– Согласен. Никто не может знать, где всплывет незаконнорожденное чадо. Но… – Морозов делано вздохнул. – Но ты помогла ему. Надоумила его.
– Он мог получить консультацию в любой занюханной юридической конторке, Игнат Семенович.
– Да, мог. Но получил эту консультацию от тебя. И это стоило мне нервов. И за это я с тебя спрошу.
– Как?! – опешила Серафима.
– Еще не решил, но ты бойся и готовься к расплате.
Последние его слова прозвучали напыщенно. Она даже улыбнулась. Не поверила угрозам. И сказала Морозову, что весь разговор записывала. А она записывала! Угрозы и раньше случались. И она всегда была готова.
А через два дня попала в аварию. До сих пор не может успокоиться, с ужасом вспоминая, как летел из проулка на красный сигнал светофора огромный грузовик прямо на маршрутку. Удар, крики, стоны, чья-то кровь на ней, боль в голове и ноге.
– Это он! Точно Морозов подстроил все это! – тряслась она всем телом в крепких руках Толика. – Он обещал мне отомстить. Он это сделал!
– Ага, конечно, – хмыкал недоверчиво Толик. – А заодно подверг опасности и еще несколько человек, да? Он не был уверен, что ты пострадаешь. Он бы сделал иначе.
– А сделал именно так! – плакала она, удрав из больницы.
– Глупо и неэффективно, – возразил Толик и приказал ей взять себя в руки. – Если тебе станет легче, Симон, пойди и заяви в полицию.
– И что я им скажу? – хныкала Серафима.
– У тебя сохранилась запись телефонного разговора с Морозовым, – напомнил Толик. – Можешь предъявить ее. Там конкретные угрозы с его стороны в твой адрес…
Сейчас, рассматривая провисший угол натяжного потолка, Серафима соображала: пойти ей в полицию или нет? С одной стороны, у нее есть доказательства угроз Морозова. А с другой стороны, вдруг это просто треп, игра на нервах? А она подставит уважаемого бизнесмена. Во второй раз подставит!
Пусть все идет как идет, решила она через полчаса, проведя их в размышлениях. Выбралась из кровати, приняла душ, надела любимый халат и пошла на кухню. Ей вдруг захотелось поесть. Все равно что, но поесть.
В холодильнике нашлись сыр, масло, хлеб в вакууме. Серафима приготовила три сэндвича, сварила себе большую порцию какао. Села за стол. И только собралась поесть, как в домофон позвонили.
Почему-то она шла к входной двери на цыпочках. И придирчиво рассматривала женщину, которая нетерпеливо переминалась с ноги на ногу у подъездной двери. Высокая, худощавая, тщательно причесанная, в темной блузке без рукавов и серых джинсах. На вид ей можно было дать как двадцать пять лет, так и на десять лет больше. И она точно не была ей знакома.
– Вы кто? – задала вопрос Серафима.
– Майор полиции Борина. – Дама приложила к камере развернутое удостоверение. – Есть вопросы по аварии, в которую вы попали. Поговорим? Я не задержу вас надолго.
Начинается! Сима закусила нижнюю губу, которая вдруг начала дрожать.
– Входите, – нажала она кнопку на домофоне.
Через четыре минуты майор Борина вошла к ней в прихожую. С чего-то не захотела пройти, глянула на часы и сослалась на занятость.
– У меня буквально несколько вопросов. Это не займет много времени. Сотрудники ДПС с вами уже говорили. Протоколы я читала. У меня к вам разговор скорее не о вас, – порадовала Борина. Достала телефон, открыла чье-то фото. – А вот об этой девушке. Она вам знакома?
Фото было из паспорта Анны Листовой.
– Да. Я ее знаю. Она какое-то время работала в нашей компании. Но недолго. Ей не понравилась сама специфика, и она ушла. Раньше мы все время ездили с ней на этой маршрутке. Она садилась раньше. Не знаю, где именно. Никогда не спрашивала. Потом, когда она уволилась, ездить со мной на этой маршрутке перестала. И в то утро вдруг опять. Спрашиваю: Ань, снова к нам?
– Как, вы сказали, ее зовут?
– Аня… Листова Аня. По отчеству не помню. Это надо в кадрах у нас узнавать. А в чем дело, товарищ майор?
– Ее убили минувшей ночью в больнице. Задушили подушкой, – безо всяких вступлений, не щадя ее нервы, ответила Борина. – Но убили ее как Веру Вострикову. Паспорт при ней был именно на Веру Васильевну Вострикову. И у меня к вам вопрос: вы ничего не перепутали?
Глава 6
Маша так вымоталась за минувший день, что смотреть на ужимки Васи Яшкина просто не могла. Сил не осталось. Она бы с удовольствием надавала пинков этому жеманному пижону, но прав не имела. При исполнении находилась. Да еще до тошноты предупредительный капитан Игнатов на нервы действовал. Увязался за ней в конце дня, наврав, что ему по дороге. А то она не знала, где он живет!
– Я просто не хочу оставлять вас одну, товарищ майор, – сознался он, когда она поймала его на вранье.
Маша покосилась на него и промолчала. Он, конечно, силен и троих матерых преступников махом уложить сможет, но Вася…
Ну какой из него преступник? Парень, по ее мнению, собственной тени боялся. Всячески пытаясь это скрыть под масками вежливости и дружелюбия, он лишь сильнее обнажал свою сущность. Маша, во всяком случае, чувствовала это очень остро. У нее был нюх на всякие скверные проявления душ человеческих, со слов подполковника Галкина. Преступные наклонности, по его мнению, Маша улавливала сразу.
Так вот, что касалось Васи…
Он вряд ли когда-либо в жизни убил даже лягушку, но это не значило, что по трусости и слабости он не смог бы убить человека. Если бы обстоятельства приперли его сильно, он бы мог это сделать.
Так она размышляла, наблюдая за тем, как Вася Яшкин накрывает им стол. Они, конечно, отказывались. Убеждали, что не стоит. Но он не послушался. И нарезал сыра с колбасой, выложил на тарелку хлеб для тостов, порезав его на треугольники. Вскипятил воду, заварил чай. Поставил красивую посуду. За это ему Маша была тайно благодарна. Красивую посуду она любила.
– Вы один тут живете? – спросил Денис, уже приступив к бутербродам.
– Да. Отец подарил мне квартиру на совершеннолетие.
– Щедрый подарок, – похвалил родителя Васи Игнатов, хватаясь за чашку с чаем. – Хороший отец.
– Да. Я ему очень благодарен, – вежливо улыбнулся Вася, потихоньку вытирая пот со лба ладонью.
Маша заметила. И тут же задалась вопросом: чего это он потеет? В однокомнатной квартире, которую она, вопреки мнению Игнатова, сочла унылой, работал кондиционер. И было даже прохладно. А Вася потеет. Переживает? Боится?
– Василий, расскажите, что произошло тем утром, когда недалеко от вашей больницы произошла авария с маршруткой.
– А что произошло? Ничего особенного. Все штатно. Поступило четыре человека. Одна девушка ушла сразу после перевязки. Мужчину с травмами ребер отправили в травматологию. Женщину с сердечным приступом в кардиологию.
– Та девушка, которую убили ночью… Как ее звали по паспорту?
Маша наморщила лицо, словно пыталась вспомнить. И даже пальцами пощелкала, призывая Василия ей помочь.
Вася на помощь не пришел. Смотрел широкого открытыми пустыми глазами на них и молчал.
– Вострикова Вера Васильевна. Вспомнила! – сдалась она, не дождавшись подсказки. – Вы ее принимали?
– Да. Она сначала огрызалась. Не подпускала к себе. Выдумывала что-то… – Он густо покраснел. И нехотя добавил: – Говорит, не лапай меня. А мне оно надо!
Надо, надо! И еще как надо! Серафима Орлова стопроцентно уверена, что с этим медбратом что-то не то. Он ее откровенно лапал, осматривая. И ни о какой предвзятости речи не идет.
«Он чертов извращенец, – добавила она напоследок. – И Аня тоже его по рукам шлепнула».
Вася не признается никогда, что как-то не так использует свое служебное положение. И доказать это очень сложно.
– Что было потом? – поторопила она Васю, нехотя взяв с его тарелки кусочек сыра.
Не в ее правилах было угощаться в домах фигурантов уголовных дел. Но она вымоталась и даже кофе не попила ни разу.
– Потом она призналась, что ей очень худо, и попросила помочь добраться до смотровой. Туда вызвали доктора. Он ее осмотрел и велел готовить ее к операции. Но этим занимался уже другой персонал больницы.
Она это знала.
– Вы еще какое-то время находились в смотровой. Не врите мне, – резко остановила Маша Васю, когда он попытался отрицательно мотнуть головой. – Я видела записи с камер наблюдения.
– Господи! – выдохнул он с испугом. – Так и знал, что из-за этой сволочи у меня будут неприятности.
– О какой сволочи речь? – вытаращился на него Денис. – О погибшей девушке?
– О ней, – мотнул головой Василий, сделался мрачным, усаживаясь к столу между Машей и Денисом.
– И почему же она сволочь?
– Она… Она в прошлом мне едва жизнь не сломала. Спасибо отцу: понял все мгновенно и перевез меня сюда – в Москву.
– А до этого вы жили где?
Василий назвал какой-то городок, который и на карте не найти сто процентов.
– И я был с ней знаком. И даже ухаживал. А потом… – Он сжал ладони коленями, принялся раскачиваться вперед-назад. – А потом она пригласила меня на квартиру к какой-то своей родственнице. И возбудила до такой степени, что я… я облажался.
– Сколько же вам было лет на ту пору? – удивленно рассматривала крепкого парня Маша.
– Пятнадцать! – почти весело фыркнул Яшкин и глянул на Игнатова. – Вы меня можете понять, я думаю. Первый опыт, девочка, в которую я был влюблен. Я страшно волновался и… В общем, она принялась ржать. Обзывать меня. И тут из соседней комнаты вывалились ее подруги, которые, оказывается, наблюдали за всем. И начали водить хоровод вокруг меня с ржанием и всякими кричалками. В общем, не знаю, как я до дома добрался. Честно, не помню. Месяц, наверное, из дома не выходил. Больным притворялся. Отец потом заподозрил неладное и вызвал меня на откровенность. Я ему все рассказал. И он так меня поддержал! Он так мне помог! Он изменил мою жизнь. Мы переехали в Москву. Я поступил в хорошую школу. Обзавелся друзьями. Начал встречаться с девушками. Потом институт. Все в моей жизни хорошо. И…
– И тут вдруг, в один прекрасный день, вы обнаруживаете в приемном покое ту, что едва не сломала вам жизнь. И вы перепугались, – перебила его Маша, начав рассказывать свою историю, сложенную только что. – Вы перепугались, что она снова сотворит с вами что-то подобное, расскажет всем в больнице о вашем первом неудачном опыте, высмеет вас. Вы перепугались и убили ее.
Вася на какое-то время остолбенел, глядя на нее остановившимися глазами. А потом рассмеялся. Звонко. Искренне. Ошибиться Маша не могла. Это был легкий смех незапятнанной совести.
– Серьезно так думаете? – оборвал он веселье и налил себе чаю тоже. – Зря. Только время потеряете. Это ложный след. Аня не узнала меня. Вообще не узнала. Даже не заподозрила, что мы могли с ней когда-то где-то пересечься. И даже если бы и узнала, думаю, промолчала бы. Испугалась бы, что я выведу ее на чистую воду. Она же Анна Васильевна Листова от рождения. С какой стати вдруг стала Верой?
– Вы не спросили ее об этом, когда задержались в смотровой?
– Нет. Просто стоял, смотрел и недоумевал: что я мог найти в ней десять лет назад? Замызганная, потертая, несчастная. Она все время пыталась кому-то дозвониться. Но там телефон был вне зоны.
– Кому? Не видели?
– Нет. И не пытался. Думаю, пыталась дозвониться отцу своего потерянного малыша. Она переживала. Даже губы кусала с досады – эту привычку я ее еще помню. Она звонила. Он не отвечал. Она злилась. А я…
– А вы испытывали чувство удовлетворения? – закончила за него Маша, безошибочно угадав его настроения.
– Честно? – Он посмотрел на них по очереди. – Да! Я был рад, что судьба с ней так жестоко обошлась. Смотрел на нее и радовался. Назовете меня подлым? Как пожелаете. Но я ее не убивал. Зачем?
Он посмотрел Маше прямо в душу. Да, он считал себя отмщенным, удовлетворенным, но вряд ли смог бы убить.
– Она явно от кого-то скрывалась, раз поменяла имя, – продолжил рассуждать Василий. – Может, украла что-то или еще чего похуже. Зачем мне было снова из-за нее портить себе жизнь? Она ее и так наказала.
– Понятно.
Маша полезла из-за стола, сделав знак Игнатову следовать за ней. Того не останови – все съест и еще добавки попросит. Они пошли гуськом в Васину прихожую. Уже отпирая дверь, он вдруг задумался. Потом посмотрел снова на Машу проницательно и откровенно и проговорил:
– Знаете, я тут думал… Долго думал над тем, кто мог ее так убить.
– Как – так? – навис над ним Денис.
– Подушкой. Это же… как-то не по-настоящему. Если бы настоящий убийца проник в отделение по пожарной лестнице, он бы позаботился, чтобы Анна умерла быстро. Пистолет с глушителем, нож, в капельницу опять же что-нибудь влил. Ей капельницу поставили как раз. Добавил три капли чего-нибудь такого – и все. А тут подушка.
– Считаете, что убийство было спонтанным? – заинтересованно глянула на него Маша.
Она тоже об этом думала. Просто еще не доложила о своих соображениях Галкину.
– Да. Подушка – это очень ненадежное орудие убийства. А если бы Аня вырвалась и закричала на все отделение? В окно не успеешь сигануть. Кстати! – Вася приложил указательный палец к губам и несколько раз постучал по ним. – Я тут вспомнил. Когда меня вызвали в это отделение, помочь женщину повернуть, чтобы поменять ей постель и укол поставить, окно было закрыто.
– В смысле? – Маша оторопела. – Это было до полуночи, так?
– Да. Можно точно посмотреть на записях, как мы с медсестрой входим в палату и потом выходим. Окно было закрыто. Я еще спросил: что за духота у вас?
– А она его тут же побежала открывать?
– Нет. Она сказала мне, что боится с открытым окном дежурить. И открыть она его точно не могла. Это сделал кто-то из своих. Либо сотрудники, либо пациенты. Ищите, товарищ майор.
Глава 7
– Что за ерунда! – возмутился мгновенно Галкин, стоило ей доложить о странности аварии с маршруткой. – Ты мне тут еще про вселенский заговор сказки начни рассказывать!
Маша низко опустила голову, привычно сосчитала до десяти. Потом с легкой улыбкой глянула на подполковника.
– Заговор не заговор, товарищ подполковник, а странностей много. – Она встала и пошла к доске с фотографиями. – Пассажиров, со слов водителя, было пятнадцать человек. А на месте происшествия приехавшие сотрудники спецслужб обнаружили тринадцать. Двое исчезли. Опросить мне удалось всего лишь двоих пострадавших: Серафиму Орлову и Михаила Фролова. При этом Орлова утверждает, что аварию подстроил один из ее недовольных клиентов. Даже запись разговора с его угрозами мне продемонстрировала. Еще одна пострадавшая, попавшая с перепугу в кардиологию, куда-то подевалась.
– Выписалась? – уточнил Галкин, глянув на нее поверх очков.
– Нет, ее не выписали. Но она ушла на прогулку после визита к ней мужа, а было это на следующий день после ДТП, и не вернулась. Во всяком случае, в семь вечера ее в отделении не было. Я звонила, уточняла. Ее личный телефон остался в больничной палате на тумбочке. Поэтому связаться с ней не представилось возможным.
– Да понял я, Маша! Чего разжевываешь! – Галкин стащил с переносицы очки, поигрался толстыми дужками: то развернет, то свернет. – Одна из пострадавших уверяет, что убить хотели ее. Вторая пропала. Третью убили. А что с остальными пассажирами маршрутки? Их контакты есть?
– Запросила в ДПС, обещали завтра утром прислать. Но, как я уже говорила, двое из пятнадцати исчезли. И водитель грузовика, совершивший наезд на маршрутное такси, пропал. И его никто не видел!
– Еще скажи, что камер в том районе нет!
– На районе есть, но авария в них не попала. И водитель грузовика тоже. Номера на машине краденые. Грузовик в угоне. Отпечатков на баранке руля нет.
– Отлично! – со злостью фыркнул Галкин, швырнув очки на стол. – Выходит, авария подстроена?
– Не могу знать, товарищ подполковник. Водитель мог просто угнать грузовик и не справиться с управлением. Коллеги из ДПС говорят, что тот перекресток очень опасный. И там часто случаются аварии.
– И водитель, угнав грузовик, мог бы доставить его до места, если бы не подвернувшаяся не вовремя маршрутка. Так?
– Да. Мог бы.
– Что тебе не нравится, майор? Чего вздыхаешь? – Очки снова очутились на переносице Галкина. – Авария типичная. Что не так?
– Авария, может, и типичная, товарищ подполковник. А вот пассажиры… Что-то с ними со всеми не так. И это я не учитываю, что впоследствии произошло убийство девушки, по паспорту Востриковой. Юрий Викторович, позволите мне опросить всех пассажиров? Может, кто-то что-то заметил? Может, эта девушка с кем-то конфликтовала или…
– Позволяю, – перебил он ее. – Но на все про все у тебя три дня. Если не нароешь ничего, оставляешь пассажиров маршрутки в покое и сосредотачиваешься на больничном персонале и личной жизни погибшей. Отец-то у ее ребенка был? Был. Кто он? Кому она без конца звонила, установили?
– Работаем с ее телефоном. Пока не удалось открыть меню. Какая-то серьезная защита на телефоне стоит.
– Работайте. Личность бомжа со стройки установили?
– Нет пока.
– Ладно, может, родня объявится, в розыск подаст.
Он махнул рукой, отпуская ее и Игнатова из кабинета.
Не успели выйти в приемную, как Денис запросился в буфет.
– Есть хочу, – пожаловался он. – Всегда после совещаний у руководства аппетит зверский пробуждается. Кстати, майор, захватить чего-нибудь?
– Нет, – помотала она головой и схватилась за телефон: ей позвонили. – Алло!..
Звонил коллега из дорожно-патрульной службы – капитан Воронов. Маша была с ним знакома. Пересекались как-то на важном мероприятии. Он еще, помнится, пытался за ней приударить. И она, к слову, была совсем не против. Воронов на тот момент ходил в холостяках. Маша только-только оформила развод. И они, собственно, имели полное право на то, чтобы уединиться либо у нее, либо у него. Но Сережу Воронова отвлекли его друзья по роте.
– Я мигом. Десять минут, – подмигнул он ей и, придержав за локоть, попросил: – Дождись!
Маша честно хотела дождаться. И Воронов вернулся. Правда, не через десять минут, а через полчаса. И ухитрился надраться за это время до непотребного состояния. Уединиться не вышло. Потом они потеряли друг друга из виду. А когда снова встретились через три года, Сережа Воронов уже был женат…
– Привет, – поздоровался он слегка смущенно. – Слышал, ты нашим делом заинтересовалась?
– Ты о ДТП с маршруткой? – уточнила Маша на всякий случай и назвала адрес перекрестка.
– Ну да. То и там, – он едва слышно рассмеялся. – Приятно слышать твой голос, Маша. Давно не виделись.
– Сережа, ты чего звонишь?
Она посмотрела на часы: через сорок минут у нее была назначена встреча с водителем маршрутки. Она хотела взять с него показания под протокол. А до этого предстояло сбегать в магазин по соседству. У нее закончился шампунь. Три дня назад закончился. И она три дня мыла голову мылом. Так себе радость.
– Слышал, одну из пассажирок убили в больничке. И ты расследуешь это дело?
– Правильно слышал.
Она забежала в кабинет, где Игнатов уже разложил на ее столе пирожки. Замотала головой, отказываясь. Схватила сумку и на выход. Телефон от уха не отнимала.
– Я что хотел-то, Маш… – Воронов замялся. – Одну вещь рассказать хочу. Может, пригодится тебе, может, нет. Но в маршрутке ребята, которые выезжали на ДТП, обнаружили кое-что важное.
– Что?
Ей никто ни о каких важных находках не сообщал.
– В салоне на полу наши ребята обнаружили целую лужу крови. Сначала не придали этому значения. Мало ли, может, кто-то из пассажиров поранился. Они все вышли на улицу уже. И тут «Скорая» подъехала. Народ осматривали. Кого-то госпитализировали. Наших ребят больше интересовала тормозная система и все остальное, в общем, исправность транспортного средства они проверяли. И водителя тестировали на трезвость. А лужу крови не потрудились идентифицировать. Даже вопросом не задались. И вспомнили о ней, когда девчонку убили в больничке. И двух пассажиров недосчитались. Ну с двумя пассажирами вроде более или менее понятно.
– Что с ними понятно? Мне лично ничего не понятно.
Маша раздраженно закатила глаза.
– Ну «Скорая» увезла. Там же не одна машина подъезжала, целых две. Может, и забрали того пассажира, из которого столько крови вылилось. А другой мог на своих двоих уйти. А вот девчонку за что убили? Да еще в больнице!..
Не дослушав Воронова, Маша извинилась. Сослалась на занятость и оборвала разговор.
Почему главврач не сказал ей, что пострадавших к ним доставили на двух машинах «Скорой помощи»? Кто поступил с такими травмами, что лужа под ним образовалась?
– Да нет же, нет, Мария Валентиновна, к нам одна машина приехала. Женщина с сердечным приступом на каталке. Трое других сидели сбоку. Поступивших было четверо. Машина «неотложки» была одна, – странно возбудившись, ответил ей главврач больницы, когда она ему позвонила.
– А вторая «Скорая» куда подевалась?
– Вот не знаю! – с непонятной радостью фыркнул главврач. – Если там было что-то серьезное, могли отправить куда-то еще. По профилю. Вам надо в диспетчерском центре выяснить.
А то она не знала!
Только вот дозвониться туда было как до Луны – практически невозможно. Обнаглев, Маша набрала сто двенадцать. Представилась и долго объясняла, что именно ей нужно. Диспетчер вежливо возмутилась, что она занимает линию, но обещала выяснить в кратчайшие сроки, куда отвезли на «Скорой» двух других пострадавших.
С ответом диспетчер затянула. Маша успела сбегать в магазин и набрать целый пакет шампуней, мыла разного, бальзамов для волос и тела. Вернулась. Сунула пакет в шкаф в кабинете. Тут же разозлилась на себя. Чего не оставила в машине? Наверняка теперь будет трижды забывать забрать вечерами. Посмотрела на часы. Обеденный перерыв заканчивался. Игнатова до сих пор не было. Пирожки с ее стола исчезли. То ли сам слопал, то ли от обиды выбросил.
Через десять минут придет водитель маршрутки.
Она встала перед зеркалом, которое висело на внутренней стороне дверцы шкафа. Пригладила волосы, убрала растрепавшиеся прядки под резинку. Беготня, странно, пошла ей на пользу. Щеки порозовели, глаза блестели. Или это не беготня, а звонок Воронова ее взбудоражил?
Размышлять было некогда, водитель маршрутки пришел раньше. Сунулся в кабинет, попросил разрешения войти.
– Мы идем с вами в другое место.
Маша вывела его, заперла кабинет и повела в допросную. Мужчина сразу насторожился, втянул голову в плечи и, усевшись на жесткий пластиковый стул, принялся смотреть на зеркальную стену. И тут же, опережая ее, затараторил:
– Я все рассказал. Все, что знаю. Я не виноват в аварии. Вам же гаишники все должны были рассказать. Я не виноват.
– Я вас не виню, – успокоила она его. – У меня вопросы о ваших пассажирах. Вы сказали, что их на момент ДТП было пятнадцать человек. Так?
– Да. Я это точно знаю. По оплаченному проезду. Я веду подсчет. Наблюдаю всегда, кто вошел, кто вышел. Это уже профессиональное.
– Пассажиров в лицо тоже наверняка помните?
– Не всех, конечно. Но постоянных помню. – Он заметно успокоился, начав рассказывать. – Блондиночка высокая, симпатичная такая, ездит каждое утро на работу. На остановке напротив риелторской конторы выходит. Потом темненькая, в шортах была в тот день, раньше тоже ездила. После перестала. А в то утро опять вошла на своей остановке.
– Одна была?
– Да. – Он вдруг задумался. Поднял на нее бегающий взгляд. – А потом к ней парень присоединился. Прямо за остановку до аварии.
– Что за парень? Ее парень?
– Кажется, да. Он раньше с ней ездил. Высокий, темноволосый, на нее чем-то похож. Я чего его запомнил… Он все время в спецовке ездил. В чистой, но спецовке. И что характерно, в то утро он вошел на остановке, где раньше всегда выходил, – замотал пальцем водитель маршрутки.
– Это где?
– Вот раньше они вместе входили утром на одной остановке, да… Потом он выходил на своей, а она вместе с блондинкой. И не в шортах раньше была. А все время в пиджачке, юбочке. В то утро она села одна, а он к ней присоединился на той остановке, на которой раньше выходил.
– Что за остановка?
– Переулок Строителей. Там мойка большая. Мне все время казалось, что он там работает. А где еще? Больше в спецовке там негде работать. Два супермаркета, две аптеки и жилые дома. Только мойка. Но это я так… – Он смущенно улыбнулся, глядя на Машу. – Фантазирую, бывает. Истории своим постоянным пассажирам придумываю.
– А женщина… – Маша достала из папки фотографию с паспорта Фаины Сушилиной. – Она постоянный ваш пассажир, нет?
– А, балерина! – Взгляд его сделался мечтательным.
– Балерина? Почему балерина? Ваш маршрут от Большого театра далеко пролегает. И…
– Простите, ради бога. – Водитель приложил ладонь к груди. – Это я ее так для себя называл. Больно она похожа на балерину. Высокая, худенькая, походка необычная. Даже деньги передавала, оплачивая проезд, по-особенному. Как в балете «Лебединое озеро». Я раз смотрел по телевизору. И там балерина партнеру руку так же вот подавала.
– Так она постоянно ездила вашим маршрутом?
– Да. Садилась вместе с блондиночкой. Выходила на конечной.
– А что у нас на конечной? – Маша открыла карту в телефоне. – А на конечной у нас больница, так?
– Да, та самая больница, в которую потом повезли всех пострадавших.
– Всех, да не всех.
Маша сверилась с телефоном. Звонка от диспетчера экстренной службы она ждала уже полчаса. Либо о ней забыли, либо… о ней забыли!
– Была вторая машина «Скорой помощи». Возможно, она и увезла двух других пассажиров, которые сильно пострадали. Кто вызывал «неотложку»? Вы?
– Я. И приехала одна карета «Скорой». А вторая еще до моего звонка оказала помощь на месте.
– То есть?
– Вторая машина просто все время ехала за моей маршруткой. От самой автомойки до момента аварии ехала. А когда все случилось… – Он сильно сморщил лицо, того гляди заплачет. – Это был такой кошмар! Крик, плач, стоны! Я начал помогать людям выходить. А потом меня потеснили санитары той «Скорой», которая все время за нами плелась. Они вошли…
Он вдруг крепко задумался, постукивая себя по губам указательным пальцем.
– Два парня в белых халатах, шапочках. Меня потеснили. Вошли в салон. А потом…
– Кого-то вынесли на носилках? – поторопила его с ответом Маша.
– Нет. Не было носилок. Они мужчину какого-то под руки волокли. Он невысокий, голова опущена, ноги еле до земли достают.
– Он был ранен?
– Видимо, да. Черная кофта на груди мокрая. А потом я кровь нашел в салоне. Много крови. Лужа просто. Ну это уже потом, когда первый шок прошел. И гайцы приехали. И это… Балерина была вся в крови. Сидела на траве на улице. Я подходил к ней, спросил, нужна ли ей помощь. Она головой помотала: нет, не нужна. Потом приехала вторая машина «Скорой». И четверо человек на ней уехали. Остальным помощь не понадобилась. Все разошлись или на такси укатили, кто-то на автобусную остановку пошел. Ну это когда уже их всех опросили.
– Первая машина «Скорой» уехала до прибытия второй машины? – уточнила Маша, записывая его показания.
– Да. Они почти сразу уехали. Мужчина был сильно ранен, видимо.
– Как выглядели санитары?
– Как санитары, – подумав, ответил водитель маршрутки. – Белые халаты, белые шапочки, белые штаны, бахилы на обуви. Перчатки на руках, маски на лицах. Так же почти, как и медперсонал со второй машины. На тех только бахил не было. А так все точь-в-точь.
– Так, понятно… – Маша прочитала записанные показания. – Остается невыясненной судьба еще одного пассажира. Куда он подевался, вы не знаете?
– Даже не знаю, кто это. Там такая суматоха была! И я в шоке! Машина моя сильно пострадала. Тут еще люди… Полиция… Конечно, у меня будут страховые выплаты, все компенсируется, но… Сразу было очень страшно. У меня лица перед глазами мелькали, как кадры в кино.
Маша задала ему еще несколько вопросов, но ответов не получила. Водитель растерянно смотрел и разводил руками. Что-то или кого-то не заметил. Потом отвечал на вопросы полиции, вообще ни до чего было.
– Номера машины «Скорой», на которой увезли сильно раненного мужчину, не запомнили?
– Нет, конечно. Но… Но, думаю, смогу вам помочь. Регистратор у меня и спереди и сзади на маршрутке установлен. Так вот я подстраховался. И если записи сохранились, номера я вам точно скажу. Машина от автомойки за нами ехала. Видимо, вызовов не было. Они и не спешили.
Проводив водителя маршрутки на выход, Маша тут же снова позвонила диспетчеру службы спасения. Конечно же, попала на другую девушку. И объясняла суть вопроса минуты четыре.
– Только не кладите трубку, девушка! – взмолилась Маша, когда диспетчер обещала ей перезвонить. – Мне важно получить информацию именно сейчас! Ну не ехать же мне к вам через весь город!
Хотя она понятия не имела, где располагается диспетчерский центр службы спасения, ей казалось, что это где-то очень далеко, почти недосягаемое место.
– Хорошо, оставайтесь на линии, – ровным голосом ответила девушка, и в трубке заиграла музыка.
Маша выслушала три повтора записанной мелодии, когда тот же голос спросил:
– Мария, вы здесь?
– Так точно, – машинально ответила она.
– На указанную вами дату и адрес был зафиксирован только один выезд машины «Скорой помощи», – объяснила девушка-диспетчер.
Да знает она, знает! Вторая машина, или, скорее, первая, ехала за маршруткой. И просто оказалась в нужном месте в нужное время. И оказала помощь, как и положено, при наступлении экстренного случая.
– И мне просто надо знать, куда эта машина отвезла пострадавшего.
– Мария, я вас поняла с первого раза. Повторяю: не было второй машины, которая бы на данную дату доставила пострадавшего с аварии по данному адресу.
– Как не было?!
– Ни в одной из больниц Москвы и области не был зафиксирован случай поступления пострадавшего с этой аварии. С этой аварии поступило четверо пострадавших в больницу на бульваре Цветочный. На этом все. Спасибо за ожидание.
Другими словами, санитары на машине «Скорой помощи» отвезли раненого мужчину в неизвестном направлении? Или по халатности не обозначили место, где пострадавший получил травмы?
– Или эти санитары были ряжеными, – меланхолично отреагировал Денис Игнатов, когда Маша рассказала ему все.
– Что ты имеешь в виду? – строго глянула она на капитана, медленно жующего пирожки.
Оказывается, он их не выбросил. И не съел. Он приберег их для нее, в своем столе спрятал. Но она снова отказалась. И, тяжело вздохнув, Денис приступил к их уничтожению.
– Что санитары были никакие не санитары. Сопровождали маршрутку по невыясненным пока причинам. А когда случилось дорожно-транспортное происшествие, быстро подсуетились и забрали того, кто не должен был попасть в поле зрения полиции.
– Ничего не понимаю! – тяжело вздохнув, Маша закрыла лоб ладонью. – Если они его пасли, то почему не…
– Может, они не его пасли. А того, кого пас он. Но случилось то, что случилось, и им надо было срочно убирать своего человека из маршрутного такси, чтобы им – что? Правильно, не заинтересовались компетентные органы. И самое скверное – установить его личность нам теперь вряд ли предоставится возможным. Наверняка водитель вымыл машину до блеска.
– С целью? – Маша округлила глаза. – Думаю, она до сих пор на штрафстоянке. И…
Она тут же набрала водителя. Тот не взял трубку. Пришлось беспокоить Воронова.
– Нет, машину уже забрали. Там же не случилось ничего ужасного. Все живы. И водитель машину забрал.
– Когда?!
– Ща… – Воронов говорил с кем-то по параллельному телефону минут пять. Потом отозвался: – Маш, где-то минут двадцать назад он забрал машину. Может, еще отмыть не успел?
Глава 8
Валера с закрытыми глазами нашарил рукой телефон на прикроватной тумбочке. Все так же, не открывая глаз, приложил палец к экрану. Указательный палец правой руки помнил место. Тут же приоткрыл глаза и набрал номер жены. Пошел вызов. Трубку Фаина не брала.
Что-то не так!
Он скинул звонок. Набрал снова и снова. Потом посмотрел историю звонков. Со вчерашнего вечера он позвонил ей пятьдесят четыре раза. И все вхолостую. Ему не ответили ни Фаина, ни кто-то еще, кто мог быть с ней рядом. Раздражаясь, он сел на кровати. Вошел в Сеть и нашел сайт больницы. Потом перешел по ссылке в отделение кардиологии и следом набрал номер телефона, числящийся за отделением.
– Отделение кардиологии, – ответила сонно дежурная медсестра.
Видимо, еще не сменилась с ночной смены.
– Добрый день. Меня зовут Валерий, фамилия моя Сушилин. Я вчера навещал свою жену в вашем отделении. Фаина Сушилина. Когда уходил, все было с ней в полном порядке. Но начиная с семи вечера она не подходит к телефону. Вызов идет, а трубку она не берет. Вы не могли бы выяснить, в чем причина? Может, она по рассеянности телефон где-то оставила, а он на беззвучном режиме? И теперь она не может найти этот чертов телефон. А я не могу до нее дозвониться. Пригласите ее к телефону, пожалуйста.
– К какому телефону? Вы же сказали, что она его могла потерять и…
Валера закатил глаза. Девица была мало того, что невыспавшейся после ночного дежурства, так еще и бестолковой.
– Пригласите ее к тому телефону, по которому вы сейчас со мной разговариваете. – Он опустил нецензурное слово, рвущееся с языка, снова упал на подушки.
– Ах да! – хихикнула бестолковая медсестра. – Чего это я туплю?
– Действительно!
– Извините, я сейчас. В какой, говорите, она палате?
Валера назвал номер палаты своей жены и засек время.
От поста до палаты Фаины десять метров. Даже если сестричка будет ползти, она доберется туда за минуту. Еще минуту он отпускал на то, чтобы объяснить Фаине цель ее визита. Еще минута – ползком обратно. Три минуты! Это был максимум.
Ответила она ему почти через семь.
– Извините, – запыхавшимся голосом произнесла она ему на ухо. – Извините, что долго. Тут такое дело…
– Что с Фаиной?! – взвился его голос до визга. – Она жива? С ней все в порядке?
– Ну почему сразу – она жива?
– Да потому, что она лежит в кардиологии, бестолочь! – не выдержал он, срываясь на грубый крик. – И у нее проблемы с сердцем! И она не отвечает мне на чертов телефон со вчерашнего вечера! И сейчас… Вот где она сейчас?! Почему мне отвечаете снова вы?! Почему?
– Мужчина, прекратите мне хамить, или я брошу трубку, – пригрозила тут же медсестра.
– Где моя жена?
– Ее нет.
– Как это?! – Он даже икнул от неожиданности. Вышло некрасиво, он смутился. – Извините… Она… Она жива?!
– Вероятно. У нас нет никаких данных на этот счет. Она просто не ночевала в отделении. Соседки по палате утверждают, что вчера после вашего ухода она ушла погулять, оставила свой телефон на тумбочке. И с прогулки больше не вернулась. Они подумали, что она сбежала домой, и не стали поднимать тревогу.
Овцы! Тупые овцы!
– Они что, не видели, что я звонил ей? Телефон лежал на тумбочке, я звонил…
– Мужчина, не кричите. Телефон был на беззвучном режиме. Они не могли слышать, кто и сколько раз ей звонил. Разбирайтесь со своей женой сами, – буркнула она напоследок и оборвала разговор.
Валера посмотрел на время. Еще полчаса до обычного подъема, когда он шел в душ, завтракал и ехал на работу. Он так рано проснулся!
Тревога! Его подняла раньше времени тревога! Что-то надо было делать. Куда-то ехать, с кем-то говорить и поднимать со стульев все толстые задницы всех необходимых служб. Потому что у него большая проблема! Его жена…
Его милая, нежная, кроткая Фаина куда-то подевалась! Причем сразу после страшной аварии на трассе, точнее, на другой день. И что-то она такое говорила о человеке, который упал на нее в момент аварии и выпачкал ее кровью. Что? Дал бы бог памяти!
Он быстро принял душ. Разбил в сковородку два яйца, пережарил, как обычно, до хрустящих краешков. Он так любил. Нажал кнопку на кофемашине. Сел к столу и задумался.
Сможет ли он ехать сейчас на работу? После того как узнал, что его жена не ночевала в больничной палате, сможет ли он поехать на работу? Необходимо будет смотреть на лица коллег, улыбаться им, отвечать что-то, решать какие-то служебные вопросы. Он это все сможет?
– Да, какие-то проблемы у супруги. Точно пока ничего не знаю, но позвонили из больницы и попросили приехать, – сочинил он на ходу версию для своего начальника, который, судя по звукам, сидел в туалете.
И даже не сочинил, а немного исказил действительность.
– Она ведь у тебя попала в ту жуткую аварию? С маршруткой? – проявил чудеса осведомленности начальник.
– Да. Было такое. Потому она и в больнице, и я…
– Я видел репортаж по телевизору. Там ужас! Поезжай, конечно, в больницу. Выясни. Побудь с супругой. Сегодня можешь не выходить. Я все скину тебе на почту. Поработаешь дома.
Благодетель!
Покачав головой, Валера фыркнул и приступил к яичнице. Потом кофе с печенькой. Его, кстати, пекла Фаина. Выпечка у нее получалась божественной. Могла из горсти муки, ложки масла и яйца сотворить шедевр.
Почему она не позвонила? Почему оставила телефон в палате? Что в нем? Оставила она в нем хоть что-то намекающее на то, куда она могла подеваться? Надо успеть забрать его, пока эти овцы не позвонили главврачу, а тот в полицию. Если полиция приедет раньше, она заберет ее телефон. И если там есть что-то секретное, то Валера об этом никогда не узнает! Потому что полиция любит ограждать родственников от расследования, напускать таинственности, скрывая тем самым свою неспособность разобраться в той или иной проблеме.
Ему нужен телефон Фаины. Срочно! Она могла от него что-то скрыть. Опять же она стала свидетелем гибели какого-то человека, о котором ему рассказывала, а он отмахнулся.
Он снова набрал ее номер, умоляя бестолковых куриц – соседок Фаины по палате – взять трубку. Могли же они проявить бдительность после визита к ним дежурной медсестры? Могли! Лишь бы хватило ума…
– Алло, – ответил ему незнакомый женский голос. – Валерий – это вы?
– Да. А вы кто? – как можно вежливее ответил он.
– Я Наташа – соседка вашей супруги по палате. Она все еще не вернулась.
– Я скоро приеду, Наташа, – пообещал он. – Поищу ее. Может, перепутала отделения? Может, заблудилась?
– А она может? У нее деменция? – с непонятным удовлетворением поинтересовалась глупая девчонка. – Кстати, вашу жену вчера спрашивали из полиции. Хотели с ней побеседовать. Может, она перепугалась и сбежала?
– Я сейчас приеду и со всем разберусь. Но у меня к вам одна просьба, Наташа. Спрячьте ее телефон. Не отдавайте полиции. Хорошо?
– Но… А если они спросят? – растерянно протянула идиотка.
– Непременно спросят. А вы скажите, что не видели.
– А медсестра на посту? Она же видела телефон.
– Она сейчас сменится. Уедет домой спать. Уберите, Наташенька, телефон. Я сейчас подъеду. Посмотрю. Может, Фаина там что-то оставила. Какое-то сообщение. Или был от кого-то звонок, объясняющий ее отсутствие. Я сам передам полиции ее телефон, если понадобится. Я вас прошу…
Она оказалась вполне толковой. И никак себя не выдала, и телефона не показала, когда Валера одновременно с майором полиции Бориной Марией вошел в больничную палату…
Валера, конечно же, опоздал к обходу. Пока ехал в больницу, позвонил его начальник и потребовал срочно приехать.
– Твой чертов компьютер не включается! – надрывался тот. – Я вводил пароль, который ты мне продиктовал, бесполезно! Дуй сюда, а потом куда пожелаешь…
Он потерял полдня, потому что едва зашел, сразу попал под раздачу срочных заданий. И ему пришлось кое-что выполнить в обязательном порядке. А иначе…
– Иначе никак, Валерик, – суматошно метался между столами сотрудников их начальник. – Иначе нас всех отсюда выгонят к чертовой матери. А я к ней не хочу.