Его желание растёт? Потому что в такие моменты, когда им было мало, ошибались даже лучшие убийцы. Тогда они что-то меняли. И становились небрежными. Ему ни за что нельзя так рисковать.

Кроме того, он даже не знал наверняка, существует ли эта проблема. Может, он просто слишком напряжён, у него был плохой день? Может, когда он вернётся домой, всё будет хорошо, и это странное чувство неудовлетворенности исчезнет?

Глава двадцать седьмая

Джо сидела в саду папиного дома и потягивала кофе с молоком, но не трогала тарелку с шоколадными булочками и пончиками. Она взглянула на своего отца, который читал газету. Он почувствовал ее взгляд и поднял голову.

— Что? Тебе дать несколько страничек? — спросил её Фрэнк.

— Я прочту первую полосу, когда ты закончишь.

— Зачем тебе об этом знать, когда ты в отпуске? Твоя мама права, ты никогда не успокаиваешься.

Джо вздохнула.

— Мне надо следить за своим городом. Я люблю о нём читать.

Фрэнк хмыкнул.

— Этот город ничто не убьёт. Так было раньше и так будет всегда. Но это не значит, что тут ничего не происходит.

Джо всегда испытывала смешанные чувства, когда возвращалась сюда, и это было связано не только с отцом. Новый Орлеан — сложный город. Бесконечные вечеринки заслужили ему девиз «Пусть текут хорошие времена», но при том Новый Орлеан это сосредоточение нищеты и преступности. Она здесь выросла и любила этот город всем сердцем. Джо происходила из большой семьи каджунов, которая жила по всей Южной Луизиане, и её душа всегда будет считать это место домом. Но она не питала иллюзий относительно того, каким образом здесь проявляется тёмная сторона человечества.

— Уж это точно, — иронично пробормотала Джо, и её отец засмеялся.

— И так можно сказать обо всём, что родилось в этом городе. Включая тебя, — вставил Фрэнк, и его глаза снова опустились к газете. А Джо просто закрыла глаза от этих слов, которые эхом отдавались у неё в голове. Включая тебя.

Нет, не включая. И призраки этого города каждый раз напоминали ей об этом.

Родители Джо развелись, когда ей было тринадцать, и мама переехала с ней в Новую Англию, где изначально жили её предки. В том возрасте Джо не могла не пустить корни в Окхерсте. У неё были хорошие друзья и в конце концов она безумно влюбилась в Джека, мужчину, за которого мечтала выйти замуж. Ей там нравилось, особенно она любила снег, которого в Новом Орлеане днём с огнём не сыскать. Но она никогда не переставала любить свой первый дом с трудным характером.

После «Катрины» характер города стал только труднее, как и чувства Джо к нему. Так многое было разрушено физически, а после урагана — и экономически. Зачем туристам, которые хотят повеселиться, приезжать в город, который находится в самом разгаре кризиса? Поэтому деньги утекали, рабочие места сокращались, а бедность росла. И всё же местные жители безумно гордились своим городом и уникальной культурой, и были решительно настроены возродить всё это из пепла. После «Катрины» визиты сюда вызывали у Джо смесь гордости от того, что её город выжил, и грусти от того, что он так сильно нуждается в помощи.

Её отец после урагана отказался уезжать со своей исторической родины, Гарден Дистрикт. Впрочем, ничего удивительного — он был самым упрямым каджуном на всём белом свете. Но ещё он был самым младшим ребёнком родителей, выросших во время Великой депрессии, и он был очень умён. Фрэнк всегда держал в доме много провизии и денег и прекрасно знал, как справиться с последствиями, которые обрушились на него как библейская чума. Генератор поддерживал дом в рабочем состоянии, а большая заначка помогала ему и нуждающимся соседям, поэтому в глазах многих он стал чуть ли не святым. Джо не стала бы утверждать, что отец принял правильное решение, когда остался. По её мнению, это было безрассудно, но тем не менее она им гордилась. Его точно не так-то просто было сломить. А её?

Нет. Она даже не могла раскрыть то дело — единственное, которое ей дали за последние полгода. С чего она вообще решила, что у неё будет время на раскрытие дел? Она знала, как много различной работы ей предстоит выполнять. Может, она сама подсознательно заставила себя отказаться от правильных поступков — снова?

Джо попыталась отвлечься от своих мыслей маленьким пончиком и новой порцией кофе. Она закрыла глаза, когда сделала глоток, стараясь сдержать стон. Как бы она ни любила «Старбакс» и «Холму зёрен», им никогда не удастся сварить кофе так, как это делал её отец. Джо откусила кусочек булочки, наслаждаясь тем, как опустилась корочка, когда она вгрызлась в неё. Но все это было бесполезно. Как она ни старалась, непреднамеренный смысл слов отца вертелся у неё в голове, не оставляя её в покое.

Она навещала отца по крайней мере раз в год с тех пор, как переехала в Окхерст. В подростковом возрасте оставалась с ним почти на всё лето. Эти визиты поддерживали её связь с городом и старыми друзьями, но расстояние заставляло их медленные перемены во внешности и характере казаться резкими и неожиданными. Находясь в безопасности и комфорте Новой Англии, она видела, как сильно трагедия потрясла её друзей, и как они менялись из-за неё. Эта перспектива убедила её в том, что становление личности во многом зависит от обстоятельств и возможностей.

Её безопасное расстояние от этой трагедии как будто испарилось, когда она приехала сюда в шестнадцать лет.

— Мне надо кое с кем встретиться, — заявил Марк, её полупарень, когда они гуляли с их общим другом, Тревором.

— Там, где держали тебя, — просто ответил Дитрих. — Если Малыш ее чувствовал. Видимо, ей было очень плохо. И ее сигнал заставил Малыша расти с предельной скоростью. Механизм защиты. Но как он оказался на свободе? И почему помчался на твой зов? Не могу понять.

— Да мне всё равно тут скучно. Куда тебе нужно? — спросил Тревор.

— Нужно ее найти.

— На Конго-сквер.

— Крис и Игорь поехали в поселок нанимать катер.

Это было место в парке Луи Армстронга, к северу от Квартала. Они направились туда. Парни по дороге смеялись и пинали камни, а Тревор хвастался своими подружками.

— Катер?

Когда они подошли к парку, раздался неожиданно-резкий звук, действительно способный напугать. Марк вообще перепугался на удивление сильно. Тревор долго посмеивался над ним.

— Грузовой. Не экранопланом же ехать. Долго, заметно, да и не повезут нас.

— Да что с тобой такое? Ты всё время оглядываешься через плечо и пищишь как девчонка. Ты перекурил травы или что? Паранойя началась? За тобой идут?

— Почему? — я почувствовала себя дурочкой.

— Ой, да отстань, — выдал Марк, но улыбка не тронула его глаз.

— Янина, — сказал Дитрих. — Рядом с городом творится непонятно что. Власти мирволят. У меня чувство, что Террой-без-номера уже правят сепаратисты. Будь это так, первым делом они заявились бы к нам. Но эти странные люди предпочитают мучить Итию. Пойми, мне жалко несчастную девчонку, но гораздо больше меня беспокоит опасность, которую она представляет. Малыш, по крайней мере, уже появился на свет.

Джо начала переживать, когда они подошли к Конго-сквер. Там всегда было опасно после наступления темноты и там явно что-то менялось, а уж тем более со времени ее последнего визита в парк. Те немногие люди, мимо которых они проходили, оглядывали их довольно враждебно, а затем перешёптывались, прикрываясь ладонями. Она убедила себя, что просто давно здесь не была и забыла, как тут всё устроено.

— Что ты собираешься делать?

Марк указал вниз и велел им оставаться на месте, затем пробежал несколько сотен метров к группе людей на краю площади, в основном скрытой от тусклых огней. Джо силилась разглядеть их сквозь гнетущую темноту. Когда зрение привыкло, её глаза пробежались по их одежде, и кровь застыла в жилах. Это не друзья. Эти мужчины были старше, около двадцати пяти. Это бандиты, и они были пьяны.

Дитрих усмехнулся.

Мужчины смотрели, как Марк приближается к ним, и когда он был уже в нескольких метрах от них, один шагнул вперед. Остальные зашагали позади него. Во влажном воздухе до Тревора и Джо доносились громкие голоса. Были слышны лишь обрывки разговора, но заполнить пробелы не составляло особого труда. Марк продавал им травку, и её не хватало. Сильно не хватало.

— Я мастер по работе с биологическим оружием. И хреновый же был бы я мастер, если бы не мог его применить…

Тревор сделал шаг по направлению к Марку, но Джо схватила его за руку.

Сначала я испугалась. А потом подумала, что терранский питомник представляет собой мощнейшую на планете военную силу. Эндрис наверняка хотел устроиться, как воробей под гнездом орла.

— Он сказал нам ждать.

— Они с ним что-то сделают. Я должен помочь.

Эндрис. Наци. Он читал мне лекции про естественную ксенофобию, а его приятели упорно пытались разводить нукт. Получить арсенал уникально эффективного живого оружия. Способного убивать людей. Колонии требуют самоопределения, и после уничтожения одиннадцати линкоров, половины всех судов класса «энтерпрайз», требования стали еще громче… Я почувствовала, что паззл начинает складываться. Или мне так кажется?

— Как? Ты же знаешь, что у них пушки или как минимум ножи, и их шестеро. Что мы можем сделать?

Социально альтернативные граждане хотят нажиться на торговле оружием?

— Не «мы», подруга, а «я». Не могу же я просто на это смотреть.

С дальнего конца площади подошёл незнакомец, и теперь он был достаточно близко, чтобы видеть, что там происходит. Страх сдавил Джо горло. Незнакомец повернулся к группе мужчин и попытался оттащить от них Марка. Двое повернулись к нему, но он не отступал. Он сделал шаг к лидеру группы и закричал:

Или…

— Я не боюсь такой шпаны, как вы!

Они и развязывают войну? И «социально альтернативные», работавшие на Фронтире и Таинриэ, «сепаратисты» Терры-без-номера, «наци», буянящие на Древней Земле — одна и та же компания?

Лидер вытащил пистолет и застрелил самаритянина в голову. Потом перевел пистолет и застрелил Марка.

Я непроизвольно задержала дыхание, осмысливая эту идею, и скоро почувствовала, что мне не хватает кислорода.

Джо побежала вперёд, когда тело Марка дёрнулось и упало, но её схватил Тревор. Она пыталась бежать дальше, но у неё не получилось, и тогда она повернулась и бездумно уставилась на сдерживающую её руку Тревора.

— Ну да, — сказал Дитрих несколько удивленно. — По-моему, это с самого начала было ясно.

— Ты чё творишь? — эхом донеслись до неё его слова. — Пошли! Нам надо делать ноги!

Я снова почувствовала себя дурочкой.

Двое членов банды заметили их пристальные взгляды и побежали к ним. Она резко развернулась и чуть не упала, потому что ее ноги как будто стали свинцовыми. Тревор дёрнул её, чтобы удержать в вертикальном положении, она попыталась как-то зашагать и через несколько мгновений её ноги уже снова могли двигаться. Она бежала за Тревором, не оглядываясь, пока он не остановился за пустым складом, пытаясь отдышаться.

— Это не вопрос, — продолжал мастер, сощурившись на солнце. — Это просто неважно. Даже если сами исполнители считают себя разными партиями, все равно они работают на одну цель.

Казалось, они быстро среагировали и убежали, но в итоге её нерешительность всё равно стоила Тревору жизни.

— Независимость колоний?

В самый важный момент промедления те мужчины хорошо разглядели Тревора, и на следующей неделе они выстрелили в него из машины. Наверное, её они тоже успели разглядеть. Впрочем, она так и не узнает, почему осталась в живых, — потому что её уже почти никто в городе не знал или потому что несколько дней спустя она уехала в Окхерст. Её друзья сказали ей, что тот незнакомец был туристом, приехавшим из Канады. Из-за этого полиции пришлось искать убийц, и следователи просили позвонить всех, у кого есть хоть какая-то информация.

Дитрих посмотрел на меня с изумлением.

Три вещи, связанные с тем днём, всё ещё преследовали Джо. Во-первых, она узнала, что Марк продавал травку, чтобы его семью не выселили — его отец потерял работу, а обед, который она съела в доме Марка в тот вечер, был обеспечен государственным продовольственным банком. Во-вторых, ее поразило лицемерие расследования, которое началось из-за лживой заботы о туристе, когда так многие расследования подобных убийств были прекращены из-за нехватки рабочей силы и денег. Но больше всего её волновало осознание того, что она не смогла спасти любимых друзей, и слишком сильно боялась того, что может произойти с ней или её семьёй, поэтому не сообщила полиции то, что знала.

— Нет, конечно!

Смерти Марка и Тревора остались неотмщёнными. Из-за её трусости. Её ошибки.

На Древней Земле живет десять миллиардов человек. На всех периферийных планетах, как выяснилось — около сорока миллионов. Но как ни странно, силы практически равны. Девяносто процентов флота принадлежит периферии. На Земле находится наука, образование, высоко — и гипертехнологичное производство. Но сырьевых ресурсов у Земли почти нет. Во время войны выгребли подчистую. Разве что в Антарктиду забираться.

Фрэнк сунул первые страницы «Таймс-Пикайюн» под нос Джо, нарушив её транс. Она поблагодарила его и отложила булочку, чтобы взять у него газету. Аппетит пропал. Она отодвинула тарелку, откинулась на спинку стула и развернула газету.

И еще одно обстоятельство. На Земле крайне мало найдется людей, готовых поступиться комфортом. Даже не пойти сражаться, а просто снизить свой уровень жизни. Зажравшиеся земляне очень любят свое пузо. А также то, что под ним.

Когда она дошла до пятой страницы, её тело напряглось.

Я родилась землянкой. И я совсем не прочь снова получить полноценный сертификат. Но пока мне нельзя жить на Древней Земле, я злобствую. И не думайте мне запрещать.

В отеле известной сети «Спящая красавица» убили женщину. Её задушили в комнате, которую она сама сняла и в которой не было никаких улик. Когда Джо увидела, что камера наблюдения все же запечатлела жертву и её спутника, идущих в отель, она резко выпрямилась.

И все-таки независимость колоний равно невыгодна и колониям тоже. «Колонии — это пальцы», — сказал Дитрих. — «Человеку без пальцев плохо. Но пальцы без человека — вообще ничто».

— Тогда какая это цель?!

Мужчина носил фетровую шляпу.

— Не знаю, — совершенно спокойно сказал Дитрих. — Меня сейчас интересуют две вещи. Одна тактическая, вторая — стратегическая. Я хочу, чтобы вторая самка последней модификации отправилась туда, где ей положено находиться, то есть на мыс Копья. И я хочу знать если не имя большого босса, то хотя бы тех, кто составляет высший эшелон. Это о многом скажет. Что ж, попробуем убить разом двух зайцев.

Глава двадцать восьмая



— Детектив Робинсон, это Жозетт Фурнье, она работает в отделении полиции округа Окхерст, штат Массачусетс.

— …я в ту пору еще рядовым был.

Лейтенант Бенвилл, высокий тучный мужчина с тёмными волосами и добрыми глазами, налил ей чашку кофе, пока она пожимала руку детективу. Джо беззвучно поблагодарила южное гостеприимство или профессиональную этику — что бы это ни было. Не во всех отделах тепло приветствовали чужих лейтенантов, лезущих не в своё дело, а некоторые открыто проявляли враждебность. Она начала говорить со своим старым акцентом и после парочки вежливых фраз перешла к делу.

— Получается, здесь работал серийный убийца? — сделал вывод Робинсон.

Проводим это мы зачистку базы противника. Война уже к концу шла. С нами хвостатый и девка, у сержанта лента живая вроде галстука повязана. Короче, настроение бодрое, страха не ведаем. Идем по коридорам. И нашли мы то, что у них типа казармы. Как положено, проводим обыск. Девка со зверюгой пошли коридоры окрест обнюхивать, а мы шаримся. На предмет сувениров. И гляжу я, рядовой Перес, у него еще кличка была — Полжопы, точно нашел чего занятное. Сидит, уткнулся в угол, икает и трясется, икает и трясется. Сержант увидал и спрашивает: «Рядовой как-тебя-твою-мать, ты почему сидишь тут в небожественной позе, икаешь и трясешься?» А тот отвечает: «Сержант, я тут такое нашел! Да вы сами посмотрите». Сержант глянул, подзатыльник ему дал и говорит: «У тебя, сблёвыша мышиного, у самого в тумбочке баба голая. А рритский мужик, что, хуже?» Тут уж все понабежали. Ржут, шутки травят, а сгрудились так, что и не видать ничего. «Эх, жаль, — гогочут, — спиной лежит, сисек не видать, говорят, их восемь! Кайфа-то!» Сержант засмолил цигарку и толкует: «Вот и задумаешься, такие уж ли мы разные. Может, и воевать не надо. Может, миром договоримся?» И тут ему кто-то: «Сержант, а ведь это не баба». Тот: «А кто же?!» «А мужик». Подумал-подумал сержант и плюнул: «Нет. Не договоримся».

— К сожалению, видимо так. Позвольте задать вопрос. С пальца жертвы пропало обручальное кольцо?

Дальше, спрашиваешь? Что было? Да ничего чтобы особенного… Примчалась девка, как в жопу укушенная. Хвостатый ее чего-то унюхал. Говорит, база не пустая. В смысле, девка говорит. Тут уж шутки в сторону, вперед в полной готовности. Засада там была. То-то мы так легко внутрь вошли. Наружу сильно хуже выбираться было. Крепко нас ррит потрепали…

Ее собеседники обменялись взглядами. Бенвилл ответил: «Да».

— Тогда я почти уверена. Такое же убийство, опять мужчина в фетровой шляпе, опять пропавшее кольцо, — прорезюмировала она и кратко описала убийство в Окхерсте. — Я прямо сейчас попрошу, чтобы моя команда отправила вам рапорт, чтобы вы прочитали.

5

Джо достала телефон из кармана и послала смс с нужными инструкциями. Бенвилл наблюдал в стороне, пока Робинсон передавал Джо папку с делом и подытожил то, что им было известно на данный момент.

— Её звали Эмили Карсон. Она жила во Фрейзере, штат Теннесси, с мужем Эдвардом. Она приехала сюда для трёхдневных курсов учителей начальной школы, которые начинаются сегодня.

Не так важна скорость в абсолютных величинах, как в относительных. Когда Аджи на пределе возможностей уносилась в пустыню, а я сидела у нее на плече — дух захватывало от того, как мелькают валуны и бьёт ветер. Средняя скорость «крысы» в полтора раза больше, но никаких острых ощущений не доставляет. Бросая «крысиные» моторы в форсаж, пилот ловит истинный кайф, а во много раз большая скорость отрывающегося от земли шаттла вызывает только раздражение и беспокойство. Перекрывающий световую заатмосферник — вещь обыденная и вообще устаревшая. А в гипере скорости не чувствуешь. Вошел и вышел.

— Получается, здесь не было никого из её коллег?

Я стояла на палубе катера. Брызги летели в лицо, пенные волны уносились назад. Мы шли на пределе, металлическое тело корабля под ногами содрогалось от напряжения. Ума не приложу, почему эта громадина называлась «катером». Капитан пытался мне объяснить, но я не поняла. Что-то про разные принципы устройства: корабли бывают «лодки», «планеры» и «катера». Капитан оказался смешной. Как из фильма про пиратов. У него даже трубка имелась.

— Да, мэм.

Катер летел к другому материку. В быстроте хода он уступал скучному большому экраноплану, но шел на полной, рассекая валы, и от скорости хотелось смеяться.

— И я так понимаю, у её мужа есть алиби?

Я поначалу еще боялась. Очень высока была вероятность стычки. Кто знает, каким оружием располагает охрана, наверняка у них есть резаки.

— Не стопроцентное, но достаточно убедительное. Мы не можем представить, как бы он мог успеть приехать сюда и убить ее. Он ездил с детьми в кино, и они вернулись домой за час до того, как она была убита.

— Янина, — сказала Анжела, которая отправилась с нами как врач, — ты же сама экстрим-оператор. Можно подумать, ты не знаешь, что в этом случае делается.

— Другие зацепки есть?

Да, я знаю. Живое оружие не пойдет в лобовую атаку. Неслышимые, не излучающие тепла, расчетливые, бесстрастные, драконы проберутся в здание и уничтожат противника быстро и эффективно. Резаки не успеют выстрелить. Но я все равно волновалась. Казалось, что воевать идет детский сад, а не оружейный завод.

— Пока что нет. И, если честно, у нас не так уж много ресурсов, чтобы искать маломальские улики.

Второй мастер сидел на корточках у борта и курил. В облике русского не обнаруживалось особенного мира, но уверенность и сила от него исходили невероятные. И не было угрозы, ожесточения, злобы. Я представила его в бою и подумала, что он бы убивал как стихийное бедствие. Безмятежный, неподсудный.

— Что вы думаете об этом деле? — спросила Джо.

— Игорь, — почти жалобно спросила я. — Вы точно знаете, что делаете?

— Думаю, она была не в том месте не в то время, и всё закончилось плохо. Учитывая то, что вы говорите, похоже, она напоролась на плохого серийного убийцу, — высказал Робинсон и засмеялся. Джо с трудом сдержалась, чтобы не поморщиться.

— Яна, — сказал мастер с русской прямотой. — Если бы нам пришла блажь захватить на планете власть, мы бы это сделали в два счета.

— Может, вы и правы.

И усмехнулся.

Ей приходилось действовать осторожно, чтобы убедиться, что она не сделала неверных шагов. У обоих отделов юрисдикция над своими делами, и никто не захочет постороннего вмешательства. Если они решат, что Джо пытается захватить власть, они не станут ей ничего рассказывать. Но и позволить им просто отнекиваться она тоже не могла.

…Ладгерда сидела на корме и смотрела на буруны, уходящие из-под днища. Дитрих сказал, что она сама захотела отправиться с нами. Заставить самку сделать что-то против ее воли никакой мастер не способен. Я подумала, что Дитрих проверял меня, когда спрашивал, приказывала ли я Аджи. Ладгерда не собиралась в ближайшее время заводить еще детей. Она хотела выручить девушку своей расы и заодно развеяться. Ее мужья дремали рядом с нею на палубе, зато недавно пришедшие в возраст отпрыски, двадцать семь высокоэффективных элементов вооружения, облазили и обнюхали весь корабль. Двое состязания ради вызвали Малыша на бескровный поединок. Малыш победил обоих. Одного — собственной силой и храбростью. Второго — хитрым приемом, которому я успела его научить.

— С вашей точки зрения, как лучше вести это дело? — спросила Джо и внимательно посмотрела сначала на Робинсона, затем на Бенвилла. Тот наклонился вперёд.

Ха! Это началось снова. Только теперь мне не помогала опытнейшая Даниэла. А Кесума, хоть и помнила не по-старчески ясно все элементы боя, совершенно не знала методику обучения. Как, собственно, и я. Бедный Малыш ошалевал. Мы ведь даже не знали, как объяснить ему некоторые комплексы. Идей среза влет и множественной цели он пока осознать не смог.

— Я понимаю, почему вы им заинтересовались. Но думаю, что сначала нужно установить, насколько похожи или отличаются эти дела, а потом уже думать о действиях. Может, они связаны, а может, это просто совпадение.

Джо кивнула, смотря на непроницаемое лицо Бенвилла — он на это не купился.

Зато команда судна любовалась битвой вместе с детьми и мужьями Ладгерды. Кажется, при этом установилось некое взаимопонимание. Авторитет мастеров позволил им нанять катер, но первые часы пути рыбаки поглядывали на нукт с опасливым подозрением. Зрелище того, как хвостатые звери, словно люди-болельщики, одобряют хороший удар, растрогало морских волков.

— Нам нужно повнимательнее изучить ваше дело, а вам — наше. Тогда мы сможем разобраться основательно.

Я аплодировала. Победив, Малыш направился ко мне и обошел кругом. Я почесала ему шейку. Нукта замурлыкал и пихнул меня головой так, что я плюхнулась на палубу.

— У вас есть стол или компьютер, где бы я могла просмотреть все документы? — поинтересовалась Джо и напомнила себе, что они еще не видели дело об убийстве в Окхерсте, поэтому их осторожность вполне понятна. А она пока получит доступ к информации и попробует установить дружественные связи.

Аджи тоже так делал. Воспоминание уже не оказалось пронзительно горьким. Я хохотала и бранила Малыша, вокруг тоже смеялись. Нота грусти. Как воспоминание о юности.

Бенвилл повернулся к Робинсону.



— Принеси всё в конференц-зал, мы сядем там.

От берега нам по прямой пришлось пройти что-то около ста километров. Живое оружие одолело их за час. Наша «крыса» следовала за прайдом. Сверху мы увидели базу раньше нукт. Взорванную. Среди пожженного и поваленного леса зияла воронка, большого радиуса, но неглубокая. Вокруг лежали бетонные блоки, еще какой-то мусор, разбросанный взрывом. Запустение. И никаких следов.

Джо посмотрела на дверь и спросила:

Мы вышли из машины. Игорь, сев на корточки, оглядел воронку и нехорошо засмеялся. Я вздрогнула.

— А можете показать мне по дороге, где уборная?

— Разумеется, — сказал мне мастер-австриец. — Ты сбежала. Они знали, что в питомник. В отличие от властей планеты мы не прикормлены. Они испугались и решили замести следы.

Робинсон указал пальцем влево.

— Ага, щаз! — сказал мастер-русский.

— В конце коридора. Конференц-зал за этой чёрной дверью. Мы пока приготовимся.

Ладгерда зарычала. Тихо, но так, что сердце упало в живот. Она нюхала воздух. Нукты успели повзбираться на стволы и остатки стен и как один смотрели в том же направлении, что и самка. Взволнованный и собранный Малыш подошел ко мне и что-то по-своему сказал. На миг полыхнул яркий образ большого леса и какой-то цели в нем, убежавшей далеко, но не так далеко, чтобы потерять ее.

* * *

Двадцать часов шли нукты мстить за сородича. На пределе возможностей, не думая отдыхать. Они могли себе это позволить. Подобная гонка не отражалась на их боеспособности. Мы вели машину по очереди. У меня не получалось уснуть в кресле, но не выходило и бодрствовать, я сидела в какой-то нервной полудреме. Малыш бежал внизу, вместе с прайдом. Его азартное возбуждение передавалось мне. Вероятно, в команде Эндриса только он сам был действительно умным человеком. После его гибели социально альтернативные индивидуумы уже не могли осмыслить все обстоятельства. Новая их дислокация находилась на том же материке, даже не под землей. Ладгерда чуяла их, как шматки дерьма на столе.

Джо открыла дверь в туалет и проверила каждую кабинку, чтобы убедиться, что она одна. Жаль, что я не курю, тогда не пришлось бы вести серьёзные разговоры рядом с унитазом. Но так как рак лёгких не стоил дополнительного удобства, пришлось довольствоваться этим — здесь, хотя бы, хорошо мыли туалеты. Она вынула телефон и набрала номер. Арнетт взял трубку после третьего звонка.

Самка во время погони сама себя распалила до ярости и вполне могла кинуться в лобовую атаку. Игорь остановил ее. В случае шума альтернативные могли запустить уничтожение данных, а то и самой базы. Риск был совершенно ни к чему.

— Разве ты не в отпуске? Зачем мы шлём дело Хаммонд полиции Нового Орлеана?

Я не знаю, чего там было дальше. Мы с Малышом не участвовали в захвате. Дитрих не пустил. Сказал, что Малыш еще недостаточно обучен. Он, конечно, был прав, но остальных-то вообще не учили… Анжела посмотрела на меня и понимающе улыбнулась. Я пожала плечами.

Джо быстро описала ему ситуацию. Арнетт выругался.

Как только дети Ладгерды отсигналили ей о превращении противника в добычу — то есть о том, что люди в здании больше не собираются драться, а только дрожат от ужаса — она остановила атаку. Так я узнала, что нукты все-таки умеют брать пленных. Если с ними работает мастер. Мастер, который способен умиротворить силу…

— Я пытаюсь их убедить, что убийства связаны. А пока я хочу, чтобы ты поискал другие удушения, похожие на эти, за последние пять лет, скажем. Удушения в номерах отелей замужних женщин, без сексуального насилия, без ограблений. По всем пятидесяти штатам.

Мужчины пошли допрашивать уцелевших. А мы с Анжелой — искать Итию. Собственно, нашла ее Ладгерда, а мы пытались найти вход в наполовину уведенный под землю бункер. Пока она же не прошибла для нас стену.

— А чёрный жемчуг мне в океане не поискать, раз уж на то пошло?

Я успела удивиться, почему Ития не сделала того же изнутри. Но почувствовала запах. В нем есть что-то от лимона с корицей, но он слишком явно химический.

— Смешно. Я знаю, о чём прошу. Но если это серийный убийца, то наверняка уже убивал, и если мы найдём ещё одно дело, то сможем их убедить в закономерности. Так что ты должен это сделать как можно быстрее.

Эс. Эс. Эйч.

— Слушай, я с радостью это сделаю, в этом есть смысл. Буду просто счастлив. Но я не понимаю, зачем тебе всё это сотрудничество. Мы и сами можем расследовать дело без них.

Для людей этот газ безвреден.

Джо рассмеялась.

Малыш помог нам с Анжелой спуститься на пол из пролома, но сразу выскочил наружу, жалобно пища. Потолок залы оказался высоким для нас. Пленнице негде было встать на задние лапы. Впрочем, она уже и не могла этого сделать.

— Твоя политическая смекалка впечатляет, как и всегда, Боб. Но нет, это нужно. Особенно если нам понадобится помощь Отдела поведенческого анализа.

Джо услышала шум на другом конце провода, подозрительно похожий на удар ладонью по лбу.

Я прошла вглубь и встала перед ней. Понять было нетрудно. Ития умирала. Она дышала адской смесью уже несколько лет. Даже могучий организм нукты, выдерживающий такое, что из порождений Земли могут снести разве что некоторые бактерии, сдавался. Ития, сестра Шайи, последняя, самая совершенная модификация прекраснейшего из орудий убийства. Я так и не узнала, в чем же заключалось усовершенствование.

— О, боже, федералы. Счастливого понедельника.

Я подошла ближе. Опустила веки.

Джо снова засмеялась.

Ментальный образ.

— Ты переживёшь, — заверила она и нажала на отбой, проигнорировав ворчание, доносившееся из телефона.

Я видела ее снова, но иначе. Глаза воспринимали Итию как странное сооружение из выгнутых листов черной брони и широких торчащих лезвий, неуклюже сваленное под стеной.

* * *

Я видела человека. Девочку. Страшно истощенную. Четырнадцатилетняя, она выглядела на двенадцать, но ее груди оказались большими и мягкими, как у рожавшей. У нее были длинные ресницы и шея лебеди. Точеный носик и брови, словно нарисованные местером Санди. На сером от мук лице читалась неизлечимая болезнь.

Джо вернулась в конференц-зал. Робинсон выдвинул из-за стола три стула и поставил посреди комнаты, напротив большой старой доски на стене. Посреди стола лежали три папки и ноутбук, на котором Бенвилл перебирал свою стопку бумаг.

Она подняла страдальческие глаза. Бездонные и совершенно черные, как небытие.

— Я распечатал документы, которые прислала ваша команда, так проще будет сравнивать. Наши данные у меня есть в ноутбуке, а то, что у нас записано на бумаге — здесь, — он кивнул на стол и налил две новые чашки кофе.

Я отразилась в них.

В женщине, которая склонялась над Итией, было около восьми метров в высоту и двадцать — от носа до кончика хвоста. Мощную, иззелена-черную броню во многих местах пятнали светлые полосы, следы стянувшихся рассечений. Особенно много — на голове. Странно звучит, но я узнавала себя.

Джо улыбнулась в благодарность за кофе и села напротив Бенвилла. Она вытащила дело Карсон и быстро пробежалась по первой странице, чтобы оценить, а потом начала всё заново, на этот раз тщательнее анализируя информацию, выписывая самое главное. Робинсон занялся папкой Хаммонд. Они работали в тишине, за исключением моментов, когда им нужно было брать другие папки.

Девочка потянулась ко мне. Я положила ей руку на лоб.

— Янина, — окликнула Анжела. Я открыла глаза и вздрогнула. Все-таки человеку привычнее общаться с человеком, несмотря ни на что. Маленькая нуктовая девушка слишком большая для меня. — Янина, нужно ее вытащить отсюда немедленно. Она выживет.



Чем больше она читала, тем более увереннее становилась — если не брать в расчёт мелкие детали, можно было убрать отсюда имя «Эмили Карсон» и вставить «Джанин Хаммонд». В обоих случаях жертва заехала в отель в день убийства и должна была пойти на работу на следующий день. Обе комнаты были практически чистыми — жертвы не распаковывали вещи и не пользовались ничем, кроме уборной. Обе женщины ушли почти сразу после того, как заселились в номер, судя по камерам на входе в отель. А потом, в вечер заселения, но позже, обе возвращались с мужчиной в тёмном пальто и фетровой шляпе. Обе казались с ним в тесных отношениях — никаких признаков принуждения. Следы на шее были почти одинаковыми, как и синяки. Обе жертвы были найдены рядом с кроватью, которую почти не трогали. Судмедэксперты не выявили никакого сексуального насилия. В деле Карсон пока всё ещё шли допросы, и у детективов пока не было всех данных её кредитных карт и телефонных звонков, но по телефону Эмили были понятно, что она, как и Джанин, сделала только один телефонный звонок в тот день — домой, мужу.

Разумные расы охотно делятся своими достижениями в «гуманитарных» науках. Еще охотнее демонстрируют искусство. Но все, что касается или каким-то образом может касаться, или коснется в будущем их техники, — держится в строжайшей тайне. Даже теоретическая физика. Никто не знает, как движутся гипертехнологичные корабли хуманов. Никто не знает, как работают компьютеры анкайи, которые по нашей логике даже существовать не могут. Люди сумели уничтожить флот ррит, но повторить экологичность и маневренность их кораблей не смогли. Вселенная очень сложна. Наука инвариантна только на низшей стадии. Когда она выходит за определенную грань, то становится разной.

— Это компьютер анкайи, — сказал Дитрих, глядя на причудливую, похожую на творение абстракциониста, скульптуру. — Кажется, рабочий.

Игорь осторожно дотронулся до неподвижного смоляного щупальца.

— Выключенный, — уточнил он. — Они должны чуть-чуть бить статическим электричеством.

Что-то заставляло её постоянно возвращаться к фотографии Эмили, лежащей на ковре в номере отеля. Прочитав всё до конца, Джо вернулась к фотографии и уставилась на неё, сжимая пальцами ожерелье. У неё было такое же чувство тревоги, когда она смотрела на тело Джанин Хаммонд на месте преступления, и она не могла избавиться от него. Джо придвинула к себе фотографии Джанин и сравнила их, вытянув руку. Позиции были разные, но её первоначальное разочарование тут же сменилось напряжением. В обоих случаях их руки были скошены, и это выглядело как… что? Она никак не могла понять, что именно, но в этих позах чувствовался странный динамизм, как будто эти жертвы замерли в середине какого-то действия.

— Откуда ты знаешь?

— Статью читал, — пожал плечами Игорь. — Зачем он им?

— На Фронтире были анкайи, — сказала я. — Я видела.

Она вертела свою ручку, ожидая, пока двое мужчин закончат работу. В досье Джанин было больше документов, чем у Эмили, и они не торопились. Ей нужно было встать, пошевелиться, хоть что-то.

— А Таинриэ — анкайская планета, — со вздохом сказал Дитрих. — И что? Я даже предположить не могу, какая связь между анкайи и нашими… социально альтернативными. Анкайи, с ними не договориться. Они слишком чужие. Они не мыслят и не планируют так, как мы.

Двое пленных, техник и уборщица, не могли помочь в поиске решения. Они вообще почти ничего не знали. Сказали только, что рыжий Пауль постоянно возился с устройством и, кажется, не вслепую, а с умением.

— Здесь где-то есть автомат с едой?

Допустим, альтернативные поняли принцип действия анкайских компьютеров. И что бы это им дало? Анкайи далеко не самая могущественная и развитая раса. И зачем они этим занимались? И почему именно здесь? У Пауля было хобби? Вечный двигатель, машина времени, анкайский компьютер…

Неважно.

Я вдруг подумала о линкорах, захваченных ррит.

Робинсон указал ей направление. Джо неторопливо купила упаковку орехов и чипсов, которые попросил Робинсон, а когда она зашагала к конференц-залу, у неё зазвонил телефон.

Никто не знает, не может и не должен знать, как управлять кораблями людей. Уже давно инженеры безопасности поняли, что выводить управление на компьютер в виде простой и интуитивно понятной программы недопустимо. Поняли они это во время первого абордажа. С тех пор в рубке стоят камеры, идентифицирующие пилота как человека. А управляют кораблем с помощью тумблеров и рычажков, как в очень древних фантастических фильмах. Неправильная комбинация блокирует пульт и включает автопилот. Неверная попытка отменить блокировку подает сигнал тревоги.

Как ррит, захватив наши линкоры, смогли направить их против нас?!

— Возможно, я что-то нашёл, — выдал Арнетт. Его голос казался очень удивлённым. Джо и сама чувствовала, что удивлена.

В абордажных капсулах защитные системы не стоят, но другие корабли стреляли… «Стратегические» должны были что-то соображать по этому поводу, но у них я не спрашивала. Мне тогда ни до чего не было дела.

— Расскажи вкратце, — попросила она. ощущая, как колотится в груди её сердце.

— А ты не знаешь? — равнодушно спросил Игорь. — Я тебе скажу, как. Центр уже докопался. Задним числом. Как всегда.

Дикий Порт, отсутствующий в реестре освоенных планет пиратский мир, проводил торговую регату. Корабли разных фирм должны были доставить одинаковый груз максимально быстро и в максимальной сохранности. Речь шла не только о выгодном контракте, который доставался победителю, но и о тотализаторе. Регату разрекламировали, ставки были высоки.

— Ещё одна девушка задушена при похожих обстоятельствах. Алета Ривера, в Солт-Лейк-Сити, штат Юта. Сама она из Трентона, штат Нью-Джерси. В Юту поехала на ежегодную конференцию своей компании. Задушена в ту же ночь, как заселилась в номер, никакого сексуального насилия. Пропало обручальное кольцо, так я её и нашёл.

И один подонок рассчитал план. Во время полета к грузовозу приближалась шхуна. Жаловалась на поломку системы жизнеобеспечения, просила стыковки. Капитан — не зверь, стыковку разрешал. Но для дальнейшего подонку требовалась лучшая в Галактике абордажная команда.

— Ты можешь отправить дело из Солт-Лейк-Сити?

Декларируется, что Дикий Порт — всерасовый, и права одинаковые у всех. Хотя на самом деле там главенствует та же раса, что и везде. Начальник Дикого Порта, которого по правилам выбирают голосованием — человек. Но на Порту по-прежнему много ррит.

Это были редкостные отморозки. Изгои. Отбросы своей расы. Они прекрасно говорили по-английски и глубоко постигли суть понятия предоплаты. Они поставили условие: никаких пилотов-людей. Ррит хотели вести шхуну-обманщицу сами.

— Уже делаю.

Подонок согласился. Он рассказал ррит, как отключить защитные системы человеческого корабля. И он выиграл регату. Одиннадцать наемников тоже выиграли. Это они потом повели на омерзительных х’манков захваченные линкоры. Посмертно сородичи-ррит признали их вернувшими воинское достоинство.

— Ты, друг мой, просто рок-звезда.

Я сидела на свернувшемся в кресло Малыше и думала. Думать получалось не очень хорошо. Ладгерда расхаживала над освобожденной из темницы Итией. Кошмарно мощный телепатический канал между двумя самками нукт почти физически давил на мозги. Теперь рритские пираты могут управлять нашими кораблями. Пусть оставшихся на свободе ррит крайне мало и их никто не любит. Это все равно очень опасно. Потому что экстрим-операторов еще меньше.

В условиях абордажного боя человек проигрывает ррит всегда. Исключений не бывает. Победили ррит в войну не люди, а их живое оружие.

— А то я не знаю.

Мы обыскали базу. Ничего полезного. Персонал, по словам уцелевших, состоял из местера Эндриса, местера Пауля и местры Арис. Кроме них, тут была только охрана, уборщица и техник. Охрану уничтожили при штурме. Великолепную тройку загрыз мой Малыш. Ладгерда, работавшая для нас детектором лжи, сказала, что эти двое не врут. Они вообще ничего не знали. Приезжали не каждый день. Просто работали по специальности, думали, что на правительство. Мастера собирались отпустить их.

Джо рассмеялась и сбросила звонок.

И никаких документов. У Игоря был сканер, позволяющий находить спрятанные карты памяти и прочие устройства записи. Ничего. Одна идея, что Пауль держал отчетность на анкайском компьютере. Бред, конечно.

— А кто командовал перевозкой Итии? — спросила я.

Три дела. Там точно что-то будет.

— Начальник охраны, — ответил Дитрих. — Он взял феромонные базы Вереса.

— Пойду посмотрю на этого начальника, — сказала я.

Может, кто-то успел увезти биопластик. Но если нет, то мои ленты вместе с феромонными браслетами забрал этот начальник охраны.

Глава двадцать девятая

Труп был когда-то импозантным мужчиной средних лет. Подтянутым, ухоженным. С аккуратными седыми висками. На его расплющенную в блин грудную клетку я старалась не смотреть. Начальника охраны вбили в стену, двухсоткилограммовым бронированным телом в прыжке. Автомат впечатался в плоть. Не то чтобы меня тошнило. Просто неприятно.

Я уже почти решила, что пластика на нем нет. Но кожа мертвого была слишком здоровой на вид. Гладкой, чистой, без расширенных пор, почти нежной. Для взрослого мужчины это довольно странно. С момента смерти прошла всего пара часов. Пластик все еще выполнял приказ. Я ведь и сама прятала его таким образом. И как только забыла?

Мартин вернулся домой на следующий день совершенно измотанным. Не столько от долгой поездки, сколько от бесконечных раздумий. Как он ни старался, его разум отказывался успокоиться. Он направился прямо на кухню и приготовил себе крепкий чай, столь характерный для ирландского завтрака.

Это неописуемое наслаждение — когда биопластик обтекает тебя. Физическое наслаждение. Такое, которое не изнуряет, а наоборот, придает сил. Снимает возраст. Я не чувствовала брезгливости, забирая мои ленты с мертвого тела. Деньги не пахнут, а на биопластике не бывает ни крови, ни грязи.

Когда контур стал невидимым на мне, я глубоко вздохнула. И почувствовала между грудей что-то твердое.

Он распаковал вещи, когда кофеин начал поступать в организм, и начал уборку. Он скрупулезно отмечал каждый шаг, потом повторил всё ещё раз. Наконец, когда его изменения в WoW сохранились, он откинулся на спинку стула и почувствовал, как мысленно расслабляется.

Карта. Неглупый человек залил ее в пластик.

Игорь так и подпрыгнул, когда я вручила ему карту.

— Где? — выдохнул мастер.

Он заварил себе ещё одну чашку чая, на этот раз с ромашкой, чтобы не бодрствовать всю ночь, и обдумал варианты, наблюдая, как красный чайник нагревается на чёрной плите. Ложиться спать было ещё рано. Он мог бы заняться кодированием. Нет, он слишком устал, чтобы начинать работу. Посмотреть телевизор? Нет, это не привлекало. Он, вероятно, просто заснёт во время просмотра, а это только всё испортит. Он желал получить свою награду и, по правде говоря, хотел скорее убедиться, что всё идёт как надо. Чайник засвистел, и он налил кипяток в чашку. Он рано ляжет и немного почитает, а потом предастся вечерним удовольствиям.

— В нагрудном кармане начальника охраны, — сказала я. — Может, сканер не взял? Там кровь, мясо…

Игорь скрежетнул зубами.

Мартин зашёл в свой кабинет и выдвинул ящик, в котором лежали кольца. Он взял кольцо Эмили. Её было самым красивым из шести, с замысловатым старинным филигранным узором, образующим ленту. Он надел кольцо на кончик пальца и закрыл глаза, позволяя этим нескольким граммам завладеть его чувствами. Он держал в руке всю её сущность, её душа окружала его палец. Он направлял её, ворвался в ту жизнь, которую забрал. В нём проснулось знакомое чувство. Мартин снял кольцо и направился в спальню.

— Ты за этим ходила? — вдруг спросил Дитрих.

Он взял с тумбочки электронную книгу и нажал на кнопку. Ничего — батарейка села. Он поставил её заряжаться и вздохнул. Нужно подождать хотя бы десять минут, чтобы она ожила. Можно уже начать, пока он будет ждать.

Я посмотрела ему в глаза.

В нём забурлило волнение с оттенком тревоги. Он лёг на кровать, натянув простыню до груди. Затем снова надел кольцо на кончик пальца и закрыл глаза.

— А за чем же?

Мартин воссоздавал мириады образов, ощущений и мыслей, которые «записал», убивая Эмили. Древесный запах её волос, когда он стоял сзади, готовый забрать её жизнь. Тепло её кожи, раскрасневшейся от возбуждения под его губами. Электрический всплеск власти, когда он знал, что сам решит, когда это тепло прекратит жить. Давление её тела, мягкого и податливого, вдоль его груди.

…Шумел ветер в кронах. Кое-где виднелись желтые листья. К зиме они пожухнут и опадут. Прекрасная Терра-без-номера, слишком похожая на Древнюю Землю. Люди могли бы выменять ее у анкайи на одну из номерных планет, для анкайи эта колония не представляла такой сентиментальной ценности. Но после победоносной войны с самой могущественной расой Галактики люди просто не могли опускаться до мены. Мы имели право иметь. Все и всех.

Он переключился на тот момент, когда начал убивать, почувствовал, как синтетическая поверхность галстука резко впивается в его руку. Позволил своему разуму погрузиться в воспоминания о её напряжённых мышцах, реагирующих на эту первую боль. Снова услышал слабые скрежещущие звуки, которые она издавала, услышал, как они ускорились, а затем исчезли, когда у неё закончился воздух. Он позволил этому потоку всемогущества омыть себя.

Обратный путь занял пару дней. Стремительный прайд проломил дорогу сквозь леса, но Ития все равно не могла идти быстро. Впрочем, ей час от часа становилось лучше. Малыш очень удивился, обнюхавшись с ней. Ития сказала мне несколько слов. Она была рада, что Малыш нашел меня. Но как он появился на свет, она не знала. Как только она родила яйца, их забрали. Она чуяла их, но ей было так плохо, что она не понимала, что с ними происходит.

Да. Я всё решаю. И я решил, что эта должна умереть.

Наверно, инкубатор. Но почему тогда вылупился только Малыш? И как он сбежал?

Он погладил свою эрекцию, смакуя едва уловимый сдвиг жизни, вытекающей из нее, — расслабленные мышцы и перенос её веса на его руки, когда недостаток кислорода отключил ее мозг. Кровь стучала в его жилах, когда он сосредоточился на прижатом к нему теле, вспомнил, как мотались её конечности, когда он раскачивал эту маленькую тряпичную куклу в своих руках. Порыв наслаждения и абсолютной власти охватил его, рос и расширялся, заполняя каждый уголок его сознания, дёргал за каждый нерв, пока оргазм не накрыл всё его тело.

Игорь уже в «крысе» запихал карту в браслетный компьютер и пытался пробиться сквозь шифр. Он сам сказал, что занятие это дурацкое, дома есть нужные программы, но он не может удержаться.

Он долго лежал на подушке, полностью расслабившись и пытаясь восстановить дыхание. И о чём он так переживал? Ни к чему волнения. Он засмеялся. Именно это происходит, когда ты ожидаешь наступления несуществующих проблем.

Он встал с кровати, помылся и заварил очередную чашку чая. Затем поставил ее на тумбочку и взял электронную книгу, которая уже начала работать. Он немного почитает, даст своему телу время, чтобы восстановиться, а потом снова вспомнит все события. Обычно он занимался этим до утра — три или четыре раза в первую ночь после убийства, иногда больше. Затем частота спадала, когда воспоминания уже переставали казаться такими живыми. После этого спокойствие продлится ещё какое-то время, и он насладится каждой его минутой перед тем, как вернётся голод.

Он прошёлся по книгам и решил, что классический нуар будет отличным дополнением к стуку дождя за окном. Он облокотился о спинку кровати и попивал чай, наслаждаясь книгой. Какой приятный вечер.

6

Около одиннадцати Мартин отложил книгу и снова надел кольцо на палец. Он закрыл глаза и начал вспоминать, чтобы вызвать в мозгу поток энергии.

Не было инкубатора. С какой-то непонятной целью четыре яйца, отнятые у самки, просто положили в темное место. Одно забрали и разбили. Может, на опыты. Яйца нукт не портятся в принципе. Только останавливают развитие зародыша. За стеной, которой касалась скорлупка Малыша, проходила тепловая струна. Люди ее не чувствовали и о ней не задумывались. Но нукте оказалось достаточно полутора-двух градусов лишнего тепла.

Но на этот раз его тело не откликнулось.

Он убежал в лес. Но далеко не ушел. Не понимая, что его останавливает, и что он чувствует. Боль матери заставила его расти с предельной скоростью. А потом появилась я.

Глава тридцатая

— Ты ведь не маму звала, — тихо сказал мне Дитрих, — в беспамятстве. Ты звала живое оружие. Он услышал тебя и понял, в чем смысл его жизни.

Джо вернулась в конференц-зал и увидела, как Бенвилл и Робинсон собирают документы по папкам. Ни один из них не встретился с ней взглядом — наверное, они воспользовались её отсутствием и обсудили дело. Может, они даже ждали, пока она уйдёт. Джо передала Робинсону пачку чипсов.

Но интеллект Малыша по-прежнему оставался загадкой. Может, он и вправду гений своей расы? Интересно, что будет потом?

К каждой папке на карте требовался отдельный пароль и своя программа кодировки. Игорь возился с ними с утра до вечера, но раскрыл всего две — относящиеся к Итии и ее кладке. После чего сказал, что сил его больше нет.



Мы купались в невероятном, прозрачном до хрустальности море. Алые закатные лучи пробивали его до самого донного песка. Серебряные рыбы, большие, с коротенькими лапами в основании плавников, казались розовыми. У меня не было купальника, и повариха Нару одолжила мне свой. Фигуры у нас, как ни странно, оказались почти одинаковыми. Нару не толстела в принципе, сколько бы ни ела. Малыш катал меня через залив, от одного края устья к другому. На обратном пути я отпустила его и легла на спину, на воду, раскинув руки. Здесь, в глуши, не было мощного искусственного света, только фонари и окна домиков. Заря истаивала. На восточном краю небосклона загорались огромные звезды. Я никогда не увлекалась астрономией и не знаю на память очертаний земных созвездий. Разницы в расположении я не замечала. Но помню, что на Древней Земле звезды мельче и неотчетливее.

— Мне только что позвонил детектив дела Хаммонд. Он нашёл ещё одно убийство и думает, что связь имеется, — сообщила Джо и кратко передала суть дела Алеты Риверы.

Игорь развел костер. Мы с Нару и Анжелой сделали юбки из больших листьев и танцевали дикарские танцы. Особенно приятно было играть в первобытность, зная, что ты на чужой планете — космической колонии человечества, которую силой отняли у инопланетян.

Бенвилл внимательно выслушал.

Четверо мужчин и три женщины. На станции еще одиннадцать человек, я плохо их знаю. Они остались смотреть новости. Пару часов назад пришла галактическая передача, вчерашний день Древней Земли. Ей меняли формат и должны были уже выложить в сеть. Мы все равно успеем посмотреть, если там будет что-то важное.

— Вы знаете, как она выглядела?

— Она была латиноамериканка. Чёрные волосы, карие глаза. Сорок пять лет. Кажется, сто пятьдесят семь сантиметров.

Я поняла, что между Игорем и Анжелой что-то есть. Они танцевали с таким огнем. У Нару, которая подбирала песни, оказался прекрасный вкус. Многих мелодий я раньше не слышала. Ее проигрыватель пел и пел, в джунглях переговаривались птицы и звери, а море шумело. Ронни пожаловался на сонливость и отправился домой. Нару и Крис ушли гулять по берегу. А мы с Дитрихом танцевали медленный танец по колено в воде. Малыш смотрел и ревновал.

— Кем она работала?

Кончился романтический вечер тем, что Нару споткнулась в темноте и подвернула ногу. Мы, правда, разволновались больше, чем она сама. Я вознамерилась посадить ее на Малыша, но Крис покрутил пальцем у виска и понес ее на руках.

— Торговым представителем в компании прямого маркетинга под названием «Маркировка». Видимо, это что-то вроде Tupperware, но с другими материалами. Небольшая компания.

Мне нравятся здешние люди. Может, это сознание собственной значимости сделало их такими. Или удаленность от цивилизации. На периферии каждый мужчина — воин. Как и большинство женщин. Жизнь. На Древней Земле даже солдат практически нет. Там слишком много мира и благоденствия. Равноправия, разума, свободы и культуры. И толерантности к социально альтернативным элементам. Ха! Я когда-то гордилась тем, что у меня гражданское сознание. Кажется, я оставила его на Фронтире.

Бенвилл переглянулся с Робинсоном и прокашлялся.