Мэллоу весь подобрался.
– Принудительную религию?
– Ведь, в сущности, пока всегда обстояло так. Уж конечно вы помните историю с Асконой, двадцать лет назад. Сперва они купили кое-что из ваших товаров, а затем ваши люди попросили о полной свободе миссионерства для того, чтобы с товарами можно было правильно обращаться, и чтобы воздвигнуть Храмы Здоровья. А затем последовало основание религиозных школ; право автономии для всех служителей религии; и что же в итоге? Аскона теперь составная часть системы Установления, и Великий Мастер не может считать собственностью даже надетое на себя белье. О нет! О нет! Честь независимого народа никогда не перенесет подобного.
– Я не предлагаю ничего из перечисленного вами, – вставил Мэллоу.
– Да?
– Да! Я Старший Купец. Моя религия – деньги. Весь этот мистицизм и фокусы-покусы миссионеров меня раздражают, и я рад, что вы отказываетесь потакать им. Это в еще большей степени делает вас человеком в моем духе.
Коммдор визгливо и отрывисто рассмеялся.
– Отлично сказано! Установлению следовало бы раньше прислать человека вашего калибра.
Он дружески положил руку на могучее плечо торговца.
– Но, мой милый, вы мне рассказали лишь половину. Вы изложили, чего в вашей уловке нет. Скажите же, в чем ее суть?
– Единственная уловка, Коммдор, заключается в том, что вы будете отягощены огромными богатствами.
– В самом деле? – тот фыркнул. – Но для чего мне богатства? Подлинное богатство – это любовь собственного народа. Она у меня есть.
– Вы можете иметь и то, и другое, ибо допустимо собирать золото одной рукой, а любовь – другой.
– Если б это было возможно, молодой человек, то я бы проявил интерес к такой замечательной возможности. Как же вы собираетесь ее осуществить?
– О, многими путями. Сложность заключается в выборе между ними. Погодите… Ну, к примеру, предметы роскоши. Вот хотя бы эта вещь…
Мэллоу осторожно достал из внутреннего кармана плоскую цепочку из полированного металла.
– Вот это, например.
– Что это?
– Эту вещицу надо продемонстрировать. Можете вы доставить сюда женщину? Подойдет любая молодая особа женского пола. И еще зеркало, в полный рост.
– Гм-м… Тогда пройдемте в дом.
Коммдор именовал свое обиталище домом. Население, без сомнения, величало его дворцом. На прямолинейный взгляд Мэллоу оно слишком уж смахивало на крепость. Оно было построено на возвышенности, господствовавшей над столицей. Стены были толстыми и укрепленными. Подходы охранялись, и вся архитектура была предназначена для обороны. Как раз подходящее жилище для Аспера Возлюбленного, раздраженно подумал Мэллоу.
Перед ними появилась девушка. Она низко поклонилась Коммдору, который сказал:
– Это одна из служанок Коммдоры. Она подойдет?
– Вполне!
Коммдор, внимательно посмотрев, как Мэллоу защелкнул цепочку на талии девушки, фыркнул:
– И это все?
– Не задернете ли вы занавеску, Коммдор? Юная дама, около защелки есть кнопочка. Не сдвинете ли вы ее вверх, пожалуйста? Давайте, это вам не повредит.
Девушка сделала, как ей было велено, отрывисто вздохнула, взглянула на свои руки и ахнула.
Ее талия стала источником бледного, струящегося и разноцветного свечения, которое окутало ее с ног до головы и сверху соединилось в мерцающую коронку из жидкого огня. Словно кто-то сорвал с неба полярное сияние и скроил из него плащ. Девушка ступила к зеркалу и замерла в восхищении.
– Теперь возьмите это, – Мэллоу подал ей ожерелье из серых камешков. – Наденьте на шею.
Каждый из камешков, едва попав в сияющее поле, превратился в отдельный огонек, подрагивающий и искрящийся пурпуром и золотом.
– Как вам это нравится? – спросил у нее Мэллоу.
Девушка не ответила, но в глазах ее был восторг. Коммдор сделал знак, и она неохотно надавила кнопку. Все великолепие померкло. Она ушла, унося с собой воспоминания.
– Это вам, Коммдор, – сказал Мэллоу, – для Коммдоры. Считайте это маленьким подарком от Установления.
– Хм-м-м… – Коммдор вертел в руках пояс и ожерелье, словно прикидывая их вес. – Как это делается?
Мэллоу пожал плечами.
– Это вопрос к нашим техническим специалистам. Но вы сможете это использовать, и, заметьте себе, без помощи жрецов.
– Ну что ж, но ведь это, в конце концов, всего лишь дамские побрякушки. Что можете вы сделать с ними? Откуда возьмутся деньги?
– Вы ведь даете балы, приемы, банкеты?
– О да.
– Вы осознаете, сколько заплатят женщины за такие украшения? По меньшей мере десять тысяч кредитов.
Коммдор остолбенел.
– Эге!
– А так как устройство питания этой вещицы проработает не более шести месяцев, появится необходимость частых замен. Мы же можем продать вам таких штучек столько, сколько вы пожелаете, в обмен на количество сварочного железа, эквивалентное тысяче кредитов. Вот вам и девятисотпроцентная прибыль.
Коммдор вцепился в свою бородку и, казалось, погрузился во впечатляющие умственные подсчеты.
– Галактика, как они будут грызться за них. Я же буду поддерживать запасы на низком уровне, и пусть они торгуются. Конечно, им не стоит знать, что я лично…
Мэллоу сказал:
– Если вам угодно, мы можем объяснить это деятельностью подставных корпораций. Ну а теперь возьмем весь ряд наших изделий для домашнего хозяйства. У нас есть складывающиеся печи, которые поджарят самое жесткое мясо до нужной кондиции в две минуты. У нас есть ножи, не требующие заточки. У нас есть эквивалент целой прачечной, которую можно запихать в маленькую кладовку, и работает она совершенно автоматически. А также посудомоечные машины. А также полотеры, полировщики мебели, пылепоглотители, регуляторы освещения – все, что вам угодно. Подумайте о росте вашей популярности, если вы сделаете все это доступным для общественности. Подумайте о росте объема ваших, э… мирских благ, коли все эти изделия сделаются правительственной монополией с девятисотпроцентной прибылью. Для людей они будут куда ценнее уплаченных за них денег, и никто не обязан будет знать, какую сумму вы сами платите за них. И, заостряю ваше внимание, ничто из этого не требует наблюдения жрецов. Все будут счастливы.
Затем наступила резкая тишина.
– Кроме вас, кажется. А вы что от этого будете иметь?
Бейта наклонила голову, и слезы потекли по ее лицу. Никогда раньше она не плакала. Мускулы Торана скрипели от напряжения, но он не расслабился, и ему казалось, что он теперь уже никогда не сможет разжать сжатых зубов. Лицо Магнифико было увядшей безжизненной маской. Наконец Торан выдавил:
– То, что имеет каждый купец согласно законам Установления. Мои люди и я – мы получим половину всей прибыли. Вы только купите все, что я хочу вам продать, и мы оба отлично разберемся. Отлично.
— Значит, ты женщина Мула? Он добрался и до тебя?
Коммдор наслаждался своими мыслями.
Бейта подняла голову, рот ее исказила болезненная улыбка.
– Так чем, вы сказали, надо вам платить? Железом?
— Я? Женщина Мула? Это даже не смешно.
Она снова улыбнулась, что далось ей с трудом, и откинула назад свои волосы. Постепенно ее голос стал нормальным или, по-крайней мере, близким к нормальному.
– Да, и углем, и бокситами. А также табаком, перцем, магнием, древесиной. Всего этого у вас в избытке.
— Все кончилось, Торан. И теперь я могу говорить спокойно. Не знаю, долго ли мне удастся прожить. Но я могу начать…
– Звучит хорошо.
Напряжение Торана прошло, уступив место полной апатии.
– Я тоже так думаю. О да, кстати, еще одна вещь, Коммдор. Я могу переоснастить ваши фабрики.
– Эге! Как это?
— О чем, Бей? О чем здесь говорить?
– Ну, возьмем ваши сталелитейные заводы. У меня есть удобные маленькие приспособления, которые вытворяют со сталью такое, что производственные затраты снизятся до одного процента от теперешнего уровня. Вы сможете вдвое снизить цены и по-прежнему делить с производственниками высочайшую прибыль. Серьезно, я мог бы показать, что я имею в виду, если вы разрешите демонстрацию. У вас есть сталелитейный завод в этом городе? Показ не займет много времени.
— О несчастьях, которые нас преследовали. Мы уже отмечали это раньше, Торан. Ты помнишь, как поражение всегда следовало за нами по пятам и никогда не настигало нас. Мы были на Основании, и оно пало, в то время как независимые торговцы все еще боролись. Но мы успели вовремя скрыться. Когда мы оказались на Убежище, оно тоже пало, в то время как остальные еще боролись. И вновь нам удалось ускользнуть. Мы отправились на Неотрантор, а к тому времени он уже несомненно присоединился к Мулу.
– Это можно устроить, Купец Мэллоу. Но завтра, завтра. Не отобедаете ли вы с нами нынче вечером?
– Мои люди… – начал было Мэллоу.
– Пусть приходят все, – сказал Коммдор экспансивно. – Символический дружественный союз наших наций. Это даст нам повод для дальнейших дружественных дискуссий. Но только одно, – его лицо вытянулось и стало неумолимым, – ни слова о вашей религии. Не думайте, что все это – лазейка для миссионеров.
– Коммдор, – сухо заявил Мэллоу, – даю вам слово, что религия подорвет мои доходы.
– Тогда пока достаточно. Вас проводят на ваш корабль.
6.
Коммдора была намного моложе своего мужа. Выражение ее бледного лица было непроницаемым, черные волосы зачесаны назад гладко и туго.
– Вы закончили все вопросы, мой добрый и благородный супруг? – спросила она язвительным тоном. – Все, все закончили? Может быть, теперь я смогу даже выйти в сад, когда мне захочется?
Торан слушал и качал головой.
– Не надо устраивать сцен, Лисия, моя дорогая, – сказал Коммдор мягко. – Молодой человек сегодня вечером будет на обеде, и ты сможешь поговорить с ним о чем хочешь и даже развлечься, слушая все, о чем буду говорить я. Где-нибудь во дворце нужно отвести помещение для его людей – пусть звезды сократят их число.
— Я не понимаю.
– Небось они окажутся прожорливы как свиньи, слопают каждый по половине туши и выдуют по бочке вина. А ты будешь стонать ночами, подсчитывая расходы.
– А может и не буду. Невзирая на твое мнение, обед будет роскошным.
— Тори, так не бывает в жизни. Мы с тобой — мелкие сошки, мы не можем перемещаться в гуще политических событий, то тут, то там на протяжении целого года, если, конечно, ЦЕНТРАЛЬНАЯ ФИГУРА ЭТИХ СОБЫТИЙ НЕ НАХОДИТСЯ ВМЕСТЕ С НАМИ! Теперь ты понял?
– Ах, понятно, – она с презрением уставилась на него. – Ты очень любезен с этими варварами. Может быть, именно поэтому мне не разрешили присутствовать при разговоре. Может быть, твоя сморщенная душонка строит козни против моего отца.
Губы Торана сжались. Он с ужасом остановил свой взгляд на кровавых останках психолога и на лице его появилось болезненное выражение.
– Вовсе нет.
– Да, так я тебе и поверила. Если когда-нибудь несчастную женщину приносили в жертву политике и принуждали к непривлекательному замужеству, так это именно меня. Я могла бы подобрать более подходящего человека среди грязных переулков моей родной планеты.
— Пойдем отсюда, Бей. Пойдем на свежий воздух.
– Так-так, а вот что я вам скажу, госпожа моя. Может быть, вам понравится возвращение на вашу родную планету? Только при этом, чтобы оставить себе в виде сувенира ту часть вашего тела, с которой я знаком лучше всего, я прикажу отрезать вам язычок. И, – он нагнул голову вбок, что-то прикидывая, – и в дополнение, в качестве завершающего штриха к вашей красоте также ваши ушки и кончик носика.
По небу плыли облака. Ветер растрепал волосы Бейты, закинув их за спину. Магнифико, согнувшись, шел за ними и становился невольным свидетелем разговора.
– Ты не осмелишься, мопсик. Мой папа размелет ваш игрушечный народец в метеорную пыль. В сущности, он может это сделать в любом случае, коли я скажу ему, что ты имеешь дело с этими варварами.
— Ты убила Эблинга Миса, — жестко сказал Торан, — потому что считала; он и есть этот человек?
– Хм-м-м. Ладно, не стоит грозиться. Можешь сама расспросить вечером нашего гостя. И кстати, госпожа моя, не давай воли своему игривому язычку.
Взгляд ее глаз поразил его. Он прошептал:
– Это что, твой приказ?
– Вот, возьми это – и помалкивай.
— Мис был… Мул?
Цепочка оказалась на ее поясе, ожерелье – на шее. Коммдор сам нажал кнопку и отошел.
Торан и сам не верил в то, о чем говорил
Коммдора вытянула руки, затаив дыхание. Она осторожно потрогала ожерелье и снова ахнула.
Бейта резко рассмеялась.
Коммдор довольно потер ладони и сказал:
– Можешь надеть это вечером. Я достану тебе еще. А теперь помалкивай.
— Бедный Эблинг — Мул? Великая Галактика! Конечно, нет. Я не смогла бы убить его, если бы он был Мулом. Он бы разгадал эмоцию, сопровождавшую такое желание, и тут же переменил бы во мне ее на любовь, поклонение, обожание, ужас — на все, что ему взбрело бы в голову. Нет, я убила Эблинга Миса потому, что он НЕ БЫЛ Мулом, но знал, где расположено Второе Основание, и ровно через две секунды выдал бы Мулу этот секрет.
Коммдора замолчала.
7.
— Выдал бы Мулу этот секрет, — глупо повторил Торан, — выдал бы. Мулу этот секрет…
Джейм Твер суетился и переминался с ноги на ногу. Он сказал:
А затем он громко вскрикнул, повернулся и с ужасом уставился на шута, скорчившегося за колонной, и непонятно было, слышал он это или нет.
– А у вас-то отчего унылая физиономия?
Гобер Мэллоу оторвался от своих раздумий.
— Но ведь Мулом не может быть Магнифико?
– У меня унылая физиономия? Это кажется.
– Вчера что-то случилось? Я имею в виду – помимо банкета, – и со внезапной убежденностью Твер спросил: – Мэллоу, у вас есть какой-то повод для беспокойства, не так ли?
Торан задал этот вопрос шепотом.
– Для беспокойства? Нет. Совсем наоборот. В сущности, все выглядит, как если бы я всем своим весом навалился на дверь и обнаружил, что она уже отворена. Мы слишком легко попадем на этот завод.
– Вы подозреваете западню?
— Послушай, Тори, — сказала Бейта. — Ты помнишь, что произошло на Неотранторе? Ох, подумай, Тори.
– О, ради Селдона, не впадайте в мелодраматичность, – Мэллоу подавил раздражение и в тоне обычной беседы добавил: – Легкий вход говорит лишь о том, что увидеть там будет нечего.
Но он покачал головой и, все еще не понимая, смотрел на Бейту. Она продолжила голосом слабым и тихим:
– В смысле атомной энергии? – Твер призадумался. – Я вам скажу вот что. Здесь, на Корелле, нет практически никаких указаний на использование атомной энергии в экономике. А замаскировать следы разнообразных воздействий, которые повсюду оставляют фундаментальные технологии вроде атомной, было бы адски трудно.
– Не так уж трудно – если она только начала развиваться и употребляется лишь в военной промышленности. Тогда ее можно обнаружить разве что в доках и на сталелитейных заводах.
— На Неотранторе умер человек. Хотя к нему никто и пальцем не прикоснулся. Разве это не странно? Магнифико играл на Визи-Сонаре, а когда кончил принц был мертв. Разве это не подозрительно? Создание, которое так всего боится, что теряет голову от страха, обладает способностью убивать?
– Значит, если мы ее не увидим, то…
– Значит, ее у них нет – или они ее не показывают. Бросьте монетку или загадайте.
— Музыка и световые эффекты, — сказал Торан, — способны на глубокое эмоциональное воздействие…
— Да, влияние на эмоции! И достаточно сильное. Кстати, эмоциональный эффект — главная способность Мула. Я не думаю, что случайно создание, с головы до ног заполненное страхом, обладает способностью убивать по желанию. Ну допустим, Мул специально развил в нем эту эмоцию. Но, Торан, во время его игры на Визи-Сонаре меня охватило такое же отчаяние, как и во Временном Сейфе и затем на Убежище. Это чувство я ни с каким другим не смогла спутать.
Твер покачал головой.
Лицо Торана помрачнело.
– Хотел бы я вчера быть с вами.
— Но… я почувствовал… то же самое. Я забыл… я никогда не думал…
– Я тоже хотел бы этого, – сказал Мэллоу с каменным видом.- Я не возражаю против моральной поддержки. К несчастью, условия встречи оговаривал Коммдор, а не я. А вот подъезжает что-то, смахивающее на королевский мобиль, чтобы эскортировать нас на завод. Вы взяли все приспособления?
— А мне именно тогда пришла в голову эта мысль. Мной овладело странное состояние: Интуиция подсказывала: здесь что-то не так, но мне не за что было зацепиться. А когда Притчер сказал нам, кто такой Мул и в чем заключается его мутация, мне все стало ясно. Мул вызвал отчаяние во Временном Сейфе, Мангифико — такое же чувство на Неотранторе. Абсолютно одинаковая эмоция. Следовательно, Мул и Магнифико — одно лицо. Разве не так, Тори? Это похоже на геометрическую аксиому: два треугольника, каждый из которых равен третьему, равны между собой.
– Все до единого.
Казалось, с Бейтой сейчас случится истерика, но она заставила себя успокоиться, собрав всю силу воли, и продолжала:
8.
— Это открытие перепугало меня до смерти. Если Магнифико — Мул, значит, он может понять мои эмоции и переделать их в такие, какие ему захочется. Я не могла этого допустить и старалась избегать его. К счастью, он тоже меня сторонился: был слишком занят Эблингом Мисом. Тогда у меня появился план — убить Эблинга, прежде чем он заговорит. Чтобы план не сорвался, я даже сама себе не осмеливалась признаться в нем. Если бы можно было убить самого Мула, но нельзя было рисковать. Он мог что-либо заподозрить, тогда вообще ничего бы не вышло.
Огромный завод нес в себе тот запах распада, который никакие косметические ремонты не могут убрать полностью. Сейчас он был пуст и неестественно тих, приняв непривычных гостей – Коммдора со своим двором.
Бейта остановилась, казалось, она сейчас лишится чувств. Резко, тоном, не вызывающим возражений, Торан почти кричал:
Мэллоу с легкостью поднял стальную полосу и грохнул ею, водрузив на две подпорки. Он взял протянутый Твером инструмент и, сжав кожаную рукоять, вытянул его из свинцового футляра.
— Я не верю. Посмотри на это жалкое создание. МУЛ! Он даже не слышит, о чем мы говорим.
– Инструмент, – сказал он, – опасен так же, как и циркулярная пила. Просто надо держать пальцы подальше.
Но когда он повернулся к Магнифико, тот стоял прямой и напряженный и темными сверкающими глазами пристально смотрел на них. Он заговорил, и от прежнего акцента не осталось ни следа:
Говоря это, он быстро провел щелеобразным соплом по всей высоте стальной полосы, и та тихо и мгновенно распалась на две части.
— Я слышу все, друг мой. Я просто сидел и размышлял о том, что, несмотря на весь мой ум и проницательность, я не могу не делать ошибок и поэтому так много теряю.
Все единодушно подскочили, и Мэллоу рассмеялся. Он подобрал одну из половинок и подпер ее коленом.
Торан попятился назад, словно испугавшись: вдруг клоун сможет дотронуться до него или обжечь своим дыханием.
– Вы можете отрегулировать глубину разреза с точностью до одной сотой дюйма, и двухдюймовая полоса будет разрезана посередке так же легко, как эта железка. Если вы точно оцените толщину, то сможете положить сталь на деревянный стол и рассечь металл, не поцарапав дерева.
Магнифико больше не казался смешным, его худые руки, ноги, огромный нос перестали бросаться в глаза. В нем не было больше страха, осанка стала твердой. Клоун исчез, появился Мул, ощутивший себя хозяином положения с привычной легкостью. Он повелительно махнул рукой.
При каждой фразе атомный резак двигался, и выдолбленный кусок стали летел через помещение.
— Садитесь и не бойтесь. Теперь вам нечего терять, поэтому располагайтесь поудобнее. Игра сыграна, и я расскажу вам одну историю. Это моя слабость. Я хочу, чтобы люди понимали меня.
– Вот это, – продолжал Мэллоу, – снятие стружки со стали.
Мул смотрел на Бейту взглядом усталым и печальным карих глаз клоуна Магнифико.
Он снова взял ножницы.
— В моем детстве нет ничего особенного, — начал он быстро и нетерпеливо. — И мне почти нечего вспомнить. Моя худоба — результат нездоровых гланд, с таким носом я и родился. Мое раннее детство трудно назвать нормальным. Мать умерла, так и не увидев меня. Отца я не знаю. Вероятно, случайность явилась причиной того, что я не погиб. Но жизнь не была мне в удовольствие. Душа моя разрывалась от жалости к себе и ненависти к другим. Окружающие называли меня странным ребенком и избегали: многие, потому что не любили, некоторые — из страха. Странные вещи происходили… ну, да не важно. Хватило разных случаев, которые помогли в свое время капитану Гану Притчеру понять, что я мутант. А мне это стало ясно лишь на двадцатом году жизни.
– Или, допустим, вы имеете плоскость. Хотите ли вы уменьшить толщину полосы, сгладить шероховатости, удалить коррозию? Следите!
Торан и Бейта слушали, и им обоим казалось, как будто это происходит не с ними. Они сидели на траве, а клоун Мул ходил перед ними маленькими шагами, скрестив на груди руки.
— Понимание моего превосходства далось мне не сразу, оно приходило ко мне медленно, неуверенными шагами. Я все никак не мог в это поверить. Людской мозг мне казался циферблатом, стрелки которого указывали на преобладающую эмоцию. Это бледное, конечно, сравнение, но как еще я могу вам объяснить. Не сразу и не скоро, но я все-таки понял, что могу проникать в эти умы, поворачивать стрелки, куда хочу, более того, оставлять в этом положении навечно. А когда я убедился, что другие не могут этого, меня охватило желание власти, а вместе с тем сознание, что я могу расквитаться за то жалкое существование, которое я вел до сих пор. Может быть, вам трудно понять меня. Нелегко быть уродом, умным, все понимающим, но уродом. Надо мной смеялись, со мной поступали жестоко. Но я не хотел быть аутсайдером. Я решил стать другим. Вы никогда не испытывали подобного.
С другой половины полосы стала слетать тонкая, прозрачная лента, сперва шести-, потом восьми-, потом двенадцатидюймовой ширины.
Магнифико посмотрел на небо, слегка приподнялся на носки, затем снова твердо встал на землю.
– Или сверлить? Принцип тот же.
— И вот я понял, что к чему, и решил — смогу править Галактикой. Они делали со мной все, что хотели. Я страдал и терпел все 24 года. Теперь моя очередь, терпеть будут все окружающие. Причем шансов у Галактики больше! Я один — их триллионы! Честная игра!
Теперь все столпились вокруг. Это смахивало на демонстрацию ловкости рук, трюки бродячего фокусника, действие из водевиля, на ходу превращающееся в искусное коммивояжерство. Коммдор Аспер щупал кусок стали. Высшие чины правительства приподнимались на цыпочки, заглядывали друг другу за плечи и перешептывались, а Мэллоу между тем прикосновениями атомного сверла пробивал чистые, совершенные по форме отверстия в закаленной стали дюймовой толщины.
Он замолчал и быстро посмотрел на Бейту.
– И еще одна демонстрация. Кто-нибудь, принесите два коротких куска трубы.
— Но у меня есть одна слабинка. Сам по себе я ничего не значу. Если мне и суждено завоевать Галактику, то только с помощью других. Первый успех пришел ко мне благодаря среднему классу в обществе. Все произошло так, как говорил вам Притчер. Воспользовавшись пиратами, я устроил себе базу на астероиде. Дальше мне «помог» один промышленник: стал контролировать планету. Потом при помощи других я добрался до наместника Калгана, завоевал Калган, а вместе с ним и флотилию звездолетов. После этого пришел черед Основания, и тут появились вы.
Из взволнованной и сосредоточенной толпы выделился Почетный Камергер чего-то-там-такого и послушно помчался исполнять поручение, не брезгуя замарать руки подобно простому рабочему.
Мэллоу поставил куски трубы вертикально, обрезал концы одним движением инструмента и соединил свежие срезы.
Основание, — продолжал он, — было самой трудной задачей, что мне пришлось решать. Слишком многое требовалось преодолеть, чтобы победить и уничтожить его. Можно было сделать это постепенно, но мне хотелось побыстрее, и я стал искать выход. В конце концов, если сильный человек может поднять пятьсот фунтов, это не значит, что он будет с удовольствием делать это постоянно. Мой эмоциональный контроль не такая уж и легкая работа. Я предпочитаю не пользоваться им, если в этом нет необходимости. Поэтому я завел себе союзников при первой же атаке на Основание. Превратившись в своего собственного клоуна, я решил найти агента или агентов Основания, которых неизбежно должны были прислать на Калган исследовать мою жалкую личность. Сейчас я знаю, что тогда мне нужен был капитан Притчер. Но по иронии судьбы я нашел ВАС! Действительно, я телепат, но частично. Вы, миледи, родом с Основания, и это ввело меня в заблуждение. Правда, ничего страшного не произошло, потому что Притчер присоединился к нам впоследствии. Фатальная моя ошибка была в другом.
И они превратились в цельную трубу! Чистые концы, на которых отсутствовали шероховатости даже атомарного размера, при соединении образовали единое целое.
В первый раз за все время Торан пошевелился. Он заговорил с плохо скрываемой яростью:
Когда Мэллоу оглядел свою аудиторию, он запнулся на первом же слове. Что-то в его груди возбужденно и пронзительно встрепенулось, под ложечкой закололо и похолодело.
— Подождите. Вы хотите сказать, что, спасая вас, когда я стоял перед лейтенантом с парализующим пистолетом в руке, я с моими эмоциями находился у вас под контролем?!
От гнева у Торана начали трястись руки:
Во всеобщем смятении личные телохранители Коммдора тоже пробрались в передние ряды, и Мэллоу впервые оказался достаточно близко, чтобы как следует разглядеть их необычное оружие.
— Значит, все это время я был игрушкой?!
Тонкая улыбка заиграла на губах Магнифико.
Оно было атомным! Ошибиться было невозможно: оружие взрывного действия, стреляющее пулями, не могло бы иметь подобный ствол. Но не это было главным. Это вообще ничего не значило.
— А почему бы и нет? Вы думаете, что это невозможно? Спросите себя сами: будучи в здравом уме, разве рискнули бы вы жизнью ради странного урода, которого никогда не видели раньше? Я думаю, вы сами — поразились тому, как разворачивались события, когда немного остыли и имели возможность подумать над всем происшедшим.
На рукоятях этого оружия были глубоко выгравированы и сохраняли следы уже стертого золота Звездолет и Солнце!
— Да, — спокойно вмешалась Бейта. — Так оно и было. Он никак не мог понять, что же произошло. Это очевидно.
Те самые Звездолет и Солнце, что были оттиснуты на переплетах каждого из огромных томов Энциклопедии, начатой Установлением и все еще не оконченной. Те самые Звездолет и Солнце, что тысячелетиями осеняли знамя Галактической Империи.
— Как бы то ни было, — продолжал Мул, — Торану ничего не угрожало. У лейтенанта был строгий приказ отпустить вас. Поэтому я, вы и Притчер отправились на Основание. Дальше вы сами знаете, как происходила моя кампания. Когда Притчера предали трибуналу (мы при этом присутствовали), я не терял времени даром. С судьями, председательствовавшими на этом процессе, я расквитался попозже. Они командовали войсками во время войны и очень легко сдались в плен, в результате мой флот выиграл битву при Хорлеггоре и другие мелкие стычки. Благодаря Притчеру я встретил Эблинга Миса. Психолог принес мне Визи-Сонар. Он сделал это из своих собственных побуждений и немыслимо упростил мне задачу. Разве что только ЭТО не было его собственным желанием.
Мэллоу заговорил, с трудом пробиваясь сквозь собственные мысли.
Бейта перебила его.
– Проверьте эту трубу! Она цельная. Но это еще не идеал: соединение, разумеется, надо делать не вручную.
— Концерты! Я все пыталась понять, зачем они были нужны. Теперь все ясно.
— Да, — кивнул Магнифико. — Визи-Сонар прекрасно фокусирует излучение. Грубо говоря, он сам по себе является простым устройством для контролирования эмоций. С этим прибором на руках я был в состоянии с легкостью управлять эмоциями масс и еще легче отдельных индивидуумов. Концерты, которые я давал на Основании и потом на Убежище, очень сильно приблизили их конец. Приложив некоторые усилия, я сделал бы принца на Неотранторе почти идиотом, но я не мог убить его без Визи-Сонара. Теперь понимаете? Конечно, самой важной моей находкой был Эблинг Мис. Он мог бы…
Нужды в дальнейших фокусах не было. Все завершилось. Мэллоу прорвался. Он нашел то, что хотел. На уме у него было лишь одно: золотой шар со стилизованными лучами и косая сигарообразная форма космического корабля.
Звездолет и Солнце Империи!
Чувство досады не давало Магнифико говорить, но он все-таки продолжил:
Империи! Эти слова буквально впивались в мозг! Прошло полтора века, но Империя все еще существовала где-то в глубинах Галактики. И теперь она снова приближалась к Периферии.
— Есть одна особенность в моем эмоциональном контроле, о которой вы пока еще не знаете. Интуиция, или внутреннее зрение, называйте это как хотите, для меня та же эмоция. По крайней мере, у меня это получается. Вы не понимаете, о чем я хочу сказать?
Он не стал ждать отрицательного ответа.
Мэллоу улыбнулся.
9.
— Человеческий мозг работает с малой эффективностью. Обычно приводится цифра в 20 %. Иногда происходят вспышки большой силы, и тогда их называют интуицией, или внутренним зрением. Я очень рано понял что могу поддерживать эту вспышку… в мозгу, заставляя его работать долго и на пределе. Правда, человек после этого умирает, но приносит при этом огромную пользу. Атомный гаситель, например, использованный мной в войне против Основания, — результат эффективной работы мозга одного инженера с Калгана. Как видите, снова я использовал в своих целях других. Эблинг Мис как психолог был удивительным упрямцем. Его потенциальные возможности ученого были колоссальными. И он был мне нужен. Еще до того как началась война с Основанием, я послал своих делегатов договариваться со старой Империей. Именно тогда я начал свои поиски Второго Основания. Естественно, я его не нашел, но знал, что должен это сделать, и Эблинг Мис мог сказать, где искать. При возбуждении его мозга он, возможно, оказался бы в состоянии повторить работу Хари Сэлдона. Частично ему это удалось. Я довел его до полного самоизнеможения. Возможно, процесс был безжалостен, но его следовало завершить. Мис умирал в конце, но он дожил…
Вновь досада помешала ему говорить.
\"Дальняя Звезда\" уже два дня находилась в космосе, когда Гобер Мэллоу, находясь в своей личной каюте, вызвал старшего лейтенанта Дравта и вручил ему конверт, катушку микропленки и серебристый сфероид.
— И он дожил до того, чтобы все сказать. Вместе, втроем, мы могли бы отправиться на Второе Основание. Это была бы последняя битва, если бы не моя ошибка.
– Спустя час, лейтенант, вы станете исполнять обязанности капитана \"Дальней Звезды\" до моего возвращения – или навсегда.
Торан заговорил стараясь, чтобы голос его звучал твердо:
— Почему вы так на это упираете… что же это за ошибка?.. И кончайте скорее.
Дравт сделал попытку подняться, но Мэллоу повелительным жестом усадил его опять.
— Ну что же, я скажу: моя ошибка — ваша жена. Она необыкновенная. Я никогда не встречал такой женщины, такого человека в своей жизни. Я… я…
– Успокойтесь и слушайте. Конверт содержит точное местоположение планеты, к которой вы направитесь. Там вы будете ждать меня в течение двух месяцев. Если до их истечения вас обнаружит Установление, то моим отчетом о путешествии станет эта микропленка. Если, однако, – и голос его помрачнел, – я не вернусь через два месяца, а корабли Установления вас не обнаружат, вы отправитесь на планету Терминус и вручите там капсулу в качестве отчета. Вы все поняли?
Внезапно голос Магнифико прервался. С большим трудом он взял себя в руки. Весь какой-то угрюмый, он продолжал:
– Да, капитан.
— Я нравился ей, несмотря на то, что мне ни разу не пришлось вмешаться в ее эмоции. Я не вызывал в ней отвращения, и она не смеялась надо мной. Она жалела меня. Я ей НРАВИЛСЯ! Неужели вы не понимаете? Неужели вы не видите, что это для меня значило? Никогда еще до сих пор, никто… Ну, да ладно… Я лелеял эту мечту… Мои собственные эмоции подвели меня, несмотря на то, что я управлял эмоциями всех остальных. Я опасался забираться к ней в мозг и ничего не делал с ней. Для меня слишком дорого было ее ЕСТЕСТВЕННОЕ чувство. Обидно, но… Это моя первая ошибка.
– И ни вы, ни кто-либо из экипажа никогда не должны хоть в чем-нибудь дополнять мой официальный отчет.
— Так были и другие?
Клоун, не отвечая, продолжал:
– А если нас будут расспрашивать, капитан?
— Вы, Торан, находились под контролем. Вы ни разу меня не заподозрили, не задавали вопросов, никогда не видели во мне ничего странного или непонятного. Вспомните «филийский» звездолет, который остановил нас. Там знали мои координаты, между прочим, потому что я был с ними в постоянном контакте так же, как и со всеми моими генералами. Когда нас остановили, меня взяли на борт, чтобы я обратил Гана Притчера. Его взяли в плен. Когда я уходил, он уже был полковником, командиром звездолета и человеком Мула. Все, что произошло, было очевидным даже для вас. И тем не менее вы приняли мое объяснение, полное неувязок. Понимаете, о чем я хочу сказать?
– Вы ничего не знаете.
Торан скривился и ответил вопросом на вопрос:
– Да, капитан.
— А как же вы поддерживали все это время связь с вашими генералами?
— Это было нетрудно. Портативный ультракоротковолновый передатчик легко управляем. Да меня и невозможно было поймать. Уж если бы кто-то и встрял в мою передачу, он тотчас же забыл бы об этом. Так, кстати, один раз и произошло. Но речь не об этом. Мои глупые эмоции подвели меня еще раз на Неотранторе. Бейта не была под моим контролем, но даже и тогда она не заподозрила бы меня, если бы я сдержался и не убил принца. Но его намерения по отношению к Бейте слишком раздражали меня. Это было глупо, конечно. Небольшая драка сослужила бы ту же службу. И все равно ваши подозрения никогда не превратились бы в уверенность, если бы я вовремя остановил болтовню Гана Притчера или обращал больше внимания на вас, а не на Миса.
Разговор закончился, и спустя пятьдесят минут спасательная шлюпка легко оттолкнулась от борта \"Дальней Звезды\".
Он пожал плечами.
10.
— Значит, теперь этому конец? — спросила Бейта.
— Конец.
Онум Барр был старым человеком – слишком старым, чтобы бояться. Со времен последних беспорядков он жил уединенно, в самом захолустье, с теми книгами, которые он смог спасти из руин. Он ничего не боялся потерять, тем более – остаток своей изношенной жизни, и потому встретил неожиданное вторжение, не моргнув глазом.
— Что же дальше?
– Ваша дверь была открыта, – пояснил незнакомец.
— Буду продолжать свою программу. Сомневаюсь, что удастся найти такого другого человека, как Мис. Придется искать Второе Основание как-то иначе. В определенном смысле вы победили меня.
Он говорил жестко, глотая слова. Барр не преминул заметить на его бедре странное оружие из голубоватой стали. В полумраке своей комнатушки Барр также увидел свечение силового поля, окружавшее этого человека. Он устало произнес:
И тут Бейта вскочила и заговорила как никогда свободно.
– Нет причин ее запирать. Вам что-то от меня нужно?
— В определенном смысле?! Нет, Мул. Мы победили тебя ПОЛНОСТЬЮ!!! Все эти победы над Основанием ничто, так как Галактика сейчас — вакуум варварства. Тебе надо победить Второе Основание — ВТОРОЕ ОСНОВАНИЕ, слышишь? — но именно оно победит тебя. Да, у тебя был шанс, один-единственный: узнать, где находится Второе Основание, и напасть первым. Теперь ты этого не сможешь сделать. С каждой минутой им все легче и легче отразить нападение. В конце концов твой короткий отрезок власти кончится и в истории ты займешь место на очередной кровавой странице всего лишь как еще один бывший завоеватель.
Бейта тяжело дышала, почти задыхаясь в своем неистовстве.
– Да.
— Мул, мы победили тебя — Торан и я. Теперь можно умереть спокойно.
Но Бейта не видела, что сейчас на нее смотрел не Мул, а Магнифико своими печальными темными глазами.
Незнакомец остался стоять в центре комнаты. Он был крупным, рослым человеком.
— Я не убью ни тебя, ни твоего супруга. В конце концов, вас всего лишь двое и вы больше не сможете принести мне вреда, а то, что я вас убью, не вернет мне Эблинга Миса. Свои ошибки я делаю сам и сам полностью несу за них ответственность. Ты и твой муж свободны! Идите с миром во имя нашей дружбы.
– Здесь живете только вы.
Но вот внезапно исчез Магнифико и Бейта с Тораном услышали слова, произнесенные с гордостью:
— А тем временем я все еще Мул — самый могущественный человек во всей Галактике! И я сокрушу Второе Основание!
– Это место уединенное, – согласился Барр, но к востоку находится город. Я могу показать вам дорогу.
Бейта холодно выпустила свою последнюю стрелу:
– Попозже. Могу я сесть?
— Никогда! Я верю в мудрость Сэлдона. Ты — первый и единственный представитель своей династии, у тебя нет и не будет наследников.
Что-то дрогнуло в Муле-Магнифико.
– Если стулья вас выдержат, – сказал старик серьезно.
— Мои наследники?.. Династия?.. Да, я часто думал об этом, хотелось верить, что дело мое не умрет вместе со мной, что у меня будет достойная наложница…
Стулья тоже были старыми. Остатки былого блеска.
Бейта вновь поймала на себе взгляд Магнифико, но одновременно и Мула. И в ужасе замерла, внезапно уловив страшный смысл его слов.
Незнакомец сказал:
Он покачал головой и медленно произнес:
– Меня зовут Гобер Мэллоу. Я прибыл из дальней провинции.
— Я чувствую твое отвращение, но это глупо с твоей стороны. Искусственный экстаз не показался б ненастоящим. Но ты меня не поняла. Я называю себя Мулом не из-за своей силы… это очевидно.
Барр кивнул и улыбнулся.
Он повернулся и ушел, ни разу не оглянувшись.
– Ваш язык давно выдал вас. Я Онум Барр с Сивенны – и некогда патриций Империи.
– Так значит, это в самом деле Сивенна. У меня были только старые карты для ориентировки.
– Они, видимо, и вправду старые, раз положение звезд уже успело измениться.
Барр сидел совершенно спокойно, пока его гость смотрел куда-то задумчивым взглядом. Старик заметил, что атомное защитное поле вокруг пришельца исчезло, и горько признался сам себе, что его персона больше не устрашает незнакомцев – и даже, к сожалению (а может быть – к счастью?), его врагов. Он сказал:
– Мой дом беден, и мои запасы скудны. Вы можете разделить их со мной, если ваш желудок справится с черным хлебом и сушеным зерном.
Мэллоу покачал головой.
– Нет, я ел, и я не могу задерживаться. Все, что мне нужно – это объяснения, как добраться до центра здешнего руководства.
– Дать их достаточно легко. Как бы я ни был беден, это ничего у меня не отнимет. Вы имеете в виду столицу планеты или имперского сектора?
Глаза молодого человека прищурились.
– Разве это не одно и то же? Разве это не Сивенна?
Старый патриций медленно кивнул.
– Сивенна, да. Но Сивенна больше не является столицей Норманнского сектора. Ваша старая карта все-таки подвела вас. Звезды могут не сдвигаться с места веками, но политические границы слишком зыбки.
– Это плохо. В сущности, очень плохо. А далеко ли новая столица?
– Она на Орше II. В двадцати парсеках. Ваша карта укажет вам. Насколько она стара?