Судя по доначисленному опыту, наведавшаяся на погост троица и в самом деле превосходила меня на три-четыре уровня; на пару с Августом нам с ними было не совладать, несмотря даже на кладбищенское проклятие. Помощь магов крови пришлась как нельзя более кстати, но она же могла обернуться и новыми проблемами. Точнее не она сама по себе, а эльфы. Паладин уставился на них во все глаза, и тёмные ауры от его внимания не укрылись совершенно точно.

А в сплавконтору уже входили Ерикеев с сержантом милиции.

– Кто это, Джон? – потребовал он объяснений, тяжело навалившись на могильный камень.

— Обыск придется сделать у вас, гражданин Фролов. Мне сказали, что прокурор уже здесь.

– Наёмники, – коротко ответил я.

Маги крови переглянулись и занялись наиболее подходящим для наёмников делом: потрошением покойников и сбором трофеев.

— Здесь, — отступая к окну, — проговорил Фролов. Ему все стало ясно.

– Ты привлёк их для охраны кладбища? – недоверчиво прищурился Август. – Просто я уловил отголоски магии Смерти и чего-то ещё даже более тёмного.

Стоявший за спиной у паладина Каин выразительно провёл пальцем поперёк горла, но я не собирался прибегать к столь радикальному решению проблемы и покачал головой.

— Николай Андреевич! — крикнул Ерикеев. — Подпишите-ка ордерок на обыск.

– Думаю, ты уловил кладбищенское проклятие, – пояснил я и добавил: – И нет, дело не в охране погоста. Нам понадобится помощь, чтобы выжечь логово демонолога.

Ну – да, чем дольше я размышлял о заключённой сделке, тем отчётливей понимал, что свалял дурака и та выйдет мне боком. А так одним выстрелом убью двух зайцев: избавлюсь от неугодного контрагента и заодно продвинусь в выполнении задания, навешанного на меня в качестве епитимьи магом земли.

– Демонолога? – округлил глаза паладин. – Где?!

Пока Бурьян подписывал ордер, Фролов в одно мгновение махнул через подоконник в открытое настежь окно. Ерикеев тотчас же прыгнул вслед. За ним и Бурьян с чуть-чуть отставшим сержантом. Но Фролов, несмотря на свою кажущуюся неловкость, оказался проворнее. Не сворачивая к калитке, он шмыгнул в лазейку, образованную оторванной планкой в штакетнике. И уже садился в машину.

– Тут рядом, – ответил я, нисколько не сомневаясь, что малефик обосновался неподалёку, и повысил голос: – Господа! Что у нас с трофеями?

— Проводите обыск, инспектор, — не успев еще закрыть за собой дверцу «Волги», крикнул Бурьян спешившему к калитке инспектору уголовного розыска, — ордер на столе, понятых найдите.

– Барахло! – отозвался Каин. – Кинжал, метательный топорик и медальон. Дешёвка.

И «Волга» умчалась вслед за серым от пыли фроловским автомобилем, выигравшим у них уже метров сто с лишним.

Я подошёл к разложенным на могильной плите вещам и взял медальон.

– Не возражаете?

— Догоним? — толкнул сидевший впереди Ерикеев водителя.

– Внутри изображение его девушки, – пояснил Август, украдкой тронув собственное украшение. – Зачем он тебе?

– Верну при встрече, – ответил я и бессовестно соврал, но так было надо.

— Должны, — буркнул водитель, — если только они какую-нибудь пакость для нас не придумают.

Во-первых, у меня имелись кое-какие подозрения на счёт портрета внутри. Во-вторых, уже второй раз с тела погибшего игрока выпадал именно этот медальон, а не оружие или элементы доспехов. Что-то подсказывало, что и в моём случае случится именно так.

— Кто вооружен? — спросил Бурьян.

После я вывел статистику своего персонажа и убедился, что в горячке боя ничего не примерещилось, и меня невесть с чего зачислили в адепты культа Мёртвых. Начал разбираться в случившемся и обнаружил, что с обретением нового статуса подсобил Август Лим. Система приравняла оруженосца паладина к обычному послушнику и при первой же возможности приписала меня к наиболее подходящему культу, а статус хранителя кладбища повысил ранг до полноценного адепта. Понять бы теперь ещё, чем это грозит…

— Я, — сказал водитель не оборачиваясь, а сержант лишь хлопнул себя по карману.

Каин забрал себе кинжал, формой напоминавший кукри, Август повертел в руках топорик и с видом крайнего разочарования зашвырнул его за кладбищенскую ограду.

Ерикеев молчал, но Бурьян знал, что он испытывает. Сто, сто двадцать, сто тридцать километров. Скорость, скорость и еще раз скорость. Сколько раз видел Бурьян такие погони в кино. Ив Монтан на автомобильных гонках, Ив Монтан с устрашающей цистерной с нитроглицерином. Плата за страх. А что такое страх в кино? Холодная война в зрительном зале против преследуемых. А сейчас война горячая, не на жизнь, а на смерть. Не за себя, нет! Лишь бы приблизить уходящую точку на освещенном фонарями шоссе. Она где-то впереди, ее еще не достают фары. Не тревожит даже вихляющее шоссе. Нет, оно не вихляет, это водитель вертанул вправо мимо зазевавшегося встречника. Бурьян смотрит через Ерикеева на ускользающее пятнышко догоняемых «Жигулей». Не уйти им от «Волги», набирающей скорость, не уйти. Вот уже видно заднее стекло и дуло охотничьей двустволки за ним, которое сейчас высунется в стекло боковое и достанет погоню выстрелом из обоих стволов. Охотничье не страшно: на таком расстоянии даже стекло не разобьет хоть бы из самой крупной картечной дроби.

– У меня кое-что для тебя есть, – утешил я паладина. – В сторожке под одной из досок тайник, посмотри там. И прихвати на обратном пути лопату.

Август Лим озадаченно глянул на меня, но от вопросов воздержался и потопал к воротам. Тогда Каин хмыкнул и спросил:

Так и есть — выстрелило. Крупные дробинки не пробили ни протекторов, ни ветрового стекла. Отскочив от асфальта шоссе, только поцарапали краску. Сержант молча вынул пистолет, высунулся из бокового окошка «Волги», прищурив глаза, прицелился.

– Ты такой щедрый, Джон! А для нас у тебя, случайно, ничего не найдётся?

— Не стреляй, — сказал Бурьян, — не достанешь.

Я достал перстни из сокровищ костяного паука, которые так и не сумел распознать, и показал их эльфам.

А «Жигули», снова прибавив скорость, чуточку отодвинулись. Ну еще, еще, метров тридцать, и пуля сержанта достанет протектор. Но сержант не достал. Обе пули его пробили заднее стекло, не задев человека с двустволкой. Но это был не Фролов. Когда «Волга» уже нагоняла уходивших от погони зверей, из стекла напротив блеснули волчьи глаза. Как два спаренных ружейных дула: сейчас выстрелят.

– Интересует?

И выстрелил. Не по людям, по колесам машины. Картечная дробь с такого расстояния сделала свое дело, «Волгу» едва не вынесло за край дороги в кювет. А «Жигули» уже скрылись за поворотом, точнее, извилиной, огибавшей лесок.

Авель аж присвистнул.

— Кажется, ушли, — выдохнул Мухин, перезаряжая двустволку.

– Ты серьёзно?

— Дай бог, — откликнулся Фролов, не отрывая глаз от дороги и не снижая скорости.

Как видно, я не ошибся в своих предположениях относительно того, что игровая механика сгенерировала добычу, в первую очередь подходящую мне и моему ближнему кругу общения: членам банды и соратнику по сложному заданию.

Мухин вытянул длинные ноги, закурил, крякнул.

– Берите, – разрешил я.

— Чернил своих хочешь? — спросил он, вынимая бутылку. — Не люблю я этот рижский бальзам. Только потому и взял, что на чердаке попалась. Все же есть в нем своя крепость. Глотни.

Эльфы переглянулись, и Каин спросил, не трудясь скрыть охватившего его подозрения:

– С чего такая щедрость?

— Не надо, — отмахнулся Фролов, — нам бы только семь километров дотянуть. Бензина, думаю, хватит.

– Потому что мы банда! – ухмыльнулся я и спросил: – Что за кольца хоть?

Почему семь километров, Мухин не спрашивал, он и так знал, что не забыл Фролов о деньгах в сторожке. С главным справились: от погони ушли. А о деньгах спрашивать незачем, он и сам их, без Фролова возьмет.

Авель нацепил один из магических артефактов на палец, другой отдал напарнику.

Машина дернулась, двигатель чихнул и заглох.

– Моё способно увеличить на один ранг статус выученного заклинания, его – повышает скорость регенерации крови. Но оба они для истинных магов Крови.

— Кончился бензин, — сказал Фролов. — Тут еще километра полтора по лесу пройти, а там паромчик.

– И мы не обещали тебе помощь с демонологом! – заметил Каин. – Нам не сложно, просто нет времени!

Мухин молчал, поглаживая в кармане привычный вальтер. Нужно кончать это турне. Менты застряли в дороге, но нагонят в конце концов. Объявят всесоюзный розыск, черт с ними. Без Фролова никто не вспомнит о Мухине, без Фролова ему не пришьют убийство этого армяшки из Дома культуры, а за непредумышленное убийство жулика, которому грозит чуточку поменьше вышки, — максимум пяток лет в колонии. Так чего тянуть волынку. Сейчас он повернулся к нему спиной, открывая дверцу машины, — и всего-то работы только нажать на спусковой крючок. И когда Фролов уже спускал ногу на землю, Мухин два раза выстрелил ему в спину.

– Задание! – добавил Авель.

Я улыбнулся.

Фролов без стона плюхнулся ничком на шоссе, а Мухин пинком ноги отшвырнул мешающее ему выбраться тело. До паромчика идти, в сущности, недалеко, а главное, он знал куда. Он только не заметил верхового из лесничества, следовавшего по тропинке вдоль огибающего лесок шоссе. Верховой тоже не обратил внимания на метнувшегося в лес Мухина, но сразу же соскочил с лошади к лежащему поперек дороги Фролову, приподнял его — тот был уже без сознания, но простонал, не открывая глаз. Помощник лесничего растерянно оглянулся, еще не решив, что ему делать, как вдруг заметил идущую, вероятно, из города «Волгу», причем идущую с явно завышенной скоростью. Когда она затормозила, ее даже вынесло задними колесами на дорогу и какие-то люди выскочили на шоссе, бросившись к лежавшему у «Жигулей» Фролову. Трое были в летних милицейских форменках, один без пиджака в штатском.

– Вы поможете мне с демонологом и зачисткой здешнего подземелья, я помогу вам с заданием.

Эльфы переглянулись, и Авель кивнул.

— По-моему, тяжело ранен, — сказал помощник лесничего.

– Излагай, Джон. Ты нас заинтриговал.

Ерикеев осторожно перевернул тело на спину.

— Фролов, — подтвердил он. — Две пули в спину. Одна сквозная. Где здесь больница?

— Не доживет он до больницы, — сказал сержант. — Одна в хребте сидит. Верхняя, та, что в центре. Когда на спине лежал, я сразу увидел.

— А где другой? В машине двое было, — обратился к верховому Бурьян.

Глава 7

— Мелькнула какая-то тень. Я вдалеке был. А как поспешил, на него и наткнулся, — кивком головы указал он на тело лежащего.

— В этом лесу не спрячешься, — уверенно проговорил сержант.

К тому времени, когда вернулся Август, мы уже успели обговорить все детали. В обмен на помощь я пообещал эльфам стать тем самым «воротилой», который примет магию Крови и чьи владения послужат плацдармом для дружественной наставнику эльфов команды игроков.

— Да он и прятаться не будет, — пояснил верховой из лесничества, — прямо через лесок к переправе, а на том берегу версты отмахаете, если даже и найдете.

Августа я тоже привлёк к походу на третий уровень, его платой должен был стать меч. Это оказался магический клинок, которым могли владеть лишь инквизиторы и паладины, он даже обладал собственным именем и звался «Сын бури». И пусть таким уж великим уроном похвастаться не мог, зато переводил его в поражение электрическими разрядами в случаях, когда противниками выступали бестелесные создания.

— Лесок здесь, правда, редкий. Галопом пройти можно? — спросил Бурьян у хозяина лошади.

Наверное, за эту вещицу, как и за перстни, удалось бы выручить немало денег, но о заключённых сделках я нисколько не сожалел. Просто был уверен, что в одиночку на третьем ярусе подземелья начну раз за разом сливаться, а времени на вдумчивую прокачку не оставалось по ряду совершенно объективных и независящих от меня причин.

— Можно, если умеючи.

– С чего начнём? – уточнил Каин.

Бурьян, не отвечая, вскочил на лошадь. Привычно вскочил, как вскакивают конники.

Авель кивком указал на склеп.

— Эй, — испугался верховой, — лошадь-то казенная!

— Я оставлю тебе ее на переправе.

– Он ближе и взять там можно больше.

— Возьми пистолет! — крикнул вдогонку Ерикеев, но Бурьян уже начал скачку… — Сумасшедший, — покачал головой Ерикеев, — конник в нем, видите ли, проснулся. А это ему не на приз ехать.

– Подземелье никуда не денется, а демонолог в любой момент может закрыть свой квест, тогда его уже не найдём, – возразил я и отдал ворону мысленную команду слетать к ржаному полю и поискать в лесу какие-нибудь развалины или проклятые места – едва ли чернокнижник стал бы ночевать под кустом.

— А кто это? — заныл бывший верховой. — Ведь казенную лошадь увел, а вы думаете, милицейским все можно.

Потом я снял шляпу и плащ, начал копать могилу. Эльфы закатили глаза.

— Это свияжский прокурор, — озлился Ерикеев. — Сказал, что на переправе лошадь оставит, значит, оставит. А ездит он в сто раз лучше тебя. За него бойся. Безоружный на бандита пошел.

– Ты не слишком игрой увлёкся, Джон? – участливо поинтересовался Каин.

Фролов вдруг открыл глаза и застонал. Ерикеев нагнулся к нему и, понизив голос, сказал:

— Потерпите, Николай Акимович. Сейчас в больницу поедем.

— Мухин его фамилия. У Кострова спросите… — прохрипел Фролов. Что-то уже булькало у него в горле. — За моими деньгами… убёг. И того… из Дома культуры убил. За десять тысяч наличными…

Фролов дернулся и застыл с открытыми, остекленевшими глазами.

— Готов, — сказал сержант.

– Не слишком, – отрезал я, перетащил тела к неглубокой яме и спихнул их туда, а только забросал землёй, и вспыхнуло оповещение о закрытии очередного квеста.

19



Конь, перемахнув канавку, рванул с разбега в лесную ночь, как будто знал, куда и зачем ему нестись. К концу августа здесь ночи даже в лесу к рассвету понемногу бледнеют, да и верхушки редких сосен уже купались в белесом тумане. Бурьян шел рысью, почти не управляя конем, хотя без сапог и шпор в седле было непривычно. Дорогу Бурьян скорее ощущал, чем видел, понимая, что движется по диагонали к реке. Что-то Ерикеев кричал про наган, да задерживаться не хотелось. Знал одно: прежде всего догнать.

Задание «Навести порядок» – выполнено

Опыт: +250

Пройдя на рысях перелесок, ведущий к проселку, Бурьян перешел на галоп. Лошадь явно знала, куда ей везти ездока — к переправе. Только переправившись, вооруженный бандит может иметь шанс на спасение. Но может ли? Его возьмут всюду, куда он сунется с фроловскими деньгами. Все равно возьмут: маскирующий лицо шрам стал уже особой приметой. Даже если Фролов убит, это никак не спасет убийцу и его и Маркарьяна. Без Фролова можно будет доказать, что убийца — Солод. Патроны, пыжи, с расчетцем подкинутые, спичечный коробок плюс расследования Ерикеева приведут к союзу Фролов — Солод. Приведут к нему и скоропостижное бегство преступников, и погоня за ними, и две пистолетных пули в теле Фролова. А если подтвердится и вторая догадка — пристальный взгляд в партизанское прошлое секретаря обкома Кострова и его счастливое спасение на шоссе под Смоленском? Если Солод — это не Солод с маскирующим его шрамом, но с теми же волчьими глазами, которые на всю жизнь запомнил Костров? Как его звали тогда? Мухин, кажется. Ведь Костров не забыл этого, и следы двух убийств в Свияжске протянутся в смоленское гестапо и его агентуру. Тогда и «дело Глебовского» станет делом человека с изуродованной шрамом губой и с фамилией, под которой он значится в архивах органов государственной безопасности.

Получено достижение: Страж последнего приюта

Проселок привел его к переправе, вернее, к крохотному паромчику, который был уже на противоположном берегу реки и который закреплял там его пассажир, вполне заметный в синеватом предрассветном пространстве. Бурьян слез с лошади, оставил лошадь пастись на лужайке и подошел к воде. Переплыть легко, если б не быстрина посередине. Человек напротив тоже заметил его, взял какую-то палку и приложил к плечу. Сейчас же раздался очень громкий в этой предутренней тишине выстрел. Ружье, тотчас же решил Бурьян. Над головой чуть вправо просвистел веер дроби. Он отскочил в сторону и плюхнулся на берег. У ружья два ствола. И опять чуть ниже просвистели дробинки, вероятно, такие же, что снесли Маркарьяну верхушку черепа. Человек на другом берегу быстро перезарядил двустволку, но Бурьян уже прыгнул в воду.

Уровень 22. Текущий прогресс: 145/2 800

Пошел кролем, потом нырнул против течения, и новых два выстрела опять не достали его. Еще нырок, который отнес его сразу вниз по течению: началась быстрина. Она крутила его, швыряла, сводила руки. Кроль, приближая его к берегу, не мог справиться с быстриной, неумолимо относившей его вниз. Хорошо еще, что камней не было, иначе разбило бы его, как разбивает рыбацкие челноки. Но опыт пловца помог ему в конце концов преодолеть стихийный напор воды. Стало легче, и одежда не мешала, но человека на берегу уже не было. Или ушел он, мысленно похоронив Бурьяна, или того отнесло бог знает насколько далеко вниз по течению.



Повышение уровня обернулось ростом восприятия и воли, сам улучшил волю и без всякой охоты – интеллект, начал одеваться, и тут едва уловимым всплеском до меня донеслись эмоции ворона. Сосредоточился – и увидел скакавших через поле всадников. Насчитал пяток верховых и решил, что не испытываю никакого желания с ними встречаться. Не факт, что это возвращаются с подмогой наши недавние противники, но ни целеустремлённость незваных гостей, ни их численное превосходство энтузиазма у меня не вызвали.

Вылез на берег, заметил вдали паромчик у берега и побежал к нему, забыв, что, неловкий и невооруженный, рискует быть сбитым первым же выстрелом. А Солод, кроме ружья, кстати брошенного тут же на берегу — вероятно, кончился весь захваченный на чердаке запас патронов, — имел еще и пистолет, которым он убил Фролова. И пошел он, должно быть, в лес. С целью или бесцельно? Просто скрыться в какой-нибудь землянке? Бессмысленно. Окружат и найдут. А есть и другой ход. Солод знает, что, если будет объявлен всесоюзный розыск, это конец. Шрам его выдаст. Но есть у него время, мало, мизерно мало, но есть — знает он об этом. И как водитель знает все пути к железной дороге. Так не проще ли достать фроловские деньги, а где они спрятаны — и это ему известно, иначе он не убил бы Фролова. Значит, надо просто идти по его следам: стоя на мокрой глине — берег-то здесь вязкий и глинистый, — не оставив следов, не пройти. И Бурьян побрел мокрый — хоть все снимай и выжимай, но снимать и выжимать некогда, — побрел к паромчику и нашел глубокие следы от сапог убийцы, сильно он увяз, охотясь за ним, плывущим. А дальше все проще пошло, мокрая глина прижимала траву, грязные сапоги ломали ветки, и не требовалось быть сыщиком, чтобы не сбиться со следа. А зачем ему, прокурору, становиться рядовым инспектором уголовного розыска? Не солидно это, сказал бы Вагин. Но Кострову он, Бурьян, обещал найти убийцу, а как нашел бы, если б не лошадка лесничего? О своем умении ездить верхом и переплывать реки он не думал — это просто подразумевалось. На несчастье Солода, он все сумел.

Миг я колебался, не укрыться ли в склепе, потом отбросил эту мысль и произнёс:

И найти его сумел, дойдя до заброшенной лесничьей сторожки, где Солод, орудуя ломом, разворачивал бревенчатый накат погребца под сторожкой. И, ни о чем не думая, ничего не рассчитывая, Бурьян пошел на него, мокрый и страшный. Лучше бы сказать — бесстрашный, ибо что такое страх? Нервное возбуждение перед возможностью перестать жить или потерять что-то невосполнимое. Но есть и другой страх — не успеть, не достать, не справиться. Знакомый страх спортсмена — лишь бы не упустить победу. И Бурьян кинулся сразу, без разбега, как гимнаст в опорном прыжке, на убийцу с ломом. Но, оглянувшись и поняв все, что последует дальше, Солод оставил лом торчащим меж бревен: не его оружие — не плотника, не каменщика, не трудяги. Он шарил в карманах еще привычный ему, никогда не подводивший вальтер. Но пистолет был в куртке, брошенной под ногами, а нагнуться и достать он не успел. Он считал на секунды, а Бурьян на их десятые доли. И, подхватив убийцу под руки, он борцовским приемом швырнул его через голову на еще росистую траву. И опять не успел вскочить и встретить врага нестрашный без оружия Солод. Не было ни бокса, ни дзюдо, ни каратэ, ни одной из тех сцен, которые так нравятся зрителям в импортных фильмах и которые может поставить с помощью каскадеров даже начинающий режиссер. Просто Бурьян с размаху ударил в грудь противника. Солод упал на спину и затих.

– Выдвигаемся!

Оставалось только связать его, благо нашлась под руками ржавая проволока.

Авель кивнул.

20

– Веди, Джон.

Фролова похоронили. Награбленные им деньги, найденные в погребце сторожки, сдали в банк. Солоду кость срастили, перевели в следственный изолятор. Дело Глебовского стало делом Солода по его последней фамилии. Бурьяна все поздравляли, начиная с Верочки и кончая Вагиным, который так и сказал: «Вы совершили чудо, Андрей Николаевич. Вы доказали недоказуемое». Пришел и Глебовский, высокий и худой, словно высохший, пришел вместе с Людмилой Павловной, которая плакала, а Глебовский сердился: «Радоваться надо, а не плакать, что такие люди на свете есть», — и лишь молча пожал руку Бурьяна. А Миша Ерикеев создавал ему такую славу в городе, что прохожие оглядывались, когда он проходил мимо. И только Костров был в отъезде и ничего не знал о случившемся.

А Костров был особенно нужен Бурьяну, и не как первый секретарь обкома, а как важнейший свидетель, который мог бы опознать в Солоде Мухина-гестаповца, лично расстрелявшего десятерых партизан на смоленской дороге. Солод категорически отрицал этот факт своей биографии, и никто не рискнул подтвердить по отрезку «визитной карточки» Фролова, найденному во время обыска среди ненужных бумаг в нетопленной печи, какое-либо сходство между девятнадцатилетним Мухиным и пятидесятичетырехлетним Солодом. Не подтвердил этого сходства и тогдашний командир отряда Глебовский.

Ну я и повёл. Сразу ушёл с тропы и заложил широкую петлю по лесу, дабы обойти поле и разминуться с незваными гостями. К этому времени мёртвый ворон уже успел покружить над указанным мной участком, и я заранее наметил три возможных укрытия чернокнижника: глубокий распадок, странную проплешину с голой землёй и группу непонятных строений с частично обвалившимися, а частично поросшими травой крышами.

— Хотя вы и побрили этого убийцу, я сходства его с запечатленным на этом обрезке фотокарточки парнем не нахожу. Ведь тридцать пять лет прошло с тех пор, Андрей Николаевич. Я и многих других, изображенных на общем снимке, сейчас бы, наверное, не узнал.

Бурьян вторично вызвал на допрос Солода:

Именно к развалинам я первым делом и повёл свой немногочисленный отряд, а на подходе к руинам нас стало ещё меньше: Каин и Авель просто растворились в лесном полумраке. Ладно хоть ещё шепнули, что зайдут с тыла, а то бы не знал, что и думать.

— Ну что ж, будем сознаваться, Мухин.

— Я не Мухин.

— Тогда я вам прочту сейчас записанные капитаном Ерикеевым и подтвержденные свидетелями предсмертные слова убитого. «Мухин его фамилия… У Кострова спросите… И того из Дома культуры за десять тысяч наличными», — прочел Бурьян, но собеседник даже не улыбнулся.

С высоты птичьего полёта вид строений не впечатлил, но на деле это оказался изрядных размеров храмовый комплекс, под обвалившейся крышей центрального здания которого росли раскидистые деревья с бледными от недостатка освещения листьями. И – тишина.

— Для суда это не свидетельство, — сказал он сквозь зубы. — Из мести Фролов перед смертью оклеветал меня. Нашли вы у меня десять тысяч? Не нашли. Так чего же стоит ваше «предсмертное свидетельство»?

— Вы искали сумму побольше, а десять тысяч нашли спрятанными у вас на койке.

Мы двинулись от бокового входа к центру, и Август спешно вытянул из-за спины щит.

— Не отрицаю. Украденные вором у государства деньги искал. За это его и шлепнул.

— Так сказать, взяли на себя роль правосудия?

– Тут проводился какой-то ритуал, – шепнул он мне.

— А вы не гадайте, а доказывайте. В мертвой башке его все доказательства. Вот и найдите.

На изуродованных губах Солода кривилась усмешка.

Я ничего такого не ощутил, у меня подозрение вызвал какой-то очень уж неровный ковёр палой листвы – словно её сначала сгребли в сторону, а потом небрежно раскидали обратно, скрывая… ну допустим… изрядных размеров круг призыва демонических существ. Но подозрения – это подозрения, а вот когда явственно пахнуло серой, сомнений не осталось и у меня.

— Найдем, — сказал Бурьян. — Что вы делали во время войны? Только не лгите. Проверим.

— Воевал.

— С кем? — спросил Бурьян не без иронии.

Из тёмных углов, отрезая пути к отступлению, выдвинулись уже знакомые цепные души – частично в лохмотьях, частично в ржавых доспехах, – не идущие, но парящие над землёй. Едва различимое марево силуэтов, злые огоньки глаз, зависшее в воздухе оружие.

— Глупый вопрос, прокурор. Могу назвать часть, фамилию командира и политрука.

И назвал не запинаясь.

А потом раздался усиленный акустикой этого странного места голос.

Соловцов еще накануне дал Бурьяну все собранные им сведения о Солоде. Все совпало. Был Солод, но пропал без вести в боях под Смоленском во время отступления в сорок первом году.

– Хранитель кладбища! – Демонолог без спешки вышел на середину помещения и покачал головой. – У нас была сделка, а ты притащил сюда этого…

— При каких же обстоятельствах вы пропали без вести?

Паладин стрельнул на меня глазами, но ему хватило ума не отвлекаться и оставить все вопросы на потом.

— А я и не пропадал. В бумажонке ошиблись. Подсчитали да просчитали.

– Сделка и сделка, – пожал я плечами. – И что с того?

— Но командир, нами запрошенный, вас не помнит.

— На войне у многих память отшибло.

– Ты нарушил условия! Знаешь, что случается с теми, кто не держит своего слова? Стоящие за мной силы преисподней покарают тебя!

— Расскажите подробно, где и в каких частях вы сражались.

Солод молчал, тупо глядя в лицо прокурору. Глаза его были как стеклянные — у манекенов в магазинных витринах такие. Когда Бурьян повторил свой вопрос, остекленевшее равнодушие сменилось ухмылкой.

В игровой вселенной эта угроза вовсе не была пустым сотрясанием воздуха, но и тут я сохранил присутствие духа.

— Не могу.

— Почему?

– Сразу видно, ты не юрист. Согласно нашей договорённости, ты должен был прийти ко мне на кладбище и обменять один товар на другой. Ты не пришёл.

— После катастрофы на памирской дороге забыл все предшествующее. Амнезия.

— Уже после войны?

— Точно.

– Я не успел!

— Вашей трудовой книжки в отделе кадров завода нет.

— Меня Фролов зачислил без трудовой книжки.

– Ну так и я не отказываюсь от своих слов. Просто… Разве я обещал, что не стану искать тебя сам? И разве я давал обещание не причинять тебе вреда?

— Значит, о Фролове вы все-таки вспомнили?



— Это он обо мне вспомнил, когда меня в поисках работы занесло в Свияжск.

Отклонено Малое проклятие клятвопреступника!

— Почему в Свияжск?

Отклонена Метка обманщика!

— Сосед в больничной палате подсказал, что тут водители требуются.

Отправив Солода обратно в камеру, Бурьян задумался. Сознаётся он только в убийстве Фролова. Даже убийство Маркарьяна приписать ему будет не легко, хотя заговор Фролова против Глебовского суд, несомненно, учтет: он доказуем. Но доказуемо ли участие Солода в этом заговоре? Предсмертное признание Фролова, записанное при свидетелях Ерикеевым, подкрепляет все косвенные доказательства этого участия. Но тому, что Солод есть Мухин, никаких доказательств нет. Памирская автокатастрофа, изувечившая лицо Солода, замаскировала и его биографию. Кто мог подтвердить предсмертное признание Фролова? Кто мог раскрыть эту тайну, которая привела к двум последним выстрелам в спину Фролова? Бурьян понимал, зачем понадобилась Солоду смерть его вора-дружка. Ведь только Фролов знал всю его биографию. Может быть, и не всю, но ее истоки во всяком случае. Два предателя пришли в партизанский отряд, и оба уцелели до последних двух выстрелов. Нет теперь Фролова, и ни один человек в мире не подтвердит, что он Мухин, ликует Солод, убежденный, что и Костров его не узнает. Конечно, Бурьян, как следователь, сделал свое дело с честью, освободив невиновного и найдя виновников, и теперь обвинитель (наверно, дадут из областной прокуратуры) сможет требовать смертной казни для одного из них, который остался в живых, уничтожив другого. Но главного он все-таки не доказал, и вина Солода будет неполной.

Получена чёрная метка «Смотрящих в бездну»!

Теперь Бурьяну сможет помочь только один человек, успевший в, казалось бы, предсмертную минуту заглянуть в душу предателя, раскрывавшуюся с такой широтой и откровенностью. Костров сказал ему, что не узнать Мухина он не может, если ему посчастливится заглянуть еще раз в эти волчьи глаза.

Что же делать? Еще раз позвонить в область. Вдруг Костров уже приехал и, может быть, у него найдется время поговорить с прокурором из Свияжска? И ему повезло. Оказывается, Костров приехал еще вчера, уже говорил с Вагиным и только ждет звонка из Свияжска. И Бурьяна тотчас же соединили с секретарем обкома.



— Вы все уже знаете, Аксен Иванович, — сказал Бурьян. — Глебовский освобожден. В убийстве он не виновен, и само убийство — только повод для судебной расправы, запрограммированной бывшим начальником сплавконторы. Бывшим, потому что он тоже убит своим сообщником и убийцей директора Дома культуры. Вот этого участника обоих убийств и будем судить. Но мне этого мало. По моим расчетам, вы знаете и того и другого, и след к ним тянется в ваше партизанское прошлое. Бывший начальник сплавконторы Фролов — это и есть тот партизан, который, как вы рассказывали мне, ушел после разделения отряда с его командиром. В числе ротозеев оказалось и руководство завода, причем только Глебовский и заподозрил в лжепартизане жулика, а его сообщником и убийцей оказался другой лжепартизан, который ушел с вами и лично расстрелял всю вашу группу на смоленском шоссе. Вы слушаете? Тогда продолжаю. Вы должны опознать его в том человеке, которого будем судить. Учтите, что вы единственный человек, запомнивший Мухина: предсмертное признание Фролова суд может и не учесть, так как Фролова уже нет в живых, а Солод уверяет, что это признание продиктовано местью. Он хочет отделаться двумя убийствами, хочет выжить, рассчитывая на то, что один из убитых вор, а другой насильник. На мягкость суда рассчитывает, а ведь такие люди не имеют права на жизнь, если измена родине и убийство советских людей стали их привычной профессией. Но учтите, Аксен Иванович, если это Мухин, то он, наверно, неузнаваемо изменился. Даже Глебовский не рискнул подтвердить, что это именно Мухин.

Кто такие эти «смотрящие», уточнить у демонолога мне не удалось. Души ринулись в атаку, Август воздел меч над головой и задействовал чары из разряда божественной магии. Благодать выплеснулась из него столь яростно, что зацепило даже меня, а бестелесных созданий и вовсе разметало по сторонам.

— Мне бы только в глаза ему заглянуть, — сказал Костров. — Не могли они измениться. В общем, ждите меня на днях. Устройте очную ставку. А если узнаю, так считайте, что мне и вам посчастливилось. Верно говорите, что такие люди не имеют права на жизнь.

Демонолог швырнул в паладина сгусток тёмного свечения, тот выставил незримый щит и погасил вражеское заклинание, но и сам был вынужден опуститься на одно колено. Духи взвыли и вновь метнулись к нам, я окатил белым пламенем в нацелившееся на меня порождение преисподней, и то даже не вспыхнуло, просто исчезло из этого плана бытия; на пол упала старая кираса и ржавый меч.

21

Следующий всполох оказался поглощён возникшим на его пути пятном черноты, тогда в игру вступили маги крови. Алый росчерк угодил в спину демонолога и заставил того покачнуться, а когда малефик начал оборачиваться, в шаге от него возник Каин. На этот раз эльф пускать в ход кинжалы не решился и одним отточенным движением отсёк голову белой крысе. Хлестанувшая из тельца грызуна кровь ошпарила демонолога почище серной кислоты.

Костров сам позвонил о своем приезде Бурьяну, когда в кабинете у того была Левашова.

— Почему у вас красные глаза, Верочка? — спросил он.

Но мне было уже не до него: неприкаянные души закрутили вокруг нас настоящий хоровод, удары посыпались со всех сторон. Если бы не щит паладина и не моё заклинание «каменной кожи», схватка закончилась бы, не успев толком начаться, а так Август даже отмахивался мечом, и «Сын бури» разил бестелесных врагов разрядами электричества. Я выставил перед собой руки, с них ударила длинная струя белого огня. Заклинание разом вытянуло половину всей доступной магической энергии, зато и бестолковые духи не успели остановиться, под удар попало сразу четыре или пять призраков.

— На рассвете встала. Ездила с инспектором угрозыска Синцовым и проводником со служебной собакой на Шпаковку. Ограблена квартира в новом доме. Вся обстановка кражи какая-то любительская, хотя хозяин квартиры, художник по профессии, дома не ночевал. Мебель не передвигалась, носильные вещи не тронуты. Выпита бутылка вермута, отпечатки пальцев на стаканах, а украдено всего триста тринадцать рублей. Собака взяла след, и грабители оказались живущими в этом же доме. Оба несовершеннолетние. Сыновья какого-то главбуха. Да что мои дела по сравнению с вашим!

— Сегодня поставим последнюю точку. Приезжает Костров.

— Вы уверены, что он опознает в нем Мухина?

Уцелевшие души отпрянули, а мы так и остались стоять спина спиной друг к другу. Светлый паладин и некромант. Занятное, наверное, было зрелище. Я бы посмеялся над иронией судьбы, не продолжай дымиться мои ладони. С выплеском энергии, как ни крути, откровенно переборщил…

Верочка не раз задавала ему этот вопрос, и он каждый раз выносил на ее суд свои размышления.

— Подумайте сами, кого мог называть Фролов своим «боевым корешем»? К сожалению, армейскую жизнь его мы проследить не можем. По словам Глебовского, он окопался где-то в интендантских тылах и, по всей вероятности, не обременял себя добросовестностью. Думаю, однако, что он не искал сообщников, а жульничал в одиночку. Так же действовал он и после войны. Из его уголовного дела мы знаем, что за хищения его судили одного, без сообщников. На завод к нам он поступил под своей фамилией, но с подложными справками о беспорочной службе на поприще сельскохозяйственной кооперации и «визитной карточкой», фотографически подтверждавшей его пребывание в партизанском отряде. И вдруг появляется его «боевой кореш». Поселился у него дома, принят на работу без трудовой книжки, переведен с грузовика на легковушку. Он мог, скажем, оказаться бывшим дружком из колонии, где отбывал Фролов свой срок заключения. Но мы уже знаем точно, что за этот срок ни Мухина, ни Солода в колонии не было. Значит, «боевым корешем» мог стать только бывший гестаповский сослуживец, что в конце концов и подтвердил Фролов перед смертью.

Послышался и сразу оборвался сдавленный вой. Со звоном попадало на едва прикрытые листвой каменные плиты оружие и доспехи; духи сгинули, освобождённые смертью призвавшего их в этот мир демонолога. Малефик не смог ничего противопоставить слаженным действиям магов крови, те словно отжали его тело, как отжимали когда-то мокрое бельё, по камням растеклась лужа крови. Жалкое, неприглядное зрелище.

Я с облегчением перевёл дух и опустил руки, перчатки на которых так и продолжали легонько куриться дымком. Выплеск столь мощного потока негативной энергии Смерти начисто лишил пальцы всякой чувствительности, не удавалось ни согнуть их, не разогнуть.



— Судя во отрезку «визитной карточки», он совсем не похож на того парня, который стоит рядом с Костровым, — сказала Верочка.

— А почему он все-таки отрезал этого «парня»?

Задание «Служба Альянсу справедливости» – завершено

— А он что говорит?

— Что отрезал его Фролов, потому что не хотел видеть портрет Кострова. Наивно, говорю ему. Во-первых, Костров — это основание его «визитной карточки», так сказать, главный ее персонаж, а во-вторых, почему он не сделал этого раньше? Ну Солод и здесь вывернулся. Случайно, говорит, все это произошло. Поселился я у него, обратил внимание на фотографию и сказал, что ему, Фролову, мол, повезло, что его бывший политрук теперь первый секретарь обкома. А он рассердился даже: «Незачем мне, говорит, эти похвальбы. Кто он и кто я?» И думаю, — добавил рассказ о допросе Бурьян, — что Солод не заранее сочинил всю эту историю, а сымпровизировал ее тут же на месте. Ведь о куске фотографии, найденном нами при обыске, он явно не знал. Но даже не удивился, подонок. Ничуть не запинаясь, высказал мне эту сказку и даже хмыкнул от удовольствия: смотрите, мол, какой я ловкач.

Опыт: +300

Тут в кабинет Бурьяна вошли Костров вместе с Вагиным. Поздоровались.

— Я на минутку к Соловцову зайду. Тоже мой боевой товарищ, — сказал Костров. — Вызывайте пока обвиняемого. Я подойду.

Аура: +5

Бурьян тотчас же позвонил в следственный изолятор, чтобы доставили на допрос Солода. А Верочка, чуть-чуть смущенная присутствием Вагина, робко спросила:

— А мне можно остаться, Андрей Николаевич?

Потерян статус: оруженосец паладина

— Вам, конечно, можно, товарищ следователь, — предупредил ответ Вагин. — Небось довольны своим новым начальством?

— Безусловно.

— Больше, чем мной во время моего пребывания в этом кабинете?



— Пожалуй.

— Интересно узнать, почему?

Распределение опыта внутри группы: +650

— Потому, что он как педагог лучше, чем вы. У него я многому научилась.

— Согласен, — подтвердил Вагин. — Андрей Николаевич показал себя отличным следователем. Но посмотрим еще, каким он будет прокурором.



— Обвиняемый доставлен, товарищ прокурор, — отрапортовал один из конвоиров.

— Введите.

Левашова и Вагин сели на диван в глубине комнаты. Солод вошел, не обратив на них никакого внимания.

Что значит – «завершено»? И почему за его завершение начислили так мало опыта? Пусть я всего лишь оруженосец, но это ведь целая сюжетная арка подошла к концу! Блин, да за участие в убийстве демонолога и его духов и то больше капнуло!

— Сядьте, Солод, — сказал Бурьян. — Вы еще не передумали изменить свое поведение на допросах?

— А как изменить?

— Не лгать.

– Прагматик! – выдал вдруг Август Лим и, явно цитируя системное сообщение, с нескрываемой горечью продолжил: – Ради достижения благих целей вы пошли на сделку с тёмными силами. Ваши помыслы по-прежнему чисты – увы, того же нельзя сказать о руках. Путь служения Альте не для вас! Не для меня, Джон! Ты слышишь?

— Надоели мне ваши вопросы. Имеете доказательства, вот на суде и доказывайте.

— Медицинская экспертиза признала вас вполне здоровым. Симуляция амнезии разоблачена. Так что на суде «не помню» никого не убедит.

Я сочувственно развёл руками, в которые только-только начала возвращаться чувствительность.

— Подождем до суда, — пожал плечами Солод. — Там и поговорим, если захочется.

В этот момент и зашел в кабинет Костров.

Солод обернулся и вздрогнул.

– Это не единственное божество…

Костров пристально смотрел на него, ни на секунду не отводя глаз.

Все молчали.

– Ты не понимаешь! Моя девушка служит Альте! Я должен… Я обязан присоединиться к ней, иначе у нас просто нет будущего! И это из-за них! Это всё из-за них! – Август указал на эльфов; как видно, миазмы преисподней не позволили ему уловить отголоски магии Смерти, исходившие от меня.

— Ауфштеен! — прогремел по-немецки Костров.

И тут произошло неожиданное. Словно ожил в Мухине рефлекс бывшего гитлеровского наймита. Он выпрямился в струнку, вытянув руки по швам.

Костров подошел ближе, почти вплотную к нему.

Эльфы обменялись ухмылками, но первыми атаковать не стали. Паладин же колебался и вкладывать меч в ножны не спешил; пришлось вмешаться. Я достал скальпель, взломал им медальон клирика и без особого удивления обнаружил внутри тот же портрет, что демонстрировал мне в нашу прошлую встречу сам Лим.

— Если ты не трус, то посмотри мне прямо в глаза, — не сказал — приказал он.

– Взгляни-ка, Август, – попросил я тогда.

И Солод, словно вспомнив, что он не должен быть Мухиным, сразу обмяк и растерянно, даже, пожалуй, испуганно взглянул на Кострова.

— Струсил, волк, — сказал тот, усмехнувшись. — Ведь я узнал тебя, Мухин. По глазам и узнал. Не замаскировал тебя твой поганый шрам.

Он недоумённо захлопал глазами.

Так и была поставлена Бурьяном его последняя точка в бывшем деле Глебовского.

– Но как такое может быть?!

22

А дело Мухина — Солода было передано в органы государственной безопасности, причем суд над ним состоялся тут же, в Свияжске, где были совершены им два его последних убийства. О приговоре гадать не будем. Под ним охотно бы подписались все присутствующие на судебном заседании в заводском Доме культуры.

– Твоя подруга вербовщица, – безжалостно заявил я. – Бывает.

Паладин уже открыл рот для решительной отповеди, но потом задумался. Происходи дело в жизни, он бы вполне мог наброситься на меня с кулаками, а в игре связи и отношения были преимущественно виртуальными, и потому расставание с иллюзиями проходило куда менее болезненно, нежели принятие реальных потерь. Странно, что он не понял этого раньше, рыжебородый Гарри точно знал что и как.

– Пусть так, – произнёс Август после долгого молчания. – Но это ничего не меняет! Альта меня не примет, а хуже лишённого небесного покровителя паладина может быть только поп-расстрига!

– В городе видели высокопоставленного священника Ирея, – подсказал я. – Слышал, они куда более гибки в вопросах морали.

Август кивнул, а я посчитал свой дружеский долг выполненным и окликнул эльфов, которые уже осмотрели останки демонолога:

– Нашли что-нибудь стоящее?

– Сломанные очки, – ответил Каин и кинул мне сначала одну стекляшку, затем другую. – Линзы зачарованные, но едва ли это что-то ценное.

Я задумался, не обернётся ли чем-нибудь дурным попытка посмотреть через окуляры, и тут легонько дрогнула под ногами земля. Легонько – это поначалу. Устилавшая каменные плиты листва зашевелилась, под ними словно поползли светящиеся змеи, тут и там в полумраке помещения начало разгораться сияние магической схемы. Она была вытянутой формы и лишена строгости геометрических фигур, больше напоминала заполненный изгибами и волнами контур гигантской кляксы. И при этом заточённая в неё сила рвала нашу реальность в клочья.

Хлопок! и в центре помещения возникла алая фигура тучного существа с непропорционально маленькими для жирного тела ручками и мордой, в которой слились воедино черты человека и жабы. Да жабой эта тварь и была. Демонической жабой.

По лоснящейся коже то и дело пробегали язычки пламени, в узеньких глазках горел злой огонь преисподней, из широкого рта вырывались струйки дыма.



Огненная жаба, демон десятого круга

Иммунитет: кислота и огонь

Здоровье: 666



Надо отдать должное, эльфы начали действовать без малейшей заминки, словно им уже доводилось сталкиваться с подобными созданиями прежде. Оба они едва ли не синхронно вспороли левые ладони кинжалами и плеснули кровью в инфернальную тварь, а потом прижали руки к каменным плитам. Алые брызги прямо в воздухе обернулись магическими цепями, а отпечатки сделались прикипевшими к полу печатями.