– Не знаем. Мы просто очнулись здесь, – с готовностью принялся объяснять Валера. – Сначала я очнулся, потом Лика, потом Женька с Никитой. Ну и ты.

– Никит, – тихо позвала Ева, – а у нас есть шанс выбраться?

Тот, не меняя позы, мотнул головой.

– Но нужно же что-то делать.

Ева села на скамье и поморщилась: все тело болело после нескольких часов лежания на жесткой поверхности.

Ей никто не ответил. Даже Валера, у которого, кажется, был ответ на все случаи жизни. Женька неожиданно остановился у противоположной стены и долбанул в нее кулаком.

– Может, у него есть план? – резко развернувшись, спросил он в никуда. – Может, это просто его часть, и он нас отсюда вытащит?

На Женькиных костяшках показалась кровь.

– Прости, Жень, но не очень похоже, – осторожно сказал Валера как главный разруливатель всех сложных ситуаций.

– Я просто не понимаю. – Женька сделал еще один круг по камере и вновь ударил кулаком в стену.

– Прекрати сейчас же! – вскочила на ноги Ева. – Ты в этом не виноват!

– Серьезно? – Жаров развернулся к ней и зло развел руки в стороны. – А кто виноват? Это мой дядя. Он за мной сюда спустился.

– Но он – не ты, – как можно увереннее сказала Ева. – Давайте прекратим истерику и попробуем выбраться.

– Тюрьма обнесена кругом из соли, камера окурена боярышником, а скамьи осиновые. Ну а чтобы совсем хорошо было, решетки на двери и окнах из серебра, – монотонно пробубнил Никита себе в колени.

Ребята не удивились этой информации: вероятно, пока Ева была в отключке, они уже обсуждали план побега, а у Евы вырвалось:

– Подождите, мы же не нечисть.

– С чего ты взяла? – Никита наконец поднял голову, и Ева едва не сделала шаг назад.

Вот сейчас он выглядел как нечисть. Бледный до синевы, с темными кругами под глазами. Сами глаза будто ввалились, а скулы заострились. И это всего за несколько часов в этом месте. А что же будет дальше?

– Любое волшебное существо является нечистью. И что бы вы ни говорили, вы можете колдовать, – значит, тоже в какой-то мере к нам относитесь, – повел плечами Никита.

– Тебе плохо? – с сочувствием спросила Ева, но он лишь раздраженно мотнул головой и вновь уткнулся лбом в колени.

– Из него это все вытягивает силы. Из нас, наверное, тоже, но не так быстро, – шепотом пояснила Лика и, подойдя к Никите, присела рядом с ним на корточки. – Мы можем как-то помочь? – тихо спросила она и коснулась его сомкнутых кистей, но Никита не пошевелился.

Женька в очередной раз ударил ни в чем не повинную стену, и Ева закатила глаза.

– Жаров, ты нам еще пригодишься в целом виде.

– Для чего? – хмуро уточнил тот и повернулся к ней, потирая разбитый кулак.

– Когда будем убегать.

– Что ему даст лунный свет? – спросил Женька, глядя Еве в глаза.

– Способность стать всесильным волшебником, – медленно произнесла она.

– Но он и так единственный человек в мире, способный создавать артефакты, идентичные настоящим. Что ему еще нужно? Я вообще не понимаю.

Кажется, настал подходящий момент, чтобы рассказать другу правду. Вот только было страшно до жути.

– Послушай, – осторожно начала Ева, – я здесь разговаривала с… Вием. – Врать так врать. – И получается, что это не твой дядя создал шапку-невидимку.

– Что? – Из Женькиной груди вырвался растерянный смешок.

– Ну, это вроде как твой отец создал. А Матвей Семёнович не очень сильный волшебник, поэтому он даже модифицировать шапку не смог.

Ева чувствовала себя так, будто пробиралась в темноте по минному полю. Шаг в сторону – и конец.

– А откуда Вий может об этом знать? – скептически произнес Женька, и Ева, зажмурившись, поморщилась.

Да, лгуньей она была никудышной.

– Я не знаю, – промямлила она и повернулась за поддержкой к Никите, но тот сидел, все так же уткнувшись лбом в колени, только теперь держал Лику за руку, а Лика что-то шептала ему на ухо.

– А ты не спросила? – искреннее удивился Жаров.

– Ну они же запрещают мне задавать вопросы!

Хорошо, что их темница в самом деле была полутемной и нельзя было увидеть, как пылают ее щеки.

– Жень, – примирительно произнес Валера, – это не так важно. Важен сам факт того, что Матвею Семёновичу хотелось увеличить свой волшебный потенциал.

– Да для чего, блин?! У него и так все было!

– Но он так и не смог доделать шапку, – тихо напомнил Валера, и Жаров, вновь развернувшись к стене, влепил в нее кулак, а потом зашипел от боли.

– Так! Хватит! – Ева схватила Женьку за локоть и оттащила от стены. – Стой вот здесь, а я попробую призвать кого-нибудь на помощь.

– Не сработает. – Никита поднял голову и, вытянув вперед ноги, пояснил: – Твой зов не пройдет.

Лика решительно встала, заставила подняться Никиту и потащила его к лавке.

– Пол ледяной, – хмуро пояснила она неизвестно кому.

Сын Кощея позволил себя усадить.

– А я все равно попробую, – сердито сказала Ева и зажмурилась что было сил. – Тот, кто поможет нам выбраться, появись, тот, кто поможет нам выбраться, появись…

Она повторила это раз десять, не меньше. Но ничего не произошло. К счастью, никто из ребят не стал говорить ей что что-то типа «ну тебя же предупреждали». Наоборот, Валера с сочувственным видом сжал ее плечо.

Ева подошла к свободной лавке и расстроенно на нее опустилась. Женька молча сел рядом.

– А знаете, как бы все ни повернулось, я рад, что оказался здесь с вами, – неожиданно произнес оставшийся стоять посреди камеры Валера.

Лика громко фыркнула и уточнила:

– Голосов, а ты точно только цветочного газа нанюхался?

Валера лишь махнул рукой.

– Нет, правда. Мы ведь побывали в настоящем сказочном царстве, а еще у меня никогда не было друзей.

– Харе прощальные речи тут заводить, – пробурчал Жаров.

– А я согласна с Валерой, – сказала Ева. – У меня тоже не было друзей, и я даже представить не могла, насколько это классно, когда есть о ком заботиться, когда есть кому что-то рассказать.

– Послать картинку с котиками, – подхватил Валера, который половину лета именно такими картинками обменивался с Евой с ее подачи.

Женька рядом усмехнулся.

– Не, так-то я тоже рад, что мы все вместе. Я бы, конечно, предпочел сейчас быть не здесь и вообще стереть память о последнем дне, а так норм.

– А я не рад, – подал голос Никита после паузы, которую он, вероятно, оставлял для Лики, но та ею не воспользовалась. – Потому что вы все здесь погибнете. Как в этой ситуации вообще можно хоть чему-то радоваться?

– Вспомнила! – воскликнула Ева, подскочив на месте. – Я вспомнила, что хотела тебе сказать, – она ткнула пальцем в сторону Никиты. – Ерунда твоя теория про дружбу, ясно? И про то, что помогают только взамен чего-то.

Никита несколько секунд смотрел на нее расширившимися глазами, словно пытаясь решить, в себе ли она. Но тут Женька с Валеркой одновременно расхохотались, а спустя миг к ним присоединилась Лика, и Никита тоже фыркнул, а потом, не удержавшись, рассмеялся вместе со всеми. Вероятно, Ева, воинственно тычущая пальцем в сына Кощея, выглядела комично. Со стороны она себя не видела, но друзья хохотали так заразительно, что она и сама начала смеяться так сильно, что точно свалилась бы с лавки, если бы Женька ее не поймал, уронив при этом себе на колени. Сесть ровно у нее все никак не получалось, и от этого становилось еще смешнее.

За шумным весельем никто из них не услышал, как открылась дверь, впустив в камеру кого-то невидимого.

Глава 31. Не становись нездешкой

Ева увидела, как Никита вдруг резко выпрямился и уставился сперва в пространство, а потом на дверь. Из-за скудного освещения и устрашающей бледности он выглядел сейчас как вампир из культового фильма прошлого века.

Разом переставший смеяться Женька сжал Евины плечи, но отстраниться ей не позволил, и она так и застыла, склонившись к нему в неудобной позе.

– Кто ты? – дрожащим голосом выпалила Ева, когда поняла, что дверь чуть приоткрыта, а Никита чувствует чье-то присутствие.

– Отлично, когда у узников такое хорошее настроение, – раздался знакомый голос, и Еву окатило липким ужасом, когда она поняла, что это голос Глеба Жарова.

– Короче, Ева, – обратился Глеб к ней. – Я вас сам почти не вижу: слишком сильно невидимости накрутил, но лучше перестраховаться. Берете друг друга за руки, сколько бы вас тут ни было, сама даешь руку мне.

– А куда мы пойдем? – сглотнув, спросила Ева, выпрямилась и повернулась к Женьке.

Тот выглядел просто настороженным: никакого озарения, никаких подозрений. Конечно, он-то похоронил отца пять лет назад и никак не ожидал встретить его здесь. Да и голос Глеба звучал приглушенно.

– Да какая разница куда? – Вскочивший с лавки Никита потянул за собой Лику. – Главное – отсюда выбраться!

Ева кивнула и, встав, вытянула руку.

– Только я вас не вижу.

– И это отлично, – произнес Глеб, и Ева почувствовала, как его теплые пальцы сомкнулись на ее ледяных от страха.

Женька взял ее за руку, за него уцепился Валерка, за того – Лика, а замыкал шествие Никита.

– Только ни звука, пока не скажу. Мы невидимы, а не неслышимы.

Волшебная сила, перенесшая их сюда, не поскупилась на то, чтобы упрятать их как можно дальше. По бесконечным, ничем не освещенным коридорам они шли, кажется, целую вечность. Принцип невидимости Глеба отличался от действия шапки. Там, попав в общее поле, они все могли видеть друг друга. В этот раз каждый из них находился в иллюзии полного одиночества, и от этого было жутковато. По обеим сторонам коридора располагались камеры. К счастью, пустые, потому что, как пройти мимо узников и не попытаться их спасти, Ева не представляла, а любая попытка чьего-либо спасения уменьшала их шансы выбраться незамеченными. Тусклый свет, пробивавшийся в камеры сквозь небольшие окошки, почти не достигал коридора, поэтому приходилось напряженно смотреть под ноги, чтобы ни за что не зацепиться. В полу то тут, то там были вмурованы большие кольца. Скорее всего, серебряные. Для чего их могли применять, даже думать не хотелось.

Добравшись до лестницы, они начали бесконечный подъем, оставляя позади себя этажи с бесчисленными коридорами и темными сырыми камерами. У Евы в голове не укладывался размер тюрьмы. Сколько же человек или, если угодно, волшебных существ можно сюда поместить?

Наконец откуда-то повеяло ветерком, который чуть разогнал спертый воздух подземелья. Кто-то из ребят позади споткнулся, и им пришлось ненадолго остановиться. Ева чувствовала, как колотится сердце от страха и быстрого подъема, и боялась только одного: что ее вспотевшая ладонь выскользнет из руки Глеба, и все они сразу станут видимыми.

Финальный рывок по лестнице вывел их на пустой безжизненный берег моря, ярко освещенный волшебными шарами. Ева окинула взглядом водную гладь и, увидев у горизонта очертания острова, где они едва не погибли, непроизвольно сжала Женькину руку. Тот ободряюще пожал ее пальцы в ответ.

Вдруг земля ушла у них из-под ног, и Лика приглушенно пискнула. Оказалось, что они летят. Причем прямо к острову. Только тут Ева сообразила, что оба Жаровых держат ее за руки, а значит, на них морок тоже не действует.

Приблизившись к острову, они в молчании опустились на шероховатую гальку, и Лика, очевидно ожидавшая коснуться воды, снова пискнула.

– Ну а здесь нас уже никто не засечет, – сказал Глеб, и они все материализовались из воздуха.

– У нас есть на все про все около часа, поэтому сейчас очень быстро объясняете мне, что хотели здесь сделать, я решаю, насколько это осуществимо, и либо делаете, и я вас вывожу, либо просто вывожу. Все ясно? Ева, выкладывай.

– Я… – Ева повернулась к Женьке, который по цвету лица сравнялся с Никитой.

– Пап? – сглотнув, прошептал он.

– Женя? – Голос Глеба прозвучал слегка удивленно.

Но только слегка. Ева это заметила, а вот Женька, конечно, нет. Едва не снеся ее с ног, он бросился к отцу и крепко обнял его за шею.

– Ты откуда здесь? Ты как? Почему?.. – Женька шептал это все, давясь то ли вздохами, то ли слезами.

Глеб Жаров положил ладонь на плечо сына и легонько сжал, глядя на Еву с досадой, как будто она была виновата в том, что он оказался в неловкой для себя ситуации. Она, конечно, была, потому что и ему ничего про Женьку не рассказала. Но он тоже хорош: мог хотя бы обнять сына по-нормальному. Ева даже жестами ему показала, что нужно сделать, но он лишь похлопал Женьку по плечу и сказал:

– Я здесь с тех пор, как Матвей отправил меня на Тропу вечности.

– Матвей? – Женька, кажется не заметивший, что его толком не обняли, отшатнулся и уставился на отца.

Бледность прошла, и теперь его щеки были красными и мокрыми.

– Да, но сейчас не время. Ева? Хотя… – Глеб махнул рукой, словно сомневался в ее способностях, и его взгляд остановился на Никите. – Вот так встреча. Подозреваю, что ты и есть сын Кощея?

– Так точно, – ответил Никита и продолжил по-военному четко: – В пещере два моих брата. Один обращен в камень. Второй усыплен Сирином, он в гробу. У меня с собой живая и мертвая вода.

– Извините, – встрял Валера. – А мы уверены, что можем верить э-э-э… Простите, не знаю, как вас зовут.

– Глеб, – представился отец Жарова. – У меня долг перед сыном Кощея. Он спас меня от вечности, поэтому да, можете.

Пока он все это говорил, Женька отошел на пару шагов и смотрел теперь на него так, что Еве захотелось расплакаться от сочувствия.

– А-а-а, – протянул Валера, переводя взгляд с Глеба на Женьку и обратно.

Все складывалось по наихудшему из сценариев. Возможно, дай Ева шанс обоим Жаровым узнать друг о друге заранее, как-то подготовиться…

– А вы ничего не хотите сыну сказать? – не выдержала Лика. – Ну там, я скучал, привет, сынок. Нет?

Женька заторможенно оглянулся на раскрасневшуюся Лику и вновь повернулся к отцу.

– Нездешки не могут скучать, ребенок, – ответил Глеб.

– Я вам не ребенок, – огрызнулась та. Никита попытался взять ее за руку, но Лика от него отмахнулась и указала на Женьку. – Ваш ребенок вон он. Прикиньте?

– Не надо, – наконец сказал Женька и повернулся к Никите. – Пойдемте уже. Нам еще выбираться.

Его голос звучал надтреснуто.

– Вы правы. Вам нужно выбираться, чтобы не превратиться вот в это. – Глеб с серьезным видом указал на себя, но на него никто не смотрел: все отводили взгляды, как от прокаженного.

Никита первым направился к пещере, и ребята потянулись за ним.

– Мы невидимы? – глухо уточнил Валера, ни на кого не глядя.

– И неслышимы здесь. На острове сильная защита, поэтому здесь глушится всё. На основных местах слежения я подменил картинки. Но Вию с Горыней пока не до нас. Они беседуют с Матвеем.

– Что они с ним сделали? – не оборачиваясь к отцу, уточнил Женька.

– Ничего. Он пришел к ним и предложил свое служение. Сказал, что может много поведать о Кощее, его слабостях, соврал, что умеет создавать артефакты. А заодно рассказал про вас. В прошлый раз у меня был приказ не мешать Еве, поэтому я сделал вид, что не вижу ее побега. Защиту с острова Вий тоже в прошлый раз снял, а в этот – нет, и волшебная сила перенесла вас всех в темницу, выбраться из которой невозможно. Вий любит долгие и обстоятельные разговоры, так что они с Матвеем сейчас заняты. Если вздумают проверить, как дела у вас, то увидят картинку из камеры, на которой вы все грустите. У меня было несколько часов, чтобы сделать достаточно реалистичный фильм. Беда Вия в том, что он привык к линейности волшебства, поэтому визуалом типа склейки кадров его легко можно обмануть. Я уже проверял не раз. Так что, если мы ничего не затронем в пещере, спокойно выберемся.

– Но вы рискуете, – сказала Ева.

– Ребенок, я не хочу повторять, что это долг за спасенную жизнь, хотя это правда, на которую вы нервно реагируете. Но мой риск на самом деле минимален. Есть несколько существ, которые уверены, что видят меня сейчас в другом месте. Я знаю, где сейчас Вий и Горыня. Я вообще очень много знаю о подземном царстве. Информация – главное оружие. И здесь у нас перевес.





Сад в пещере вновь выглядел прекрасным и умиротворяющим.

– Теоретически, если мы все невидимы, нам нет необходимости идти толпой, – заметил Валера у входа.

– Я пойду, – буркнул Женька.

– Я тоже, – сказала Лика.

– Все идем, – негромко распорядился Никита и первым шагнул на каменную тропинку.

Еве пришлось приложить колоссальное усилие для того, чтобы пойти за друзьями. Слишком живы были воспоминания о собственных злости и беспомощности, когда она безуспешно пыталась спасти ребят. Она, будто невзначай, коснулась руки замешкавшегося у порога Женьки, надеясь, что он поймет намек и сожмет ее ладонь, но Женька отдернул руку и прибавил шагу, даже не повернувшись в ее сторону, и осуждать его за это Ева в общем-то не могла.

К гробу с Иваном она подошла последней. Глеб ходил вокруг, осматривая крепления и что-то периодически смахивая перед лицом, вероятно ведя какие-то расчеты на видимом лишь ему экране. Лика с любопытством разглядывала спящего, Женька – стену с цепями для Кощея, а Валера наблюдал за Жаровым-старшим. И только Никита стоял в стороне, сложив ладони вместе, как при молитве, и прижав их к губам. Он смотрел прямо перед собой и, кажется, не замечал никого вокруг.

– Так, плохие новости, – нарушил тишину Глеб, и все, кроме Женьки, посмотрели на него. – Цепи заколдованы таким образом, что реагируют на вес гроба. То есть, если мальчик…

– Иван, – зачем-то сказал Никита.

– …Иван встанет, мы все окажемся в ловушке. Если бы я знал заранее о том, что это волшебная волчья ягода, смог бы придумать что-то для защиты дыхательных путей. Хотя охранное волшебство все равно переместило бы нас в тюрьму: в сознании или без.

– То есть никак не выйдет? – голос Никиты звучал глухо.

– Да вот думаю, – хмуря лоб, пробормотал Глеб, вглядываясь в пространство перед собой. – Понимаешь, мы могли бы физически организовать приложение силы к гробу, пока Иван будет выбираться, но нужно потом чем-то его заменить, потому что стоит нам перестать прилагать силу, как защита пещеры активируется.

– Или кем-то, – сказал Никита.

– Что? – рассеянно уточнил Глеб.

– Заменить не чем-то, а кем-то.

– В вашем отряде есть кто-то ненужный? – все так же рассеянно спросил Жаров-старший, продолжая что-то высчитывать.

Не успел никто отреагировать на эту несмешную шутку, как Никита серьезно сказал:

– Его заменю я.

Глава 32. Брат за брата

– Нет! – отрезала Лика таким тоном, как будто имела право голоса.

Никита сделал вид, что не услышал.

– А какой в этом смысл? – спросил Глеб.

– Смысл в том, что я отучился в РАВ и жил в вашем мире несколько лет с одной-единственной целью: найти место, куда заточили Ивана. Отец подозревал, что он там. – Никита приблизился к гробу и остановился, глядя на брата. – И вот я его нашел. Вий все предусмотрел: любая попытка освободить моего брата активирует защиту, и спаситель окажется в тюрьме. Даже отец. Но в любом плане есть изъян.

Никита улыбнулся и стянул с себя куртку. Под ней оказалась белая рубашка. Не такая нарядная, как у его брата.

– Телосложение у нас примерно одинаковое, да? – спросил он у Глеба.

– Визуально да, – ответил тот, что-то напряженно высчитывая. – Думаю, разница будет несущественной. Так что, может, и выгорит. Но как ты собираешься уснуть?

– У меня есть мертвая вода, – пожал плечами Никита.

– Разумно.

Глеб говорил бесстрастно, как будто Никита не собирался остаться навечно в этом гробу. Это все звучало таким бредом, что Ева топнула ногой.

– Хватит! Никто не будет здесь оставаться. Ты с ума сошел?

– Ш-ш-ш, – Никита улыбнулся ей и подмигнул.

– Никита, – подала голос Лика, подходя к сыну Кощея, – ты не можешь так поступить.

Несколько секунд юноша смотрел на нее, а потом, глубоко вздохнув, выпалил:

– У нас очень мало времени. Можно тебя на минуту?

Они отошли в сторону и принялись о чем-то шептаться. При этом Никита говорил спокойно, а Лика шипела так, что казалось, умей она силой мысли превращать людей в объекты, Никита бы непременно превратился во что-то мелкое и противное. Заодно и веса в нем нужного не стало бы.

– Так нельзя. Валер, хоть ты скажи, – обратилась Ева к другу.

– Ев, я его понимаю.

– А я вас нет! – запальчиво воскликнула она.

– Это просто долг, понимаешь? Он должен вернуть брата. Когда ты чему-то служишь, это работает именно так. Своих интересов быть не может.

– Должен быть другой выход, – уверенно сказала Ева.

Глеб в очередной раз смахнул что-то с экрана и повернулся к ней:

– В существующих условиях этот выход – единственный.

– Но он умрет! – воскликнула она.

– Технически это не смерть. Мертвая вода приведет лишь к отсутствию жизни.

– А есть разница? – Женька отвернулся от стены с цепями и зло посмотрел на отца.

– Есть, конечно. Я не жив. Но технически совершенно точно не мертв.

– Да? А выглядишь не очень, – огрызнулся Женька.

Вместо того чтобы ответить ему, Глеб обратился к Никите:

– Я провел необходимые расчеты. Если готов, можем начинать.

Никита отрывисто кивнул, на миг сжал Ликину руку и подошел к гробу.

– Никита… – начала Ева, но у нее перехватило горло.

– Я уже объяснил Лике. Повторю вам: если нам удастся сейчас все это провернуть, то Вий так облажается, как ни разу до этого, – голос Никиты подрагивал от волнения, а глаза азартно блестели. – Он проклял нас тем, что мы проживем трижды по семь, а потом упокоимся во гробе. Ивана одурманила русалка, и он, забывшись с ней, прошляпил три крика Сирина. Ему был двадцать один, и он оказался во гробе. А вот с Ильей вышла промашка. Он в двадцать один стал камнем. Я все думал над тем, что Виево «упокоится во гробе» плохо сработало в случае проклятия кровных родственников: Илья жив. И Иван будет. А это значит, что, во-первых, проклятие спадет и мои братья полностью вернутся к жизни, а во-вторых, моего отца не удастся заманить в ловушку, потому что спускаться сюда ему будет незачем. Вот и посмотрим, кто из нас простодушный дурачок, как меня однажды любезно охарактеризовал мой дядюшка.

Никита достал из поясной сумки два флакона, поставил их на пол, а потом отстегнул сумку и протянул ее Валере.

– Держи. На память.

Валера молча кивнул, прижимая сумку к груди двумя руками.

– А это тебе. – Никита снял с пояса ножны с кинжалом и передал Женьке.

Тот принял кинжал и, кивнув на гроб, очень тихо спросил:

– Но чем это поможет тебе?

– Я все равно должен был скоропалительно отбросить копыта в ближайшие дни. Но я сделаю это на своих условиях. К тому же когда-нибудь, если будет возможность и необходимость, меня можно будет оживить, – улыбнулся Никита и хлопнул Жарова по плечу.

– Ты веришь в то, что твой отец спасет тебя? – шепотом спросила Ева, потому что ей вдруг стало очень важно тоже в это поверить.

– Ева-Ева, я буду скучать по твоим вопросам. Хотя вру, не буду. Я буду спать. Нет, не верю. Отцу нужен Иван, которого он растил преемником и от которого гораздо больше толку будет на всех фронтах.

– То-то и видно, – резко произнесла Лика, – учитывая, что его обманула обычная русалка.

– Не суди его строго, – улыбнулся Никита. – Любовь делает глупцами даже самых лучших из нас.

Он поднял стоявшие на земле пузырьки и, подойдя к гробу, передал один из них Валере. Затем открыл второй и, склонившись над Иваном, капнул на его губы мертвой водой. Однажды он уже оживлял Женьку на их глазах, но в этот раз смотреть было страшнее, потому что они точно знали: Иван только что умер. Ну или стал неживым, если следовать их странной терминологии.

От губ юноши пошел черный дым. Никита подождал с минуту, напряженно вглядываясь в черты брата, а потом поменялся с Валерой пузырьками и капнул живую воду. Дымок над лицом юноши стал красным.

Ева запоздало подумала, что в этот раз Никита не просил ее определить, какой пузырек с чем. Вероятно, потому что на него сейчас распространялся ее дар и, как следствие, не действовал морок.

– Ждем, – сказал Никита и, убрав оба пузырька в поясную сумку, которую все еще держал Валера, обратился к нему: – Слушай, ты тут самый здравомыслящий из всех, не хочу обидеть присутствующих. Живая и мертвая вода – не то, с чем можно шутить.

Валера прижал к себе сумку еще сильнее и принялся часто кивать, как игрушки, которые некоторые крепят на торпедо своих машин.

– В общем, это тебе. Отвечаешь головой. Перед самим волшебством. Понял?

Валера перестал кивать и серьезно сказал:

– Я не подведу.

– Я знаю, – улыбнулся Никита и хлопнул его по плечу.

Лика молча подошла и встала рядом с Никитой, глядя на юношу в гробу.

– Ты красивее, – задумчиво сказала она.

– Спасибо, – весело рассмеялся Никита.

– А еще ты хороший друг, – сказала Ева, чувствуя, как в носу щиплет.

– А еще ты хороший брат, – тихо добавил Глеб.

Сын Кощея посмотрел на него и чуть смущенно кивнул.

В этот момент юноша в гробу с шумом втянул в себя воздух и распахнул глаза. Не успел он и рта раскрыть, как Никита заговорил на незнакомом языке. Иван несколько секунд смотрел на младшего брата, словно не понимал обращенную к нему речь, а потом его лицо прояснилось, и он осторожно кивнул.

– Так, дело улажено, – объявил Никита. – Глеб Семёнович, ваш выход.

– Ох, отчаянный ты парень, – вздохнул Женькин отец. – Так, смотрите, сейчас вы становитесь у углов гроба. Лика, Ева – у головы. Валера, Женя – у ног. Быстро.

Все послушно заняли указанные места.

– По моей команде начнете легонько надавливать каждый на свой угол. Цепей не касаемся. Все понятно?

Друзья вразнобой кивнули.

– Иван, я сейчас буду тебя левитировать. Лежишь смирно, не помогаешь, не мешаешь. Ясно?

– Да, – хрипло ответил парень.

– Никита, по команде взлетаешь и занимаешь его место.

– Мое место? – тут же спросил Иван и уставился на Никиту.

Все-таки братья были чем-то похожи. Особенно сейчас, когда оба выглядели сосредоточенными и немного испуганными.

– Потом объясню, – отмахнулся Никита, и Иван ему поверил. Наверное, потому, что совершенно не знал своего младшего брата. Объяснит он. Ага.

– Начали. Легонько давим.

Ева, задержав дыхание, осторожно надавила на свой угол гроба, наблюдая за тем, как Иван чуть приподнимается.

– Валера, чуть слабее. Ева, сильнее.

Ева надавила сильнее.

– Анжелика, держим! – повысил голос Глеб.

– Да держу я, – зло прошипела Лика.

Иван воспарил над гробом, и Глеб, перевернув его вертикально, медленно левитировал в сторону, подальше от статуй. Это было верным решением, потому что устоять на ногах старший сын Кощея не смог. Десятки лет без движения сделали свое дело: он рухнул на одно колено, а потом и вовсе уселся на пол.

– Ты не скачи пока, – посоветовал Никита, отрываясь от пола. – Так, а я горизонтально, наверное, не смогу сам перевернуться, – пробормотал он.

– Лика, держим. Валера, слабее. Женя, Ева, молодцы, – продолжил командовать Глеб, и тело Никиты вдруг резко приняло горизонтальное положение.

– Хорошо, что я не обедал, – рассмеялся Никита.

Глеб плавно переместил его к гробу и принялся не спеша опускать.

– Сейчас очень медленно ослабляем давление, – негромко сказал Глеб, и Ева почувствовала, что у нее закружилась голова, потому что она толком не дышала во время всех этих манипуляций.

Судорожно вздохнув, она обвела взглядом друзей. Женька был бледным, Валерка, наоборот, красным, а по лицу Лики катились слезы. От этой картины в носу у Евы защипало еще сильнее.

– Отпускаем!

Ева до последнего боялась, что кто-нибудь накосячит, но Никитина голова коснулась подушки, Глеб скомандовал отойти, а в пещере ничего не изменилось.

– О, супер! – похвалил их работу Никита. – Кстати, ничего так, удобно. Меня, чур, будить поцелуем.

Лика вытерла щеки и сказала:

– Не дождешься.

– Ева, ну хотя бы ты будешь действовать по канонам сказки? – подмигнул ей Никита, и она почувствовала, как щеки становятся пунцовыми. – Кстати, поцелуи в сказках тоже имеют вес, так что…

Никита снова подмигнул и указал бровью в ту сторону, где на каменном полу сидел тщетно ожидавший объяснений Иван.

– Я тебя убью, – прошептала красная, как рак, Ева и шмыгнула носом.

– О, Валер, у нас доброволец. Девушка, примите заказ: одну каплю мертвой воды, пожалуйста.

Никиту накрыло неуместным весельем, и от этого было непонятно, плакать или смеяться. Валера протянул Еве пузырек и, сняв очки, вытер глаза рукавом.

– А, Иван, слушай, – спохватился Никита, и его брат попытался встать, но ноги его пока не держали, поэтому ему пришлось вновь опуститься на пол. – В пещере ни до чего дотрагиваться нельзя, иначе все погибнете. И еще там Илья стоит, как раз мимо будете проходить. Короче, тебе придется придумать, как его в следующий раз забрать.

– Мне?

– Ага.

Старший сын Кощея явно был немногословным малым. Либо же просто пока не мог прийти в себя от такой движухи после десятилетий безмятежности.

– Так, ладно. Времени мало, – подал голос Глеб.

– Я не могу, – снова шмыгнула носом Ева.

– Давай сюда.

Глеб забрал у нее пузырек.

– Ой, стойте, – снова спохватился Никита и торжественно продолжил: – Я освобождаю от вечной службы чародея Корвина. Наделяю эти слова силой последнего желания. Ну, всё. Всем пока, – буднично закончил он.

Лика подошла к Никите, убрала с его лба прядь волос, а потом вдруг склонилась и быстро чмокнула его в щеку.

– О-па. Я сейчас передумаю, – неловко пошутил Никита.

– Знаешь что, сын Кощея, беспринципное волшебное существо? Ты меня бесишь, – сказала Лика. – Даже не надейся выспаться тут, ясно? Мы тебя вытащим.

– А вот этого не нужно, слышишь? Я серьезно, – глядя ей в глаза, произнес Никита.

– Ага. Как скажешь. – Лика развернулась и пошла к выходу.

– Эй, Анжелика! Лика!

– А ну не дергайся! – рявкнул Глеб на попытку Никиты привстать. – Мальчишка!

– Ты разговариваешь с сыном владыки! – гневным тоном произнес Иван, наконец вставая.

– О-о-о, сочувствую, – пробормотал Никита в никуда и, закрыв глаза, притворился мертвым.

– А ты обязан нам спасением, – отрезал Глеб.

– Кстати, да. – Никита приоткрыл один глаз.

– А тебя, похоже, только мертвой водой и можно угомонить, – пробурчал Глеб и склонился над гробом.

– Пока, Никит, – сказал Валера и помахал рукой, как будто они стояли на перроне.

– До встречи, – прошептала Ева и пошла вслед за Ликой: видеть, как Никита засыпает волшебным сном, она была не в силах.

Подруга сидела на берегу и смотрела на водную гладь. Справа от нее была горка из камней, которые она бездумно подгребала к себе. Ева села рядом с горкой.

– Мы найдем способ его вытащить, – пообещала Ева.

– Конечно, – уверенно кивнула Лика. Она больше не плакала. – Он дурак. С чего-то вбил себе в голову, что появился на свет только для того, чтобы отыскать и вернуть Ивана.

– Чушь! – воскликнула Ева.

– Да, конечно, чушь, но он в нее верит. В общем, придется оживить этого придурка, чтобы он наконец понял, что жить вообще-то можно и для себя, и для тех, кто… кому ты дорог, в общем.

Ева понимающе кивнула и взяла подругу за руку. Так они и сидели, пока из пещеры не вышли остальные.

Иван двигался скованно, как человек, у которого затекли мышцы. Глеб вполголоса давал ему советы, как лучше размяться, но старший сын Кощея не спешил им следовать. Теперь, когда он не спал, на его лице появилось надменное выражение. Ева невольно вспомнила слова Никиты у парадного портрета брата, мол, портрет отражает его стать, героизм и непревзойденные волевые качества. По факту он не слишком-то и шутил.

– Что делаем дальше? – подал голос Валера, все еще прижимавший сумку Никиты к своей груди.

Ева отметила, что подаренный кинжал висит у Женьки на поясе.

– Дальше летим к выходу.

– Вы с нами? – вырвалось у Евы, потому что Женька продолжал игнорировать отца, а она чувствовала себя обязанной исправить то, что натворила.

Глеб кивнул, но его сын этой новости почему-то не обрадовался.

Обратный полет прошел в тягостном молчании. К счастью, Глеб отлично ориентировался в подземном мире, и Еве не приходилось больше волноваться о том, что она может не туда всех завести.

На подлете к темной зоне Глеб приземлился рядом с крупным валуном, похожим на тот, у которого Еву поджидала Вужалка, и продолжил путь пешком. Остальные молча последовали его примеру. Иван, кажется, полностью вернул себе контроль над телом, поэтому двигался уже вполне свободно. В его движениях теперь чувствовалась уверенность человека, привыкшего к волшебству. А еще он обладал природной грацией, которой был обделен его младший брат.

– А в какое животное вы обращаетесь?

Валера, вероятно, посчитал этот вопрос уместным для завязывания разговора. Иван его мнения явно не разделял. Он удивленно оглянулся и приподнял бровь.