– Так ты специально начал лажать с учебой…

– Бинго, – рычу я.

Я крал у нее время, лишил части заработка и отрывал от Бейли.

Какого хрена!

– Сынок…

Из моей груди вырывается ехидный смешок:

– Я вам не сын.

Смотрю в лицо человеку, на которого молился последние три года, на которого хотел быть похож, который дарил мне надежду, когда ее не было, который поддерживал меня, когда все летело в задницу, и понимаю, что ничего не знал о нем.

У Рида нет фотографий Мейер на стене. Как и Майло, кстати.

Он никогда о ней не говорил.

Он даже не заикался о том, что у него есть семья.

Все, что его волнует, – это его работа и карьера.

Бейсбол – это не просто все, что у него есть. Бейсбол – это он сам.

Я хотел быть похожим на него.

Но таким дерьмом я быть не хочу.

– Я не ваш сын, – повторяю твердо. – И меньше всего хочу, чтобы человек, который заботится о команде больше, чем о собственной семье, обращался со мной как с сыном. – Во мне закипает гнев. – Мейер борется как может и не жалуется. Вы могли сделать для нее гораздо больше, но вместо этого направляете все свои возможности на игроков и больше всего на меня. Вы поселили меня в хороший дом, помогли с машиной, а ее бросили на произвол судьбы?

– Кто, по-твоему, оплачивает ее обучение?

– У нее высокий средний балл. Она может справиться и без вас.

– Вот и показатель того, как мало ты знаешь.

– Твою ж мать, так расскажите мне!

– Это тебя не касается. Сосредоточься на контракте в девять миллионов долларов, который ждет тебя, и ждет благодаря мне. – Он встает. – Все, что я делал, я делал ради того, чтобы ты оказался на том месте, где находишься сейчас. Я прикрывал твой зад и оберегал от неприятностей. Я вытаскивал тебя из баров и избавлял от твоей развеселой компании для твоего же блага.

– Я не просил вас об этом.

– Еще как просил, Тобиас. Признай это.

– Это не одно и то же.

– Ни хрена подобного. – Он смотрит на меня, и в его глазах что-то вспыхивает. – Как я понимаю, она не поведала тебе о той ночи, когда я подобрал ее у порога твоего дома, верно?

На мою грудь обрушивается дюжина булыжников, а он качает головой.

– Так я и думал… Эта девушка – ходячая катастрофа, Тобиас. Она прирожденная лгунья, и я лишь хотел уберечь тебя от нее. Последнее, что тебе нужно, – это пиявка, которая, как я понимаю, уже намертво присосалась к тебе.

– О чем вы? – Бросаюсь вперед и хватаю его за рубашку. – Что вы такое несете? Хотите сказать, я был с ней раньше? Что я не помню ее?

Я бы никогда не смог забыть. И не смогу.

– А ты думаешь, почему она не хотела заниматься с тобой, а? Горячий мальчик. – Тренер отбрасывает мои руки и выпрямляется во весь рост. – Память иногда играет с нами злую шутку.

Пошатываясь, отступаю назад. Перебираю в уме все, что только можно, но картинка не складывается.

– Бейли… – Мой взгляд опускается на пол. – Она… у нее…

Голубые глаза.

Поднимаю глаза, и меня поражает выражение лица тренера. Он смотрит на меня, наклонив голову. Складка между бровей разглаживается, и он заливается смехом.

– Будь я проклят, ты действительно бестолковый сукин сын, – мотает он головой. – Проваливай и приведи себя в порядок.

– Да пошли вы, – выплевываю я.

В груди бурлит ярость, а вместе с ней миллион других эмоций.

– Если ты думаешь, что можешь развлекаться с моей дочерью и я это позволю, то ты глубоко ошибаешься. И да, позволь напомнить: ты мой еще на шесть недель, малыш.

– Учеба заканчивается через три.

– А сезон продлится до конца июня. Не делай вид, будто не понимаешь, о чем я говорю. Ты заключил со мной сделку!

Разворачиваюсь и втемяшиваю кулак в стену.

– А кто поднял вас на вершину? Благодаря мне команда на пути к чемпионству! – рычу я.

– Не спорю, но сейчас ты пока что под моим покровительством, – говорит он без каких-либо чувств в голосе. – Вот именно сейчас ты вернешься в дом, за который я плачу, примешь чертов душ и соберешь свою сраную сумку. Ты будешь на стоянке вовремя, чтобы успеть на автобус. А затем порвешь всех на игре. В конце сезона я получу чемпионский баннер, а ты – контракт. – Он подходит вплотную. – И тогда ты исчезнешь, оставшись воспоминанием для меня и Мейер.

Его пренебрежение чертовски задевает, но не сильнее, чем отвращение к нему.

– Если вы правда думаете, что я такой, то это лишь доказывает, что вы совершенно меня не знаете. – Качаю головой, отступая. – Может, у меня и были разногласия с родителями, но мой отец – хороший человек, и он научил меня не бросать тех, кого люблю. А я люблю ее. Их обеих.

С этими словами выхожу из кабинета, но тренер идет за мной.

– Держись от нее подальше, Тобиас! – кричит он. – В конце концов, ты не сможешь сделать ее счастливой. Девушки и слава, за которой ты гоняешься, – часть тебя. Сколько раз я говорил, что тебе нужна лишь свобода выбора делать то, что захочешь? Ты никогда не сможешь оставить прежний образ жизни!

Бросаю на него быстрый взгляд через плечо и, хотя не уверен, что буду делать дальше, говорю:

– Увидите.

Мейер

Последний час я хожу взад-вперед без остановки, протаптывая дорожку в полу гостиной. Вдруг раздается легкий стук в дверь.

Руки взлетают к груди, и я застываю на месте.

Время тянулось ужасно долго, пока я ждала Тобиаса, но я знала, что он вернется. А теперь, когда Тобиас стоит за дверью, я не решаюсь открыть ему.

Мне страшно. Не представляю, что ему сказать, и главное – что он скажет мне? Крошечная надежда на то, что он не сорвался с катушек, а просто вышел на пробежку, чтобы собраться с мыслями, теперь кажется совершенно наивной.

Промолчать – не про Тобиаса, и за это он достоин уважения.

Втягиваю столько воздуха, сколько позволяют изголодавшиеся по кислороду легкие, и распахиваю дверь.

Тобиас смотрит себе под ноги, потом его взгляд перемещается на мое плечо. И все это – молча.

Он видеть меня не может.

Отхожу в сторону, позволяя ему войти, закрываю дверь и прохожу в гостиную. Кусаю губу, и он делает то же самое.

– Так это правда… – Голос его колеблется.

– Тобиас…

– Ответь мне.

– Пожалуйста, скажи, что ты не был у него.

Он хмурится.

– Конечно же, был.

– О боже, нет… – Опускаюсь на диван и закрываю лицо руками, совладать со слезами выше моих сил.

Тобиас бросается ко мне.

– Я сказал ему, что мне забить на все и всех. Кроме тебя. Кроме вас с Бейли.

– Ты не понимаешь… – Слезы капают.

– Что я не понимаю? Что ты обманывала меня?

Поднимаю голову. Боль в его глазах отражает мою собственную.

– Я не лгала.

– Молчание тоже ложь, малышка-репетитор, – шепчет он, опускаясь передо мной на колени. Затем берет мою руку в свою.

Закрываю глаза, губы кривятся. Как я могу быть такой эгоисткой? Сижу тут, сосредоточившись на собственной жизни, которая, похоже, вот-вот развалится, в то время как на него обрушились небеса.

Для него это убийственно много.

Тобиас поглаживает мои пальцы… Он наблюдает за мной с таким нежным видом, что хочется плакать, но уже совершенно по другой причине.

Прижимаюсь к его щеке, и мое сердце разрывается, когда он целует мое запястье.

– Поэтому я и отказывалась заниматься с тобой в самом начале… Ну, по крайней мере пыталась, – говорю я.

– И все-таки объясни, малышка. – Он смотрит на меня глазами побитой собаки.

– Объяснить… Как бы я ни держалась, я знала, к чему это может привести. Я… я надеялась, но в то же время и боялась, что ты окажешься придурком.

Его грустная усмешка отдается болью в моей душе.

– Я не хотела создавать тебе проблем или ставить нас в такое положение, из которого мы едва ли сможем выбраться. Я боялась, что в конечном счете правда навредит нам обоим.

– Я имел право знать, – говорит он.

– Так и есть, – шепчу я. – Ты заслуживал знать, но твоя любовь к тренеру… Я не хотела быть той, из-за кого твое мнение изменилось бы.

– Дело не в этом, Мейер. – Голос нежен, но тверд. – Это моя жизнь, и я не хочу пропустить ни частички. Я полюбил Бей, как, наверное, настоящий отец любит свою дочь, а ведь я даже не знал, что она моя.

В горле пересыхает.

– Что?

Он садится на край дивана рядом со мной.

– Я серьезно, Мейер.

– О нет… нет…

– Нет? – В глазах его появляется гнев. – Я люблю свою дочь и хочу быть рядом с ней.

– Вот дерьмо… – выдавливаю я, находясь на грани обморока.

– И сказал твоему отцу, что никто и ничто не сможет встать между нами.

Встаю и подношу руки ко рту. Слезы текут не переставая, грозя затопить комнату.

– Боже… Тобиас.

Он подходит ко мне и с нежностью обхватывает мое лицо.

– Тобиас…

– Знаю, он шантажировал тебя, грозился оставить ни с чем, если ты пойдешь против его воли. Я взбешен, но… не переживай. Теперь мы вместе… Надеюсь, мы будем вместе.

Боль в груди усиливается. Ничего не поделаешь. Время пришло.

Осторожно убираю ладони с моего лица.

– Ты все понял неправильно.

Отступаю назад. Тобиас тянется ко мне, но я качаю головой и достаю папку из ящика за диваном. Передаю ему и наблюдаю, как глаза застывают, а красивое лицо мрачнеет.

– Свидетельство… я не…

– Тобиас, Томас Рид мне не отец. – Сглатываю. – Он мой муж.

Глава 32

Тобиас

Папка выскальзывает из рук, и бумаги рассыпаются по полу. Чувствую себя так, словно меня ударили в висок, печенку и под дых одновременно.

Прошло меньше часа, как я говорил с Ридом, и во время разговора с ним мне было намного лучше, чем сейчас. С его подачи я подумал, что Бейли – моя, и если честно, вся злость на него улетучилась, хоть я и считал его подонком. Внезапно у меня появилось то, о чем я даже не мечтал. А когда пришло осознание, что я имею, моя жизнь перевернулась – я не хотел и не мог представить ее без Бейли. И что теперь? Теперь я смотрю в глаза ее мамы и меня переполняет чувство утраты.

Как сраные шестьдесят минут могли дважды поставить все с ног на голову? Нанести удар, равный отнятой жизни.

Я не могу дышать.

– Мне жаль, – шепчет Мейер. – Я…

Она прерывается, когда я отворачиваюсь. Мне нужно собраться. Начинаю ходить по комнате, чтобы успокоить пульс и справиться с эмоциями, но все без толку.

Муж. Она действительно так сказала.

Провожу рукой по лицу и смотрю на нее через плечо.

– Так ты замужем? – Мои брови сходятся на переносице. – Ты – жена. Чья-то жена. Не моя.

Она сжимается, словно хочет спрятаться.

– Формально я замужем, но, по сути, я не его жена, Тобиас, – шепчет она, не скрывая стыда в голосе.

– Будь честной хотя бы сейчас, Мейер. Не морочь мне голову.

Все внутри горит. Невыносимо знать, что она любила кого-то до меня, что она принадлежала другому мужчине, и не просто мужчине, а тому, кого я тоже любил и уважал… Чувствую себя преданным.

Никогда не верил, что сердце может болеть по-настоящему. Думал, это фигура речи.

Но я ошибался.

Это реальность.

И она жестока.

– Тобиас… – Ее голос разбит. – Поверь, то, что сейчас сложилось у тебя в голове, не имеет ничего общего с реальным положением дел.

– Ты могла сказать мне. Должна была сказать мне.

Она кивает, в ее глазах снова собираются слезы.

– Я хотела.

– Одного желания мало.

– Я… я знаю.

Отвожу от нее взгляд. Невозможно переварить все это. Мейер, Бейли и тренер Рид. Тренер был хорошим человеком, по крайней мере, я так думал. Он заполнил ту брешь, которая образовалась из-за нежелания моих родителей признать мое право следовать за своей мечтой. Но осознание того, что Рид так много сделал для меня, вместо того чтобы помочь своей дочери, как я считал гребаный час назад, изменило мое отношение к нему. Мне стало больно за Мейер, я был зол на него, а теперь… Теперь я злюсь на нее.

Девушка, в которую я влюбился без памяти, замужем. Ее сердце занято другим. Она не может любить меня.

И не может позволить мне любить ее ребенка.

Потому что Бей не моя дочь, а дочь тренера Рида.

Под ребрами сводит так, будто меня сейчас вывернет. Снова сажусь на диван, и мой взгляд падает на бумаги, разбросанные на полу.

Брачный контракт? Глаза выхватывают слово «опекунство». Ничего не понимаю. О каком опекунстве идет речь?

Нагнувшись, поднимаю листы, пробегаю глазами, смотрю на имя в графе «заявитель», и не могу поверить.

Кожу покрывают мурашки, качаю головой в недоумении.

– Малышка…

На ее лице появляется печальная улыбка.

Нет… Я не должен спрашивать, сама расскажет.

– Этот контракт составил Томас. Он… – Ее голос дрогнул. – Он хотел убедиться, что я все правильно понимаю. И что он не блефует.

Душа уходит в пятки.

– Погоди… Он шантажирует тебя… Бейли?

У нее вылетает смешок, больше похожий на всхлип, глаза устремляются в потолок. А когда возвращаются ко мне, страдание в них прожигает меня насквозь.

Я не в силах вынести это. Подхожу к ней и заключаю в свои объятия.

– Все будет хорошо, – провожу по длинным каштановым волосам. – Не позволю ему так с тобой поступить.

– Ты ничего не сможешь изменить, – плачет Мейер.

– Смогу. Найму самого лучшего адвоката. Потрачу все средства, что у меня есть. Я все отдам, мне наплевать. Но я не дам причинить вам боль.

Она мотает головой, карие глаза от слез стали еще больше.

– Тобиас…

– Я сделаю все ради тебя.

Ее ладони опускаются мне на грудь.

– Мы с ним договорились, – говорит она сквозь слезы. – Он подробно все расписал в контракте. У меня не было выбора, кроме как согласиться.

Отчаяние в ее взгляде удушает.

– Погоди, Мейер, можешь толком объяснить, что именно там написано? – спрашиваю я, хотя до чертиков боюсь узнать.

– Там сказано, что если я расскажу кому-нибудь о нас с ним, о браке и о том, что у нас есть общий ребенок, то все права на Бейли отойдут к нему. С моего согласия… То же самое будет, если у меня возникнут отношения с кем-нибудь из его спортсменов.

Мое тело немеет.

Быть со мной – это значит отнять у нее кроху.

Черт, черт, черт… Хочется разделаться с этим куском дерьма.

– Знаешь, зачем он это сделал?

Вместо ответа целую ее в макушку. Она натянуто улыбается.

– Потому что я рассказала ему о той ночи.

– Мейер… – не верю я своим ушам.

Она кивает.

– Да, о нас с тобой.

– Значит, часть истории правда? Я и ты… Но тогда почему она не моя? – Внутри все сжимается от ее взгляда, и приходит догадка: – Так ты уже была беременна, когда мы встретились?

– Да, – шепчет она.

Мои плечи опускаются.

– Что случилось? Мне нужно знать. Пожалуйста, расскажи все как есть.

Мейер делает глубокий прерывистый вздох и переносит меня в прошлое.

Пятнадцать месяцев назад Мейер

Разножанровая музыка гремит со всех сторон. «Ракус Роу» в пятницу вечером – место разгульное. В холодном ночном воздухе то и дело слышится смех, а пьяные вопли – обычное дело.

Оглядываюсь по сторонам, одергивая худи с вышивкой университета Авикс, чтобы убедиться: ткань прикрывает все места.

Будто мне есть что скрывать!

Честно говоря, есть, но никто не узнает об этом еще пару месяцев, если то, что я прочитала в Интернете о беременности, правда.

Хоть бы так оно и было.

– Нашла! – кричит Бьянка позади меня.

Натягиваю улыбку и поворачиваюсь к ней как раз в тот момент, когда она захлопывает заднюю дверь машины своего нового парня, Купера. Она хвасталась, что он дает ей ключи.

Бьянка машет телефоном.

– Завалился между сиденьями, так и знала.

– Чем от тебя пахнет? – морщусь я.

– О да, это неизбежно, когда проводишь много времени с Мистером-Обливаюсь-Дезодорантом-Каждый-Час.

Из меня вырывается смешок, а Бьянка улыбается во все тридцать два и разворачивает меня лицом к себе.

– Пока что я не до конца понимаю, зачем ты настояла на участии в вечеринке, но, думаю, скоро станет ясно. Вечер только начинается… – Она игриво поднимает бровь.

Я приехала сюда забыть свою новую реальность, пусть ненадолго стать той, кем была еще неделю назад, до того как две полоски все изменили. Но Бьянке это знать необязательно.

– Пропустить вечеринку братства? Да ни в жизнь, – играю свою роль.

– О, детка, такой ты мне нравишься гораздо больше! – Поднимаемся на крыльцо, и какой-то старшекурсник открывает нам дверь, пропуская внутрь. – Вообще сегодня вечеринка команды, а не братства, но поверь: там будет много акул, если ты понимаешь, о чем я. Все, что от нас требуется, – улыбаться, и будет жарко.

В доме нечем дышать, столько в нем народу.

Бьянка кричит:

– Мей, не оглядывайся. На нас смотрит широкоплечий светлокожий сердцеед.

Голова непроизвольно поворачивается.

– Ты не слышала, что я сказала? – хохочет подруга.

– Извини, – хихикаю я. – Все равно никакого светлокожего сердцееда я не заметила.

– Потому что он смешался с толпой. Но, поверь, его взгляд до сих пор направлен на тебя.

В этот момент к нам подбегает Купер, в его глазах читается раздражение.

– Прости, но мне нужно уехать. Срочно понадобились деньги, чтобы внести залог за одного тупорылого первокурсника. Надо выручить парня.

Бьянка качает головой:

– Но ты уже не можешь водить машину. Ты выпил.

– Давай поедем вместе.

Я мягко высвобождаю руку из руки Бьянки.

– Поезжай, а я останусь.

– Но я же не могу бросить тебя тут одну, – хмурится она.

– Тут половина девчонок из моего общежития. Со мной все будет хорошо.

– У нас дело не одного часа, Мейер, – скалится Купер.

– Ребята, ну серьезно, поезжайте.

– Но я же твой проводник в ночную жизнь команды, – топает Бьянка.

– Би, иди уже.

Купер вытаскивает ее за дверь до того, как она снова начнет протестовать, и я остаюсь одна.

Блуждая по комнате, здороваюсь с ребятами, которых знаю, останавливаюсь и перекидываюсь парой фраз с девушкой, чьи волосы покрашены в фиолетовый (она изрядно набралась), однако, куда бы я ни шла, ощущаю тень за собой. Направляюсь к кухне, и тень движется за мной. Тянусь к дверной ручке, и на мою руку ложится чья-то горячая рука, задерживая на месте. Оглянувшись через плечо, вижу парня в черной бейсболке, низко надвинутой на лоб. Глаза скрыты, на губах ухмылочка.

Он на голову выше меня, пахнет морским бризом и солнцем, может быть, летними ночами.

Смерть для девчонок – перед таким не устоять.

Или лучший друг.

Нет, скорее, первое.

Он что-то говорит. Его губы растягиваются в улыбке еще больше. Я краснею и растерянно моргаю.

– Прости… что?

Хмыкнув, он повторяет:

– Привет, говорю.

– Ну, привет. – Пытаюсь взять себя в руки. – Ты ходишь за мной по пятам и все, что ты можешь сказать, – это только привет?

– Значит, ты знала, что я слежу за тобой.

– Тебя… трудно не заметить.

– Да уж, но я старался шифроваться, – смеется он.

Прохожу через кухню к террасе, он идет следом.

– Если ты знала, что я наблюдаю за тобой, что ж не окликнула? – Он слегка спотыкается, смеется над своей неуклюжестью и облокачивается на столбик ограждения.

Борясь с улыбкой, отвечаю:

– Так я подумала, что тебе есть что сказать и в конце концов ты найдешь способ это сделать.

– А если я просто хотел сказать, что ты очень красивая?

– Тогда тебе стоило бы приберечь эти слова для другой девушки, потому что на меня они не действуют.

Он закусывает губу.

– Эмм… А что действует?

На мгновение опускаю взгляд на траву и пожимаю плечами.

– Что действует? Как насчет правды?

– Правда… – Он словно пробует это слово на вкус. – Неужели «красавица» для тебя слишком мало? – поддразнивает он, снимает бейсболку, чтобы почесать голову, и я вижу его лицо.

На меня смотрят завораживающие голубые глаза. Если б были какие-то слова, то они бы застряли в горле. А когда я осознаю, кто это, – пульс подскакивает.

Вот кого имела в виду Бьянка, говоря о широкоплечем и белокожем.

Это Тобиас Круз, суперзвезда университета Авикс, лучший питчер.

Видела его на плакатах.

Предполагается, что он отпетый тусовщик, но если это так, то почему он здесь, со мной, а не с девчонками и членами своей команды?

Тобиас спускается в атриум. Обнаружив, что я не следую его примеру, он останавливается, смотрит на меня через плечо и спрашивает:

– Идешь?

– В самый темный угол дома с совершенно незнакомым парнем? Конечно! – Смеюсь. – Уже бегу!

Он поворачивается ко мне и идет спиной вперед.

– Так разве я незнакомец? Уж мое имя ты точно знаешь, поэтому и не спросила, как зовут, а насчет твоего сарказма… – Он качает головой. – Подозреваю, что ты пришла сюда не для того, чтобы думать, но давай, красавица, поправь меня, если я ошибаюсь.

Провожу языком по зубам и отвечаю с улыбкой:

– Ты прав, конечно, я должна быть слепой, чтобы не узнать тебя по плакатам.

– Ладно, проехали. А как насчет твоего визита сюда? – В голубых глазах появляется любопытный блеск.

Что-то сдавливает челюсть, но мне удается ответить:

– Тут тоже в яблочко.

– Ах, даже так. – Он широко разводит руки в шутливом поклоне. – Что ж, я сказал достаточно правды. Улыбнется ли мне удача?

Парень выглядит как Чеширский Кот. Из меня вырывается смех, и он подхватывает его.

– Прогуляйся со мной, красавица.

Возможно, Тобиас Круз – последний человек, с кем мне следует отрываться на вечеринке, но он об этом не знает и никогда не узнает. Скорее всего, присоединиться к нему – ужасное решение, но за последнее время ужасных решений у меня было с лихвой, так что еще одно ничего не изменит.

Я здесь не для того, чтобы решать головоломки – думать, как он сказал, поэтому присоединяюсь к нему, и мы идем к самой дальней части двора.

У забора он садится на траву, и я следую его примеру. Глаза медленно привыкают к темноте. Тобиас вытягивает из кармана бутылку и прикладывается к ней. Кажется, у него не меньше забот, чем у меня, но он не из тех, кто признается в этом.

Ловлю на себе изучающий взгляд.

– Похоже, ты пришла сюда, чтобы забыть о чем-то, но при этом ты абсолютно трезвая.

Усмехаюсь, глядя в сторону.

– Поверь, это не от меня зависит.

– Давай послушаем почему?

Поворачиваю голову и встречаю выжидающе приподнятые брови.

– Я пьян, ты трезва как стеклышко. Я хорош, но ты потрясающая. И мы действительно незнакомы. Так что ты можешь поделиться со мной всем, чем захочешь.

– Это бессмысленно.

– В университете вообще мало что имеет смысл. – Губы его растягиваются.

Ладно, справедливо.

– Сначала ты, – говорю я.

– Пф… – Он устраивается поудобнее, опершись локтями на согнутые колени. – Да что тут рассказывать? Вся моя жизнь у всех на виду. – Его глаза находят мои. – Репортеришки любят копаться в грязном белье.

– И сколько грязного белья у парня за пределами вечеринки? – поддразниваю я.

Ухмылка растет, подтверждая, что я не ошиблась и проблем у него куча.

– А ты мне нравишься, – вдруг говорит он.

– Ты же меня не знаешь.

– И что? Хотел бы, конечно, узнать получше, но ты мне уже в масть, несмотря ни на что.