Иван Демидович уже осушил бутылочку «Шато Марго» высшей марки за четыреста тысяч и подумывал о бутылке коньяка, только он еще не знал, на какой марке остановить свой выбор Щеки у него раскраснелись и глазки задорно блестели, он чувствовал себя на седьмом небе. Он откинулся на спинку мягкого удобного стула и довольно оглядывал танцпол, допивая «Шато Марго» из высокого бокала.

Ольга подошла и остановилась перед ним.

– Добрый вечер! – Она приветливо улыбнулась, отчего у нее на щёчке появилась очаровательная ямочка. – Вы хотели видеть главного? Я пришла!

– О-о! – подскочил на стуле Иван Демидович и прижался губами к ее ручке. – Потрясён! Очарован! Околдован! Позвольте представиться – Иван Демидович. Бизнесмен. Прилетел по делам в Питер из Новосибирска. Простите, а как вас величать, чаровница?

– Можно просто Ольга.

– Пленительно! Ольга! Древнескандинавское имя! Оно вам очень подходит. Могу я вас пригласить что-нибудь выпить? – Головко приглашающе махнул рукой.

Но Ольга покачала головой:

– К сожалению не могу принять ваше приглашение. Я на работе. У меня дела, но благодарю вас. Так какое у вас, милейший, Иван Демидович, ко мне дело?

Старый ловелас несколько смешался и тяжело опустился на стул.

– Не знаю, могу ли вас затруднить своей просьбой? Право, мне неловко.

– Ничего страшного. Говорите. Я вас внимательно слушаю.

– Просьба моя проста и банальна. Буду с вами откровенен. Как я уже говорил, я в Санкт-Петербурге с деловым визитом. Целый день крутился, как белка в колесе, а сейчас хочу отдохнуть. Вы меня понимаете?

– Конечно, Иван Демидович. Клиенты для этого и приходят в мой клуб, чтобы отдохнуть и расслабиться.

– Вот именно, вот именно! Поэтому я вам скажу прямо, без обиняков – мне нужна девушка.

Ни один мускул не дрогнул на лице Ольги.

– Прекрасно вас понимаю. Кого предпочитаете – блондинку, брюнетку, а, может, рыженькую?

Иван Демидович указал пальцем в зал:

– Вон ту.

Ольга проследила за его пальцем и увидела Аксинью, которая с тяжёлым подносом пробиралась сквозь толпу танцующих.

– Эту? – удивлённо подняла она красиво подведённые брови. – У нас есть более достойные кандидатуры. А это простая официантка. Могу предложить вам альбом, и вы сами выберете для себя девушку по фотографии.

Иван Демидович посмотрел в глаза хозяйке заведения. Взгляд у него стал стальной, как у волка. Ольга даже невольно поёжилась. Старый актёр молчал почти минуту, а потом процедил сквозь зубы:

– Прошу вас выполнить мою просьбу.

И Ольга поняла, что лучше согласиться, иначе последствия могут быть непредсказуемые.

– Прошу вас немного подождать, – сказала она, улыбаясь, как можно приветливее. – Сейчас я всё устрою. – Она поднесла к уху мобильник и приказала: – Эдуард, будь любезен, проводи нашего гостя в приват-кабинет.

Управляющий вырос перед ними словно из-под земли.

– Прошу. – Лёгким наклоном головы он пригласил гостя следовать за ним.

Головко повернулся к Ольге:

– Я рад, что мы поняли друг друга. Если мне у вас понравится, я буду рекомендовать ваше заведение своим друзьям. Да и девушка в накладе не останется, думаю, она будет довольна вознаграждением. Прошу прислать мне в кабинет бутылку самого лучшего вашего шампанского и фруктов.

– С удовольствием, Иван Демидович, – снова улыбнулась Ольга. – Через минуту всё будет.

Старый актёр прошествовал в отдельный кабинет, уселся на широкий удобный диван и стал ждать Аксинью.

Пока всё шло по плану, и он даже несколько расслабился.



Официант деликатно постучал в кабинет и поставил перед уважаемым гостем шампанское со льдом в серебряном ведёрке, фрукты в корзиночке и набор шоколадных конфет ручной работы от заведения. Он поинтересовался нужно ли открыть шампанское, Иван Демидович благосклонно кивнул, и официант деликатно хлопнул пробкой.

Когда он вышел, Иван Демидович плеснул себе шампанского в хрустальный бокал и с умиротворением прищурил глазки. Вид у него был очень довольный. Он обдумывал дальнейший план действий. Старый актёр прекрасно понимал, что наверняка в кабинете ведётся видеонаблюдение и, скорее всего даже съёмка. Для него игра была привычным делом и не составляла ни малейшего напряжения. Он очень надеялся, что и для актрисы Наумовой тоже.

Через пару минут в дверь номера снова деликатно постучали и в кабинет, получив разрешение, вошла Аксинья, изображавшая на лице смятение и испуг.

Иван Демидович привстал ей навстречу:

– Здравствуйте-здравствуйте, моя дорогая, – пророкотал он, масляно улыбаясь. – Рад нашему знакомству. Как вас зовут, позвольте спросить?

– Аксинья. Можно Ксюша, – ответила девушка, боясь поднять на него глаза.

– Отлично! Ксюша! Прелестное имя. Садитесь, угощайтесь. Разрешите я налью вам шампанского? – И Иван Демидович наполнил второй хрустальный бокал пенным напитком. – За ваше здоровье, Ксюшенька! – поднял он свой бокал.

Бокалы мелодично чокнулись. Ксения деликатно пригубила шампанское, а Головко махнул свой бокал как всегда – махом.

– Вам говорили, что вы прелестны? – начал он любовную атаку и схватил девушку за руку.

Та попыталась осторожно освободить ладонь, но Головко держал крепко, не отпускал.

– А как вас зовут? – спросила она, с трудом вытащив свою ладошку из лапищи Ивана Демидовича.

– Называй меня просто – Иван, – перешёл на «ты» актёр. – К чему нам условности, не правда, ли? – Он пересел к ней ближе и попытался ее обнять.

Аксинья, продолжая игру на камеру, сняла его руку со своих плеч.

– Иван, мне кажется, что вы очень торопитесь, – сказала она, пытаясь отсесть от него подальше, но он не пустил.

– Не стоит ломаться, детка, – сказал Головко, снова пытаясь ее облапить. – Мы взрослые люди, и твои игры в невинность просто смешны. Иди ко мне… Он навалился на нее и попытался поцеловать в губы.

Аксинья яростно сопротивлялась, но силы были явно не равны. Она даже испугалась по-настоящему, потому что пьяный Головко был очень убедителен в своём любовном натиске. Она пыталась выбраться из-под него и отбивалась ногами и руками, шипя при этом:

– Пу-устите! Прошу вас! Я буду кричать!.. Да пусти же меня, гад!

Головко словно не слышал, и тут она вывернулась, схватила со стола полупустую тяжёлую бутылку и опустила ее на голову старого актёра, очень надеясь, что ударила несильно и Иван Демидович не пострадает.

Пенная жидкость, шипя, залила голову Головко, и он опомнился. Увидев перекошенное от испуга лицо Аксиньи, актёр мгновенно включился в игру и заорал:

– Ты что сделала?! Убью! – Он вскочил и снова бросился на нее.

Аксинья со всей силы оттолкнула его от себя и кинулась вон из кабинета, хлопнув дверью. Она неслась по залу, расталкивая танцующих, но убежать Ксюше не удалось – ей преградили путь хозяйка заведения и управляющий, который схватил ее за плечо так, что девушка даже вскрикнула от боли.

– И куда же ты собралась? – процедила сквозь зубы Ольга. Взгляд ее не предвещал ничего хорошего.

Аксинья молчала.

Эдуард сильно дёрнул ее за руку:

– Отвечай, когда тебя спрашивают!

Девушка не успела ответить, потому что в зале появился с грозным рыком «богатый бизнесмен из Новосибирска» с головы до ног залитый шампанским, и бросился к ним.

– Убью! Сволочь! – орал он, размахивая руками. – Задушу дешёвку! Где эта тварь?! Меня! Уважаемого человека, за мои же деньги… Какая-то кошка драная!

Управляющий, пытаясь погасить скандал, махнул рукой двум охранникам и те немедленно кинулись к Головко, пытаясь его успокоить.

Ольга повернулась к Эдуарду и коротко бросила:

– Эту… Отведи сам знаешь куда.

Управляющий понимающе кивнул и поволок упирающуюся Аксинью из зала.

Ольга подошла к красному как рак Головко и протянула ему носовой платок:

– Вам нужна медицинская помощь?

– Зарежу негодяйку! – отдуваясь запыхтел Иван Демидович.

– Виновная будет наказана, – строго ответила хозяйка. – Можете не сомневаться.

«Началось», – думала Аксинья, которую управляющий тащил в подсобное помещение.

«Занавес. Финал. Ваш выход, господин следователь», – подумал Иван Демидович, держась за голову и пошатываясь из стороны в сторону… К нему подошёл охранник, подхватил его под руку и куда-то повёл, что-то объясняя на ходу.



Около клуба стояла машина следователя Ольшанского. В ней в томительном ожидании сидели сам Петр Иванович и Цветкова. Они ждали уже два часа каких-нибудь известий от своих «засланных казачков», но пока в наушниках Петра Ивановича стояла тишина. У следователя была на подхвате группа захвата, так как он считал эту операцию очень рискованной.

Яна страшно волновалась и за отца, и за Аксинью. Мучительное ожидание выводило ее из себя, она просто места себе н находила. Наконец в начале третьего часа ожидания она не выдержала и повернулась к следователю:

– Слушай, я просто измучилась от этой неизвестности. И еще я есть хочу. И пить тоже. Ты ничего с собой не захватил?

Следователь отрицательно покачал головой:

– Как-то не догадался. Не до того было.

– Тогда я пойду куплю булочку какую-нибудь и воду, а то кто знает сколько нам тут еще сидеть. Вот и ночной супермаркет рядом.

Ольшанский сказал:

– Ну и мне что-нибудь прихвати. Я тоже от булочки бы не отказался.

Яна вытащила сумку, порылась в ней и облегчённо вздохнула:

– Слава богу, карточку не забыла. Я мигом.

Она вышла из машины, хлопнула дверцей и скрылась за стеклянными дверями магазина.



Ольга Федосеенко вызвала к себе начальника собственной безопасности. Он вошёл и молча остановился около ее стола, ожидая, что она ему скажет.

Ольга внимательно посмотрела на него, встала с кресла и нервно зашагала по своему кабинету.

– Послушай, мне эта истории с девицей кажется весьма подозрительной. А тебе?

– Я сейчас просмотрел уличные записи видеонаблюдения и заметил, что около нашего клуба в последние дни останавливалась одна и та же машина. Чем-то она мне показалась подозрительной. Сам не знаю, интуиция что ли сработала…

Ольга улыбнулась:

– Она тебя еще ни разу не подводила, не так ли? И что дальше?

– Сегодня на этой машине приехала наша скандалистка – Аксинья.

– Ну и что тут подозрительного?

– Машина уезжала, а теперь снова стоит недалеко от входа. И там уже пару часов сидят двое.

– И что?

– Они никуда не выходят. Может, это наружное наблюдение?

– Ну так разберись! В чём дело? Я что, сама должна решать вопросы с охраной?

Начальник охраны коротко кивнул и вышел за дверь.

Ольга устало опустилась в кресло. Денёк сегодня выдался напряжённый, она устала. Ольга достала из стола бутылку коньяка и плеснула себе в стакан приличную дозу. Она всегда так снимала стресс.



Яна вышла из дверей магазина. В руках у нее был объёмистый пакет с продуктами. Не зная сколько еще придётся сидеть в машине, ожидая вестей от своих друзей, она решила затариться капитально.

Стуча каблучками по мёрзлому асфальту, она подошла к машине, где ожидал ее следователь, и, одной рукой придерживая пакет, другой открыла дверцу.

В тот же миг столб удушающего дыма ударил ей в лицо, и она закашлялась. Пакет выпал из ее рук и продукты рассыпались около колеса. Через пару секунд она пришла в себя и в кромешном дыму увидела упавшего на руль Ольшанского, потерявшего сознание. Яна вцепилась в него руками и попыталась вытащить из машины, натужно кашляя от раздиравшего лёгкие удушливого смрада. Тут она поняла, что следователь пристёгнут ремнём безопасности и, глубоко набрав в лёгкие воздух и натянув на рот и нос шарф, предприняла вторую попытку спасти Ольшанского, отстегнув на ощупь ремень.

Яна вытянула следователя из машины и опустила на землю около машины.

– Петя! Петя! Дыши! – звала она и тормошила приятеля.

Но тот не подавал признаков жизни.

Яна с отчаянием оглядывалась по сторонам, но ночная улица была пуста, никто не реагировал на ее отчаянные слабые крики. Она села рядом с неподвижным Ольшанским на асфальт и заплакала: «Только отошла на минуточку…» – всхлипывала она. Вдруг Яна услышала приближающиеся к машине быстрые шаги. Она вскочила на ноги и закричала, махая руками:

– Сюда! Сюда! Пожалуйста, вызовите «Скорую! Человек умирает! Помогите!

Ее подхватили чьи-то сильные и грубые руки.

– Тише, тише, красавица! И поможем и вызовем… Не кричи…

Двое мужчин крепкого телосложения подхватили ее с двух сторон и поволокли к служебным дверям клуба.

Один спросил другого, кивнув на Ольшанского:

– А с этим что?

– Да плюнь, он всё равно не жилец…

Яна сопротивлялась, как могла и даже лягнула одного похитителя ногой, но тот даже не охнул, только крепче прижал ее к себе. Они впихнули Цветкову в тёмный коридор, открыли какую-то дверь, и она оказалась лицом к лицу с хозяйкой этого ночного заведения Ольгой Федосеенко.

– Ну, здравствуй, Яна Цветкова… – сказала та, в упор разглядывая пленницу. – Давно тебя поджидаю, а ты всё крутишься вокруг да около. Что ты тут забыла, а? Что тебе вообще надо?

Яна молчала, сцепив зубы, как комсомолка на допросе. Казалось, еще пара слов, и она яростно плюнет Ольге в лицо.

Ольга словно поняла ее настроение и коротко кивнула охранникам:

– Убрать ее. Всё равно сейчас от нее толку ноль.

Яну дёрнули за руку, она повернулась и тут же получила такой удар по голове, что мгновенно отключилась.

Глава восемнадцатая

Когда она пришла в себя, вокруг была кромешная тьма. Голова гудела, как церковный колокол, в ушах звенело, а во рту был явный привкус крови. Яна провела языком по губам и поняла, что они разбиты. Она попыталась пошевелиться, но застонала от боли – руки и ноги у нее были скручены, по-видимому, верёвками. Через минуту Яна поняла, что у нее на голове мешок и отвратительный запах, который ее окружал, исходит именно от этого сгнившего сырого мешка. Дышать было тяжело. Пол, на котором она лежала, потряхивало и она догадалась, что находится в двигающемся автомобиле.

Чтобы пресечь панику, она стала убеждать себя, что то, что она жива уже является чудом из чудес. А это означало, что не всё потеряно и можно было надеяться на избавление. Хотя надежда эта была очень слабенькая и еле-еле уловимая.

Яна попыталась пошевелиться на жёстком полу, но не смогла, руки были связаны за спиной. Она дёрнула ногами и упёрлась во что-то мягкое.

– Здесь кто-то есть? – прохрипела Яна.

Рядом кто-то завозился и послышался знакомый голос:

– Я есть! Ой, а я боюсь голос подать. – Это был голос Аксиньи. – Яна, ты?

Яна облегчённо вздохнула:

– Я! А ты тоже в мешке?

– Да, у меня на голове какая-то вонючая мерзкая тряпка!

– И у меня! – послышался голос Ивана Демидовича. – Девочки! Дорогие мои, как я рад!

– Ну и чему тут радоваться? – проворчала Яна. – Что нас везут чёрт знает куда, и скорее всего прикончат?

– Хотели бы прикончить – уже прикончили бы, – резонно заметил Головко.

– Не скажи… – не согласилась Яна. – Может, нас в лес везут, чтобы сразу и закопать, а не возится с трупами.

– Это, конечно, так, – вздохнул Головко, – но возить трёх связанных людей тоже опасно. Могут остановить гаишники и проверить машину. Мне почему-то кажется, что мы в фургоне.

– Ну, ясно, что не в «мерседесе», – откликнулась Аксинья. – Господи, как эта ветошь воняет…

– Яна! – позвал Головко. – А где Ольшанский? Ты же была с ним?

– Его попытались удушить газом в машине.

– Он умер?! – хором крикнули Головко и Аксинья.

– Я не знаю. Я вытащила его задохнувшегося из машины и положила на землю. А до этого всего-то отошла на пятнадцать минут в магазин за водой и булочками, вернулась, а тут такое!..

– А дальше что?

– А дальше меня схватили два амбала и потащили через чёрный ход в клуб. Я стала вырываться, и они меня вырубили. Больше ничего не помню. Очнулась уже здесь. Голова болит ужасно, сил нет…

– А вдруг мы не одни в машине? – заволновалась Ксюша. – Может, сидит охранник и нас слушает!

– Это вряд ли, – ответила Яна. – Он бы уже давно наши разговорчики пресёк.

– Что же нам делать? – дрогнул голос Аксиньи.

– Пока ничего, – ответила Яна. – Что мы можем сделать со связанными руками и ногами. – только ждать.

– Конца? – всхлипнула Ксюша.

– Или счастливого начала, – пошутила Яна. – Надежда умирает последней.

– Как они нас вычислили? – прохрипел Иван Демидович. – Всё правдоподобно было…

– Даже слишком, – откликнулась Аксинья. – Вы, когда вышли, весь мокрый от шампанского… Извините меня, пожалуйста…

– Ты о чём, дитя? Мы же договорились, что будет всё реалити. Обидно, что не прокатило.

Яна сказала:

– Что-то точно пошло не так. Обидно. Думаю, нас всё-таки прикончат.

Фантастика 86

– Дочь, почему ты сразу же думаешь о плохом? Почему сразу – убьют? Может поговорят с нами и отпустят… – предположил Иван Демидович.

Сборник научно-фантастических повестей, рассказов, очерков

– Ты сам-то в это веришь? – глухо спросила Яна через тряпку. – Кому тут надо с нами разговоры разговаривать? И о чём?



Разговоры затихли.

Составитель ИВАН ЧЕРНЫХ

И тут машина остановилась, резко колыхнув всех, кто в ней находился. Звякнули замки, заскрежетала открывающаяся дверь. Мешки с них снимать не спешили. Яну грубо выволокли из машины, протащили по снегу и бросили на бетонный пол. Только после этого сняли мешок. Она отчаянно заморгали, из глаз побежали слёзы, но вытереть их Яна не могла. Она посмотрела вокруг.

Художник РОБЕРТ АВОТИН

Помещение напоминало большой ангар, совершенно пустой и гулкий. Под потолком тусклая лампа. Воздух затхлый. Сильно пахло бензином. Яну прислонили спиной к стене. Головко и Аксиньи рядом не было.

ПОВЕСТИ И РАССКАЗЫ

Перед ней стояли трое – Ольга, ее управляющий Эдуард и, по-видимому, охранник: здоровенный плечистый мужик с пустым каменным лицом.



Ольга кивнула охраннику и тот мгновенно поставил ей раскладной металлический стул. Ольга опустилась на него с достоинством. На лице ее читались злорадность и удовлетворение – наконец-то ее соперница была в ее руках!



Яна сидела перед ней, связанная по рукам и ногам, с растрёпанными волосами и мокрыми от невольных слёз глазами.

Тихон Непомнящий

– Ну, Яночка, привет! – скривив ярко накрашенные губы, произнесла Федосеенко. – Вот мы и свиделись. При странных обстоятельствах, ты не находишь? – Она прикусила нижнюю губу. – Вот до чего довела тебя твоя способность влезать туда, куда не следует. Попросту говоря, совать нос в чужие дела. Выглядишь ты ужасно, уж позволь мне это тебе сказать. Право слово, не как добропорядочная мать семейства. Колготки порваны, коленки ободраны, лохмы всклокочены… Ну чистая ведьма! Да еще и волосы непонятного цвета. Ты зачем их выкрасила-то? Совсем с ума спрыгнула? Под девочку косишь? Ты в зеркало посмотри, скоро внуков будешь качать, а всё туда же. – Ольга уселась поудобнее и закинула ногу на ногу. – Всё никак не угомонишься? А ведь пора, пора… Ну, ничего, я тебе помогу, да и твоим дружкам тоже. Хватит, отпрыгались! Надоели вы мне, вечно путаетесь под ногами. А ты, Цветкова, особенно. Прими как должное – Мартин мой и только мой! Разве можно променять меня на тебя? Это извращение какое-то. Я, конечно, мужчин понимаю: после сладкого иногда им хочется кислого или горького. Так вот с тобой именно такой случай.

ЗАВТРАШНЯЯ ПОГОДА

– У нас дети, – прошептала Яна.

– Не дети, а один ребёнок. Второй не его. Да если вдуматься, то и первый тоже, наверняка, не от него.

Светлой памяти академика Михаила Александровича Лаврентьева посвящается
– Тебе-то откуда знать? – огрызнулась Яна.

– Да, ладно, не хорохорься! Всё равно его тебе больше не видать. Он мой и только мой, понятно?

– Я бы не стала так серьёзно это утверждать.

Человечество идет вперед, совершенствуя свои силы. Все это недосягаемое для него теперь когда-нибудь станет близким, понятным, только вот надо работать, помогать всеми силами тем, кто ищет истину. А. Чехов
– А то что? Что ты теперь можешь со мной сделать? А-а, ничего! То-то! А вот я с тобой могу сделать всё, что мне заблагорассудится… – Глаза у Ольги налились кровью от ненависти. – Например, задушить собственными руками, – и она протянула к Яне руки с ярким маникюром, словно собралась сдавить ей горло.

I

Яна невольно вжалась в стену.

– А тебе не кажется, что это Мартин сам решать должен, – твёрдо сказала Яна. – С кем ему быть, а кого ко всем чертям послать?

Голубоватая от багульника тайга подступала к кварталам академгородка; на дальних просеках многолетний дерновник покрывал землю между прямыми, как карандаши, соснами, поблескивающими золотистой чешуей; осенним утром дерновник искрился от росы. Просеки-улицы с домами и скверами напоминали своей ухоженностью лесной курорт, и потому странно было видеть не прогуливающихся, а озабоченно спешащих людей, большей частью молодых.

– Да что мужики решают? Кто и куда их поманит, туда и идут. Даже такие, как Мартин, – хмыкнула Ольга. – Мы в последнее время с Мартином неразлучны – рестораны, театры, светские вечеринки и… упоительные ночи! – Она бросила победный взгляд на поверженную соперницу.

Профессор Владимирцев шагал широко, размашисто, и шаг его был радостно-пружинящим. Алексей Александрович, окрыленный неожиданной удачей, еле сдерживал мечтательную улыбку. Сегодня утром на лист бумаги легло несколько торопливых строк. Это были формулы, цифры…

«Да она совсем на нём помешалась! – пронеслось в голове у Яны. – Сбрендила на Мартине, вот и несёт невесть что!».

…Как обычно, выбегая утром на зарядку в дальние аллеи, Владимирцев положил в нагрудный карман куртки-штормовки миниатюрный радиоприемник. Утром радио заменяло ему просмотр газет и не мешало заниматься зарядкой, которую Владимирцев и любил, и считал незаменимой при его образе жизни. В это утро среди различных сообщений в обзоре событий минувшего дня одно сразу привлекло внимание Владимирцева: во время пронесшегося над Бангладеш тайфуна погибло двадцать пять тысяч человек!..

– Развяжи меня, – попросила она. – Руки и ноги затекли.

Журналист в заключение философски заметил, что и в век научно-технической революции человечество не властно над силами природы и, похоже, не в силах их одолеть, лишь фиксирует, ее печальные победы… Владимирцев вспомнил алтайского астронома и метеоролога Андрея Васильевича Дьяконова, который удивлял своими почти безошибочными прогнозами. Вот если бы ему дали возможность оповещать о погоде! Он по крайней мере хотя бы предупреждал об опасности. Что дало бы его предупреждение? Oт стихии, конечно, не уберечь поля, дороги, города, нр все-таки к неожиданностям ее можно подготовиться…

– Ничего, потерпишь… – прошипела Ольга, победоносно глядя на Яну. – Уже недолго осталось. Скоро тебе и твоим дружкам будет легко и спокойно. Там… на небесах! Хотя я бы с удовольствием отправила тебя в Ад.

И тут Владимирцев будто споткнулся, его остановила неожиданно возникшая мысль. А если попробовать лазером резать око тайфуна?.. Множество лазерных установок несут на кончиках своих лучей-шпаг пылинки вещества…

– Я на небеса не тороплюсь, у меня и на Земле дел полно.

Домой Владимирцев уже бежал как одержимый — кажется, он нашел еще одно и, быть может, самое необычное применение лазерам. Дома записи обрастали неожиданными схемами, расчетами, подробностями, которые даже при яростной взыскательности Алексея Александровича показались ему интересными. И фантастическими одновременно.

– Надо было об этом раньше думать. Твоё время, дорогуша, кончилось. Лучше помолись.

Яна вспыхнула:

Поспешая в свою лабораторию, Алексей Александрович продолжал продумывать варианты решения новой идеи (Владимирцев не любил слова «гипотеза» — уж очень академично, безапелляционно). Алексей Александрович несколько раз останавливался и делал в блокноте записи, он не столько опасался, что выкладки как пришли, так могут и уйти, забыться, сколько хотел, чтобы фантастическая идея обрела реальные черты. И быть может, воплотилась в жизнь. Он старался сдержать свое воображение, чтобы не заглядывать слишком далеко, но мысль не поддавалась управлению, она влекла его в будущее…

– Кто бы говорил об Аде? Ты – убийца! У тебя руки по локоть в крови!

Привычно взглянув на часы у перекрестка, Владимирцев самобичующе отметил — он опоздал на работу на два часа. Это было невероятно, он всегда и во всем был пунктуален и того же требовал от других. Обгоняя прохожих, мысленно чертил схемы, перебирал в уме формулы и испытывал чувство радости, что нашел еще один путь — спаренную работу лазера и магнита. Конечно, потребуется это испытать, но… кажется, на бумаге все верно… вроде бы верно…

Ольга засмеялась, откидывая голову назад и показывая ровные острые зубки:

Это был новый поворот той же мысли.

В вестибюле физико-технического института с ним поздоровался коллега, но Владимирцев ответил не сразу: «Простите, Павел Николаевич, здравствуйте…» — и они разошлись.

Легко шагая через ступеньки, Владимирцев наконец оказался у дверей лаборатории.

– Фантазия у тебя, Цветкова, больно буйная! А ты докажи! Что? Нет у тебя доказательств? Ну и молчи в тряпочку!

За полтора десятка лет работы в физико-техническом он прошел путь от аспиранта до профессора, доктора наук, заведующего одной из основных лабораторий инфизтеха — так сокращенно называли между собой физико-технический институт молодые ученые академгородка. К этому поколению воспитанников сибирской академии принадлежал и Владимирцев.

– Ты убила Настю Тиохину?

Ольга перестала смеяться.

— Привет! — Владимирцев перешагнул порог своих владений и устремился к стенду, на котором лаборанты собирали новую лазерную установку. Сотрудники чуть ли не хором сообщили, что несколько раз звонила секретарша директора института и просила Алексея Александровича зайти к шефу.

— Что стряслось? — поинтересовался Владимирцев.

– Это еще кто такая? Не знаю я никакую Тиохину. Что за бред?

— Не знаю… — Рената Михайловна вглядывалась в возбужденного Владимирцева, пытаясь догадаться о том, что же его так взволновало. Расспрашивать его сейчас было бесполезно. Позже он сам расскажет, что случилось. У них друг от друга тайн не было.

– А имя Аглая Алмазова тебе знакомо?

— Ну ладно, пойду на ковер… — произнес Владимирцев, но еще задержался и спросил: — У нас никаких происшествий?

Ольга взмахнула длинными ресницами.

— Все как всегда… — ответила Георгиевская.

– Что-то не припоминаю. У меня много народу работает. Я всех помнить не обязана.

– Ты не можешь ее не помнить. Ты притворяешься.

Когда Алеша Владимирцев после окончания университета появился в физико-техническом институте, на него обратила внимание Рената Георгиевская. Не мог ей не понравиться «светящийся юноша», как о нем сказал профессор Димов, который стал научным руководителем Владимирцева. Савелий Власьевич Димов представил юношу на заседании сектора и сказал, что Владимирцев, воспитанник физико-математической школы-интерната при Новосибирском университете, ныне с отличием окончил физфак, проявил интерес к квантовой электронике и в лаборатории Сергея Сергеевича Алисова, кандидата наук, будет заниматься лазерами.

– Да даже если и помню, то что с того? Причём тут какая-то Настя Тиохина?

Тогда это было темой номер один.

– Ты знала Настю под именем Аглая.

Заведующий лабораторией Алисов был в отпуске, и Димов поручил «коллеге Георгиевской» ввести Алексея Александровича в курс дела. Почтенный профессор Димов, ему тогда было уже около восьмидесяти, сохранил манеры старой русской профессуры: до переезда в Новосибирск он жил в Ленинграде, его считали представителем второго поколения школы ленинградских физиков; теперь Савелий Власьевич помогал в создании школы физиков в Новосибирске. Рената Георгиевская после окончания университета в Ленинграде, где прежде вел курс профессор Димов, отправилась вслед за своим учителем. Ко времени появления Владимирцева в физико-техническом институте Георгиевская уже готовилась к защите диссертации.

– Боже, как интересно! – хохотнула Ольга. – И что с того? Просто бразильский сериал.

– Так ты ее всё-таки помнишь?

После заседания сектора Рената привела Владимирцева в лабораторию № 6 — полуподвальное помещение, разделенное на отсеки, и, смущаясь, спросила: «Хотите кофе?» — «Знаете, давайте посмотрим… — неожиданно предложил Владимирцев, — а потом за кофе поговорим… Не возражаете?» Рената кивнула. «Простите, ваше имя, отчество?» — спросил Владимирцев. «Рената Михайловна… Можно и без отчества… Это Савелий Власьевич нас стал величать с отчеством…» Она указала на дверь: «Здесь первая установка, но Алисов Сергей Сергеевич просил без него не запускать… И еще могу показать две, которые мастерят наши механики…» Рената подумала: «Наверное, считает меня старухой! Года на три я его старше. Еше эта моя дурацкая прическа и нескладный костюм!..» Владимирцев расспрашивал, как действуют новые установки; Рената не могла исчерпывающе ответить на его бесчисленные вопросы. Владимирцев поинтересовался: может ли он ознакомиться с материалами разработок? Рената объяснила, что чертежи в механической мастерской.

– А если помню, то что? Дрянная девка была, непослушная. Я ей деньги платила, а она выкобенивалась – спать с клиентами не желала, до скандалов дело доходило. Пришлось ее поучить как следует.

Георгиевская понимала нетерпение нового сотрудника, его желание поскорее вникнуть в суть того, чем занимаются в лаборатории. Рената мимоходом разглядывала Алексея. Ей было обидно, что на нее он внимания не обращает, поглощен лазерной установкой. Владимирцев склонился над лазером: высокий, худой, с копной русых волос.

– Ты убила ее!

На Владимирцеве была скромная темно-синяя куртка, свитер и потертые, но отглаженные брюки, начищенные черные туфли, видимо, в связи с торжественным вступлением под своды инфизтеха, о котором, похоже, он мечтал, как и многие молодые физики.

Ольга поморщилась:

Рената не могла себе представить, что так увлеченно можно изучать установку: лазерную головку, оптическую систему, управление, систему охлаждения.

– Да никто ее специально не убивал. Больно надо! Врезали пару раз, а она брык – и коньки отбросила. Сама виновата, не нужно было выкоблучиваться. Не хотела в зале работать, так должна была в подвале всех подряд обслуживать.

Обернувшись к Ренате, сказал: «Так это для сверления отверстий в алмазах…» — «Да-да… разве я вам не сказала?» — «Подобную установку я видел, когда был на практике. А теперь, если можно, угостите меня кофе…» Владимирцев присел у стола, где обычно лаборанты вели записи.

– Это что, сексуальное рабство?

Время было, уже позднее, и лаборатория опустела.

– Ты телевизионных программ насмотрелась что ли? Они любят такие темы. Какое, на фиг, рабство? Просто нужно было Аглае отработать все потраченные на нее денежки.

Владимирцев все оглядывался, потом спросил: «Вам помочь?» — «Нет-нет… — Она, присев у тумбочки, перебирала банки и огорченно сообщила: — А кофе-то у нас кончился…» — «Не беда… Можно зайти в кафе «Интеграл». Вы, кстати, где живете?» — спросил Владимирцев. «Мне дали комнату в нашем институтском доме», — ответила она. «А мне предстоит переезд из университетского общежития тоже в институтский дом… тот, что на Хвойной…» — «О-о-о! И я там живу! Будем соседями».

– Но она же умерла!

Рената часто вспоминала первую прогулку с Алешей Владимирцевым по вечерним улицам академгородка, когда они вышли из института и долго бродили темной летней ночью.

– Случается в жизни и такое. Убийство по неосторожности – слышала такой термин?

– Ты убийца!

…Алексей Владимирцев легко вписался в коллектив инфизтеха, людям импонировала его искренность, необыкновенная работоспособность, он не только вел испытания, разработки под непосредственным руководством Сергея Сергеевича Алисова, заведующего лабораторией, но и охотно помогал институтским механикам, а то, случалось, и убирал в лаборатории. Научные сотрудники оценили во Владимирцеве страсть к поиску, в который он включал всех, не боясь, что авторство открытия придется делить с другими. И уже никого не удивляла биография Алеши: в шесть лет пошел в школу, проявил незаурядные способности. Мудрые школьные учителя и рекомендовали Владимирцева в физматшколу-интернат при Новосибирском университете, который стал органической частью научного центра Сибирского отделения Академии наук СССР. Все это, как и многое другое об Алешиной жизни, в инфизтехе узнали от его товарищей, которые выделяли Владимирцева и в школе-интернате, и в университете.

– Да прекрати ты! Затвердила «убийца, убийца…» Никого я сама не убивала. Поучили дуру, чтобы больше не нарывалась, только и всего.

– Зачем тебе, Ольга, всё это надо? У тебя же вполне легальный бизнес.

Ренате Георгиевской он рассказал о прочитанном. Многое из названного им Рената не успела прочесть. «Надо, — сказал Владимирцев, услышав ее признание, — надо знать о времени, в которое мы живем… Можно успеть, только иметь пожестче расписание, ну и, конечно, выполнять его». Рената, вздохнув, сказала: «Но у меня нет такой… собранности, как у вас… Мне, конечно, тоже хочется все успеть. Ведь молодость проходит… Знаете, наш завлаб Алисов говорит, что умные живут, а дураки только собираются…» Когда они проходили мимо огромных витринных стекол кафе — от тротуара до карниза крыши, Рената заметила в этом «зеркале» себя, идущую рядом с «милым, стройным», так мысленно она уже стала характеризовать Владимирцева, и подумала о том, что Алеша, который много лет прожил в этом районе, будучи студентом, прогуливается с нею не оглядываясь… Значит, у него нет девчонки?

– Да, легальный. Но наркотики, камушки и валюту никто не отменял.

У входа в молодежное кафе Владимирцев встретил знакомых по университету ребят, они с любопытством посмотрели на Алешину спутницу; Владимирцев представил ее своим знакомым: «Моя начальница… сотрудник сектора».

– Почему ты мне об этом рассказываешь?

Устроились за двумя соседними столиками. Из разговоров Рената поняла, что к Алеше относятся серьезно.

– Да потому, что ты уже не сможешь это никому рассказать. Ты что, не поняла? Тебе конец, Цветкова! – Ольга улыбнулась и у нее на щеке появилась симпатичная ямочка.

Владимирцев быстро освоился в лаборатории. Вернувшийся из отпуска заведующий лабораторией Алисов обстоятельно беседовал с Владимировым, и поначалу это походило на вступительный экзамен.

Яна вздрогнула:

Обнаружив в новеньком недюжинные знания, собственное разумение проблем и жесткий характер, Сергей Сергеевич Алисов по достоинству оценил Владимирцева, но подумал, что с ним будет нелегко. «Неуправляем… станет яростно спорить…» Алисов предложил: «Для начала освойтесь, помогайте Георгиевской. У нее интересная и, я бы сказал, оригинальная работа. Новое направление…»

– Ты не посмеешь!

Недели через три после этого разговора Алисов положил на стол Владимирцеву папку с разработкой твердотельных лазеров, как импульсных, так и непрерывных: «Помогите, Алексей… Может быть, вам удастся найти какое-то решение». Владимирцев полистал папку, углубился в чтение, но ничего не сказал. А через несколько дней пришел к Алисову:

– А кто мне запретит?

— Спасибо, Сергей Сергеевич. Это интересно… хотя еще не знаю, по моим ли зубам.



— А когда же пробовать зубы, как не в молодости. Это очень нелегкая проблема. — Алисов указал на папку. — Есть сторонники жидкостных лазеров, и они по-своему правы.

– Неужели ты думаешь, что Мартин простит тебе мое убийство и спокойно продолжит жить с тобой? Ты же его знаешь! Отпусти нас!

— Простите, Сергей Сергеевич, вы даете мне материал только для знакомства… чтобы высказать… если что-то найду? Или я смогу над этим работать?..

– А кто сказал тебе, что Мартин узнает? Я же не дура. Я буду рядом с ним, а ты исчезнешь, испаришься из его жизни. От тебя и следа не останется. Я выйду замуж за Мартина, заберу и воспитаю твоих детей… Завладею твоим имуществом.

— Будет видно… Над этим бьются в разных краях, и даже сантиметровый шаг означает успех.

Яна вздрогнула, но промолчала.

Но здесь Владимирцева успех не ждал. Освоившись с материалом, изучив отчеты других ищущих в этом направлении ученых, он пытался вырваться за круг их безуспешных поисков, найти свежий подход, но не видел его и, несмотря на, казалось бы, тренированное упорство, приуныл. Он был убежден, что новый путь есть, но его надо было найти.

– Они будут называть меня мамой…

— Даже если вы отвергнете то или иное найденное решение, это также успех. Значит, другие не будут тратить силы, чтобы топтаться на ложном пути, — сказал как-то Алисов.

– Ты чудовище, Ольга! Мерзкая отвратительная гадина!

— Это слабое утешение, Сергей Сергеевич, — ответил Владимирцев. — Я еще попробую. Во всяком случае на бумаге… просчитаю. Ведь пока ни одного опыта, испытания не проводил, все прикидки по чужим данным.

– Я тоже о тебе хорошего мнения, Яночка, – хмыкнула Федосеенко. – Ладно, пора кончать этот концерт. – Она встала.

— Вскоре освободится установка Павла Николаевича, и я договорюсь с Савелием Власьевичем, чтобы вам дать материалы и лаборантов. А вы еще подумайте и подготовьте на всякий случай план своей работы. Конечно, скромный, без гигантомании. — Алисов оглянулся, услышав голос Рогатина, окликнул его: — Павел Николаевич, пожалуйте к нам!

Но Яна задала еще один вопрос:

Невысокий крепыш с квадратными плечами штангиста, Павел Николаевич Рогатин, недавний аспирант, как и Георгиевская, был уже самостоятельным научным сотрудником лаборатории.

– Скажи, как труп Насти… то есть Аглаи, оказался в машине?