— Да он раньше в дурку уедет! — поддержал диалог Гена. — Посмотри на него, совсем же тю-тю.

— Кто-нибудь понимает, что здесь происходит? — Гаврил с удивлением оглядел всех, а Анна внезапно сорвалась с места и побежала на улицу за Калининым.

— Даниил, стой!

— Ну, я же говорил, что они запали друг на друга, — удовлетворенно крякнул Геннадий и, получив толчок в бок от Лиды, виновато взглянул на Анжелику, но та лишь вздохнула, ничего не сказав.

Глава 18

Скольжение в пропасть

— Даниил! — Анна бежала по расчищенной дорожке, но никак не могла догнать продюсера. Казалось, что как бы она ни ускоряла шаг, Калинин всегда оставался на том же расстоянии впереди нее, словно призрак. Продюсер стремительно приближался к лестнице, ведущей к маяку.

— Стой, куда ты идешь? — перекрикивая поднявшийся ветер, Анна пыталась докричаться до продюсера, но тот ее то ли не слышал, то ли игнорировал. Калинин неловко поскользнулся на первой же обледеневшей ступеньке лестницы и, не успев схватиться за перила, заскользил вниз. Анна перешла на бег. Слетая по обледеневшим ступеням, Даниил тщетно пытался зацепиться за перила. В конце концов, сделав слишком резкое неловкое движение, он слетел со ступеней, отклоняясь от одобренного туристического маршрута, и заскользил в сторону пропасти.

Анна, крепко держась за перила, преодолела разделяющее их расстояние за несколько секунд и успела в последний момент схватить продюсера за рукав. Тот вцепился в ее руку.

— Я держу тебя! — прокричала Анна.

Впервые за всю ее непростую жизнь ей стало по-настоящему страшно. Она с трудом дышала, сердце билось как сумасшедшее. Она должна его спасти, должна. Это все не может так закончиться. Она этого не хотела, не планировала.

— Ты… ты не сможешь! — внезапно рука Калинина начала соскальзывать, расцепляясь с пальцами Анны.

— Смогу, черт тебя возьми, идиот! Просто поверь, что женщины тоже на что-то способны.

Не отпуская руки Калинина, она осторожно соскользнула на землю, легла на живот, зацепилась ступнями за ступеньки и протянула ему вторую руку, пытаясь поймать его взгляд.

— Держись, Даниил!

— Я мог бы вернуться. Есть возможность, что я спасу Веену — одну знакомую женщину. Но… Холмс, останется ли у меня будущее? Я могу быть стерт из космического плана мироздания, могу стать химерой, привидением, которому некуда возвращаться.

Калинин поднял на нее глаза.

— И все-таки я сомневаюсь, — произнес Холмс. — Я уже сказал, что немного думал над этим. Вероятным результатом будет то, что история разделится на два параллельных потока.

— Держись, — снова приказала Анна. — Делай все медленно, спокойно, без резких движений. Я буду отползать назад, а ты двигайся вперед, но не отпускай моих рук. Понял?

— Никогда не задумывался над этим, — проговорил Путешественник во времени. — Но сейчас это предположение кажется мне правдоподобным.

Калинин кивнул. Анна, продолжая крепко держать его, осторожно попятилась. Калинин последовал за ней, постепенно выбираясь на плоское пространство. Едва почувствовав опору, он успокоился, одним быстрым движением сделал рывок вперед и схватился рукой за перила. После чего подтянулся и рухнул плашмя на ступени рядом с Анной. Несколько минут они оба пытались отдышаться.

— Мы никогда этого не узнаем, — сказал Холмс. — И не узнаем, в каком потоке находимся.

Анна только сейчас заметила, что ее глаза застилает пот, и почувствовала, что полностью промокла. Холод и сырость немедленно схватили за сердце, и оно едва не остановилось.

— Скорее всего, нет, — согласился Путешественник во времени. — Ну а теперь вы поможете мне? Я хочу сказать — уничтожить бумаги.

— Разумеется, — ответил Шерлок Холмс.

— Нужно возвращаться, — тихо сказала она, с трудом поднимаясь на ноги. — А то мы и правда умрем от воспаления легких.

Так мы и поступили. Все записные книжки, чертежи, подробные планы и технические описания вылетели из дома в виде дыма через главный дымоход. Запасные части, какие только можно было найти, мы разобрали, согнули или поломали. По-моему, большего разрушения представить было нельзя.

— Мне нужно на маяк.

— Готово! — воскликнул Путешественник во времени. — Теперь я должен оставить вас. Боюсь, что навсегда.

— Зачем?

Холмс пожал ему руку.

— Затем, что разгадка там, я знаю. Это единственное место на острове, кроме «Почивальни», где можно жить. Пойдем.

— Удачи вам! Желаю непременно найти хорошее место, настоящий дом в далеком солнечном краю, в прошлом или будущем.

— Я ведь все равно не смогу тебя остановить, — обращаясь к самой себе, тихо сказала Анна. — Ты как стихия.

— Спасибо. Моя благодарность вам безгранична.

— Возможно. До маяка я все равно доберусь.

Путешественник пожал руку мне, а затем и Филби.

— Не надо, — после краткого размышления Анна покачала головой. — Я все расскажу.

— Филби, дорогой мой друг и адвокат!

Она медленно направилась к дому. Калинин поднялся за ней и схватил ее за руку, разворачивая к себе.

— Я буду охранять этот дом, пока могу, — заверил Филби своего друга. — Вам всегда будет куда вернуться.

— Пообещай, что в этот раз скажешь правду. Иначе я тебя просто убью. И себя заодно, что будет потерей для человечества.

— Спасибо. А теперь, джентльмены, я должен отправиться в путь.

Анна криво улыбнулась, кивнула, и они направились в сторону «Почивальни», на пороге которой уже столпились остальные постояльцы, ставшие свидетелями происшествия. Молча они расступились, давая дорогу Анне и Даниилу, а потом последовали за ними, закрывая дверь от разгулявшегося злого ветра.

Путешественник во времени подошел к своей машине и сел в нее. Сверившись с показаниями приборов на панели управления, он завел ее. Она начала гудеть и тихо постанывать. С пола поднялось облако пыли, и из этого невероятного устройства на нас подул холодный ветер.

Машина времени становилась все прозрачнее, исчезая, словно изображение в ненастроенном телескопе, и вот уже сквозь нее отчетливо проступал верстак. Затем воздух стал прозрачным, и больше мы ничего не видели.

Стоило Анне выдохнуть, сбрасывая с себя сумасшедшее напряжение, как Анжелика вдруг бросилась к ней, крепко обняла и разрыдалась.

Мы надели пальто и собирались выходить из мастерской, как вдруг я вспомнил одну вещь. Я посмотрел на верстак и снова пришел в изумление.

— Холмс! Письмо!

— Все хорошо, девочка моя, — погладила ее по голове Анна и поцеловала в макушку, — все хорошо. Мама в порядке.

— Да, Уотсон? Что не так?

— Ваше письмо! Печать не тронута! Этот человек не прочел его. Но как он…

— Что? — Калинин резко остановился и уставился во все глаза на Анну с Анжеликой. — Мама?

Холмс рассмеялся, и вдруг я начал понимать. Я почувствовал себя глупцом.

— Ах, — сказал я. — Какой же я дурак. Конечно же.

— Я же пообещала все рассказать, — продолжая обнимать Анжелику, Анна посмотрела поверх ее плеча на Калинина и спокойно распорядилась. — Проходите в оранжерею и подождите меня. Я скоро вернусь. Мне нужно пригласить хозяев и еще кое-кого.

— Не судите себя, Уотсон. Люди не привыкли мыслить категориями Вечности. Мы связаны временем. Давайте вернемся домой.

Вот и все, что касается «Ричмондской загадки». Не проходит и недели, чтобы я не размышлял о Путешественнике во времени и о том, куда он мог отправиться. Любопытно, каким путем пошла история после его вмешательства.

Но мне также порой кажется, что нас просто надули. Все это довольно нелепо. Я сам не до конца верю в случившееся. Ведь мы можем полагаться только на слова Путешественника во времени и Филби. А они вполне могли сговориться.

Пожалуй, этих записей достаточно для черновика. Я и не буду больше работать над ними. Это на самом деле слишком невероятно.

(Здесь рукопись заканчивается)

Глава 19


ПОСЛЕСЛОВИЕ
Не следует исключать возможность того, что Уотсон не просто упражнялся в писательском мастерстве на вымышленной им самим истории. В любом случае, будь то правда или вымысел, «Ричмондская загадка» — история увлекательная. В ней есть немало интересного. Можно задуматься и о том, не является ли упоминаемый в ней Уэллс Гербертом Джорджем Уэллсом, молодым писателем-романистом, который позже стяжал себе литературную славу смелым описанием современной социальной действительности. Довольно заманчиво представить себе, что он мог бы сочинить, обратившись к жанру научной фантастики.
Это последнее из не публиковавшихся ранее произведений Джона X. Уотсона, ныне впервые выходящее в свет ограниченным тиражом в составе Полного собрания сочинений, издаваемого Музеем. Надеемся, что оно доставит вам немало удовольствия.
Последний рассказ пробудил во мне странную мысль. Не забыл ли доктор Уотсон о том, что Холмс и Путешественник во времени — дальние родственники? И понимал ли он, что если отправиться в достаточно далекое прошлое для перемены хода истории, то существует возможность того, что на свете не будет и самого Шерлока Холмса?
Но это, конечно же, чистая фантазия. Ибо мы, почитатели его великого таланта, можем сказать, переиначив высказывание одного французского агностика: если бы Шерлока Холмса не было на самом деле, как он существует в нашем «потоке» истории, то его необходимо было бы выдумать.

А. Конан Дойл,
хранитель Музея Шерлока Холмса,
Лондон


Апофеоз

Когда Анна снова появилась в оранжерее, все уже были в сборе, но конфигурация поменялась. Анжелика, уже не стесняясь, сидела рядом с Гавриилом. Жанна мирно щелкала спицами в глубоком уютном кресле, словно происходящее ее ничуть не касалось. Гена и Лида, будто два нахохлившихся голубка на жердочке, сидели, тесно прижавшись друг к другу на небольшом диванчике. Дарья и Евгений вроде бы были рядом, но при этом каждый сидел в своем кресле. В оранжерее присутствовала и Аэлита. Она сидела возле окна на небольшой кушетке. Спокойная и безразличная, словно мысленно находилась на другой планете. Одетая во все белое, она сливалась со снегом за окном. И лишь Калинин стоял отдельно от всех. Он принялся сверлить Анну взглядом, как только та зашла.

— Ты разве не собиралась привести еще кого-то? — потребовал он у нее.

Ли А. Зелдес

— Всему свое время, — кивнула Анна. — Наберись терпения.

Этюд в Сассексе

Она повернулась ко всем и медленно обвела взглядом.

Прошло несколько лет, с тех пор как я в последний раз виделся со своим старым другом, мистером Шерлоком Холмсом. Более тридцати лет тому назад он удалился в Сассекс, чтобы посвятить себя разведению пчел, и наши дороги после этого редко пересекались.

— Я прошу прощения, господа, если история, которую я расскажу, покажется вам шокирующей и не имеющей к вам никакого отношения, но дождитесь ее окончания. К сожалению, мне придется начать издалека, чтобы все объяснить.

Поначалу он был очень занят обустройством своего хозяйства и исследованиями, составившими основу «Практического справочника по пчеловодству». Во время мировой войны я был буквально завален медицинской работой, так как мой помощник, доктор Вернер, отправился на фронт и смог в полном объеме приступить к своей деятельности, только вернувшись через несколько лет.

Она подошла к окну и уставилась в белую пустоту, словно обращаясь к кому-то, кто был вне зоны ее видимости.

Тем временем Холмс становился все большим затворником, редко выбираясь из своего сельского дома. Мне случалось иногда встретиться с ним — во время поездок на выходные.

После того как я оставил практику, меня постоянно мучил ревматизм, беспокоили плечо и нога, раненные во время моей службы в Афганистане, поэтому свободное время я проводил за чтением у своего очага. Я писал Холмсу письма и получал, как правило, немногословные ответы, в которых говорилось, что он тоже страдает от боли в суставах, но я боялся, что, за исключением этого недомогания, у нас не осталось ничего общего.

— В восемнадцать лет я вышла замуж по большой любви за молодого ученого. Гениального ученого, который в юном возрасте был на грани открытия, которое должно было изменить мир. Я поддерживала любимого как могла. Когда родилась наша первая дочь Анжелика, — она повернулась к той и улыбнулась. Анжелика улыбнулась матери в ответ и смахнула слезу, — я перевелась на вечерний, а днем работала, чтобы содержать нашу небольшую ячейку общества. Муж все время посвящал науке, а я тянула семью. В университете я изучала драматургию и мечтала писать для театра, потому что он был моей давней любовью. Я с детства занималась в драмкружке, по словам педагогов, была не лишена таланта, но закулисье привлекало меня гораздо сильнее. Меня всегда интересовали люди, которые посредством слов вызывают неподдельные чувства у публики. Заставляют их плакать и смеяться, переживать катарсис, погружаться в себя, задавать вопросы. Родив Анжелику в девятнадцать лет, я была юна, полна сил и наивна. Я искренне верила, что со дня на день мой муж совершит мировое открытие, и мне больше не нужно будет работать. Я смогу сосредоточиться на пьесах и сценариях. Но вместо научных вершин мой муж угодил в психиатрическую клинику с тяжелым расстройством.

Однако в прошлую среду я, к своему удивлению, получил от него телеграмму следующего содержания:

«Приезжайте немедленно, если вам удобно; если же нет, то все равно приезжайте. — Ш. X.»

— Боже! — воскликнула Лида.

В моем возрасте я отвык от таких внезапных поездок и сначала рассердился, но потом подумал, что Холмс никогда не посылал за мной без надобности. Я пожалел по поводу того, что в сельской местности еще очень мало телефонов, и послал по телеграфу ответ, в котором сообщал, что выезжаю.

Какой бы короткой ни была эта поездка, для восьмидесятилетнего старика она представляет значительную трудность, поэтому ко времени прибытия в Истборн я был почти полностью лишен сил. Я нанял кеб, чтобы он провез меня пять миль до дома Холмса возле деревни Фулворт.

— Так бывает, — вздохнула Анна. — Обратная сторона гениальности, которая идет рука об руку с психиатрическим расстройством. Надежды на излечение не было. Муж перестал узнавать меня и Анжелику, он полностью ушел в науку, формулы и другой мир. А я узнала, что беременна, срок большой. Из-за переживаний о муже я изначально не заметила беременности. Дальше мой рассказ напоминает историю тысячи женщин. Я оказалась одна с двумя маленькими детьми на руках. Тогда я рыдала и думала, что хуже быть не может. Но стоило Аэлите немного подрасти, как я поняла, что может…

Меня приняла его экономка.

— Мистер Холмс сейчас осматривает своих пчел, — сказала она. — Если вы расположены немного отдохнуть, он вернется к чаю.

— Аэлите? — изумленно воскликнул Калинин, а Евгений сделал нервное движение. Анна спокойно посмотрела мужчинам в глаза.

Она провела меня в комнату. Я снял пальто, ботинки и лег на кровать прямо в одежде, решив несколько минут отдохнуть, а затем отправиться на поиски Холмса к ульям, но тело мое так не считало, и вскоре я уже крепко спал.

Когда экономка разбудила меня, я сначала не мог понять, где нахожусь. Солнце уже садилось, и вся комната была озарена багровым сиянием. Служанка зажгла лампу и принесла таз с кувшином.

— Мистер Холмс просит вас пройти в его кабинет, сэр. Чай почти готов, — сказала она.

— Да, Аэлита тоже моя дочь. Так вот, когда Аэлита немного подросла, я поняла, что все может быть намного, намного хуже. Алечка родилась альбиносом, и вскоре стало ясно, что она не только внешне сильно отличается от других детей. Она была чем-то похожа на отца, взгляд обращен внутрь, стремление как можно меньше контактировать с окружающим миром, даже со мной и Анжеликой. Тогда только заговорили об аутизме. Заболевание начинали изучать, у ученых не было единого подхода, поэтому какие только диагнозы ей не ставили, один страшнее другого. Многие врачи были уверены, что она вскоре окажется в психиатрической клинике, как и ее отец, который к тому моменту уже умер. Но я была категорически не согласна. Это моя дочь, и я должна была ее спасти. Я бросила все силы и энергию на то, чтобы помочь Аэлите прожить счастливую жизнь. И здесь я должна попросить прощение у моей старшей дочери, — она повернулась к Анжелике. — В попытках спасти младшую я уделяла тебе совсем мало времени. Садики, бабушки, школа, продленка.

Я и думать забыл, как много лондонских удобств мы считаем чем-то самим собой разумеющимся, например электричество и водопровод. Можно было представить, что я вновь оказался в старые добрые времена на Бейкер-стрит.

— Тогда все так жили, — пробурчал Гена, а Лида на него шикнула.

Впечатление, что я нахожусь в другом времени, усилилось, когда я вошел в кабинет, так как Холмс перевез сюда большую часть мебели из нашего жилища и расположил предметы приблизительно так же, как они располагались и там.

— Анжелика росла беспроблемным ребенком, послушной девочкой, и она точно так же, как и я, влюбилась в театр, — продолжила Анна. — Вот только оказалась куда более талантливой актрисой.

Столик для химических опытов стоял в углу, возле стола побольше, с сосновой крышкой, прожженной кислотой. Тот же старый диван, с новой обивкой, но по-прежнему усеянный бумагами, и мое старое кресло, стоящее возле камина, к доске которого складным ножом были приколоты письма. В ведерке для угля лежали сигары, а в старой персидской туфле, вне всякого сомнения, продолжал храниться крепкий табак.

— А можно ближе к делу? — нервно попросил Калинин, а Анна бросила на него острый взгляд.

Единственными знаками перемены времени и места можно было назвать соломенную крышу над головой, корешки справочников на полках и патриотические инициалы G. R., выбитые пулями на оштукатуренной стене.

— Я же попросила дождаться окончания истории. Мне важно все объяснить, чтобы картина была ясна. Когда Анжелика закончила школу и решила поступать в театральный, я поддержала ее увлечение, хотела, чтобы дочь, в отличие от меня, была счастлива. Я платила за дополнительные занятия у лучших мастеров, чтобы она смогла поступить, не понимая банальной истины, что все это не может заменить присутствие и внимание матери.

Анжелика, уже не скрываясь, плакала, утирая слезы тыльной стороной ладони.

— А, Уотсон! — приветствовал меня Холмс, когда я вошел в комнату. — Я едва узнал вас. Вы стали таким же худым, как и в день нашего знакомства, пять десятилетий тому назад.

— Мне очень, очень жаль, дорогая, поверь, — тихо сказала Анна.

Это была правда. В последнее время я, на протяжении большей части своей жизни остававшийся довольно грузным человеком, похудел и стал почти таким, каким вернулся из тропиков после ранения и брюшного тифа.

— Ничего, мама, я понимаю, — прошептала Анжелика, а Анна сделала глубокий вдох, отгоняя предательские слезы, и продолжила.

— Но вы, Холмс! — воскликнул я. — Вы совсем не изменились!

— Я работала днями и ночами, писала бесконечные сценарии для дешевых шоу, мелодрам, но во мне жила мечта о театре. Я хотела создать нечто такое, что вывело бы меня на принципиально новый уровень и дало бы возможность зарабатывать достаточно, чтобы не заниматься ерундой. Но тут у Аэлиты обнаружили уникальный голос, и мне понадобилось писать еще больше всякого дерьма, чтобы платить и за ее занятия. За это время мне удалось ее адаптировать. Она пошла на контакт со мной и с сестрой, она даже могла ограниченно контактировать с окружающим миром, перестала бояться выходить из дома, ходить в магазины, в кафе. Анжелика поступила в театральный, и педагоги в один голос заговорили и о ее таланте. Два талантливых ребенка, о чем еще может мечтать мать? — Анна горько усмехнулась.

Знакомые черты стали немного отчетливей, лоб несколько выше, а тело, облаченное в пурпурный халат, несколько стройнее, но не более. Кроме того, Холмс, всегда бывший человеком бледным, так и сиял румянцем, словно двадцатилетний.

— А о чем же мечтала ты? — тихо спросил Калинин.

— Как великолепно вы выглядите!

— Я мечтала об отдыхе, потому что была на грани. Я устала, безумно устала. И в итоге я решилась. Купила путевку в Англию и улетела на неделю, чтобы походить по шекспировским местам. Там я и увидела объявление об иммерсивном спектакле. Это новый вид театрального искусства, в котором зрители принимают непосредственное участие в постановке. Я пошла на спектакль и поняла — вот оно. Новое измерение театра. Театр, который входит в жизнь и делает ее намного богаче. Помогает нам прожить тот опыт, который мы не сможем прожить и за две жизни. Почувствовать себя следователем, ревнивой женой, жертвой, возможно, даже убийцей. Я была настолько воодушевлена, что написала свою собственную иммерсивную пьесу и имела глупость пойти с ней…

— Мне пошла на пользу сельская жизнь.

— Ко мне, — мрачно проронил Калинин. — Ты пришла ко мне. А я ведь ловил себя на мысли, что уже где-то тебя видел, но не мог вспомнить где.

Экономка внесла поднос и поставила его на стол.

— Верно, — улыбнулась Анна. — Я пошла к тебе, ведь ты был лучшим в своем деле, и я была уверена, что ты меня поймешь. Но ты даже слушать меня не стал, ведь я же женщина, а что женщины могут написать такого гениального? Так, жалкие пьески, мелодрамки.

— Если вам ничего больше не нужно, мистер Холмс, — сказала она, — то я пойду. Завтра у меня выходной, увижусь с вами в пятницу утром. Я положила ваш завтрак и холодный обед в холодильник. Вам точно ничего больше не нужно к чаю?

— Вы обиделись на него из-за того, что он вам отказал, и решили отомстить? Заставить почувствовать всю мощь вашего таланта? — внезапно догадался Гаврил, а Евгений резко поднялся с кресла.

— Я правильно понимаю, что все происходящее здесь — это спектакль? Вы с ума сошли? Вы понимаете, что натворили? Я этого просто так не оставлю, — в его голосе засквозила угроза.

— Да, спасибо, миссис Мертон. Мы справимся и сами.

— Я же просила дослушать меня до конца, — вздохнула Анна. — Вы почти угадали, — она повернулась к Гаврилу, — вот только причина этого спектакля вовсе не отказ Даниила Калинина работать со мной. Я большая девочка, я бы это пережила. Нашла бы кого-то рангом пониже, договорилась бы с экспериментальными театрами, рискнула бы начать с регионов, но Даниил совершил роковую ошибку. Он обидел мою дочь…

Холмс посмотрел на меня.

— Как видите, в последние годы жизни я перенял обычай рабочего класса пить чай вместо ужина. Но здесь поблизости есть прекрасная таверна, где мы завтра сможем пообедать.

— Господи, да когда это я успел обидеть столько народа? — искренне возмутился Калинин. — Аэлиту я только тут впервые и увидел, а с Анжеликой все исключительно по доброй воле и взаимному согласию. Мы познакомились на какой-то тусовке. Я теперь даже и не вспомню на какой.

После этого мы принялись за прекрасную закуску, приготовленную миссис Мертон — шотландский вальдшнеп, бутерброды с маслом, тонко нарезанная ветчина и печенье. Когда Холмс передавал мне тарелку, рукав его халата сполз и обнажил руку, испещренную бесчисленными отметинами, красными и темными точками, словно от уколов.

— В том-то и проблема, — грустно улыбнулась Анжелика и повернулась к продюсеру, — ты даже не вспомнишь. А ведь я приходила к тебе на кастинг, даже не на главную роль, а так, на «кушать подано», но ты и слушать меня не стал, отдал предпочтение какой-то девушке, с которой в тот момент крутил роман.

— Мой дорогой Холмс!

— Пустяки, — сказал он, опуская рукав.

— Анжелика проплакала два дня. Для нее это стало ударом. Она знала, что очень талантлива, а роль отдали какой-то бездари только потому, что она с тобой спала, — спокойно глядя в глаза Калинину, продолжила Анна, — поэтому Анжелика приняла идиотское, на мой взгляд, решение — стать твоей любовницей. Она внезапно поняла банальную истину, что путь на экран лежит через диван, и решила свернуть на него. Меня, как мать, это совершенно не обрадовало. К тому же я знала, что моей дочери это не нужно, я знала, что она талантлива…

Я осмотрелся в поисках знакомой шкатулки.

— Большой талант я бы не пропустил… — пробормотал Калинин, но Анна его прервала, улыбнувшись.

Он рассмеялся.

— Ах, Уотсон, вы боитесь, что я снова принялся за свою старую привычку. Нет, это не отметины, оставшиеся после иглы. Это всего лишь воспоминание о моих друзьях-пчелах.

— Анжелика была с тобой рядом два месяца, и все это время ты был уверен, что новая девица ума небольшого, верно?

— Но их так много, Холмс!

Калинин неопределенно махнул головой, явно не желая обижать Анжелику, но и соврать бы у него не получилось.

— В то время как ее айкью выше ста сорока баллов. Она ведь тоже дочь своего отца, а гены это страшная сила. Анжелика может прочесть тебе «Макбета» в оригинале. От начала и до конца. А два месяца ей удавалось настолько успешно играть роль ласковой идиотки, что даже ты ничего не заметил.

— Вот потому, Уотсон, — сказал он, — я и вызвал вас. Как вам известно, в последние тридцать лет — а это больше, чем моя практика в качестве частного детектива — я занимался пчеловодством. Пчелы — любопытнейшие создания, целиком преданные своему сообществу. Сохранение улья для них важнее жизни отдельных индивидуумов. Отдельные пчелы умирают, но улей продолжает жить.

— Я… — Калинин запнулся и повернулся к Анжелике. — Я… Мне жаль, Анжелика. Я искренне прошу прощения.

Сначала я занимался систематическим изучением методов пчеловодства, и результаты моих исследований я обобщил в «Практическом справочнике по пчеловодству с некоторыми соображениями по выбору матки». Затем я обратил внимание на различные вещества, производимые пчелами. Вы можете вспомнить, как я посылал вам свои монографии об опасностях меда как пищи для младенцев и об использовании воска при производстве мазей.

Анжелика ничего не ответила, лишь покачала головой, а Гавриил неожиданно взял ее за руку.

— Да, они оказались довольно полезными в моей практике, — сказал я. — Жаль, что книги вышли таким малым тиражом.

— Позвольте, я продолжу, — Анна снова обвела всех взглядом. — Именно Анжелика и ее идиотский поступок натолкнули меня на мысль о литературных персонажах. Анжелика и «король» Калинин. Это лежало на поверхности. Я отправилась к дочери, которая к тому моменту уже познакомилась с Даниилом, сыграв роль обольстительницы, и уже была приглашена им на свидание. Я рассказала ей о задумке и предложила принять в ней участие, чтобы ее жертва хотя бы не была напрасной.

— Мне показалось, что это крутая идея, — улыбнулась Анжелика. — Мама вообще крутая.

— Медицинские авторитеты нелегко принимают новые идеи, — сказал Холмс. — Итак, потом я исследовал маточное молочко — вещество, которым пчелы кормят своих личинок и матку. Я был убежден, что эта субстанция влияет на срок жизни, так как матка, или их царица, ничем больше не питаясь, живет три года, тогда как рабочие пчелы, которые едят его только в первые два дня, живут шесть недель. Я проводил различные эксперименты. Я даже ел его сам и мазал им тело. Но кроме определенной гладкости кожи ничего не добился. Качества, которые приводят к таким удивительным последствиям у пчел, почти никак не действуют на человека.

— Да уж, круче только яйца, — пробормотал Гена.

— Посмотрим, как твоя мама круто разберется с уголовным кодексом, — внезапно выпалил Евгений, но Анна оставила его реплику без ответа.

— Я удивлен, вы занимались вопросами долголетия, Холмс? Мне помнится, что после того случая с хромым человеком вы высказали свою неприязнь к экспериментаторам, которые стараются исправить природу. Так можно упасть и гораздо ниже начального уровня, как вы заметили. «Лучшие представители человечества могут обратиться в животных, свернув с прямой дороги, уготованной им судьбой… Материальное, чувственное, мирское увеличит срок их бесполезной жизни. Но этим они оставляют в стороне духовное. Это такое выживание, которое лишает человека его лучших качеств».

— Я написала сценарий, подобрала литературных персонажей и актрис, согласных сыграть роли. Кстати, их я выбрала из тех, кто в свое время не прошел кастинг у великого Калинина. Так они были более замотивированы сыграть…

— Когда это я был поборником духовности? — сухо спросил Холмс. — Да к тому же я говорил это двадцать лет назад. С тех пор мое мнение несколько изменилось, особенно когда это касается моего собственного долголетия.

— Катерину из «Грозы» Островского, Алену из «Преступления и наказания» и Леди Макбет, — медленно проговорил Калинин.

— Именно, — кивнула Анна и слегка улыбнулась. — Все было готово.

— Понимаете ли, Уотсон, — продолжил он серьезным тоном, — я верю, что мои умственные способности еще потребуются миру.

— А вы могли бы свои пьески ставить в другом месте? — Евгений снова подскочил и сжал кулаки. Казалось, еще мгновение, и он кинется на Анну. — Я вам такое устрою, что вы на всю жизнь забудете, где театр находится!

— Понимаю, — сказал я, подумав о том, что мой друг всегда отличался некоторым эгоизмом. — Но в последние двадцать лет вы даже и носа не высовывали отсюда. Казалось, вы были довольны тем, что мир справляется и без вас, особенно после мировой войны. Откуда такая перемена во взглядах?

— Ничего вы мне не устроите, Евгений, — Анна повернулась к нему и уставилась прямо в глаза. — Скорее наоборот. Проблемы будут у вас. Ведь это вы украли мою дочь.

— Никого я не… — начал было Евгений, но осекся. Дарья вскрикнула и прижала руку ко рту.

— Мне кажется, мир сейчас находится на грани новой войны.

— Я же тебе говорила, говорила! — в слезах выкрикнула она.

— Конечно же нет!

— В смысле «украл»? — не удержался Гена. — Правда, что ли?

— Да, Уотсон, да. И за этим стоит такая злобная и дьявольская воля, какой мир не видывал с момента смерти профессора Мориарти у Рейхенбахского водопада. Я еще понадоблюсь, Уотсон.

— Конечно, он не признается, что сделал все, чтобы увезти Аэлиту на потеху своей пресыщенной и до неприличия богатой публике, — усмехнулась Анна. — Ему так хотелось преуспеть, что просто обрядов и экзотической локации было недостаточно. Евгению хотелось обладать чем-то воистину уникальным. Эксклюзивом. К тому времени об Аэлите уже заговорили, но ее менеджером была я и тщательно контролировала все выступления дочери. Разумеется, я бы не разрешила ей уехать на край света. Я так и не поняла, как Евгению удалось встретиться с ней наедине, возможно, после какого-то концерта. Или же он проследил за нами, а потом подкараулил Аэлиту в кафе возле дома, куда я отпускала дочь одну. Я не знаю, что он ей сказал, но Аэлита согласилась поехать с ним. К счастью, она всегда была послушным ребенком, поэтому перед тем, как уехать, оставила маме записку, с кем и куда она отправилась. Правда, мне понадобилась помощь частного детектива, чтобы отследить ее точное местонахождение и узнать, кто такой «дядя Женя».

— А при чем тут укусы пчел, Холмс?

— Боже мой, — пробормотала Дарья, но Анна оставила ее реплику без внимания и продолжила, не сводя глаз с Евгения.

— Я была в ярости, Евгений. Собиралась объявить ее в розыск, но в какой-то момент мне показалось, что это будет недостаточным наказанием для вас. Всего семь лет за кражу ребенка — разве это срок? Да и откупиться вы всегда могли. Я должна была отомстить так, чтобы вы до конца жизни не оправились. Как говорила Агата Кристи: «Любовь матери к ребенку ни на что на свете не похожа. Она не знает ни закона, ни жалости. Она способна на всё и всё сметает на своем пути». Поэтому установив местонахождение Аэлиты, я придумала план мести, который позволил бы мне отомстить за обеих дочерей.

— Несколько лет тому назад, когда ревматизм особенно допекал меня, я вышел посмотреть на свои ульи. Я так привык к пчелам, что почти никогда не пользовался сеткой. Но в тот день из-за боли в суставах я двигался неуклюже, пчелы растревожились и покусали меня. Позже я заметил, что, когда места укусов воспалились и покраснели, ревматическая боль исчезла.

— О господи, — только и смог пробормотать Калинин. — Русалка, ну конечно, она плачет, потому что у нее украли ребенка. Это у тебя, у тебя украли ребенка!

Евгений рухнул в кресло и схватился за голову.

С тех пор я старался, чтобы пчелы жалили меня ежедневно, и стал таким, каким вы видите меня сейчас.

— Но мы… Мы не хотели ничего плохого, — разрыдалась Дарья. — Я чуть не умерла от ужаса.

Он протянул руку, для того чтобы я ее осмотрел. Длинные пальцы были стройными и прямыми, без малейших признаков покраснения, опухания или скручивания, что характерно для ревматизма.

Анна повернулась к ней.

— Это удивительно, Холмс! — сказал я. — Но зачем вы вызвали меня? Вы же знаете, что я не занимаюсь медициной вот уже десять лет.

— Вы знали о том, что сделал ваш муж, Дарья, но ослепленная любовью не остановили его. Вы способствовали краже не совсем здорового ребенка. Да, Аэлита еще ребенок, ей всего семнадцать лет. И вас тоже за это накажут, Дарья, можете даже не сомневаться. Мне вас ничуть не жаль.

— Я хочу, чтобы вы помогли мне в одном эксперименте, Уотсон. Я не могу надолго уезжать из дома, так как нужно, чтобы пчелы меня кусали каждый день. Для этого требуется огромное количество пчел, так как каждый раз их брюшко отрывается вместе с жалом и они умирают. Кроме того, это больно. Я изобрел метод извлечения пчелиного яда, не повреждая пчел. Это долгий и сложный процесс — позволять им жалить себя гораздо легче. Так что я попробовал вводить себе месячный запас яда, и оказалось, что это равноценно тридцати дням обычного ужаливания, хотя обнаружились некоторые побочные эффекты.

— Но как вы все это устроили? — тихо спросил Гаврил в наступившей тишине. — Ведь это очень дорого.

Сейчас я приготовил запас яда на два года и хочу ввести его себе в течение двух дней. Потому мне нужно, чтобы за мной присматривал медик, которому я мог бы доверять и который мог бы записать результаты эксперимента.

С этими словами он вынул из кармана халата коробочку с двумя шприцами для подкожных инъекций.

— Вы мне нравитесь, Гаврил, — внезапно улыбнулась Анна и повернулась к нему. — Вы задаете правильные вопросы. Когда я придумала и написала сценарий, мне нужно было самое главное — найти того, кто сможет спонсировать это дорогостоящее предприятие.

— Мой дорогой Холмс, — запротестовал я. — Такой эксперимент, вне всякого сомнения, очень опасен.

Анна присела на кушетку, на которой сидела Аэлита, и обняла дочь. Та положила ей голову на плечо, а Анна принялась гладить ее по длинным белым волосам.

— Я решился, Уотсон, и пойду на это невзирая на ваше согласие. Так вы поможете мне?

— Я прочла статью о вас, Гавриил. И решила обратиться к вашему отцу.

Мне ничего не оставалось, как согласиться.

— Что? К моему отцу? — удивленно переспросил Гаврил.

Он закатал рукав.

— У меня может начаться жар или небольшой горячечный бред. Не пугайтесь. Я буду благодарен вам, если вы запишете все симптомы в той записной книжке, которая лежит на столе. Вторую порцию введите мне утром, — сказал он, протягивая мне один из шприцев.

— Да, в статье шла речь о болезнях и пороках золотой молодежи, и в том числе в ней упоминались и вы как частый посетитель разного рода заведений, где вас попеременно лечили от депрессии и нежелания жить. Поэтому я взяла на себя наглость заявиться к вашему отцу и предложить ему помощь. Пытаясь реабилитировать Аэлиту, я получила еще и образование психолога и знала, что есть события, которые способны устроить огромную эмоциональную встряску и повернуть жизнь человека в другом направлении. Кстати, на эту тему есть прекрасный фильм «Игра», который смотрел и ваш отец. Поэтому он сразу понял, о чем я говорю. Отчаявшись помочь вам традиционными способами, он дал мне полный карт-бланш. Все было готово в рекордные сроки. Костюмы, документы, билеты на фальшивые имена, даже фальшивые паспорта. Осталось только собрать всех участников в одном месте.

Другой он взял сам, прикрепил к нему тонкую иглу и вонзил ее в левую руку, нажимая на шприц. Я отвернулся и посмотрел на упомянутую записную книжку. Когда я повернулся обратно, на щеках Холмса уже выступил румянец.

— Анжелика… — пробормотал Калинин, а Анна кивнула.

— Начинается жар. Пожалуй, я прилягу.

— Да, Анжелике удалось убедить вас отправиться вдвоем в канун Нового года на край света, чтобы посмотреть локацию — ах, как романтично! А вы, — она повернулась к Гене с Лидой, — искали незабываемый опыт, и так уж получилось, что искали вы его в туристическом агентстве, принадлежащем отцу Гавриила.

Я проводил его в спальню. Второй шприц я положил на столик и придвинул к кровати кресло, думая о том, что уже слишком стар, чтобы бодрствовать всю ночь. Когда Холмс снял одежду, я увидел, что его левая рука опухла и покраснела, раздуваясь буквально на глазах. На щеках и по всему телу выступили красные пятна, и появились капельки пота. Он начал задыхаться.

— А я? — хрипло прошептала Кассандра.

— Ваш профиль я тоже внимательно изучила, — Анна повернулась к гадалке, — у меня был список гостей «Почивальни» на нужные мне даты, и вы показались мне женщиной на редкость трезвомыслящей. Как правило, великие махинаторы не склонны верить в мистику, — Анна улыбнулась, а Кассандра запротестовала.

— Окно, Уотсон, откройте окно! — крикнул Холмс.

— Я вовсе не мошенница!

Я поспешил выполнить его просьбу.

— Кассандра, вы вытянули большие деньги из нескольких семей, в которых тяжело болели любимые люди. Те в итоге умерли. Я умею читать отзывы в интернете, — покачала головой Анна, — и вас мне было совершенно не жаль. Наоборот, хотелось проучить. Единственные, перед кем мне стоит извиниться за причиненные неудобства, это прекрасные бабушки и обслуживающий персонал, но наш спонсор предусмотрел для них материальную компенсацию. Позвольте я продолжу, но вначале я бы хотела пригласить кое-кого. Девочки, войдите, — громко позвала Анна.

— Я должен бороться, — сказал Холмс. — Никто другой не может остановить его. Вы не покинете меня, Уотсон. Вы всегда мне помогали. Защищайте улей. К несчастью, королева должна умереть.

Дверь со стороны столовой отворилась, и друг за другом в оранжерею вошли Катерина, Алена и Грета, выглядящая абсолютно нормальной и совсем не похожей на себя.

— Королева умерла в 1901 году, — сказал я.

— Разрешите представить — Ирина Молчанова, исполнившая роль Катерины, Наталья Игоревна Светлова — наша неподражаемая Алена и Ксения Карпова, блестяще сыгравшая Грету. Кстати, настоящая Грета жива, относительно здорова и даже не подозревает, что кто-то выдавал себя за нее на краю света.

Актрисы, слегка поклонившись публике, сели на свободные места, каждая по очереди кидая взгляд на кислого Калинина, только и сумевшего пробормотать:

— Новые королевы умирают, все, кроме одной. А затем рой. Защищайте улей! Защищайте улей! В полет! В полет!

— Дамы.

Он начал метаться, я забеспокоился, как бы он не упал с кровати. Я осмотрелся в поисках какого-нибудь успокоительного средства. Но после нескольких бредовых выкриков он успокоился и заснул, тяжело дыша.

— Прошу любить и жаловать, господа. Три актрисы, три звезды моего представления. Но было бы несправедливо умолчать и еще об одной блистательной женщине, — она повернулась к Жанне. — Спасибо тебе, ты справилась на отлично. Кстати, Жанна и есть тот самый частный детектив, которая в течение суток отыскала Аэлиту. А затем согласилась подыграть нам и удержать всех любопытных подальше от «мест преступления».

Я записал все, что с ним случилось, в книжку, заметив, что там уже были описания предыдущих экспериментов с пчелиным ядом. Я просматривал их, пока не почувствовал, что засыпаю, сидя в кресле.

Проснулся я с тяжелой головой от пения петуха. Я опять не сразу пришел в себя. Мне потребовалось некоторое время, чтобы осознать, где я нахожусь и почему сплю в кресле. Я посмотрел на своего пациента и сжался от страха. В глазах у меня потемнело, а волосы встали дыбом.

Жанна встала и, чуть улыбнувшись, поклонилась публике, Гена с энтузиазмом захлопал.

— О Боже! — моему взору предстало ужасное зрелище в кровати, где я в последний раз видел своего друга Холмса. От головы до ног все это представляло собой кишащую черно-желтую массу тысяч и тысяч маленьких пчел.

— Блин, круто как! Вообще молодцы, я даже не выкупил! Ну вы даете! Офигеть. Правда, Лидок?

Я продолжал смотреть, не в силах даже пошевелиться. Пчелы начали разлетаться, кружась по комнате, пока не образовали вытянутый силуэт, висящий в воздухе над кроватью. Сердце мое ушло в пятки, когда я увидел, что кровать пуста.

— Как, вы сказали, ваша фамилия? — тихо спросил Калинин, обращаясь к Жанне, когда затихли Генины аплодисменты.

Жужжание усилилось, и я подумал, что схожу с ума. Затем я различил в мельтешении пчел знакомый профиль. Жужжание пчел обрело интонации хорошо знакомого мне голоса:

— Кленова, — улыбнулась та, а Калинин схватился за голову.

— Игра продолж-ж-жается. Идемте за мной, Уотс-с-сон, — сказал рой.

— Ну конечно. Жанна Кленова, по-английски это же…

И пчелы вылетели в окно.

— Джейн Марпл, — кивнула Анна, а Калинин перевел взгляд на нее. — На известного персонажа также указывали седые волосы и любовь к вязанию. Как видите, я щедро раздала подсказки как в настоящем детективе. А ведь ты, Даниил, в какой-то момент оказался близок к разгадке, когда обнаружил фальшивое удостоверение Жанны, но потом сбился с пути и не узнал в остальных подсказках других персонажей.

Я встал и долго смотрел им вслед. Затем, не спеша взял шприц со столика.

— Я вас засужу, — тихо прошептал Евгений. — Всех.

— Статья 126 уголовного кодекса, — бодро отрапортовала Жанна, — «Похищение или подмена ребенка». Лишение свободы на срок от пяти до двенадцати лет. Так что судить тут будут явно не нас.

Евгений сник, в оранжерее воцарилась тишина.

Гэйри Алан Руз

— Ты ведь не Анна? — наконец тихо спросил Калинин.

Преимущества коллектива

— Нет, — покачала та головой.

— Что за чушь вы несете! — воскликнул я. — Кто-то похитил вашего призового пит-терьера, а через два часа, словно раскаявшись, вернул?

Мой друг Шерлок Холмс окинул меня неодобрительным взглядом, но ничем другим не высказал своего отношения к моему взрыву негодования.

— Ну конечно, ты тоже персонаж, — он поднял голову и уставился ей прямо в глаза. — Нет, подожди, не говори, я сам… Красивая, длинные белокурые волосы, одета в элегантные платья, скрывает свою личность, я знаю… знаю… Интриганка. Та, кто все устроил! Ну конечно, господи, это же было на поверхности, — он истерически рассмеялся. — Я просто идиот. Идиот. В следующий раз, когда будешь ставить Достоевского, бери меня на главную роль.

— Итак, лорд Фартингтон, — сказал он нашему благородному клиенту, — расскажите нам, пожалуйста, подробности происшедшего.

— Я че-то не понял, она тоже кого-то играла? — озадачился Гена, оборачиваясь к Калинину.

Лорд Десмонд Фартингтон поерзал на неудобном стуле, стоявшем в нашей лондонской квартире, и недовольно надул свои аристократические губы.

— Конечно, — кивнул тот. — Анна де Бейль. Прекрасная и коварная Миледи. Я прав?

— Хорошо, господа. Как я уже говорил, это произошло вчера вечером. Я вернулся из парламента рано, когда меня еще не ждали, потому что заседание отменили из-за отравления в Карлтон-клубе. Ужасный случай! Но когда я пошел в свой собачий питомник, расположенный за домом, чтобы повидать Аполлона, то увидел, что его нет.

— Вы уверены, что животное не отошло куда-нибудь само по себе? — поинтересовался Холмс.

— Прав, молодец, — одобрила Анна. — А теперь твоя очередь, Даниил. Расскажи нам, в какой момент ты догадался, что все не то, чем кажется?

— Да, уверен. Двор был заперт и охранялся, как, впрочем, и внешние ворота.

— Меня насторожило убийство Алены. Старуха-процентщица, которую зарубили топором, — слишком книжно, — Калинин встал и сделал шаг вперед, чтобы оказаться в центре внимания. Он сделал паузу, дождавшись, пока все глаза будут устремлены на него. — Но, увы, у меня случился провал в памяти, я не помнил имени старухи из романа. Хотя я еще тогда подумал, что таких совпадений не бывает. А потом Грета начала бродить ночью по коридору, выкрикивая фразы леди Макбет. Но я тоже не сложил два плюс два, решил, что Грета просто хорошо образована, тем более она упоминала о высшем образовании. Поэтому я не связал эти два факта, и еще меня сбила с толку русалка. Русалка не вписывалась в литературную концепцию, и я сосредоточился на ней, пропуская то, что лежало на поверхности.

— Понятно, — сказал Холмс. — Вы расспросили слуг?

— Да, сразу же, — ответил Фартингтон. — Но все они клялись, что ничего не знают об исчезновении собаки.

— Русалка пришла мне в голову, когда Евгений и Дарья увезли Аэлиту. Мне хотелось их как следует проучить, — тихо пояснила Анна. — Люблю символизм.

Я записал его слова в блокнот и не смог удержаться от вопроса:

В наступившей тишине послышался всхлип, а спустя пару мгновений Дарья разрыдалась:

— Простите, простите нас. Мы… мы не хотели.

— А вы доверяете своим слугам?

Лорд Фартингтон уверенно кивнул.

— Вы, возможно, и не хотели, а вот вас, Евгений, — она повернулась к нему, — привлекли болезнь и необычность моей дочери, и за это вы будете наказаны в полной мере. Аэлита рассказала мне, как вы пытались ночью попасть к ней в дом. Да что там — я и сама это видела. К счастью, она умная девочка и знает, что нельзя открывать дверь малознакомым людям. Когда я приехала сюда, мне с трудом удалось увидеться с ней и объяснить, что нельзя выдавать маму и сестру, что мы играем в такую игру, поэтому моя умница нам подыграла. Отдала нам мастер-ключ, который вы вручили ей в знак особого расположения и который открывает все двери. С его помощью у Анжелики получилось украсть ваш телефон, пока все искали Катерину, и спрятать его у Аэлиты — в единственном месте, где вы не стали бы его искать. Но мне практически каждую ночь приходилось выходить на улицу и проверять, не бродите ли вы где-то рядом с домом Аэлиты, чтобы быть готовой защитить мою девочку в случае чего.

— Да, доктор Уотсон, я доверяю им. По крайней мере относительно этого случая. Я решил оповестить полицию, но так как не очень хорошо себя чувствовал, то решил сначала немного полежать, чтобы восстановить силы. Когда я встал через два часа, то случайно выглянул из окна своей спальни, расположенной на втором этаже. Оттуда питомник виден лучше, чем с первого этажа, потому что там вид заслоняет кустарник. И вот я увидел, как два неких типа бандитской внешности ведут моего Аполлона. Они впустили его в конуру и закрыли задвижку, затем тихо убрались прочь.

Анна поцеловала дочь в макушку, а та порывисто обняла мать. Анна, крепко прижимая к себе Аэлиту, взглянула поверх ее головы на оглушенную аудиторию.

— Поразительно! — воскликнул я. — А вы не стали кричать… угрожать им каким-либо способом?

— Поверьте мне, доктор Уотсон, я начал было кричать, но что-то в их взгляде и манере поведения показалось мне очень странным, так что все слова застряли у меня в горле.

— Вот и все. Катерина, то есть Ирина, легко смогла договориться со смотрителем маяка, чтобы он приютил трех наших героинь на то время, пока спектакль не будет окончен. Летом он иногда размещает у себя туристов, а тут три прекрасные женщины. Конечно, он не смог устоять.

— Но, — вмешался Шерлок Холмс, — вы все-таки обратились в полицию?

— Он так обрадовался, — широко улыбнулась Ксения, исполнившая роль Греты.

— Да, да, мистер Холмс, — отозвался лорд Фартингтон. — Но там посмотрели на меня, как на слабоумного. Какие я мог предъявить доказательства совершенного преступления? Ведь я видел всего лишь — если это только не была галлюцинация, — как мою собаку возвращали на место, а не крали. Но я уверен, что за этим кроется чей-то злой умысел.

Холмс кивнул в знак согласия и поднял ладони к лицу, соединив выпрямленные пальцы вместе, и задумался.

— Я знал, знал, что они на маяке! — триумфально воскликнул Калинин.

— Если это галлюцинации, то, кажется, возникла эпидемия таких видений. Этим утром я прочитал в газете о двух подобных «кражах», где украденные объекты были таинственным образом возвращены.

— Это было очевидно, больше им прятаться негде, — пожала плечами Анна. — Актрисы по очереди возвращались ночью сюда, чтобы исполнить роль русалки — костюм хранился в доме Аэлиты. Мы ничем не рисковали. Следы затаптывали олени, а бегать ночью в метель и разыскивать фантастическое существо желающих не нашлось. Кроме Даниила, — Анна улыбнулась. — Мне с трудом удалось его удержать.

— Что же это может быть, Холмс? — спросил я.

— Подождите, а кого… кого же я видел ночью в комнате Греты, когда пошел проверять, на месте ли труп? — спохватился Калинин.

Холмс встал и прошел к двери, снимая с вешалки пальто и шляпу.

— Меня, — улыбнулась Анжелика.

— Это значит, мой дорогой друг, что мы должны сопроводить лорда Фартингтона в его дом, и немедленно. Замышляется что-то недоброе, и на месте преступления мы можем найти ответы на ваш вопрос.