- Есть ли у вас основание, - сказал Кодил, - предполагать, что Хари Селдон не сделал необходимого анализа, когда комбинировал, насколько возможно, эффективнее, факторы максимальной вероятности и кратчайшей продолжительности пути от Первой Империи ко Второй путем Основания?
6
- Меня там не было, - ехидно ответил Тревиз, - откуда мне знать?
Слабого человека можно обратить в бегство внезапным нападением, но затем он передохнет, успокоится и начнет придумывать планы возмездия. Это и произошло с Элегро. Изгнанный из своих апартаментов Принцем, он остыл и хитрость снова вернулась к нему. Позже, той же ночью, когда я укладывался спать, Элегро позвал меня в свою комнату для исследований на нижнем этаже здания.
- Вы знаете, что он этого не делал?
Там он сидел в окружении атрибутов своей гильдии: катушек и шпулек пленки, информационных кассет, капсул, чашек, нескольких соединенных черепов, ряда экранов, небольших украшенных орнаментом спиралей и другой символики собирателей информации. В руках он держал кристалл из Облачных Миров, который служил для снятия стрессовых состояний. По мере того, как кристалл вытягивал из Элегро напряжение, камень приобрел молочный цвет.
- Нет.
Элегро сидел с притворным видом всевластия, как будто я не был свидетелем его унижения.
- Может быть, вы отрицаете, что голографическое изображение Хари Селдона, которое появлялось в каждом случае кризиса в течении пятисот лет, в действительности изображение самого Селдона, сделанное в последний год его жизни, незадолго до организации Основания?
— Ты знал, кто этот человек, когда ты пришел с ним в Перриш? спросил он.
- Предполагаю, что не могу отрицать.
— Да.
- Вы \"предполагаете\". Не хотите ли вы сказать, что это обман, мистификация, придуманная кем-то в прошлом для какой-то цели?
— Ты не сказал об этом.
Тревиз вздохнул.
- Нет, я не утверждал этого.
- Утверждаете ли вы, что сообщения, которые дает Хари Селдон, вообще подтасованы?
— Меня никто не спрашивал.
- Нет. Не имею основания думать, что такая подтасовка возможна и нужна.
— Ты знаешь, какому риску ты подвергаешь всех нас из-за того, что, ничего не зная, мы дали пристанище Властителю?
- Понятно. Мы были свидетелями самого последнего появления Селдона. Нашли ли вы, что его анализ, сделанный пятьсот лет назад, не согласуется с реальными сегодняшними условиями.
— Мы все земляне, — сказал я. — Разве мы уже не признаем верховенство Властителей?
- Наоборот, - сказал Тревиз с неожиданным ликованием, - он очень точно согласуется.
— С момента завоевания — нет. Указом завоевателей все бывшие правительства распущены, а их руководители подлежат аресту.
Кодил, казалось, безразлично отнесся к эмоциям Тревиза.
- Однако, советник, после появления Селдона вы все-таки считаете, что Плана Селдона не существует?
— Но мы, без сомнения, должны оказывать сопротивление подобному приказу.
- Конечно, считаю. Он не существует как раз потому, что анализ так отлично сходится.
Летописец Элегро насмешливо взглянул на меня.
Кодил выключил запись.
— Разве дело Летописца вмешиваться в политику? Мы подчиняемся тому правительству, которое у власти. Мы здесь не оказываем никакого сопротивления.
— Понимаю.
- Советник, - сказал он, покачивая головой, - вы заставляете меня стирать запись. Я спросил вас, Поддерживаете ли вы еще свою странную уверенность, а вы начали выдавать мне причины. Позвольте мне повторить мой вопрос: однако, советник, вы все-таки считаете, что Плана Селдона не существует?
— Поэтому мы должны немедленно избавиться от этого опасного беглеца.
- Откуда вы это знаете? Ни у кого не было возможности поговорить с моим другом-доносчиком Кампером после появления Селдона.
Томис, я поручаю тебе немедленно отправиться в штаб завоевателей и проинформировать Человекоправителя Седьмого о том, что мы захватили Принца Роума и держим его здесь.
- Допустим, вы угадали, советник. Допустим вы уже ответили: \"Конечно, считаю\". Если вы это скажете еще раз, но без добавочной информации, мы можем на этом кончить.
— Почему старик должен идти ночью как посланец? Достаточно поднять обычный мыслешлем.
- Конечно, считаю, - иронически сказал Тревиз.
— Слишком рискованно. Могут подслушать. Нашей гильдии будет нанесен вред, если эта новость распространится.
- Хорошо, - сказал Кодил, - я выберу из этих \"конечно, считаю\" то, которое звучит наиболее естественно. Благодарю вас, советник.
— Но выбрать для этого ничтожного ученика — это странно.
И записывающий аппарат снова был выключен.
— Об этом знают двое — ты и я, — сказал Элегро. — Я не пойду. Значит идти должен ты.
- Все? - спросит Тревиз.
— Без предварительного оповещения Человекоправителя Седьмого, меня туда не пустят.
- Да. То, что мне нужно.
— Ты сообщишь его подчиненным, что у тебя имеется информация, которая будет способствовать задержанию Принца Роума. Тебе поверят.
- Совершенно ясно. Вам нужен комплект вопросов и ответов, который вы можете представить Терминусу и всей Федерации и показать, что я полностью принимаю легенду о Плане Селдона. Так что любое отрицание его, какое я сделал позднее, выглядит донкихотством или полнейшим безумием.
— Должен ли я упомянуть ваше имя?
- Или даже изменой в глазах возбужденной массы, которая считает План главным спасением Основания. Возможно, публиковать это не будет необходимости, советник Тревиз, если мы придем к некоторому взаимопониманию; если же понадобится, мы позаботимся, чтобы об этом услышала вся Федерация.
— Если возникнет необходимость. Ты можешь сказать, что Принц содержится с помощью моей жены пленником в моих апартаментах.
- Неужели вы настолько глупы, сэр, - сказал хмуро Тревиз, - что совершенно не интересуетесь тем, что я на самом деле хочу сказать?
Я чуть не расхохотался, услышав это. Но сохранил серьезное выражение лица перед этим трусливым Летописцем, который даже не осмеливался пойти выдать властям человека, наставившего ему рога.
- Как человеческое существо, я заинтересован, и в свободное время выслушал бы вас с интересом и некоторой долей скептицизма. Как директор Безопасности, я в настоящее время имею то, что хотел.
— Послушайте, — еще раз попытался я остановить его. — Принцу станет известно о том, что мы сделали. Честно ли с вашей стороны просить меня предать человека, который был моим спутником в течение долгих месяцев?
- Надеюсь, вы понимаете, что это плохо обернется для вас и для мэра. Как ни странно, я другого мнения. А теперь вы можете уйти. Под
— Это не предательство. Это наш долг перед правительством.
стражей, конечно.
— Я не чувствую себя в долгу перед правительством. Я все еще верен гильдии Властителей. Вот поэтому в минуту опасности я оказал помощь Принцу.
- Куда меня отведут?
— За это, — сказал Элегро, — ты можешь поплатиться жизнью. Ты в силах искупить вину, только способствуя аресту Принца. Иди. Немедленно.
Кодил улыбнулся.
За всю свою нелегкую жизнь никого я не презирал так яростно, как этого ничтожного Летописца.
- До свидания, советник. Вы не очень сотрудничали, но надеяться на обратное было бы нереально. - Он протянул руку.
Однако я видел, что у меня немного шансов избежать этого ужасного поручения. Элегро хотел наказать человека, обманувшего его, но у него не хватало мужества самому сообщить о Принце, поэтому я должен был отдать в руки властей того, кого я укрывал, которому помогал и за которого я чувствовал ответственность. Если бы я отказался, Элегро, по-видимому, выдал бы меня завоевателям, чтобы они меня наказали за помощь Принцу в бегстве из Роума. Элегро мог бы отомстить мне с помощью гильдии Летописцев. Но если бы я сделал то, чего требовал от меня Элегро, на моей совести всегда лежало бы пятно, а кроме того, в случае возвращения к власти Властителей, мне пришлось бы ответить за выдачу Принца оккупантам.
Тревиз, игнорируя ее, встал, разгладил морщинки на поясе и сказал.
Обдумав все возможные варианты, я трижды проклял неверную жену Элегро и ее бесхребетного мужа.
- Вы только отсрочиваете неизбежное. Другие, наверное, думают так же, как и я, или будут думать позднее. Посадите вы меня в тюрьму или убьете это вызовет удивление и, возможно, ускорит появление таких мыслей. В конце концов, истина и я восторжествуем.
Я все еще колебался. Элегро продолжал запугивать меня, обещая привлечь к суду гильдии за то, что я незаконно проник в секретные архивы и привел в помещение гильдии беглеца. Он грозился, что навсегда лишит меня возможности пользоваться информационными источниками.
Кодил опустил руку и медленно покачал головой.
В конце концов я сказал ему, что пойду в штаб Завоевателей и выполню его просьбу. К тому времени у меня родился план, который мог мне позволить достойно выйти из затруднительного положения.
- В сущности, Тревиз, - сказал он, - вы дурак.
Когда я покинул здание, приближался рассвет. В воздухе пахло свежестью. Над улицами Перриша висел легкий мерцающий туман. Луны на небе не было видно. Я чувствовал себя неуютно на пустынных улицах, хотя и говорил себе, что никто не захочет обидеть старого Летописца. Но я был вооружен только кинжалом и все-таки опасался бандитов.
Около полуночи два охранника пришли вывести Тревиза из роскошной - он должен был признать это - комнаты штаб-квартиры Безопасности. Роскошной, но закрытой. Тюремная камера, иначе не назовешь.
Я поднимался по одной из наклонных пешеходных дорожек.
Тревиз провел здесь четыре часа, с горечью пересматривая собственные мнения, и большую часть этого времени без устали расхаживая по комнате.
Почему он доверил Камперу?
Из-за крутого подъема я немного задыхался но, когда достиг нужного уровня, почувствовал себя в большей безопасности, поскольку здесь через короткие промежутки стояли патрульные пункты, встречались и ночные прохожие. Я прошел мимо странной фигуры, облаченной в белый сатин, сквозь который просвечивались чужеземные очертания. Это был обитатель планеты Быка, где реинкарнация является обычным делом и ни один человек не ходит в своем собственном первоначальном теле. Мне встретились три представительницы планеты Лебедя, которые завидев меня, захихикали и спросили, не видел ли я их соотечественников-мужчин, ибо у них наступило время брачных союзов. Я миновал двух Измененных, которые внимательно оглядев мой бедный наряд, решили, что меня не имеет смысла грабить.
А почему нет? Он, казалось, явно был согласен. Нет, не то. Вроде бы он готов был дать убедить себя. Нет, и это не так. Он казался таким тупым, легко поддающимся влиянию, у него так явно не хватало ума и собственного мнения, что Тревиз радовался случаю воспользоваться им как удобной звуковой панелью. Кампер помогал Тревизу улучшать и оттачивать мнения. Он был полезен, и Тревиз доверял ему просто потому, что это было удобно.
Наконец я подошел к невысокому восьмиугольному зданию, которое занимал Прокуратор Перриша.
Но теперь бесполезно роптать, следовало разглядеть Кампера. Надо было следовать единственному общему правилу: не верь никому.
Его охраняли кое-как. Завоеватели были уверены, что мы не способны поднять мятеж, и скорее всего, они были правы. Планета, которая позволила завоевать себя в одну ночь, вряд ли способна впоследствии оказать какое-либо сопротивление. Около здания возвышался светящийся бледным светом сканер. В воздухе чувствовалась примесь озона. Я видел, как Служители разгружали бочки со специями, а Измененные носили темные колбасы. Я прошел через луч сканера, и передо мной прояснился один из охранников.
Но может ли человек прожить жизнь, никому не веря?
Я объяснил, что у меня неотложные новости для Человекоправителя Седьмого, и через удивительно короткое время меня допустили к Прокуратору.
Очевидно, должен.
Его канцелярия была обставлена просто, но со вкусом. В основном комнату украшали вещи с Земли: драпировка выткана в Эфрике, две алебастровые вазы из древнего Эгапта, мраморная статуэтка, очевидно, периода раннего Роума и темная талианская ваза, в которой было несколько увядающих цветков. Когда я вошел, он разбирался с донесениями в кубиках.
И кто бы мог подумать, что у Брэнно хватит нахальства выкинуть советника из Совета, и что никто из других советников не вступится за него? Пусть они никак не соглашались с Тревизом; пусть они готовы отдать свою кровь, каплю за каплей за право Брэнно; но все-таки, в принципе, они должны были возражать против такого насилия над их прерогативами. Бронзовая Брэнно, как ее иногда называли, действовала, конечно с металлической жесткостью...
Как я слышал, завоеватели работали в основном в темные часы суток, и я не был удивлен тем, что он занят. Через мгновение он взглянул на меня и спросил:
Если только она сама не была уже в тисках...
Нет! Этот путь ведет к паранойе!
— Что случилось, старик? Что там еще за беглый Властитель?
И все-таки...
Голова шла кругом, он не мог вырваться из ненужного повторения мыслей, когда вошли охранники.
— Принц Роума, — ответил я. — Я знаю, где он находится.
- Пойдемте с нами, советник, - сказал старший из двух с равнодушной серьезностью. Он имел значки отличия лейтенанта. У него был небольшой шрам на правой щеке. Выглядел он усталым, как будто работал очень долго, а сделал очень мало - таким и должен быть солдат, когда народ уже больше ста лет живет в мире.
В его холодных глазах мгновенно проснулся интерес. Его руки с большим количеством пальцев прошлись по столу, где лежали эмблемы некоторых наших гильдий: Транспортников, Летописцев, Защитников, Купцов и других.
Тревиз не шевельнулся.
— Продолжай, — сказал он.
— Принц в городе. Он в определенном месте и не может оттуда убежать.
- Ваше имя, лейтенант?
— И ты пришел сюда назвать мне это место?
— Нет, — ответил я. — Я пришел купить его свободу.
- Лейтенант Ивандор Сапилер, сэр.
Человекоправитель Седьмой был явно озадачен.
- Вы понимаете, что нарушаете закон, лейтенант Сапилер? Вы не можете арестовывать советника.
— Бывают случаи, когда вы, земляне, ставите меня в тупик. Ты поймал этого беглого Властителя, и я полагал, что ты хочешь продать его нам, а ты говоришь, что хочешь купить его. Зачем тогда приходить сюда? Это что, шутка?
- У нас прямой приказ, сэр.
— Позвольте мне объяснить.
- Неважно. Вам не могут приказать арестовать советника. Вы должны понимать, что в результате попадете под трибунал.
Он задумчиво разглядывал зеркальную поверхность стола, пока я коротко рассказывал ему о своем путешествии из Роума со слепым Принцем, о нашем приходе в Зал Летописцев, о совращении Принцем Олмейн и о мелком злобном желании Элегро отомстить. Я дал понять, что пришел к завоевателям только потому, что обязан, и что в мои намерения не входило предавать Принца в их руки. Затем я сказал:
- Но вы не арестованы, советник.
— Я понимаю: вы считаете, что все Властители подлежат суду. Однако Принц и так уже заплатил слишком большую цену за свою свободу. Я прошу сообщить Летописцам, что Принц амнистирован и разрешить ему отправиться в Ерслем в качестве Пилигрима. В этом случае Элегро не будет иметь над ним никакой власти.
- Выходит, я не пойду с вами, так?
— А что ты предлагаешь нам взамен, — спросил Человекоправитель Седьмой, — за амнистирование твоего Принца?
- Нам приказано провести вас до вашего дома.
— Я проделал некоторую исследовательскую работу в цистернах памяти Летописцев.
- Я знаю дорогу.
— И что же?
- И защищать вас по дороге.
— Нашел то, что вы ищете.
- От чего? Или от кого?
Человекоправитель Седьмой внимательно изучал меня:
- От толпы, которая может собраться.
— А откуда тебе известно, что мы ищем?
- Среди ночи?
— В самых заброшенных архивах Зала Летописцев, — сказал я спокойно, есть запись о том, как жили ваши предки в резервации в качестве пленников на Земле. Видна каждая деталь их страданий. Это абсолютное оправдание нападения на Землю.
- Поэтому мы и ждали до полуночи, сэр. А теперь, сэр, ради вашей защиты мы просим вас идти с нами. Могу сказать - не для угрозы, а для информации - что нам приказано использовать силу, если понадобится.
— Этого не может быть! Нет такого документа!
Тревиз знал о нейтронных хлыстах, которыми они были вооружены. Он встал - как надеялся - с достоинством.
По тому, какой резкой была его реакция, я понял, что попал в самое чувствительное место.
- Ну что ж, пошли к моему дому. А вдруг я обнаружу, что вы ведете меня в тюрьму?
— Мы тщательным образом проверили ваши архивы, — продолжал он. — Есть только одна запись о жизни в резервации, но не наших людей. Это негуманоидная раса пирамидальных существ.
- Нам не приказывали лгать вам, сэр, - с гордостью сказал лейтенант. Тревиз начал понимать, что перед ни профессионал, который потребует
— Я видел ее, сказал я. — Но есть и другие. Я много часов провел в поисках, страстно желая знать о тех несправедливых вещах, которые мы совершали.
прямого приказа прежде чем солжет, и даже в этом случае выражение его лица и тон голоса выдадут его.
— А индексы… — … Они иногда неполные. Я нашел эту запись случайно. Сами Летописцы не знают о ней. Я расскажу вам… если вы не тронете Принца.
- Прошу простить меня, лейтенант, - сказал Тревиз. - Я не хотел сказать, что сомневаюсь в вашем слове.
Некоторое время Прокуратор молчал. Наконец он сказал:
Снаружи их ожидал наземный кар. Улица была пуста, не было признака хотя бы одного человека, не то что толпы - но лейтенант был искренен. Он не говорил, что снаружи толпа, он упомянул о толпе, которая может собраться.
— Я не могу понять тебя: или ты негодяй, или же человек с высшими духовными качествами.
Только \"может\".
— Я знаю, что такое истинная преданность.
Лейтенант позаботился, чтобы Тревиз был между ним и каром, так что Тревиз не мог отступить или убежать. Лейтенант вошел в машину вслед за Тревизом и сел рядом на заднем сидении.
— Однако отдать секреты своей гильдии…
Кар двинулся.
— Я не Летописец, я их ученик, бывший раньше Наблюдателем. Я не хочу, чтобы вы причинили вред Принцу из-за прихоти этого дурака-рогоносца. Принц в его руках, и только вы можете его освободить. Поэтому я вынужден предложить вам этот документ.
Тревиз сказал:
— Документ, который Летописцы исключили из индексирующих каталогов, чтобы он не попал в наши руки!
- Как только я окажусь дома, я, вероятно, смогу заниматься своими делами, смогу тут же уйти, если захочу?
— Документ, который Летописцы по ошибке положили не в то место и забыли.
- У нас нет приказа мешать вам, советник, но нам предписано защищать вас.
— Сомневаюсь в этом, — сказал Прокуратор. — Они не так уж небрежны.
- Что это значит в данном случае?
Они его спрятали, и отдавая его, разве ты не предаешь свою планету? Ты становишься сообщником ненавистного врага.
- Мне приказано сказать вам, сэр, что, прибыв домой, вы не сможете уйти.
Я пожал плечами.
Улицы не безопасны для вас, а я отвечаю за вашу безопасность.
— Я хочу, чтобы Принц Роума был свободен, а все остальное меня не волнует. Место хранения документа я меняю на предоставление ему амнистии.
- Вы хотите сказать, что я под домашним арестом?
- Я не юрист, советник. Я не знаю, что это означает.
На лице Прокуратора появилось то, что можно было назвать улыбкой:
Он смотрел перед собой, но его локоть касался бока Тревиза. Тревиз не мог шелохнуться, чтобы лейтенант не почувствовал этого.
Кар остановился у домика Тревиза в предместье Фликснер. В настоящее время у Тревиза не было сожительницы - Фловела устала от беспорядочной жизни, к какой принуждало Тревиза членство в Совете, - так что он надеялся, что его никто не ждет.
— Не в наших интересах оставлять бывших Властителей на свободе. Твое положение опасно, ты знаешь? Я могу силой заставить тебя признаться, где находится документ, и в то же время схватить Принца.
- Теперь я могу идти? - спросил он.
— Можете, — согласился я. — Что ж, я рискую. Но полагаю, что у народа, который прибыл отомстить за древнее преступление, есть чувство чести. Я в вашей власти, а местонахождения документа в моем мозгу.
- Я выйду первым, советник. Мы проводим вас в дом.
Теперь уже он громко рассмеялся.
- Для моей безопасности?
— Подожди минутку, — сказал он.
- Да, сэр.
Затем Прокуратор произнес несколько слов на своем языке в переговорное устройство, и вскоре в канцелярию вошел один из его соплеменников. Я узнал его мгновенно, хотя на нем не было того вызывающего одеяния, в котором он путешествовал со мной под именем Измененный Гормон.
За входной дверью оказалось еще двое охранников. Ночь была светлая, но в окнах были матовые стекла, и снаружи ничего нельзя было разглядеть.
Он улыбнулся мне и сказал:
Тревиз возмутился было вторжением, но затем махнул рукой. Если Совет не мог защитить его в зале Совета, значит, его дом тем более не мог служить крепостью.
— Приветствую тебя, Наблюдатель.
- Сколько же вас тут у меня? Целый полк?
— И я приветствую, Гормон.
- Нет, советник, - сказал твердый и ровный голос. - Кроме тех, кого вы видите, есть еще только одна особа. И я жду вас уже достаточно долго. В дверях гостиной стояла Харла Брэнно, мэр Терминуса. - Вы не думаете, что нам пора поговорить?
— Меня зовут теперь Победоносный Тринадцатый.
- Все это пустой треп...
— А меня зовут Томис из Летописцев, — представился я.
Но Брэнно произнесла низким властным голосом:
— Где это вы успели стать друзьями? — удивился Прокуратор.
- Спокойно, советник. А вы, четверо, можете идти. Идите! Здесь все будет в порядке.
— Во время вторжения, — объяснил Победоносный Тринадцатый. — Я выполнял свое задание как разведчик, встретил этого человека в Талии, и мы путешествовали вместе до Роума. Но мы были попутчиками, а не друзьями.
Четверо охранников откозыряли и повернулись на каблуках. Тревиз и Брэнно остались одни.
— А где Летательница Эвлюэлла? — задрожал я.
МЭР
— В Парсе, наверное, — ответил он безразлично. — Она говорила, что хочет вернуться в Хинд, где живет ее народ.
Брэнно ожидала с час, устало размышляя. Технически выражаясь, она преступно вломилась сюда. Более того, она неконституционно попрала права советника.
— Так ты любил ее очень недолго?
По букве закона двухсотлетней давности - со времен Индбура III и Мула она была виновата.
— Мы были скорее попутчиками, а не любовниками, — бросил завоеватель.
Именно в этот день, в эти двадцать четыре часа она не должна была совершать ошибок.
— У нас это прошло.
Первые два столетия были золотым веком Основания, героической эрой по крайней мере в ретроспективе, если не по мнению тех несчастных, которые жили в небезопасное время. Силвер Хардин и Хобер Мэллоу были великими героями, почти обожествленными до такой степени, что они соперничали с самим несравненным Хари Селдоном. Эти три человека составляли треножник, на котором покоилась вся легенда (и даже история) Основания.
— У тебя, быть может, — возразил я.
— У нас.
В те времена Основание было ничтожным мирком с хилой властью над четырьмя королевствами и с туманным представлением о протяженности, над которой План Селдона простер защищающую руку, оберегая от остатков мощной Галактической Империи.
— И из-за того, что прошло, ты лишил человека глаз?
И чем больше росла сила Основания как политической и коммерческой организации, тем менее значительными выглядели его правители и войны. Летан Диворс был почти забыт. Если его и вспоминали, то лишь в связи с его трагической гибелью в рабских рудниках, а не с его ненужной, но успешной борьбой с Бель Рисзом.
Тот, который был Гормоном, пожал плечами:
Что касается Бель Рисза, благороднейшего из противников Основания, то он тоже был забыт, заслоненный Мулом, который был единственным из врагов, подорвавшим План Селдона, покорившим Основание и правивший им. Он был единственным Великим Врагом - собственно говоря, последним из великих.
— Я сделал это, чтобы проучить его за гордыню.
Мало кто помнил, что Мул был побежден, в сущности, одной особой женщиной, Байтой Дарелл, и что она одержала победу без чьей-либо помощи, даже без поддержки Плана Селдона. Также было почти забыто, что ее сын и внучка, Торан и Аркадия Дарелл погубили Второе Основание, оставив Основание - Первое - Главным.
— Тогда ты сказал, что тобою двигала ревность, — напомнил я. — Ты утверждал, что хочешь поступить так из-за любви.
В те более поздние дни победы уже не было героических фигур. Времена были слишком экспансивны, и герои усохли до обычных смертных. Даже Аркадия, составляя биографию своей бабушки, понизила последнюю из героинь до романтической фигуры.
Казалось, что Победоносный Тринадцатый потерял ко мне всякий интерес.
И с тех пор не стало героев и даже романтических фигур. Калганская война была последним актом насилия, заполонившего Основание, да и то это было, по существу, небольшим конфликтом. Почти два столетия фактического мира? Сто двадцать лет без событий более важных, чем слегка поврежденный корабль.
Прокуратора он спросил:
Это был добрый мир - Брэнно не отрицала - выгодный мир. Основание не организовало Вторую Галактическую Империю - по Плану Селдона прошло еще только половина срока, но оно, как Основание Федерации, крепко держало экономику на трети политически раздробленных мирах Галактики и оказывало влияние там, где не управляло. Мало было мест, где слова \"Я из Основания\"
не встречались с почетом. И во всех миллионах обитаемых миров не было никого выше рангом Мэр Терминуса.
— Что здесь делает этот человек? Зачем ты меня вызвал?
Это все еще был титул. Он был унаследован от лидера единственного маленького и почти незаметного городка на одинокой планете в дальнем конце цивилизации всего пятьсот лет назад, но никто и подумать не мог изменить его или прибавить хоть атом к его славе. Только полностью забытый титул Императорского Величества мог соперничать с ним в смысле благоговения.
— Принц Роума в Перрише, — ответил тот.
Но лишь на самом Терминусе власть мэра тщательно ограничивалась. Память об Индбурах еще была жива. Народ не мог забыть не столько их тирании, сколько тот факт, что они прозевали Мула.
Победоносный Тринадцатый выразил явное удивление.
Здесь она, Харла Брэнно, была лишь самым сильным правителем после смерти Мула и всего лишь пятой женщиной среди них.
Человекоправитель Седьмой продолжал:
Сейчас только она была способна открыто пользоваться своей силой.
— Он пленник Летописцев. Этот человек предлагает странную сделку. Ты знаешь Принца лучше нашего. Мне нужен твой совет.
Она боролась за свою интерпретацию того, что было правильно и что должно быть, с яростной оппозицией тех, кто мечтал о полной престижа Внутренней Галактике и об ауре императорской власти - и победила.
Прокуратор описал ситуацию. Тот, кто был Гормон, слушал задумчиво, не говоря ни слова. В конце Прокуратор сказал:
- Не сейчас! - говорила она. - Не сейчас! Слишком рано прыгать во внутреннюю часть, вы пропадете из-за этого.
— Вопрос вот в чем: амнистировать ли Властителя?
Появился Селдон и поддержал ее почти ее же словами. В глазах всего Основания это сделало ее на время равной по мудрости Селдону. Однако, она знала, что рано или поздно все забудут об этом.
И этот молодой человек посмел бросить ей вызов как раз в этот замечательный день.
— Он слеп, — ответил Победоносный Тринадцатый. — И лишен власти.
И он посмел быть правым!
Сторонники его рассеяны. Может, дух его и тверд, но он не представляет опасности для нас. Можно согласиться на эту сделку.
Это было опасно. Он был прав! И будучи правым, мог разрушить Основание!
— Существует амнистивный риск при освобождении Властителя от ареста, — заметил Прокуратор, — но я согласен. Рискнем.
И сейчас она смотрела на него, и они были одни.
Мне он сказал.
Она печально сказала:
— Скажи, где нам найти документ?
- Неужели вы не могли прийти ко мне частным образом? Надо ли было выкрикивать все это в зале Совета в идиотском желании сделать из меня дуру?
— Обеспечьте сначала свободу Принцу, — спокойно предложил я.
Что вы сделали, безмозглый мальчишка?
Оба завоевателя улыбнулись.
Тревиз чувствовал, что краснеет, и старается обуздать злость. Мэр была пожилой женщиной, ей, кажется, было шестьдесят три года, и он не решался пустится в громкий спор с человеком в двое старше себя. К тому же она была искушенной в политических битвах и знала, что если она с самого начала выведет противника из равновесия, сражение будет наполовину выиграно. Но такая тактика эффективна на публике, а здесь не было никого, перед кем человека можно унизить. Они были только вдвоем.
— Вполне справедливо, — ответил Человеко-правитель Седьмой. — Однако послушай, как мы можем быть уверены в том, что ты сдержишь свое слово? Все что угодно может случиться с тобой в течение следующего часа, когда мы будем освобождать Принца.
Поэтому он игнорировал ее слова и постарался беспристрастно наблюдать за ней. Она была старухой, носившей одежду бесполых фасонов, какие были распространены два поколения назад. Они не шли ей. Мэр, лидер Галактики если там мог быть лидер - была просто старухой, которая могла легко сойти за старика, если бы ее железно-серые волосы не были туго стянуты сзади, а лежали бы свободно в традиционно-мужском стиле.
— Я предлагаю вот что, — вмешался Победоносный Тринадцатый. — Это вопрос не взаимного недоверия, а вопрос времени. Томис, запиши индексы документа на кубик с шестичасовой отсрочкой. Мы настроим кубик так, что он выдаст информацию только в том случае, если сам Принц и никто другой даст команду. Если мы в течение этого времени не найдем и не освободим Принца, информация будет уничтожена. Если мы освободим Принца, то кубик выдаст нам информацию даже в том случае, если что-то случится с тобой за это время.
Тревиз подкупающе улыбнулся. Хотя старший противник бросил эпитет \"мальчишка\", как оскорбление, именно этот \"мальчишка\" имел преимущество в юности и правильных взглядов и полностью сознавал это. Он сказал:
— Ты все предусмотрел, — признал я.
- Правильно. Мне тридцать два, и, следовательно, меня можно назвать мальчишкой. И я советник и, следовательно, по должности безмозглый. Первое неизбежно; на счет второго - могу только пожалеть.
— По рукам? — спросил Прокуратор.
- Вы понимаете, что делаете? Вы стоите и пытаетесь острить. Сядьте.
— По рукам, — согласился я.
Включите свой мозг, если можете, и отвечайте разумно.
Они принесли мне кубик и поместили меня за ширмой. На блестящей поверхности кубика я начертил номер стеллажа и последовательность индексов для нахождения документа. Через мгновение информация исчезла в темной глубине кубика. И я вернул его.
- Я знаю, что делаю. Я говорю правду, как я ее вижу.
Вот таким образом я предал свое земное наследство и стал пособником завоевателей из-за своей преданности слепому Принцу, совратившего чужую жену.
- И в этот день вы пытались бросить мне вызов. Как раз в этот день, когда мой престиж был так высок, что я смогла выгнать вас из Зала Совета и арестовать, и никто не посмел протестовать.
Тем временем наступил рассвет. Я не пошел с завоевателями в Зал Летописцев — не мое это было дело, присутствовать при таких деликатного свойства событиях. Я предпочел уйти в другую сторону.
- Совет переведет дух и будет протестовать. Может быть, уже протестует. И он выслушает меня хотя бы уже из-за преследования, которому вы меня подвергли.
Моросил дождь, когда я шел вдоль Сены по серым улицам. Эта река текла сквозь тысячелетия вдоль каменных парапетов эпохи Первого Цикла, ее древние мосты были свидетелями тех времен, когда только начиналось интеллектуальное развитие человечества.
- Никто вас не выслушает, потому что, если вы будете продолжать в том же духе, я буду продолжать обращаться с вами как с изменником и закон полностью поддержит меня.
Наступило утро, и во мне проснулся старый рефлекс: я стал неосознанно искать свои приборы, чтобы произвести наблюдение, но тут же вспомнил, что все уже позади. Гильдия Наблюдателей упразднена, нас завоевали враги, и старый Вуэллиг, ныне Томис из Летописцев, продал себя врагам человечества.
- Я все равно буду пытаться. Выступлю на суде.
В тени религиозного дома с двумя колокольнями, принадлежавшего древним христерам, меня привлекла будка сомнамбулиста, и я вошел туда. Я редко общался с членами этой гильдии, ибо опасаюсь шарлатанов, а их в наше время развелось великое множество. Сомнамбулист в состоянии транса говорит о том, что было, есть и будет. Я знаю кое-что о том, что такое транс, ибо, будучи Наблюдателем, я входил в это состояние четыре раза в день. Но наблюдатели, гордясь своими искусством, всегда презирали тех, кто использует внутреннее видение ради обогащения. А именно таковы сомнамбулисты. Однако на нынешней своей службе я, к своему удивлению, узнал, что сомнамбулисты часто дают консультации при раскопках и вообще нередко помогают Летописцам. Я подчинился любопытству, хотя и с некоторой долей скептицизма, и, кроме того, решил, что здесь можно найти убежище от бури, которая должна разразиться в Зале Летописцев.
- На это не рассчитывайте. Чрезвычайные полномочия мэра огромны, хотя и редко применяются.
- На каком основании вы заявляете о чрезвычайности?
Человек с изящной фигурой, облаченный в черное, приветствовал меня желанным поклоном, когда я вошел в будку.
- Основание придумаю. Я достаточно изобретательна в этом плане и не боюсь политического риска. Не торопите меня, молодой человек. Либо мы придем к соглашению немедленно, либо вы никогда не получите свободы. Вы можете оказаться в тюрьме до конца своих дней, я вам это гарантирую.
Они смотрели друг на друга в глаза - Тревиз - в серые, Брэнно - в многотоновые карие.
Я Самит из Сомнамбулистов, — представился он тонким хныкающим голосом. — Приветствую тебя и желаю добрых вестей. Моя компаньонка — Мерта.