Элис Хэмминг
Тёмный единорог
Alice Hemming
The Darkest Unicorn
© Alice Hemming, 2020
© Панферова А. А., перевод на русский язык, 2020
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020
* * *
Посвящается Полу и Шерил
У каждой песни и каждой истории есть своё начало. Колыбельные и сказки, которыми убаюкивают детей перед сном, были некогда лишь идеей, мелодией, мыслью в чьей-то голове. Как же они обретают своё бессмертие? Как сложенные в предания слова и сплетённые с музыкой рифмы захватывают королевства и разносятся далеко за их пределы? Всё просто: нужен лишь повод спеть песню и повод пересказать кому-то интересную байку.
Так и начинается наша история…
Это произошло на второй год правления королевы Одри
Глава 1
Колыбельная для коров
Линнель сняла с крючка у двери деревянное ведро и вышла на крыльцо навстречу новому дню. Солнце лениво поднималось из-за горизонта, окрашивая рассветное небо в оранжевый, точь-в-точь как цветы ястребинки. Бросив пригоршню семян в клетку своей маленькой птичке, девочка обернулась и, любуясь прекрасным горным пейзажем, вдохнула полной грудью прохладный утренний воздух. Над просторами, словно огромный гигант, возвышалась гора Опакус, чья вершина, независимо от погоды, неизменно скрывалась за пеленой густых облаков. По обе стороны от исполина теснились горы поменьше, которые в народе называли не иначе как Стражники.
Дом Линнель располагался прямо напротив каменного гиганта, внизу, на пологом склоне Серой горы, которая, надо сказать, совершенно не оправдывала своё название. На фоне ярких красок неба отчётливо выделялась тёмная густая зелень сосен, а луга застилала сочная высокая трава. Зелёная гора – вот как стоило бы назвать эти места!
Но, судя по всему, тот, кто давным-давно дал название горе, жил в Эссендоре и видел лишь её противоположную сторону, где, как говорили, не было ничего, кроме серых камней. Что ж, им в столице королевства, виднее. Линнель же никогда не огибала гору, на которой прожила всю свою жизнь. Для этого просто не было причин. Кроме того, за неимением туннеля, подобное путешествие заняло бы несколько дней, и отец девочки поговаривал, что на такое может решиться либо храбрец, либо глупец.
Всего в нескольких верстах вниз по склону располагалась горная деревня Арвел, но дом Линнель едва ли к ней относился. У них было что-то вроде своей деревушки из маленьких полуразрушенных фермерских домиков, сгрудившихся вместе на отшибе. Людей здесь было немного, но всё же, несмотря на ранний час, девочка встретила по пути к коровникам по меньшей мере трёх человек.
Старый батрак по имени Пит как раз сгребал сено, когда она проходила мимо. Бросив своё занятие, он поприветствовал соседку вежливым кивком:
– Доброе утро, Линнель! Отличная причёска!
Девочка смущённо коснулась своих волос, заплетённых в косу вокруг головы:
– Доброе утро, Пит! Спасибо!
Затем ей повстречалась мадам Лаванда, которая сидела на веранде в кресле-качалке, укрыв ноги вязаным одеялом.
– Доброго вам утречка, госпожа Линнель. Как красиво вы убрали сегодня волосы!
– Благодарю вас, мадам Лаванда!
Когда же девочка поравнялась с амбаром, из-за телеги с сеном выскочил малыш Йохан и заставил её вздрогнуть, громко завопив:
– Бу!
– Ну-ка скройся, бесёнок! – прикрикнула она, прогоняя негодника.
Добравшись до коровника, Линнель с радостью укрылась в нём от постороннего внимания. Здесь было темно, тепло, пахло навозом, сеном и коровами. Кому-то такой аромат мог бы показаться неприятным, но она привыкла к нему с раннего детства. Отыскав среди животных Нетти, свою любимую корову, девочка повела её в доильное стойло. Та весело затопала вперёд и, оказавшись на месте, принялась с аппетитом жевать зерно в яслях. Линнель же придвинула поближе низенький табурет, отёрла Нетти и приступила к делу.
Тёплое молоко брызнуло в ведро, повинуясь привычным движениям её пальцев. Девочка тяжело вздохнула. Ей бы очень хотелось причёсываться и заплетать волосы так, как душе угодно, не становясь при этом всеобщим предметом для обсуждения и не привлекая любопытных взглядов.
Линнель прожила в этом захолустье всю свою жизнь, и, к её огромной печали, за все эти годы в деревушке ничего не изменилось. Каждый день её отец работал в поле, ухаживал за животными и готовил еду для продажи на рынке. А она каждый день помогала ему по хозяйству и каждое своё утро проводила за учебниками.
Нетти, должно быть, уловила настроение хозяйки и нервно топнула копытом. Ожидающие своей очереди бурёнки протяжно замычали. Доить недовольных коров – задача не из простых, и, желая их успокоить, Линнель стала петь. Мелодичный голос эхом разливался по амбару, и животные притихли, наслаждаясь его нежными звуками. Она пела свою любимую песню, которую отец написал когда-то давно для её матери. А потом, когда родилась Линнель, мама убаюкивала её этой колыбельной:
– Для меня ты словно бриллиант,Для меня ты словно сапфир,В тебе – красота и талант,Ты для меня – весь мир.Я хотел бы тебе подаритьБриллианты и жизнь, как в раю.Но я беден,Зато я умею любитьИ дарю тебе песню свою.
Девочка снова вздохнула. Она никогда не видела ни бриллиантов, ни сапфиров, но ей очень хотелось бы. Она закрыла глаза и представила себя в платье из серебряной парчи, расшитой мелким, нежно сверкающим жемчугом. Она мечтала о роскоши, о служанках, исполняющих любую её просьбу, и о том, чтобы те каждый день укладывали её волосы в новую модную причёску. Но вокруг были лишь коровы, для которых Линнель пела колыбельную:
– Для меня ты прекраснее горИ нежнее, чем тёплое море,Краше леса и чище озёр,Весь мир для меня – в твоём взоре.
Линнель любила эту песню за прекрасные картины, которые та рисовала в её воображении: заснеженные горные вершины, глубокие спокойные воды бирюзовых озёр и вздымающиеся от ветра паруса галеонов, бороздящих бесконечные просторы морей. Она мечтала о свободе, о путешествиях и далёких странах, но, увы, мечтам этим не суждено было исполниться. Её детство подходило к концу, и всего через пару лет девочке предстояло приступить к ежедневной изнуряющей работе на ферме. Отец старел, и с каждым новым днём ему становилось всё тяжелее обеспечивать их существование. Будучи единственным ребёнком в семье, Линнель всегда понимала, что ей не с кем разделить ответственность за спокойную старость отца, а значит, всё её будущее было неразрывно связано с этой захудалой деревушкой на склоне горы.
Послышались шаги, и на пороге амбара появился отец Линнель, словно вызванный её размышлениями. Он прислонился к дверному косяку, наслаждаясь переливистыми звуками песни, и мгновение спустя тонкий нежный голос его дочери слился с его глубоким баритоном:
– Я хотел бы тебе подаритьБриллианты и жизнь, как в раю.Но я беден,Зато я умею любитьИ дарю тебе песню свою.
На последних нотах песни девочке показалось, что глаза отца заблестели от навернувшихся на них слёз. Наверное, он вспомнил о её матери, которая умерла, когда Линнель была совсем ещё крошкой.
– Ты так красиво поёшь… Даже лучше, чем она, – тихо произнёс мужчина. – Твой голос – настоящий дар.
Девочка грустно улыбнулась, она часто слышала от отца эти слова. Но что толку от красивого пения, если его слушают лишь коровы в крошечной деревеньке, о которой не знает никто, кроме местных жителей?..
– Она была моим бриллиантом. А ты, Линнель, – мой сапфир. Для меня в целом мире нет ничего дороже.
Девочка поднялась с табурета и обняла отца. Его сентиментальность всегда казалась ей глупой. С другой стороны, сложно было бы найти более удачный момент для её просьбы:
– Можно мне прогуляться в лесу или в лугах? После того, как закончу все дела на ферме, разумеется.
– А как же учёба?
– Я возьму с собой учебники. Такой чудесный день, преступлением было бы сидеть взаперти.
– Хорошо, Линнель, я разрешаю. Ты так много мне помогаешь, что немного развеяться не повредит. Даже не знаю, что бы я без тебя делал. Только не уходи слишком далеко, возвращайся к обеду и не разговаривай с незнакомцами.
Напутствие отца вызвало у девочки смех. Шанс встретить в этих местах незнакомца был настолько ничтожно мал, что, случись это, она определённо не смогла бы с ним заговорить, так как онемела бы от удивления.
Поющий лес
Линнель предпочла тенистый покров леса благоухающему лугу. День обещал быть жарким, а на занятиях куда проще сосредоточиться без слепящих солнечных лучей, отражающихся от белой бумаги учебников. К тому же прогулка была не единственной её целью: кое-что ещё давно возбуждало любопытство девочки. В ближайшей деревне поговаривали о появлении в их краях Полуночного единорога из Эссендора, легендарного зверя, защищавшего народ королевства от бед. Линнель, конечно, сомневалась, что тот решил бы посетить Арвел, не говоря уже о том, чтобы подняться выше в горы, к их деревушке, но всё же шанс встретить его в лесной глуши был куда выше, чем на открытых луговых просторах.
Усевшись поудобнее на большой пень, девочка достала из сумки стопку книг и распахнула первую из них. История. Этот предмет не входил в список её любимых дисциплин, как, по правде говоря, и все остальные. Единственным исключением была музыка. Нотная грамота открывала дорогу к тому, чтобы научиться придумывать, записывать и воспроизводить мелодии, в то время как другие предметы казались Линнель пустой тратой времени. История и арифметика не помогали ей ни развивать свой талант, ни доить коров. Девочка безразлично перелистывала новую главу. В ней говорилось что-то о королях и королевах, до которых ей не было совершенно никакого дела. Бегло просматривая одну страницу за другой, Линнель останавливала взгляд лишь на иллюстрациях. На них августейшие особы изображались в изысканных одеяниях из бархата и шёлка.
Девочка даже не надеялась когда-нибудь встретить её величество, хоть их с отцом скромное жилище и находилось меньше, чем в сотне вёрст от замка, где восседала королева Одри. Она была самой любимой и почитаемой из всех правителей королевства, в отличие от её предшественника и по совместительству дяди, короля Зелоса. Ходили слухи, что тот убил свою родную сестру, её мужа и их новорождённых дочерей-близнецов, чтобы занять престол. Но девочек удалось спасти, они вернулись в Эссендор и заявили о своих правах, свергнув дядю-тирана. Так королева Одри и взошла на трон. Вдохновлённая этой историей, Линнель иногда воображала себя потерянной принцессой. Как хорошо было бы вдруг узнать, что она тоже королевских кровей. Тогда она получила бы всё, о чём так отчаянно мечтала: большой замок, прекрасные сады, в которых можно играть, вкусную еду и элегантную одежду. Она могла бы вплетать в косу жемчуга и расчёсывать локоны золотыми гребнями.
Девочка легонько провела пальцем по изящному цветочному узору на одном из платьев. Он был просто бесподобен. Затем она мельком взглянула на текст, где перечислялись достижения великих монархов прошлого. От скучных дат и заковыристых названий сражений клонило в сон. У Линнель никак не получалось сосредоточиться, и она опустила книгу на колени.
Теперь скучающий взгляд девочки привлекли рассыпанные среди травы разноцветные пятна цветов: здесь росли и чистотел, и одуванчики, и весёлые крупные колокольчики. В деревне их считали обычными сорняками, но Линнель любила эти цветы: ей казалось, что их яркие лепестки подчёркивают красоту тенистого леса, оживляя его, как украшения с самоцветами оживляют элегантный сдержанный наряд. Если ей не суждено когда-нибудь увидеть настоящие драгоценности, что ж, она обойдётся и этими. Девочка потянулась к растущему поодаль одуванчику, и книга соскользнула с её колен на землю, где так и осталась, а её хозяйка уже один за другим срывала длинные зелёные стебли. Сплетая между собой жёлтые и белые цветы, она всё время оглядывалась, чтобы решить, какое ещё растение добавить в венок. В голове вновь завертелась мелодия из прошлого, и Линнель, повинуясь ей, запела:
– Для меня ты – бриллиант,Для меня ты – дивный сапфир…
В лесу её голос звучал совсем иначе, нежели в гулкой тишине амбара. Песня срывалась с её губ и сливалась с многообразием звуков природы: с щебетанием птиц, с шелестом листьев, которыми играл лёгкий тёплый ветерок, и с размеренным жужжанием насекомых.
Девочка сплела концы своей цветочной цепи:
– Для меня ты прекраснее горИ нежнее, чем тёплое море…
Сэндерс Уильям
Словно диадему, она торжественно надела на голову венок и почувствовала себя настоящей королевой. Жёлтые цветы изумительно подчёркивали золотистые блики её волос. Затем Линнель грациозно подняла руки над головой и принялась медленно танцевать, воображая, что выступает на сцене огромного театра:
Договор
– Я хотел бы тебе подаритьБриллианты и жизнь, как в раю…
Вдруг до слуха девочки донеслась отдалённая мелодия, и она замолчала, охваченная странным ощущением, будто лес поёт ей в ответ.
Уильям Сэндерс
Договор
Колоритный незнакомец
История о том, как Асмодей наперекор всей современной скептической науке пришел к выводу, что некоторые старинные легенды - чистая правда, и о том, как он разыскивал нужную книгу, и как это ему, наконец, удалось, сама по себе интересна. Но не об этом сейчас речь.
Прислушиваясь, Линнель вглядывалась в густой подлесок. Из-за деревьев доносилась едва различимая музыка. Неужели кто-то подпевает ей? Мелодия казалась неземной и волшебной. Может, это единорог? Интересно, единороги вообще умеют петь? Девочка направилась в сторону таинственного исполнителя и, подойдя поближе, поняла, что чарующие звуки, судя по всему, исходили из какого-то духового инструмента. Кто-то будто аккомпанировал ей, и, дождавшись нужного момента, она пропела следующую строчку:
Немало времени прошло, прежде чем он раздобыл все необходимые ингредиенты, а главное - собрался с духом. Наконец пробил урочный час, и он позвонил своей секретарше. Та впорхнула в кабинет.
– Но я беден,Зато я умею любитьИ дарю тебе песню свою.
- Да, сэр?
Её голос слился с музыкой: это определённо был тот же мотив. Но как подобное могло случиться? Ведь песню написал её отец, и никто, кроме их семьи, её не знал. Линнель медленно пробиралась сквозь кустарник навстречу мелодии, подпевая ей на ходу. Ещё несколько шагов, и она смогла наконец понять, какой инструмент издавал эти нежные, переливистые звуки. Это была свирель. Раздвинув ветви очередного куста, девочка наконец увидела своего аккомпаниатора.
- У меня крайне важное дело, - сказал Асмодей. - Я хочу, чтобы меня ни по каким вопросам никто не беспокоил, пока я сам не разрешу. Вам ясно?
Внешность музыканта ничуть не уступала по красоте его мелодии. Он был молод, худощав, а его загорелая кожа напоминала цветом скорлупу грецкого ореха. Судя по его костюму, юноша пришёл издалека. Его тёмно-русые кудри выбивались из-под красной альпийской шляпы, которая отлично дополняла полосатый лоскутный камзол.
Он был горд тем, что сохранял спокойствие, и даже сам себе немного удивлялся.
Играя на свирели, паренёк пританцовывал, ловко переступая с одной ноги на другую. Он стоял спиной к кусту, за которым пряталась Линнель, и ей лишь мельком удавалось разглядеть острые черты его лица, в которых читалось нечто неуловимо сказочное, словно он был потомком фей. Но затем музыкант обернулся, и перед дочерью фермера предстал юноша.
- Да, сэр, - кивнула секретарша. - Что\'ы никто не \'ешал. Если только не \'озвонит Его Адское \'еличест\'о.
Ее клыки производили внушительное впечатление, но зато несколько портили дикцию, и, уж конечно, мечтой ее жизни была сценическая карьера.
Самый обыкновенный юноша.
- Вот именно, - саркастически сказал Асмодей. - Или если не начнется Армагеддон. Теперь идите и никого сюда не пускайте.
Пробравшись сквозь зелёную листву, девочка вышла из своего укрытия. Незнакомец поймал её взгляд, но продолжил играть. Линнель сперва растерялась, но затем решила, что в данной ситуации единственное, что ей остаётся делать, – это петь. Когда наконец прозвучали последние строки и смолкла музыка, юноша опустил свирель, улыбнулся, обнажив ровные белые зубы, и приветливо произнёс:
Секретарша распростерлась перед ним ниц и упорхнула. Асмодей выскользнул из-за обсидианового стола и запер за ней дверь. Подойдя к окну, он посмотрел, не пролетает ли кто мимо. Впрочем, это было маловероятно: как Уполномоченный по Производству Серы и Зловония, он занимал третий этаж административного небоскреба, а летать так низко мало кому разрешалось. Он увидел лишь привычную пустынную равнину, кое-где озаренную пламенем. Он был необычайно взвинчен, и когда, перекрывая привычный шум, где-то раздался истошный вопль, Асмодей навострил уши.
– Ты прекрасно поёшь.
- Ля-бемоль, - кивнул он и сделал повелительный жест. Окно закрылось.
Девочка улыбнулась в ответ:
Не теряя времени, чтобы, чего доброго, не испугаться, он выдвинул ящик стола и достал оттуда старинный полуистлевший фолиант в переплете из драконовой кожи. Раскрыв его, он еще раз просмотрел нужные места, потом приготовил все, что могло понадобиться, и приступил к работе.
– А ты прекрасно играешь. Скажи, откуда ты знаешь мою песню?
Первый этап процедуры был неприятен, но терпим: нужно было прочитать молитву задом наперед. Дальнейшее было ужасно, но, к счастью, после совершения нужных действий Асмодей был уже настолько ошеломлен, что все остальное проделал почти механически. Лишь когда он начертил мелом на трехмерном полу поверхность Мебиуса, он отчасти пришел в себя и уже надменно провозгласил:
– Я могу сыграть что угодно, даже то, что услышал впервые.
- Приди! Приди! Приди!
Беззвучно вспыхнуло ослепительное пламя, и когда Асмодей вновь обрел способность видеть, внутри магического чертежа стоял человек.
Незнакомец поднёс свирель к губам, и из неё полилась быстрая весёлая мелодия, такая задорная, что Линнель не удержалась и принялась постукивать в такт ногой. Когда же музыкант закончил играть, она восторженно захлопала в ладоши. Затем повисла неловкая тишина, и они какое-то время молча смотрели друг на друга, пока девочка наконец не решилась заговорить:
Асмодей отшатнулся. Он знал, что заклинание должно подействовать, но когда это произошло на самом деле... Он почувствовал, что дрожит, закурил сигару, глубоко затянулся и только тогда смог взглянуть на того, кого вызвал.
– Меня, кстати, зовут Линнель. Я живу в маленькой деревеньке, вон там, – и она застенчиво указала рукой в сторону своего дома, скрытого за густой листвой.
Асмодей считал себя довольно красивым дьяволом. Но человек даже по его понятиям не казался таким уж омерзительным. Он был примерно такой же величины, тоже с двумя руками и двумя ногами, только без рогов, крыльев и хвоста. Рубашка его не отличалась свежестью, но он не был похож на бедняка. Экземпляр попался пожилой, худой и лысый, и кожа его напоминала старый пергамент. Что же в нем было такого ужасного? Вглядевшись получше, Асмодей понял: глаза. За толстыми стеклами очков светилось что-то необычное. А еще глубже скрывалась душа... Асмодей с трудом поборол вечно глодавшую его зависть.
Парнишка снял шляпу и отвесил низкий поклон:
– А я Сандер. Рад нашему знакомству, – затем он, прищурившись, изучил едва различимые из леса очертания домиков на горном склоне и озадаченно покачал головой: – Я бы точно не стал тут жить.
Человек некоторое время повертелся, пытаясь сойти с поверхности Мебиуса, но это ему не удалось. (Книга предостерегала, что, если вызванный человек вырвется на свободу, прежде чем будет заключен договор, последствия будут ужасны.) Но скоро человек успокоился и встал, скрестив руки на груди, сжав губы и вглядываясь в окружающую тьму, прорезаемую вспышками пламени. Заметив Асмодея, он кивнул головой.
Щёки Линнель запылали, и она слегка обиженно выпалила:
- Никогда не верил в эту чепуху, - сухо усмехнувшись, сказал он. - Но это не сон. Слишком много подробностей. Кроме того, стоит мне понять, что я сплю и вижу сон, как я просыпаюсь. Придется здравому смыслу отступить перед фактами. Они действительно имеют форму блюдец?
- Кто? - разинул рот Асмодей.
– Всего в паре миль отсюда есть большая деревня. Здесь не такая глушь, как может показаться на первый взгляд.
- Ваши космические корабли.
– И всё же местечко довольно сонное…
Девочка открыла было рот, чтобы как-то защитить дорогие сердцу места, но так и не придумала, что ответить. Незнакомец сказал правду и даже слегка её смягчил. Деревенька была не просто сонной, она была мертвецки тихой.
- Космические корабли? - Чтобы понять, о чем речь, Асмодей начал припоминать все человеческие языки всех времен. - А, понимаю. Нет, это не космический корабль.
– А сам-то ты где живёшь?
- Да? Что же это такое? А, вспомнил! Прыжок через гиперпространство так, кажется, это называется в современной фантастике? - И, не давая Асмодею вставить слово, он продолжал:
- Я прекрасно понимаю, что с точки зрения математики это абсурд. Но, во всяком случае, у вас, вероятно, есть какой-то способ перенести меня на вашу планету?
– Сразу и везде, и нигде. Сегодня мой дом – этот лес. А вчера им были горы. Я иду туда, куда захочу, и живу так, как мне заблагорассудится. Всё, что мне нужно от жизни, – это приключения.
- На мою планету? У меня нет никакой планеты, - ответил еще более озадаченный Асмодей. - Я хочу сказать... ну, в общем я появился еще в те времена, когда все только начиналось, когда еще не было планет, под одной из которых можно было родиться. Даже знаков Зодиака не было.
Линнель задумалась. Приключения… От одного только звука этого слова у неё внутри словно что-то перевернулось.
- Минуточку! - взъерошился человек, насколько может взъерошиться существо, совершенно лишенное волос. - Может быть, в технологическом отношении наша цивилизация и отстала от вашей, но почему вы такого низкого мнения о нашем разуме? Мы установили, что Вселенная возникла не менее пяти миллиардов лет назад.
– И какие приключения?
- Верно. Точнее, 8.753.271.413, - нехотя кивнул Асмодей.
- Что? Ну, вот. И вы нагло утверждаете, что таков же и ваш возраст? Но ведь, даже если учесть только мнемонические трудности, такое предположение...
– Да любые. Совсем недавно, к примеру, я жил на самодельном плоту, дрейфующем вниз по реке. Когда его выносило на берег, я сходил с него и изучал новые места. Но если этого не происходило, я просто плыл по течению день за днём, ничего не предпринимая.
- Эй-эй! - перебил его Асмодей. - Подождите немного, милорд, гражданин - как вы там сейчас себя называете?
- Можете называть меня просто \"мистер\". Мистер Хобарт Клипп. Ни один нормальный доктор наук не позволяет называть себя доктором. Иначе каждый идиот, с которым его знакомят, начнет тут же перечислять свои болезни.
День за днём плыть по течению… Эта фраза на удивление точно описывала всю жизнь дочери фермера с её неизменной последовательностью скучных дел.
- Мистер Клипп, - Асмодей почувствовал, как к нему возвращается обычная учтивость. - Рад с вами познакомиться. Меня зовут Асмодей. То есть так меня зовут в обществе. Ведь не думаете же вы, что я раскрою вам свое подлинное имя, - этак вы еще попросите, чтобы я вам и Четвероевангелие растолковал! Ха-ха-ха! - Он взмахнул рукой с сигарой. - Позвольте объяснить вам ситуацию. Я - тот, кого вы называете падшим ангелом, демоном, дьяволом...
– Неужели твои родители не возражают, чтобы ты так жил?
Хобарт Клипп выпрямился и поднял костлявый кулак.
- Я не позволю вам, сэр, смеяться надо мной! Я не суеверный варвар - я уже много лет агностик в республиканец!
– Не знаю, я никогда их об этом не спрашивал. – Сандер нагнулся и поднял с земли большого блестящего жука. Тот стал ловко взбираться вверх по его руке. Юноша рассмеялся, переложил насекомое в другую руку, а затем вернул его обратно на землю, и оно скрылось под опавшей листвой. – Скорее кто-то приручит этого жука, чем я прекращу свои странствия. Я не представляю своей жизни без них.
- Так я и думал, - сказал Асмодей. - Я не мог вызвать случайного человека. Для этого должно быть достигнуто определенное психодуховное состояние. Нас посетили во плоти очень немногие смертные. Вот, например, Данте, - но и он был с сопровождающим. А вообще, насколько я знаю, лишь немногим мудрейшим из наших ученых удавалось вызывать людей. Это было очень давно, и их секреты утеряны. Теперь все считают это легендой. Наши ученые не умерли - дьяволы не умирают, и это тоже, знаете ли, кара. - Клуб дыма от сигары Асмодея образовал в воздухе фигуру соблазнительных очертаний. - Но падших ангелов сильнее всего влекло к познанию, и поэтому они наказаны потерей памяти. Они забыли все свои магические обряды. В наши дни все помешались на науке - всякая там радиация, промывание мозгов, бихевиоризм и так далее. Мне пришлось в одиночку возродить обратный метод Фауста.
Клипп слушал с возрастающим изумлением.
Линнель же наоборот не могла себе представить, как можно жить настолько беззаботно:
- Вы что, хотите сказать, что это... м-м-м... преисподняя? - с трудом выговорил он.
- Пожалуйста, поймите меня правильно. Я смог вызвать вас благодаря особым свойствам вашего характера. Но это не значит, что вы - погибшая душа или станете таковой. Просто у вас соответствующий... хм... склад ума.
– Но на что ты живёшь? Где берёшь пропитание и одежду?
- Это клевета! - решительно произнес Клипп. - Я мирный астроном, старый холостяк, люблю кошек и всегда голосовал за кандидата своей партии. Я признаю, что терпеть не могу детей и собак, но никогда ни тех, ни других не обижал. Да, я принимал участие в научных дискуссиях, и иногда там переходили на личности, но по сравнению с обычными распрями между соседями это было совершенно безобидно!
- О конечно, - сказал Асмодей. - Это свойство характера - ваша отчужденность от мира. Вы живете только этой - как вы ее назвали? астрологией...
– Иногда я играю на свирели в тавернах или на городских праздниках. Если кинут в шляпу пару монет, чувствую себя богачом. А ещё люди порой платят, чтобы послушать мои истории о горах, лесах и о чудесах, которые я видел: о феях, драконах и летающих волках…
- Сэр! - заорал Хобарт Клипп так, что задрожали стены. Последовала гневная отповедь, от которой демон съежился и зажал уши. Когда пыль осела, Асмодей продолжал:
Девочка с трудом могла поверить своим ушам. За время своего путешествия Сандер видел больше, чем ей удастся увидеть за всю свою жизнь. Он делал лишь то, что захочет сам, не заботясь о чужих желаниях и нуждах. Хотелось бы и ей быть настолько свободной!
- Как я уже сказал (да-да, приношу свои извинения, я просто оговорился!), ваша главная страсть - это, очевидно, неистощимая научная любознательность. Вы не чувствуете особой привязанности ни к одному смертному, ни к самому человечеству, ни к нашему... м-м-м... скажем, уважаемому противнику. Ни к нам, конечно. Вы лишены духовных корней. Именно благодаря этому я и смог вас вызвать.
– Ты придумываешь все эти истории о чудесах?
- Я полагаю, что вы говорите правду, - задумчиво сказал Клипп. - Не могу себе представить, чтобы пришелец с иной планеты вздумал морочить мне голову такой ерундой. Больше того, я замечаю, что некоторые законы природы здесь не действуют. В любой сколько-нибудь логичной Вселенной вы не могли бы летать на этих нелепых крыльях.
– Нет. Все мои истории совершенно правдивы. Знаешь, кого я встретил совсем недавно? Полуночный единорог Эссендора бродит неподалёку, его легко увидеть, если знать, где искать…
Асмодей, отличавшийся адским тщеславием, с трудом удержался от резкого ответа.
– Ты что, правда видел Полуночного единорога? – ахнула Линнель.
– Да. Мне посчастливилось наблюдать, как он танцует в лунном свете, причём не раз. Но Полуночный единорог – не самое поразительное существо из тех, что я встречал. Что вообще умеет эта рогатая лошадь? Спасает людей из рек? Защищает овец от волков? Даже мы с тобой на это способны. Поверь, его силы – ничто в сравнении с могуществом Величайшего единорога.
- Но скажите мне, - продолжал Клипп, - как возможно бессмертие? Ведь даже для того, чтобы зафиксировать накопленные вами знания хотя бы за тысячелетие, понадобились бы все до единой молекулы ваших нервных клеток. Я уж не говорю про обработку такой массы информации...
– Величайшего?..
- Духовное существование не подчиняется физическим законам, - сердито ответил Асмодей. - Я вообще не материален.
– Да. Я не знаю ни одного зверя, который мог бы сравниться с ним по силе. После всех зрелищ, что я видел во время своих странствий, меня сложно уже чем-то удивить. Но от одного вида Величайшего единорога у меня захватывает дух.
– Почему тогда люди не знают о нём? Я прежде не слышала ни об этом единороге, ни о его подвигах.
- Ах, вот что? Понятно. Тогда, конечно, вы можете существовать в любой материальной среде, путешествовать с любой скоростью и так далее? продолжал Клипп с возрастающим интересом.
– Он прячется в замке, что среди облаков. Чтобы найти его, нужно быть настоящим смельчаком.
– И как выглядит Величайший единорог? – завороженно прошептала Линнель.
- Да, конечно. Но позвольте...
Сандер понизил голос и продолжил так же тихо, как говорила его собеседница:
– Он белый. Точнее нет, не белый… Просто невероятно воздушный и чистый. А ещё он прозрачный.
- И Вселенная в самом деле была сотворена в определенный момент?
– Как бриллиант?
- Конечно. Я же вам говорил. Но...
Юноша улыбнулся:
– Да, как бриллиант. Но только совсем не твёрдый. Он сильный, мускулистый, но при этом невероятно мягкий. Его великолепная пышная грива переливается золотом. А ещё у него есть волшебный дар.
У Клиппа заблестели глаза.
– Дар?..
- О, если бы это слышал Хойл!
– О, да. – Сандер вновь поднёс к губам свою свирель, и лес наполнился нежной, невероятно красивой музыкой.
Но она не радовала слух Линнель, которой не терпелось побольше узнать об этом невероятном единороге. О Величайшем единороге. Она еле дождалась конца песни и сразу же задала свой вопрос, надеясь опередить юношу, пока он снова не начал играть:
- Давайте перейдем к делу, - прервал его Асмодей. - Я не могу беседовать с вами десятилетиями. Вот мое предложение. Вы - материальное существо в нематериальном мире, поэтому здесь вы можете проникать сквозь препятствия, не бояться насилия, передвигаться с любой скоростью, точно так же, как я на Земле. Когда я вас отпущу, вы очутитесь в мире смертных не только в той же самой точке, но и в тот же самый момент.
– Так что у него за дар?
- Вот и хорошо, - сказал Клипп. - Признаться, это меня несколько беспокоило. Я как раз экспонировал пластинку в обсерватории. Интереснейшее исследование, а мне дают всего одну ночь в неделю! Ведь если я получу нужные данные, моя теория переменных звезд типа Вольфа-Рейе... Кстати, как вам нравится эта идея? При внутризвездных температурах обычно невозможны перемещения...
Музыкант хитро улыбнулся:
- Замолчите и слушайте меня! - взревел Асмодей. - Кто кого вызвал, в конце концов? Вы должны выполнить мое поручение. За это я вам помогу. Я сделаю вас самым богатым человеком на свете.
– Он может исполнить любое желание человека. Если, конечно, захочет.
- Ах, вот что, - Клипп присел на корточки. - Наконец-то мы добрались до сути дела.
Он потер подбородок рукой, испещренной старческими желтыми пятнами.
Любое желание… В голове девочки промелькнуло всё то, о чём она так отчаянно мечтала все эти годы: путешествия, изысканные драгоценности, элегантная одежда… И безграничная свобода.
- Богатство? Нет, ради бога, не надо! Я могу лучше использовать свое время, чем сидеть в скучном кабинете и иметь дело со скучными чиновниками налогового ведомства. И куда мне тратить то, что останется после них? Боже мой, нет!
Асмодей содрогнулся.
– Что бы ты у него попросила, Линнель? – поинтересовался Сандер. Но та лишь пожала плечами. Ей не хотелось рассказывать о свои мечтах едва знакомому человеку. К тому же она боялась показаться глупой. Юноша наиграл пару нот. Это была её песня:
- Выражайтесь осторожнее, - сказал он. - Ну, я мог бы сделать вас снова молодым - знаете, вино, женщины, песни...
– Я хотел бы тебе подаритьБриллианты и жизнь как в раю…
Затем он отложил инструмент и проницательно заглянул ей в глаза:
- А вы представляете себе, как нудны даже самые интеллигентные женщины? - проворчал Клипп. - Я ведь однажды чуть не женился. Это было в двадцать шестом году. Она была из Гарварда и сделала довольно приличную работу о затменных двойных звездах. Но когда она начала болтать о платье, которое видела в витрине... Алкоголем я себя дурманить не люблю, а что касается песен, то мое пение значительно уступает записям из моей обширной фонотеки.
– Что бы ты попросила? Бриллиантовое колье на твою шею? Красивый наряд? Только представь! Тогда весь мир будет у твоих ног. Ты сможешь путешествовать из одного замка в другой и петь для августейших особ. Они щедро заплатят тебе, и тогда ты сможешь купить ещё больше драгоценностей и нарядов.
Линнель кивнула, обескураженная тем, насколько легко юноша угадал её мечты:
- А бессмертие?
– Я не могу даже представить ничего прекрасней такой жизни…
– Так проживи её. Что тебе мешает? Если ты чего-то хочешь, нужно это получить.
- Я уже отметил, что физическое бессмертие более чем бесполезно. А бессмертием духовным, если верить вам, я, к моему удивлению, уже обладаю.
– Но каким образом? Разве это возможно?
– Можно добиться этого своими силами. Но проще всего попросить об этом единорога.
Асмодей почесал между рогов.
– Но как это сделать?
- Так чего же вы хотите?
Сандер провёл рукой по высокой сочной траве:
- Я должен подумать. А вы чего хотите?
– Я могу показать тебе, где его найти. И тогда он исполнит твоё желание. Вот только тебе придётся дать ему кое-что взамен.
Кое-что взамен. Вот где подвох. Увы, у Линнель совершенно ничего не было. Ни денег, ни ценных вещей.
Асмодей весь напрягся. Пора!
– А что единорог обычно берёт взамен? – печально спросила она.
Сандер утомлённо вздохнул:
- Печать Соломона! - выдохнул он.
– Боже, неужели ты одна из этих?
Лицо девочки приобрело выражение крайней степени непонимания:
- Чего-чего?
– Из каких таких «этих»?..
– Одна из тех людей, что постоянно задают вопросы. Почему? Каким образом? А потом опять – почему? Как будто пытаетесь самих себя отговорить от того, что вы действительно хотите. Так ничего не выйдет. Если желаешь чего-то по-настоящему сильно, нужно крепко хвататься за любую возможность, отбросив все сомнения и вопросы.
- Она была доставлена с Земли тысячу лет назад. Я не буду вам описывать все трудности, с которыми это было связано, и не буду говорить, чем это кончилось. В конце концов было решено ее спрятать. Сам владыка ада поместил ее в Огненный Источник. Там она и лежит до сих пор. Про нее уже почти забыли - ни один демон не может приблизиться к Источнику, там самое горячее пламя во всем аду.
Линнель попыталась представить, как сложится её жизнь, если она для разнообразия подумает о себе и о своих собственных желаниях. Что её ждёт в таком случае? Успех. И тогда отец наймёт себе кого-нибудь для помощи на ферме. А может, хозяйство и вовсе больше ему не понадобится: она сможет обеспечить ему достойную жизнь. Так почему бы не пойти к единорогу и не попросить того исполнить её желание? Эта мысль принесла такое облегчение, что девочка громко рассмеялась, прежде чем спросить:
- Но я...
– Ты можешь отвести меня к нему?
– Возможно, но я удивлюсь, если ты действительно на это решишься. В своих путешествиях я встречаю совершенно разных людей и по своему опыту могу сказать, что очень немногие способны рискнуть, переступить через свой порог и отправиться вдаль от родных мест. Насколько мне известно, я единственный, кто когда-либо видел Величайшего единорога.
- Вы смертный, и этот огонь не принесет вам физического вреда. Правда, вы испытаете душевные муки. Я думаю, лучше всего вам будет разбежаться, нырнуть в огонь, а потом по инерции вы пронесетесь дальше. Вы увидите алтарь, а на нем - печать. Хватайте ее и бегите вон. Вот и все, только не забудьте приспособить к ней ручку, чтобы я мог ее держать.
– Я не такая, как все, – серьёзно произнесла Линнель. – Я очень хочу встретиться с ним. Пожалуйста, отведи меня.
Сандер довольно ухмыльнулся:
Клипп погрузился в раздумье.
– Ладно, тем более что это не очень-то далеко, – он поднял с земли свою дорожную сумку, отряхнулся и неспешно зашагал мимо раскидистых деревьев. – Нам сюда.
Сердце девочки заколотилось так сильно, словно готово было вырваться из груди. Неужели он решил отправиться в путь прямо сейчас?
- Я все еще не знаю, чего бы попросить взамен.
– Я не могу уйти, не предупредив отца…
- Я согласен на любые условия, - величественно произнес Асмодей, извлек из стола пергамент и занес над ним перо.
– Что ж, очень жаль, – пожал плечами Сандер, продолжая углубляться в лес.
Неужели он действительно уйдёт? Ведь не мог же он на полном серьёзе решить, что она просто пойдёт с ним, никому ничего не сказав?
- Хм... - Клипп стал мерить шагами пространство внутри магического круга. В кабинете стало очень тихо. Асмодея даже в пот бросило. С такими существами нелегко иметь дело. Книга предостерегала, что смертные хитры и коварны.
– Это займёт всего пару минут. И ты можешь пойти вместе со мной… – крикнула Линнель ему вслед, представляя, какое лицо будет у мадам Лаванды, когда она пройдёт мимо её дома бок о бок с этим колоритным незнакомцем.
Юноша остановился, повернулся к дочери фермера и тяжело вздохнул:
Наконец Клипп остановился и щелкнул сухими старческими пальцами.
– Несколько минут легко превратятся в несколько часов. Готов поспорить, что отец не разрешит тебе уйти, вы начнёте ссориться, потом ты обидишься, забаррикадируешься в своей спальне и в итоге так никуда и не пойдёшь. Но я всё понимаю. Некоторые просто не созданы для приключений. Что ж, на этом я откланиваюсь.
- Вот именно, - прошептал он. - Это как раз то, что нужно.
Сандер кивнул и продолжил свой путь, а Линнель молча смотрела ему вслед, поражённая его нетерпением. Она не могла, да и не должна была следовать в лес за незнакомцем, повинуясь его прихоти. В конце концов, что подумает отец, когда она не вернётся домой к обеду, как обещала? А парнишка тем временем достал свирель и стал на ходу наигрывать тоскливую заунывную мелодию. И чем тише она становилась, удаляясь вслед за ним в чащу, тем сильнее росла паника в душе девочки. Что, если она упустила свой единственный в жизни шанс пережить настоящее приключение? Она будет сожалеть об этом вечно. К тому же, если единорог исполнит её желание, отец не станет сердиться, ведь ему больше никогда не придётся работать. А если что-то пойдёт не так, она в любой момент сможет вернуться домой. Сандер ведь сказал, что это совсем недалеко.
Он повернулся к Асмодею. Глаза его лихорадочно сверкали, но голос оставался таким же скрипучим.
– Подожди меня! – закричала Линнель и бросилась за музыкантом так стремительно, что её жёлтая цветочная диадема соскользнула с головы и упала на землю.
- Ладно. Я сделаю то, о чем вы просите. Но когда я буду на смертном одре, вы явитесь ко мне и исполните то, о чем попрошу я.
Глава 2
- Имейте в виду, что, если вы будете осуждены на вечные муки, я вас не смогу вызволить, - предупредил Асмодей. - Впрочем, когда вы прибудете сюда, я вас устрою как-нибудь получше... подыщу вам тепленькое местечко...
Знамение
Линнель направлялась на встречу с единорогом, которая должна была изменить всю её жизнь. От охватившего её волнения девочка не могла даже спокойно идти и потому бежала вприпрыжку по извилистой лесной тропинке, забрасывая Сандера всевозможными вопросами:
- Не думаю, чтобы мне грозили вечные муки, - ответил Клипп. - До сих пор жизнь моя была безупречна, а менять свои привычки я не собираюсь.
– А единорог не рассердится, что я без приглашения?
- Ну что ж... Ладно. - Асмодей про себя расхохотался. - Когда будете умирать, я явлюсь, чтобы уплатить свой долг. Все, что будет в моих силах.
– Оно у тебя есть. Ведь я пригласил тебя к нему. Этого будет достаточно.
– А он умеет разговаривать?
Он начал писать.
– По-своему.
– Как думаешь, он меня спросит о чём-ни…
- Еще одно, - сказал Клипп. - Вы можете достать для меня коробочку седуксена?
Но Линнель не успела закончить свой вопрос: её прервал пронзительный звук, похожий на нечто среднее между визгом и скрипом. Он был таким громким, что девочка в страхе отскочила назад, громко воскликнув:
– Это что?
- Чего? - Асмодей заморгал и воззрился на него. - А, этого успокаивающего средства? Да, это нетрудно: ведь его продают только по рецепту, значит, тут есть возможность нарушить закон. Но я же говорил, что здесь вам ничто не может причинить физического вреда и даже нервного расстройства...
– Это просто птица, – усмехнулся Сандер, указывая на раскидистую ветвь дерева прямо над их головами. Там, переминаясь с одной ноги на другую, восседала огромная чёрная птица с белым пятном на шее.
– Ворон? – удивилась Линнель. – Никогда раньше не встречала воронов в этих лесах. Говорят, это к беде.
- Коробку седуксена, и довольно разговоров!
Юноша рассмеялся:
– Ох уж эти деревенские суеверия! Люди рассказывают друг другу всякие бредни, чтобы все жили скучно и не делали ничего забавного. Это всё чепуха!
Асмодей извлек из воздуха коробку с таблетками и протянул ее Клиппу, стараясь не пересечь магических линий. Потом он дописал контракт и передал его Клиппу. Тот прочел, кивнул и отдал пергамент.
Линнель смущённо опустила глаза. Уже не в первый раз за этот день она чувствовала себя глупой и несуразной. Будто мало ей было того, что Сандер считает её излишне благоразумной девочкой из сонной деревеньки, так теперь он ещё решит, что она суеверна!
Какое-то время птица молчаливо наблюдала за путниками со своего насеста, а затем вдруг резко спрыгнула с него и зависла прямо перед лицом юноши, громко хлопая крыльями и издавая всё тот же противный протяжный звук. Линнель взвизгнула от страха, а Сандер обхватил голову руками, случайно сбив с неё при этом свою альпийскую шляпу.
- Вашу подпись, пожалуйста, - сказал он.
Ворон поднялся было вверх, но тут же снова спикировал на паренька.
Асмодей ткнул себя когтем в запястье и расписался гноем из вены. Клипп взял контракт, сложил и сунул в задний карман брюк.
– Прочь, дурацкая птица! – закричал тот, отмахиваясь от пернатого противника. Затем он резким движением выхватил свирель из висящего на поясе чехла и изо всех сил дунул в неё, издав ещё более пронзительный и противный звук, чем тот, что исходил от ворона. Линнель закрыла уши руками. Птица вынуждена была отступить и уселась на верхнюю ветку соседнего дерева. Сандер выждал несколько минут и снова подул в свирель. Ворон сдался и скрылся наконец из поля их зрения. Тогда юноша с торжественным видом опустил своё музыкальное оружие, поднял с земли шляпу, отряхнул и снова надел её на голову. Девочка опустила руки. Лес снова наполнился привычными умиротворяющими звуками, и лишь где-то вдалеке всё ещё раздавался крик птицы. Линнель нахмурилась. Возможно, у неё разыгралось воображение, а может, это просто эхо искажало звуки, но она готова была поклясться, что ворон почти по-человечески кричал:
- Хорошо, - сказал он. - Как мне попасть к этому источнику?
– Назад! Иди назад!
Асмодей уничтожил магический круг. Клипп, разминая ноги, прошелся по кабинету. В книге говорилось, что теперь, когда соглашение подписано, всякая опасность миновала, и человек не сможет сотворить крестное знамение, даже если захочет. И все-таки Асмодей попятился и поспешно сказал:
Дорога в облака
- Я вас доставлю прямо к источнику. Он похож на лавовый поток с огромным костром, горящим в центре. Помните, что по контракту вы обязаны достать для меня кольцо с печатью, какие бы страдания при этом ни испытывали. Когда оно будет у вас, позовите меня, и я верну вас.
Сандер уверенно вёл свою спутницу через лес, и вот они наконец вышли к горному ручью. Выбрав самое узкое его место, юноша перепрыгнул через сверкающий поток и, предложив Линнель свою руку, помог ей перебраться на другую сторону.
- Очень хорошо, - Клипп расправил тощие плечи. - Приступим к делу немедленно.
Дальше их путь пошёл в гору. Дочь фермера больше не бежала вприпрыжку, но всё же старалась не отставать от своего проводника и потому подстёгивала себя мыслями о Величайшем единороге и о том, как теперь изменится её жизнь.
Асмодей облизал пересохшие губы. Наступал самый опасный момент. Что если кто-нибудь заметит?.. Но кто осмелится приблизиться к белому пламени? Асмодей взмахнул хвостом, и человек исчез.
– Далеко ещё? Куда мы вообще идём? – поинтересовалась она, стараясь, чтобы её голос звучал как можно более непринуждённо. Линнель никогда ещё не уходила так далеко от дома. Она вдруг поймала себя на том, что то и дело оглядывается в сторону своей деревушки, прикидывая, сколько времени займёт обратная дорога.
Весь дрожа, Асмодей сел за стол. Нелегкое попалось существо! Он достал бутылку огненной воды, как следует приложился к ней и с удовольствием подумал, что Клипп вернется еще не скоро. Пока он, стеная от страха и тоски, которые навеет на него источник, найдет кольцо и выберется наружу...