— Нельзя, мистер! Здесь водятся акулы! — запоздало крикнул караиб, думающий, что мускулистый белый парень просто не понял его первого предупреждения.
— Что ты делаешь, Том! — всполошилась и Джессика. Она была не на шутку встревожена. — Вернись!
Но куда там! Прыгун в полете ничего не слышал. Тренированное тело почти без всплеска пронзило зеркальную поверхность моря, в которой отражалось голубое небо и парящие чайки. Как будто он сам был падающим снарядом. Или чайкой.
— Том, Том! — потеряв обычную невозмутимость, Джессика бегала вдоль борта и размахивала руками, чтобы привлечь внимание. Она действительно была настолько взволнована, что потеряла качества настоящей леди, которая никогда ничего не хочет, всегда спокойна, холодна и безразлична к происходящим событиям.
Но Том, естественно, ничего не слышал. Он погрузился на несколько метров и продолжил движение под водой, распугивая мелкую макрель, рыб-попугаев и прочую карибскую мелочь.
Зиткэла, хотя и соблюдал природную выдержку индейца, тоже был озабочен. Он не кричал и не размахивал руками, но быстро вернулся к штурвалу, включил двигатель и тихим ходом направил катер наперерез Тому. В это время Джессика заметила, что из темных расщелин кораллового барьера появились и неспешно двигаются к пловцу два ниоткуда взявшихся дайвера. Не могли же они сидеть в этих узких гротах, рискуя порвать дыхательный шланг об острые края стен или вообще застрять и неминуемо погибнуть…
— Опустите лестницу с правого борта, мисс! — гортанно приказал караиб, и в голосе отчетливо слышалось напряжение.
В этот момент Джессика вдруг поняла: это никакие не дайверы, это акулы! От них до Тома было около двадцати метров, и Зиткэла хотел загородить его левым бортом и принять безбашенного парня на правый. Но если хищники ускорятся и поднырнут под утлую деревянную посудину…
Она схватила лежащую у борта короткую трубчатую лесенку и надела закруглением на край борта. Теперь лесенка доставала до воды, а несколько ступеней даже ушли под поверхность. Том вынырнул и, отфыркиваясь, осмотрелся.
— Сюда, Том! Акулы! Скорей! — Джессика даже запрыгала, размахивая руками так, словно пыталась взлететь.
Том, наверное, понял, но не впал в панику — вначале спокойно помахал в ответ и только потом быстро поплыл к катеру, отгородившему его от акул. Зиткэла с острогой-трезубцем стал у противоположного борта и, перегнувшись, внимательно всматривался в морскую гладь. Судя по тому, что он занес острогу для броска, хищники были совсем близко. Но и Том уже достиг катера. В руке его блестел нож — и когда он успел его достать?
Дальше события закрутились бешеной каруселью. С утробным «хэк!» караиб метнул острогу. Том, зажав нож в зубах, пулей взлетел по лесенке на спасительную палубу. Следом за ним из воды на миг высунулась огромная акулья голова с оскаленной пастью, челюсти громко щелкнули, смяв трубчатые ступеньки, на которых только что находились ноги солдата, сохранившего их от афганских противопехотных мин. У левого борта расплывалось красное пятно, акулий плавник быстро уходил вдаль, привязанная к остроге веревка бешено сматывалась с барабана. Вторая акула сделала круг вокруг катера и исчезла.
— Ну, я заработал поцелуй? — тяжело дыша, спросил Том. Нож он опять держал в руке.
Джессика считала, что кавалер заработал пощечину, а то и две, но изобразила улыбку.
— Ты уже получил все авансом. Может быть, правда, Зиткэла захочет тебя поцеловать…
Он все же обнял ее и прижал к себе.
— Как у тебя колотится сердце! Ты испугалась? Неужели из-за меня?!
— Да, — кивнула Джессика, и это была чистая правда. Ведь все могло пойти насмарку!
Тем временем Зиткэла перерезал веревку, осмотрел искореженную лестницу и подошел к герою дня, но не для того, чтобы его поцеловать.
— Рыбалка невозможна, акулы распугали всю рыбу. Мы возвращаемся обратно. — Всегда суровое лицо индейца было еще суровее обычного. В руке его тоже блестел клинок, еще больший, чем у Тома. Казалось, сейчас начнется пиратская дуэль на ножах. Но прошедшие века заметно смягчили нравы, и деньги вытеснили кровь как эквивалент возмещения вреда. — Вы должны заплатить мне за острогу и лестницу.
— Конечно, Зиткэла! — кивнул Том. — Извини меня!
— Если бы мисс не поставила лестницу, а я не ранил вторую акулу, от тебя бы осталась только верхняя половина. Или вообще ничего не осталось. А у меня бы отобрали лицензию, конфисковали катер, возможно, посадили в тюрьму лет на пять, — сверля незадачливого игрока с акулой огненным взглядом, сказал индеец. И, круто развернувшись, пошел к штурвалу. Больше до самого берега он не произнес ни слова. Впрочем, он вообще не отличался разговорчивостью.
Рыбалка сорвалась, но основная операция, которую она прикрывала, прошла успешно. На этот раз Том, который гордился своим хитроумием и знанием женской психологии, беспрепятственно вошел не только в холл «Бунгало» и в номер Джессики, но и в нее самое. Причем не один и не два раза… Ночь действительно оказалась жаркой, а Том неутомимым. То, что они проделывали, являлось сложной акробатикой с элементами Камасутры. Или, скорее, наоборот — сложными элементами Камасутры, которые сами по себе являются акробатикой… Сильные руки Тома вертели и переворачивали партнершу, словно тренировочный манекен в борцовском зале. В ярком свете полной луны он видел то искаженное лицо Джессики с закушенной губой, то ее ноги с рисунком сангхура, который сейчас не казался отвратительным, то узкую спину, то ягодицы, то материальную цель своей тщательно продуманной операции, которая и была сосредоточием нематериальных чувств и ощущений, в которых они растворялись…
— Ведь ты из-за меня полез к акулам? — спросила Джессика, когда они на время разъединились. — Хотел, чтобы я тебя поцеловала?
Они лежали на смятых, влажных простынях и, тяжело дыша, смотрели на напоминающую круг сыра желтую луну, которая, в свою очередь, бесстыдно рассматривала их обнаженные тела сквозь москитную сетку открытой балконной двери.
— Конечно нет! — делано возмутился Том. — Из-за Зиткэлы! Меня еще никогда не целовал настоящий караиб-людоед!
— Ах, так?! Тогда я сброшу тебя с постели! — Она уперлась ногами ему в бок. — Не знаю, какой он людоед, но когда ты вылазил из воды с ножом в зубах, то выглядел, как настоящий пират на абордаже!
— Ладно, ладно, сдаюсь… Конечно из-за тебя… Но ведь и ты за меня волновалась! Сердце чуть не выскочило из груди.
— Да. Я чуть не умерла от страха…
— Повтори, что из-за меня!
— Нет, конечно! Из-за Зиткэлы. Меня тоже никогда не целовал караиб, даже если он не людоед…
Они засмеялись. Наверное, с ними смеялась и луна, и Карибское море, и рыбы-попугаи… Потому что им было очень хорошо друг с другом, они были счастливы, а счастье заразительно. Впрочем, так же, как и горе…
— Один-один, ничья! — объявил Том.
— Я никогда еще не испытывала таких чувств к мужчине, — вдруг серьезно и совершенно другим тоном сказала она, обняла Тома и положила голову ему на грудь. — Кажется, что мы уже давно живем вместе… Мне хочется знать про тебя все-все! Расскажи, что ты делал в тех ужасных горах и как там вообще можно жить в таких невыносимых условиях? И климат, и страшные чудовища, и коварные местные жители…
— Да, честно говоря, было нелегко, — медленно проговорил Том.
Его одолевали противоречивые чувства. С одной стороны, хотелось рассказать этой чудесной девушке, как пришлось хлебнуть лиха в афганской командировке, тем более что она любит героизм и героев… Но с другой — он помнил ежедневные «накачки бдительности» со стороны командиров, помнил, как давал расписку о совершенной секретности службы, помнил инструктажи сотрудников контрразведки, рассказывающих об изощренности и коварстве враждебных спецслужб, о «подставах», «постановках», «медовых ловушках», шантаже…
Правда, все это не имело никакого отношения к Джессике: они ведь встретились совершенно случайно, причем он сам подошел, заинтересовавшись татуировкой сангхура… И достаточно одного взгляда на нее, чтобы понять — она никак не может быть шпионкой и подставой! Да и интересуют ее не военные секреты, а этот опасный червяк, интересует ее и он сам, вон как разволновалась возле рифов… А если они поженятся, то у них и вовсе не может быть секретов друг от друга… В общем, рассказать ей о себе в общих чертах можно, а что касается военной тайны, то тут, конечно, рот надо держать на замке…
— Что с тобой? — заботливо спросила Джессика. — Вспомнил что-то неприятное?
Он тряхнул головой, будто просыпаясь после кошмарного сна.
— Там все было неприятно… Эти камни кругом, ветер, противная мелкая пыль с Кунжутского плато… Да и жизнь в пещере тоже не сахар: от стен исходит холод, он проникает сквозь кожу, и весь организм пропитывается этой промозглостью…
— А зачем жить в пещере? — удивилась Джессика.
— Больше негде. Строили и главный объект, и казарму, но они не должны быть заметными ни с самолетов, ни со спутников, ни с соседних вершин. Поэтому выдалбливали скалу…
— А что же вы там ели?
— В основном, консервы. Иногда покупали в кишлаках баранину, но редко: контакты с местными не приветствовались. Когда на пульт привозили аппаратуру и специалистов, то с ними передавали и нормальные продукты: рыбу, яйца, молоко, фрукты… Но это было нечасто: соблюдалась секретность, и лишний раз присылать вертолет командование не хотело. Главным было оборудовать объект, а не кормить нас, которые его охраняли…
— Ну, я в секретах ничего не понимаю, — прервала его Джессика. — А в чем ты был одет?
— Горный камуфляж без знаков различия…
— Ну, хоть оружие у вас было? Чтобы отбиваться от врагов и чудовищ?
— Конечно. Штатные «М-16», «глоки»…
— Расскажи лучше про сангхура!
— Я же его никогда не видел. Никто не видел. Хотя несколько раз находили в толстом слое пыли на Кунжутском плато странные следы — будто кто-то протащил шланг толщиной с телеграфный столб. Там много полосок и зигзагов от обычных змей, но они не шли ни в какое сравнение с этими. После такого случая, по инструкции, к этому месту уже не выходили, а режим несения охраны усиливали. Считалось, что эта тварь очень опасна и может на расстоянии убить часового.
— Жалко, что ты так мало знаешь об этом уникальном биологическом объекте. — Джессика перевернулась на живот, согнула ноги и принялась крутить ступнями — десять раз в одну сторону, десять — в другую.
Том завороженно наблюдал за этой гимнастикой.
— Я охранял совсем другой объект, — хрипло проговорил он.
— Почему же ты прекратил это делать?
— Новая власть дала нам на сборы десять дней. Мы не успевали вывезти оборудование, да реально ничего не успевали, разве что взорвать объект. Но такой команды не поступало — техника уникальная и стоит очень дорого. Поэтому просто заперли стальные двери и замаскировали их камнем. Никто эту точку не найдет. Да никто и не будет искать!
— Очень странно! — фыркнула Джессика. — Столько мучений, риска — и все псу под хвост!
— Что делать, это политика, — вздохнул Том. — Если Госдепартамент договорится впоследствии с новой властью, то мы сможем вернуться. Если же нет, то саперам придется однажды высадиться тихой ночью — и закрыть вопрос. Возможно, и мне придется в этом поучаствовать…
— Лучше поучаствуй в моей экспедиции по поиску сангхура! Мы официально запросим у афганских властей разрешение через ООН, а ты ведь знаешь те места… И никакого риска! Тем более что твою точку трудно найти…
— Никто не разрешит вам бесконтрольно бродить в горах. А без разрешения вас просто убьют! Что касается бункера, то я знаю ориентиры…
— Тогда тем более мы с сангхуром попросим тебя присоединиться к нам! — И Джессика забросила татуированную ногу на стойкого и смелого солдата. Тот не возражал.
На следующий день они тоже хорошо провели время: поискали клад Моргана, обошли береговые бары, выпивали, танцевали, целовались и в конце концов снова оказались в номере Джессики. Больше разговоров о службе Тома не заходило, а проанализировав давешний разговор, бравый солдат убедился, что не сказал ничего лишнего и не выдал никакой тайны. Ведь личные сведения не имеют грифа секретности.
А через день начальнику Службы внешней разведки генералу Бочкину положили на стол шифротелеграмму:
«Сведения про объект „Икс“ подтвердились. Разработку фигуранта с целью уточнения координат продолжаю. Полученные данные сообщу немедленно.
Эльза».
* * *
Галка сидела в салоне на педикюре, когда позвонил Круглый.
— Здравствуй, Костик! — радостно защебетала она.
— Здравствуй, здравствуй, хрен мордастый! — в своей обычной манере пошутил тот.
— Вот те раз! За что ты на меня наезжаешь? Разве я мордастая? — кокетливо, чуть обиженным тоном произнесла она. — Или у меня есть хрен?!
— А за что ты на меня в прошлый раз так наехала?
— Ну, ты же понимать должен: когда можно подходить, а когда нельзя. Зачем ты меня палишь? Забыл правило: не узнавать друг друга, если пришли не вместе! Я же не интересовалась, с кем ты там зажигал…
— Ладно, ладно, — примирительно сказал Костик. — Как дела?
— Да ничего, как всегда, как сажа бела, — ответила Галка.
— А подружка с тобой была ничего, хорошенькая, — сказал Круглый. — Дай мне ее номерок.
— Да она уже не при делах: нашла себе парня и с ним трется.
— Ну, ты же знаешь — один другому не мешает!
— Ладно, записывай, мне не жалко, — Галка пожала плечами, как будто бы Круглый мог ее видеть. — Захочет — будет с тобой говорить. Не захочет — извиняй. Только сразу предупреждаю: она сейчас тихарится — не берет трубу или вообще ее не включает.
— Ладно, разберемся!
— Видно, сильно она тебя зацепила… Все вы кобели! Ну, лови: 8910225… 10! Пока!
— Пока!
Когда Круглый записал и сохранил номер, то оказалось, что он уже имеется в списке контактов. Костик долго сидел, непонимающе глядя на совпавшие номера. Это был телефон Евгении Барышниковой, той самой, которая вызывала такси в «Сапфир» в ночь тройного убийства. И которую с тех пор не могут найти. Правда, вначале и не особо искали, а сейчас к ней накопилось много вопросов… На всякий случай он в очередной раз набрал одиннадцать цифр, как будто факт получения этого номера от Галки мог что-то изменить… Но не изменил: он получил тот же ответ — «вне зоны доступа». И локация его не определяется…
«Что же это выходит?» — с недоумением подумал он. И набрал Галку еще раз.
— Опять ты! — удивилась она. — Че ты хочешь?
— Чего, чего… А то ты не знаешь! Общения! Давай встретимся, пойдем в какое-нибудь крутое место, посидим душевно, угощу всякими необычностями, выпьем, вспомним старое…
— А чего вдруг? Ты же только что телефон Женьки брал!
— Она не отвечает, — сказал Круглый. — И потом, говорят — старый друг лучше новых двух! Тебя я уже знаю, а ее нет.
— Ну ладно, у меня на сегодня важных дел не записано, — сказала Галка. — А когда ты хочешь встретиться?
— Да хоть сейчас!
— Однако! Видно, сильно тебе приспичило! — Она помолчала, видимо, оценивая обстановку. — Нет, мне только вторую ногу начали. Раньше чем через час не освобожусь. А лучше — через два. Пусть лак хорошо схватится, я тут пока с девчонками потрещу…
— Хорошо, — сказал Круглый. — Где тебя забрать?
И Галка назвала адрес.
Круглый повел ее в «Клуб „Д 4“», недавно открывшийся и самый модный на сегодняшний день. Собственно, он продолжал серию клубов братьев Муратовых под брендом «Кофе со сливками»: «Черный шар», «Интрига», «Тет-а-Тет» — все были модными, престижными и высокодоходными. Объяснялось это очень просто — Ибрагим и Арсен Муратовы входили в звездную тусовку и имели дружеские связи со сливками всей Москвы. Когда они открывали новую точку, то завсегдатаями становились их друзья и знакомые, которым делалась солидная скидка и создавались условия, соответствующие ВИП-персонам. А постоянное присутствие знаменитостей привлекало и обычный, претендующий на элитарность люд, который считал престижным вращаться среди звезд столицы. Клуб получал широкую известность, полные аншлаги и приносил изрядные барыши. Полгода-год он успешно работал, а потом его продавали за баснословные деньги, как курицу, несущую золотые яйца. Покупатели рассчитывали быстро «отбить» затраты и выйти на чистую прибыль, ведь все знали, что в эту точку всегда стоит очередь, несмотря на высокую стоимость билетов и фантастические внутренние цены.
Но дело-то в том, что, когда Муратовы открывали новый клуб, туда перетекали и все сливки, теперь там бурлила ночная звездная жизнь и толпилась очередь перед входом. А брошенный клуб пустел и прогорал. Новые владельцы, ничего не понимая, несли колоссальные убытки, иногда разорялись, потом история повторялась и во вновь открытом заведении… «Клуб „Д 4“» был четвертым, открытым братьями. У них были хорошие юристы, и предъявить им претензии незадачливые покупатели не могли, но могли «решить вопрос» во внесудебном порядке, и Круглый этому по мере возможностей препятствовал, за что имел пятидесятипроцентную дисконтную карту, но всегда говорил, что половину пуль она не отведет, да и от оставшихся не защитит, поэтому важно не попасть под раздачу, когда начнется стрельба…
Сладкая розочка об этом, естественно, не знала, да и не интересовалась такими вещами — об этом должен думать кавалер: у пары ведь разные обязанности, и она свои выполняла безукоризненно. Они пришли в уютный ресторан, находящийся на двадцать пятом этаже одного из зданий Москва-Сити, и сели за столик у окна, из которого открывался прекрасный вид на столицу.
— Здесь наверху вертолетная площадка, крутые на своих «Робинсонах» прилетают…
— Да понты это, — отмахнулась Галка. — Они стоят дешевле хорошей тачилы! И неудобные — в них всего один или три пассажира помещаются!
— Какая ты разборчивая! — Круглый погладил ей ногу выше колена.
Развлекательная программа начиналась еще через два часа, поэтому у них было время спокойно пообедать. Чтобы удивить Галку, Круглый предложил ей попробовать анадару.
— А что это такое? — поинтересовалась она.
— Новый моллюск, раньше его не завозили. Сейчас Боря нам покажет. — Он сделал знак рукой, и молодой человек в белой рубашке с «бабочкой» и бейджиком «Борис», который почтительно ожидал волеизъявления гостей, метнулся к аквариуму у входа и мигом принес на фарфоровом блюдце большую, сильно выпуклую с двух сторон раковину, на каждой половинке которой были узоры, напоминающие расходящиеся лучи.
— Нравится? — спросил Круглый.
— Нормально, — обтекаемо сказала Галка и кивнула.
— Слышал, Боря? Неси нам по одной, да бутылочку «Серого гуся»!
Официант закивал и мгновенно скрылся. После того, как Круглый, успокаивая разбушевавшихся кавказцев, прострелил одному ногу, весь персонал боялся его, как огня.
— Тебя тут уважают, — отметила Розочка. — Как моего Сёму.
— Да чуть побольше! — самодовольно усмехнулся Круглый. Сёмка был рядовым «быком», а у него ранг выше бригадира. — Как у вас с ним дела?
Галка махнула рукой.
— Да как… Как всегда! Пожила у него неделю и ушла. Ему все время жрать надо готовить — и утром, и вечером. Днем он не всегда приходит. А если приходит, то тоже хочет, чтобы был обед. Это же с ума сойти! Я ведь в кухарки не нанималась!
— Ты права, девочка, ты права, — сочувственно кивнул Круглый. — У Семёна вообще какие-то барские замашки.
Галка пожала плечами. На барина Сёма походил мало. Он походил на обычного бандита. Но жрать хотел всегда, это правда! Если в этом проявляется барство, то Круглый прав на все сто процентов! К тому же она, независимо от правоты, всегда соглашалась с мужчиной, с которым находится в данный момент. Но Сёмку лучше ни с кем не обсуждать: он ведь бешеный, дойдет до него что-то — разбираться не будет… И она умело сменила тему:
— А чего ты только две устрицы заказал? Обычно дюжина на двоих…
— Так это не устрицы, — пояснил Круглый. — Анадару дюжинами не едят. Некоторые вообще не едят — продукт специфический. Поэтому попробуешь и решишь — будешь ты их есть или нет…
— Ты меня заинтриговал!
— И выпить тебе под них я предлагаю не шампанское, а хорошую водку.
— Ну, я никогда не возражаю мужчинам, ты же знаешь!
Официант принес заказ и поставил перед каждым рюмку, видно, только вынутую из холодильника и еще покрытую инеем, наполненную какой-то темно-красной жидкостью. И отдельно тарелку с половинкой раковины, в которой лежало бело-красное мясо, нарезанное мелкими кусочками.
— Ничего себе, что это? — спросила Галка.
— Боря, расскажи даме, как положено! — приказал Круглый.
— Это его кровь, — пояснил официант.
— Как кровь? — в ужасе она посмотрела на Круглого. Тот довольно улыбался.
— Это единственный в мире моллюск с кровеносной системой, — продолжил Боря. — Кровь имеет гемоглобин и массу полезных элементов. То есть это не просто модная еда, но и очень полезная!
Он разлил водку по так же охлажденным до инея стопкам.
Розочка замешкалась. Но, как говорится, назвался груздем, полезай в кузов… Тем более что она действительно никогда не отказывалась от того, что предлагали мужчины. Опыт показывал, что это всегда обходится себе дороже. А когда соглашаешься, то это, наоборот, — приносит хорошую прибыль.
— Ладно, — махнула она рукой. — Раз пошла такая пьянка… Кто не рискует, тот не пьет!
— И не ест! — в такт ей кивнул Круглый. — За новые впечатления!
Они чокнулись рюмками с красной жидкостью. Галка выпила. Ничего особенного. Характерного привкуса крови она не ощутила. Тем более что сразу же опрокинула рюмку «Серого гуся». И наколола на маленькую вилочку один из кусочков моллюска. Круглый с интересом наблюдал.
— Такой же, как и устрица, — сказала она. — Только плотнее.
— Молодец, — улыбнулся еще шире Круглый. — Ты самая крутая девушка из всех, кого я знаю!
Она польщенно улыбалась.
Боря налил им еще водки. Они выпили, и через некоторое время Галке стало хорошо. То ли от водки, то ли от крови моллюска она ощутила прилив сил и достигла обычного своего настроения, которое называла «шантанным». На основное блюдо заказали стейки из мраморной говядины. Круглый выбрал прожарку медиум — он любил есть с кровью. Галка заказала более прожаренный медиум-вел.
— Я уже достаточно сегодня напилась крови, — пояснила она.
Мясо оказалось мягким, сочным и вкусным. Оно хорошо шло под водку, бутылка быстро закончилась. Они расслабились. Вечер складывался хорошо. Дело дошло до десерта. Галка выбрала ассорти мороженого с лесными ягодами, а Круглый взял тирамису и заказал коньяк.
— А как поживает твоя подружка, эта, как ее… Женя? — между делом спросил он.
— Откуда ты знаешь, как ее зовут? — насторожилась Галка.
— Ты ж сама и сказала.
— А, да? Я уже и забыла. Ну, для освежения памяти надо еще выпить.
Они выпили коньяку за взаимопонимание между мужчиной и женщиной.
— Так как там Женя? — повторил вопрос Круглый.
— Кто ее разберет? Она от нашей компании отошла. Живет с одним парнем. Мы с ними были на приеме, он еще дружка своего для меня привел.
— Да? Интересно. А кто они такие по жизни?
— Она говорит, эмчеэсники. Ну, примерно на это и похоже. Они между собой говорили, я особо-то в этих делах не понимаю, ну что-то про дежурства, про какие-то ночные вызовы. Такое впечатление, что люди они служивые. Может, военные, может, менты, может, и вправду эмчеэсники.
— Так где она теперь живет?
— Да у него и живет, — пояснила Галка.
— Даже так? Ничего себе, — изумился Круглый.
— Да, у них там любовь-морковь. Он ее в певицы продвигает. А она у него как домохозяйка — и убирает в квартире, и обед готовит.
— Очень удивительно, очень удивительно, — повторил Круглый. Он научился психологии разведопроса у Карнауха. Тот говорил, что человек, а особенно женщина, любит, когда ее о чем-то спрашивают, интересуются ее рассказом, да еще его и одобряют.
«Тогда, — говорил начальник СБ, — она готова вообще всю подноготную выложить. А если ее подпоить, так и вообще расскажет то, чего и не было. Но тут надо точно знать, что нам нужно получить: что было или чего не было?»
Сейчас «то, чего не было» Круглого не интересовало. Поэтому он задавал вопросы так, чтобы у Сладкой розочки не было соблазна приврать.
— А как зовут этого ее парня?
— Ха-ха, — засмеялась Галка. — Да тоже Женькой, как и ее. Правда, он зовет ее Джен. А она его пару раз назвала Скатом, вроде проговорилась.
— Скатом? — еще больше удивился Круглый. — Почему Скатом? Кличка, что ли?
— Ну, не знаю. Рыба такая есть. Может, он рыболов?
— Да, может быть, — кивнул Круглый. — Ну, ребята-то серенькие, — поморщился он. — Что вы в них нашли?
— Это они с виду серенькие, — вроде как свысока ответила Галка. — Евгений крутой, думаю, он даже Сёмку заломает! На той вечеринке один борзой тип на него попер, дублер хренов, он ему так руку сжал, что тот чуть в штаны не наложил…
— Да-да, это я видел, это он молодец, — сказал Круглый, как бы подбадривая ее и подталкивая к дальнейшему разговору на эту тему.
— И Женька говорила, что он смелый. Я спросила: «А что он сделал такого смелого?» Только она замяла эту тему. И про обстоятельства знакомства не рассказывает.
— Странно! А ты что думаешь? Почему она такой туман напускает? — Круглый наполнил рюмки сам, не дожидаясь официанта. Борис подбежал, собираясь исправить оплошность, но Круглый отослал его резким взмахом руки. Они выпили очередную порцию водки, и Галка, понизив голос, сказала:
— Думаю, тут дело темное… Они как познакомились, так она сразу к нему и переехала. На нее не похоже!
— А когда они познакомились, не помнишь?
— Помню, конечно! В ту ночь, когда на Щелковке троих завалили! Мы как раз с Сёмкой отдыхали, а его туда вызвали. А у меня кольцо с бриллиантом пропало — разве такое забудешь? Правда, потом нашлось…
— В ту же ночь?! — На этот раз Круглому даже не пришлось разыгрывать изумление и подчеркивать свой интерес. Он просто был поражен. Даже положил ложку и перестал жевать, чего за ним обычно никогда не водилось, даже если на него направляли пистолет. — Надо же, какое совпадение!
На самом деле он хорошо знал, что таких совпадений не бывает. В кино и книгах — да, их специально придумывают, а в жизни — никогда, жизнь слишком рациональна…
— Да-да, вот так, — кивала Галка. — Во всяком случае, Женька в него сразу по уши влюбилась. Мечтает, что, может, поженятся.
— Конечно, и пусть женятся, раз хороший парень! А где ж он живет? Если крутой, то, небось, какие-нибудь хоромы в центре?
— Да нет, — сказала Галка и пренебрежительно махнула рукой. — Ты же их видел, какие у них могут быть хоромы?! Так, занюханная квартирка где-то на окраине…
— Ну, не в деньгах счастье, — сказал Круглый, и посмотрел на часы. — Ого, быстро время пробежало! У меня сегодня еще «стрелочка» назначена. Так что я пойду. Вот тебе, если захочешь еще чего-нибудь выпить… — Он положил ей в сумочку несколько крупных купюр. — Тут отличные коктейли! Кстати, можешь вообще не платить, я предупрежу, чтобы на мой счет записывали.
— Странно как-то, — сказала Галка. — То прибежал, как в жопу клюнутый, то убегаешь, как будто второй раз в то же место! Ну беги! Главное, не забудь расплатиться за обед!
— Обижаешь, — оскорбился Круглый, чмокнул ее в щечку и, рассчитавшись с Борей, быстро ушел. А Галка пошла в соседний зал, где начиналась развлекательная программа. Ей было все равно, с Круглым идти или одной. Там и круглые, и квадратные, и треугольные мигом нарисуются. Об этом свидетельствовал ее большой жизненный опыт, а он ее никогда не подводил.
* * *
Они еще не поженились. Оставалось соблюсти обычаи: познакомиться с родителями Тома, живущими в Иллинойсе, а потом съездить к родителям Джессики в предместье Лондона. Но, хотя все формальности и не выполнены, фактически можно было принять их за молодоженов, проводящих медовый месяц. И действительно — они не расставались уже две недели. Отдохнув на Карибах, пара прилетела в Майами и на прокатном автомобиле объехала курорты Флориды. Им было хорошо, весело и спокойно. Они много говорили, опять обо всем на свете, строили планы: Том собирался поступить в военное училище и стать офицером, Джессика связывала свое будущее с поисками таинственного сангхура. Она мечтала найти и поймать это неуловимое и опасное животное, изучить его и занять прочное место в мировой науке. Возможно, даже получить Нобелевскую премию.
Том посмеивался. Мечты его избранницы казались наивными, и сама она производила впечатление несмышленой маленькой девочки, с по-детски простыми представлениями о мире. И хотя он был старше всего на три года, но считал себя гораздо более умным и опытным в житейских вопросах, чем она, которая не видела ничего, кроме университетской аудитории, и знала жизнь только по всяким заумным книжкам.
Джессика не опровергала его предположений. Напротив, она всегда предугадывала желания будущего супруга, никогда с ним не спорила и непременно делала то, что хотел он. Том тоже старался ей уступать, охотно поддерживал разговоры о сангхуре, уточнял возможное местонахождение и окружающую обстановку, предлагал меры безопасности при его гипотетической поимке. И, конечно, такие взаимоотношения только укрепляли взаимную любовь и сулили в будущем безоблачную семейную жизнь.
Один раз им пришлось ненадолго расстаться: Джессике надо было принять участие в проводимой под эгидой ООН конференции по охране редких животных, и она отправилась в Нью-Йорк, а Том полетел в Оклахому, к школьному другу Джеку, с которым они отправились на Тортугу искать сокровища и которого он бессовестно бросил после стремительно вспыхнувшего пляжного романа.
Он чувствовал вину перед товарищем, но тот встретил его хорошо и совсем не обижался:
— Любой бы потерял голову, — философски заметил он. — Недаром Боб сказал, что ты счастливчик, подцепивший такую девушку. Он и не называл тебя иначе, чем «Счастливчик Том»…
Они хорошо провели время: охотились на сусликов, рыбачили, пекли в золе кукурузу, купались в озере, вспоминали школьные годы. Родители одноклассника были рады гостю, поздравляли с помолвкой, матушка пекла яблочные и вишневые пироги. Однако Том чувствовал себя неуютно: он скучал по Джессике, несколько раз звонил ей, но телефон не отвечал. Джек часто расспрашивал о невесте, и, к своему удивлению, Том обнаружил, что не может ответить на многие вопросы. И хотя он отделывался универсальным ответом: я знаю, что она не только красивая, но умная и чистая девушка, — его это огорчило. И молчащий телефон настораживал, появилось какое-то неприятное тревожное предчувствие. Он лишился аппетита, плохо спал, ходил так, будто к ногам привязали тяжелые гири. Это сразу заметил Джек, а потом и его родители, они деликатно не приставали с расспросами, а товарищу он объяснил, что обострились последствия контузии и он неважно себя чувствует. И это была полуправда, ведь плохое самочувствие являлось не причиной, а следствием…
Наконец раздался долгожданный звонок, веселый голос Джессики все объяснил: много работы, встречи на высоком уровне, телефон приходилось отключать, а несколько дней она вообще его не брала.
— Я тоже ужасно соскучилась! — щебетала будущая жена. — Скорей приезжай в Нью-Йорк! Послезавтра жду в 15.00 в отеле «Башня», номер 5431. Я приготовила тебе сюрприз!
Жизнь сразу заиграла яркими красками, тягостные дни превращались в праздник. Теперь он не ходил, а летал, и с лица не сходила счастливая улыбка. Он пытался угадать: какой сюрприз приготовила возлюбленная? «Может, она беременна?» — пришла первая мысль. Но они были осторожны, да и в совместных планах разговор о детях никогда не заходил… Тогда что же? В конце концов он пришел к выводу, что номер в хорошем отеле с широкой кроватью и есть самый вероятный и, несомненно, желанный сюрприз. В прекрасном настроении он распрощался с гостеприимными хозяевами, крепко обнялся с Джеком.
— Удачи, «Счастливчик Том», — сказал товарищ. — Жду приглашения на свадьбу!
— Будь уверен — скоро ты его получишь! — заверил Том. Он действительно чувствовал себя счастливчиком.
* * *
Круглый был очень доволен собой: ведь он считал, что отгадал загадку «мясни»
[6] на Щелковском шоссе. Он написал короткий меморандум, разложив по полочкам, а точнее, по источникам, полученную информацию, приложил фотографии Ската и Ерша, несколько раз перечитал. Все получилось очень убедительно, как и учил его наставник из уголовного розыска Громобой, от которого Круглый и узнал мудреное слово «меморандум». Теперь осталось по его же, Громобоя, терминологии «реализоваться», то есть перевести результаты негласного сыска в официальную форму протоколов, обвинительных заключений и судебных приговоров.
Впрочем, в данном случае следственно-судебная бюрократия исключалась — надо было просто обнародовать результаты собственного расследования в более или менее широком кругу заинтересованных лиц, а для начала убедить в ее правдивости и полезности (тем более что сейчас эти понятия полностью совпадали) высшее руководство «Комплекса». Но как это сделать, он пока не знал.
По правилам, которые всегда строго соблюдались, рядовой боец докладывает информацию ему, он передает начальнику Службы безопасности, а тот доносит ее до первых лиц. Но сейчас положение изменилось, и в привычной цепочке он хотел обойти Карнаухова. Он направился прямиком к генеральному директору, однако дальше приемной не прошел: Хорольский его не принял.
Тогда Круглый решил поделиться своими сыскными достижениями с Громобоем. В конце концов, он мог отличиться не только в своем окружении, но и в той среде, где выполняет функции секретного осведомителя. Правда, он не знал о том, что бойцы из его бригады, с которыми он непосредственно работал, Мирон и Кузьма, все чаще говорят о нем как о засланном менте. Бандиты не разделяют понятий: внедренного под прикрытием офицера, завербованного стукача или добровольно продавшегося за гарантии поддержки и безопасности соратника — крыса есть крыса, и она подлежит уничтожению, вот и весь разговор!
Первым высказал эти подозрения Мирон: мол, и Круглый, и Карнаух говорят по-ментовски, да и замашки у них ментовские! Кузьма его вначале не поддерживал и даже избегал говорить на эту тему, что, в общем-то, было вполне оправданно. Ибо, узнай Карнаух или Круглый, в чем их подозревают, дело кончилось бы для подозревающих очень плохо. Но если каждый день выслушивать от напарника все новые доводы, то и сам начнешь думать так же, как и он. Тем более что Кузьма был внушаем не меньше других бойцов Организации. Они всегда настроены на худшее, а потому верят в плохие слухи гораздо быстрее, чем в хорошие.
— Ладно, — наконец сказал Кузьма, когда они в очередной раз, расслабляясь, выпивали после работы и Мирон опять доказывал, почему их руководители — ментовские оборотни. — Давай присмотримся. Только за Карнаухом я смотреть не хочу — не верю я, что он крыса. Он бы никогда не забрался на такой высокий уровень, его уже много раз проверяли. Да и пацан он правильный, ты это сам знаешь. А вот Круглый — да, он с гнильцой и похож на стукача. И потом, подумай: зачем ментам заводить двух крыс в одной норе?
— Ну да, — согласился Мирон. — Давай за Круглым и посмотрим.
На том и порешили.
Громобоя Круглый не мог найти два дня. На работе тот отсутствовал, телефон для связи был отключен, на условные эсэмэски куратор не откликался и на связь не выходил. А агент Смелый ждать не мог: во-первых, его распирало желание поделиться важной информацией, пока кто-то его не опередил — ведь по этой теме многие землю роют! А во-вторых, неудачный визит к Извольскому рано или поздно станет известен Карнауху, и тогда уже не сможешь оправдаться: и факт сокрытия информации от непосредственного начальника налицо, и попытку действовать через его голову ничем не объяснишь… Другое дело, что всю инфу сливать незачем — недаром Громобой учил его оперативным играм…
Он зашел в кабинет к Карнаухову, как обычно, прошел поближе и поздоровался за руку, сел на стул к приставному столику и торжественно сообщил:
— Я нашел эту бабу!
— Какую еще бабу? — поднял бровь начальник.
— Барышникову. Ну, которая того узбека-таксиста к «Сапфиру» вызывала!
Карнаухов молча смотрел и ожидал продолжения. Лицо его ничего не выражало. Это было странно: обычно шеф перебивал и задавал десятки вопросов, быстро вникая в суть и не дослушивая ответов до конца. Круглый помнил, что Карнаух не захотел разговаривать с этой телкой по телефону, — тоже очень странно! Может, они знакомы? Но какая связь существует между ними? А может быть, через нее начальник СБ причастен к убийству братвы? И еще странно, что шеф пропустил мимо ушей факт осечек у Рыбака… Обычно он всегда вникает в мелочи… Пауза затягивалась.
— И где она? — наконец спросил Карнаух. — Где Барышникова?
— Ну, так это… У нее телефон все время вне сети!
— Ты знаешь, а я нашел клад — глиняный горшок с золотом, хотел поделить с тобой пополам. Только золото мне приснилось! — Это уже было похоже на шефа: он любил всякие подначки.
— Спасибо, Валерий Петрович! Зачем мне нужен клад? И так хорошо платят. А телку я найду. У меня есть кое-какие выходы на нее.
— Это другое дело! — одобрительно кивнул Карнаух. — Я на тебя надеюсь!
Лицо его по-прежнему ничего не выражало. Он уже знал, что Круглый мутит что-то за его спиной и даже пытался пройти к генеральному директору — об этом ему сообщили через пять минут после того, как заместитель вышел из приемной. Это был нехороший признак. И он как раз раздумывал над тем, как ему следует поступить. И при этом не спугнуть Круглого раньше времени.
— Слушай, Костя, я тебе как раз подарок приготовил! — Он вынул из ящика стола массивную авторучку в красивой коробке с прозрачной крышкой. — Был с генеральным на переговорах, там наши бизнес-партнеры из Франции сувениры раздавали. Вот я и взял на двоих. Тебе бордовую, а мне зеленую, чтоб не спутать.
Карнаухов полез во внутренний карман пиджака и достал точно такую ручку, только другого цвета.
— Последняя модель Waterman’а, очень престижная в Европе. Золотое перо, запасные капсулы с концентрированными чернилами, все дела… Будешь в свою шикарную записную книжку делать записи шикарной ручкой — она тысяч пятьдесят стоит! У нас еще таких и нет!
— Ух ты! Спасибо, Валерий Петрович! — заулыбался Круглый, рассматривая подарок. Он любил имиджевые аксессуары, особенно те, которые выделяли его из людей привычного круга общения. — Неужели пятьдесят тысяч?
— Может, и больше! Но для милого дружка хоть сережку из ушка! — произнес шеф с дружеской улыбкой. Каждый, кто знал Карнаухова, распознал бы в этой фразе не очень замаскированную издевку. А Круглый знал его хорошо!
— Ладно, будь здоров! — начальник СБ протянул руку. — Иди работай! Только не забывай вовремя докладывать…
— Что вы, как можно! — Круглый сердечно пожал крепкую руку шефа, по его примеру сунул Waterman во внутренний карман пиджака и вышел из кабинета.
Когда он оказался в коридоре, благостное выражение лица и довольную улыбку словно стерли мокрой губкой.
— Ишь, расщедрился, козел! — зло проговорил он. — Небось сам с этого договора получил премию в пол-ляма, а от меня авторучкой отделался! Молодец…
* * *
Наконец Громобой вышел на связь. Он позвонил с утра, после оперативки.
— Че ты мне трубку обрывал? — спросил он. — Что случилось? Пожар? Наводнение? Я по заданию отъезжал, а ты бомбил с утра до вечера!
Его обычная манера принесла результат: Круглый почувствовал себя виноватым.
— Да это… Срочное дело есть, — промямлил он. — Надо встретиться.
— Давай, раз надо! Место номер два. Помнишь его?
— Помню.
— Тогда сегодня в пять.
— Хорошо!
Ровно в пять часов он пришел в парк Горького, на глухую аллею у северной ограды и сел на скамейку под гипсовой статуей пионера с отбитым горном. Здесь всегда было пустынно, к тому же, при необходимости, можно уйти через дыру в заборе. Через несколько минут с противоположной стороны подошел Громобой. Он то и дело оглядывался по сторонам и, только основательно проверившись, сел рядом.
— Ну что у тебя? — недовольно спросил оперативник.
— Вот что! — Круглый достал несколько листков печатного текста и фотографии. — Зацени!
Громобой вгляделся в фото.
— Что это за рожи?
— Вот этот и завалил Рыбака с охранниками. — Круглый ткнул пальцем. — А это его кореш…
— Да ну? — скептически проговорил Громобой. — И как ты это узнал?
— Мне одна телка разболтала. Почитай пока меморандум!
Круглый достал блокнот и быстро набросал схему: один кружок, от него стрелка к другому, от другого к третьему. В каждом буквы: «Сл. роз.», «Бар», «Скат».
Оперативник быстро прочел меморандум. Круглый показал ему свою схему.
— Это мой источник Сладкая розочка, она подружка Барышниковой, а та с этим гадом трется. — Он по очереди ткнул новой ручкой в каждый кружок.
— Да ты просто Шерлок Холмс! И написал толково, и сложной схемой все разъяснил! — то ли всерьез похвалил, то ли насмехался Громобой. — А ручка у тебя классная! Дай посмотреть!
Круглый нехотя протянул свой Waterman.
— Так, давай посмотрим! — Опер снова обратился к снимкам, указал ручкой на один. — Значит, вот этот?
— Да.
— А что за кликуха? Блатной, что ли?
— Да нет. Она говорит, эмчеэсник. Но дерзкий, крутой… Я навел справки: пистолет Рыбаку заклинил тот, кто прошел спецназовскую подготовку. И кто мог завалить всех троих, не оставив следов… Только почему потом у этих троих вдруг оказались переломы и разрывы внутренних органов, не знаю. Ты этим занимался, вот и разбирайся!
— Ты мне не указывай, — зло оскалился Громобой, но тут же взял себя в руки. — Надо хорошо все обдумать, чтобы не сесть в лужу. Кто еще об этом знает?
Круглый покачал головой:
— Больше никто.
— Точно?
— Точно!
— А ты что, к своему руководству не ходил?
Круглый на миг замялся. О том, что Хорольский его не принял, а Карнауху он доложил лишь часть собранной инфы, Громобой не знает и вряд ли узнает. А в таких делах лучше, когда этот крученный-перекрученный опер знает меньше, чем тот, кто сообщает ему новости.
— Нет еще!
Если бы он сказал правду, то избежал бы больших неприятностей. Но никому не дано заглядывать в будущее, а умение просчитывать последствия своих слов и поступков присуще далеко не каждому.
— Ну хорошо, — сказал Громобой. — И не ходи пока. Я подумаю, как все лучше обставить.
— А это… Ну, вознаграждение?
Опер вздохнул и печально покрутил головой.
— Ну что же ты? Сложное дело поднял, отличный меморандум написал! Такой талантливый, такой смелый, но такой жадный… Сколько раз я тебя из говна вытаскивал, сколько раз спасал, сколько раз делился с тобой! Ты что, не помнишь? Или претензии есть?
Круглый потупился. Честно говоря, он не помнил ни одного щедрого дележа, ни одного значимого заступничества… Что касается говна, то куратор не вытаскивал, а толкал его в эту малопривлекательную и вместе с тем широко распространенную в жизни субстанцию. Но сказать такое майору Николаеву — значило его смертельно обидеть. Причем смертельно не для него, а для того, кто это скажет.
— Да нет, я помню… И претензий нет.
— Вот то-то! Работай, за мной не заржавеет! Что думаешь делать?
— Надо выследить Сладкую розочку, она встречается с Барышниковой, а та приведет к своему парню.
— Это давно надо было сделать, — недовольно сказал Громобой. — Вечно ты до конца не дорабатываешь! Иди и выслеживай! И смотри — никому ничего не говори и никак не привлекай к себе внимания!
— А когда я привлекал? — огрызнулся Круглый. Громобой, как всегда, добился своей обычной цели, и он опять почувствовал себя виноватым. — Думаешь, мне жить не хочется?
Он говорил искренне, но не знал, что внимание уже привлек, причем со стороны тех, на чей пристальный интерес он не рассчитывал. Мирон и Кузьма, держась в некотором отдалении, выследили его и сейчас наблюдали за встречей через бинокль из дальних кустов.
— Ладно, давай ручку, и я пошел, — Круглый подставил ладонь, но Громобой положил на нее сигарету, a Waterman сунул в карман.
— В следующий раз отдам. Ребятам в отделе покажу и отдам.
— Ты что?! — вспылил Круглый. — Отдай ручку!
— Сказал же — отдам! Чего ты кипятишься из-за ерунды?
— Отдам, отдам… Адам долго жил и умер! Знаю я, как ты отдаешь! — Круглый выругался, вскочил и, сплюнув своему куратору под ноги, быстро пошел прочь. А Громобой, не моргнув глазом, с удовлетворением осмотрел неожиданную добычу и, довольный, направился в другую сторону.
В ста метрах, за кустами, Мирон хлопнул напарника по плечу.
— Ну, ты все понял? Узнал, с кем он базарил?!
— Конечно, узнал — это же мент!
— Вот именно!
— Но он прикормленный, на нас работает.
— Один хрен! Его мы прикормили, а Круглого — он.