгоценными камнями.
— О господи! — Юлия закрыла рот рукой.
— Общую стоимость я пока назвать не могу. Но поверьте, она неимоверных размеров. Драгоценности достались Тамаре Ильиничне от её матери. Ей их передала бабушка, которая принадлежала к дворянскому роду и много лет проживала во Франции. Драгоценности она передала свой дочери и просила любой ценой сохранить их и передать по наследству своим детям. Так и вышло. Во время Великой Отечественной войны мама Тамары Ильиничны боялась, что семейные драгоценности будут украдены немцами или будут повреждены во время бомбёжек. Она соорудила самодельный тайник. На заднем дворе она выкопала яму глубиной около трёх-четырёх метров и спрятала драгоценности там. Во время боевых действий, как и предполагала Людмила Львовна, так звали её маму, деревня была выжжена дотла, но драгоценности сохранились. Она передала их своей дочери, чтобы та сохранила их. И у неё это почти получилось, — Александр Петрович подошёл к окну, где стояла пепельница и закурил. — Тамара Ильинична спрятала украшения в семейный портрет, где они пролежали шестьдесят лет. Но, к сожалению, всё-таки потеряла их ценой собственной жизни. Я узнал всё это из письма, спрятанного под рамой портрета.
— Невероятно, — Юлия, замерев, слушала полковника.
— И где сейчас драгоценности? — подал голос Стас. — Они же принадлежат нашей маме, раз передавались по женской линии.
— Почему это вашей маме? — встряла Наталья Васильевна. — Это было всего лишь пожелание вашей прабабушки и не более, а мы живём в веке, где всё решает законодательство.
— Да, Саша, где драгоценности? — в один голос спросили Влад и Юлия.
— А вот сейчас начинается самое интересное! — полковник повернулся спиной к окну и слегка присел на подоконник. — Как вы думаете, если бы ваша мама хотела, чтобы драгоценности достались вам, то она наверняка посвятила бы в свою тайну вас, ну или хотя бы Юлию. Но она решила, что никто из вас не достоин стать обладателем семейных реликвий. Поэтому она всё завещала государству, точнее, музею.
— Что за бред? Где драгоценности, Саша? — Влад встал и подошёл к полковнику.
— Они в Минске, проходят экспертизу…
— Какого чёрта они там!?
— Я не буду повторять то, о чём говорил. Сядь на место! У тебя крыша поехала? Или вчерашний алкоголь в голову ударил? Драгоценности вам не принадлежат! Всё. Точка. Я прошу всех успокоиться.
— Я этого просто так не оставлю! — Юлия с сигаретой ходила из угла в угол гостиной. — Ты не имел права!
— Я не имел, но ваша мама имела. В письме она завещала драгоценности государству. Также она извинялась перед вами и просила не обижаться на неё.
— Не обижаться? Как можно после такого не обижаться! О чём она вообще думала?
— Она думала о вас!
— О нас? — Юлия побагровела от злости. — Если бы она думала о нас, то завещала бы драгоценности нам!
— И что тогда было бы?
— В смысле?
— С вами, что было бы тогда, вы подумали об этом? В том, что вы и дня не сохранили бы украшения, она не сомневалась. Она просто знала, в какого вы превратитесь, получив на руки такую сумму денег!
— И в кого же?
— В тех, кого уже сложно назвать людьми… — еле слышно сказал полковник.
— Что ты сказал? — Влад встал с дивана. — Ты за кого нас принимаешь? За животных? Это ты что ли у нас человек? Праведник ты наш!
Александр Петрович молча ждал, пока брат закончит свой монолог.
— Значит так, или вы слушаете меня, или я ухожу, и разговор с вами продолжат сотрудники милиции.
Влад, минуту поколебавшись, сел на место.
— Казалось бы, люди так любят рассматриваться своё отражение в зеркале, но почему-то никто не видит там самого главного! Своей совести! — полковник поднял указательный палец вверх. Он всегда так делал, когда начинал серьёзный разговор. — Тамара Ильинична знала, что вы продадите семейные драгоценности и поделите деньги между собой. И это в лучше случае! В худшем вы все переругались бы из-за них, окончательно разломав семью пополам.
— Ерунда! Мы бы смогли договориться, — Юлия курила, сидя возле окна.
— Нет, Юля, не смогли бы! — полковник подскочил. — Вы просто невероятные люди! Я вам уже полчаса назад сказал, что знаю, кто убийца. Но вас это не интересует! Никто из вас не перебил меня и не спросил, кто же это. Вы с головой погрузились в историю с драгоценностями! Посмотрите на Стаса, он уже представляет себе, как разъезжает на новенькой «Ауди»!
Стас по-детски потупил глаза. Полковник прочитал его мысли.
— Ну вот, я угадал! Вам всё равно, что самых близких людей не стало. Что какой-то урод подло убил их ночью, когда они спали. Я пришёл к вам в дома на следующий день после убийства. Ваша жизнь текла в обычном спокойном русле. Вы не страдали, не плакали, некоторым из вас даже не было грустно. Да что там говорить, родной сын приехал только на четвёртый день! На четвёртый! — его голос порой срывался, переходя на крик. — Если честно, я не хотел затевать этот разговор по душам, думал просто рассказать вам правду и уехать домой. Но тогда я буду нечестен не только перед самим собой, но и перед родителями, — полковник подошёл к окну и снова закурил.
Он стоял ко всем спиной, пытаясь найти в себе силы, чтобы снова посмотреть этим людям в глаза.
— Юля. Как порой не предсказуем человек! Какой потенциал хранит его душа, если он способен кардинально меняться, даже когда полжизни уже за спиной. Сестра, ты яркое подтверждение моим словам. На твоё тридцатипятилетие у тебя с родителями случился конфликт, который проложил между вами пропасть почти на пятнадцать лет. История ссоры банальна до невозможности. И примирение могло бы наступить уже на следующий день, приди ты к родителям с извинениями. Но ты не пришла, — полковник повернулся лицом к присутствующим. — Ты попросила родителей продать дом, а за вырученные деньги купить две квартиры: две однушки, одну — родителям, вторую, чтобы сдавать и получать ежемесячный доход. Идея со сдачей весьма перспективна, но продать родительский дом, где жили ещё твои, Юля, бабушка и дедушка, это неразумное решение. Ты посчитала, что родителям хватит и одной, хоть и просторной комнаты. Ты решила, что люди, смыслом жизни которых была земля, смогут спокойно существовать в квартире? На тот момент им было чуть больше шестидесяти!
Юля пыталась сопротивляться, но Виноградов жестом приказал ей молчать.
— Родители, конечно же, отказали тебе. И ты обиделась! Обиделась на пятнадцать лет! Ты лишила себя родителей и, самое страшное, ты лишила своих детей полноценного детства! Твоя дочь не знает, кто были эти люди с добрыми морщинистыми лицами. Она понятия не имеет, что такое любовь бабушки и дедушки. И в этом виновата ты! — Александр Петрович подошёл к Юле. — Ты изуродовала своих детей, сама не понимая, что ты делаешь. Твои эмоции, твоя жадность, твоя зависть погубили тебя и твою семью. Ты можешь усмехаться мне сейчас в лицо, но поверь, самая страшная кара для тебя ещё впереди! Через пять, десять, а может, и двадцать лет твоя дочь поступит с тобой точно так же. Потому что не будет знать другого пути.
Александр Петрович посмотрел на Беляка, который сидел молча. Сергей Васильевич старался держать себя в руках, не поддаться волне эмоций.
— И тут дочь неожиданно возвращается в родное гнездо и кладёт свою жизнь на алтарь любви и заботы о родителях. Зачем? Почему? Проснувшаяся совесть? Гнетущее чувство вины? Вряд ли. Точнее, определённо нет. Обычная расчётливость и корысть, — полковник сел на стул, предварительно развернув его спинкой к присутствующим, и положил сверху локти, — у Юли начались проблемы с бизнесом, доход был мизерным, а предстоящих трат — целый список. Родители так обрадовались возвращению блудной дочери, что положили к её ногам всё, что у них было. Спустя год они поверили, что дочь искренне заботится о них. Поэтому приняли решение переписать дом на дочку, осознанно исключив из завещания Влада, так как знали, что он не сохранит родовое гнездо. Позже Юля убедила родителей отдать деньги на сохранение ей, рассказав им о серии краж в районе, — полковник не отрывая глаз смотрел на Юлю. — Я проверил, никаких краж в этом районе отродясь не было.
Юля молчала. Она хотела что-то сказать, но язык словно онемел, а дыхательные пути спёр леденящий воздух.
— А дальше — всё предельно просто. Пятнадцать тысяч долларов, взятые на сохранение, были потрачены на ремонт новой квартиры дочери и немножко на итальянские обои себе в гостиную. Я прав? — он не дождался ответа. — Кстати, оказывается, после примирения родители дали тебе десять тысяч долларов. Возвращать было не нужно, — полковник наблюдал за родственниками. — Вот такая грустная история.
Виноградов размеренно постукивал пальцами по стулу. Спустя минуту он продолжил.
— Леонид Семёнович, я сначала всё думал, почему вы не остановите свою жену? Почему не прикажете ей изменить своё отношение к родителям? Ведь вы другой! Я действительно так думал! Но я ошибался, — он провёл рукой по лбу, смахивая капельки пота. — Может, я лезу в не своё дело, но не могу молчать! Не могу и всё! Лёня, скажи мне, когда ты в последний раз был на могиле своих родителей?
Виноградов выстрелил в сердце.
— Не так давно, — Леонид Семёнович с вызовом в глазах посмотрел на полковника.
— То есть двадцать лет — это не так давно? — его глаза округлились, казалось, они сейчас выпадут и покатятся по полу.
— Я был занят. Бизнес и всё такое, сам понимаешь!
— То есть за двадцать лет ты не нашёл даже дня, чтобы съездить к родителям? Чёрт возьми, ни дня?
Зубик молчал.
— Там, может, уже и могилы за двадцать лет нет! А ты, Юля, не могла настоять? — полковник резко встал. — Как вы спите по ночам? Наверное, сладко, раз ещё не стоите на коленях и не молитесь перед образами!
— Зачем ты копаешься во всём этом, Саша? — Юля не поднимала глаз.
— Копаюсь? Скажу лишь одно: если вы уже мертвы, то ваши дети ещё пока дышат. И, может, именно сегодня их сердца запомнят мои слова, — Виноградов достал из кармана аккуратно сложенный лист блокнота и протянул его Зубику.
— Держи. Это тебе.
— Что это такое? — Леонид Семёнович взял записку. Его руки дрожали.
— Это номер телефона, по которому тебе следует перезвонить. Звонили из деревни. Твоего номера у тёти Таси не было, но она смогла найти мой. Её сын работает местным участковым, вот он и вышел на меня.
— Что-то случилось?
— Дерево упало на памятники и буквально раскололо их на кусочки.
Леонид Семёнович резко встал.
— На памятники родителей?
— Да. У них нет возможности восстановить их. Тебе следует съездить домой.
— Конечно, я прямо сейчас выезжаю.
— Подожди немного. Я должен закончить. Двадцать лет не был, один день подождёшь, — он сказал это тоном, не допускающим возражений.
Зубик покорно сел на место.
— Влад. Не волнуйся, я не буду морализировать в отношении тебя. Ты сам сделал свой выбор. Почти тридцать лет назад.
Александр Петрович старался не смотреть ему в глаза. Вместо этого он изучал рисунок на ковре, висевшем над диваном.
— Ты сам принял решение не общаться с родителями. Но я не понимаю лишь одного, зачем тебе понадобилась половина родительского дома? Ради справедливости? Но это явно не твоя черта характера. Ради денег? По-моему, у тебя с этим проблем нет, — полковник продолжал рассуждать. Он как будто думал вслух, делясь с присутствующими своими мыслями.
— Все слышали, как ты просил родителей одолжить тебе денег для расширения бизнеса. И теперь вопрос: зачем ты устроил это представление? Ради чего? — полковник смотрел на Влада.
— Ты же сам ответил на вопрос… — он растеряно смотрел на брата. — Мы планируем расширять бизнес.
Александр Петрович так резко подскочил со стула, что тот с грохотом упал.
— Ну так иди и сними со своего счёта в банке! Да-да! Или ты думал, что менту не дадут такую информацию? Вижу, что думал, — Виноградов вплотную подошёл к Владу. — А если там недостаточно средств, так продай свою машину и купи попроще! Но нет же, тебе всё мало! Или дело не в этом?
Александр Петрович вернулся на своё место и поднял стул. Было очевидно, что ещё одно падение стул вряд ли выдержит.
— Нет, друзья мои, у Влада хватало денег, чтобы открыть ещё как минимум два автосервиса. Но, к сожалению, у него не хватило мозгов и характера, чтобы успокоить свою жену!
— Что? Что ты себе позволяешь? — Наталья встала с кресла. — Я не намерена больше слушать этот бред! Влад, собирайся, мы уезжаем!
— Нет, Наташа, ты никуда не уезжаешь. Именно ты виновата в поломанной судьбе моего брата! Конечно, любой сейчас может кинуть в меня камень и сказать, что Влад сам виноват, и отчасти будет прав! Но подумайте, друзья, попади он со своим характером в руки порядочной, заботливой и ласковой женщины, его судьба сложилась бы по-другому!
— То есть я не порядочная?! Я не буду это терпеть! — она схватила сумку и направилась к выходу.
Александр Петрович кивнул Беляку. Сергей Васильевич опередил Филиппову, преградив ей дорогу.
— Вы не смеете меня задерживать! — она со всей силы била Беляка по рукам сумкой.
— На улице, перед входом в дом дежурит патруль. Ещё шаг и этот разговор вы будете дослушивать в наручниках.
Она выглянула в окно и увидела несколько человек в штатском, курящих на крыльце.
— Я это просто так не оставлю! — она нехотя вернулась на своё место. — Я вас всех за решётку упеку!
— Вряд ли у тебя получится это сделать, Наташа. Тебе светит до пятнадцати лет лишения свободы! Поверь, я постараюсь сделать всё, чтобы тебе дали максимум! Да, дорогие родственники, это сделала Наталья! Она и есть убийца родителей! — полковник выпалил предложения на одном дыхании. Он тяжело дышал, его лицо было багровым. Злость, обида, боль просачивались сквозь поры кожи, заливая лицо кровавыми красками. Он пытался сконцентрироваться на разговоре, собраться с мыслями, но сердце бешено колотилось в груди, не давая словам вырваться наружу. Как сквозь пелену он смотрел на испуганные, растерянные лица родственников. Он не слышал их голосов, лишь по движениям губ понимал, что они что-то говорят и даже, кажется, кричат. Виноградов очнулся от резкого хлопка по плечу.
— С тобой всё в порядке? — Беляк тряс его за плечо.
— Да, — растерянно сказал он. — Я просто задумался, — теперь он отчётливо слышал голоса и видел лица присутствующих. — Успокойтесь! Тишина! — он так резко крикнул, что все в одну секунду умолкли. — Это был давно придуманный и продуманный до мелочей план Натальи Васильевны. Она решила не делиться своими намерениями с мужем, заранее зная, что он не одобрит. Но ей нужен был помощник. Она понимала, что одна это сделать не сможет. Ей нужны были руки. Грубые, мужские руки. И она их нашла. Антон Васильевич Самойлов. Это имя вам о чём-нибудь говорит?
— Конечно, — Влад еле шевелил губами, — это её родной брат.
— Верно. Который уже, к слову, даёт признательные показания в местном РОВД. Четыре года назад Наташа стала случайным свидетелем разговора родителей. Она узнала, что в доме хранятся семейные драгоценности, правда, где именно они спрятаны, она не знала. На протяжении четырёх лет она терзалась сомнениями и всё-таки не выдержала и поддалась соблазну быстрой наживы. Сначала она надеялась, что старики сами отправятся в мир иной и она успеет найти драгоценности, но, как мы знаем, родители довольно неплохо себя чувствовали и даже продолжали работать. Поэтому Наташа решила действовать. Насколько мне известно, с работой и личной жизнью у Антона не ладилось, а тут появился шанс быстро исправить своё положение в обществе. Наташа убедила его, что в этой глухомани никто не будет искать убийцу. Ведь и правда, кому нужно убивать двух стариков? Милиция подумает на какого-нибудь бродягу-вора, а так и не найдя его, бросит дело в дальний ящик стола. Скорее всего, так бы и было, но Наташа не учла одного: МЕНЯ! — он пристально посмотрел на неё.
Гордо подняв голову, она с вызовом смотрела на полковника.
— Антон снял дом на соседней улице и уже как четыре месяца жил в Мозыре. Пока родители уходили на рынок или в гости к Юле, он пробирался в дом и искал драгоценности. Когда родители были дома, ключи целый день торчали в замке. Он ещё в первую неделю сделал себе дубликат, позаимствовав ключи на часок. Никто, к сожалению, не заметил пропажи. Ему понадобилось почти сто двадцать дней! Но он нашёл тайник. Отсюда, как вы догадались, и столь быстрый визит Филипповых к родителям!
— Точно! Ты постоянно твердила мне, что не нужно ехать домой! Не отпускала меня одного! И вдруг резко передумала! — Влад растеряно смотрел перед собой.
— Мама, как ты могла? Ты понимаешь, что ты наделала? Господи, да неужели этому миру нужны только деньги? — Ксения стояла посреди комнаты и кричала. Из глаз ливнем текли слёзы. — Ты понимаешь, что, когда выйдешь из тюрьмы, мне будет сорок! — она смотрела на мать в ожидании ответа.
Наташа молчала, отвернув лицо к окну. Ксения выбежала из комнаты. Было слышно, как хлопнула входная дверь.
— Не переживай, — полковник жестом руки сказал Владу не двигаться, — ей нужно проветриться. Наши ребята её далеко не пустят. Они предупреждены. Знаете, что самое ужасное? — полковник закурил сигарету. — То, что зная о драгоценностях и имея хороший доход от бизнеса, Наташа была искренней в своих намерениях заполучить в наследство половину дома и одолжить денег у родителей! Тебе всё время было мало! Чёрт возьми, так сколько на самом деле нужно человеку? Скажи, Наташа, сколько тысяч долларов тебе нужно для счастья?
Она молчала.
— Ты всё предусмотрела, — он не дождался ответа, — и подставной номер, и смс-сообщения мужу, все детали были продуманы! Но ты не ожидала, что я решу идти до конца! Что я не уеду отсюда, пока не назову имя убийцы! И вы решили рискнуть и убрать меня. Вы не побоялись, что в доме я был не один, — полковник не успевал выдыхать дым, как снова затягивался сигаретой. — Но, к сожалению, промахнулись! А зря! Вам следовало меня придушить. Тогда вы были бы на свободе. Но у Бога на меня, видимо, другие планы. Видимо, я ещё нужен кому-то на этой земле, — он послал благодарный взгляд вверх. — Кстати, всё могло закончиться весьма неплохо для вас, но Антон оказался не только дилетантом в преступном мире, но и редкостным тупицей! Жадность взяла верх над разумом, и вместо того, чтобы бежать из города с состоянием, он решил проверить, не подделка ли это, и отнёс одну серьгу на оценку в местный ломбард. Более того, он зачем-то явился на похороны! Так поступают в основном маньяки, которые приходят посмотреть на концовку режиссированного ими спектакля. Я сначала не узнал его. Я даже думал, что он померещился мне! Но потом я вспомнил! Меня словно осенило! И тут мозаика начала складываться. Я мысленно перебирал пазлы в голове. И этим утром у меня всё сошлось, — полковник вытер пот со лба. Его щёки горели, а под глазами начали проступать синяки от хронического недосыпа.
— Саша, друзья, милый, — Наталья встала с кресла, — простите меня! Бес попутал! Каждый мог оказаться на моём месте! Саша, ты же можешь не впутывать меня в это дело? Антон возьмёт всю вину на себя. Мы же родственники! Помоги мне! Я обещаю, вы больше никогда меня не увидите! — она металась от Юли к Владу, от Влада к полковнику.
— Влад, любимый, помоги мне! — она упала на колени перед мужем. — Прости меня!
Влад встал, не обращая внимания на жену. Он подошёл к окну, где стоял Беляк. Взяв пачку сигарет, лежащую на подоконнике, он закурил. Сергей Васильевич приподнял брови, но не сказал ни слова. Через несколько секунд он спрятал сигареты в карман джинсов.
— Саша, ну прошу тебя, помоги!
Александр Петрович не смотрел на Наташу. Глазами он перебирал маленькие цветочки, рассыпанные по обоям гостиной, мысленно собирая их в один букет.
— К сожалению, Наташа, тебе уже никто не поможет. Я всегда говорю, что человек сам делает выбор, как ему жить, с кем жить и какой должна быть жизнь. Это твой выбор, — полковник от злости чуть не подпалил край усов. — И вообще, просить меня о помощи было с твоей стороны очередной глупостью.
— Хорошо, — она встала с колен и демонстративно отряхнула брюки, — я справлюсь и без вас. Я найму лучшего адвоката, и посмотрите, мы с вами ещё выпьем чашечку чая на следующее Рождество.
Александр Петрович сглотнул подкативший к горлу комок ненависти. Он промолчал. Кивком головы он подал Беляку какой-то знак. Через минуту в комнате появились двое сотрудников милиции в штатском. Они демонстративно сложили Наташе руки за спину и защёлкнули наручники. Казалось, в это мгновение в комнате никто не дышал. Все молча смотрела на Наташины руки. На выходе из комнаты она обернулась.
— Только маме не говорите, она не переживёт.
— Если она пережила то, что ты её сдала в дом престарелых, то и это она переживёт, — полковник встал со стула.
— Откуда ты знаешь?
— Я знаю всё. Разве ты это ещё не поняла? Если честно, то я не удивлён, — он махнул рукой оперативникам, и те вывели её из дома.
Александр Петрович поднял с пола семейный портрет и повесил его на место.
— Вот теперь всё на своих местах, — он выглянул в окно и, убедившись, что машина уехала, задёрнул занавеску и развернулся к присутствующим. — Уважаемые родственники! Нет, просто родственники! С этого момента, если вы случайно встретите меня на одной из минских улиц, то, проходя мимо, просто кивните головой. Если вы вспомните про мой день рождения и захотите поздравить меня с праздником, положите трубку на место и идите дальше заниматься своими делами. В крайнем случае, просто отправьте открытку по почте. Если же у вас случится беда и вам потребуется моя помощь — звоните, я отвечу и постараюсь помочь вам насколько это будет в моих силах. Что ж, на этом у меня всё, — он обтянул свитер и направился к выходу. — Ах, да, чуть не забыл. Юля, Влад, драгоценности будут переданы в музей. Такова была последняя воля ваших родителей. Так что не утруждайте себя поисками справедливости, закон будет не на вашей стороне, — он сделал несколько шагов и снова остановился. — И не забывайте навещать своих родителей чаще, чем один раз в двадцать лет.
Полковник быстро собрал свои вещи, и уже через двадцать минут дорожный указатель с надписью «Мозырь» замелькал в зеркале заднего вида.
Глава 17
«Главное, чтобы у каждого был дом, где нас ждут».
Александр Петрович сидел во главе стола на своей кухне. Его лицо было пурпурного цвета, глаза налились кровью. Казалось, ещё секунда и сосуды лопнут, покрыв белоснежное глазное яблоко десятками красных нитей. Губы были крепко сжаты в тонкую нить, как будто он испытывал нечеловеческие мучения. А вместо рта на лице виднелись лишь усы.
— Аааааааа, — прокричал он.
— Именно так, наверное, и звучат голоса грешников, когда их жарят на костре в преисподней, — Настя с ужасом наблюдала за папой.
— Время? — сквозь слёзы спросил он.
— Три минуты и двадцать пять секунд! Это лучший результат на сегодня. Прости, любимый, и вы, дядя Серёжа, но вы проиграли. Я вас предупреждала, что он непобедим.
Полковник со всей силы стукнул кулаком по столу так, что банки от горчицы упали и покатились.
— Я же вас предупреждал, мальчишки, не суйте нос во взрослые дела, но вы решили потягаться со мной, — он облизал ложку от горчицы.
— Я просто не настроился, — оправдывался Беляк, — меня с утра мутило, изжога была.
— Изжога? Ха! — Виноградов громко рассмеялся. — Она у тебя уже двадцать лет! Ты говоришь эту фразу каждый раз, когда проигрываешь. Ты просто лузер! Я правильно сказал?
Настя кивнула.
— Напомни, Настёна, какой у меня результат?
— Минута и десять секунд…
— Хорошо, — Беляк открыл блокнот и сделал пометку. — В прошлом году было пятьдесят секунд! Ещё немного и я поставлю лучший результат!
— Язву ты себе заработаешь, а не результат!
В кухню вошла Алла Владимировна. Полковник попытался смахнуть со стола банки на пол, но одна из них упала и подкатилась прямо к её ногам.
— Вы опять на спор ели горчицу? Саша, у тебя же язва! Ты понимаешь, что это опасно? Настя!
— Мама, как будто я могла ему запретить! Ты шутишь?
— Они ещё и Диму в это втянули! Ты как? — она с жалостью посмотрела на будущего зятя, лицо которого до сих пор было окрашено в красный цвет.
— Спасибо. У меня всё хорошо! Это было весьма… занятно.
— Не жалей его! Он проходил проверку! А вдруг он какая-нибудь размазня? И что, мне за него свою дочь отдавать? Ну уж нет! А так второй результат!
— Второй? — жалостливый взгляд Аллы Владимировны переместился на Сергея Васильевича.
Полковник и Настя хохотали.
— Да-да! Алчонок, это тело уже можно списывать на металлолом!
— Прекрати, — она махнула рукой на мужа и принялась разбирать сумки. — Какие на этот раз были условия?
— Съесть полбанки горчицы и как можно дольше продержаться без воды и закуски! У Димы две минуты!
— А у тебя, Серёжа?
— Я не помню уже…
— Минута! — Виноградов довольно потирал усы.
— И десять секунд!
Алла Владимировна не выдержала и засмеялась.
— Ты настоящий садист! Я сейчас быстро соберу на стол, и мы все вместе пообедаем.
Она принялась быстро доставать из холодильника еду, ловко жонглируя супницей и сковородой, в которой дремали вчерашние котлеты. Отточенными до мастерства движениями она тонкими ломтиками нарезала сало, ветчину и хлеб. Через минуту на столе в прозрачных салатницах появились малосольные огурчики и помидорки, до этого момента спавшие крепким сном в трёхлитровых банках. Через пять минут стол ломился от домашней еды, а кислород в кухне был заменён на ассорти всевозможных ароматов.
Полковник с ловкостью бармена жонглировал рюмками, а затем и бутылками с водкой и коньяком. Беляк, прикусив губу, не сводил с него глаз.
— Аккуратно, — шептал он, — это же «Финляндия».
— Не волнуйся, пьянчуга, тебе хватит, чтобы согреть свои кости, — полковник поёжился, вспомнив безжалостные укусы мороза на улице.
Вся семья расселась вокруг круглого стола. Смех и любовь наполнили стены уютной трёшки в центре столицы. Прошло три недели, как Виноградов поставил точку в деле об убийстве родителей и вернулся домой. Первые несколько дней он практически не разговаривал. Он думал о родственниках, которых лишился, и о правильности своего выбора. Алла Владимировна тенью ходила по квартире, стараясь не лезть лишний раз в душу к мужу, а лишь балуя его любимыми вкусностями. Она молча смотрела, как он курит в квартире, тихонечко приоткрывая окошки, чтобы выветрить чуждые ей запахи.
Всё прошло в один миг. Под бой курантов в новогоднюю ночь полковник без устали шептал что-то себе под нос. Алла Владимировна думала, что он молится. Настя решила, что папа просит о чём-то. Но полковник благодарил.
— Дорогие мои, любимые, родные. Я безумно счастлив сегодня, что могу видеть, слышать и чувствовать вас. Последний месяц стал для меня настоящим испытанием. Я думал, что сломаюсь, поддамся на уговоры, как оказалось, совершенно чужих мне людей. Но я победил, — он пальцами крутил тонкую ножку рюмки, наполненную до краёв коньяком. — И сегодня я хочу поднять этот бокал за нашу семью. За самых родных мне людей, а они практически все присутствуют за этим столом. Вы самое дорогое, что у меня есть.
— О господи, он сейчас заплачет! — Сергей Васильевич поставил рюмку на стол и хлопнул в ладоши.
— Степень родства не определяется одинаковой группой крови или записью в свидетельстве о рождении. Порой это совершенно чужие друг другу люди. Зато человек, повстречавшийся в середине твоего пути, порой может заменить тебе отца, сестру или даже сына. Любить насильно того, кто чужд тебе, нельзя. Но иногда жизнь готов отдать за друга, который по крови тебе абсолютно чужой, — полковник поднял глаза и посмотрел на Беляка.
Сергей Васильевич прятал взгляд в пустой тарелке на столе, попеременно топив его в рюмке с коньяком. Александр Петрович знал, что друг прячет слёзы. Слёзы счастья.
— Так! Мужики не плачут! — он громко шмыгнул носом и, наконец, посмотрел на полковника. — Скажу лишь одно! За время нашей поездки в Мозырь я понял, что я счастливый человек.
— Почему? — Алла Владимировна приподняла тонкие брови.
— Потому что у меня нет родни! Я серьёзно! Чем меньше у тебя родственников, тем меньше у тебя болезней: шея свободна и радикулит не заработаешь. Это закон! — он грустно улыбнулся. — Лучше уж быть одному, чем вот с такими родственничками.
Полковник заливисто рассмеялся.
— Полностью с тобой согласен, друг! Полностью! Чёртова родня! — полковник потёр сначала шею, а затем стиснул зубы, стараясь отвлечься от ноющей боли в спине.