– Как «по нашему»?! Ты три года как съехала!

– Вы сделали мне тогда документы, вот я и вписала сына. А теперь начала отдельное разрешение ему делать… Но там надо договор об аренде минимум на год предъявить, а у меня его нет. Заключать его хозяин не хочет и берёт помесячную плату чёрным налом, чтобы налоги не платить. Вот так я и дала опять ваш адрес, – торопливо объяснила женщина.

– Ну ты и напортачила! Не получит твой сын никакого разрешения. Как бы у тебя самой его не отобрали за фальшивую информацию!

– Господи, ну как же так «не получит»?.. – растерялась Валентина. Неужели всё, что она с таким трудом вынесла, было напрасно и мечта о будущем для сына не сбудется?! Слёзы отчаяния подкатили к глазам, горло судорожно сжалось.

– С другой стороны… в Аквиле у меня куча знакомых… Если официальный отказ не написали, возможно, ещё удастся что-нибудь сделать, – произнёс он голосом того Миндадори, которого Валентина так хорошо знала. – Я сам тебе позвоню.

Она села на стул и всхлипнула, закрыв руками лицо. Слёзы закапали на халат.

Миндадори позвонил через день:

– Пляши, Валентина! Я всё уладил.



Она сжимала заветный листок в руках. Основная задача выполнена: даже если она не выдержит и придётся уехать из Италии, сын всегда сможет вернуться сюда без виз и приглашений. Но не выдержала Валентина очень быстро. Стоило получить долгожданный документ, и она расслабилась. Хотя, возможно, накопившаяся усталость дала о себе знать. Женщина серьёзно стала подумывать о возвращении. Больше всего её донимала неуверенность в завтрашнем дне, к которой она совершенно не привыкла в России. Теперь, когда у неё был маленький сын, нестабильность просто ужасала. Да ещё мама слегла с воспалением лёгких, и по тону писем было понятно, что ей совсем худо.

Проработав на износ последнюю неделю и неожиданно удачно продав коляску, она купила кое-что в подарок и на продажу, поменяла лиры на доллары и окончательно собралась в Россию. С дешёвыми билетами ей помогла Жармен, у которой были знакомые в кассах аэропорта. Оплатив всю стоимость, Валентина поняла, что обратной дороги нет. Перед самым отъездом она позвонила Миндадори, поблагодарила за помощь и попрощалась.

Встав очень рано, вместе с Жармен, одев сонного сына и напоив его чаем с булкой, женщина присела на краешек стула и окинула взглядом упакованные вещи, уныло стоявшие у самой двери: широкую кровать, на которой спала вместе с ребёнком, дубовый комод с зеркалом в резной оправе и кресло, в котором нередко дремала, не добравшись до постели. «Правильно ли я делаю, что уезжаю?.. – тоскливо размышляла она. – Или надо собрать всю волю в кулак и остаться? Но болеет мама…»

Они загрузились в служебный автобус Жармен, с шофёром которого та договорилась заранее. Пересекая пустой предрассветный Рим, Валентина прощалась со всей страной. Они остановились на светофоре. Крупные грозди пушистой мимозы, растущей вдоль дороги, коснулись окон – в автобусе запахло весной. «Господи, я больше никогда этого не увижу!» На глаза навернулись слёзы. Отчего-то пришла твёрдая уверенность, что она больше сюда никогда не вернётся…



Они приехали вовремя: мама успела увидеть внука и умерла через месяц. Почти сразу же Валентина начала продавать дом в Зареченске и подыскивать квартиру в Серпухове: надоели косые взгляды соседей, их настырные расспросы об отце мальчика. Всё уладилось довольно быстро. Переехав на новое место, женщина почувствовала необыкновенную радость и облегчение. В Серпухове быстро нашлась работа, стало легче с деньгами, не надо было таскать воду из колодца и разгребать снег. Мишенька пошёл в школу, которая находилась совсем рядом с домом. Всё вроде бы вошло в свою колею… И тут позвонил Миндадори.

– Этим летом к нам присылают группы детей-сирот по линии обмена. Кажется, есть дети матерей-одиночек. Ты подходишь по всем показателям. Не хочешь отправить своего сына в итальянскую семью на два-три месяца?

– Конечно, хочу! Но как?

Она давно подумывала о том, что Мишенька почти забыл Италию. Итальянский язык, на котором она пыталась с ним иногда разговаривать, он не понимал и, капризничая, отвечал на русском.

Миндадори продиктовал ей длинное название организации, куда следовало обратиться.

– Мы на твоего сына сделаем запрос. Сбрось мне его данные по факсу, а остальное зависит от тебя.

Валентина, которую Италия во всех смыслах закалила и сделала уверенной в себе женщиной, бросилась в бой – на оформление документов. С тех пор Миша почти каждое лето проводил в Италии. Несмотря на ревность, которую женщина испытывала к приёмным семьям, в которых гостил сын, она была рада, что он хорошо выучил язык, говорил без акцента и безгранично полюбил эту страну. Став постарше, он начал ездить туда один подрабатывать во время российских праздников, что давало возможность не только откладывать какие-то сбережения в валюте, но и всё больше узнавать народ и обычаи второй родины.



Журналистка рассказывала уже о другом убийстве, произошедшим на Кампо Императоре, а Валентина, захваченная воспоминаниями, почти не слышала её слов… Вдруг она напряглась. «Кампо Императоре»! Это же тот самый отель, куда год тому назад ездил на подработку Миша! Он так и не сообщил, где будет на этот раз… И так давно не звонил…

Словно по заказу раздалась приятная полифоническая мелодия стационарного телефона. Дрожащими руками женщина стала вытаскивать трубку из глубокого кармана, но, прихватив от волнения махровую полу одежды, дёрнула, чуть не порвав её, прежде чем нажала нужную кнопку.

– Мам, – раздался далёкий голос сына, – ты как? Всё нормально?

– У меня да, – с облегчением заговорила Валентина. – Ты, ты как?..

– Я в России уже.

– Как «в России»? Разве ты не должен был после десятого числа прилететь?

– Так получилось, ты не волнуйся, главное.

– Но… где ты находишься?

– Я пока домой не смогу приехать, но буду звонить, – проигнорировал он её вопрос. – Ты итальянские каналы смотришь?

Валентина была совсем сбита с толку и не знала, что подумать.

– Ничего не пойму!.. Почему вернуться не можешь и при чём тут итальянские программы? – Тут её осенило: – Ты в «Кампо Императоре» опять работал, где это убийство произошло?! Ты же говорил, что отель закрыт после землетрясения…

– Видела, значит, про убийство… Не работал я там на этот раз, не беспокойся. Но домой пока не приеду. Целую. – Он отключился.

Валентина задумалась. Что-то здесь не так… Голос у сына был непривычно тревожный.

Глава 16

Утром они проснулись от громкого стука в дверь. «Неужели опять что-то стряслось?..» – это была первая мысль.

– Кто там? – крикнула Лола, не вставая с постели.

– Лейтенант Симоне! Синьор Стефано, как я знаю, у вас? – Прозвучало это довольно двусмысленно, и Джема зашевелилась в постели, что-то недовольно пробурчав. – Ему посылку просили передать!

– Да, минутку. – Стефано накинул халат и открыл дверь.

– Пожалуйста. – Симоне протянул небольшой рюкзак. – Было бы неплохо, если бы вы нам объяснили, что внутри. Досматривать мы пока не имеем права, но если вы сами расскажете, это нам очень поможет.

– Не представляю, что там. А кто передал? – Стефано с опаской протянул руку за рюкзаком.

– Как «не представляете»? – насторожился полицейский.

– Это по канатной дороге приехало, я так понимаю? – к ним присоединилась Лола, успевшая натянуть майку и джинсы.

– Да, только я не понял от кого.

Стефано держал рюкзак на вытянутой руке и не спешил открывать.

– Я знаю от кого! – Она сняла поклажу с вытянутой руки Стефано. – Это профессиональная аппаратура от Даны.

– Как «аппаратура», как «профессиональная»?! – Симоне сделал шаг вперёд, готовый забрать рюкзак обратно. – Вы и так умудрились выйти отсюда в эфир, а теперь думаете ещё и с полным комфортом поработать?! Не позволит вам Капелини, не надейтесь!..

– Кто бы у него стал спрашивать! Трупов не перечесть. Народ хочет знать, что здесь происходит! – Лола окончательно проснулась.

– Вот чёрт! Надо разобраться, кто им рюкзак разрешил передать, – пробормотал удаляющийся Симоне.

– А зачем Дана видеокамеру, и так упакованную в специальную сумку, ещё и в рюкзак запихнула? – поинтересовался Стефано, забирая у Лолы аппаратуру.

– Неужели непонятно? Если бы она передала открыто, неизвестно, взяли бы её или нет. А так, вероятно, сказала, что в рюкзаке какие-нибудь необходимые медикаменты или ещё что-то в этом же роде.

– Надо же, молодец! – улыбнулся Стефано, проверяя камеру.

Пока Стефано и Джема плескались в ванной, Лола открыла ноутбук. Информации от Даны было много. Подтвердилось первое предположение причины смерти мэра и Уго: отравление белладонной. На этом месте Лола остановилась. Как «белладонной»? Какой-то странный дедовский способ! Может быть, они сами съели или выпили что-то по недосмотру? Поэтому полиция и устроила проверку на кухне? Хотя Дана пишет, что никаких следов отравы там обнаружено не было. Дальше коллега приводила ссылку из интернета: «Признаки отравления белладонной… Последняя стадия сопровождается буйным помешательством, галлюцинациями, неспособностью признать окружающую среду, светобоязнью, психомоторным расстройством, покраснением лица, иногда сыпью и спазмами». Прочитав это, Лола задумалась: всё описанное полностью совпадало с увиденным на местах преступлений. Что ж, это означало только одно: не было никакой группы бандитов, от которой защищались Бруно и Уго. Скорее всего, они сами, обезумев от страшных видений, возникших в их воспалённом мозгу, разбросали и разбили всё вокруг. Но от белладонны не умирают мгновенно, и это должен был знать отравитель… На что он рассчитывал? На то, что на помощь прийти некому? Знал, что будет метель и связь полностью оборвётся? С другой стороны, и без непогоды фуникулёр приходил один раз – максимум два в сутки. И если концентрация белладонны сильная, то достаточно двух часов – и человек из буйного помешательства переходит в коматозное состояние и следующую за ним смерть. Над этим стоит ещё подумать… Ещё интересная информация: на костюме Миндадори были обнаружены следы биологической жидкости, которую полиция в данный момент сравнивает с ДНК присутствующих в отеле. Что за «жидкость» такая? Выделения из носа, рта или сперма? Окажись это обычный пот, он может принадлежать кому угодно. Вон Лиля даже танцевала с мэром. Хотя… если учесть, что костюм был в чистке и все следы свежие и касаются только злополучного вечера… Возможно, полиция что-нибудь и нароет… Так, а что по поводу третьего трупа? Лола пересмотрела всё, что пришло от Даны: о последнем убийстве не было ни слова. Вот так Мефистофель! Засекретил – не подкопаешься. Можно понять, такой скандал: убийство в присутствии полиции! Ничего, мы расскажем народу правду! В самом конце Дана очень смешно описала, как знакомые журналисты безрезультатно пытаются прорваться наверх, в «Кампо Императоре», и даже приложила маленький фильм, снятый на телефон, который очень порадовал Лолу: их коллеги метались между застывшими кабинками фуникулёра и приставали с вопросами к полицейским, безнадёжно глядя на величественные вершины гряды Гран-Сассо. Надо пользоваться моментом! Ей стало казаться, что она живёт здесь уже очень, очень давно, хотя прошло всего три дня.

– Эй! – Лола постучала в дверь ванной. – Скоро вы там? Давайте уже быстрее, завтракать пора и интервью у всех брать!

В ресторанном зале из гостей сидел один Бьянки. Два стола для полицейских были заняты полностью. Начальника среди них не наблюдалось. «Он что, вообще не ест или уже позавтракал?» Лола рассматривала группу оперативников, среди которых было два знакомых: один – с мелкими усиками и всё такой же бледный, и второй, Роберто Павани, – молодой парень, бравший у неё отпечатки. Остальных Лола видела мельком. «Сколько же здесь всего полицейских? Наверное, не меньше десятка… И не уследили…»

Вскоре подошли Лиля и Сержио. Сдержанно поздоровавшись, супружеская чета села за общий стол.

– Как спалось? – нарушил молчание Бьянки.

– А вы как думаете? – недовольно вскинулась пожилая женщина. – К каждому шороху прислушивались и таблетки от сердца всю ночь глотали.

– Что делать, – миролюбиво продолжил Бьянки, – если домой не отпускают. Будем терпеть, пока что-то не прояснится. Мне сказали, что, пока не сравнят ДНК субстанции, обнаруженной на пиджаке мэра, с генетическим материалом каждого из нас, никто не уедет.

– Задерживать нас здесь они не имеют никакого права! В конце концов, если понадобится, нас могут вызвать из дома для дополнительных показаний. – Сержио был заметно расстроен.

– А вас никто и не задерживает. Только убраться отсюда невозможно. Рано утром приехал фуникулёр и тут же отчалил обратно. Никто об этом не знал, все спали… Когда он прибудет снова, неизвестно. Может, вечером, а может, завтра. – Бьянки допил капучино.

– Вот попали! – Джема поправила шаль. – И сколько времени требуется для этих анализов, кто-нибудь знает?

– Смотря когда начали делать… Возможно, сегодня будут готовы. – Лола не была уверена, но ей захотелось всех успокоить.

Однако из её затеи ничего не вышло. Лиля тут же начала возмущаться, её поддержал Сержио. Из холла послышались голоса, и в ресторанный зал вошли синьорины Скарпа с мрачными Миллиметром и Чижиком. Их сопровождал Капелини. В зале воцарилась тишина, все смотрели в их сторону.

– Почему они без наручников? – раздражённо проговорила Лиля, видимо, уже уверенная в их виновности.

Вся группа нерешительно остановилась.

– Проходите, – махнул рукой Бьянки, – присаживайтесь.

– Так что же случилось вчера в бассейне? – первым не выдержал Стефано.

– А вот это они сейчас сами и расскажут. – Капелини встал во главе стола и принял традиционную позу.

«Мефистофель разрешает рассказать о произошедшем?! Или я что-то не поняла?» – удивилась про себя Лола.

– Что притихли? Прошу! – сказал он строгим тоном, похожим на тон преподавателя, вызывающего двоечника к доске.

«Так у нашего главного ещё и воспитательские замашки!»

Миллиметр и Чижик совсем смешались.

– Чего ребят мучить? – вступил Бьянки. – Я же говорил, не стоит этого делать. В нашей ситуации никакие шутки не пройдут. И вот пожалуйста.

– Минутку, – перебил его Капелини, – я бы хотел послушать синьоров Честе и Франколачи.

«Не прошло и трёх дней, как я узнала фамилии Чижика и Миллиметра», – подумала Лола.

Все находились в полном замешательстве.

– В общем, так… – поднялся Миллиметр. Он как будто совсем исхудал и стал похож на шпалу, поддерживающую телефонные провода. – Вчера мы хотели напугать подружек и, пока они были на допросе, переодели одного из Пиноккио, стоящего перед игровой комнатой, и бросили в бассейн.

– Вот! – рядом встал Чижик и распрямил плечи.

Лола начала обо всём догадываться.

– Мы же не думали, что они в бассейн понесутся сразу после допроса, даже не поужинав! Планировалось, что мы придём туда все вместе… ну, увидят они этот якобы труп, плавающий в воде, ну, испугаются… Но мы же рядом будем – посмеёмся да и объясним всё, – проговорил Миллиметр и затих.

– Уж очень хотелось их перепуганные физиономии увидеть! – не к месту брякнул Чижик, чем вызвал новую волну возмущения на лице успокоившегося было Капелини.

– Увидели?! – с обидой спросила Беби.

– Увидели, – вздохнул Миллиметр.

– Как такое вообще могло в голову прийти, когда все и так на взводе! – окончательно рассвирепела Лиля.

– И без вашей куклы два трупа! – вторил ей Сержио.

– Да уж, вы совсем обалдели, ребята! – возмутился Стефано.

Капелини выглядел удовлетворённым.

– Я вот чего не могу понять, почему полиция сразу не объяснила, что никакого убийства не было? Почему позволила совершенно ошарашенным людям разойтись по номерам, так и не успокоив их?

Аристократические пальцы Капелини нервно задёргались. Было понятно, что своим вопросом Лола перевела стрелку.

– Это мой метод работы: ничего не объяснять подозреваемым.

– Мы что, всё ещё под подозрением?! Даже после допросов вы не исключили никого из нас? – Сержио не мог поверить, что полиция его никак не выделила и поставила на общую со всеми планку.

Капелини проигнорировал этот возглас и только поменял позу.

«Надо у Даны на Капелини побольше материала запросить… Что же он на самом деле собой представляет? Какие дела вёл и почему считается лучшим? Уж больно не похож на полицейского…»

В ресторан вошёл Симоне.

– Можно вас? – Он подошёл к Капелини. Они скрылись в дверях, о чём-то тихо переговариваясь.

Не успели собравшиеся позавтракать, как Симоне появился снова.

– Попрошу внимания!

Бьянки замер с бриошью[16] в руке. Лиля, что-то шептавшая Сержио, тут же затихла, а Джема перестала теребить шаль. Замолкли и смирные как никогда ребята во главе с Миллиметром. Лола отставила кофе, и только Стефано жевал не переставая, откусывая очередной кусок домашней кростаты[17].

– Ты можешь на минуту перестать есть? У тебя так за ушами трещит, что не слышно ничего! – прошипела Джема.

– Можете собирать чемоданы и готовиться к отъезду! О прибытии фуникулёра мы предупредим. Думаю, это произойдёт не раньше чем через два часа.

– Наконец-то что-то конкретное сказали! – послышалось со стороны Сержио.

– Ура! Все по домам! – закричала молодёжь.

– Доедай скорей, нам ещё интервью брать! – толкнула Лола жующего Стефано, тем более что полицейские уже разошлись.

– Да я готов, в принципе, – ответил он с полным ртом. – Аппаратура со мной.

– Тогда сразу и приступим, пока народ в себя не пришёл.

Стефано стоя допил капучино и примостил камеру на плечо.

– Приготовились, начали! – дала отмашку Лола. – Снимай всё подряд, потом разберёмся, что к чему.

Заметив работающую камеру, Беби и Баби начали прихорашиваться, но Лола не дала им этого сделать.

– Расскажите, что вы думаете о том, что произошло. Каково это – находиться в центре таких скорбных событий?

Синьорины Скарпа, давно мечтавшие попасть на телеэкран, почему-то начали открывать и закрывать рты, как две выброшенные на берег рыбы, – то ли не могли собраться с мыслями, то ли не знали, с чего начать. При этом они не забывали крутить головами, подставляя под объектив то анфас, то профиль своих лиц и усиленно тараща глаза.

На удивление Лолы, вперёд выдвинулась Лиля.

– Нас продержали здесь два дня, как преступников! Своеволие полиции поражает!

– С другой стороны, никто не остановил дурацкую шутку, которая стоила нам бессонной ночи. Никто не поставил нас в известность, что это был всего лишь глупый розыгрыш! – вторил ей Сержио.

«Такие выкрики мне ни к чему», – подумала Лола. Это было похоже на митинг против засилья сотрудников правопорядка. Она заметила, что Бьянки, незаметно выбравшийся из-за стола, направился к выходу. «С молодёжью я всегда успею переговорить, они ребята коммуникабельные. А вот инженера потом ищи-свищи!»

– Синьор Бьянки! – окликнула его Лола.

Тот нехотя остановился.

– Есть ли у вас какие-то предположения, кто мог отравить мэра? Насколько мне известно, вы были хорошо знакомы с Миндадори.

– Нет у меня никаких предположений! Тем более что отравлен был не только мэр.

– Как вы думаете, что связывает эти два убийства?

– Понятия не имею! Но что-то, конечно, связывает: это не может быть совпадением, – заключил он и отошёл в сторону.

«Ну вот, наконец-то что-то похожее на здравые рассуждения!»

Лола убрала микрофон. Известие об отъезде перебило все негативные впечатления, и народ думал и говорил только о том, как бы побыстрее вернуться домой.

Из кухни вышел Сальваторе. Сзади него маячила Кристина, снова одетая в вечернее платье. На этот раз оно было тёмно-синим; на шее, прикрывая глубокий вырез, болтался светлый шарфик. «Видимо, другой одежды у неё не водится… Одна найтклубовская униформа», – промелькнуло в голове Лолы.

– Я вижу, вы уже в курсе, что можно готовиться к отъезду? Вот и отлично! – Сальваторе широко улыбнулся и развёл руками.

– Да уж, отличней не бывает! – проворчала Лиля. – Надеюсь, что через два часа действительно прибудет фуникулёр.

– Точное время я вам назвать не могу. На канатной дороге, как вы знаете, идёт ремонт. Всё зависит от рабочих: они должны дать зелёный свет. Мы все заинтересованы в…

– Вы издеваетесь? – перебила его Лиля. – Только что объявили, что он приедет через два часа!

– Пожалуйста, успокойтесь, от меня это не зависит. – Сальваторе растерялся от такого натиска.

– Снимай всё, пусть они забудут о камере, – прошептала Лола Стефано.

– Так ведь сказали, что не раньше чем через два часа! А это может быть и три, и четыре, – вылезла одна из девушек, найдясь наконец с репликой.

– Только вашего мнения нам и не хватало! – не снижала напор Лиля.

– Но ведь именно так и было сказано! – Беби повернулась к Чижику и Миллиметру, ища поддержки.

Перебранка из-за времени прибытия фуникулёра не прекращалась, и Лола подошла к Сальваторе.

– Есть какие-то версии, предположения? Что думаешь по поводу произошедшего?

– Мне кажется, это сделал человек со стороны.

– Но ты же сам говорил, что добраться сюда нереально! Может, ты видел кого-то чужого?

Лола тут же вспомнила свой разговор с полицейскими, их расспросы о подъёме наедине с Уго и его странные телодвижения вокруг ящиков. Неужели он и правда кого-то прятал?

– Нет, никого чужого не видел. Но есть…

– У нас в подсобке одной пары лыж не хватает! – выпалила подошедшая Кристина. – А в церкви полиция обнаружила недавно жжённые свечи!

«Ух ты, дело получает неожиданный поворот! А я-то начала бояться, что репортаж получится скучный…»

– Ну зачем ты? Полиция же просила… – Сальваторе выглядел сконфуженно.

– Во-первых, насчёт лыж они должны всех опросить! Вдруг кто-то брал или переставил? Так что всё равно узнают. А про свечи не надо было орать на весь коридор! – На этот раз Кристина не испугалась камеры. – Почему ты должен переживать, что у тебя в отеле завёлся убийца, если это кто-то посторонний?!

«Молодец! Беспокоится за своего мужчину, защищает».

Стефано усердно снимал эту сцену.

– Ну вот что-то и прояснилось. – К ним присоединился Бьянки и ободряюще хлопнул Сальваторе по плечу. – Да и я всё думал, ну кто это может быть? Все же свои!

«Наконец-то пошли версии случившегося! Вот что возбуждает зрительское любопытство и поднимает рейтинги! Да ещё эта новость про лыжи и свечи!»

– Ты когда заметила, что лыж нет? – Лола поднесла микрофон к лицу Кристины.

– Вчера вечером, когда выясняли, во что переодели Пиноккио. – Она покосилась на Миллиметра и Чижика.

– А поподробней?

Боковым зрением журналистка уловила, что вокруг потихоньку начинают собираться остальные: повар, Фабио, Сандро, убиравший со столов, даже Лиля с Сержио, которые спешили упаковывать вещи, вернулись послушать.

– Когда полиция поняла, что это никакой не труп, а кукла, одетая в форму официанта, стали выяснять, где можно было раздобыть эту одежду. Ну я и пошла показывать подсобку. Там лыжи с палками на всякий случай припасены – стоят в специальных лунках. Оказалось, что одно место пустует, хотя до этого все были заняты.

– Не было там свободного места – везде были лыжи! – сказал Миллиметр. – Когда мы форму брали, я их заприметил. Подумал ещё, что не придётся уже покататься.

– Что же получается? Лыжи забрали в промежутке примерно в полчаса, не больше, – констатировал Бьянки.

– Видимо, да. Мы одели Пиноккио очень быстро и видели, что в подсобке все лунки были заняты. Почти сразу же с допроса пришли Беби и Баби, потащились в бассейн, заорали и бросились назад. Через каких-то десять минут полиция во всём разобралась, и Кристину попросили показать подсобку, чтобы понять, откуда была взята форма и кто это мог сделать. Одной пары лыж уже не хватало, а мы в это время во всём сознались, – разложил по полочкам Чижик.

– Вы уверены, что всё так хорошо запомнили и не просмотрели пустое место? – начальственно спросила Кристина.

– А чёрт его знает, – начал сомневаться Миллиметр.

– Действительно, если кто-то хотел втихую стащить лыжи, почему выбрал такое неудобное время, когда все носились около этой раздевалки? Может, вы и правда что-то перепутали, не заметив, что лыж не было? – осведомился Бьянки.

– Были все на месте! – уверенно подтвердил Чижик.

– Не знаю уже… – Миллиметр выглядел растерянно.

– Вот видите! – Кристина проигнорировала замечание второго парня.

– В конце концов, время пропажи выяснит полиция. Главное, что лыж нет, а это значит, что кто-то ими воспользовался по назначению, – выступила вперёд Лола. – Если только они были с ботинками.

– Да, к ним были ботинки прикреплены, – тихо ответила Кристина. – Кажется, сорок третьего размера.

Валерий Воскобойников

– Ну, тогда всё складывается! – подытожила Лола. – Все собрались или кого-то нет? Хочу задать главный вопрос.

Война Владигора

– Да, все здесь.

– А что такое? Какой ещё «вопрос»? – последовали голоса.

– Кто-нибудь брал лыжи из подсобки или переставлял куда-нибудь? – Она строго всех оглядела. Стефано вёл камеру за её взглядом.

Пролог

– Мы нет, – сказал Чижик за всю группу.

– Нет, нет! – подтвердили Беби и Баби.

СТРАННЫЕ СНЫ

– А нам они зачем? Мы в принципе уже не катаемся, да, Лиль?

И вот он наконец въезжал в ворота родного города. Он, тот самый князь Владигор, который ребенком вынужден был бежать из своей столицы тайным подземным ходом после того, как его собственный дядя, братоубийца Климога Кровавый, захватил власть над княжеством. Тот самый Владигор, который сумел пройти насквозь Заморочный лес и, победив всевозможную нечисть, остаться человеком, лишь повзрослев на десяток лет за один месяц. Тот самый Владигор, который сумел не замутить кристальную чистоту своей души, живя в становище разбойничьей ватаги, а потом, дойдя до Рифейских гор, сделался учеником многомудрого чародея, хранителя Синегорья Белуна. Это он, Владигор, во главе восставшего народа вошел в столицу, свергнул кровожадного Климогу, вернул княжеству порядок и Правду. Как радостно украшал он столицу, расширял и укреплял ее, не забывая также и обо всех других селениях, больших и самых малых, сколько раз защищал Ладор от разных супостатов.

– Ну, конечно! Слава богу, что можно домой уехать и забыть про эти трупы и идиотские розыгрыши, – проговорила Лиля, беря мужа под руку и направляя его к выходу.

А теперь князь, лишенный всего — не только власти, но даже и облика человеческого, — двигался через застенье к восточным воротам своего города, и ни один житель не повернул головы в его сторону! Сколь знакомы были ему эти посадские улицы, застроенные в последние годы, — как-никак разрастались они по его плану! Все ему было здесь родным, и сколько бы раз он ни проезжал — всегда ощущал едва заметный сердечный трепет.

– Боюсь, так просто нам забыть не дадут. А лыжи я не брал, – сказал Бьянки в микрофон.

Князь приблизился к городским воротам. Лицо молодого губастого стражника было ему тоже знакомым — недавно у парня сгорела изба, мать и отец его выбежали в чем были одеты — только это и сохранилось у них от семейного имущества, и князь, узнав о беде, выделил ему серебра на постройку нового дома. Уж он, этот стражник, мог бы узнать своего князя и догадаться, какое с ним приключилось несчастье! Но губастый парень равнодушно отвернулся и принялся разглядывать девок, со смехом бросавших друг в дружку снежки неподалеку от городской стены. Скоро на пути Владигору попался другой воин — то был сам его воевода, Ждан, можно сказать, человек, близкий с юных лет. Он отправился из города по каким-то делам на своем сытом кауром коне, его сопровождали два дружинника, и никто из них не опознал князя. Один из дружинников скользнул по нему взглядом, что-то сказал своему товарищу, и оба они засмеялись.

– Я не видел и не брал. – Сандро стоял с тарелками в руках.

Владигор долго смотрел им вслед, чувствуя, как слезы наворачиваются на глаза и крупными горячими каплями падают на дно клетки. Той самой клетки, внутри которой въезжал он в свой город. А был князь Владигор всего лишь крысой. Обыкновенной серой хвостатой крысой. Клетка стояла посреди соломы в телеге с криво насаженными на оси скрипучими колесами.

– И я нет, я на кухне целый день. – Повар поправил сползший на сторону колпак.

Человек, сидящий на той телеге спереди, ряженный в серый рваный тулуп, повернул к нему знакомое лицо и спросил с насмешкой:

– И я. – Фабио взял часть тарелок у застывшего официанта.

— А что, князь, понравился тебе новый образ? Хочешь, навсегда в нем тебя оставлю?

– Значит, кто-то чужой, – подытожил Сальваторе.

Князь напрягся, чтобы вспомнить, где, когда видел этого человека с грубым лицом варвара, с продавленным носом, и проснулся.

– Минутку, а горничная где?

Он еще полежал несколько мгновений, ощущая, как тревожно бьется у него сердце — словно после тяжелой сечи. В окне за дорогим стеклом, недавно привезенным из южных заморских земель, клубилась серая мгла.

– Горничная не брала, она всё время со мной находилась! – встревожилась Кристина.

Эти странные сны стали донимать Владигора едва ли не каждую ночь. После них оставался в душе мутный страх, как бы князь ни пытался его перебороть, посмеиваясь сам над собою.

– Хорошо, возьмём за основу предположение, что это сделал кто-то со стороны, чтобы спуститься вниз. Но как? – Лола повернулась к Сальваторе. – Помоги нам ответить на этот вопрос, ты же местный и утверждаешь, что съехать вниз невозможно.

Кто-то, не властный над его сознанием днем, пытался овладеть им ночью. Князь давно уже выставлял защитные преграды и лабиринты, но первые двери к его мозгу были взломаны, и умелый противник не только этого не скрывал, а хвалился намеренно почти каждую ночь.

– Да, я и сейчас так считаю. Может, это профессионал, который все расщелины наизусть знает? Здесь овраги и жуткие трещины, которые зимой заносит. Это по-настоящему опасно: если провалишься, никто не найдёт, особенно если учесть, что там телефон не берёт.

Князь подошел к оконцу, открыл его, глотнул свежего воздуха. Луна и звезды едва проблескивали сквозь мглу, и это становилось уже привычным.

– Так можно или нельзя спуститься? – почему-то занервничала Кристина.

Внезапно он услышал звук, который невозможно было спутать ни с чем. То шуршала, свистела, вспарывая воздух, стрела. Стой на этом месте любой другой, стрела врезалась бы меж бровей бедолаге и навсегда пресекла бы его жизнь. Но Владигор успел разделить мгновение полета на несколько долей, и одной такой частицы хватило ему, чтобы отшатнуться в сторону. Стрела, влетев в опочивальню, с легким треском врезалась в противоположную от окна бревенчатую стену. Ее оперение еще продолжало вибрировать, когда князь услышал за дверью подкрадывающиеся шаги.

– В определённо сложившихся удачных обстоятельствах, может, и получится… Но это риск такой! Даже не знаю… Короче, это как джекпот в лотерее.

Отец Владигора, князь Светозор, был убит когда-то именно так — среди ночи, людьми, посланными родным братом Климогой. Так неужели и сейчас измена?

– Вспомнил! – дёрнулся Сержио из рук Лили. – Года три тому назад здесь в одной из впадин труп нашли, я в газете читал.

Князь быстро потянулся за мечом и встал за дверью. Тяжелая дубовая дверь, не скрипнув, распахнулась, и в опочивальню ворвались четверо.

– Да-да, – подхватил Сальваторе, – это ещё при других хозяевах случилось. Молодой одинокий мужчина пытался спуститься, упал в ущелье, сломал ногу, и всё. Только весной нашли. С тех пор никто больше не пытался.

Вломиться так, без упреждающего стука, могли только враги. Князя не обмануло, что все они одеты в то же, что и его собственные дружинники. Они бросились к пологу, который прикрывал постель, и князь не стал больше скрываться, рубанул мечом ближнего, стоявшего к нему вполоборота. Удар был так силен, что кудрявая голова врага с полуоткрытым от удивления ртом тут же с глухим стуком упала к ногам остальных. Не медля, князь выбил ногой меч у второго и рассек его тело от правого плеча наискосок вниз.

– Но лыж-то нет! Значит, кто-то решился, – проговорил Бьянки.

Из четырех врагов в живых оставалось двое. Оба они, выхватив короткие мечи и ощерив зубы, медленно надвигались. Лишь тела двух зарубленных разделяли их и князя. Неожиданно в коридоре послышался топот многих ног и встревоженный голос Ждана:

– Сейчас снег с твёрдым настом наверху – может, и правда кто-то рискнул, – подытожил Сальваторе.

— Князь! Князь!

Стефано брал крупные планы, Лола стояла в самом центре и едва успевала переносить микрофон. В дверях возник Капелини. «Вот чёрт! Только скандала не хватало…» Стефано тоже заметил грозного начальника и вопросительно посмотрел на неё.

Враги переглянулись, Владигор успел за этот миг левой рукой схватить со стены метательный нож, а в следующее мгновение нож, молнией пролетев малое расстояние, с силой вонзился в горло третьему врагу.

– Продолжай! – одними губами сказала Лола. – Переводи камеру на Капелини! – Ей хотелось заснять его реакцию.

— Князь! Князь! — услышал Владигор голос Ждана уже за дверью.

– Я вижу, домой никто не спешит? Можно передать, чтобы приезд фуникулёра отложили? – не дожидаясь возражений, Капелини развернулся и вышел.

— Здесь я, входи! — отозвался князь и подумал, что четвертого врага надо обязательно взять живым.

«Да он ещё и хороший психолог! Поняв, что с несанкционированной съёмкой бороться бесполезно, решил отыграться на замученных людях, чтобы впредь неповадно было болтать перед камерой».

Дверь распахнулась, Ждан сразу все понял. Дружинники, которых он привел, гурьбой навалились на четвертого, прижали его животом к полу.

– Ну вот, доигрались! – Миллиметр тут же отошёл в сторону и отвёл девушек. За ними подтянулся Чижик. – Пошли собираться.

Но тот неожиданно изловчился, сунул руку в карман, быстро вытащил ее и поднес ко лбу, тут же ударил головой об пол, по-птичьи вскрикнул, дернулся и застыл.

– А чего теперь спешить, если опять неизвестно, когда канатная дорога заработает? – грустно протянул последний.

Когда зажгли свечи и перевернули его на спину, то увидели вместо левого глаза кровавую массу, из которой торчал большой гвоздь.

Народ быстренько разбредался подальше от съёмочной группы.

— Сам себя порешил, — только и проговорил Ждан, а потом упал перед князем на колени. — Прости, князь! Недоглядел. Почитай всю дружину сморили зельем — все на своих постах спят. И ведь, окромя кваса, с вечера ничего и не пили!

– Это безобразие какое-то! Он с нами как с малолетними детьми общается! Повели себя плохо, вот и получите наказание!

— Вставай! — отмахнулся Владигор. — Посмотри лучше, знакомы ли тебе эти люди. — И он показал на бездыханные тела, распростертые на полу.

«В этом Лиля совершенно права», – отметила про себя Лола.

Никто из дружинников их не признал.

– Я собираться пойду. Ты остаёшься или нет? – спросила Джема, теребя кончик шали.

– Я? – Стефано оглянулся на Лолу.

— Князь, сколько уж раз прошу: берегись! — сказал Ждан, когда тела были убраны, пол подтерт и они с князем остались вдвоем.

– Ты, ты! – повторила Джема. – Кто же ещё?

Было не до сна, да и ночь кончалась, в окно вползали серые утренние сумерки.

– Я останусь, наверное… раз по работе нужно.

— Я, конечно, все сделаю, чтоб дознаться и кто опоил зельем, и кто в окно выстрелил, но тебя прошу беречься! Хорошо, что сам я этого квасу не пил!

Джема удалилась, кутаясь в накидку. Сальваторе забрал последние тарелки и пошёл на кухню, с ними осталась одна Кристина.

— Ты скажи лучше, как измену обнаружил?

– Когда дадите в эфир?

— Да так и обнаружил. Пошел среди ночи посты проверять. На одной башне стражник спит непробудно, и на другой — тоже самое, и на третьей. Быстро собрал тех, что со мной бодрствовали, поставил на башни, а с остальными бегом сюда. Понял, что главный-то удар по тебе. А тут смотрю — вся охрана спит!

– Да вот сейчас скомпонуем, с каналом свяжемся и дадим. Практически прямое включение получится.

— Сны мне дурные снятся, — пожаловался в ответ Владигор. — Хотя сегодняшний, можно сказать, помог. Из-за него я и проснулся. Так бы и зарубить могли…

Начинался обыкновенный день, а с ним и обычные княжеские заботы. Но за дверью снова раздались поспешные шаги.

– Если сразу выпустят. – Стефано просматривал снятое.

— Князь! Князь! И ты, воевода! — послышались испуганные голоса. — Взгляните, что делается!

– А почему нет? Найдут для нас время! Дана пишет, что вся Италия на ушах стоит: ждёт новостей, а от полиции ничего конкретного.

Когда Владигор и Ждан спустились вниз, к высокому крыльцу, им указали на все те же мертвые тела врагов, которые на глазах медленно превращались из человеческих в звериные. А та голова, что была отрублена князем, уже выглядела лобастой головой крупного волка.

– Получается, что все новости через нас! Здорово, да?.. – Стефано закрыл объектив. – Неплохо вышло, «живенько», как говорит наше начальство.

Молодые дружинники растерянно смотрели на эти превращения и в страхе жались друг к другу. Но Владигор и Ждан, которые видали и не такое, лишь усмехнулись.

– Я всё-таки думаю, что спуститься можно, – не успокаивалась Кристина. – Тем более сейчас, когда температура упала и на снегу корка образовалась. Мне так и Сальваторе сказал в самом начале, я ведь ему первому сообщила, что лыж нет на месте.

— Никак волкодлаки пожаловали! — наконец произнес князь.

– Я тоже так думаю: человеку было за что рисковать. Или тебя посадят и дадут пожизненное, или ты можешь попробовать отсюда выбраться.

— То-то я и чувствую, что дело нечистое, — в тон ему продолжил воевода. — Сжечь их надо поскорей на костре, чтоб жителей не пугали. Займись этим, — скомандовал он самому старшему из дружинников. — Да не бойся их трогать, теперь-то они не страшны.

– Вот именно! – подхватила девушка.

– Дай эту версию в комментарии, чтобы зрителю было понятно, что тут происходит, – посоветовал Стефано.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

– Конечно, мы же всегда высказываем свои предположения.

СТРАННОСТИ ДНЯ

– Значит, вы скажете, что кто-то уехал на лыжах и этот человек не из отеля? – Кристина не уходила.

СИНКЛИТ ЧАРОДЕЕВ В БЕЛОМ ЗАМКЕ

– Думаю, да. Как одну из версий.

Девушка, как показалось Лоле, заметно успокоилась и направилась к стойке администратора.

Много таинственных, страшных легенд рассказывают люди о Рифейских горах. У каждого народа эти легенды свои, хотя немало и общих. Тянутся горы с неведомых северных мест на жаркий юг. И когда у подножия их одни жители, проводив весну, встречают лето, над землею других еще проносятся бешеные зимние ветры. Скалистые горные вершины поднимаются выше облаков, но, когда тучи расступаются, видны их белые, блистающие в любое время года снежные шапки. Люди говорят, что под одной из таких вершин, окруженный со всех сторон неподступными ущельями, стоит Белый замок. Далеко не всякому дано разглядеть его каменные стены, и уж тем более не всякий может стать его гостем, а лишь тот, кого пригласит хозяин, знаменитый чародей Белун.

Иные жители ближних княжеств усмехаются недоверчиво: «Может, и нет того замка вовсе, как нет и его хозяина, а все дела на земле вершатся по воле случая — кому какой выпадет жребий».

Глава 17

Возможно, они в чем-то правы, да только другие, избранные, знают, что замок этот стоит почти три с половиной века, и в нем время от времени собираются на синклит чародеи из разных княжеств. Каждый из них исполняет волю своего бога, но раз уж мир Поднебесья дан богам в общее владение, то и действовать их служителям порой приходится согласованно.

Он повесил трубку и тут же подумал о маме: как она всё это переживёт?

В тот день на синклит в Белый замок первой явилась Зарема. Многие годы она была единственной женщиной среди чародеев, да и показалось бы странным, если бы служение богине женского естества Мокоши доверили мужчине. Зарема лет двести и даже сто назад слыла необыкновенной красавицей, теперь она слегка состарилась, но и ныне стоило лицу ее ожить весельем, а глазам заискриться, как немало юношей отдало бы жизнь за ее любовь. Белун же считал ее самой рассудительной и мудрой среди чародеев.

Он не мог объяснить, но это сидело глубоко внутри: он боялся за неё. Боялся, когда был маленьким, что она неожиданно заболеет или, поскользнувшись на льду, упадёт на улице; боялся, что не вернётся с работы или из магазина, и он останется один-одинёшенек в огромном мире; был уверен, что вино, которое она распробовала в Италии и иногда выпивала бокал за ужином, вредно даже в малом количестве. Когда Валентина действительно заболевала, подхватывая грипп или простуду, без которых зимой не обходится ни один россиянин, он ухаживал за ней, с жалостью заглядывая в глаза и то и дело прикладываясь рядом на подушку, что всегда её очень возмущало: ну зачем ложиться так близко, не хватало заразиться!

Едва она появилась в просторном зале, как он подбросил поленья в очаг и подвинул для нее удобное кресло ближе к огню.

Он не был окружён, как другие дети, бабушками и дедушками и понимал, что мама – его единственный самый близкий человек в жизни. Когда Миша подрос и начал превращаться в мужчину, он полностью взял мать под свою защиту, освободив от многих забот, которые относил к мужским обязанностям. Рос он спокойным, нормальным ребёнком; никто в школе не донимал его вопросами об отце, тем более что бо́льшая половина детей в городе была из разведённых семей, с новыми отцами или без них. Мама не давила чрезмерной лаской, давая выход его мужскому началу, коллегиально решала семейные проблемы, стараясь поддерживать его во всех начинаниях. Ему было хорошо с ней вдвоём… Но мысль об отце с годами всё чаще стала приходить ему в голову.

— Зачем собираешь, Белун? Или снова что-то тебя беспокоит? — спросила она, кивком поблагодарив его за заботу.

Их двор был проходной, наискосок шла дорожка, по которой спешили люди, срезая путь к дому. Миша, катаясь на качелях, любил рассматривать прохожих. Среди них был один мужчина, который особенно ему нравился: высокий, черноволосый, с необыкновенно добрым, весёлым взглядом. Он часто присаживался на скамейку рядом с качелями, вытаскивал из кармана синюю пачку сигарет и не спеша прикуривал, а Миша смотрел на него.