Сергей удивленно разглядывал рыжебородого человека. Хотя не человека, конечно, дива. На его голове, так же как и у девицы-жабы, был золотистый обруч. И скорее всего, крикливый петух с крыши – он же. На это недвусмысленно намекала вышивка на вороте его рубашки – алые петухи. А одет он оказался так же, как и Савелий, только рубаха и штаны были белыми, а ноги – босыми.

И тут Сергей смутился окончательно. Так вот в чьих валенках и тулупе он отправился в уборную!

– С… спасибо, – виновато улыбнувшись, пробормотал колдун, – скорее пойдемте в дом. Холодно же… – он красноречиво посмотрел на босые ноги дива.

А тот, снова отвесив неспешный поклон, сошел с тропинки в снег, давая колдуну пройти. Хлопнула дверь, и из бани показалась дива. Теперь на ней было надето длинное белое платье и красный передник.

– У-у, жаба, – фыркнул за спиной Савелий.

«Васька, – подумал Сергей, направляясь к крыльцу. – Неужели Василиса? Ну и ну… а этот… Золотой петушок, что ли?»

Стало смешно.

Но колдун сдержался. Надо расспросить Савелия и дождаться наставницу Инессу. А потом уже делать выводы.

– Уж не обессудьте, – продолжил див в сенях, – но подавать вам яства будет ваш челядинец: Ваське до еды прикасаться нельзя, а мне на службу надобно вернуться. Иначе Матушка осерчает за отлучку.

– Матушка? – переспросил Сергей. – Кто это – матушка?

Див посмотрел на него со смесью удивления и суеверного страха:

– Матушка наша! Птица Вещая, Алконост! – повторил он, как непонятливому ребенку, и скрылся за посеребренной дверью на втором этаже.

– Это они так госпожу Инессу называют, – пояснил Савелий. – Она у них что-то вроде царицы. Скажите этой… жабе, – див указал на стоящую в дверях диву, – чтобы в сенях осталась. Нельзя ей в дом, когда там колдун.

– А… – Сергей повернулся к девице. – Тебя как зовут?

– Василиса, боярин, – проговорила дива, на этот раз опустив глаза в пол.

– Василиса, значит… – Сергей хмыкнул, – тогда вот что, Василиса, ты посиди тут, – он указал на массивный дубовый сундук у окна.

Дива поклонилась и в мгновение ока оказалась на сундуке. А Савелий открыл дверь. Сергей вернул на место тулуп и валенки вошел в горницу.

И сразу почувствовал запах свежей выпечки. На столе возле окна возвышалось блюдо с пирогами, а рядом стояла огромная миска. На вышитой салфетке лежала аккуратная резная деревянная ложка. Колдун подошел к столу и увидел, что миска полна желтоватой каши, а сверху плавится круглый кусочек масла.

– Садитесь, Сергей Дмитриевич, ешьте, – Савелий подвинул стул, – вы, наверное, очень голодный!

– Да, очень, – согласился Сергей, прислушиваясь к своему организму, и сел за стол.

– Ну конечно, – на лице Савелия появилось озабоченное выражение, – вы же двое суток не ели. Почти.

– Подожди… – Сергей нахмурился и обернулся, – что значит «двое суток»? Я что, проспал так долго?..

– Ну да. Как вас госпожа Инесса сюда принесла, сразу прибежал чародей и погрузил вас в сон. А потом приходили две девушки, тоже чародейки, они вас молоком поили и кормили какой-то склизкой штукой, пахнущей фруктами.

– Кисель… – догадался Сергей, – они мне давали кисель… два дня… Боже мой, Любава и матушка наверняка с ума сходят от беспокойства! Здесь есть откуда позвонить?!

Савелий помотал головой:

– Нет. Тут никакой связи нету: ни телефона, ни телевизора даже. Это такое специальное, очень защищенное место, его-то и охраняет Корочун. Тот дядька. Вы ешьте. А я вам все объясню и расскажу.

– Спасибо.

Сергей понял, что стоящая перед ним каша кажется даже более важной, чем загадочное Тридевятое царство, в котором он очутился, и взялся за ложку. А Савелий, встав напротив, начал рассказ:

– Одна из главных задач госпожи Инессы – защита Хранилища Академии. Это такое место, где находятся… но вы же и так знаете, да? – не успев сказать ничего по существу, Савелий тут же растерялся.

– Знаю, не переживай, – подбодрил его Сергей. – Как Хранилище связано с этим местом? И почему я здесь?

– Это… Я… не совсем понял… Но вы очень важный. А почему, вы ведь сможете спросить потом у госпожи Инессы?

– Конечно, – улыбнулся Сергей, – рассказывай только то, что знаешь, хорошо?

– Да, – обрадовался Савелий, – так вот. Это место в глухом лесу, и тут стоит целая деревня. Все носят странную одежду, – он дернул себя за рубашку, – ее шьет эта самая бессовестная Василиса. Я видел, она сначала нитку делает из серой ваты, а потом на огромной раме – ткань. И шьет. Одежду ей трогать можно, в отличие от еды.

– А почему Василисе нельзя трогать еду?

– Так она же жаба ядовитая! – округлил глаза Савелий. – Не как я, а вся целиком. И яд у нее особенный. Если в рот попадет – все, пиши пропало. Человек ли, див ли сразу оказывается в полной ее власти. Что скажет, то и сделает.

– Ого… – Сергей чуть не поперхнулся кашей, – то-то она мне водички предлагала…

– Вот! Да еще и телесами голыми трясла! А я знаю, что у людей это неприлично! Она вас специально соблазняла, чтобы вы ее поцеловали. Корочун рассказывал, сколько она дел наворотила. Однажды целым княжеством завладела, соблазнив княжеского сына, а затем подчинив и его отца. А если ее жабой сожрать… – голос Савелия понизился до шепота, а в глазах отразился страх, – то она будет любым дивом управлять. Прямо изнутри!

– Какая необычная сила! – Сергей даже ложку отложил.

– Да. Поэтому ее тут и держат. И изучают. В деревне работают колдуны из Академии, специально, чтобы исследовать таких, как она.

– Таких? М-м-м? Ядовитых?

– Нет, у кого любые необычные способности. Вот тот же Корочун. Он вообще может испепелить все вокруг себя на километр! И при этом чует опасность. Но каким образом, никто из колдунов так и не понял.

– Что значит «чует опасность»?

– Когда ему, его хозяину или месту, которое он охраняет, что-то угрожает, он знает это заранее. И если ему удается определить источник опасности – он немедленно его уничтожает.

Зрачки Савелия на миг расширились, и Сергей понял, что Корочун восхищает юного дива.

Однако когда плошка хозяина опустела и колдун потянулся за пирожком, Савелий бросился к печке и принес кувшин.

– Молоко, топленое, – пояснил он.

В глиняную кружку полилась горячая бежево-желтоватая жидкость.

Сергей укусил пирожок, внутри оказались картошка и зеленый лук, и задумчиво произнес:

– Этот Корочун… ну натурально Золотой петушок из сказок Пушкина. Или Жар-птица? И Царевна-лягушка тоже имеется, и зовут ее Василисой… а Золотой рыбки тут нет, случайно?

– Рыбки? – не понял Савелий.

– Которая исполняет желания, – колдун вздохнул. Конечно же, Савелий никогда не читал сказок. Ну ничего, когда удастся вернуться домой, Сергей обязательно даст ему несколько своих детских книжек.

– Нет, – на мгновение задумавшись, ответил Савелий, – дивов в форме рыб тут нет. Да и не бывает их, наверное. Дивы же не могут жить в воде. А рыбы не существуют без воды.

Див гордо посмотрел на хозяина, видимо довольный своей безукоризненной логикой.

– Ты прав, – похвалил его Сергей. – И уже освоился на новом месте и все разузнал.

– Да! – просиял Савелий. – Когда вас только принесли, я у вашей кровати сидел, охранял, силой делился. А потом вам лучше стало, и госпожа Инесса велела мне идти в подчинение Корочуну. Он тут вроде нашего главдива, всем заправляет. И знаете, как всех держит? – Савелий показал сжатый кулак. – Вот так! Видели, как жаба испугалась?

– Видел, – подтвердил Сергей, – но сначала, выходит, попыталась взять надо мной контроль. Да и от Корочуна не убежала. Почему она так поступила?

– Так она жаба, – пояснил Савелий, – скользкая и хитрая. Представилась возможность, вот и решила попробовать. Может, думала сбежать с вашей помощью. Жаба, она жаба и есть… – Савелий тихо, но злобно рассмеялся. Василиса ему явно не нравилась.

А Сергей, отложив в сторону недоеденный пирог, внимательно на него посмотрел.

– А ты, Савелий? Почему не убежал? Тогда, на арене? Ты ведь мог.

– Я… – див потупился и замолчал.

А Сергей вспомнил, как насмерть перепуганная белка неслась навстречу чудовищу, от которого и у Сергея тряслись поджилки.

– Ты ведь очень испугался, Савелий. Я это чувствовал.

– Я-то? Чуть сердце не разорвалось.

Див криво улыбнулся, а в его глазах Сергей увидел слезы. Даже воспоминание о пережитом ужасе пугало бедного Савелия. А потом он тихо, едва слышно добавил:

– Это… из-за конфет.

Конфеты? Сергей нахмурился на секунду, а потом вспомнил. В самом начале совместной службы Савелий почему-то решил, что общими конфетами, стоявшими на столе, ему угощаться нельзя. Но не выдержал и все же взял одну без спросу. Сергей всегда считал этот случай скорее забавным. Но оказалось, что он имел очень важные последствия.

При выборе дива Сергеем во многом руководило сочувствие. Савелий казался ему похожим на него самого в начале службы. Молодому колдуну помог Владимир, и Сергей тоже решил взять Савелия под свое покровительство.

Но сейчас стало понятно, что он не ошибся с выбором. Да, Савелий не был сильным и многого не понимал, но оказался храбрым и преданным. И, защищая хозяина, бросился на верную смерть, ведь никаких шансов против наставницы у него не было. Неужели лишь потому, что колдун был добр к нему?

– Спасибо тебе, Савелий, – проговорил Сергей, почувствовав, что и его собственный взгляд слегка затуманился влагой, – когда вернемся, сходим в кондитерскую и купим тебе все конфеты, какие захочешь. А… кстати, – внезапно спохватился он и поглядел на пирожки, – а ты сам-то ел?

– Да, – тряхнул рыжей головой Савелий, – утром еще. Корочун нас с шести утра по делам гоняет. Но сначала завтрак. Тут так кормят! – воскликнул он, но тут же смутился. – То есть… в Управлении тоже очень хорошая похлебка, но здесь – каша, а вместо масла – большой кусок сала! И пироги с ливером. Вы бы попробовали, объеденье!

– Обязательно. – Сергей снова взял свой пирожок и проговорил: – А ты бы неплохо смотрелся в этом месте… на общем фоне. Орешки бы золотые грыз… с изумрудами…

– Какие орешки? – Савелий посмотрел с подозрением. – Не хочу я никаких орешков. Я домой хочу. Госпожа Инесса сказала, что мы вернемся сразу же, как минует опасность.

– Какая опасность? От кого? Кому?

– Академии. А от кого – не знаю. И госпожа Инесса тоже не знает.

Сергей покачал головой:

– И как же мы тогда узнаем, что она миновала? Сам же сказал: тут даже телефона нет.

Савелий посмотрел в сторону окна.

– Корочун скажет, наверное. Но лучше вы у госпожи Инессы спросите. Она… сейчас будет здесь, – по телу дива прошла дрожь.

И сам Сергей ощутил, как его охватил мандраж, а перед глазами поплыли разноцветные круги. Сквозь туман он увидел, как открылась дверь и на пороге появилась наставница Инесса. Только на ней не было привычной черной мантии. Вместо этого пестрели красные, белые и золотые пятна.

– Потерпите немного, Сережа, – услышал он голос наставницы, – это поначалу тяжело дается, я слишком сильный див. Но вы быстро привыкнете. Вы тоже не слабый колдун. Нам всем очень повезло, что именно вы в нужный момент оказались на арене.

Мельтешение в глазах постепенно уменьшилось, и Сергею наконец удалось как следует рассмотреть Инессу. Облаченная в белоснежную рубаху с затейливой вышивкой и алую юбку в пол, украшенную жемчугом и еще какими-то драгоценными камнями, дива выглядела воистину по-царски. Поверх юбки был повязан расшитый жемчугом передник, а на груди сияло тяжелое золотое ожерелье с огромным алым камнем, рубином или гранатом. Голову же наставницы украшала самая настоящая корона.

Инесса не стала приближаться, видимо считая, что так Сергею будет легче перенести ее присутствие. Но, заметив его интерес, развела руками:

– Этот наряд не слишком удобен. Но именно так, по поверьям, должен выглядеть Алконост. Я ношу такие одеяния уже почти триста лет.

– Алконост? – Сергей попытался улыбнуться. – Еще одна сказочная птица? У нее, кажется, птичье тело и женская голова. Это вы?..

Вместо ответа взметнулся красно-белый вихрь, и роскошное одеяние наставницы аккуратно легло на кровать. А на ее резную спинку вспорхнула невиданная птица. Лицо и грудь ее действительно оказались женскими и принадлежали отнюдь не старухе, а совсем юной румяной девушке, голову по-прежнему венчала корона, а на груди светился рубин.

– Это… не личина, – ошарашенно произнес Сергей. – Что это такое?

– Алконост, – пояснила дива. – Этой способностью обладают только очень сильные представители нашего вида. Как вы отлично знаете, почти все дивы умеют делать частичную трансформацию одной формы в другую. Обычно у «человека» могут появиться когти, клыки, а в редких случаях – лапы. Алконост же может остановить свою трансформацию между человеком, зверем и демоном в любой ее момент.

Инесса вновь изменилась, теперь она стояла на полу, полностью одетая, но над ее плечами вздымались серые совиные крылья.

– Так вот как вы меня сюда принесли! – воскликнул Сергей. Он постепенно вспоминал все новые подробности жуткого полета. – Вот это способность!

– Она и зовется алконостом. И вы, наверное, слышали о кентаврах? Уж не знаю почему, но это был излюбленный облик дива, который остался в летописях под именем Римлянин. Так что в некоторых Академиях таких дивов еще называют кентаврами.

Крылья исчезли. Инесса медленно и осторожно подошла к столу.

– Вам лучше? – спросила она.

– Да, уже лучше. – В горле снова пересохло, и Инесса, по-совиному повернув голову, посмотрела на Савелия. Тот мгновенно сорвался с места, только входная дверь хлопнула. А Сергей добавил: – Савелий сказал, что вам тут поклоняются.

– Так и есть. Эта деревня издревле служит Алконосту. Ее жители похожи на старообрядцев, которых почти не коснулась современная цивилизация. Только занимались они испокон веку чародейством. Сначала Академия преследовала их, а потом взяла под покровительство. Сейчас здесь один из самых значимых филиалов Академии, где исследуют дивов с необычными или особенно опасными способностями.

– Так это, выходит, что-то вроде Хранилища, только для дивов?..

Снова хлопнула дверь, и появился Савелий с кувшином в руках. И через секунду на столе перед Сергеем уже стояла кружка с ароматным вишневым компотом.

– Да, – подтвердила Инесса. – А также в этом месте в момент опасности Академия прячет Хранителя Ключа. И сейчас это вы, Сережа. От лица Академии приношу извинения за доставленные неудобства, но у меня не было другого выбора. Как только проблема будет решена, мы немедленно вернемся. Но пока вам придется остаться здесь.

– Это я уже понял… Савелий сказал мне, что позвонить родным я тоже не могу. Но что же делать? Мама будет очень волноваться. И Любава… моя невеста. И… – вдруг вспомнил колдун, – моя командировка… если я проспал два дня, она же тоже закончилась! А нельзя отправить Савелия в Управление? Чтобы он предупредил.

Инесса покачала головой:

– К сожалению, это невозможно. Никто из тех, кто может покинуть это место, не должен знать сюда дорогу. Кроме меня.

– Но Савелий… он ведь летел сюда и видел…

– Ничего не видел! – вздрогнув, быстро проговорил Савелий. – Как только вы потеряли сознание, госпожа Инесса велела забраться к вам под рубашку и поддерживать своей энергией. И закрыть глаза. Потому что, если я узнаю дорогу, ей придется меня сожрать.

Инесса с легкой улыбкой заметила:

– Можешь не трястись. У меня просто не было времени тебе объяснить. Никто не стал бы тебя жрать. Но тебе бы пришлось остаться здесь.

– Не хочу я… орешки грызть, – пробурчал Савелий, но было хорошо заметно, что от новости ему стало значительно легче.

– Значит, связаться не получится… – Сергей заметил, что компот в кружке закончился, но Савелий, поймав его взгляд, тут же наполнил ее снова.

– Почему-то все время хочется пить, – растерянно улыбнулся колдун.

– Это из-за сильного обезвоживания, – сказала Инесса, – но не волнуйтесь: вы очень неплохо перенесли полет и вами сразу занялись опытные чародеи. Так что вашему здоровью ничего не угрожает.

– Благодарю… И прошу вас, наставница, объясните мне, что происходит. Кто такой Хранитель Ключа? Что случилось на арене? И при чем во всей этой истории я?..

– Сожалею, Сережа, но я не могу раскрывать тайны Академии посторонним.

Сергей опустил взгляд на кружку с компотом. Сделал глоток, подумал, а потом посмотрел наставнице прямо в глаза:

– Я тоже прошу извинить меня, но я не посторонний. Я – старший следователь Управления. Да, я знаю, что Академия не подчиняется государственной власти и не обязана выдавать свои секреты. Но на вашей территории произошло убийство. И похищение государственного служащего. Дивом десятого уровня. Уверен, что в Академии уже вовсю работает Управление. Скорее всего, князь Булгаков прибыл из столицы, и я очень надеюсь, что Гермес Аркадьевич тоже там. Ваши тайны изучает следственный комитет. А я его часть и к тому же поневоле стал частью преступления. Поэтому расскажите мне все, что можете, в конце концов, разбираться в таких вещах – моя работа.

Сергей даже сам поразился, как твердо и жестко звучит его голос. Почти как у Владимира. Не зря, выходит, прошли уроки с дивом. И, к некоторому удивлению молодого колдуна, его просьба сработала. Наставница Инесса снова по-птичьи наклонила голову и произнесла:

– Хорошо. Но многого сказать я все же не смогу.

– Конечно, – поспешно согласился Сергей.

– Вы правы, – продолжила дива, – работа Управления в этом деле очень важна, ведь вернуться мы сможем, лишь когда преступник будет пойман. Постараюсь быть краткой. Вам известно, что такое Хранилище. Ключом к нему служит кровь колдуна, к которому я привязана. И это всегда ректор Академии. За три дня до вашего экзамена случилась попытка взлома Хранилища. Преступник каким-то образом сумел подчинить себе волю Ивана Григорьевича, заставил его пойти в Хранилище и открыть его. Но, к счастью, попытка не увенчалась успехом: собственная воля ректора в этот момент была слишком слаба, а одной крови для того, чтобы открыть Хранилище, недостаточно. Иван Григорьевич ничего не помнил об этом происшествии, следов колдовства или зачарованных предметов найти не удалось.

– Погодите… – Сергей непроизвольно повернулся к двери, ведущей в сени, где осталась Василиса. – А див? Ведь такой див, как ваша…

– Жаба! – воскликнул Савелий и посмотрел на хозяина с восторгом.

– Хм. А вы и правда неплохой следователь, – одобрительно проговорила Инесса. – Но Василиса не имеет к произошедшему никакого отношения. Что, конечно, не исключает возможности существования другого дива с похожей способностью. В любом случае под подозрением оказался каждый колдун и каждый чародей в Академии. По протоколу я должна была сразу же перевезти Ивана Григорьевича сюда. Но уже был назначен ваш экзамен, а без присутствия ректора, пусть и номинального, проведение экзамена запрещено. Иван Григорьевич посоветовался с проректором, Алексеем Меньшовым, и вдвоем они решили экзамен не отменять. Покинуть Академию мы планировали сразу же по его окончании, уже был подготовлен вертолет. У ректора есть талисман подчинения, особенный, очень сильный. Через него я и привязана. У талисмана множество свойств, и вкупе с могущественной волей колдуна такой талисман позволяет удерживать контроль над дивом моего уровня. В случае смерти ректора я остаюсь некоторое время привязанной к талисману. Мы опасались, что тот, кто хочет проникнуть в Хранилище, после неудачной попытки решит сам стать ключом, убьет Ивана Григорьевича и завладеет талисманом. Поэтому талисман забрали из сейфа, где после того, как кто-то овладел волей Ивана Григорьевича, он больше не был в безопасности, и я его хранила при себе. И лишь на время поединка отдала ректору. Преступник это знал и нанес удар. Мне пришлось действовать незамедлительно. И я не могла доверять ни одному колдуну или чародею в Академии, даже проректорам. Забирать талисман не имело смысла: любой, кому бы я его не передала, мог оказаться преступником. Единственный, кто остался вне подозрений, – это приезжий колдун, точно не имеющий никакого отношения к предыдущим событиям. Вы, Сережа.

– Получается… – Сергей ощутил, как у него перехватило горло, – ваш талисман действует как государственный жетон? При наличии сильной воли колдун, завладевший им, мог вас привязать и подчинить? Но если див, даже привязанный к жетону, сжирает колдуна, заклятие моментально рвется и жетон теряет свои свойства. И вы поэтому сожра… то есть поглотили ректора! Чтобы освободиться и позволить привязать себя другому колдуну!

– Именно, – дива опустила голову на миг, а потом снова посмотрела на Сергея своими пронзительными золотистыми глазами, – я не могла рисковать. Иван Григорьевич одобрил бы мое решение. Мой талисман не жетон. Я лишь ослабила его власть. Но она не исчезла полностью. Поэтому все, что нам остается, – ждать, когда поймают истинного преступника, пытавшегося взломать Хранилище руками ректора и направлявшего убийцу Ивана Григорьевича.

Глава 7

– …Его убила наставница Инесса…

Владимир вопросительно посмотрел на хозяина.

– Я имею в виду, что сожрать ректора Светлова Инессу вынудила не жажда крови. Это было вполне осознанное решение, – пояснил колдун свою мысль.

Кофе был отвратный. Но, безусловно, пить его в кабинете нового начальника Шлиссельбургской крепости было куда приятнее, чем в камере. Хотя бо́льшая часть камер сейчас пустовала: все заключенные погибли во время Вторжения, а новых преступлений колдуны насовершать еще не успели. И сейчас в тюрьме находились лишь несколько мелких мошенников с жетонами и Екатерина Френкель, за которой Аверин и Владимир сюда и прибыли. Привести чародейку из камеры вознамерился сам новый начальник тюрьмы. Им неожиданно оказался Артур Неглинный, тот самый однокурсник Аверина, что дежурил в прошлый его визит сюда. Тогда Артур чудом избежал обвинения в причастности к побегу важных государственных преступников. А накануне вторжения как раз сменился и отправился домой, поэтому находился не в Крепости, а сражался на перешейке, сумел выжить и хорошо себя проявить, после чего и сделал важный шаг в карьере. А может, просто не осталось других более-менее сильных колдунов, лично знакомых с тюремной кухней. Как бы то ни было, в результате Артур теперь изо всех сил демонстрировал служебное рвение уже в должности начальника Шлиссельбургской тюрьмы.

– Я считаю так же, – согласился с Авериным Владимир, – никаких сомнений в том, что Инесса не стала бы поглощать своего хозяина без веской причины. На камне следов крови почти не было, значит, за время, которое прошло с момента удара до поглощения, крови не могло вытечь настолько много, чтобы див с сильным самоконтролем не смог устоять. Я бы смог.

– И единственная причина, которую я вижу, – продолжил свою мысль Аверин, – наставница хотела помешать привязать себя тому, кто владел ее талисманом. Что непременно случилось бы, если Светлов умер от удара по голове. Она в срочном порядке разорвала связь со своим талисманом.

– Это снова ставит под подозрение господина Меньшова, – заметил Владимир, – именно он должен был провести ритуал привязывания в случае кончины ректора.

– Или она знала, что талисман похищен… но почему не приняла меры сразу же, как узнала? – Аверин задумчиво повертел в руках чашку.

Владимир посмотрел в окно, но через пару секунд проговорил:

– Она видела убийцу. Он не мог убежать настолько быстро, чтобы Инесса не рассмотрела его. Почему она его не задержала?

– Хм… хороший вопрос. Но… учитывая обстоятельства, «убийцей» мог оказаться кто угодно. Начиная от дива, выполняющего приказ, и заканчивая любым человеком под заклятием. Возможно, она знала об этом и посчитала намного более важным не дать себя привязать настоящему преступнику, чем преследовать исполнителя, который, скорее всего, ничего не помнит о случившемся.

– Похоже на правду, – подтвердил Владимир и повернулся к двери. Она открылась, и вошла Екатерина Френкель. Руки ее были скованы серебряными наручниками. Следом за ней в кабинет зашел Артур. Див-конвоир остался снаружи.

Аверин поморщился и проговорил:

– Зачем эти… кандалы? Эта женщина – чародейка, а не колдунья, руки в ее искусстве не так уж важны. Логичнее уж было вставить ей кляп.

Начальник в ответ лишь улыбнулся:

– Все шутите, Гермес… Аркадьевич. Увы, таков протокол, хотя, конечно, это излишне, учитывая, что Екатерине Френкель высочайшим указом даровано помилование.

– Я бы это так не назвал… – пробормотал Аверин.

Но Френкель повернулась к нему и совершенно спокойно проговорила:

– Это гораздо больше, чем помилование. В моем положении я даже мечтать не смела, что смогу продолжить свою работу, пусть даже в секретном и… закрытом учреждении.

Женщина покосилась на начальника тюрьмы: от него тоже было предписано держать в строжайшем секрете истинное место дальнейшей службы Френкель.

– Что же, – Аверин встал, – не будем терять времени.

Он хотел поскорее добраться до поместья, выпить нормального кофе и как следует позавтракать. Кроме того, нужно накормить Владимира, это важнейшая часть подготовки для похода в Пустошь. И напоить своей кровью – несмотря на запас капсул, такая предосторожность точно станет не лишней. И, в отличие от Анонимуса, Владимира для этой процедуры придется поместить в алатырь, а потом еще дать время и колдуну, и диву прийти в себя.

– Конечно, – начальник наклонился и отомкнул наручники.

Освобожденная чародейка потрясла затекшими руками.

Владимир тут же очутился за ее спиной.

– Правила так правила, – усмехнулся Аверин, – давайте бумаги о передаче, я распишусь.



– Надеюсь, вы не будете делать глупостей, – проговорил Аверин, когда все трое сели в автомобиль.

Чародейка посмотрела на него, и по ее взгляду Аверин понял: вопрос излишний. Эта женщина уже всеми мыслями пребывала в Пустоши. Что это? Неукротимая жажда исследователя? Такая же, что двигала отцом или Софьей, умудрившейся не только наделать десятки фотографий, но и уберечь фотоаппарат, несмотря на то что вся команда едва не погибла? Или что-то иное? Ведь Екатерине Френкель пришлось пережить в Пустоши весьма неприятные мгновения. И она так рвется туда вновь?

Будто прочитав его мысли, Френкель горько улыбнулась:

– Я не знаю, читали ли вы мои письма ее величеству. Но поверьте: мое раскаяние совершенно искреннее. После того, как я собственными глазами видела, что совершила… людей, умирающих рядом со мной в Пустоши… разрушенный город… – она сглотнула, – эту… пустую тюрьму… Ни одна казнь, ни одна, даже самая мучительная, смерть не поможет искупить мои грехи. Но вот жизнь… Я готова отдать ее всю за… – она запнулась, не сумев подобрать слов, и замолчала, опустив голову. Но спустя мгновение добавила: – Я просто хочу принести пользу. Хоть какую-то…

Аверин кивнул. Он отлично понимал эти чувства. Ничего исправить уже нельзя, но таланты чародейки все еще могут послужить миру. И все же он надеялся, что Екатериной движет не только отчаяние. Иначе ей будет очень тяжело выжить там, куда они направлялись. Подумав об этом, Аверин поежился. Даже поход туда и обратно он, мужчина и опытный, тренированный колдун, считал сложным и опасным делом и тщательно к нему готовился. А Екатерина останется там. Одна, в Пустоши, с чудовищами. В качестве первого эксперимента – на неделю. Но если ей удастся улучшить убежище, сделав так, что человек сможет без большого риска находиться в Пустоши, срок пребывания увеличат. Главную проблему в Пустоши составлял не холод и даже не дивы, от них Александр обещал полную защиту. Основной проблемой был лед. Он высасывал жизненную силу в одинаковой степени и у дивов, и у людей. Обычный человек не смог бы прожить в Пустоши и получаса. Колдун, особенно сильный, мог рассчитывать на несколько часов, но все равно приходилось туго. Убежище, спроектированное Френкель, давало надежду построить в Пустоши настоящую научную базу. Если все пойдет по плану, скоро люди смогут вплотную заняться исследовательской работой в этом загадочном месте.

Поэтому, помимо переговоров с новоявленным императором Пустоши, на плечи Аверина и Владимира легла задача проводить чародейку туда, где Александр обещал построить убежище в соответствии с переданными ему чертежами. А через неделю они должны вернуться и забрать ее.

И то самое «секретное учреждение» для будущих исследований и работы ученых, которое упоминала Френкель, действительно существовало. Вернее, ускоренными темпами строилось на базе института Павлова. А до завершения строительства отдельного корпуса было решено пользоваться помещениями и лабораториями самого института.

Но в тонкостях науки Аверин не слишком-то разбирался. И к Френкель у него имелись совершенно другие вопросы. Поэтому, как только машина тронулась, он повернулся к чародейке:

– Уверен, что как выпускница Академии вы расстроитесь, но вынужден сообщить, что ректор Иван Григорьевич Светлов скончался.

Аверин ничуть не покривил душой: смерть такого важного для всех выпускников человека не могла оставить равнодушным ни одного колдуна и чародея.

Но Френкель отреагировала как-то слишком эмоционально.

– О Боже, нет… – воскликнула она и, побледнев, прикусила губу и перекрестилась, – беда-то какая… У меня к вам большая просьба! – она сложила руки в молитвенном жесте перед грудью. – Дайте мне время перед отправлением, мне очень нужно написать одно письмо. Вы… сможете отправить его в Академию?

– Конечно, – пообещал Аверин, – я даже смогу передать его лично в руки Наталье Андреевне.

– Вы… – ее глаза округлились, – знаете?

Что ж, информация о довольно близких отношениях между пожилой проректоршей и ее ученицей подтверждалась.

– Я могу поинтересоваться, что будет в письме?

– Да, конечно, – Френкель быстро закивала, – ничего… такого. Дело в том, что Наталья Андреевна… была очень близка с Иваном Григорьевичем. И для нее эта смерть – огромная трагедия. Хочу поддержать ее хотя бы письмом.

– Она любила его? – уточнил Аверин, хотя отлично знал ответ на этот вопрос. Но он затеял эту беседу с целью разговорить чародейку.

– Любила? – Френкель улыбнулась. – Она и сейчас его любит. Боюсь, даже смерть Ивана Григорьевича мало что способна изменить. Тем более, что они не так давно снова… стали встречаться, – добавила она.

Аверин посмотрел на нее с интересом:

– То есть у них возобновились отношения, так? – он слышал эту историю только со слов Меньшова, и пока эти слова подтверждались. А Френкель и проректорша действительно обменивалась письмами с довольно личной информацией. Знала ли Наталья Андреевна, какие преступления совершала ее ученица? Скорее всего, нет. Одно дело делиться успехами на любовном поприще, и совершенно другое – на криминальном.

– Да, можно сказать… В молодости между ними случилась… драма. Я, с вашего позволения, не буду упоминать подробности.

– Хорошо.

Подробности Аверин и так знал, а Френкель, возможно, от радости, что ей разрешат написать письмо, разговорилась. Поэтому сыщик решил перейти к делу.

– Наталья Андреевна была вашим научным руководителем, – начал он, – вы именно под ее руководством писали свою дипломную работу, верно? О чем она?

– А, – Френкель едва заметно улыбнулась, – это было так захватывающе! Я исследовала одно из запретных заклятий. Ректорат при посредничестве Натальи Андреевны выдал на это разрешение. Заклинание называлось «Кукловод». Но вы вряд ли о нем слышали, оно чисто чародейское.

– О, как интересно, – Аверин постарался изобразить упомянутый интерес. – Подробностей я не знаю, но, если не ошибаюсь, это запрещенное заклятие второго порядка? Какие же надежды нужно подавать, чтобы студентке разрешили к нему доступ?

На мгновение на лице Екатерины Френкель появилась неподдельная гордость, однако тут же исчезла, сменившись печалью.

– Я и правда… подавала надежды. Наталья Андреевна очень ругала меня, когда узнала, что я ушла из института. А когда до нее дошли слухи, что я в тюрьме… я думала, она вообще перестанет со мной знаться. Но… она очень добрая и понимающая женщина.

Аверин мысленно хмыкнул. То, что он видел сам и слышал о Наталье Андреевне от других, сильно расходилось со словами Екатерины. Впрочем, может быть, в отношении талантливой студентки у бездетной чародейки сработал нереализованный материнский инстинкт?

– Да… мне это известно, – заметил он и поинтересовался: – А вы смогли бы воссоздать это заклинание? Используя свои знания, на базе которых писали дипломную работу.

Чародейка негромко рассмеялась:

– Ну что вы! Это было двадцать лет назад, я помню только в общих чертах. К тому же для заклятия требуется зачарованная игла. Проще стащить все необходимое из Хранилища, чем воспроизвести на память.

– Хм… – Аверин задумался, – а если бы вам в руки снова попала ваша дипломная работа? И вы бы освежили воспоминания?

Френкель задумалась. Потом кивнула:

– Учитывая мой опыт и нынешние знания… вполне возможно. И то, не воссоздать в точности, а сделать что-то похожее по принципу действия. Запретные заклинания, кроме прочего, весьма оригинальны. Их создавали незаурядные колдуны и чародеи.

– А студент, пусть очень талантливый, смог бы его воссоздать, если бы получил доступ к вашей дипломной работе?

– Что вы, конечно нет. Даже выпускник. Для этого недостаточно одного таланта. Нужен колоссальный опыт прикладной работы. Справился бы только очень опытный чародей.

– А скажите, вы не знакомы, случайно, с Евгенией Меньшовой? – Аверин понимал, что, когда Френкель заканчивала Академию, Меньшова только поступила на первый курс. Но вдруг они жили в одном корпусе?

И, к его удивлению, Френкель ответила:

– Женечка, дочка профессора Меньшова?

– Да, именно. Выходит, вы знакомы?

– Ну… я бы не назвала это знакомством. Сами знаете, как редко выпускники обращают внимание на младшие курсы. Но… Женя была особенной.

– Особенной? – надо же, случайный вопрос попал в точку. – И в чем же?

– Она постоянно ходила на пробежки. И занималась на колдовских тренажерах. Лидия, классная дама их курса, часто жаловалась нам на то, что приходится вставать ни свет ни заря, чтобы сопровождать девочку на тренировки. И все недоумевали, зачем чародейка так старательно тренируется. Ладно бы она была мальчиком, можно было бы подумать, что мечтает о военной карьере, а тут?

– И? – заинтересованно посмотрел на нее Аверин. Он и сам был впечатлен тем, с какой ловкостью чародейка справляется с опасными машинами для колдунов, не говоря уже о ее молниеносной атаке. Однако ее физическая подготовка оказалась не лишней на перешейке.

Френкель пожала плечами:

– Мы сошлись на том, что профессор Меньшов за неимением сына-колдуна решил так экстравагантно воспитывать дочь. По крайней мере, Лидия рассказывала, что он часто приходил на ее тренировки, давал советы и отчитывал Женю за промахи.

М-да… Алексей Меньшов, судя по всему, оказался суровым во всем. Недаром они так спелись с Владимиром.

Хватило бы у Евгении Меньшовой способностей и навыков для создания «Кукловода»? Аверин поразмыслил и пришел к выводу, что нет. С дополнительной нагрузкой, устроенной ей отцом, времени на науки оставалось маловато. Недаром боевые колдуны и будущие ученые обучаются отдельно. Да и на службе в Управлении особо не до изысканий.

Однако в ответе на свой следующий вопрос Аверин почти не сомневался:

– А Наталья Андреевна могла бы создать что-то похожее на «Кукловода»?

Френкель произнесла не раздумывая:

– Могла бы. Только зачем ей? Таким заклинанием не спасешь и не вернешь того, кого любишь.



У ворот, помимо Анонимуса, машину встречала Любава. Она ничего не спросила, но по ее взволнованному взгляду Аверин понял, что необходимо срочно поделиться новостями.

– Мы пока не знаем, где Сергей, но абсолютно уверены, что он жив и с ним все в порядке, – сказал он. – Наставница Инесса бережет его как зеницу ока. Большего, к сожалению, я рассказать не могу, сама понимаешь.

– Конечно, – Любава вдруг обняла дядю, уткнувшись лбом ему в плечо.

– Я знала, что Сережа жив, иначе… я бы почувствовала, понимаете? – проговорила она и повернула голову к Владимиру: – И ты бы почувствовал, правда?

– Несомненно, – заверил див.

Любава отстранилась и светло улыбнулась:

– Отец ждет вас в столовой. А нам с Екатериной Петровной Анонимус подал завтрак в библиотеку. Нам необходимо около часа.

Анонимус степенно поклонился и произнес:

– Я немедленно присоединюсь к вашему сиятельству, как только мы закончим с вашим дивом. Вы готовы? – обратился он к Владимиру.

– Да, – ответил тот и спросил у Аверина: – Я могу идти, хозяин?

– Конечно.

Анонимус должен плотно накормить Владимира, для этого в поместье наверняка завезли свиней или кур, и показать подготовленное учеными нового института снаряжение. Снегоход в этот раз не понадобится: по плану, убежище, где и будет происходить встреча, должны возвести совсем рядом с коридором.

Но зачем Любаве целый час разговаривать с Екатериной Френкель? Аверин вопросительно посмотрел на чародеек.

– Руководитель проекта предложил попробовать установить связь, пока Екатерина Петровна будет находиться в Пустоши. И нам нужно сонастроить несколько важных чародейских приборов, там… – Любава запнулась, – в камере, не было такой возможности.

– Ах, вот оно что, – выходит, Любаву тоже привлекли к проекту. Бедный Василь…

– И каким образом вы попробуете настроить связь?

– При помощи амулета «Единого сердца», – рассмеялась Любава.

– Хм… – Аверин потер лоб, – но это же любовный талисман. Я ничего не путаю?

– Обычно да, – подтвердила чародейка, – но его можно использовать гораздо шире. Этот талисман позволяет одному человеку ощущать другого. И связь эта создается при помощи заклинания, никакого отношения к чувствам она не имеет. Талисман ассоциируется с влюбленными потому, что его нередко использовали жены, чьи мужья отправлялись в военный поход. Эх… почему я не сделала такой для Сережи…

Аверин перевел взгляд с племянницы на Френкель:

– И вы считаете, что заклятие будет работать в Пустоши?

– Это станет одним из экспериментов, – едва заметно улыбнулась та, – но если колдовское заклятие связи работает, то почему бы не работать и чародейскому? Скорее всего, сигнал будет очень слабым, но Любава Вазилисовна имеет возможность установить приборы в непосредственной близости от коридора. И мы планируем проверять и синхронизировать их каждый вечер. Я надеюсь, в Пустоши смогут работать обычные механические часы.



Возле крыльца, к большому удивлению колдуна, поджидала бабушка. И выглядела она весьма бодрой.

– Рад вас видеть, – сказав это, Аверин ничуть не покривил душой. Он улыбнулся и позволил старой графине себя обнять.

– Ах, Гера, наконец-то я готова заявить, что горжусь тобой, – покончив с объятиями, бабушка цепким взглядом оглядела его. – Не должность при дворе, конечно, но хоть что-то…

Аверин слегка скривился, но, к счастью, ответить на успел, за спиной раздался робкий голос Френкель:

– Прошу прощения, можно мне задать вопрос матушке игуменье?

– Конечно, – важно отозвалась графиня, – вы, душечка, я полагаю, хотите осведомиться о здоровье вашей матери. Она в добром здравии. Денно и нощно молит Господа даровать ей прощение.

– Благодарю вас, матушка, и… могу я попросить благословения? – Френкель опустилась на колени и поцеловала протянутый бабушкой крест. Та кивнула благосклонно и перекрестила чародейку.

– Благословляю вас. Ваш путь искупления будет долог и труден. Но с Божьей помощью вы его пройдете.

Аверин знал, что старую баронессу Френкель отправили доживать свой век в Заладожский скит. Но, в отличие от дочери, в искренности раскаяния матери колдун сильно сомневался. Уж больно несокрушимо та была уверена в своей правоте.



Любава увела Екатерину в библиотеку, а Аверин в сопровождении не отстающей ни на шаг бабушки направился в столовую. И с радостью обнаружил там не только Василя, но и омлет, свежие булочки и масло с вареньем. И даже блины, ровной горкой возвышающиеся на блюде. Что же, самое то перед предстоящим походом.

А Василь, обняв брата, тут же пожаловался:

– Это же сущий кошмар, что тут творится, Гера! Хоть беги из собственного дома!

– Ну, полагаю, это все же излишне, хотя я тебя очень хорошо понимаю, – Аверин хлопнул брата по плечу, но тот покачал головой и поднял указательный палец.

– Ничегошеньки ты не понимаешь. У меня вокруг фонтана разворачиваются грузовики и тракторы. К склепу ведет не просто колея, а наезженная дорога! И я уже промолчу о толпах рабочих, шныряющих по саду. К счастью, их хотя бы кормят не за мой счет, но все равно! Анонимус постоянно вынужден следить и контролировать, вдруг эти бравые молодцы что-то сломают или заденут, а он же еще руководит постройкой нового склепа! Вот, полюбуйся, – Василь провел рукой над столом, – ты видишь моего дворецкого, подающего нам завтрак? Нет. А все потому, что не только ты, но и моя дочь ввязалась в это с головой!

– Стоп-стоп, погоди. Новый склеп? Ты строишь новый склеп?

– Ну а ты как думал? Тебе разве нравится, что через наших предков таскают плиты для отправки в Пустошь? И места там совсем не осталось. Даже для меня, когда я помру от инфаркта от этих ваших проектов. Вот поэтому Анонимус, добрая душа, сжалился надо мной и взялся за строительство. Заказал проект, нанял толковых мужиков – мужа нашей кухарки и отца той горничной, помнишь, что в обморок падала, – и строит. Выходит настоящий мавзолей.

– А значит, – улыбнулся Аверин, усаживаясь за стол и протягивая руку за булочкой, – бежать из дома ты пока не планируешь.

– Ох… – брат тоже присел, – я поначалу всерьез подумывал о переезде. Даже с тобой посоветоваться хотел. Но Миша… ему так интересна Пустошь, он вокруг склепа весь день вьюном вьется. Вопросы задает. Я посмотрел на это и подумал: пусть привыкает. Ему ведь в будущем вашим Коридором и заниматься. Эх, до чего же все-таки интересная жизнь у колдунов… – Василь рассмеялся.

Аверин оторвал взгляд от булочки, которую тщательно намазывал маслом, и посмотрел на брата. Несмотря на все жалобы, тот, похоже, был вполне доволен сложившейся ситуацией. Аверин не знал, оплачивают ли Василю из казны причиненные неудобства, но спрашивать не стал. У Василя намного больше опыта в этих вопросах, он разберется сам.

– Раз уж мы заговорили о детях, – вмешалась в разговор до этого молчавшая бабушка, – я снова хочу поднять вопрос о Верочке. С ней пора решать. И ты хотел посоветоваться с Герой.

– Может, подождем до его возвращения? – немного неуверенно спросил Василь.

– У нас час времени, если хочешь, можем поговорить и сейчас. – Аверин догадывался, что за вопрос так волнует бабушку.

– Хорошо. В общем, ты лучше всех нас знаешь о проекте обучения колдуний. Когда появится возможность к нему присоединиться? Вере надо начинать учиться прямо сейчас.

– Сам понимаешь, Гера, – бабушка наклонила голову в знак согласия, – осваивать в зрелом возрасте колдовскую практику ой как непросто. Особенно когда все пропущенные годы сила буквально разрывала тебя изнутри. Я начала по-настоящему учиться уже после сорока. И… многое потеряла.

Бабушка наклонилась вперед и заговорила тише, как будто речь шла о чем-то неприличном:

– Мы посекретничали с Верой… по душам. Гера, у нее просыпается оружие. А я… так и не смогла полностью совладать со своим. Не хочу ей такой же судьбы. Необученная колдунья с оружием… нет для женщины судьбы несчастнее.

Аверин посмотрел на старую графиню с удивлением. У бабушки было оружие? Вернее… есть?.. Он помнил, как пробуждалась его Плеть. Даже под руководством опытных колдунов и с учетом суровых предварительных тренировок ему приходилось несладко. Сила бесконтрольно вырывалась у него во сне, оставляя раны на теле. А стоило хоть на миг утратить концентрацию, рассердиться или испугаться, и гибкие неуправляемые нити вылетали из пальцев, заматываясь на собственных руках и ногах, прожигая одежду и кожу, и Гера, как глупый паук, запутавшийся в собственной паутине, нередко валился на землю. Что же испытывала маленькая девочка, которой никто ничего не объяснял? Наверняка, когда ее родители поняли, что происходит, сразу сплавили дочь в скит, где до принятия пострига девочек учат только выставлять щиты и подавлять оружие. А потом просто выдали замуж. Как же она справлялась? Аверин на миг совсем другими глазами посмотрел на свою гордую и властную бабушку, привыкшую всех держать под контролем.

И ждать с обучением Веры больше нельзя.

– Вы думаете насчет скита? – спросил он у Василя.

– Да. Либо… помнишь, ты говорил про заграничные Академии? Если отправить ее в Прагу…

– Ты же сражался во время вторжения, Гера, – тут же вмешалась бабушка, – и видел, как сильны и умелы наши колдуньи. Да, они пожертвовали земными радостями, но подумай, сколько невинных душ они спасли. Я желаю вам всем, и внукам, и правнукам своим, только добра. Никто не собирается постригать Верочку в монахини. Она вполне может быть послушницей до совершеннолетия, по закону монашество можно выбрать лишь добровольно, ты сам это отлично знаешь. И если школу для девочек все-таки откроют, Вера сможет перейти туда. Обойдемся без этой вашей… иностранщины. Ребенок один, на чужбине. Среди молодых парней! Ты подумай, каково ей придется?

Аверин пожал плечами.

– Любава училась в Академии. И ничего там с ней не случилось. Но, – предваряя спор, добавил он: – я понимаю, о чем вы говорите. В чужой Академии чужой язык и чужие нравы. И ей придется нелегко. К тому же она не сможет вернуться и останется служить Праге.

Аверин подумал немного, и вдруг его посетила блестящая идея.

– Вот что, – сказал он, – есть еще одна возможность: Кузя сейчас находится в Коимбре. И с этой Академией налажен обмен студентами. Можно узнать, возьмут ли Веру на первый курс. Тогда через год-два она будет иметь все шансы вернуться. Если женщинам разрешат учиться и практиковать, то можно будет продолжить обучение на родине. А вы, бабушка, если у вас имеется возможность задержаться в родном доме, пока что позанимайтесь с Верой.

– Ненадолго я могу отлучиться, – видимо, бабушка решила, что, обучая правнучку, сможет уговорить ее выбрать скит.

– Теперь я волнуюсь немного меньше, – было заметно, что у Василя слегка отлегло от сердца. – Еще бы ты поскорее покончил со своей новой авантюрой…

– Нет причин беспокоиться, – усмехнулся Аверин, – скоро в Пустошь колдуны начнут ходить как на работу. А Екатерина Френкель уже в этот раз останется там на неделю. Вот за кого надо волноваться. А я вернусь к ужину.

– Может быть, возьмешь с собой Анонимуса?

– Нет необходимости. Сражений не будет. Предстоят только переговоры. Владимир подходит для этого лучше.

– И то правда, – согласился Василь.

А бабушка вдруг произнесла: