Но уж больно амбициозный, причем не всегда по делу. Будто я не знаю, какие темы он со своей жданью по углам по-тихому перетирает.
Знаю.
И Мажор знает, разумеется.
Не дурак.
Но ничего не предпринимает, даже со мной на эту тему не заговаривает…
Молчит, наблюдает.
В общем, – как всегда…
То ли верит мне лично и смотрит, как я мною же созданную проблему сам же и решу.
То ли момент выжидает, чтобы мозги вправить как следует.
Причем – обоим.
Ему за болтовню, мне – за то, что не пресек разговорчики эти дурацкие.
А я бы и пресек, да знаю, что пока что не получится.
Авторитета, увы, недостаточно, чтобы разговоры о том, что мне уже давно пора бригаду вместо Мажора возглавить, пресекать.
А значит – и возглавлять ее рано.
Амели опустилась в кресло рядом, совершенно обессилевшая.
Такая вот нехитрая арифметика…
Ну да ладно.
Это все – потом.
– Ни на чем не могу остановиться, – пробормотала она. – Здесь так много всего…
Сегодня у нас немного другие заботы ожидаются…
– Тебе совсем не обязательно что-нибудь выбирать, – успокоила ее Китти. – Ты долго не выходила на улицу. Ты ошеломлена, это понятно.
– Ладно, – хмыкает Гарри, – теперь можно и по делам потрещать маленько. Скауты уже давно на месте, наблюдают. А вот из мусарни на вечерине пока что исключительно толстожопые интернетчики на бело-голубых шарфиках. Ни фига не добыча. Так что, будем ждать?
Амели как будто вот-вот была готова расплакаться:
Я киваю.
– У меня, – говорю, – от моих парней та же инфа идет. Я, ты уж извини, наших бригадных орлов решил продублировать слегонца. На всякий случай. А до тебя не дозвонился, пришлось самостоятельно решать. Так что там ща еще и Дрон с Аркашей пасутся, у них вроде как щщи не особо пропаленные, да и видок цивильный достаточно. Ты, надеюсь, не против?
Мажор кивает.
– Не верю, что когда-нибудь будет как раньше.
Улыбается.
– Ну конечно, будет! – оптимистично возразила Китти. – Ты такая молодая… Все перемелется и когда-нибудь станет темным пятном в твоем прошлом. Даже если ты не сможешь этого забыть, оно не будет оказывать никакого влияния на твою жизнь.
Я отщелкиваю докуренную до пальцев сигарету, потом нервно потягиваюсь и продолжаю.
– Так что, – вздыхаю, – правду говоришь, начальник. Пока фотографировали их состав, – чуть не проблевались. Несерьезная публика. На таких размениваться – себя не уважать. И еще. Парни, чисто случайно, засекли приличный конский сбор неподалеку от «Проспекта Мира». Приличный не по численности, по составу. Похоже, что «Ярославка» чо-то мутить собирается. Такой состав и накрыть не стыдно, мусорскую основу ожидаючи…
Амели покачала головой:
Мажор морщится, отрицательно машет головой.
– С трудом могу себе такое представить. Я уже почти не помню свою прежнюю жизнь. Как ходила в школу, болтала с подругами по «Вотсаппу» и все такое… Как будто это была не я.
– Сколько раз я тебе говорил, Дэн, – вздыхает, – если решил что-то одно делать – исполняй именно это, не распыляйся. Ждем – значит ждем. Точка. И скажи парням, пусть не слоняются пока что по окрестностям. Либо сразу по минивэнам пусть разбираются, либо в пабе сидят. И не шумят особо. А то, не приведи господи, ментовка забеспокоится…
Маленькая, худая девочка в огромном кресле. Грустная и потерянная. Китти захотелось взять ее за руки, но она сдержала порыв.
Я коротко киваю и смотрю на Никитоса.
Тот вздыхает.
«Ей так плохо», – подумала Китти.
– Чуть что, – ворчит, – так сразу Косой…
И, все так же продолжая ворчать, удаляется выполнять распоряжение лидера.
Он всегда так, уже не переделаешь.
Да и незачем, в общем-то.
Дело свое знает, а все остальное, – так, лирика…
…А вот Жекой, чувствую, скоро придется заниматься вплотную.
Слишком уж рьяно он кидается защищать мою, кстати, вполне себе ошибочную позицию.
– А почему бы нам, Мажор, и вправду на коней не отвлечься? Мусора-то могут и вообще не приехать, так что, впустую проторчим?! Итить! Или у тебя после крайних дел уже при одной мысли о конской основе коленки трястись начинают?! Так посиди в пабе, пивка попей, мы сами справимся!
Ну, думаю, Жека, ты напросился.
Ща тебе Гарри объяснит политику партии…
Как умеет.
А умеет он пока что – куда лучше, чем ты даже представить себе можешь.
Высшая лига.
Ни тебе, ни даже мне – не чета…
…Но Мажор только усмехается кривовастенько.
– Кони, – кривится, – без присмотра не останутся, не ссы. Я их ща «юнам» солью́, те давно о такой встрече мечтают. И, как по заказу, в сборе сейчас, почти всей бригадой по своим «юновским» делам тусуют. А насчет пива – ты не прав, я перед акциями не пью, и тебе не советую. Вот после – дело другое. Выпьем с тобой, дружочек. На брудершафт. Обязательно…
Хмыкает, отщелкивает дотлевшую до самых пальцев сигарету и отходит в сторонку.
В его последних словах звучит ничем не прикрытая угроза.
Я б на месте Жеки – непременно бы обосрался, а ему все нипочем, идиоту.
Нет, все-таки напрасно я его так рано наверх подтянул…
Падать будет больно, очень, блин, больно.
Завожу дурака за ближайшую машину и пару раз жестко и с удовольствием рихтую ему таблицу.
Вообще-то это в нашем мире не принято, но у нас с Жекой свои, особые отношения.
И внутри этих отношений такое лечение вполне допустимо.
А что делать, если у него по-другому мозги не включаются?!
– Ты чего, обморок, – шиплю, – совсем ума лишился?! Кем бы ты ни был, Гарри тебя закопает, урод, одной левой, а потом пойдет к Ивашке в «SMall-pub» на дискотеку вытанцовывать!! Ты и он – разные лиги, понял, дубина ждановская?! А если тебе вдруг каким-то фантастическим образом повезет и ты его все-таки достанешь, то следующим тебя дуплить буду я, лично, неужели ты в такую простую хрень не въезжаешь?! Куда мозг-то прячешь, отморозь?! Или его у тебя никогда и не было, и я на тебя, урода, напрасно рассчитывал?!!
– Да ты что, Данька?! – Жека смотрит на меня сквозь наворачивающиеся слезы и даже не пытается сопротивляться. – Я же как лучше хотел, итить! Я ж думал, что тебе уже самому под ним ходить надоело! Нет, что там базарить, Мажор – крутой, но он же олдовый уже, ему рисковать, по ходу, давно утомительно, вот бригада и болтается, не пойми где! Да ты на тех же «юнов» посмотри! Уровень, итить!!! Парни уважуху себе добыли нереальную, у них даже твои любимые старички-авторитеты совета иной раз просят! Что уж тут о вражинах говорить!! На них же вообще никто, итить, бригада на бригаду в забив не идет, если только общаком навалиться! А мы…
Я машу башкой и злобно сплевываю в сторону.
– Ну, так и иди к «юнам», – шиплю, – если они еще возьмут такую тупую отморозь без масла за лобовой бронею! Спору нет, «юны» – парни авторитетные! С репутацией. Первые среди равных! Но у нас – свой путь, если ты еще, блядь, не понял! Свой! Не «юновский», не «флинтовский», не «гладиковский»! Свой!!! Свой путь, и свой лидер! И если ты его еще не просек, то – просекай! А не хочешь просекать – вот те бог, вот порог, вот все четыре стороны! Я тебя лично не держу…
– Да ты что, Дэн?! – Жека уже натурально плачет, не замечая текущих слез. – Я с вами! Я всегда с вами! И навсегда! Я просто как лучше хотел. Итить…
Темнота за его спиной хмыкает и оттуда, раздвинув плечом дождь, следом за своей собственной тенью появляется Гарри.
Я всегда завидовал этому его таинственному умению находиться там, где ему положено.
И, если ему это нужно, – оставаться при этом абсолютно ни кем не замеченным…
Она как будто впервые ощутила глубину страданий Амели. Как та мучается день и ночь, оплакивая потерянную жизнь. И никак не может обрести новую.
Ни врагами, ни – если это ему по каким-то только ему ведомым причинам необходимо, – даже друзьями.
Вот прямо как сейчас, к примеру.
– Благими намерениями, Женька, – снова хмыкает темнота, – сам знаешь, куда дорогу вымащивают. А если не знаешь, по недостатку образования, то Дэн тебе объяснит. Он у нас как раз гуманитарий, причем вполне себе дипломированный. В свободное от пиздиловок время – можно сказать, что вполне себе авторитетный журналюга из не самой плохой столичной газеты. И лектор из него ничего так получается, я в этом опять только что убедился. Но не сейчас. Сейчас не до лекций, сейчас – практические занятия на местности. Это я к тому, что выдвигаемся. Скауты отзвонились, «турки» мусорские уже на месте, в полном составе нарисовались, красавцы. Вместе с дублем, что особенно замечательно. Так что пора, собирайтесь, «девочки»…
Эти семь дней, пока Амели отсутствовала, на самом деле были только началом. Главное впереди – долгий процесс обретения себя. Это растянется на многие месяцы, прежде чем Амели сумеет справиться с тем, что с ней произошло. Жестоко вырванная из привычного мира, она не знает, где ее место.
Мы с Жекой ухмыляемся, я хлопаю его по плечу, подталкивая в сторону лидера. Жендос утыкается большой бритой башкой в затянутое модной неприметной ветровкой плечо Мажора, и Гарри выдает ему довольно увесистую затрещину.
Китти осторожно коснулась плеча девочки:
– Вперед, – говорит, – обморок! Грузи своих в минивэны, сейчас не до нежностей! Потом, живы будем – обо всем поболтаем, да и не по одному разу! А пока – вперед!!!
– Может, тебе пока рано в город? К рождественским гирляндам, музыке, людям… Не лучше ли было бы прогуляться на природе?
Я машу рукой Никитосу, и тот гонит свою часть моба в сторону метро.
Злющий, как сама смерть, Жека чуть ли не пинками загоняет своих по микроавтобусам.
Амели кивнула и встала. Она держала Китти за руку, пока шла к машине. Джек поспевал за ними, покидая магазин с выражением облегчения на лице. Он был склонен смотреть на ситуацию прагматично. То, что пережила Амели, ужасно, но ей очень повезло, и об этом тоже нельзя забывать. Кроме того, она проявила смелось и решительность, и только поэтому все хорошо закончилось. Теперь пришло время смотреть вперед, не прятаться от ужасных воспоминаний. Рассказать полиции, что произошло, и в идеале привести их к преступнику, его дому. После того как парня арестуют, никому больше не придется его бояться. И Амели выйдет наконец из комнаты, где сидит под охраной полиции, и пойдет в школу, как все девочки ее возраста. К друзьям, подругам, урокам, дискотекам… Она сама не пускает себя туда. Это совершенно ясно.
Рискованно, конечно, состав на части делить.
К тому же одной половине на метро к месту действия отправляться. Там тебе и менты, и другие не менее неприятные случайности могут приключиться. Вроде никому сегодня не нужного пересечения с гипотетически могущей неожиданно сорваться с Проспекта Мира пропаленной там «Ярославкой».
– Куда теперь? – спросил он, сев за руль.
Но в данной конкретной ситуации по-другому не получалось, мы все продумали.
– Может, в Национальный парк, на болота? – предложила Амели.
Почему – долго объяснять.
Да и какая, в принципе, разница?
Они поехали на болота. День выдался пасмурный. Ни единый лучик не пробивался сквозь тучи, и пейзаж вокруг казался особенно мрачным.
Просто – так вышло.
И – все дела.
Китти вдруг забеспокоилась, правильно ли будет везти Амели туда, где ее, возможно, держали взаперти. В конце концов, ее сумочку нашли на горных болотах. Но Амели не проявляла никаких эмоций. Молчала на заднем сиденье рядом с Китти, с затычками в ушах и смартфоном в руке. Слушала музыку.
Так что Никитке придется рисковать.
Ничего страшного, он парень привычный.
На обед остановились в обшарпанном кафе посреди унылой осенней пустоши. В понедельник ноября здесь никто не ждал посетителей, и им как будто не очень-то были рады. Половины блюд из меню не было. В итоге принесли по порции печенного в фольге картофеля со странным на вкус травяным соусом и несвежий салат. Настроение Джека становилось все хуже. Амели как будто совершенно отсутствовала. Ни слова не говорила, почти не ела. Смотрела в окно, но как будто видела там не то, что остальные.
Справится.
Мы с Гарри, парой плечистых бойцов-телохранителей и худощавым парнишкой из подосновы, который, если со мной, не дай бог, что случится во время акции, подменит меня в водительском кресле, решительно запрыгиваем в мою взятую напрокат неброскую «Хонду».
После ужасного обеда некоторое время бесцельно катались туда-сюда, а потом Джек повернул обратно. К тому времени успело стемнеть.
Я, естественно, – за рулем.
– Тоскливо здесь в это время года, – заметил Джек.
Это по меркам столичной рейсерской тусовки, пилот я, скажем так, довольно скромный.
Средненький.
– Зато красиво, – возразила Амели.
Таких там – пятачок за пучок.
Но для того чтобы, если что, тупо свалить от ментов, или, не приведи господи, оттащить кого из парней куда-нибудь в Склиф, наплевав на все писаные и неписаные правила дорожного движения и не попав при этом в аварию, – моей квалификации вполне достаточно.
Чем Мажор и пользуется, причем, сцуко, абсолютно беззастенчиво. Он, кстати, эту фичу с арендованными тачками и придумал.
Это были ее первые слова за несколько часов.
А что?
Клево, на самом деле.
Джек посмотрел на девушку в зеркальце заднего вида. Голос Амели звучал необыкновенно грустно и потерянно. Китти тоже это заметила – и подумала, что надо бы переговорить с Хелен. Возможно, Амели требуется более квалифицированная психологическая помощь, чем та, которую она получает на данный момент.
И от парней уважуха дополнительная.
Они достигли Скарборо, но Джек проехал мимо улицы, где нужно было свернуть, чтобы подъехать к дому Амели.
Наш фирменный знак, у других бригад такое не практикуется.
– Мне нужно заправиться, – объяснил он. – Нет возражений?
А нам – имея таких пилотов, как я, этот мальчишка из «дубля», и тем более Никитос, – сам бог велел.
Уже дремавшая Китти вздрогнула.
Да и я не возражаю, честно говоря.
– Заправляйся, конечно, – разрешила она и зевнула.
Мне нравится…
Мне всегда за рулем нравилось, что уж тут такого поделаешь-то, понимаете?
Чуть дальше по шоссе была заправка. Но на площадке не оказалось ни одного свободного места, как будто все водители с трассы вдруг осознали, как важно пополнить запасы бензина. Пришлось встать в очередь. Джек раздраженно зарычал:
– Ох, люди, что происходит… Может, сначала отвезти Амели домой?
Глава 1
– Нет проблем, – беспечно отозвалась Китти. – Это всего лишь несколько минут.
Динамики начали проситься на кукан уже давно, просто до поры до времени дуплить их было, в общем-то, глубочайшим образом не интересно. Так, разминка для молодежных составов основных фирм.
Игра для дублей.
На самом деле она проснулась и была начеку. Сгущавшиеся сумерки, фонари и много-много людей и машин. Та самая ситуация, когда нужно держать ухо востро. Вероятность того, что злоумышленник где-то здесь, равна нулю. Для этого он должен был знать, что они планируют заправиться, о чем сам Джек узнал пару минут назад. Или же преступник должен был следовать за ними весь день, что еще менее вероятно, поскольку они заметили бы его на пустой трассе. Джек следил за дорогой в зеркале заднего вида.
То ли дело – конский общак, вот где настоящие соперники, не то что эти подстилки.
Тем не менее Китти решила не расслабляться.
Но не так давно ситуация решительнейшим образом изменилась…
Амели вытащила наушники из ушей:
Мусора, и раньше не имевшие особого представления о чести и fair play, окончательно охренели, и аргументы, типа ножей и арматуры, прочно стали уже, по ходу, частью их немудреной жизненной философии.
– Мне нужно в туалет.
Не все, разумеется.
Есть у них одна фирмочка.
– Сейчас ты будешь дома, – сказал Джек.
Даже название произносить брезгливо.
Амели огляделась:
…Первыми это почувствовали на себе бомжи-зенитчики, когда эти ублюдки завалили насмерть рядового питерского скарфера то ли шестнадцати, то ли семнадцати лет от роду. Он и хулиганом-то отродясь не был, просто шел себе мальчик на стадион, футбол посмотреть в собственном городе.
– Такая большая очередь, а мне действительно нужно.
А оказался в морге.
– Не думаю, что здесь есть туалет, – возразила Китти.
…Это событие тогда потрясло даже тех, кто не имел никакого отношения к околофутболу, а уж в мобах разных команд просто обсуждалось с самого утра и до самого вечера.
Амели открыла дверцу машины:
Решили, что – случайность.
– Заодно и посмотрим.
Запарка.
Крыша у кого-то во время акции поехала, шторки упали.
Китти тоже вышла из машины:
Бывает.
А мусорам – понравилось.
– Я с тобой.
О них снова заговорили…
Джек выругался:
И, постепенно-постепенно, использование всеразличного дерьма стало просто-таки фирменным стилем некоторой части мусорских фирм и фирмочек.
– Черт, я мог бы просто отвезти ее домой, и…
Особенно это касалось бело-голубой молодежи.
Но Амели уже направлялась к маленькому магазину с напитками, сладостями и сэндвичами в полиэтиленовых упаковках. Китти не отходила от нее ни на шаг.
Болезнь, кажется, зашла уже настолько глубоко, что требовалось хирургическое вмешательство.
Как выяснилось, туалета для клиентов на заправке действительно не было. Женщина за кассой в виде исключения разрешила воспользоваться кабинкой для персонала и вручила Амели ключ:
Причем срочное.
– Только тихо. Иначе захотят все.
Чем мы сегодняшним дождливым московским вечером и намеревались заняться совершенно вплотную.
Рядом с торговым залом был проход, заставленный поддонами с газировкой и красными баллончиками с пропаном. Амели побежала к двери «Только для персонала» и скрылась за ней. Китти прислонилась к стене, отыскав свободное место в паре метров от двери, и стала ждать. В отличие от Джека, она понимала, почему для Амели было важно воспользоваться этим не слишком чистым туалетом, вместо того чтобы дотерпеть пару минут до дома. Это вопрос свободы передвижения. Амели слишком долго была ее лишена. Нельзя запрещать девочке делать первые шаги к нормальной жизни, пусть даже ценой стресса для охранников.
Докторов вызывали?
Нет?!
«Джек неплохой полицейский, – подумала Китти. – Но ему не хватает сочувствия».
Странно…
Она ждала. В торговом зале у кассы толпились люди; здесь же, в проходе, было прохладно. Китти опять размечталась о горячей ванне и о том, что приготовит на ужин. Хорошо бы что-нибудь вкусное и калорийное. Запеченные макароны с сыром будут в самый раз.
А не ипёт.
Уплочено!
Китти ждала; ничего не происходило. Джек, наверное, уже добрался до бензоколонки, но отсюда она не могла его видеть.
Мы уже выезжаем, ждите ответа на ваше предложение. Вот только момент надо выбрать поудачнее. Но момент выбрал нас сам.
Сколько времени еще потребуется Амели?
Один из богатых и авторитетных динамиков, отошедших пару лет назад от хулиганского движа, решил закатить крутую вечеринку «только для своих», по случаю своего тридцать пятого по счету дня рождения.
Китти не без труда пробралась к двери и осторожно постучала.
В одном из уютных и, самое главное, удачно расположенных заведений в центре столицы.
Не сильно дорогих, что немаловажно.
– Амели? Всё в порядке?
Ибо именно в таких местечках напрочь, в целях идиотской экономии, по русской системе «авось», отсутствуют всякие новомодные системы видеонаблюдения.
Ответа не последовало. Китти постучалась еще, на этот раз сильнее:
Так что даже шифроваться сильно не надо.
А вся охрана состоит из пары тупых перекачанных будок, типа «сам себя шире», произведенных по спецзаказу на очередном подмосковном питомнике и представляющих из себя какую-либо ценность только в виде медицинских пособий о вреде приема анаболиков.
– Амели, с тобой всё в порядке?
Завалить такое чудо для любого более-менее опытного уличного бойца – дело даже не секундное.
Молчание. Китти рванула ручку, но та не поддалась.
…Все это лично нас, разумеется, не могло не радовать.
Просто – как специально придумали.
– Амели!
Естественно, на это полуолигаршье пати имела честь быть приглашенной и почти вся динамовская основа, включая вызывающие особый интерес беспредельные молодежные организации.
Китти побежала в торговый зал и бросилась к женщине за кассой:
Разумеется, под раздачу попадут не только они, а и все остальные присутствующие, дерьма при пересечениях отродясь не использовавшие.
– У вас есть еще один ключ от туалета?
А то и вовсе ни на какой околофутбол по этой жизни ни разу не отвлекавшиеся.
А что?!
Та повернула к ней угрюмое лицо:
Сами виноваты!
– Я же просила…
Не смогли навести порядок в собственном доме – встречайте бригаду уборщиков мусора!
Все вокруг уставились на Китти.
Нам не привыкать…
– Черт, – выругалась она.
К тому же нас, совершенно точно, тут не ждут, полагая, что мы тупо жрем бухло, празднуя такую нужную и такую сумасшедшую победу нашей любимой команды над строптивым «Спартаком» из Нальчика.
Бояра, конечно, сумасшедшую банку на последних секундах положил, чего уж там. Повод – просто лучше не придумаешь. Могли бы и вправду нажраться, если б не такая оказия.
Снова побежала к туалету и попыталась открыть. Потерпев неудачу, выбежала из магазина и помахала рукой Джеку:
…В принципе, оно, конечно, являться на подобного рода мероприятия незваными – это несколько грешить против неписаных правил нашего внутреннего этикета.
– Сюда! Быстро!
Эдакий дурной тон.
Но кто, скажите, в твердом уме и трезвой памяти будет придерживаться fair play против тех, кто, не задумываясь, пускает в ход ножи в обычной уличной драке, да еще потом и гордится этим, как величайшим подвигом и доблестью?!
Секунду спустя он стоял рядом с ней.
И кто не захочет воспользоваться такой исключительной ситуацией?
Нет уж, ребята.
Извините.
– Амели в туалете. Не отвечает. Дверь не открывается.
За что боролись…
Жила-была девочка – сама виновата.
Джек также попробовал дверную ручку. К этому времени все заметили, что что-то не так, и столпились возле узкого прохода. Кассир энергично проталкивалась сквозь толпу:
Самим фактом собственного существования.
– Что здесь происходит? Что вы делаете с дверью? Слушайте внимательно, если хоть что-нибудь сломаете…
Можно не жаловаться.
Джек сунул ей под нос удостоверение:
К тому же прямо напротив заведения какой-то новорусский застройщик очень уж удачно реконструкцию старинного особняка затеял. Решил, сцуко, превратить уютный московский дворик в очередную мегапафосную хуйню с зеркальными витринами и многоуровневым подземным паркингом.
– Полиция. Можете открыть эту дверь?
Раздал, похоже, кучу взяток, огородил территорию и нагнал немереную толпу таджиков с молдаванами.
Бороться с подобной бедой мы пока что, увы, – не в силах.
– Нет. Я уже объяснила вашей коллеге. Ключ только один, я отдала его девушке. В виде исключения, потому что вообще-то…
Не наш уровень.
– В туалете есть окно? – оборвал ее Джек.
А вот использовать – это всегда пожалуйста.
– Да, выходит на задний двор. Но с какой стати?
…Парни, приехавшие с Никитосом на метро, прошли эту стройку насквозь, цыкнули пару раз на попытавших было возмутиться охранников, отобрали у них, на всякий пожарный, ключи и телефоны, заперли и сконцентрировались прямо напротив парадного входа в клуб, где уже вовсю гремела разухабистая музычка, а на крылечке безмятежно покуривали молодые стосы из OTF.
Джек уже бежал к входной двери.
Жека же со своей частью моба выгрузился на параллельной улице и выдвинулся по направлению к заранее пропаленному черному выходу, со стороны внутреннего дворика: если мусор будет стоять до конца, то они ударят ему в спину через кухню, если ломанется бежать, – накроют прямо на выходе.
– Никого не выпускайте. Прошу проследить, чтобы ни одна живая душа не покидала магазин.
Все готово.
Пора начинать.
Послышалось недовольное ворчание, но для большинства распоряжение было излишним. Всем было интересно, чем кончится спектакль.
Мы выгрузились из «Хонды» и, не торопясь, двинулись в сторону обещающей стать мегавеселой вечеринки.
Джек появился снова, с телефоном в руке. Китти услышала, как он вызывал подкрепление.
Уж кто-кто, а мы то на эту тему обязательно постараемся.
Там, где мы, – там всегда праздник.
– Окно настежь, комната, насколько я мог видеть, пуста, – тихо объяснял он. – Там задний двор, обнесенный забором… Да, можно перелезть. Сзади проход между домами в следующий переулок.
Это уж как водится…
Но зачем ей понадобилось вылезать в окно и убегать?
…И именно в этот момент у меня запиликал любимым рингтоном из Cure второй, особый мобильный.
Для большинства даже неплохо знакомых со мной людей, – совершенно секретный.
Другой вопрос, мог ли кто-нибудь похитить ее таким образом?
Номер которого знают единицы, да и те звонят на него только в самом крайнем случае и по самым серьезным темам.
Джек выглядел растерянным и встревоженным. Ситуация не поддавалась логике. Кто мог знать, что Амели воспользуется этим туалетом? Кто мог уговорить ее вылезти в окно? Или же влезть и вытащить ее насильно, незаметно для Китти, стоявшей в двух метрах от двери? Приставили нож к горлу? В этом случае Амели, вероятно, не стала бы ни кричать, ни сопротивляться. Что же произошло? Как это могло произойти? Одни и те же вопросы снова и снова прокручивались в голове.
На эти звонки я отвечаю всегда.
В каком бы ни был месте и в каком бы ни был состоянии.
Неужели за ними кто-то следил? Кто-то видел, как Амели заходила в туалет, и побежал к окну?
Круглое время суток.
«Я слишком долго ждала, – подумала Китти. – Представляла, как буду нежиться в ванной и готовить ужин… Прошло слишком много времени, прежде чем я поняла, что Амели пропала вечность назад. Я размечталась в самые неподходящие для этого минуты».
Тем, кому положено, – это известно.
Я недовольно замотал башкой, плюнул в сердцах, выматерился, но все-таки глянул на определитель.
Джек снова вышел из магазина. Прибыли двое коллег в форме. Один принялся за сбор личных данных у присутствующих в зале. Другой, под гневные крики кассирши, изо всей силы пинал дверь туалета.
Инга.
Бывшая жена нашего с Мажором друга Глеба.
Маленькая комнатка, как уже рапортовал Джек, оказалась пуста. Китти быстро оглядела ее, избегая к чему-либо прикасаться. Никаких признаков борьбы. Ничего вообще – ни сумочки, ни телефона, ни наушников. Окно небольшое, но взрослый человек мог свободно через него пролезть. Не говоря о миниатюрной Амели, которой для этого пришлось бы, по-видимому, встать на унитаз. Поскольку девушка не может просто раствориться в воздухе, остается предположить, что Амели покинула помещение через окно, принудительно или добровольно. А Китти в это время стояла на страже в двух метрах от двери и грезила запеканкой из макарон, с брокколи и сыром…
Широко известного в узких кругах столичного предпринимателя. В прошлом, – не менее известного футбольного хулигана по кличке Али.
Чудовищно красивая баба, если честно.
Китти тихо застонала. Инспектор Хейл разорвет ее на части. О повышении, во всяком случае, можно забыть надолго. Но она переживала и за Амели. Что с ней случилось?
Умная и сильная.
Я в нее даже влюблен какое-то время был, совершенно по-мальчишески.
Оставив место предполагаемого преступления на попечение двух коллег, Китти выбежала на улицу и свернула за угол на Колдихилл-лейн. Миновала чайную, два офисных здания и оказалась в переулке, где встретила Джека.
По совместительству – одна из лучших ночных нелегальных автогонщиц Москвы, а возможно и всей России.