Возможно, Лось сразу в нее втюрился и, подсознательно недовольный этим обстоятельством, сначала старательно искал в ней какие-то недостатки, не верил самому себе, что королева красоты может быть простой девушкой, которую внешность и обстоятельства внезапно вознесли на пьедестал. Как мальчишки дергают за косички девочек, которые нравятся — не потому, что действительно хотят причинить им вред и настроить против себя, а потому, что сами не могут разобраться в непривычных чувствах.

И с телохранителями всё было предельно ясно. Теперь Песец это понимал. Амельская оставила их за пределами каюты не потому, что они обслуживающий персонал. А потому, что они могли стеснить ребят с новосаратовской студии.

Родим вполне осознавал, что гостиная у них маловата, и еще двое незнакомцев были бы тут перебором. Горностаи в свое время не претендовали на грандиозную гостиную, и Алена Амельская понимала, что в каюте новосаратовской студии всем сразу будет тесно.

Черт. С Аленой было легко. Ничем она не напоминала глупых истеричных звезд. Простая девчонка, вышедшая из русской глубинки и не забывшая о своих корнях, даже когда стала королевой.

Родим задумчиво наблюдал, как Алена азартно рассказывает о праздновании дня Ивана Купалы на своей родной планете, когда вновь грянул внешний вызов. На экране интеркома появился забавный толстячок с бородкой:

— Простите, коллеги, нет ли у вас Алены Макаровны? Тут возникли вопросы по последней съемке, срочно надо кое-что переснять…

— Ну, ребята, спасибо за классную передышку! — Амельская поднялась. — Надеюсь, что еще удастся посидеть как-нибудь всей компанией. Спасибо за гостеприимство и кофе, но мне…

— Кто это? — жестко поинтересовался Родим, не слушая ее.

— Это мой продюсер, Игнат Федотов! Вот только… — Она вдруг осеклась и замолчала.

— Что? — быстро потребовал продолжения Песец, внимательно вглядываясь в лицо на экране.

— Держится он как-то неестественно. Обычно он так себя не ведет. Перевозбужден, словно бахнул водки. Но он во время работы такого безобразия себе не позволяет…

Песец был в принципе согласен с королевой красоты, которая, кроме всего прочего, оказалась еще и довольно наблюдательной. Гость демонстрировал все признаки глубокого душевного волнения — пусть даже и не заметные непосвященным. Но физиогномику и язык тела обмануть трудно даже подготовленному человеку.

— Ясно, — огорченно констатировал Родим. — Расклад два.

Повинуясь команде, Рысь мигом выскользнула из-за виртуального компьютера и заняла позицию слева в простенке. Алена Амельская даже не сумела понять, откуда в руке у Светы вдруг появился плазмомет.

Почти одновременным движением Лось положил Амельской ладонь на макушку и быстро пригнул красавицу под стол. Другая, наверное, возмутилась бы такой бесцеремонностью, но Алена выросла в приграничном мире и прекрасно знала, что возмущаться перед стрельбой — занятие бесперспективное. А то, что Горностаи изготовились к стрельбе, ибо снаружи происходит что-то очень плохое, было очевидно.

Сидя под столом в согнутом положении, королева красоты торопливо попыталась связаться с кем-нибудь из телохранителей, оставленных за дверями, но их коммуникаторы молчали.

Казимир Витковский тем временем переместился на правый фланг, деловито и молча взяв на себя сектор стены со своей стороны двери. Понятно было, что гости через стену не войдут — слишком громкая получится акция, слишком много постороннего внимания привлечет такой штурм, чтобы рассчитывать на скрытность. Однако для создания эффекта неожиданности Горностаи именно так и сделали бы — стена была металлической, но при наличии подходящего диверсионного оборудования вполне можно было оперативно проделать отверстия такого размера, чтобы внутрь могли проникнуть люди.

С потолка при таких обстоятельствах атаки можно было не ожидать вовсе — в межэтажных перекрытиях корабля и под потолком находились коммуникации, и в случае прорыва сверху нападавшие запросто могли их повредить. А это могло привести к тому, что ошпаренные горячей водой или получившие удар током комбатанты серьезно замедлят продвижение. Но Горностаи на всякий случай наблюдали и за своими участками потолка тоже — чтобы не допустить никаких неожиданностей.

Продюсер больше в дверь не звонил — боевики снаружи правильно расценили молчание в каюте как признак того, что их план раскрыт. И лишь когда снаружи раздалось приглушенное звяканье, Песец одними губами произнес:

— Сначала мы с Аленой, потом Грейс, потом Светка. Лось замыкающий.

— Принято, — донеслось из трех углов каюты.

Негромко хлопнула диверсионная граната на присоске, которая вынесла дверной замок, и в распахнувшуюся дверь начали проникать боевики.

Вернее, попытались начать проникать, потому что первых двух умело сняли из плазмометов залегшие на полу Света и Казимир, и нападение сразу захлебнулось.

— Глаза, уши! — резко скомандовал Песец. — Глаза зажмурь! — велел он сидевшей под столом Алене Амельской, которая ошарашенно смотрела на него. — Рот раскрой! И ладонями глаза прикрой поплотнее!.. — Подробнее объяснять гражданскому приемы борьбы со светошумовыми гранатами уже не было времени.

Потому что в раскрытую дверь полетели маленькие металлические предметы, заскакали по полу, завертелись на месте. Видимо, у нападавших был приказ максимально щадить Амельскую: не ожидая никакого сопротивления, они попытались просто вломиться в каюту и положить всех мордами в пол, после чего быстро забрать Алену. Однако, встретив серьезный отпор, вражеские комбатанты сразу поняли, что без светошумовых гранат не обойтись.

Взрыв был страшен. Пространство вспыхнуло перед глазами, оставив на сетчатке глаз четкий негативный отпечаток предметов за спиной Горностаев: ослепительный свет проник даже через кости черепа. Одновременно по ушам ударил звук чудовищной мощности, и, если бы Горностаи, Кюнхакль и Амельская заранее не разинули рты, резкая разница давления снаружи и внутри головы разорвала бы им барабанные перепонки, от острой боли в ушах надолго лишив способности сопротивляться. Мощная звуковая волна все же поразила Алену, заставив ее ошалело затрясти головой.

Несколько секунд спустя в каюту через вынесенную дверь снова начали проникать вражеские комбатанты. То есть они снова попытались начать проникать внутрь. Потому что Горностаи, не раз тренировавшиеся преодолевать без защитных средств последствия светошумового удара, сохраняя при этом максимум боеготовности, вновь обрушили на проем двери шквал плазмометного огня, вынеся в коридор и вторую партию атакующих.

Поняв, что отбиться вчетвером удастся вряд ли, раз подготовленный противник прилагает столько усилий для того, чтобы взять каюту, Песец, не тратя слов на пояснения, рванул Алену за руку. Впрочем, она все поняла и без пояснений.

Подтащив ее к противоположной стене, он быстро распахнул створки маленькой дверцы на уровне пояса. Пытаться забраться в нее ногами было бы непростительной потерей времени, поэтому сообразительная Амельская, росшая в пограничном мире, нырнула в нее, как в воду — руками вперед.

Дав королеве красоты полторы секунды, Родим последовал ее примеру.

Скатившись следом за Аленой Амельской по узкому желобу для грязного белья на нижний уровень, он попал в крепкие мужские объятия.

— Всё нормально? Живы? Не ранены⁈

— Здорово, Глам! — рявкнул Песец. — Обстановка?

— Полный порядок. Тишина.

— Значит, уроды не пронюхали о нашем пути отступления, — удовлетворенно констатировал Пестрецов. — Надеюсь, для них это станет неприятным сюрпризом… Впрочем, когда сюда станут скатываться наши, враги могут попытаться проникнуть следом за ними.

— Встретим, — уверенно заявил команданте Саггети. — У меня тут подразделение. — Он махнул рукой, и из-за металлических углов и поверхностей на мгновение показались рейнджеры. — А к вам наверх уже движется другое. Всё будет нормально.

По тяжело застонавшему желобу вниз скатилась Грейс.

— Как наверху? — сразу поинтересовался Песец.

— Разлюли-малина, — отозвалась фрау Кюнхакль на своем диком языке, который казался ей русским, и продолжила на интерлингве: — Подошло подкрепление. Ребята контролируют ситуацию.

Приказы командира не обсуждаются в любом случае — по крайней мере, в нормальных спецслужбах, в которых не разводят демократию по любому поводу. Но всем и так было ясно, что Родим и Грейс первыми покинули поле боя не потому, что так у них было больше шансов уцелеть. На самом деле Песец страховал гражданского, а представитель немецких спецслужб Грейс Кюнхакль не была Горностаем, на которого Пестрецов мог положиться, как на самого себя.

Следующей оказалась Светка. Увидев Глама, она сверкнула глазами, быстро стиснула его в объятиях и тут же скользнула в сторону.

— А ты почему не наверху, Глеб? — безжалостно спросил Родим Глама, хотя их диалог вполне могла услышать жена команданте.

Саггети пожал плечами.

— Я подумал, что от Стива Кувалды проку там будет больше, чем от меня. Он руководит верхней группой.

— Разумно.

Грохот и треск наверху усилились.

— Лось, — тревожно проговорила Света.

— Угу, — отозвался Родим. — Или вторая группа наших.

Рысь так внимательно смотрела на команданте, что тот наконец не выдержал:

— Мое место здесь, родная! Я буду прикрывать ваш отход! Встретимся, когда всё закончится!

По желобу скатился Казимир, быстро вскочил на ноги:

— Ходу, ходу, ребята! Расклад пять!

— Враги прорвались? — удивилась Рысь.

— Один! — крикнул Лось. — Один прорвался!

— Один⁈ — изумился Родим.

— Но это не человек! — Пестрецов впервые видел Витковского в таком взвинченном состоянии. — Это сраный дьявол, который стоит двадцати подготовленных спецов! Уходим, быстро! Пока он месит наверху рейнджеров, но скоро спустится! На нас важный гражданский! Ходу, ходу!

Песец не имел никаких причин не доверять всегда сдержанному и флегматичному Лосю. Видимо, увиденное наверху действительно поразило того до глубины души. Однако командир всё же пораженно поинтересовался:

— Ты нам предлагаешь… спасаться от одного⁈ Бери Алену и уходите вдвоем, пока мы его скрутим!

— Я вам предлагаю спасать госпожу Амельскую! — огрызнулся Казимир. — Послушай, я прекрасно знаю, что трое Горностаев и в придачу к ним агент Бундесбезопасности остановят кого угодно. Но против этого у нас есть реальные шансы проиграть! Так что будет гораздо лучше, если на последнем рубеже обороны у Алены останемся мы все вчетвером!

Пестрецов потратил еще секунду, чтобы пристально вглядеться в лицо Витковского. Да нет, конечно, дело было не в том, что влюбленный Лось потерял голову и пытается всеми силами увести любимую женщину из опасного места. И, разумеется, не в том, будто он струсил — это уже вообще была глупость за пределами всякой логики. Это Витковский-то, который, как положено любому Горностаю, всегда презирал опасность!..

Но если уж Казимир начал тревожно бить в рельсу, значит, тому есть серьезная причина.

— Отходим, — хладнокровно приказал Родим, взвесив все привходящие обстоятельства. — Надеюсь, наши тут разберутся сами.

Привычно перепрыгивая через две ступеньки, они быстро ушли техническими переходами, которые вели на нижнюю палубу. Пестрецов поддерживал Алену, которая не была привычна к таким ускоренным марш-броскам по пересеченной местности, однако никак не выразила своего возмущения.

— Докладывай, что произошло, — сурово бросил Родим за спину, когда первый пролет был преодолен, и под ногами задребезжали железные ступени второго. — На тебя смотреть больно. Только давай без лирики.

— Подошла группа рейнджеров Саггети, — послушно доложил Казимир на ходу. — Мы с ними взяли противника в клещи, прижали к стене. Дело было в шляпе, поэтому я на всякий случай отправил вниз Грейс и Светку…

— На черта⁈ Если все равно уже прижали…

— Чтобы им не прилетело в лоб шальным зарядом.

— И? — потребовал Песец, когда лестница закончилась, а пауза Витковского — нет.

— И всё! — признался тот. — И нас смели! Один из ублюдков достал что-то вроде армейского штык-ножа… короче, такая гибкая стальная лента, которая могла становиться твердой, как клинок — наверное, подонок для этого что-то делал… Твою мать, я даже не предполагал, что можно двигаться настолько быстро!

— Быстрее, чем Горностай? — усомнился Пестрецов. Они выбрались на грузовую палубу и теперь стремительно лавировали между пыльных контейнеров, продвигаясь к следующей лестнице.

— Гораздо быстрее, — заверил Лось. — Иногда я даже не успевал фиксировать глазом его перемещения.

— Невозможно, — отрезал Родим. — Человеческое тело имеет свои пределы прочности, и Горностаи подошли к ним вплотную. Вероятно, после соответствующих тренировок мы сможем двигаться еще быстрее, но тогда от запредельной скорости движений начнет разрушаться наше собственное тело.

— У него таких пределов нет, можете мне поверить, — угрюмо сказал Казимир. — Почему я и решил, что это не человек. Его тело имеет огромную, совершенно не человеческую прочность.

— Можно наконец передохнуть? — взмолилась Алена Амельская. — Мое тело имеет совсем небольшую прочность, и скоро я уже начну рассыпаться на куски!

— Некогда, Аленка! — рявкнул Витковский. — Сейчас для нас самое главное — это уйти от него как можно дальше. Чтобы не нашел!

Пестрецов поднял руку, и все замерли.

— Перекур — минута, — объявил он. — Иначе ее скоро придется нести на спине, — пояснил он специально для Лося. — Восстановить дыхание, размять ноги руками, — добавил он уже для Алены.

— Командир, — глухо проговорила Рысь, — разреши вернуться. У меня там Глам в боевой команде… — Горло у нее перехватило. — А он вообще не подготовлен. Я себе никогда не прощу, если с ним что-нибудь…

— Запрещаю, боец! — процедил Родим. — Наш приказ — уберечь этот конкурс в целом и госпожу Амельскую в частности! А для того, чтобы его выполнить, допустимо пожертвовать любым дружественным комбатантом. И мной, и Лосем, и тобой. И команданте Гламом Саггети. Мы все — бойцы Российской империи, и на карту поставлено гораздо больше, чем наши личные взаимоотношения с другими людьми. Еще вопросы?

— Приняла, командир. — Вряд ли после реплики Песца в душе у Светки улеглась буря, но она больше не проронила ни слова.

В самом конце грузовой палубы внезапно грохнула цепь, удерживавшая грузовой контейнер — как если бы кто-то на бегу зацепил ее рукой.

— Он уже здесь! — встрепенулся Лось.

— Бегом! — приказал Пестрецов, и их маленький отряд бросился вперед.

Глава 5

Вопросов о том, как этот ублюдок преодолел подразделение вооруженных рейнджеров и каким образом снова упал на хвост Горностаям, Родим задавать себе не спешил. Он задаст их чуть позже, когда сложатся подходящие обстоятельства. Скажем, завтра. Завтра будет новый день.

Пока было ясно только одно: противник им действительно достался крайне серьезный. Такого никак нельзя недооценивать. Его необходимо как можно скорее убить, и желательно — с одного удара. Второго может не представиться.

На грузовой палубе было пустынно и тихо, пахло ржавчиной, старым брезентом и затхлостью. Прямоугольные контейнеры выше человеческого роста образовывали сеть параллельных улиц, в которых попадались укромные переулки — размер ящиков был разным, и автоматические погрузчики, согласно заложенному машинному алгоритму, стремились максимально использовать занимаемую грузом площадь. Увидеть разом все, что происходит в многочисленных улочках грузовой палубы, можно было только из-под потолка, допустим, с горизонтальной стрелы кран-балки козлового крана, которая в рабочее время бегала над рядами контейнеров, перетаскивая с места на место тяжелые грузы.

Давящая тишина нарушалась лишь надсадным прерывистым дыханием Алены Амельской и приглушенным шорохом ее шагов. Горностаи двигались совершенно бесшумно, стелящимся шагом, как обучали в академии.

Судя по всему, бесшумно перемещался и противник, потому что после того звяканья позади не было слышно ничего. И было мучительно ясно: это не потому, что враг отстал или заблудился в трюме.

Пока Горностаи отступали с уровня, куда их привел желоб для грязного белья, Родим успел связаться с командирами двух спецкоманд, которые по сигналу тревоги немедленно выдвинулись им навстречу. Второй группой рейнджеров Саггети, готовой немедленно нейтрализовать вражеских комбатантов, руководил старый знакомый Ларри Заноза.

Еще одна команда, выходившая наперерез Горностаям, состояла из боевиков бывшего «Аламута», которую новый монарх Аль-Сауди, согласно договоренности, немедленно передал в распоряжение русского императора, как только в этом возникла необходимость. Руководил группой арабских воинов тот самый командир спецназа эфенди Ибрагим, ребят которого перепуганные и возмущенные торговцы вызвали в прошлый раз, когда Родим, с измененной шпионским оборудованием внешностью, для пробы новой личины атаковал в арабском торговом центре эфенди Алишера — Казимира Витковского.

Пестрецов координировал действия летучих отрядов при помощи приспособления, которое очень напоминало то, что помогало им с другими русскими и немецкими агентами общаться на Кабестане. Только на сей раз шпионская штучка была отечественной, потому что операция была исключительно российская. Каждому из ключевых акторов операции в одну из слуховых косточек было вживлено принимающее устройство, а в челюсть — микрофон, так что командиры оперативных групп могли переговариваться между собой.

Прочих арабов и американских рейнджеров Павличенко использовал втемную, не посвящая их даже в малейшие детали операции. И король Рашад, и команданте Глам Саггети, чувствуя себя обязанными русским Горностаям, по первому требованию выделили для них людей. Саггети даже примчался сам — в надежде хотя бы мельком увидеть свою Свету-Джулию.

Обернувшись на мгновение в центральный проход, Родим уловил вдалеке молниеносное движение и тут же остановил группу, чтобы ей не ударили в спину. Бойцы сразу рассредоточились в своем коридорчике между контейнерами, укрылись за штабелями пустых поддонов и неактивными погрузчиками-экзоскелетами. Оторопело замершую посреди центрального прохода Алену Казимир утащил с возможной линии огня.

Все трое русских бойцов сразу же вошли в состояние боевой медитации, которая позволяла выполнять множество второстепенных действий на автомате, высвобождая ценные мозговые ресурсы для решения основных задач и значительно повышая скорость действий и принятия решений. Когда-то именно в таком состоянии Светлана Рысь преодолела полосу смертоносных механизмов в обогатительном комплексе на Утлегаре.

У немцев такой системы не было, хотя явно существовало что-то похожее — по крайней мере, фрау Кюнхакль сразу подобралась, ее движения изменились, стали вкрадчивыми и странно плавными: человеческий взгляд несколько по-иному воспринимает комбатанта, который находится в боевой медитации.

В таком состоянии Горностаям стало доступно для наблюдения многое, чего не улавливает глаз обычного человека. Потом, конечно, придется расплачиваться жестокими головными болями и кровью из носа, но оно того стоит.

Их действительно преследовали. Горностаям удалось разглядеть мелькающих в скользящих тенях бойцов с плазмометами, которые настороженно, но быстро двигались по параллельным центральному коридорчикам между грузовых контейнеров.

Впереди, словно вожак волчьей стаи, шел тот самый тип, который так встревожил Лося. Видимо, он тоже находился в боевой медитации, потому что явно высматривал не только Горностаев, но и возможные скрытые сюрпризы, которые они могли оставить для преследователей. Либо он пользовался какой-то другой методикой, недоступной обычным людям.

Родим не мог знать наверняка, что это именно он — враги были одеты в одинаковые рабочие комбинезоны и ничем не отличались друг от друга. А ублюдок не ускорялся, видимо, чтобы группа, непривычная к такому стремительному темпу, от него не отстала, — но двигался действительно очень странно. Песец не стал бы биться об заклад, что человеческое тело непривычно для этого монстра, однако в том, что это именно тот, о ком говорил Лось, не было никаких сомнений.

И самое главное: в отличие от других, он не был вооружен.

Впрочем, чужак, знакомый с работой спецслужб, мог просто «раскачивать маятник», пытаясь сбить прицел залегшим Горностаям. Хотя с такой странной методикой «маятника» Пестрецов ни разу не сталкивался, но готов был согласиться, что с виду она кажется довольно эффективной. А отсутствие плазмомета, который можно утратить в ходе операции, еще ни о чем не говорит.

Об эффективности данной системы ухода от попадания можно было судить только после начала стрельбы — причем с четырех точек одновременно, поскольку в команде Пестрецова стрелять могли четверо. Это хороший способ проверить надежность такого «маятника».

Горностаи открыли шквальный огонь, и два вражеских боевика по обе стороны от незнакомца разом опрокинулись на пол, насквозь пробитые плазменными зарядами. Однако невооруженному чужаку странным образом удалось увернуться от обеих очередей, направленных в его сторону.

Команда противника мигом умело рассыпалась, комбатанты укрылись за контейнерами и погрузочным оборудованием. Но прежде, чем они успели открыть огонь, из боковой двери между ними и русскими на грузовую палубу хлынули рейнджеры Саггети — та летучая группа, которая шла на подмогу Горностаям. Во главе нее Песец узнал Ларри Джарвиса по прозвищу Заноза.

Готовые ко всему рейнджеры открыли огонь сходу, даже не занимая позиций для стрельбы, и мигом прижали противника к полу. Вражеские комбатанты, привставая, пытались огрызаться из плазмометов, но один за другим падали навзничь, пораженные концентрированной горячей плазмой.

В одно мгновение пространство грузовой палубы наполнилось оглушительным визгом оружия и стремительной раскаленной смертью. В общем-то, пластиковые грузовые контейнеры не были надежной защитой от порций перегретой плазмы, способных прошить любой тип брони. Однако они позволяли бойцам прятаться от стрелков, не давая тем возможности правильно прицелиться.

А потом резко ускорившийся чужак молниеносно поднялся во весь свой внушительный рост, чуть сгорбившись. В руках у него был тяжелый ходовой блок от автопогрузчика, и незнакомец сходу, еще только выпрямляясь, продолжая движение, как дискобол, со значительным ускорением швырнул его в гущу рейнджеров.

Стоило признать, что даже самый могучий человек сделать такое не способен. Двое бывших Тюленей шарахнулись от страшного метательного заряда, способного оторвать человеку голову, тот пролетел мимо них и по касательной чиркнул по локтю Рыси, как раз изготовившейся к стрельбе.

Свету круто развернуло вокруг своей оси, она свирепо зашипела от боли, как настоящая разъяренная кошка. От удара по руке ее плазменный заряд со страшным визгом ушел в высокий потолок и по дороге вгрызся в одну из ферм массивного козлового крана почти над головой у Горностаев. Площадь поражения оказалась обширной — видимо, метательный снаряд врага, сбив прицел, повредил устройство плазмомета Светы, которое формировало радиус выстреливаемого заряда. Верхушка пострадавшей фермы разлетелась вдребезги, и кран, потеряв одну из узловых точек конструкции, сразу утратил центр жесткости, начав неудержимо крениться к полу.

Бросив короткий взгляд вверх, Рысь одним длинным прыжком ушла из зоны поражения.

Грузовая кран-балка с оглушительным грохотом ударилась тяжелым концом о железный пол в том самом месте, где только что была Светка, едва не разнеся вдребезги стоявший внизу контейнер. Второй конец металлической балки с протяжным скрипом вывернулся из своего гнезда, однако не рухнул вниз, а побалансировал несколько мгновений и утвердился наконец в новом положении, нависнув над контейнером.

Сбив прицел сразу полудюжине рейнджеров, незнакомец тут же пошел в атаку. В руке у него возник тот самый гибкий клинок, который с таким беспокойством живописал Лось — лезвие пару раз мотнуло туда и сюда, словно полотно измерительной рулетки. Однако уже в следующую секунду клинок развернулся полностью и на вид обрел жесткость стали.

Вооруженный только этим куском металла, чужак стремительно двинулся через оборонительные ряды рейнджеров. Не успевавшие поменять вектор огня Звездные Тюлени разлетались во все стороны, как сбитые кегли в боулинге, над грузовыми контейнерами повисла розовая дымка от взметнувшейся крови — странный клинок незнакомца мелькал со скоростью пропеллера легкомоторного самолета. Пространство грузовой палубы сотрясалось от нескончаемых плазменных выстрелов, пораженные вражеские диверсанты один за другим оказывались на полу, но ни один заряд пока не попал в их предводителя.

Пестрецов быстро поднял руку, привлекая внимание своих Горностаев, безмолвно отдал приказ: быстро отходим! Здесь им ловить было уже нечего. Вряд ли они сумели бы помочь рейнджерам остановить этого дьявола — а вот Алену Амельскую от него следовало уберечь любой ценой.

Они начали быстро отходить по техническому коридору, образованному контейнерами. Теряя помощников, незнакомец бешено рвался следом за ними с холодной целеустремленностью Терминатора. Расстояние между преследователем и преследуемыми быстро сокращалось.

Пока чужак добрался до поврежденной кран-балки, возле которой когда-то укрывались Горностаи, они успели отойти всего метров на сорок. Не оставалось сомнений, что им придется принять бой.

Казимир быстро втолкнул Алену в глухой коридорчик, образованный контейнерами:

— Не вздумай отсюда вылезать! И пригнись на всякий случай, чтобы не поймать рикошет!

Когда русские диверсанты рассредоточились по укрытиям, брезент, которым был накрыт один из контейнеров, внезапно шевельнулся. Не двигая головой, не отрывая взгляда от рвущегося вперед демонического противника, Родим сосредоточенно фиксировал вокруг себя едва заметное движение, возникшее у самого пола в десятке мест. Это определенно было менее опасно, чем враг-терминатор, но совсем сбрасывать такое удивительное явление со счетов было никак нельзя.

А потом по противнику внезапно ударил мощный плазменный залп.

Это были спецназовцы эфенди Ибргима, которые замаскировались на пути следования Горностаев — и, едва русские миновали их засаду, обрушили на преследователей сокрушающую лавину огня.

Их маневр стал неожиданностью не только для Звездных Горностаев, но и для врагов. В течении нескольких секунд половина вражеской группы оказалась выбита; застигнутые врасплох противники падали друг другу под ноги один за другим. Похоже, какой-то из плазменных зарядов продырявил бедро их вожаку, однако на резвости загадочного комбатанта это не сказалось.

Вообще-то человек с таким чудовищным ранением продолжать бой не смог бы, скорее всего, вообще потерял бы сознание от болевого шока. Но этот тип, казалось, вообще не ощущает боли.

Тем не менее создание из плоти противостоять множеству плазменных попаданий не способно. Мало какой материал вообще способен противостоять плазменному попаданию. Поэтому хоть могучий диверсант, вооруженный только ножом, и сумел увернуться от нескольких выстрелов, однако огонь арабов был настолько плотным, что ему в конце концов пришлось нырнуть за грузовой контейнер, чтобы не превратиться в дуршлаг — тот самый контейнер, за которым полминуты назад укрывались от него Горностаи.

Плазменные заряды с оглушительным визгом и омерзительным тупаньем начали пронзать пластиковый ящик. Однако чужак, видимо, сразу приник к полу, так что ни один из зарядов пока не достиг цели.

— Уйдет! — гаркнул Лось. — Следите за полом! Откатится в сторону и потеряется в коридоре!

— Он не потеряется! — рявкнул Песец. — Пойдет вперед на ускорении, гнида, и перережет наших!..

Родим быстро оценил диспозицию, отмечая, куда метнулся бы в такой ситуации он сам, обладая таким преимуществом. Да, сомнений быть не может: сейчас противник выберет момент, когда огонь неизбежно ослабнет — и рискнет выкатиться в коридорчик со своим гибким штыком в руке.

Может быть, его сразу удастся подстрелить. А может, он врежется в ряды обороняющихся, как волк в овечью отару — и тогда остановить его будет еще сложнее без риска попасть в своего.

Пестрецов рывком поднял взгляд. Воистину, в жизни не бывает совпадений и случайностей. Каждое совпадение — это плод напряженной работы нашего подсознания, тем более подсознания Горностая, находящегося в боевой медитации, которое не переставая подсовывает своему хозяину все новые и новые возможности для продолжения схватки.

Не давая себе больше промедлить ни секунды, Песец выстрелил из неудобного положения прямо поверх голов.

И попал, хотя практически не надеялся на это. Но боевая медитация не подвела и на тот раз.

После того, как огромная тяжелая кран-балка, которую чуть раньше нечаянно разнесла с краю Светлана Рысь, грохнула одним концом о решетчатый металлический пол, второй ее конец остался висеть на массивных опорах. Теперь же Песец сокрушил выстрелом верхушки и этих опор. Чудовищная грузоподъемная стрела медленно поползла вниз, набирая скорость и обдирая краску с вертикальных станин, и с невероятным грохотом всей массой обрушилась на пол, погребая под собой грузовой контейнер, за которым притаился странный вражеский диверсант.

Посреди мгновенно установившейся тишины арабские комбатанты начали короткими перебежками приближаться к поверженной кран-балке и бессильно торчавшей из-под нее руке трупа, чтобы убедиться, что жуткий враг уже никогда не выберется наружу.

Тыльной стороной ладони Родим Пестрецов тяжело отер пот со лба. Кажется, эту партию они все-таки выиграли.

— Командир! — глухо донеслось до него.

И тогда он понял, что немного поторопился.

За контейнером, куда Витковский на время боя посадил Алену Амельскую, никого не было. Еще пара изгибов импровизированного коридорчика, и между контейнерами открылся неширокий проход, который упирался в вертикальную лестницу, уходившую вниз, на следующий уровень корабля.

Песец слетел по лестнице до следующего пролета, не касаясь ногами ступенек — просто проскользил руками по металлическим перилам. Судя по всему, охреневший после пропажи Амельской Казимир тоже не стал тратить времени, перебирая ногами по ступенькам, потому что Пестрецов увидел его спину уже в конце коридора.

Прыткий, с долей неудовольствия отметил командир. Конечно, Горностаю положено быть прытким, но сначала ему в любом случае следует включить голову, и лишь потом начинать действовать, даже если у тебя только что украли любимую женщину.

Впрочем, пока Лось действовал вполне разумно. Секунды в такой ситуации действительно могли стать решающими, поэтому пока Казимир, сразу бросившийся за похитителями, был прав. А вот дальше коридор расходился на несколько рукавов, и вот тут голову включать приходилось неизбежно.

— Стоп, боец! — взревел Родим, поняв, что сейчас Витковский нырнет в один из проходов, выбранный по наитию. И, подкрепляя армейскую субординацию доводами логики, крикнул: — Спасательные капсулы!..

Неизвестно, что именно заставило Лося остановиться — первое или второе. Вероятно, он уже и сам понял, куда могут тащить Алену.

Когда Песец несколько секунд спустя догнал Казимира, тот, сдвинув на глаза студийные очки виртуальной реальности, уже сосредоточенно манипулировал руками в воздухе, нажимая невидимые сенсоры. Присоединившиеся к ним Рысь и Кюнхакль молча остановились за спиной командира, понимая, что штатный хакер сейчас анализирует пути отступления противника, прикидывая, куда бы мог доставить добычу опытный диверсант, то есть он сам.

Наконец Витковский рывком вернул виртуальные очки на лоб и рубанул воздух ребром ладони в направлении соседнего коридора:

— Сюда!!!

Судя по всему, он пришел к тем же выводам, что и командир: вражеские диверсанты могут волочить Алену только к спасательным капсулам, в надежде запудрить противнику мозги и эвакуировать добычу под прикрытием «тумана войны». Горностаи сами неоднократно пользовались таким приемом, например, на Панеконте, когда выкрали из орбитального дворца мятежного полковника Мухаммеда.

— Прибавить ходу! — распорядился Песец, хотя они и так уже двигались на пределе возможностей. Но если противник, выигравший несколько секунд, опередит их, эта партия будет проиграна окончательно.

Подстраховывая друг друга, — главный террорист, судя по всему, погиб, но его напарники вполне могли устроить засаду, — они в ускоренном темпе добрались до обширной рекреации, в которую выходили посадочные порты четырех спасательных капсул. Все они были задвинуты переборками, хотя это еще ни о чем не говорило — капсулы старались не держать раскрытыми, чтобы случайный человек не мог попасть внутрь и нечаянно стартовать.

Особенно актуально это было потому, что многие гости конкурса красоты постоянно были пьяны, поэтому ждать от них приходилось чего угодно. Однако в экстренных случаях все порты автоматически откидывались.

Горностаи не знали, сумели ли вражеские боевики проникнуть в задраенную капсулу, пока их преследовали по коридорам. Однако за матовым стеклом одной из капсул, кажется, обозначилось какое-то движение.

Казимир снова надвинул виртуальные очки на глаза: в компьютерном пространстве он явно пытался не допустить запуска спасательных средств. Какое-то время он боролся с вражескими хакерами в виртуальной реальности, а потом в бешенстве сорвал с лица очки и без паузы выстрелил из плазмомета во входной порт ближайшей капсулы — он явно проиграл в схватке и обезумел от ярости.

Огненным потоком люк сорвало, и тот, кувыркаясь, отлетел далеко в коридор. Без задраенной двери стало видно, что внутри никого нет — и тут же раскуроченная спасательная капсула рванула вперед по стартовым направляющим, а шлюз за ней с шипением закрылся.

— Стой, идиот! — крикнула Рысь. — Ты убьешь Алену!

Света была права: если бы спасательное судно с Амельской стартовало с развороченным корпусом, космический вакуум быстро убил бы ее.

Сжимая кулаки, Лось слушал, как из шлюзовых каналов по одной с ревом стартуют остальные спасательные капсулы.

— Их нужно догнать и собрать! — выкрикнул он. — Все до единой. Слышишь⁈

— Успокойся, — сухо проговорил Песец. — Павличенко получил мое сообщение и сделает всё, что в его силах.

В бессильной ярости Витковский молча смотрел в иллюминатор, как веером уходят в пространство спасательные капсулы, в одной из которых находилась его возлюбленная.

Глава 6

Они снова находились впятером в одной из кают-компаний космолайнера русского конкурса красоты — полностью экранированной от любой прослушки и аналогичных проблем. Для гарантии перед началом секретного совещания в помещении активизировали ультразвуковую хлопушку, начисто выносящую любое электронное устройство в радиусе пятнадцати метров. Для конкурса красоты такое, конечно, было уже чересчур, но любой русский капитан вполне отдавал себе отчет в том, что нашим спецслужбам в любой момент может понадобиться на его судне уголок, полностью свободный от прослушки.

— Всё-таки французы, — сокрушенно проговорил Родим. — Недораскололи мы их, получается.

— Ага, — уныло подтвердила Рысь. — Впрочем, группа из Соединенных миров тоже. На подхвате. Мы двигались в правильном направлении, ребят, поздравляю. — Она пожала плечами. — Хотя никто из государств не виноват в их действиях, конечно. Умелые наемники использовали национальные онлайн-каналы вслепую. Впрочем, с аппаратурой они обращаться все равно не умеют, особенно французы. Не Горностаи, что ж. — Она ударила кулаком по столу: — Черт, мы ведь уже почти держали этих ублюдков за жабры! Разоблачили бы на сутки раньше, и тогда…

— Мы искали координационную группу, которая будет управлять абордажем с борта лайнера, а не абордажную команду, — сурово напомнил Сергей Васильевич. — У нас всё было готово для того, чтобы немедленно пресечь попытку похитить наш космолайнер. Два русских крейсера, получив сигнал тревоги, могли в любую минуту прыгнуть через гиперпространство, чтобы схватиться с пиратами. Но к тому, что в этот раз ублюдкам окажется достаточно только Алены Амельской, мы оказались не готовы…

Выловить из пространства нужную капсулу русские не сумели. Они подняли на уши все силы, до каких только смогли дотянуться, но противник создал при операции точно такой же хаос и «туман войны», как и Горностаи в аналогичных случаях. Всё было рассчитано до мелочей — кроме присутствия на корабле Горностаев и поддерживавших их команд.

Какой-то головастый урод сумел залезть во внутреннюю сеть корабля и практически одновременно запустить в открытый космос четыре десятка спасательных капсул. Поскольку опознавательные сигналы во всех были отключены, обнаружить нужную в открытом пространстве можно было только случайно.

Русские спецслужбы смогли поднять на борт два с половиной десятка спасательных суденышек, но увы, чуда не случилось. Алена Амельская и сопровождавшие ее боевики якобы с французского онлайн-канала бесследно растворились в космосе. И хорошо, если они добрались до вражеского корабля, а не погибли в безвоздушном пространстве.

— А идея, ради которой всё и было задумано, провалилась, — качнул головой Родим.

— Увы, да, — подтвердил Сергей Васильевич. — Но теперь мы гораздо ближе к кроту. Некоторые чины в русской разведке были ответственны за проверку лиц, допущенных на борт космолайнера. Безусловно, крот находится среди этих чинов. — Павличенко тяжело вздохнул. — С самого начала это была предельно рискованная затея, вполне понимаю. И готов понести любую ответственность за то, что санкционировал ее…

— Но личный вассал императора готов рисковать, — понимающе кивнул Песец. — Особенно если его поддерживает решение императора, к которому вассал имеет прямой доступ и которому Александр Михайлович доверяет. И если император тоже готов рисковать. Не так ли?

— Без комментариев, — отозвался Павличенко, пристально глядя в глаза Пестрецову. — Хотя могу сказать, что мнение двух участвующих в операции личных вассалов, не знающих друг о друге, способно серьезно повлиять на мнение императора.

— Не знающих друг о друге, но догадывающихся, — хмыкнул Песец. — Как бы иначе вам удалось сломить сопротивление высокопоставленных чинов русской разведки? Делиться своим планом со Вторым управлением было опасно из-за наличия крота, но напрямую императору можно говорить всё — едва ли это стало бы достоянием противника. Верно?

— А получив мнение второго личного вассала, Александр Михайлович понял, что операция совершенно необходима, — кивнул Павличенко. — Правда, был риск, что в процессе операции он потеряет сразу двух своих доверенных людей. Но игра определенно стоила свеч.

— Без комментариев, Сергей Васильевич, без комментариев. Но вы утверждаете, что мы теперь гораздо ближе к кроту, чем раньше?

— Так точно. По заданию хозяев ему пришлось сделать несколько серьезных телодвижений, чтобы операторы, дикторы и режиссеры в парах зарубежных команд были заменены подготовленными боевиками-абордажниками. У нас еще будет очень серьезный разговор с иностранными онлайн-каналами, как такое вообще оказалось возможным. Полетят головы. Но за проверку этих фейковых групп онлайнщиков отвечало считанное количество людей, и теперь зону поиска врага можно значительно сузить.

— Я крайне рад, что мы смогли помочь Родине, — заметил Песец, — но в итоге без потерь наша операция не обошлась: мы все-таки потеряли Амельскую…

— Увы, это можно считать допустимыми сопутствующими потерями, — отрезал куратор.

Песец коротко посмотрел в сторону Лося. Тот был угрюм и хладнокровен, хотя Родим мог представить себе, чего стоит ему такая выдержка.

— Безусловно, мы не можем забыть ни об Алене Амельской, ни о сестре фрау Кюнхакль, — продолжал Павличенко. — И мы приложим все силы, чтобы их разыскать. Но в первую очередь наша цель — зловещая организация, угрожающая Российской империи…

Родим молчал, задумчиво глядя на него.

— Вы уверены, что Амельская — это сопутствующие потери? — проговорил он наконец. — Вы уверены, что ублюдки не получили, наконец, то, что им было нужно? Похитить Алену на Светлом Владимире для иностранных резидентов было неимоверно сложно. Не получается ли, что мы предоставили им Амельскую на блюдечке с золотой каемочкой, перевязанную подарочной розовой ленточкой?

— Пока у нас нет полной информации, я ничего не исключаю, — заявил Сергей Васильевич. — И повторюсь, что готов понести любую ответственность перед императором за свою серьезную ошибку.

— Только император — не царственный самодур, как в западной пропаганде, — задумчиво отозвался Песец. — Он готов предоставлять своим подданным право на ошибку.

— Совершенно верно. Хотя это, конечно, исключительно в компетенции Александра Михайловича, и в любом случае для нас с вами это слабое утешение. — Он помолчал. — Спасибо, Родим Афанасьевич, что привлекли к операции рейнджеров Саггети и комбатантов бывшего «Аламута». Это был хороший ход. Все они показали себя с наилучшей стороны.

— С команданте Гламом Саггети все в порядке? — безучастно спросил Пестрецов.

— Сломана лучезапястная кость правой руки, несколько ушибов и кровоподтеков, но в остальном — никаких повреждений, — заверил Павличенко. — Вы можете посетить его в госпитале. Вы — или другие члены вашей команды, — прибавил он на всякий случай.

Рысь прерывисто вздохнула.

— А как ваша рука, Светлана Кирилловна? — поинтересовался куратор.

— Спасибо, все хорошо. — Рысь подняла кисть, залитую фиксирующей медицинской пеной. — Через пару дней смогу играть в теннис.

— Также в порядке ваши друзья Ларри Джарвис, Стив Кувалда, Чедка Чалмерс и Игнат Федотов, которого вражеские боевики под угрозой плазмомета использовали в качестве приманки, — продолжал Павличенко. — Синяки, у Чедки сломана челюсть, но кроме этого — ничего серьезного. И об этом я тоже хотел бы поговорить с вами.

— Это необычно? — заинтересовался Родим.

— Это довольно любопытно, — задумчиво произнес Сергей Васильевич. — Мы к этому вернемся. Но сначала я хотел бы остановиться на фигуре необычного вражеского комбатанта. — Он поднял руку, активизируя стеллариум.

— Это ведь не человек, верно? — осторожно спросил Витковский, разглядывая на снимке останки странного комбатанта с размозженной кран-балкой головой, которые лежали на прозекторском столе. — Ни один человек не способен на такие трюки. Внутри его тела рептилоид, способный сгибать колени назад, как в том старом кино?

— Это человек, — устало произнес Павличенко. — Вскрытие показало, что он ничем не отличается от обычного homo sapiens — ну, разве что увеличенной мышечной массой.

— Вот как? — произнес Песец. — Он выглядел пропорционально сложенным.

— Потому что мышечная масса у него увеличена за счет подкожного жира, — пояснил Сергей Васильевич. — Продолжительная голодовка могла его убить: в его организме совершенно нет собственного запаса пищи.

— То есть ничего лишнего, — сосредоточенно проговорил Пестрецов. — Только то, что может понадобиться в боестолкновении. От жировой прослойки в бою пользы мало, поэтому вместо нее — мышечная масса… — Он поднял взгляд. — Но тогда по-прежнему выглядит так, что боец сконструирован искусственно. Даже если в нем нет рептилоида. И выходит, что его конструировали, чтобы он с виду ничем не отличался от окружающих, в то же время обладая значительными преимуществами. Идеальный диверсант?..

— Почему же он тогда не воспользовался огнестрельным оружием? — поинтересовалась Светлана Рысь. — С такой невероятной реакцией он запросто мог всех нас перестрелять на месте!

Грейс Кюнхакль нетерпеливо сделала раздраженный жест: суть произошедшего уже была ей понятна.

— Думаю, по той же самой причине, по которой вы не готовы развивать такое усилие, при котором начинает разрушаться человеческое тело, — тем не менее снизошел до ответа Сергей Васильевич. — Прочность материала! При скорости стрельбы этого комбатанта оружие может раскалиться и выйти из строя. Может выйти из строя спусковая пластина. Со сложным оборудованием вроде плазмомета, не рассчитанным на бешеный режим ведения огня, вообще может случиться что угодно — особенно когда этот… это существо находится в состоянии боевого безумия.

— И значит, клинок, — сосредоточенно сказал Песец.

— Верно, — согласился легенда русской разведки. — Вывести из строя нож гравитационной перегрузкой практически невозможно. Зато при такой стремительной скорости движений клинок по уровню поражающих факторов приближается к огнестрельному оружию. Всё вполне здраво и рационально… — Сергей Васильевич снова помолчал. — И, кроме всего прочего, здесь могут быть и некие психологические мотивы…

— То есть? — удивилась Рысь.

— Он одолел подразделение подготовленных рейнджеров, — пояснил Павличенко. — Звездных Тюленей и Горностаев, непревзойденных мастеров-рукопашников. Четверо убитых, согласен. Одиннадцать серьезных травм, в том числе ножевые ранения — ну, с натяжкой тоже можно списать на инстинкт убийцы. Однако остальных он просто расшвырял. Понимаете?

— Он что же — щадил противников? — мрачно поинтересовался Витковский.

— Нет, он никого не щадил. Психически он явно ограничен, но при этом максимально рационален. Зачем убивать, если с тем же успехом можно не убивать? Проще и быстрее пройти сквозь подразделение врага как горячий нож сквозь масло, а не убивать всех подряд, неизбежно снижая скорость своего продвижения. Гораздо проще вывести противника из строя, просто ранив его, сдвинув с дороги — это даже предпочтительнее, потому что вражеская сторона будет вынуждена заниматься раненым и эвакуировать его, а это лишняя потеря ресурсов.

Сергей Васильевич неторопливо выложил на стол из коробки неширокую полосу черного ажурного металла, и Звездные Горностаи невольно придвинулись ближе.

— Что это? — на всякий случай спросил Лось, хотя уже и так знал ответ.

— Его оружие.

Рысь аккуратно подняла двумя пальцами за импровизированную рукоять нож противника — слишком легкий, слишком тонкий.

— Мономолекулярный клинок, — прокомментировал Павличенко. — Гидроксид графена. Толщина режущих кромок — всего две молекулы. Такое лезвие может резать стекло как алмаз, может стругать чугун, может без особых проблем располовинить булыжник. Правда, работать это будет недолго — в случае серьезного сопротивления материала, как во всех перечисленных случаях, режущая кромка стремительно тупится…

— Как же удается достичь такого уровня заточки? — поинтересовалась Рысь.

— А это не заточка, — сказал Сергей Васильевич. — Это искусственно выращенный кристалл, в котором режущие кромки кинжала — заданные создателями грани.

— Такой клинок — не фантастическое оружие, — заметил Родим. — Подобное используют элитные русские диверсанты. Для людей, не обученных обращению с подобным лезвием, оно крайне опасно. Его можно прятать на бедре или в складках одежды — оно гнется по форме тела, и его невозможно обнаружить даже при поверхностном обыске. Но надо быть очень осторожным, чтобы не порезаться. А когда заточка имеет толщину всего в три молекулы, легко случайно погрузить лезвие в мясо бедра или вообще нечаянно смахнуть с собственной ладони пару пальцев. При этом боль возникает далеко не сразу — такое ювелирное рассечение фиксируется нервами лишь спустя десяток секунд после того, как артерии перестают снабжать ткани кровью. Поэтому оружие подобного типа подходит только очень опытным диверсантам, а не всем подряд.

— Он был опытным диверсантом, можете не сомневаться, — проговорил Павличенко. — И обращался с мягким ножом виртуозно.

— А его подчиненные… — начала Света, хотя уже тоже знала ответ. Но ей необходимо было удостовериться.

— Не выжил никто, — сухо подтвердил ее догадки Сергей Васильевич. — По большей части они убили себя сами — когда главный диверсант погиб, а Алену уже похитили его подручные, обошедшие вас по лестнице на нижний уровень. Больше никто биться не захотел, что лишний раз подтверждает: целью спецоперации была именно Амельская.

— То есть у нас снова нет зацепки, — констатировал Родим.

— А вот зацепка у нас как раз есть, — заявил Павличенко.

— Вот как? — вежливо изумился Пестрецов.

— Именно. — Разведчик активизировал стеллариум, и перед Горностаями развернулась видеозапись происшествия на Светлом Владимире. — Четыре недели назад. Попытка выкрасть вице-мисс Россия текущего года.

Съемка велась со сферокамеры, висевшей в пространстве возле шлема одного из русских штурмовиков. Изображение металось, словно пьяное, однако опытный Горностай вполне мог уловить картинку происходящего, на которой находился раненый вражеский комбатант.

— Этот тип сказал перед смертью «Звездный Путь»? — поинтересовалась удивленная Грейс.

— Так точно, — отозвался Павличенко. — Вы правильно уловили артикуляцию. А теперь сегодняшняя видеосъемка и небольшое увеличение…

— Дорога Звезды! — внезапно выкрикнул Витковский. — Один из диверсантов прошептал «Дорога Звезды», подыхая от плазменного поражения в грудь!

— Совершенно верно, — согласился куратор. — Это я не про последнее ваше утверждение, а про то, что он сказал. Подохнуть он вполне мог и позже, после знакомства с дознавателями нашей разведки.

— Это ведь одно и то же? — поинтересовалась Света. — В стрессовой ситуации человеческий мозг вполне способен перепутать, что именно бормотать его хозяину. Да?.. — спросила она у Грейс.

По внешнему виду немки было понятно, что ответа здесь и сейчас Рысь не добьется. Судя по всему, фрау Кюнхакль уже вцепилась в новые данные, с головой погрузившись в решение очередной задачи, неявно поставленной куратором.

— Нет, — ответил за нее Песец. — Иначе куратор не забивал бы нам голову всякой чепухой.

— Верно, — откликнулся Павличенко. — Наши аналитики полагают, что это не просто ошибка. Это тенденция. Шесть раз диверсанты, нападавшие на наших красавиц, перед смертью произносили «Звездный Путь», трижды «Дорога Звезды». Один раз — «Путь Звезды», и вот это действительно может быть ошибкой. Все остальные эти два названия не смешивали.

— Это не просто тенденция, — заметила Светлана, — это очевидная информация к размышлению.

— Именно, — кивнул Сергей Васильевич.

— Но вы же пробили эти названия? — продолжала настаивать Рысь.

— Разумеется, — ответил Павличенко. — Это названия двух ресурсодобывающих корпораций, которые ведут разработку полезных ископаемых по всей галактике.

— Ресурсодобывающих⁈ — сразу сделал стойку Лось.

— Именно. Памятуя ваши похождения на Панеконте, это еще любопытнее, правда? — Куратор сделал паузу. — Мы проверили данные организации. Это законопослушные фирмы, которые честно платят налоги Соединенным Мирам и не отсвечивают особо. — Он обвел присутствующих взглядом. — Тут гораздо интереснее тот факт, что комбатанты, возможно, нанятые ими, предпочитают умереть в случае провала. Причем умирают они с названием нанявшей их фирмы на устах. Крайне интересно, коллеги…

— Что он сказал? — внезапно произнес Пестрецов.

— Кто? — удивился Лось.

— Ну, этот сегодняшний покойник! Кроме «Дорога Звезды»!

— А, вы тоже обратили внимание, Родим Афанасьевич? — усмехнулся Павличенко.

— Обратил, — сосредоточенно проговорил Песец. — И теперь пытаюсь понять, что же это было. Три слога, два открытых, с максимальной артикуляцией, третий закрытый, с приглушенной гласной. Гласная, похоже, и или е, а заканчивается всё какой-то шипящей, возможно, ж. Ударение определенно стоит на последнем слоге, что, в общем-то, неудивительно, поскольку это были французы. А, как говорил древний герой Штирлиц, женщины, когда рожают, кричат «мамочка» на своем родном языке. Я полагаю, так же происходит и с мужчинами, когда они получают смертельное ранение.

— Верно, — согласился куратор. — Этот тип шептал по-французски, это мы уже установили.

— Тогда дело в шляпе. Осталось только прокачать его артикуляцию через французский онлайн-словарь, и мы узнаем…

— Мы уже знаем, Родим Афанасьевич, — мягко прервал его Павличенко. — Вы прекрасно подготовлены и совершенно незаменимы в полевых условиях, но в моем распоряжении находятся проверенные офисные аналитики, которые тоже всё это умеют, спасибо. Он сказал «парадиз».

— Рай⁈ — изумился Лось.

— Именно.

— То есть наши противники — сектанты? — задумчиво поинтересовалась Рысь.

— Это похоже на методы вербовки бойцов средневекового Старца Горы, главы секты ассасинов, — заметил Песец. — Когда обрабатываемого агента под опиумными парами переносили в укрытый в горах «райский сад». Там будущего комбатанта встречали миловидные обнаженные гурии, которые приносили обрабатываемому экзотические фрукты и небывалые кушанья, демонстрировали ему самые экзотические сексуальные практики. Спустя сутки бойца, снова одурманенного наркотиком, возвращали в «реальный мир», то есть к подножию горы, и с тех пор комбатант был готов выполнить любой, даже самоубийственный приказ Старца Горы, только бы после смерти вернуться на райские поля, к прекрасным гуриям и супержратве…

— Проблема только в одном, — мрачно заявил Казимир. — Современные люди слишком хорошо знакомы с наркотиками и прочими эрзацами, дурманящими сознание, поэтому их уже нелегко обмануть столь же просто.

— Похоже, «Звездному Пути» и «Дороге Звезды» это каким-то образом удалось. Обработанные бойцы легко идут на самоубийство, чтобы не попасть к нам в руки, судя по всему, абсолютно уверенные, что их ждет рай. — Сергей Васильевич сложил руки крышей домика. — Что ж, важную информацию вы получили, так что сегодняшний разбор полетов предлагаю считать оконченным. Окончить его хочу на позитивной ноте: эфенди Ибрагим просил передать вам, что вы — настоящие звездные воины! Для араба это очень высокая оценка.

— Мы — Звездные Горностаи, — фыркнула Рысь. — И этим, в принципе, всё уже сказано.

— Что ж, — произнес Павличенко, — тогда вас наверняка обрадует информация, что наши аналитики сумели нащупать точку, где могут пересекаться интересы «Звездного Пути» и «Дороги Звезды». Если это вообще не одно и то же. Дальнейшее — работа для настоящих звездных воинов. Как вы понимаете, дальше работать тоже придется самостоятельно, без ресурсов Второго управления — вражеский крот так пока и не разоблачен…

— Можете считать, воины у вас есть, — заявил Песец.

— Угу, звездные воины. Практически стражи галактики, — проворчал Витковский. — Когда начинаем, дорогие коллеги?

Глава 7

Житель Соединенных миров Пол Пятого был сложного франко-англо-карибского происхождения. Поэтому он всегда полагал, что ударение в его благородной французской фамилии должно падать на последний слог, в соответствии с правилами грамматики франков.

Впрочем, учитывая его мулатскую физиономию, англоязычные коллеги неизбежно признавали в нем выходца из Африки, поэтому, желая доставить ему удовольствие, всегда делали ударение в его фамилии на втором слоге, делая из него уроженца Бенина или Буркина-Фасо.

Но самое большое унижение Пол пережил, когда в баре одного межзвездного транспорта пересекся за стойкой с русскими вахтовиками, которые возвращались с какого-то астероида, богатого полезными ископаемыми.

Нет, пить с ними действительно оказалось интересно; не зря в Соединенных мирах существует пословица «если хочешь внятно выпить, ищи в собутыльники ирландца, индейца или русского». Но эти дикари в беседе непременно ставили в его фамилии ударение на первый слог, а перед фамилией обязательно произносили имя, после чего почему-то ржали, как дикие кони.

Пол, конечно, не знал варварского языка и не понимал, зачем они ржут. Может, у диких русских так принято. Может быть, это такая дебильная русская традиция — ржать каждую минуту, кто бы что ни сказал. Но почему-то это было страшно унизительно, так что Пятого в итоге смертельно обиделся и ушел к себе в каюту дуться.

Выпито уже было немало, поскольку русские поднимали тосты без устали, и Пол в итоге уснул у себя в номере, обняв унитаз — не в силах добраться до кровати.

Впрочем, командировки случались нечасто, так что Пол уже привык к нехитрому маршруту «работа — дом — тренажерный зал». И в обратном порядке. Его всё устраивало, особенно неплохая зарплата в «Звездном Пути».

Единственная маленькая затыка состояла в том, что по дороге с работы к станции гиперлупа необходимо было обогнуть огромное старое здание, раскинувшееся на пару кварталов, а это неизбежно добавляло минут десять-пятнадцать ко времени маршрута.

Когда-то это был супермодный кондоминиум, который в десятке корпусов под одной крышей объединял множество жилых апартаментов, торгово-развлекательный центр, мегамолл, зимний сад, бассейн, фитнесс-залы, солярии и море подобного роскошества. Здесь можно было обитать, годами не выбираясь на улицу, потому что под этой крышей имелось всё, что требовалось человеку для нормальной жизни.

Вот только новизна ощущений быстро иссякла, мода молниеносно прошла, продажи апартаментов упали. Через несколько лет счастливые владельцы недвижимости в этом комплексе стали понемногу от нее избавляться и съезжать кто куда. Кондоминиум начал приходить в упадок, и те, кто замешкался слить свои квартиры в начале упадка, вынуждены были продавать их за полцены.

В опустевшие апартаменты стали заселяться нищие, сквоттеры и наркоманы. И уже вскоре жилплощадь здесь невозможно было продать даже за полцены. Лестницы были загажены, бассейн долгие годы оставался сухим, элитные тренажерные залы и солярии в панике бежали отсюда, бросив оборудование, и то, что не успели разворовать, стояло теперь пыльное, разбитое и искореженное.

Для того, чтобы избежать злополучного здания, можно было, конечно, взять такси, но Пол со школы приучен был экономить и оставлять за собой в пространстве минимальный углеродный след, поэтому в его понимании брать глидер было совершенно безответственно экологически, когда запросто можно добраться домой на общественном электрическом транспорте.

А ведь сегодня был финал увебольной суперсерии, и опоздать к его началу было ну никак невозможно. Поэтому Пол самоотверженно решил рискнуть.

Дело в том, что старое здание можно было преодолеть еще и другим способом — наискосок нырнув во дворы через огромную арку в его фасаде. И таким образом до станции гиперлупа можно было ускоренным темпом добраться минут за пять.