Кейт Лаумер

Галактическая одиссея

Keith Laumer • Galactic Odyssey • Galactic Odyssey (Sep 1967, Keith Laumer, publ. Berkley Medallion) • Перевод с английского: А. Орлов





Глава 1



1

Я где-то слышал, будто смерть от холода легка и чуть ли не приятна; только рассказчик наверняка сам этой смерти не отведывал. Подыскав что-то вроде укрытия в месте, где полуразрушенная стена пересекалась с земляным валом, я поплотнее забился в угол, обхватив колени.

Бесполезно.

Пронизывающий ветер перехлестывал через невысокую кирпичную кладку, а мокрый снег сек шею, будто крупная дробь. Непогода нанесла под стену прошлогодних листьев, и я истратил последний бензин в зажигалке, пытаясь поджечь их. Ничего не получилось — судьба всех моих начинаний за последнее время. Одно хорошо: ноги онемели от холода и волдыри на ногах больше не давали себя знать. С тех пор как незадолго до рассвета меня ссадил на перекрестке водитель грузовика, пришлось пройти восемнадцать миль.

Я поднял воротник, но легче не стало. Раскисшее пальто с дырами на локтях грело не лучше мокрой газеты. Вот и вторая пуговица отлетела… Интересно получается: еще три недели назад в этом пальто можно было войти в забегаловку средней руки, не привлекая слишком уж косых взглядов. Три недели… Вполне достаточно, оказывается, чтобы провалиться от уровня ниже среднего на самое дно. Люди опускались и до меня, но теперь я сам знаю, как это бывает. Переступаешь невидимый предел, а потом под горку до самого низа.

Когда умер дядя Джейсон, я уже почти год, как оставил учебу. Все мои деньги ушли на дешевые похороны. Самые дешевые, о каких соглашался говорить маленький человечек в черном костюме, улыбавшийся сочувственно и печально. Потом пару раз мне доставалась работа, испарявшаяся, как утренний туман, по истечении трехмесячного испытательного срока. До нормального жалованья так ни разу и не дошло. Затем я перебивался случайными заработками: стрижка газонов, мелкие поручения, подсобник у плотника и помощник официанта — временно, пока не выйдет настоящий. Сколько мог, я старался выглядеть опрятно, чтобы не отпугивать работодателей, хотя денег едва хватало на еду и на «чистую постель», как это называется в объявлениях. Но в один прекрасный день я просто оказался слишком тощим и голодным, а воротник мой — слишком потертым…

И вот теперь я здесь, желудок поскуливает, напоминая про обеды, не съеденные за последнее время, а идти так же далеко, как всегда. Куда, вы спросите? Не знаю, но только бы подальше отсюда.

Здесь и вправду нельзя оставаться. Под этой стеной еще хуже, чем в чистом поле; ветер все холоднее, и мокрый снег все гуще. Я на четвереньках взобрался на откос, по верху которого шла дорога. Огней нигде не видно, да никто и не остановится ночью, в метель, на этой богом забытой трассе, чтобы подобрать бродягу вроде меня. Нет у меня маленького плакатика, где было бы написано, что я жертва неблагоприятного стечения обстоятельств, что настоящий удел мой — умеренное благополучие представителя среднего класса, что я порядочный молодой человек, что за спиной у меня целый год колледжа и мне просто последнее время не везло; сейчас у меня только мокрые лохмотья на плечах, скверный кашель и глубокое убеждение в том, что, если немедленно не спрятаться куда-нибудь, завтра про меня напишут в газете ближайшего городка: «Вчерашней ночью неизвестный бродяга замерз насмерть в кювете». Буду не первым и не последним.

Повернувшись спиной к ветру, я заковылял на ногах, кончавшихся где-то пониже колен. Ни усталости, ни голода я более не замечал — просто машина, которую забыли выключить. Шаг левой, шаг правой — пока завод не кончится.



2

Когда я дошел до вершины холма, впереди завиднелся огонек. Слабенькая искорка во тьме за деревьями, вроде бы далеко. Свернув с дороги, я зашагал напрямик и через десять минут оказался у сарая с просевшей крышей. Рядом стояла башня наподобие водонапорной или силосной, вроде бы совсем новая, а чуть подальше — невысокий, но обширный двухэтажный дом. Свет горел в окне первого этажа. На площадке у сарая был припаркован «кадиллак» последней модели с откинутым верхом. Представив, как мокрый снег садится на дорогую кожу, я застучал зубами еще сильнее. «Меня зовут Билли Дейнджер, сэр. Можно войти и притулиться у огня?» — «У нас на обед жареная курица. Садитесь за стол, когда обсохнете…» Нет, этого мы пробовать не будем. А вот в сараях бывает сено. Туда можно зарыться. Если не согреюсь, то хотя бы посплю в сухости. Стоит попробовать.

Дверь сарая выглядела обнадеживающе: покоробленные доски на проржавевших насквозь петлях. Сейчас откроем… Я попробовал, но дверь не шелохнулась. Приглядевшись, я понял, что петли вовсе не ржавые, просто их зачем-то состарили. Чешуйка облупившейся краски легко отскочила; под ней блеснул металл. В другое время я удивился бы, но сейчас понимал только одно: ночлега на сеновале не будет.

Снег шел все гуще и гуще. Я принюхался: совсем рядом жарили бекон и варили кофе. Челюсти свело; желудок вспомнил все старые обиды и завязался в тугой узел. К силосной башне пришлось идти по пояс в мокрой траве, мимо какой-то ржавой сноповязалки, через раскисшую колею. Я мало что смыслю в силосных башнях, но там, по крайней мере, есть стенки и крыша. Если забраться внутрь, можно найти сухое местечко. Дверь в круглой стене легко открылась, и на меня повеяло теплом. Я шагнул внутрь — в тускло освещенную, сухую комнатку. За распахнутой дверью в стене напротив виднелась винтовая лесенка: стеклянные ступени на хромированных профилях. Неяркий свет и теплый воздух лились оттуда. Инстинктивно, как первая рыба, выползшая на сушу, я вскарабкался вверх по лестнице. В помещении наверху было полно труб, непонятных механизмов и пахло озоном. Хоть я и валился с ног от усталости, место не показалось подходящим для ночлега.

Еще оборот спиральной лестницы, и я оказался на складе, где между штабелей чего-то вроде кип хлопка темнели узкие проходы. Пахло здесь будто бы свежим асфальтом. Забравшись в самый темный угол, я пощупал товар: мягкий, будто норка или соболь, но только нежно-голубого цвета. Оставив сомнения на потом, я забрался на вершину штабеля, упал в нежный мех лицом и мгновенно отключился.

– Но почему Янек не улетел из страны? Почему не сел в самолет, на который уже были куплены билеты для него и Зои?



3

– Потому что тот, кто убил Ольгу, вовсе не собирался его отпускать. Это было бы слишком опасно для планов этого человека.

И тут Арсений замолчал, настороженно прислушиваясь к шуму и голосам, которые доносились из коридора. Светлана, которая до этого безучастно смотрела в окно, тоже повернула голову. Они с Простаковым переглянулись, в их глазах появилась тревога. Она переросла сначала в страх, а потом и настоящий ужас, когда в кабинете появились еще трое участников расследования.

Во сне я вломился в чужой дом и прятался теперь в темном чулане. Через минуту меня найдут, вытащат на свет божий и повезут в город на полицейской машине. Мне будут светить лампой в глаза и задавать вопросы о каждой курице, украденной в пределах графства за последние пять лет. Вот уже стучат по лестнице тяжелые ботинки, все ближе и ближе. Кто-то задает вопрос, и женский голос отвечает на незнакомом языке. Потом они уходят; сон ускользает…

…и начинается шум.

Глава 17

Это были мужчина, женщина и подросток. Всех троих Фима прекрасно знала.

Вернее, пронзительный визг на пределе слышимости, вроде тех свистков, какими подзывают собак. Визг добрался до костей и проник в суставы. Все громче, все злее, как разъяренный пчелиный рой; теперь я уже не спал, но огромная рука придавила меня к мягкой постели с неодолимой силой. Я хотел закричать, но воздух загустел, как сироп, — даже вдохнуть не получилось. Однажды на заправке дяди Джейсона в Пайнвилле «шевроле» съехал с эстакады и придавил хозяина задним бампером… Больше я ничего припомнить не успел; перед глазами поплыли клубы красного тумана. Под улюлюканье толпы я валился в пропасть с вершины Ниагарского водопада, лежа на большой резиновой камере, только спасательный жилет был почему-то бетонным и не давал дышать…

– Анна Сергеевна! – кинулась Фима к ним. – Дорогая вы наша! Вы живы! Игорь! И ты живой!



В порыве чувств Фима обняла обоих.

4

– Да, мы живы. Но если бы не девочка… – произнесла Анна Сергеевна, и голос ее прервался.

Когда ко мне вернулось сознание, рядом разговаривали.

– Девчонка – молодец! – договорил ее мысль Игорь. – Она нас просто спасла!

— …Ерунда! Я здесь ни при чем.

Только теперь Фима взглянула на их спутницу. Синие волосы. Пирсинг повсюду, где это только возможно, а также там, где это невозможно, казалось бы, никак. Плюс яркие краски в одежде и несообразно длинные ногти. Да это же Марианна! Та самая новенькая девочка из класса Павлика, с которой он дружит. Интересно, что она-то тут делает?

Мужской голос говорил с английским акцентом; чувствовалось, что его обладатель находит ситуацию забавной.

Вслух Фима ничего не сказала, но Арсений понял ее. И без всяких лишних вопросов объяснил.

— Тебя, и никого другого, назначил я следить за чистотою корабля!

– Познакомьтесь. Марианна.

Этот явно привык командовать и здорово сердился. Говорил он как-то странно, но понять его было достаточно легко. Ответила ему молоденькая девушка, на незнакомом языке, голосом звонким и мелодичным. Девушка о чем-то беспокоилась.

– Я знаю.

— Никто не пострадал, Дезрой. — Первый собеседник негромко рассмеялся. — Вдруг это везение? Может, он заменит нам Джонго.

– Но ты не знаешь, что Марианна – дочь нашей Светланы. И это она сегодня помогла нам спасти обоих пленников. Без ее показаний нам бы не удалось найти убежище, в котором их держали.

— Неуместны здесь, Орфео, твои дурные шутки! Избавься от мальчишки, пока не рассердил меня ты наконец!

Пока все стояли с разинутыми ртами и ловили воздух, Светлана издала сдавленный вопль. Затем она вскочила и пулей кинулась к дочери, норовя вцепиться той в лицо. Но женщину схватили и вернули на место.

– Предательница!

— Не все так просто. Он, видишь ли, пока живой. Его можно выходить, и тогда…

Девочка вздрогнула и отшатнулась от матери. Арсений поспешит встать между ними.

— Опять пустые речи! Благотворителем приходским, лекарем щенков заделаться решил?

И пока Светлана сверлила дочь взглядом, следователь объяснил остальным:

— Если его приспособить…

— Испытываешь ты терпение мое, Орфео! Такие разговоры не по нраву мне!

– Марианна ничего не знала о том, что ее мать вздумала шагать по трупам. Но девочка она умная и кое о чем она все-таки догадывалась. И когда сегодня в школе она увидела, как полиция допрашивает сыновей Анны Сергеевны, заподозрила совсем уж неладное. Девочка проявила отвагу и сама подошла к нам. А узнав, что происходит, предложила свою помощь. И эта помощь была поистине неоценима. Без нее мы вряд ли смогли бы вернуть пленников обратно. Во всяком случае, живыми.

Светлана смотрела на дочь с нескрываемой злостью.

— Из него запросто второй номер получится, попомни мои слова. Ружья подносить…

– Ведь я же ради тебя старалась! – вырвалось у нее. – Чтобы у тебя в этой жизни было все то, чего ты достойна!

— Еще что! Шут со своею погремушкой так не носится! Притом чертенок безнадежен!

Марианна нахмурилась, но ответила спокойно:

Очень хотелось спрятаться от дурного сна в темное, мягкое ничто, так кстати колыхавшееся рядом, но крошечный голосок где-то за глазными яблоками настойчиво требовал сделать хоть что-нибудь, пока дела не приняли по-настоящему дурной оборот. С огромным усилием я приподнял одно веко; в трех шагах, у самой двери, обнаружились три фигуры. Розоватый туман окончательно не рассеялся, но видел я достаточно хорошо. Обладатель странной манеры разговаривать оказался мужчиной атлетического телосложения, у него были тонкие усики и гладко зачесанные назад черные волосы. В просторной куртке с множеством накладных карманов он походил на Кларка Гейбла в роли Фрэнка Бака [1].

– Все то, чего я достойна, у меня обязательно будет. Каждый из нас в итоге обязательно получает от Вселенной именно то, чего он и заслуживает.

Его собеседник был не намного старше меня и хорош до слащавости. Квадратная челюсть, изящной формы нос, каштановые кудри, широкие плечи, узкие бедра — тоже хоть в кино снимай. Одет он был, как и девушка, в комбинезон вроде рабочего, но скроенный по фигуре, почти в обтяжку. Серый цвет ему очень шел.

– Дура!

Больше мать и дочь не обменялись ни единым словом. А вот Анна Сергеевна все время держала Марианну возле себя. Обнимала ее, гладила и повторяла, как она рада, что у нее есть теперь племянница, которую она сможет любить и баловать.

Девушка… Тут мне пришлось открыть второй глаз. Такой красоты просто не бывает. Черные как смоль волосы, серые глаза, достаточно большие и глубокие для того, чтобы шагнуть в них и утонуть бесследно. Кожа медового цвета, лицо как у греческой статуи; белый комбинезон плохо скрывает фигуру, способную разбить любое сердце.

– Всегда будем вместе. Мальчишки – это совсем другое. А мы – девочки – всегда найдем, о чем посплетничать.

Я попробовал сесть, но лишь замычал от боли. Болело всюду, но хуже всего — левая рука. Придерживая левое запястье, я приподнялся на локте правой руки. Это было совсем нетрудно — вроде как поднять несгораемый шкаф зубами.

Взглянув на Фиму, женщина объяснила:

Никто не обратил на меня внимания; спор продолжался.

– Всю жизнь я мечтала о девочке, а рождались у меня только мальчишки.

— …Не без проблем, Дезрой, но попробовать стоит.

— В тебе глас лени говорит, ничто другое!

И снова улыбалась, нежно глядя на Марианну. Видя такую установившуюся семейную идиллию, остальным тоже становилось легче на душе. И все же многое еще требовало объяснений. Светлана разговаривать не желала. Зато Марианна оказалась словоохотлива. Она и объяснила, что ее мать буквально перемкнуло на получении наследства. Светлана считала, что только она достойна стать главной и единственной наследницей. И в этом ее активно поддерживала ее собственная мать, бабушка Марианны.

Кларк Гейбл повернулся и вышел, сердито топая, его собеседник улыбнулся девушке:

– Когда к нам на голову свалилась эта богатая старуха, то маму с бабушкой словно подменили. Они только и говорили, как бы им расположить богачку в свою пользу.

— Просто решил подразнить старика. На самом деле он прав. Ничего, скоро отойдет, особенно если ты сама погладишь его по шерстке. Давай, одна нога здесь, другая там… А я займусь нашим зайцем.

Обе женщины так ловко играли свои роли, что их богатая родственница не заподозрила подвоха. Она искренне считала, что в лице Светланы и ее матери нашла своих единомышленниц. И это помогло заговорщицам действовать на свой страх и риск. Благодаря хитрой уловке, женщинам удалось представить Анне под видом ее брата – Игоря. С тех пор Анна так и жила с иллюзией, что нашла своего ближайшего родственника. О том, что ее родной брат совсем другой человек, она даже не подозревала.

Я перекатился через край мехового гнездышка и спустился вниз. Вернее сказать, рухнул на пол. Мои хозяева обернулись на шум; скребя здоровой рукой по полу, я повернулся лицом в их сторону.

– Но подменить Янека на Игоря – это же был план Ольги. Зачем Светлане было помогать конкурентке?

— Просто хотел спрятаться от непогоды, — попытался сказать я. Вместо слов получилось неразборчивое бульканье.

Шагнув в мою сторону, мужчина бросил через плечо:

– Мама с бабушкой поддерживали план Ольги с одной-единственной целью: дискредитировать свою соперницу. Стоило доказать, что Ольга пыталась мухлевать в деле получения наследства, как она вылетит из числа кандидатов. Мама с бабушкой и меня к делу привлекли. Уговорили перейти учиться в ту школу, в которую сама Ольга устроилась на работу. Они мне объяснили, что там в этой школе работает учительницей наша главная конкурентка, а мы все время должны держать руку на пульсе, чтобы знать, как идут дела у Ольги.

— Незачем здесь оставаться, миледи.

– И ты согласилась? Пошла у них на поводу?

Его рука легла на предмет на поясе. Довольно очевидный предмет: даже без руководства пользователя ясно было, что это оружие. Девушка проворно схватила его за руку:

– Мама с бабушкой мне все время Ольгу в самых мрачных красках описывали. Я думала, что правильно, если ей и ее муженьку-жулику ничего не достанется. Только когда стало ясно, что мама взялась людей убивать и даже Анну Сергеевну не пожалела, мне стало жутко. Одно дело, если берешься помогать в том, чтобы просто двух мошенников на чистую воду вывести и тем самым выкинуть их из списка наследников. Но убивать тех, кто в списке стоит перед тобой, это уже слишком. На это я пойти не могла. Точно знала, что за такое злодеяние Вселенная потом обязательно накажет.

— Орфео! Бедняжка ведь страдает! — Акцент ее звучал лучше всякой музыки.

– А за предательство родной матери? Ничего? Не накажет тебя твоя Вселенная?

Мужчина задвинул девушку за спину.

Это были единственные слова, которые сказала Светлана на прощание своей дочери. После этого задержанных увели, потому как было видно: чистосердечного признания от них сегодня вряд ли уже дождешься.



Фима спешила к себе домой. Ей казалось, что позади у нее за спиной выросли крылья. Дело было закончено. И закончено успешно, потому что хоть было очень жаль погибшего Янека, и Ольгу тоже было отчасти жаль, но зато уцелели Анна Сергеевна и Игорь. Да и преступники были схвачены и должны были предстать перед судом. Арсений заверил всех в том, что ни Простакову, ни Светлане не удастся уйти от ответственности. Судьба Зои рисовалась в несколько размытых тонах, потому что полной уверенности в том, что она невиновна, ни у кого не было. И все же Арсений сказал, что суд учтет добровольную помощь следствию. И высока доля вероятности, что Зою оправдают.

На пороге Фиму встретил Павлик, который что-то перетаскивал из своей комнаты в родительскую, громко пыхтя от усилий.

Фима собиралась его поздравить с тем, что с завтрашнего дня Анна Сергеевна вновь выходит на работу, но внезапно замерла. В руках у Павлика было что-то громоздкое, круглое и очень неудобное для транспортировки.

– Что это у тебя там?

— Он может быть опасен. Будь хорошей девочкой: оставь нас одних.

– Так… Пустяки.

— Я… не опасен. — Мне удалось прохрипеть три слова, но улыбка, по-моему, не получилась.

– Ничего себе пустяки! Это же глобус! Напольный глобус.

Ужасно тошнило, но чтобы меня вырвало перед ней… Опираясь спиной на кипу мехов, я попытался встать.

– Ну да, наш бывший школьный глобус! – подтвердил Павлик с некоторым раздражением, которое было вызвано тем, что как раз в этот момент он споткнулся о вертевшегося под ногами Пятницу и чуть было не растянулся перед сестрой.

— Разговариваешь, значит, — нахмурился мужчина. — Черт меня побери, если знаю, что с тобой делать. — Обращался он скорее к себе, чем ко мне.

– И что этот глобус у нас дома делает? Откуда он взялся?

— Позвольте… отдохнуть несколько минут. Я сразу… я уйду. — Стук сердца отдавался в ушах, как барабанная дробь.

– Из школы.

— Что тебе тут понадобилось? — Вопрос прозвучал сурово. — Чего искал?

– Из кабинета географии? Я не ошибаюсь?

— Я замерзал… здесь было тепло.

Фима шагнула в комнату Павлика и ахнула. Раньше в комнате брата красовались постеры и плакаты, но теперь всю стену украшала одна-единственная громадная таблица Менделеева.

— Удалось-таки переменить обстановку, не правда ли? — фыркнул Орфео.

– Что… что это такое?

До меня наконец начало доходить.

— Где я?

– Крутяк, правда?

Павлик был счастлив.

— На яхте лорда Дезроя. И он не одобряет контрабанды в кормовой кладовке.

– Не знаю, я как-то не уверена.

— На корабле?.. — Опять не сходится… В последний раз это была ферма в лесу. — Вы меня обманываете. — Я с трудом улыбнулся, показывая, что понимаю хорошую шутку. — Качки-то нет…

– Ты еще не все видела! Пойдем на кухню! Я там тебе еще кое-что покажу из обновок!

— Это перестроенный кеч, оборудован главными двигателями с защитой от перенапряжения, ионно-импульсными вспомогательными, искусственной гравитацией и лучевой защитой. Мы на расстоянии четырех световых лет от Зериды — в частной экспедиции. Каждый квадратный дюйм занят совершенно необходимым грузом и оборудованием, что возвращает нас к проблеме твоего присутствия. Имя? — деловито спросил Орфео.

– Мне кажется, я уже знаю, – слабым голосом пролепетала Фима. – Ты же хочешь показать мне цветок алоэ, да?

— Билли Дейнджер. Насчет кеча, я, правда, не все понял…

– Откуда ты знаешь? – изумился Павлик. – Ну да, алоэ. Мама всегда хотела этот цветок. Говорила, что он лечебный, и можно маски для лица делать из сердцевины его листьев. Тетушка Римма тоже хотела его, потому что ее жениху нужно алоэ от язвы желудка. И деньги платить не нужно, для него это главное, ты знаешь. А этот цветок просто огромный! И старый! Там на всех нас листьев хватит! Хоть с головы до ног, снаружи и изнутри ими обляпайтесь!

— Небольшой звездолет, говоря проще, — нетерпеливо перебил мой собеседник. — А теперь, Билли Дейнджер, мне пора…

– И кашпо у него красивое, – едва слышно пробормотала Фима. – Такое с нотками, да?

— Звездолет? Это в чем астронавтов запускают?

– Ну да.

— Астронавтов? — Орфео рассмеялся. — Туземцы в каноэ на мелководье… Нет, Билли Дейнджер, это корабль с неограниченным районом звездоплавания. Запас хода — много веков на сверхсветовых скоростях. Мир, к которому мы направляемся, очень, очень далеко от твоей родной Земли.

– Ты где взял эти вещи? – набросилась Фима на брата. – Ты их украл?

— Погодите минутку. — Новая информация не укладывалась в голове так сразу. — К звездам мне не надо! Просто выпустите меня отсюда… — Я попытался сделать шаг вперед, но тут же вынужден был привалиться к тюку с мехами. — Выпустите, и я испарюсь так, что вы решите, будто вам приснился!..

— Боюсь, не получится, — перебил Орфео. — Вопрос стоит так: что нам с тобой делать? Как ты, без сомнения, слышал, лорд Дезрой предпочел бы выкинуть тебя наружу через шлюз. Я же надеюсь приспособить тебя к полезному делу. В оружии разбираешься? Охотился когда-нибудь?

Только этого не хватало! Пока она гоняется за чужими убийцами, у них под носом, похоже, вырос мелкий воришка. И что еще успел стащить Павлик? Это его первое дело или какое по счету?

Павлик на сестру обиделся.

— Высадите, пожалуйста, — заныл я. — Где угодно! Домой пешком дойду.

– Скажешь тоже – украл! – проворчал он. – Унес и к тому же с большим трудом.

— Отвечай на вопросы, Билли Дейнджер! Отвечай как следует: твоя судьба зависит от этого.

– Украл, унес – это одно и тоже!

— Никогда не охотился. — Воздуха не хватало, будто я пробежал не одну милю.

– Это когда самостоятельно действуешь, тогда да.

— Ничего страшного. Не надо будет переучиваться. Сколько тебе лет?

– А тебе кто велел?

— В апреле будет девятнадцать.

– Я выполнял поручение самого директора школы, если хочешь знать. На минуточку, мне доверяют!

— Удивительно. Выглядишь еще моложе. Науку быстро схватываешь?

– Поручение? – вконец растерялась Фима. – Тебе поручили украсть в школе глобус, алоэ и таблицу?

— Это похищение!.. Нельзя просто так увезти человека. Есть же законы…

— Следи за своим языком, Билли Дейнджер! Я не потерплю дерзости, заруби себе на носу! Что до законов, здесь слово лорда Дезроя — закон. Это его корабль. За вычетом леди Рейр и меня, ему принадлежит каждый атом на борту, включая зайцев.

– Что ты заладила? Украсть, украсть! Я не вор! И я не крал, а вынес. Я тебе уже объяснял разницу. Вынес по поручению директора и ее заместителя по хозяйственной части. И не я один. Мы с Витькой и Пашкой втроем постарались. Знаешь какой глобус тяжеленный! Мы с ним одним едва не надорвались. А алоэ! Про таблицу я вообще молчу. Это была целая экспедиция, как мы втроем ее вытаскивали, чтобы никто не увидел. Ее же не сложить, как ковер-самолет, до дома несли на вытянутых руках.

– А почему это все надо было делать тайно?

Внезапная мысль поразила меня ударом ледоруба в сердце.

— Так вы… не земляне?

– Потому что некоторые учителя против нововведений всяких. А директор хочет, чтобы у нас в школе все было по-современному. Глобус купила новый электронный, хочешь, он тебе политическую карту показывает, а хочешь – физическую. Любую страну можно на нем приблизить, и сразу полное ее описание появляется. Там и полезные ископаемые сразу же видны, в каждом регионе свои. И численность населения. И даже природоохранные ресурсы. Полная информация! Разве не круто?

– Очень.

— По счастью, нет.

— Но вы люди! Говорите по-английски…

– И новая таблица Менделеева такая же крутая. Настоящий экран! Жмешь на нем на два элемента, и все реакции, в которые они могут вступить, уже перед тобой. Тут тебе и валентность, и электронные связи, чего только нет! А вместо старого алоэ школа приобрела лимонное дерево, оно уже все сплошь с плодами. Их даже есть можно. И еще мини-оранжерею, чтобы биолог мог нам в ней выращивать из крохотной клетки целое растение. Как в Алисе из будущего, настоящая опытная станция юннатов! Но некоторые учителя никак не хотели расставаться со своим любимым старьем, вот директор и поручила нам с ребятами эту операцию. Изъять хлам и вынести подальше от школы. На помойку их было нельзя тащить, директор сказала, что там их в первую очередь и будут искать. Так что я все к себе домой притащил. Здорово, да?

— Разумеется люди; и более древнего рода, чем ваша ветвь… Мы целый год прожили на вашей серенькой планете: охотились на моржей, слонов — ну и прочее. Ладно, поболтали — и хватит, Билли Дейнджер! Как думаешь, должность подносчика ружей для тебя не слишком сложна?

– Что вместо помойки домой приволок? Ага! Замечательно просто!

— А когда — когда мы вернемся обратно?

Фима не могла отвести глаз от алоэ. Оно было таким огромным, что свободно заняло весь подоконник. И как они с Павликом станут объяснять маме с папой появление в их квартире этого монстра? Вот эта задачка будет, пожалуй, посложнее любого их расследования.

— На Землю? Надеюсь, никогда. Послушай! Забудь о том, что не в твоей власти! Работа будет простая: делай так, чтобы я остался доволен. Справишься — будешь жив и здоров, иначе… — Орфео внушительно помолчал. — Но ты ведь постараешься, правда, Билли Дейнджер?

Чистое безумие, но в убедительности этому человеку не откажешь. Остаться в живых — вот самая насущная задача. О возвращении можно подумать и попозже.

— Само собой. Все, что угодно…

— Отлично. Будем считать, договорились. — Орфео сразу повеселел, будто нашел способ отвертеться от грязной работы. — Знаешь, ты счастливчик. Восемь же, без специальной защиты. Странно, что все кости целы.

Запястье левой руки я по-прежнему держал правой. Осторожно подтянув левое предплечье к глазам, я увидел белую кость, торчащую сквозь дыру в рукаве.

— Кто сказал, что целы?

Это были мои последние слова. Я бессильно завалился на бок, будто брошенная газета.



Глава 2



1

Проснулся я другим человеком. Первое время я не слишком понимал, в чем дело, потом дошло: меня успели отмыть, побрить и уложить между ароматных простыней, хрустящих, как новенькие банкноты. И чувствовал я себя просто здорово, как после душа и махрового полотенца.

Выгородка с низеньким потолком, куда меня определили, была почти пуста, если не считать моего же матраса. Вспомнив о левой руке, я откинул просторный желтый рукав — они и про пижамку не забыли… Если не считать небольшого отека и розового шрама под прозрачным пластырем, рука оказалась как новая.

С негромким щелчком открылась низенькая дверь, и в проеме показалась голова Орфео.

— Проснулся наконец! Очень кстати. Занятие первое: неполная разборка зет-автомата. Посмотришь для начала.

Поднявшись на ноги, я обнаружил, что колени больше и не думают трястись. Энергия била через край; сил хватит даже по стене пробежаться… И аппетит волчий. Челюсти свело при одной мысли о яичнице с ветчиной. Орфео вытащил из стенного шкафчика желтый комбинезон и бросил его мне в руки.