– Отлично, – сказала она, – вы просто лучшая версия меня.

– Вы тоже со мной пойдете, – заверил ее Гвилим.

Джо выронила тост.

– О-о.

– Вы же этим одержимы, помните?

Он уже вскочил с места и стал надевать плащ.

– Это недалеко. Мы и пешком дойдем.

Это было ужасной идеей. Солнце на небе сияло, и все вокруг было залито его нестерпимо ярким светом. Джо выглядела как куча дерьма, на часах было десять, и она все еще боролась с похмельем. Интересно, не пытался ли Гвилим таким образом отомстить ей за то, что она вытащила его из постели в субботу, небритого и босого. Джо вымучила из себя улыбку, как и способность ходить, и так они двинулись к музею.

– Вы с детективом друзья, как я понимаю? – спросил Гвилим, пока они неспешно шли по улице. Джо меж тем искала в сумочке солнечные очки.

– А? Ну да.

– Он ничего так, да?

– Он хорошо работает и заслуживает доверия, – признала Джо. – Не из болтливых.

– Вчера вечером говорил он много.

– Вы слушали наш разговор? – спросила Джо. К несчастью, у нее были весьма расплывчатые воспоминания. – Я что-то пропустила под конец?

– Полагаю, вы признались в том, что зашли за полицейскую ленту, куда заходить было нельзя, – сказал Гвилим. Джо шлепнула бы себя по лбу, если бы там и так не пульсировала боль ударами молотка изнутри.

– Черт, я же не хотела. – Она задумалась. – Да и отключаться я не планировала.

– Тула попросила МакАдамса отнести вас наверх, – объяснил Гвилим.

Это было еще хуже.

– О боги. – Джо потерла виски. – Как же неловко.

– Он вовсе не выглядел неловко. Я бы сам отнес, но Тула мне не позволила.

Гвилим говорил это несколько более жестким тоном, и Джо посмотрела на него пристально.

– Тула говорит, что вы со мной флиртуете.

Гвилим провел рукой по уже гладко выбритому подбородку.

– Да, я с вами флиртую.

И что прикажете делать с подобным признанием? Джо почувствовала легкий всплеск – чего? – паники, возможно. Она давненько уже не ходила на свидания или что-то в этом роде.

– Лучше всего предупреждать меня заранее, – сказала она наконец.

Они только что пересекли последний проулок. За ним начиналась главная дорога, ведущая к коттеджу Джо, а на окраине города, на берегу ручья, стояла мельница, ставшая музеем-библиотекой. При солнечном свете это выглядело чертовски очаровательно, даже несмотря на то, что Джо приходилось прикрывать глаза от бликующей внизу воды.

– Ох. Вы же понимаете, что это значит? – Гвилим потер руки. – Это будет действительно хороший материал.

– Потому что он старый?

– Нет, потому что он малозначительный. Неважный. Это лучший способ спрятать сокровище.

Джо согласилась. Проблема заключалась в том, чтобы угодить хранителю сокровищ.

Комнаты для допросов в следственном отделе Абингтонского уголовного розыска не сильно отличались от обычных подсобных помещений. Что ж, подумал Мак-Адамс, по крайней мере, одна из этих комнат использовалась в разных целях. Однако перед интервью с Рупертом и Эмери он попросил Эндрюса убрать средство для мытья полов и запасы туалетной бумаги, так что комнаты были готовы к приему Лотте и Оливии. Опрашивать их будут по отдельности. По понятным причинам.

МакАдамс налил кофе себе и Грин; он уже позаботился о том, чтобы и сестрам давали кофеин и печенье. Он был не в том положении, чтобы судить, учитывая его последние два вечера, но у Оливии, похоже, было жуткое похмелье.

– Удивлен, что вы не отправились на обыск этим утром, – сказал МакАдамс Флиту, который успел занять свое место (с чаем) у двустороннего зеркала.

– Меня заинтриговала ваша теория насчет того, что Сид работал с подельником, – ответил он. МакАдамс обжег кофе губу.

– Когда я успел это сказать?

Вообще-то на это намекнула Джо накануне вечером. Флит отсалютовал ему чайной чашкой.

– Вы предположили, что у Сида не хватило бы ума раскрутить дела самому. Я склонен согласиться с этим. Думаю, лишняя пара глаз при допросе не помешает.

МакАдамс мог бы с этим согласиться, но, глядя через стекло на Оливию, он готов был поклясться, что перед ними уж точно не матерый уголовник.

– Доброе утро, – сказал МакАдамс, войдя в комнату и усаживаясь напротив Оливии. Она небрежно кивнула в знак приветствия и взяла в руки чашку.

– Вот я и здесь. Задавайте вопросы.

– Спасибо. Не думаю, что это отнимет у вас много времени, мисс Рэндлс.

– Боже. – Она закрыла лицо руками. – Просто Оливия, черт возьми. У вас с собой случайно нет чего от головной боли?

МакАдамс взмахнул рукой и подождал, пока не принесут аспирин и воду. И еще кофе. Ему приятно было осознавать, что он не ошибся насчет похмелья. Не то чтобы он нуждался в подтверждении своих аналитических способностей – хотя это было бы приятно, – но все же это объясняло покрасневшие глаза и легкий тремор рук. Тем более что Грин указала в отчете на то, что Оливия пила днем. Так что это могло означать две причины: либо алкоголизм, либо чрезвычайный стресс и переутомление. И то и другое стоило изучить.

– И часто вы так себя чувствуете по утрам? – спросил он, хотя и понимал, что звучит это оскорбительно. Оливия лишь пожала плечами.

– Сегодня что, вторник?

– Четверг.

– Я не просыхаю с похорон.

МакАдамс подвинул к ней упаковку бисквитного печенья, и она поняла намек. Откусила кусочек и смогла перевести дух.

– Знаю, что вы думаете. Да и сама понимаю, как мы там выглядели. Да еще и Лотте повздорила с вашим офицером. Вы же знаете, она не со зла.

Учитывая всю ту злость по отношению к сестре, которую МакАдамс мог наблюдать на прошлой неделе, было удивительно, что Оливия встала на ее защиту.

– Расскажите о Лотте.

– С чего бы? У нас есть алиби, помните?

Оливия откусила половинку бисквита. В техническом смысле алиби у них были. Но, как и в случае с Рупертом и Эмери, они подтверждали алиби друг друга.

– Мне просто интересно. Сид ушел от вас к ней, и вы же ее и защищаете.

– Пфф. Никого я не защищаю. Просто сказала, что она не хотела никого обидеть. – Оливия провела ладонью по лбу. – Она просто зануда чертова с пустой башкой. И Сид не бросал меня ради нее.

– Он вам с ней изменял, а потом и женился на Лотте.

– И что с того? Он все время с кем-то спал, и мы это знали и научились с этим мириться.

У МакАдамса в анамнезе был один брак и один развод, и все это не было похоже на увеселительную прогулку. Он решил задать очевидный вопрос:

– А зачем тогда вся эта суета с женитьбой?

Глаза у Оливии слезились, но она постаралась сосредоточиться на МакАдамсе.

– Деньги и подарки просто за то, чтобы вместе пожить. Люди так не поступают, да? Слушайте, не хочу я тут ходить вокруг да около. Что вам на самом деле надо? Я вот домой хочу.

МакАдамс наклонился к ней через стол.

– Хорошо, буду честен. Я понимаю, что вы чувствуете.

– Похмелье? – хрипло засмеялась она.

МакАдамс подождал, пока она успокоится, но позволил тишине продлиться еще мгновение.

– Нет, – поправил он ее, – я про горе. Вам больнее, чем другим, полагаю. Вы его любили, не так ли? Хотя он вами и пользовался.

Сначала лицо Оливии будто окаменело, но затем исказилось оттого, что задрожали губы, и у нее из горла вырвался всхлип. Она подавила его, глотнув кофе. МакАдамс решил продолжать давить на нее.

– Поэтому вы захотели организовать похороны, Оливия? Показать, что вам не все равно? Я думал, вы тут устраиваете шоу. Но для кого? Кого вы хотели поразить, если не вашу сестру Лотте?

– Она его не любила, – сказала Оливия сдавленно. – Она его просто хотела.

– Она его хотела, потому что он был ваш? – спросил МакАдамс, и тут ему пришла внезапная мысль о сложностях совместного владения. Оливия покачала головой, вдохнула поглубже и постаралась взять себя в руки.

– Вы не в курсе всей ситуации. – Оливия часто заморгала, смахивая слезы. – Мы же с Лотте с ним познакомились в Ньюкасле, когда он еще был женат на Элси. Он тусовался на Бигг-маркете, там еще мальчишники устраивают, ну и разговорился с нами.

– С вами обеими?

– Я о том и говорю. Мы… мы делили его. – Оливию не так-то просто было смутить. Но все же она слегка отвела взгляд в сторону, прежде чем продолжить. – Ну мы просто так с парнями поступали. С Сидом было весело. Он такой был необузданный и беспечный, совсем как ребенок. Глупенький мальчишка. Он нас смешил, понимаете?

– И поэтому вы в него влюбились? – МакАдамс отчасти просто пытался поддерживать разговор. Но по факту он творил чудеса. Оливия сокрушенно вздохнула.

– Господи, да не знаю я. – Она взяла еще печенья. – С Сидом по-серьезному не получалось. С ним себя чувствуешь как… как будто с тобой все в порядке, а весь мир не прав.

МакАдамс представил себе, как Сид увлекает Оливию в тот мир, где виноваты всегда другие. Что ж, такой мир мог быть соблазнительным.

– Продолжайте, пожалуйста. Что же пошло не так? – спросил он. И впервые казалось, что Оливия уже и сама рада все рассказать.

– Нам с Сидом хорошо было вместе. И мне тогда наплевать было, с кем он там еще встречается. Элси ревновала, не хотела его делить ни с кем. И вот лежали мы как-то, и Сид такой – мне надо на тебе жениться. И я типа – тогда давай, женись. Почему нет? И он от нее съехал на следующий день и стал жить у меня.

Грустная улыбка осветила землистое лицо Оливии.

– Элси чертовски бесилась. Прям ядом плевалась. На свадьбу мне увядшие розы прислала. А потом мы с ней в пабе повстречались, и она мне в лицо смеялась, говорила, я, мол, еще хлебну. Типа, раз Сид теперь на поводке, то и любить меня сильнее не станет. – Оливия сжала кулаки. – Но дело было не в этом. Все испортилось, когда он набрал долгов.

– Азартные игры, – сказал МакАдамс, поскольку ни для кого это не было секретом. Оливия кивнула.

– Сначала понемногу. Типа на скачках продул. Он тогда подрабатывал на птицеферме у Гленкрофта, неполный день. Я работала уборщицей и барменом. Взяла еще смену в продуктовом. Все было хорошо. Пока не стало плохо, – скривилась она.

В этом и была проблема, о чем МакАдамс тоже знал. Хотя бы потому, что Сид залег на дно в Абингтоне на несколько месяцев.

– С некоторыми кредиторами нелегко, – сказал он.

– Они ему угрожали. Так я и стала за него платить. Он уехал ненадолго, залег на дно. А на это тоже нужны были деньги. – Она обхватила голову руками и сжала виски. – Мы против всех, и плевать на все, так же? Я все ему отдавала. И вот как оно закончилось.

– Он бросил вас, – сказал МакАдамс, пытаясь вернуть разговор в нужное русло. Но Оливию уже было не унять.

– Нет. Да, он женился на Лотте. Но не бросал. Мы все жили в моем доме. – Руки у нее дрожали. – Он не брал деньги у Лотте. И у Элси тоже. Он не зависел от них так, как от меня.

МакАдамсу следовало бы об этом спросить, и раз уж он до сих пор этого не сделал, то сейчас было самое время:

– Оливия, вы платили за все на похоронах?

Она вымученно улыбнулась.

– Я взяла кредит, – прошептала она. – Понимаете? Он все еще мой. Куплен и оплачен.

МакАдамс вернулся в комнату отдыха. Многое предстояло прояснить. Сид – то еще дерьмо. А Оливия его любила и верила, что он ее любил, несмотря на измены, воровство и развод. Черт, да МакАдамс сам уже готов был поверить в этот бред ради Оливии. И – как вишенка на торте – тот факт, что Оливия с Лотте (и, возможно, Элси?) делили Сида совершенно непонятным образом. Грязь какая-то. Но и к делу это может иметь отношение.

Он оставил кружку с кофе в переговорной и потому потянулся за бумажным стаканчиком и вылил в него все остатки вместе с гущей из кофейника. Еще он попросил Гридли заказать приличный завтрак для сестер, раз уж им приходится ждать, и уселся перед белой доской.

– Что-то проясняется? – спросил Флит, присаживаясь рядом.

– Не особенно, – вздохнул МакАдамс. Он повернулся к Грин, которая только что зашла. – А ваш допрос как?

– Лотте весьма энергична. – Грин присела рядом с МакАдамсом. – Я на сто процентов уверена, что вчера она уже упилась и продолжала накачиваться и после моего ухода. Но по ней и не скажешь. Глаза блестят, при макияже. Свежа как роза и болтает без умолку.

– О молодость моя, где ты. – МакАдамс вздохнул. – Что выяснили важного?

– Вполне возможно, что Лотте и ее сестра на протяжении некоторого времени устраивали совместные потрахушки с Сидом, – сказала она. Существовало великое множество способов выразить эту нехитрую мысль, но Грин, кажется, выбрала наихудший. МакАдамс скривился, представив себе в голове подобную картину.

– Да, об этом я слышал.

– Интересно, в таких же подробностях, как и я? Я вам это прощаю, но для столь раннего утра это было уже слишком.

Грин хрустнула суставами.

– Вполне, – сказал Флит, который по очереди смотрел то на МакАдамса, то на Грин.

– Но самое интересное в ее рассказе не касается Сида. Она знала, что брат Элси – это Джек Тернер.

Флит поставил свою чашку на стол.

– Тот самый Джек Тернер, что отбывает срок в тюрьме Фулл Саттон?

– Да, мы перепроверили, – сказала Грин. – Их разлучили еще детьми, росли они в разных городах.

– Мы еще не уверены, поддерживали ли они связь, – добавил МакАдамс специально для Флита и спросил Грин:

– А как Лотте обо всем узнала?

– Очевидно, она следила за Элси, собирала информацию, своего рода месть за мертвых птиц в почтовом ящике.

МакАдамс мысленно сделал заметку: мертвые птицы, мертвые цветы. Элси могла удивить.

– Но, – продолжила Грин, – Джек не единственный родственник Элси. Лотте сказала, у них есть тетя по имени Ханна Уокер, и Гридли нашла ее адрес в Йорке. Это наша первая реальная зацепка.

МакАдамс просиял.

– Адрес? – спросил он, открывая блокнот.

– Район улицы Бутхэм. Весьма престижный. Купила там новый дом несколько лет назад. Адрес уже в вашем телефоне.

– Грин, пожалуй, надо вас обнять.

– Проставитесь пивом. – Грин посмотрела на часы. – Нам их отпускать или как? Криминалисты собираются выезжать в поместье Ардеморов через час.

МакАдамс поднялся и оценивающе посмотрел на доску. Жертва убийства, бывшие жены-сестры, загадочные пять тысяч в месяц наличкой, пропавшая картина, Элси, этот ее брат-преступник, а теперь еще и тетя в богатом районе… и никаких связующих нитей. Он обратился к Флиту.

– Вы наблюдали за допросами, – сказал он. – Я не вижу оснований считать этих двоих способными на убийство.

– У одной проблемы с алкоголем и есть привод за вождение в нетрезвом виде. Другая кажется психически неуравновешенной персоной, едва ли не маниакально одержимой, – сказал Флит довольно сухо. – Это не исключает того, что обе они могли быть соучастницами в преступлениях Сида. Более чем возможно. Но у нас нет улик, свидетельствующих о том, что они убийцы.

В принципе, он выразил согласие с мнением Мак-Адамса.

– Хорошо. Пусть отправляются домой. Завтра разыщем Ханну Уокер в Бутхеме. Может, нанесем визит брату Элси. Кто-то же должен знать, где она сейчас.

– Брошюры? – спросила девушка за музейной витриной, торопливо отставляя в сторону лак для ногтей.

– Мы хотели бы посмотреть архивы, – начала было Джо, и брови у девушки уползли под челку.

– О-ох, – выдохнула она, – вы та самая американка! Которая связана с убийством.

– ВИКИ!

Все вздрогнули, включая Гвилима, а у Джо еще и в голове зашумело. Она сняла солнечные очки и из последних сил улыбнулась хмурой женщине в твидовом костюме.

– Роберта Уилкинсон, позвольте мне представить вам Гвилима Моргана, – сказала она.

Гвилим с энтузиазмом пожал ее старческие лапки, почтительно взяв их обеими руками.

– Я прочитал ваш сборник о шлюзовых воротах Дарема, – сказал он. – Раньше я работал в Суонси, так приятно теперь познакомиться с вами лично!

С той минуты все пошло куда лучше. Прием, оказанный Гвилиму, можно было охарактеризовать только как восторженный; он же осыпал Роберту комплиментами, но отнюдь не пустыми. На самом деле, чем больше он говорил, тем большее впечатление они оба производили на Джо. На Вики Гвилим тоже, очевидно, произвел впечатление, потому что даже Джо уловила ее недвусмысленные намеки на то, что та одинока и у нее выдался свободный вечерок. Единственным недостатком этого признания было то, что Роберта устроила им двухчасовую экскурсию. Когда они зашли в музей, головная боль Джо притупилась, но не настолько, чтобы полностью погрузиться в монолог о методах ведения сельского хозяйства в шестнадцатом веке. А закончилась экскурсия в ботаническом отделе, и она была удивлена, обнаружив портрет Ричарда Ардемора над последней экспозицией, под которой висела наклейка с его именем, и план сада в рамке, очень похожий на тот, что она нашла в библиотеке.

– И у меня есть такой же, – сказала она.

– Его завещали музею вместе со всей его коллекцией по исследованиям трав, – объявила Роберта. Джо кивнула и постаралась выглядеть такой же благодарной, какой она себя и чувствовала.

– Рада этому. Остатки книг из библиотеки почти все утрачены.

– Как я и боялась. Хотела бы я сказать, что удивлена. Ричард Ардемор посвятил последние годы своей жизни этим садам. Говорил на языке цветов, – под конец фыркнула она.

Джо едва не вмешалась со словарным определением: язык цветов – своего рода шифрование посланий путем составления цветочной композиции. Вместо этого она задала вопрос:

– Он так и спроектировал свой сад?

– Он проектировал сад в тесной взаимосвязи с домом. Каждое растение следует изучить с точки зрения его происхождения, традиций, форм и цвета, чтобы достичь практичного, красивого и соответствующего эффекта, – произнесла, или же процитировала, Роберта. Джо была уверена, что уже читала это где-то. Но на вопрос она так и не получила ответ. Гвилим сделал следующий шаг.

– Но он знал, что Уильям не будет заниматься садом. Знал даже тогда. Никаких традиций. Вы сказали, все было завещано библиотеке? Но кем и кому?

Роберта раздулась от удовольствия, словно сытый голубь.

– Сам сэр Ричард и завещал, указал в своем завещании. Хранителем тогда был мой дед. Барон знал, что от сына пользы не будет. Уильям никогда не был истинным йоркширцем. Неудивительно, что он покинул город.

Гвилим и Джо обменялись взглядами: очевидно, что то бегство должно было удивить всех жителей.

– Я думал, – сказал Гвилим, поняв намек, – что никто не знал, почему они уехали.

– Чепуха. – Роберта уставилась на Джо сквозь линзы очков. – Никакой тут загадки нет. Уильям был избалованным и безответственным мальчишкой, да еще и женился на городской дамочке. Ей здесь не нравилось, вот они и уехали, и целые семьи остались без работы.

– Они уволили слуг, – сказала Джо Гвилиму, но Роберта тут же ее перебила:

– И садовников. Разве я не говорила? Нет садовников – нет и сада. Пусть все зарастает, деревья падают и стены осыпаются. У сэра Ричарда была целая армия садовников. Хотите узнать больше? Спросите тех, кто страдал больше всего. Кто так же понимал и любил то же, что любил он.

Начиная с завтрака, это была первая стоящая идея, которую услышала Джо. Она вытащила телефон.

– А кто они? Могу я с ними встретиться?

Роберта улыбнулась иронично, но безрадостно.

– Все они мертвы, – сказала она и повернулась к планам сада в рамке. – Взгляните. Видите все эти террасы, водопровод с подогревом для оранжерии, фонтаны, редкие растения? Он мог бы сделать себе имя на этих чертежах, хотя других он так и не создал. А потом – р-раз! – и все остановилось.

– Когда? – спросил Гвилим.

– Еще до моего рождения, – раздраженно бросила она. – Жизнь на то, чтобы сад создать, и еще одна жизнь, чтоб его разрушить.

Джо поджала губы и прикрыла глаза. Роберта никогда не видела настоящий сад. Джо его тоже, конечно, не видела. Не то чтобы это имело огромное значение или же придавало какой-то смысл этим прекрасным чертежам. Возможно, это будет прекрасной сделкой в ближайшем будущем. Джо чувствовала себя, как будто прыгает с парашютом, и все же она сказала:

– Вам нужно прийти ко мне. Когда мне разрешат вернуться в поместье. Я могу показать вам сады.

Потепления не произошло, но все же Роберта заметно смягчилась. «Продолжай в том же духе», – сказала себе Джо.

– Я и сама их толком еще не видела. Полиция там все оцепила. Сегодня они снова все обыскивают. Надеюсь, ищут мою украденную картину, – продолжала Джо.

– Какую картину? – спросила Роберта.

– Портрет сестры жены сэра Уильяма, – вмешался Гвилим, и из его уст это звучало вовсе не странно. – Эвелин Дэвис. Мы мало о ней знаем, но, может быть, вам что-то известно? Все говорят, ваша семья живет тут на протяжении многих поколений.

Рейтинг Джо и Гвилима заметно повысился на этих словах. Джо осмелилась дышать, а Роберта пригладила руками свой шерстяной пиджак.

– Тринадцать поколений, – сказала она. – Все больше фермеры. Работали много. Кое-кто с лопатами в руках закладывал и эти сады.

О, подумала Джо. Всех их коснулись эти события.

– Простите. Не знала, что и ваша семья пострадала из-за этого, – сказала она. Роберта лишь слегка пожала плечами.

– Не одни они. И семья Рэндлсов тоже. Сид Рэндлс последний из семьи оставался.

– Сид!

Джо почти выкрикнула его имя. Из-за шока и удара под дых при звуке его имени она не подумала о социальных приличиях. Роберта лишь снова пожала плечами.

– Очевидно. Как и отец его отца. – Она указала рукой позади себя. – Вон там архив, и не подумайте, что я не сохранила какой-то обрывок из новостей просто потому, что мне не понравилась чья-то семья. Хотите что-то найти? Там оно и будет. Я вас туда отведу.

Она провела их через крохотную кухню к подвальной двери, щелкнула выключателем и стала спускаться по ступенькам, которые смотрели в разные стороны, а подвальные окна выходили на обрыв у реки.

– Это старая мельница, – объяснила Роберта. – Колесо уже сняли. Вот тут каталог. Тут микрофильмы. Вам нужны молодые Ардеморы. Думаю, вы их найдете в светской хронике. Они любили бывать в центре внимания.

Роберта открыла шкафчик у дальней стенки и вытащила что-то вроде подвесной полки. На ней стояли маленькие коробочки.

– Вот тут начало двадцатого века, – указала она перед тем, как подняться по лестнице. Джо глотнула воздух, пока напряжение спадало.

– Восхитительно! И так старомодно! – Гвилим пробежался пальцами по коробочкам. – Откуда нам начать?

– Уильям и Гвен Дэвис поженились в 1906 году, – сказала Джо. – Должно быть, большое событие. – Она вытащила коробочку с нужной наклейкой и вручила ее Гвилиму. Тот схватил ее с обожанием.

– Боже, как я все это люблю! Почти все уже оцифровали, но ничто не сравнится с микрофильмом. Давайте посмотрим, что здесь.

Он уселся за компьютер, к которому было присоединено устройство для чтение микропленок, похожее на маленький копировальный аппарат. Джо видела такой, но никогда не пользовалась.

– Так, сейчас поиграемся с настройками, – сказал он и откинул стеклянную пластину, чтобы загрузить пленку.

– Как по ним искать?

– Никак, просто надо все читать, – сказал он, – и это займет вечность.

Джо поняла, что улыбается во весь рот. Она похлопала Гвилима по плечу, а затем просто прогнала его со стула.

– Есть у меня одна суперспособность, – сказала она, – именно она тут и пригодится. Как считаешь, можешь очаровать Роберту ради чашки чая?

Гвилим устремился наверх, а Джо сосредоточилась на маленьком экране. Было бы проще, не будь у нее этой надоедливой головной боли, но вскоре она уловила ритм и очень быстро просматривала изображения. В конце концов, не так уж это было и долго, да и только слепой не заметил бы. 13 июня 1906 года, полный разворот и фотография свадебного платья. «Барон У. М. Ардемор женится на красавице из Кардиффа».

– Вики сказала, что… – начал Гвилим, но Джо его оборвала.

– Смотрите сюда!

Она указывала пальцем. Внизу полосы номера от 13 июня были напечатаны фотографии семей Дэвисов и Ардеморов.

– Вот мистер и миссис Дэвис – запомнила их с фотографии, что вы мне показали.

– Но я не вижу сэра Ричарда.

– Он умер до свадьбы, а его жена и того раньше.

Джо не смотрела на эту часть фотографии. Она постукивала по экрану. Возле Уильяма стояла Гвен в своем свадебном платье, взгляд из-под полуприкрытых век и рот в форме сердечка. Позади нее с маленьким букетом стояла Эвелин и смотрела куда-то вдаль.

– Не просто «это она», – сказал Гвилим. – Это та же самая фотография. У вас сохранилась в телефоне та картинка с eBay?

Джо вытащила телефон и увеличила изображение: идеальное совпадение.

– Странно, – сказала она. – Это значит, что ее кто-то вырезал с общего фото?

– Довольно ценное фото, чтобы его так просто резать, – сказал Гвилим. Джо кивнула.

– Да, точно. Кодак представил камеру «Брауни» в 1900 году. Это одна из первых камер для личного пользования, и ее можно было легко перезаряжать. Но я бы сказала, что пленка была не такая уж и дешевая. И уж точно тогда не щелкали дубли. – Импульсивно она добавила к цитате: – История медицинской фотографии, 2014 год.

Гвилим облокотился на стол.

– Да вы просто мечта, а не редактор, – сказал он.

– Надо было мне доучиться. А так я в колледже шесть лет пробовала всего понемногу. Лучший способ проучиться столько времени и не получить степень.

Джо прикусила губу. Вырезанное фото. Кто-то испортил семейную фотографию и, возможно, выбросил ее. Эвелин удаляли или же таким образом сохраняли?

– Вы сказали, что продали те фотографии много лет назад и не помните покупателя. А как насчет того, кто продал их вам? – спросила она. Гвилим поправил свой пучок.

– Хмм. Все может быть. И чеки, возможно, где-то завалялись, но я бы на вашем месте не возлагал большие надежды. На больших аукционах так много всего случайного, и если у товара нет описания с происхождением, то продавец ничем особо не поможет.

Джо услышала только про «возможно сохранившиеся чеки».

– Хорошо. Подождем, приведет ли нас куда-нибудь эта зацепка. Кто-то точно считал Эвелин важной. Иначе зачем было выделять ее отдельно?

Гвилим не успел ответить – принесли чай.

– Тук-тук!

Вики постучала по стене одной рукой: она несла поднос с чашками и маленькими бутербродами, но вручила его Гвилиму.

– Уже почти три часа. Мы закрываем лавку через полчаса. И потом я свободна. Между прочим.

– Я тоже, – с энтузиазмом сказал Гвилим. – И после обеда буду изучать все эти фотографии. Кстати, видите эту эмблему, здесь?

Джо отпила чай с бергамотом и чуть не выплюнула его. Он так же очаровывал и ее саму. Но на этот раз наступление ведется другой стороной, неужели он не замечает? Внезапно ей стало жаль Вики, да и выглядела та удрученно.

– Ты бы сначала поужинал, Гвилим, – попыталась она ему помочь.

– А, да, спасибо! – сказал Гвилим, обращаясь не к Вики, а Джо. – Но я уже заплатил за ужины в «Красном льве».

И Джо решила, что в этом есть какое-то утешение.

На круговой дорожке перед усадьбой стояли три желто-голубых полицейских автомобиля, минивэн Эрика Стразерса (с целой лабораторией внутри) и седан МакАдамса.

– Вы и правда думаете, что Стразерс тут необходим? – спросила Грин. – Вы же не собираетесь тут еще тела обнаружить?

– Не помешает и ему побыть на месте. Завтра к Джо приедут кровельщики, и искать уже будет нечего.

Группы офицеров в униформе обыскивали подвал и комнаты слуг. МакАдамс и Флит поднялись на второй этаж, где Стразерс уже расположился со всем необходимым оборудованием.

– Много мусора, – указал Стразерс на дыру в потолке. – Джо говорила, что картина была здесь, за комодом. Чертовски рискованно было ее там хранить, но зато четко видно, где она находилась.

Он указал на чистую полосу на полу за комодом. Мак-Адамс вытащил блокнот и сверился с записями.

– Вы полагаете, кто-то положил туда картину намеренно? – спросил он.

– А со стены она не могла туда упасть? – опередил Стразерса Флит.

– Первоначально она была здесь. Над камином. – Стразерс указал на каминную полку. – Тут и обои поярче, да и взгляните сюда. Гвоздь торчит, шляпка.

МакАдамс похлопал блокнотом по бедру.

– Итак, картина была в этой комнате, висела на стене, а потом ее засунули за комод. И какой в этом смысл? Никакого, если только ее не спрятали.

Он потер виски круговыми движениями.

– Стразерс, как давно ее туда засунули?

– Сложно сказать без…

– Я не прошу адрес – дайте мне хотя бы район. Дни, месяцы, годы?

– Точно не годы, – сказал Стрезерс. – Возможно, и не месяцы.

– Кажется, для вас это важно, – сказал Флит, подходя к МакАдамсу. – Не посвятите нас в детали?

МакАдамс этого очень желал, но боялся, что без правильного подхода его идея просто выстрелит в пустоту. И, черт побери, у Джо Джонс как-то стройнее все выходило…

– Давайте проследим за всеми передвижениями в день приезда мисс Джонс. Руперт Селькирк сказал, что он звонил Сиду, находясь в пути. Тогда-то Сид в первый раз услышал, что Джо вступает в права владения. Итак, внимание: три года ему не нужно было ни о чем беспокоиться. А теперь ему предстояло провести экскурсию.

– Продолжайте, – сказал Флит, хотя слова МакАдамса, по-видимому, не очень-то его убедили.

– Предположим, для пущей убедительности, что Сид и правда желал эту картину. Денег она стоит, и он хотел ее продать. Руперт о ней не знал, а если никто не знает, то никто и не заявит, что она украдена.

– Вы предполагаете, что он снял ее со стены, чтобы Джо Джонс не увидела ее во время осмотра дома? – спросил Флит.

– Именно.

– Но мисс Джонс все равно ее нашла, – напомнил Флит. МакАдамс с трудом подавил смех.

– Что ж, в этом вся мисс Джонс.

МакАдамсу трудно было бы представить кого-либо, прилагающего такие усилия, чтобы пробраться в комнату, потом искать тайники под потолком, готовым вот-вот рухнуть, найти их и в дополнение ко всему стать одержимым этой картиной.

Стразерс нахмурился и почесал ухо фонариком.

– Проблема. Если уж он знал о ценности картины, почему бы ее не продать? Зачем дожидаться, когда приедут новые хозяева? – спросил он.

Это был чертовски отличный вопрос. МакАдамс вздохнул.

– Я не знаю.

– А еще вы не знаете, ищем ли мы картину или вообще хоть что-то конкретное, – добавил Флит.

И в этом тоже была долбаная правда. Может, Сид взял картину, просто чтобы досадить Джо за то, что она его выкинула из поместья. Возможно, он планировал ее продать или вообще сжечь в отместку. Если честно, то Сид был способен на оба этих поступка.

– Давайте поглядим, не нашли ли чего внизу, – сказал МакАдамс.

Все трое спустились, ежась от скрипа балок. Грин поджидала их у лестницы.

– Команда искала следы наркотических веществ и прочих косвенных улик. Как и ожидалось, ничего не обнаружено. И никаких следов финансовых махинаций Сида тоже.

– Чеки? Записные книжки? Хоть какой-то бумажный след? – спросил Флит.

– Даже клочка бумаги нет. Честно, то же самое было и в квартире Сида, за исключением счета за электричество. Если б я его не знала, то решила бы, что он неграмотный. – Она стянула и скрутила перчатки. – Но я все еще думаю об утренних допросах. Что-то не так с Лотте. Вот, например, у нее должно было быть похмелье.

– Как и у Оливии? – спросил Флит.

– Типа того. И когда они вместе зашли, я подумала, что Лотте точно с бодуна. Но когда мы остались вдвоем, ее симптомы испарились.

– Ну, она помоложе, может, организм справляется лучше?

– Послушайте, я в свое время напивалась только так. Вы хоть и чувствуете себя лучше, но вот запах… лучше не становится.

МакАдамс понял ее намек.

– От Лотте не несло перегаром, так?

– Точно. – Грин нахмурилась. – Я это, видимо, подсознательно отметила, и поняла, когда зашла здесь в библиотеку. Там тяжелый затхлый запах. Такой аромат не подделать.

МакАдамс ранее отметил стойкий запах крепкого алкоголя от Оливии: казалось, он сочился вместе с потом через поры ее кожи. Флит покачивался на каблуках, стоя позади МакАдамса.

– Так вы считаете, что Оливия упивается до отключки, а Лотте лишь притворяется?

Грин кивнула.

– Знаю, это притянуто за уши, но если она симулирует, а не бухает, то тогда с ее алиби в ночь убийства Сида возникают проблемы.

– Вы думаете, она и есть наш возможный убийца? – спросил Флит.

– Скорее всего, нет, – мрачно сказал МакАдамс. – Но она, возможно, его сообщница, и тогда ей грозит опасность, если убийца все еще на свободе.

Глава 19

Дорога из Абингтона в Ньюкасл заняла несколько часов, и к вечеру воздух, как это ни парадоксально, стал теплее. МакАдамс опустил стекло, ощущая на своем лице влажное дыхание ранней весны.

Он припарковался на узкой улице, в тени фонаря, погасив фары. Вид был отнюдь не живописный – три мусорных бака (один переполненный) и задворки чьих-то огородов, но зато открывался прекрасный обзор дома, который делили Лотте и Оливия. Это был не самый прекрасный район Ньюкасла, но гораздо веселее бетонных джунглей, в которых обитала Элси.

Он сверился с часами: половина двенадцатого. На первом этаже дома свет не горел, а окна наверху были зашторены. Никакого движения снаружи, и ни шороха внутри. МакАдамс попытался усесться покомфортнее; ночные бдения ему не нравились, но и Грин требовался перерыв с дежурствами… Иначе Рэйчел его не простит никогда. Завтра он выставит на пост Томми. В конце концов, новичок он. Зазвонил мобильник.

– Вспомни о дьяволе[41], – сказал он.

– Мне обидеться? – спросила Грин. – Просто ложусь спать и подумала, как там у вас делишки.

– Все довольно скучно. Сижу считаю бездомных кошек. – Впрочем, и для размышлений это было хорошее время. – Лотте не говорила нам, что Оливия продала свою машину?

– У нее права отобрали, так что да.

– А как они в Абингтон добирались?

– Думаю, что поездом.

– Думать вредно. – МакАдамс почесал подбородок. – Если Лотте так много времени проводила в коттедже с Сидом, причем не так давно, как она туда добиралась? И как часто? Думаю, по маршруту, которым пользовался Сид, есть камеры слежения…