Утром следующего дня Кудрин, минуя свой кабинет, сразу направился к Николаеву.

Любопытствуя, Глория открыла один из старых фотоальбомов в поисках фотографии отца. Открыв альбом на первой странице, она увидела школьную фотографию, сделанную во втором классе. Она остановилась на мгновение, чтобы рассмотреть ее, и с удивлением поняла, что почти никого не узнает. Фотография была сделана в классе, все ученики сидели за партами, а учительница, мисс Патрикс, стояла у доски. Глория легко нашла себя и Эмму Шоуолтер, свою лучшую подругу в первом, втором и третьем классах. То тут, то там попадались другие лица, которые она узнавала, но подавляющее большинство класса она совсем не помнила. Разве это не забавно? Она вспомнила, как принесла фотографию домой, и особенно запомнила, как отец сказал ей написать на обратной стороне имя каждого. Его раздражало, что имена не были напечатаны на фотографии, как это было каждый год. Глория рассмеялась и сказала ему, что ей не нужно записывать ничьи имена. Она их всех знает и уж точно никогда не забудет.

— Проходи, Женя, — сказал он, — сейчас приведут Маврина, и мы с ним потолкуем. Я так думаю, что через пару часов мы будем знать результаты экспертизы пистолета, изъятого вчера у него.

Но он была прав. Как это часто бывает мудрость взрослых становиться мудростью только спустя года. Папа был прав, и ее взгляд остановился на милом мальчике в первом ряду, и она попыталась вспомнить его имя, его голос, кто были его друзья, хоть что-нибудь о нем, но абсолютно ничего не приходило на ум. Это заставило ее почувствовать меланхолию, задаваясь вопросом, как люди, которые были важной частью ее повседневной жизни, оказались полностью забыты ею.



Через несколько минут дежурный офицер ввел в кабинет задержанного. Вид у него был помятый, во все стороны торчали рыжие лохматые волосы, глаза были красными, а на лбу выступали капельки пота.

— Проходи, Леша, присаживайся, — проговорил Николаев.

Мальчика звали Брэдли? — подумала Глория. По какой-то причине это имя застряло у нее в голове. И она ассоциировала его с именем... Лукас. Может быть, это был кто-то из его друзей?

— Ты что, Паша, с ума сошел, невиновного человека в обезьянник засунул, да еще и пальцы откатал; беспредел творите, — надрывным голосом закричал Маврин.



— Ты что так кричишь, мы ведь не глухие, — резко обрубил его Николаев, — мы сами хотим во всем разобраться. Где ты был вчера с семи до восьми часов вечера?

— Где, в Караганде, — язвительно ответил он, — мне вчера твой пацан сказал, что убили Олега Широкова, так вот я к этому не причастен.

Она никак не могла этого понять и просто откинула мысль и перевернула страницу, все еще ища фотографию отца.

— Во-первых, не пацан, а инспектор уголовного розыска Кудрин, и, в отличие от тебя, у него за спиной школа милиции, — сказал Николаев, — а во-вторых, свидетели утверждают, что тебя вчера вечером видели выходящим из дома, где жил потерпевший, и садящимся в его машину.

А вот и он.

— Ну да, я заходил к нему с просьбой дать мне его машину для поездки на дачу, — ответил Маврин, — так как у моей «Волги», видимо, аккумулятор накрылся и я не смог ее завести.

Удивительно, но на нем были те же рубашка и брюки, в которых он вышел из ванной вместо Бенджамина. Фотография была сделана во время одной из их поездок на отдых — похоже, в Йосемити, — и на ней он стоял рядом с ее мамой, а позади них был водопад. Они оба улыбались, но если улыбка мамы выглядела естественной и счастливой, то улыбка отца казалась немного слишком большой, немного слишком принужденной, немного слишком. Возможно, она читала в фотокарточке больше, чем было на самом деле, привнося в нее багаж недавних событий, но Глория так не думала. Что-то нервирующее было не только в улыбке ее отца, но и в том, как он смотрел в камеру. Казалось, он смотрел сквозь фотографию на нее, как будто знал, что произойдет все эти годы спустя. Должно быть, фотографировал Пол — он был старшим и мальчиком, и такие обязанности обычно ложились на него, — так что, возможно, именно на него был направлен этот жесткий взгляд, но Глория не могла избавиться от ощущения, что взгляд отца был направлен именно на нее.

— А в котором часу это было? — спросил Женя.



— Я точно помню, что это было около шести часов вечера, — ответил Маврин, — так как в половине седьмого меня ждал у своего магазина Витя Серегин, с которым мы вместе собирались поехать ко мне на дачу.

— Расскажи подробнее о встрече с Широковым вчера, — тихо проговорил Николаев.

— Глория?

— Да что там говорить, — ответил Маврин, — когда я пришел к нему, он сидел за письменным столом, рассматривал какие-то бумаги и пил пиво. Я попросил его дать ключи от его машины, чтобы поехать на дачу, и объяснил, что моя «Волга» сломалась. Олег без вопросов достал из своей сумочки ключи и передал их мне.

Она подскочила при звуке голоса своего мужа.

— Ну надо же, какое доверие, — заметил Женя.

Ее непроизвольная реакция заставила его рассмеяться, но его смех быстро угас, когда он увидел, на что она смотрит.

— Именно так он и выглядел, — сказала она. — Та же одежда, прическа, лицо.

— Так он же двоюродный брат моей бывшей жены, — сказал Маврин, — с ней мы расстались, а с ним сохранили хорошие отношения. Он, кстати, тоже должен был поехать вчера с нами на дачу, но потом передумал, сославшись на дела. Мы с ним посидели минут десять, покурили по сигарете, выпили по стакану пива, и я ушел.

— Может быть, это была действительно галлюцинация? Ты подсознательно запомнили эту фотографию...

— А Широков тебе ничего не говорил, может быть, он ждал кого-то? — спросил Кудрин.

— А ты заснул на унитазе, и тебе приснилось... как ты исчезаешь из ванной и снова появляешься на тротуаре передо мной? — Глория покачала головой. — Мы уже говорили об этом. Это было на самом деле!

— Ты права, — произнес Бенджамин и шумно выдохнул. — Но продолжать зацикливаться на этом нехорошо. С тех пор же ничего не произошло. Может быть, ничего и не произойдет. Я думаю, что нам нужно двигаться дальше, жить как жили и попытаться забыть этот инцидент.

— Нет, ничего такого не говорил, — ответил Маврин. — А как его убили? — вдруг спросил он.

Она поняла, почему он так сказал: он был напуган. Возможно, он даже прав. Но она не была уверена, что сможет так легко отбросить все это — даже если захочет. Тем не менее, Глория кивнула в знак согласия и захлопнула фотоальбом.

— Что если мы отметим это и займемся чем-нибудь веселым? — спросил Бенджамин. — У меня есть скидочный купон \"Золотой ложки\". Бесплатный замороженный йогурт!

— Выстрелом из пистолета в лоб, — ответил Женя.

Глория засмеялась.

— Ну и отсюда закономерный вопрос, откуда у тебя пистолет Макарова, я что-то не помню, чтобы тебя награждали им? — спросил Николаев.

Маврин замолчал и уставился на окно, как будто там что-то происходило.

— Звучит неплохо, — сказала она.

— Повторяю, — громко произнес Павел Иванович, — откуда у тебя ствол?

— Ну, ты же знаешь, Паша, что почти у каждого оперативника есть свой ствол, — тихо проговорил Маврин. — Помнишь, шесть лет тому назад мы брали банду Малинкиных в деревне Садовники. Тогда мы у них изъяли целую кучу разных стволов.

В ту ночь ей приснилось, что она увидела в зеркале лицо отца вместо своего собственного, когда чистила зубы, а утром она постаралась почистить зубы, пока Бенджамин принимал душ, чтобы не оставаться в ванной одной.

— Помню, и очень хорошо, — ответил Николаев, — тогда, если память мне не изменяет, мы изъяли четыре пистолета и два обреза, а когда приехали в отделение милиции, то одного Макарова не досчитались. Но в той суматохе все были на подъеме от удачной операции по задержанию опасных преступников и этот факт как-то «замылили», указав в рапорте об изъятии лишь трех пистолетов. Так, значит, это ты утянул тот ствол!

— Экспроприировал, — улыбаясь, ответил Маврин, — и, как я понимаю, его уже направили на экспертизу.

На работе было нечем заняться. Музей был закрыт, так как устанавливалась новая экспозиция, и она связалась со всеми представителями местной прессы на предыдущей неделе, разослала электронные приглашения на прием по случаю открытия активным и влиятельным людям округа Орандж и направила флаеры членам и давним сторонникам. Она ответила на несколько электронных писем, отправила несколько других писем, разобрала физическую почту, накопившуюся за последнюю неделю, и пообщалась с Сидхилом Параманенгерханом и Фрэнсисом Леонардом, кураторами новой выставки. Но в основном она думала о своем отце, гадая, знал ли он, что Пол с сыновьями в этот день будет в Диснейленде, и не появится ли он как-нибудь здесь, в музее, притворяясь обычным посетителем.

— Правильно понимаешь, — также с улыбкой ответил Николаев.

Когда она пришла домой, ее шея затекла от напряжения. Бенджамин сидел на заднем дворике и читал книгу, полупустой стакан чая со льдом стоял на маленьком столике рядом с ним. Он поднял глаза на звук раздвижной стеклянной двери, когда Глория вышла, чтобы присоединиться к нему.

— А я возьму и откажусь от этого ствола, скажу, что мне его подкинули, а пока я спал, в ладонь положили этот ствол, чтобы экспертиза показала именно на мои отпечатки, — язвительно пробурчал Маврин.

— Сегодня звонила Майра, — сообщил он ей. — Она хотела узнать, могут ли девочки остаться на ночь в субботу. Я сказал ей, что ты ее наберешь, как только приедешь с работы.

— А на этот счет у нас имеется протокол изъятия пистолета, — сказал Николаев и показал ему бумагу, лежащую у него на столе.

— Она сказала, почему?

— Без понятых — это фикция, — парировал Маврин.

— Почему же без понятых, вот подписи Серегина и Ильина, которые и выступили в качестве понятых, — проговорил Павел Иванович, показывая ему подписи понятых в протоколе.

Он поднял брови и усмехнулся.

— Да они оба пьяные в дугу были, — резво сказал он.

— Но об этом история умалчивает, — задумчиво проговорил Женя.

— Видимо, очередное свидание.

Воцарилось молчание. Маврин уставился глазами в пол, соображая, что, видимо, не все так просто у него будет.

— На всю ночь?

— Послушай, Алексей, а что за картинка с изображением волка была в кобуре пистолета? — спросил Николаев.

— Может быть, она рассчитывает, что в сотый раз ей точно повезет.

— Какая картинка, ничего не знаю, — ответил он.

— Да вот она, — проговорил Кудрин, вынимая ее из кармана.

Глория поморщилась. Нет ничего неприятнее, чем думать о сексуальной жизни своих братьев и сестер.

— Первый раз вижу, — ответил Маврин, — послушайте, что вы мне разные загадки накручиваете: сначала об убийстве Широкова, а потом о какой-то картинке с нарисованным волком?!

Бенджамин воспринял ее кислое лицо по-свойму.

Вдруг он внезапно умолк, отвел глаза в сторону и вытер пот со лба.

— Что-то вспомнил, Алексей? — спросил Павел Иванович.

— Да ладно. Они хорошие дети.

— Да нет, ничего, — как-то неуверенно ответил он.

— Я знаю это. Просто... — Она покачала головой. — Помнишь, что случилось с Клиффом? Майра слегка зациклилась...

По его напряженному лицу Жене стало понятно, что он о чем-то подумал, но говорить об этом не захотел.

— Мы, Алексей, не первый год работаем в уголовном розыске и знаем все правила, — твердым голосом сказал Николаев, — за хранение и ношение огнестрельного оружия ты уже имеешь срок.

— Интересная фраза.

— Да не пугай меня, Паша, — ответил Маврин, — вот посмотришь — к вечеру я отсюда выйду, а ты долго будешь извиняться передо мной.

— Вот это вряд ли, — проговорил Николаев, — ты хоть и адвокат, но сейчас — простой гражданин, который переступил черту закона.

— ... на этих вещах. — Глория ударила его по плечу. — В итоге ее самооценка оказывается растоптанной до основания, а мне приходится выхаживать ее. Ты знаешь, что она не хочет доверять Полу, а они с Джанин как масло и вода. Одна из них всегда в конце концов обижается и уходит, надувшись.

— Да что ты заладил со своей чертой, — ответил Маврин, — мои друзья вытащат меня из твоих «объятий», а вот тебе будет плохо.

— Послушай, мы не знаем подробностей. Все, о чем она спрашивает, это могут ли девочки остаться у нас в субботу.

— Не угрожай мне, Алексей, лучше подумай о своем будущем, — сказал Павел Иванович и, позвонив в дежурную часть отделения милиции, попросил, чтобы Маврина отвели в камеру.

— Конечно, они могут, — сказала Глория. — Но...

Когда его увели, Николаев сказал:

— Вот и чудесно! Позвони ей.

— Нужно опросить его собутыльников по поводу времени приезда Маврина на дачу.

— Калинин их должен был с утра вызвать к нам, — ответил Кудрин, — видимо, они уже здесь, у моего кабинета.

Она могла сказать, что он уже перегрелся — терпимость Бенджамина к семейной драме была практически нулевой, — поэтому она отказалась от разговора с ним и просто позвонила Майре, сообщив сестре, что та будет очень-очень рада пригласить девочек к себе.

— Ну а нам теперь нужно только дождаться заключения эксперта-криминалиста по пистолету, изъятому у Маврина, — сказал Николаев.

Когда Женя вышел из кабинета начальника, в коридоре ему встретился старший из оперативного состава отделения милиции Лев Ерихин.

В субботу днем Майра высадила девочек рано, вскоре после трех часов. Когда она разгружала чемоданы с маленькими Hello Kitty, Глория не могла вспомнить, когда в последний раз видела сестру такой взволнованной.

— Привет, Женя, — проговорил он, — дежурный сказал, что ты Мавра взял?

— Ну да, вчера вечером одного мужика грохнули, а Маврин, по всей вероятности, был последним, с кем встречался потерпевший, — ответил Кудрин, — да еще и ствол «левый» у него нашли.



— Ствол отдали экспертам? — спросил Ерихин.

Может быть, она и впрямь рассчитывает, что ей повезет. Личная жизнь — это важно.

— Да, рано утром отвезли в райотдел, — ответил Женя.

Глория знала, что должна радоваться за Майру, но в случае с ее сестрой такой уровень энтузиазма обычно не был хорошей вещью. Глория не поддалась искушению предупредить и прочитать нотацию, что неизбежно привело бы к тому, что сестра ушла бы, забрав девочек, и либо отменила бы свое свидание и обижалась на Глорию бог знает сколько времени, либо заложила бы их Джанин или Полу, что, несомненно, закончилось бы внутрисемейной ссорой. Это была проигрышная ситуация, поэтому она придержала язык, притворилась, что поддерживает ее, и подождала, пока сестра уйдет, прежде чем позволить себе нормально дышать.

Лиззи и Линда задавали тысячи вопросов. Майра, по глупости или наивности, не попыталась скрыть свое свидание от девочек, которые теперь гадали, будет ли у них новый отчим. Или отец, подумала Глория, поскольку их настоящий отец, бывший муж Майры, похоже, не мог побеспокоиться даже о самых элементарных родительских обязанностях. Именно поэтому девочки остались здесь на ночь.

— Гнилой человек этот Маврин, — тихо проговорил Лев Алексеевич. — Мы ведь с ним работали вместе в нашем же отделении милиции. Он всегда мечтал иметь много денег, копил на автомашину. Я помню, как-то лет шесть назад мы с ним выезжали на одну квартирную кражу, так вот он тогда составлял протокол осмотра места происшествия, где были указаны все похищенные вещи. Меня тогда поразила стоящая на столике оригинальная зажигалка с головой льва. Так вот, — продолжал Ерихин, — через неделю в курилке я увидел ее в руках Маврина. Увидев, что я посмотрел на нее, он быстро спрятал ее в карман. Видимо, это был не первый такой случай, ребята про него разное рассказывали. Жадный он всегда был до денег, никогда не сбрасывался со всеми на подарок ко дню рождения кого-либо из сотрудников.

Глория, которой было не по себе от этой темы, попыталась отвлечь девочек, предложив им перекусить, но их было не отвлечь.

Поблагодарив Ерихина за информацию, Женя быстрой походкой пошел в свой кабинет.

— Вы знаете, где мама с ним познакомилась? — спросила Лиззи.

— Мы даже не знаем его имени! — воскликнула Линда.

Опрос собутыльников Маврина почти ничего не дал: Ильин приехал на дачу около девяти вечера, когда футбол уже заканчивался, а Маврин с Серегиным слушали радиоприемник и болели за Спартак. Серегин подтвердил слова Маврина о том, что тот, как и было заранее условлено, приехал за ним около семи часов вечера. Но приехал не на своей машине, а на «москвиче» старого образца.

— А он симпатичный? — не унималась Лиззи

— Я тоже ничего не знаю, — твердо заявила Глория. — Твоя мама ничего мне об этом не рассказывала. Я уверена, что когда она будет готова, она поделится столь важной информацией.

Документально оформив показания свидетелей, Женя сел за свой стол и начал разбирать рабочие бумаги. Через час зазвонил телефон и он услышал взволнованный голос Николаева: «Женя, срочно зайди ко мне».

— А как вы с дядей Бенджамином познакомились? — спросила Лиззи. Она была в том возрасте, когда все, что касается свиданий и брака, кажется безумно романтичным.

Через минуту Кудрин снова входил в кабинет своего начальника.

— Мы познакомились в колледже, — сказала Глория.

— Только что мне позвонил эксперт-криминалист и сказал, что Широков был убит из пистолета, изъятого у Маврина, — сказал Николаев, — кроме того, на стволе пистолета были обнаружены следы крови, идентичной группе крови потерпевшего. Пуля и гильза, обнаруженные на месте происшествия, были выпущены также из этого пистолета. И еще, на зажигалке, валявшейся у трупа, и на стакане, стоявшем на столе, также «засветились» пальчики Маврина.

— А где познакомились мама и папа?

— Вот это да! — воскликнул Женя. — Я, конечно, Маврина не знаю как человека, но убить своего в прошлом родственника — верх цинизма.

В баре, подумала она. Твоя мама была новенькой, наивной официанткой, а твой папа — болтуном, который отвез ее домой. Но она солгала и сказала:

— Насколько я его помню, — проговорил Павел Иванович, — он был не очень хорошим человеком в коллективе, все его коллеги отмечали в нем наравне с завистливостью и жадностью — хитрость и трусость. Однако пойти на «мокрое дело» он мог решиться исключительно только из-за больших денег.

— О, я уже не помню.

— Странно, — задумчиво сказал Женя, — а какой же был мотив этого преступления, чем ему так насолил Широков, чтобы его нужно было убивать? И еще, — продолжал он, — если это убийство — дело рук Маврина, то зачем он тогда сел в его машину и на глазах соседей уехал? Мне кажется, что так преступники не поступают, они пытаются скрытно покинуть место преступления и не оставлять дверь квартиры открытой, где только что был убит человек. И потом — нагло сесть в его машину при сидевших на лавочке соседях и со свистом укатить, а потом на даче еще и общаться со своими приятелями, как будто ничего не произошло…

Линда кивнула, как будто это ее удовлетворило, и потянулась за коробкой томатно-базиликовых чипсов \"Wheat Thins\", которую достала Глория, но Лиззи все еще хотела знать больше:

— Это все так, — проговорил Николаев, — но прямые улики уже говорят о том, что убить Широкова мог именно Маврин.

— Сколько лет было маме, когда она встретила моего папу? — спросила она.

Вместо ответа Глория воскликнула певучим голосом:

— А вот у меня пока нет такой убежденности в вине Маврина, — сказал Женя, — ведь чертовщина какая-то получается: Широков был убит в промежутке от семи до восьми часов вечера, что подтвердил врач из скорой помощи и наш эксперт, — и это факт! Соседка Широкова Брагина видела выходящего из подъезда Маврина в шесть часов вечера, так как дочка из окна первого этажа позвала ее домой именно в это время. По телевизору начиналась передача «Клуб кинопутешествий», которую Брагина никогда не пропускала. И это тоже факт! Собутыльник Маврина Серегин утверждает, что тот заехал за ним к магазину в половине седьмого вечера и они быстро поехали, чтобы успеть на матч московского «Спартака» с минским «Динамо», репортаж которого по радио начинался в семь часов вечера. И это — третий факт! Я, кстати, сегодня позвонил на телецентр, — продолжал Кудрин, — и мне подтвердили, что вчерашняя передача клуба путешественников началась в шесть вечера, а футбол — в семь вечера. Если дальше рассуждать: от дома Широкова до села Сватеево ехать около тридцати минут, так как машин в сторону области в воскресенье идет немного. Предположим, что они приехали на дачу в семь вечера, быстро побросали дрова в топку, сели за стол и включили радиоприемник. Ну как здесь не выпить сто грамм за начало матча!

— Дядя Бенджамин! — Она улыбнулась девочкам и подмигнула одним глазом. — У нас же есть Нетфликс! — Она знала, что Майра не может позволить себе годовую подписку Нетфликс. — Почему бы вам не помочь дяде Бену выбрать фильм?

Бенджамин бросил суровый взглдя на Глорию, но прошел на кухню, и девочки, взволнованные, последовали за ним.

— Да еще и не по одной стопке, наверное, накатили, — проговорил Николаев.

— И, наверное, обильно закусили, — сказал Женя. — Когда мы вчера приехали на дачу, то увидели, что стол ломился от разных закусок.

Глория вздохнула с облегчением. Недолго думая, она взяла горсть пшеничных чипсов для себя. Вопросы племянницы заставили ее вспомнить, когда они с Бенджамином только начали встречаться. В то время она встречалась с другим человеком, и этот факт она старалась не упоминать, когда рассказывала историю их ухаживания. Это был парень из ее средней школы, и до встречи с Бенджамином она предполагала, что они поженятся. Его звали Оуэн Портис, и он был худым, интровертом, искренне творческим ребенком. Она знала его всегда, и они оба были на одной волне почти во всех отношениях. Они ненавидели одни и те же вещи, любили одни и те же вещи и оба были увлечены современным искусством. В отличие от позеров, с которыми она познакомилась в колледже, которые говорили о высоком исскустве и одевались так, будто \"студент-художник\" — это роль косплея, Оуэн не рассуждал о своих предпочтениях и не носил модную одежду; время, которое он не проводил с ней или на занятиях, он проводил за рисованием. Он был тем, кем он был.

— Ты так вкусно говоришь, — проговорил Николаев, — что мне самому захотелось накатить грамм сто пятьдесят.

Затем она встретила Бенджамина, который сбил ее с ног, поразил и влюбил. Высокий, симпатичный, с пьянящей уверенностью человека на два года старше, он был помощником учителя, и ему действительно разрешалось вести курсы информатики. Рядом с ним Оуэн казался незрелым ребенком, и Глория, никогда не любившая конфронтации, просто перестала видеться с Оуэном и отвечать на его звонки. В качестве высшего акта пассивно-агрессивной жестокости она привела Бенджамина на выставку художественного факультета в конце семестра, на которой, как она знала, Оуэн будет присутствовать, так как у него было две неплохие картины. Они увидели друг друга, но не разговаривали, и ее сердце разбилось, когда она увидела на его простоватом лице боль, которую она ему причинила. К началу следующего учебного года он перевелся в другой колледж.

— Так вот и получается, что футбол начался в семь вечера и продолжался как минимум полтора часа, а в это же время происходит убийство Широкова, — продолжал строить логические цепочки Кудрин, — даже физически Маврин не смог бы снова приехать в его квартиру, убить его и вернуться опять на дачу. Он бы смог обратно приехать только часов в девять вечера, так как дачники уже потоком едут в Москву и движение затруднено. Ильин утверждает, что приехал на дачу почти к завершению футбола, то есть — около девяти часов вечера. Так что Маврин физически не смог бы проделать такой трюк, — сказал Женя, — вот и получается, что пистолет Маврина, висевший в кобуре на вешалке в бане, каким-то таинственным способом переместился в квартиру Широкова, застрелил его и обратно вернулся в баню. Мистика! Получается какой-то тупик, в котором я не могу найти выход. Никакой логики в событии преступления и взаимосвязи Маврина с ним я не просматриваю, сумбур какой-то в голове.

Прошло много времени с тех пор, как она думала об Оуэне, и ей было интересно, что с ним стало. Она предполагала, что он уже женат, но трудно было представить его с детьми. Трудно было даже представить его взрослым. В ее воображении он был все тем же тихим, бледным мальчиком, которого она знала, и она подумала, не набрал ли он вес или не потерял ли волосы. Сможет ли она узнать его, если увидит снова?

Сможет ли он узнать ее?

— Ты, Женя не огорчайся, — подумав, проговорил Николаев, — в любом расследовании рано или поздно появляется тупик. Тебе надо сейчас снова попробовать расставить все на свои места, постараться еще раз все факты разложить по полочкам. Поверь мне, что это отличный способ выйти из «мертвой точки» и прибраться в своих мыслях. А что касается логики, — продолжал Павел Иванович, — то это, по сути, твои мысли, связанные с аргументацией того или иного события, в данном случае — с убийством Широкова. Вот, например, если у тебя дома погас свет, то ты делаешь вывод, что сгорели электрические пробки, и проверяешь их. Этот пример простой, однако цепь твоих рассуждений может быть и сложной. Но если ты будешь генерировать только прямые факты и явные аргументы в сочетании с косвенными уликами и вовремя откидывать ненужные, возможен выход на прямую дорогу и выявление всех обстоятельств, касающихся этого дела.

Глория прибавила в весе. Она ни в коем случае не была толстой, но мяса на ее костях было явно больше, чем в колледже. Ее волосы теперь были короткими, а не длинными, а одежда была скорее одеждой взрослой женщины-профессионала, чем девочки-подростка. Выглядела бы она так же, если бы осталась с Оуэном? Глория не была уверена, но мысль о том, что ее внешность могла бы быть другой, если бы они остались вместе, заставила ее задуматься о том, какой была бы ее жизнь, если бы они не расстались, если бы она никогда не встретила Бенджамина. В ее воображении она по-прежнему работала бы на той же работе, в музее, но жила бы с Оуэном в маленьком, более смешном доме где-нибудь в Лагуна-Бич. Одна комната была бы их общей студией, и они бы работали там, бок о бок или в разные смены, делая перерывы для прогулок по пляжу рука об руку.

— Ну вы, Павел Иванович, настоящий философ! — восхищенно проговорил Женя. — Все верно говорите, однако в этом деле много фактов, не поддающихся логике.

Был ли Оуэн вообще художником? В ее воображении он им был, но она понятия не имела, так ли это на самом деле. Глория понимала, что потребуется всего несколько секунд, чтобы набрать в Гугл имя \"Оуэн Портис\" и узнать, где он сейчас находится и чем занимается, но правда заключалась в том, что она не хотела этого знать. Она была бы подавлена, если бы узнала, что он сейчас работает в кабинете в крупной корпорации или сидит за столом, отвечая на телефонные звонки населения в местном правительственном агентстве. Нет, лучше оставить свои фантазии нетронутыми, и, не желая следовать этой линии мысли, она вышла из кухни, чтобы найти девочек и помочь им с Беном выбрать фильм.

— Когда логика не работает, на помощь приходит интуиция, — задумчиво проговорил Николаев.

— Которая может окончательно ввести в заблуждение, — парировал Кудрин.

В ту ночь они с Бенджамином тихо занимались любовью, пока Лиззи и Линда спали в комнате для гостей. Обычно Глория не любила заниматься сексом, когда в доме находились другие люди — например, она была склонна к шумным разговорам, — но сегодня вечером она была в настроении, и инициатором встречи была она. Ей удалось не закричать и не застонать в самый \"ответственный\" миг, хотя в какой—то момент ей пришлось укусить Бенджамина за плечо, и после того, как они кончили, она надела ночную рубашку и пошла проверить девочек. Они спали: Лиззи лежала на животе под своим одеялом, Линда свернулась калачиком под своим. Обе, как ни странно, храпели. Храпели они не громко, просто издавали небольшие поросячьи звуки. Глории это показалось очень милым, и она замерла на мгновение, наблюдая за их сном. Чувствовала ли она себя матерью? Возможно. Означало ли это, что теперь она сама подумывает о том, чтобы завести детей? Глория не стала бы заходить так далеко, но должна была признать, что она уже не так категорически против этой идеи, как раньше.

— А когда не работает ни логика, ни интуиция, тогда поможет лишь отчаянная уверенность в правоте своей версии, — ответил Николаев. — Ты все правильно понимаешь, попробуй обойти этот тупик другой дорогой. Может быть, необходимо выдвинуть новые, на первый взгляд фантастические, версии. Вот ты упомянул об одной детали, — продолжал Павел Иванович, — о картинке с изображением волка, которая лежала в кобуре пистолета. Маврин не смог объяснить ее появление, по его словам, он туда ее не вкладывал.

— Я тоже об этом думал, — ответил Кудрин, — собутыльники Маврина также ничего не знали об этой картинке. Но это ведь может быть каким-нибудь знаком, и кто-то заранее подложил ее в кобуру.

Вернувшись в спальню, она попыталась заинтересовать Бенджамина еще одним раундом, но он оказался измотан и не мог снова стать твердым, и после пятнадцати минут попыток она сдалась, поцеловала его на ночь и перевернулась, чтобы заснуть.

— Это очень сомнительно, — парировал Николаев, — у Маврина была оперативная кобура нового образца; человек надевает ее на рубашку, и она полностью соприкасается с телом.

— Ну тогда и картинку с изображением волка тоже «нелегкая» занесла, — с усмешкой проговорил Женя.



— Да, нечистая сила какая-то, — также улыбнувшись, сказал Павел Иванович.

Ей снилось, что ее отец находится в комнате для гостей, что он убил и расчленил девочек и теперь лежит на кровати Лиззи, не спит, смотрит в потолок, улыбается сам себе и ждет, когда войдет Глория.

— Мне кажется, что вы все-таки думаете, что именно Маврин мог убить Широкова еще до поездки на дачу? — неуверенно спросил Женя, посмотрев в глаза начальнику.



— Видишь ли, Женя, я уже говорил, что прямые улики против Маврина именно об этом и говорят, — ответил Николаев. — А врач, осматривавший тело Широкова, и свидетельницы, видевшие его на выходе из подъезда, и собутыльники Маврина могли ошибиться, назвав как время предполагаемой смерти потерпевшего, так и время, в котором его видели выходящим из подъезда.

Глава десятая

— Ну, я понимаю, что тот врач был совсем молодым, видимо недавно после института, и мог ошибиться с моментом наступления смерти Широкова, да и собутыльники могли что-то напутать, — проговорил Кудрин, — но Брагина ведь абсолютно точно сказала, в котором часу Маврин вышел из подъезда.

В итоге она нашла Оуэна в Гугле.

— Давай рассуждать, — ответил Николаев. — Ее позвала дочка на телевизионную передачу ровно в шесть часов вечера. Но она ведь могла и чуть задержаться, беседуя с соседкой. Знаю по своей жене, как станет тарахтеть с соседками, забывает про все на свете, в том числе и про телепередачи. А если предположить, что это именно так и было, то она могла увидеть выходящим из подъезда Маврина чуть позже. Тем самым и сокращается временной просвет между его выходом из подъезда и временем смерти Широкова. Ты обязательно еще раз поговори с тем врачом, может быть, смерть потерпевшего наступила чуть раньше, чем семь вечера.

Глория не совсем понимала, почему и зачем это сделала. Она была счастлива в браке, и если бы перед ней встал такой же выбор, она бы снова выбрала Бенджамина. Но какая-то ее часть была любопытна и хотела узнать, что стало с ее первым парнем.

— Конечно, потолкую с ним, Павел Иванович, — проговорил Кудрин.



— Возможно, все так это и было на самом деле, — сказал Николаев.

— А что если пойти по другому алгоритму, — медленно проговорил Кудрин, — посмотреть в архиве последние дела, которые вел Маврин.

Оуэн, как оказалось, был художником, и он действительно жил в Лагуна-Бич. Он не успел отметиться в мире искусства, чтобы попасть в поле зрения музея, поэтому она не была знакома с его работами, но у него была своя небольшая галерея в одном из туристических кварталов города, и он много раз выставлялся на \"Фестивале Искусств\", который совпадал со знаменитым \"Конкурсом мастеров\". Он также был женат.

— Вот это правильно, молодец, Женя, — похвалил Николаев, — чем черт не шутит, может быть, здесь и откроется выход из твоего тупика. Давай займись этим вопросом, а я возьму санкцию прокурора на арест Маврина.

На мужчине!

Это было неожиданностью. Глория никогда даже не подозревала, что Оуэн может быть геем. Или би, если уж на то пошло. В отношениях с ней он, безусловно, проявлял активную любовную позицию, и она не верила, что все это было притворством.

Женя уходил из кабинета начальника с определенной долей сомнения в правильности первоначально выдвинутых версий и полным сумбуром в голове оттого, что не получается состыковать реальные улики преступления, указывающие на причастность к ним Маврина, с его же алиби.

Мужчину, за которого вышел замуж Оуэн, звали Чарльз Уистер, и, судя по всему, он владел бутиком в центре города, а также был членом городского совета Лагуна-Бич. В поисковой системе появились фотографии обоих мужчин, и Глория с удивлением обнаружила, что Оуэн оказался более красивым, чем она помнила. Очевидно, он был одним из тех мужчин, которые вросли в свою внешность, и ей показалось ироничным, что Бенджамин, который сначала казался таким щеголем, теперь выглядел гораздо менее привлекательным, чем Оуэн. Его муж, кстати, тоже выглядел неплохо. Их образ жизни явно их устраивал.

Когда он пришел к себе в кабинет и сел за стол, мысли продолжали хаотично блуждать в его голове, возбуждая его уязвленное самолюбие.

В одном из поисковых запросов был указан адрес и номер телефона галереи Оуэна, и, поддавшись импульсу, она набрала номер. На первом же звонке ответил мужчина. Она чуть было не повесила трубку, но в последнюю секунду нашла в себе силы и ответила на приветствие.

«Вот ведь как получается, — думал Женя, — ни одна версия не помогает раскрыть полную картину убийства Широкова, не говоря уж о мотиве преступления. Все это говорит о том, что оно не вполне укладывается в шаблон, описанный в учебниках по криминологии. Вот и не сходятся концы с концами, а единая целостная картина убийства чем-то нарушена».

— Доброе утро. Галерея \"Найтшейд\".

Мысли продолжали бегать в голове с огромной скоростью, наваливаясь одна на другую.

— Здравствуйте. Могу я поговорить с Оуэном Портисом?

— Я Оуэн, — сказал мужчина. Его голос был не таким, как она помнила, и уж точно не таким, как она ожидала, основываясь на фотографиях, которые она видела. Этот взрослый Оуэн звучал как-то старо. Старый и без юмора. Глория решила, что этот голос ей не нравится.

— Ну, довольно, — тихо сам себе сказал Женя, — пора выключать этот мысленный бедлам, а то и свихнуться недолго.

Должно быть, она слишком долго не отвечала погрузившись в размышления.

Тут вовремя и пришла в голову недавно услышанная фраза: «Если у вас сумятица в голове и плохое настроение, нужно тяпнуть водки, хлопнуть пива и добавить коньяка. И тогда наверняка вдруг запляшут облака и кузнечик запиликает на скрипке…»

— Могу я вам помочь? — сказал Оуэн, явно раздраженный. — Не молчите!

«К чему бы это, — улыбнувшись, подумал Женя, — а ведь мысль интересная, может быть, это и есть сермяжная правда сегодняшнего дня».

— Это Глория, — сказала она. — Глория Джеймс. Раньше я была Глорией Хиллер.

Всю вторую половину дня он провел в архиве райотдела, внимательно изучая материалы уголовных дел, в которых принимал участие Маврин. И к вечеру он так устал, что ему хотелось бросить все и убежать отсюда, как вдруг наткнулся на дело об убийстве молодого человека семилетней давности. Какое-то внутреннее чувство заставило его более внимательно ознакомиться с материалами этого дела, ибо обвиняемым по нему был человек по фамилии Волк. Читая эти старые бумаги, Женя с удивлением для себя отметил, что это дело с самого начала вел Маврин, а свидетелем убийства выступал не кто иной, как Олег Широков.

Тишина на другом конце линии.

— Сейчас я работаю в Музее искусств округа Орандж, а недавно увидела, что у тебя есть своя галерея. — Она собиралась только сказать ему, где работает, и сообщить, что недавно узнала, где он, но слишком поздно поняла, что он может подумать, что она звонит, чтобы предложить ему представить свои работы в музей. — Я всего лишь специалист по связям с общественностью. Просто рекламирую события и выставки. Но... посмотри на себя. Ты добился чего хотел... ты настоящий художник.

Он вначале не поверил своим глазам, но, когда стал вникать в материалы дела, увидел много нестыковок в нем. В тот вечер у кафе «Шашлычная» на Старокаширском шоссе завязалась драка и, как показал свидетель, Волк, будучи в нетрезвом виде, ударил камнем по голове молодого парня. Тот и скончался в больнице, куда его отвезла скорая помощь. Маврин лично задерживал подозреваемого, но тот отрицал и свое участие в драке, и убийство того парня. Он твердил, что, будучи сильно пьяным, присел на лавочку и заснул, однако свидетель Широков настаивал, что ударил парня именно Волк. В рапорте участкового инспектора Семенова, присутствовавшего тогда на месте происшествия, было написано, что Волк находился в очень сильной степени опьянения и было понятно, что он не только ходить, но и ползать не мог.

Наступила долгая пауза.

— Оуэн?

— Ты разрушила мою жизнь, — с горечью и гневом сказал он.

«Если была драка, — рассуждал Женя, — то должны же быть какие-то повреждения у нападавшего, на худой конец — рубашка порвана, но в его рапорте об этих деталях ничего не было сказано. А вот в рапорте Маврина говорилось, что ударил камнем того парня, из-за пьяных галлюцинаций, именно Волк. Что за «пьяные галлюцинации»? — спросил сам у себя Кудрин. — Да и дело само — куцее, основанное на прямых показаниях лишь одного свидетеля и куче косвенных, которые с натяжкой можно было отнести как к свидетельским. Такое дело как минимум должно было быть отправлено на доследование, однако оно было передано в суд, который и присудил Волку шесть лет колонии общего режима. Нужно проверить, не освободился ли Волк из мест лишения свободы», — подумал Женя. Что-то подсказывало ему, что, возможно, он ухватился за тоненькую соломинку, которая может привести к разгадке убийства Широкова.

Его реакция шокировала ее. Она была готова к неловкости, возможно, даже к критике за то, как трусливо и бессердечно она его бросила, но его откровенная враждебность удивила ее. Она разрушила его жизнь? Как такое возможно? Он был геем! Если бы они остались вместе, то он разрушил бы ее жизнь, когда открылся бы ей. Это была чистая удача, что она первой разорвала их отношения. Но он, похоже, превратил ее в чудовище в своем воображении. Видимо, даже спустя столько лет боль, которую он тогда испытал, не утихла. Она помнила, как он держал обиду. Его расстроенное и обиженное лицо. Теперь, когда ее воспоминания становились более четкими, она так же вспомнила его самовлюбленность, его стойкое отсутствие прощения даже за малейший проступок.

На следующий день он доложил Николаеву о своих находках в архиве.

— Вот видишь, Женя, — сказал Николаев, — на горизонте возникла новая версия — месть за причиненные страдания! Ведь если Волк действительно не убивал того молодого парня, значит, он зря просидел на зоне по сфабрикованному делу. Вот и мотив — отомстить и Широкову, и Маврину.

— Извините за беспокойство, — монотонно сказала она и повесила трубку. Ее руки дрожали, а в животе появилось тошнотворное чувство.

— А если бы картина преступления у того кафе, описанная в рапорте Маврина, соответствовала тому, что произошло на самом деле, и уголовное расследование проводилось по всем правилам, с привлечением всех объективных фактов, — проговорил Женя, — все, наверное, для Волка сложилось бы иначе. Кому было выгодно выставить Волка в качестве убийцы? Ответ простой, — продолжал он, — тому, кто вел это дело и имел какую-то заинтересованность в его искажении; мне представляется, что Волк не убивал того парня у кафе.

Бенджамин вошел в комнату как раз в этот момент, и она никогда не была так рада его видеть. Если она не знала этого раньше (а она знала, не так ли?), то теперь Глория была уверена абсолютно и окончательно, что она сделала правильный выбор, выбрав Бенджамина вместо Оуэна. Тем не менее, после телефонного звонка у нее осталось ощущение, что она потеряла часть себя.

— Но это всего лишь твои предположения, — с укором ответил Николаев, — и с чего это ты решил, что Волк не убивал его; по пьяному делу совершаются многие преступления, и, находясь в сильном алкогольном опьянении, человек может и не соображать, что делает.

Бенджамин словно почувствовал ее настроение.

— Дорогая, что случилось? — спросил он.

— Это понятно, — ответил Кудрин.

— Помнишь Оуэна? — спросила она. — Оуэна Портиса?

Он нахмурился, размышляя.

— Знаешь что, Женя, — сказал начальник, — поезжай в то кафе «Шашлычная» на Старокаширское шоссе, возле которого был убит тот молодой парень. Оно находится у магазина «Спорт», его все знают. В этом кафе директором уже много лет работает Первушин Степан Ильич, с которым я когда-то познакомился. Так вот, лет шесть назад, — продолжал Николаев, — в это кафе залезли грабители и украли всю дневную выручку. А твой наставник Лева Ерихин, спустя сутки, задержал преступников и вернул украденные деньги. Тогда Степан Ильич очень благодарил нас и сказал, что готов выполнить любую нашу просьбу. Обратись к нему, я думаю, что он поможет тебе в розыске возможных свидетелей того случая.

— Не могу сказать, что помню. Это кантри-певец?

— Парень, с которым я встречалась, когда познакомилась с тобой?

Вернувшись в свой кабинет, Женя выяснил через Центральное адресное бюро место жительства Бориса Волка, а еще через полчаса уже знал, что он полгода назад освободился из мест лишения свободы и вернулся в Москву.

Он выглядел искренне удивленным.

«Так, — подумал Кудрин, — сначала отправлюсь в кафе, а затем на квартиру Волка», благо эти два адреса находились близко друг от друга.

— Ты встречалась с другим, когда мы познакомились? Ты никогда не говорила мне об этом.

Примерно через полчаса он уже входил в небольшое кафе, расположенное на первом этаже девятиэтажного дома. Это было небольшое помещение со стоящими в два ряда столами, по бокам которых стояли небольшого размера стульчики. Мрачная серая краска стен не способствовала хорошему настроению и вызывала чувство некоторого дискомфорта, а в воздухе висел запах пива и сигаретного дыма.

— Неправда! Мы говорили об этом. Мы даже говорили об этом после. Я много раз поднимал эту тему.

Кудрин подошел к немолодому официанту с сединой на голове и спросил:

— Ха, — сказал он, чтобы это не значило. — Не помню.

— Не подскажете, как найти Степана Ильича?

— Как ты можешь не помнить?

— Это было очень давно, — заметил он. — Ты помнишь все, что происходило, когда мы впервые встретились?

— Да вон в конце зала дверь его кабинета, — ответил он и показал рукой на нее.

На самом деле так оно и было. По большей части. Несомненно, были пробелы, несущественные вещи, которые ее мозг решил убрать, чтобы освободить место для новой информации. Но в целом память о тех днях была для нее такой же ясной, как и память о прошлой неделе.

Женя постучал в дверь и вошел в небольшой кабинет. За столом сидел полный человек средних лет, с длинными, как у зайца, ушами и что-то писал.



Эластичность времени, подумала она.

— Я к вам, Степан Ильич, от майора Николаева из отделения милиции, — проговорил Женя, показывая ему свое удостоверение личности.

Глория не знала, где она впервые встретила эту фразу, но ее истинность никогда не казалась столь очевидной. Она помнила, что, когда была подростком, два года между выпуском альбомов или между фильмами и их продолжениями казались вечностью. Теперь же ожидание чего-либо в течение пяти лет казалось ей мгновением ока. Точно так же годы, прошедшие с тех пор, как она в последний раз видела Оуэна, казались ей пустяком, в то время как для Бенджамина это была целая жизнь. Объективно он, вероятно, был более прав, но именно поэтому время было эластичным. Оно менялось, растягиваясь по-разному для разных людей.

— Кудрин Евгений Сергеевич, — прочитал вслух Первушин. — Да, я хорошо помню товарища Николаева.

— Так что насчет этого Оуэна? — спросил Бенджамин.

— Мне нужна ваша помощь в одном вопросе, — сказал Кудрин.

— Ничего, — солгала она.

Он странно посмотрел на нее, но не стал настаивать. Не желая, чтобы он понял это неправильно, она сказала:

— Конечно, чем могу — помогу, — ответил он, — в свое время Павел Иванович со своими сотрудниками очень помог нам в поиске грабителей, можете на меня рассчитывать!

— Я только что узнала, что он гей.

Бенджамин рассмеялся. Громко, как ребенок.

— Тут вот какая история, — начал рассказывать Кудрин, — примерно шесть лет тому назад у входа в ваше кафе была драка, в результате которой погиб молодой человек. Преступника тогда задержали, арестовали и посадили в тюрьму. Однако, когда я просматривал это дело в архиве, в нем обнаружилось много нестыковок и непонятностей. Дело это тогда вел Маврин, — продолжал Женя, — который в то время работал инспектором уголовного розыска. Сейчас он уже в милиции давно не работает. Знаете ли вы что-то об этом происшествии?

Она хотела сказать ему, что это не смешно, но это повлекло бы за собой более глубокое погружение в тему, а она сейчас была не в настроении. Глория заставила себя улыбнуться.

— Странный мир, да?

— Ну, что я могу сказать, — ответил Первушин, — я, конечно, помню тот печальный случай, но в тот вечер меня в кафе не было, а вот Николай Барков тогда обслуживал посетителей нашего кафе. Он единственный официант, который работает у нас с тех времен.

Той ночью, в постели, Бенджамин снова заговорил об идее \"Пляжного домика\". Это было то, что ее сестры пытались организовать последние три лета, хотя Пол, когда ему впервые представили эту идею, сказал просто: \"Я пас\". Глория тоже отказалась, но Бенджамин был заинтригован мыслью о проживании в арендованном доме на берегу моря и, вместе с Майрой и Джанин, и не хотел упускать эту возможность.

— А где сейчас он? — спросил Кудрин.

— В зале, где же ему еще быть, — ответил Степан Ильич и, встав из-за стола, медленной грузной походкой вошел в зал. Через несколько минут он уже входил в кабинет с официантом, с которым Женя встретился при входе в кафе.

Причина, по которой ее сестрам так понравился концепция \"Дом на пляже\", заключалась в том, что когда они были маленькими, богатый друг их отца снимал дом на острове Бальбоа на неделю летом. К сожалению, вся семья этого человека слегла с какой-то болезнью (никто из них не мог точно вспомнить, что это была за болезнь. Глория думала, что это был грипп, Пол — пищевое отравление, Джанин — ветрянка, а Майра отказалась даже предположить) и вскоре умерла. Домик был арендован на длительный срок. Отказываться было уже поздно — пришлось бы заплатить полную стоимость, независимо от того, остались они или нет, — поэтому друг их отца пригласил семью Глории поехать вместо них. Это был потрясающий опыт, лучший и самый запоминающийся отпуск в их детстве, которым они все дорожили, и, наверное, было вполне естественно, что когда Джанин и ее семья провели день на пляже несколько лет назад и услышали, как семья на соседнем одеяле говорила об аренде пляжного домика на неделю, она начала изучать цены на аренду жилья. Как и следовало ожидать, цены были непомерно высокими, но Джанин подсчитала, что если они все скинутся и снимут дом с тремя спальнями на неделю, дети будут спать на полу, а одна пара займет раскладной диван, то они смогут уложиться в пять сотен с каждого.

— Коля, это Кудрин Евгений Сергеевич из милиции, — сказал Первушин, — ты давай по-честному расскажи про драку у кафе, которая была лет шесть назад. Тогда нам сказали, что в результате ее погиб молодой парень.

Пол считал, что это будет кошмар, а Глория сказала, что ни за что не согласится платить пятьсот долларов за совместную ванную комнату и спать на диване — самый очевидный исход, поскольку только у них с Бенджамином не было детей, — но предложение Бенджамина снять дом поменьше и подешевле, чтобы каждый вносил свою лепту и каждая семья оставалась на два-три дня, получило одобрение Майры, а также Джанин и Садина. Так что это предложение \"удачного вложения денег\" повторялось каждое лето. Не желая быть Скруджем МакДаком в группе, Глории приходилось постоянно придумывать практические, реалистичные причины, почему такая схема непрактична. Самая очевидная из них была реальной: желая сэкономить свой ограниченный отпуск в августе, Глория должна была продолжать работать, поэтому не стоило тратить деньги на то, чтобы спать в другой кровати ночью, не имея возможности наслаждаться пляжем днем (если только они с Бенджамином не будут работать в субботу и воскресенье, против чего была категорически против Джанин, потому что Сейдин тоже должен был работать, а у него были только выходные — и еще у них были дети).

Барков уставился глазами на директора кафе и часто заморгал своими пушистыми ресницами.

— Да, говори правду, сам Николаев об этом просил, — тихо сказал Первушин, — а того Маврина давно уже нет в милиции.

Так что это была патовая ситуация. Все хотели отдохнуть красиво, но при этом не платить много денег и чтобы дней отпуска было побольше.

Однако в этом году Бенджамин сказал, что Садин возьмет отпуск в середине недели, а Джанин и Майра согласились предоставить Глории и Бенджамину выходные.

— Давно дело было, — медленно проговорил Барков, — я помню, что тогда вечером у входа в кафе завязалась драка. Сынок одного ответственного работника районного исполкома, который часто пьянствовал и приставал к молодым девушкам, задрался с молодым парнем. Потом схватил с земли камень и ударил им парня по голове. Тот упал на землю, из головы брызнула кровь, а тот подонок со своими подручными сбежал.

— Давайте сделаем это, — сказал Бенджамин. — Это будет отпуск мечты! Джанин сказала, что нашла свободный домик на первую неделю августа, за две недели до того, как мы поедем в Йосемити. Он небольшой, одна спальня, одна ванная, маленькая кухня, но он находится на полуострове Бальбоа, прямо на пляже. В нескольких минутах ходьбы от парома и развлекательных зон.

— А вы все это непосредственно видели? — спросил Кудрин.

Глория поддалась искушению. И отчасти, она сама хотела сбежать от кашмаров последних дней.

Бенджамин чувствовал, что она колеблется. Он быстро схватил свой телефон с тумбочки.

— Да, — ответил официант, — я как раз в тот момент вышел из кафе на улицу перекурить.

— Джанин прислала мне фотографии по электронной почте. Ты только посмотри, какая красота!

— А как фамилия того «сынка»? — еще раз спросил Кудрин.

Он прокрутил фотографии симпатичного одноэтажного домика, обшитого деревянными панелями. Здание было ярко белым, с большими окнами. Через одно из этих окон открывался вид на песчаный пляж, простирающийся до океана, где разбивающиеся волны освещало заходящее солнце. Внутри дома находилась функциональная мебель и на стенах висели предметы в морской тематике. Глория была вынуждена признать, что выглядело все более чем привлекательно.

— Наша доля за выходные будет меньше, чем стоимость за одну ночь пребывания в Йосемити. И это было бы весело! — Он снова прокрутил страницу с видом на океан. — А вот что мы будем видеть каждое утро.

Барков снова замолчал и посмотрел на директора кафе.

— Солнце садится, — отметила Глория.

— Тогда каждый вечер. Мы могли бы отдыхать, пить вино, смотреть на закат. Разве это не мило?

— Ну, что замолчал, говори, кто это был, — нетерпеливо проговорил Первушин.

— Ну, хорошо, — сказала она импульсивно. — Давайте сделаем это!

— Димка Нефедов это был, сынок самого Нефедова из исполкома, — нехотя ответил Барков, — нахалом он был, каких свет не видел: пьянствовал, учинял драки, приставал к девушкам. Одним словом, море ему было по колено, знал, что если что, то отец отмажет.

В течение следующих нескольких дней Глория и сама прониклась этой идеей. Она согласилась на эту авантюру в самый ответственный момент, больше для того, чтобы порадовать Бенджамина, чем для чего-то еще, но обнаружила, что ей действительно не терпится провести пару дней вдали от их суматошной городской жизни, на пляже. Она вспомнила неделю, которую ее семья провела на острове Бальбоа, поездки на пароме, купание в заливе, рыбалку с Полом на общественном пирсе, то, как отец по утрам отправлял детей в центр Бальбоа за газетой. Все это были приятные воспоминания, воспоминания о простой жизни в маленьком городке.

Майра и Джанин разговаривали с ней по телефону по нескольку раз в день. Они обе были так увлечены арендой домика на пляже, что Глория не понимала, почему они не сделали этого раньше. Конечно, это было дорого, и Майра явно не смогла бы внести такую сумму (им даже пришлось урезать ее взнос за отдых), но Джанин и Садин легко могли бы оплатить и ее часть.

— А что потом было? — продолжал расспрашивать Кудрин.

Однако Джанин в душе всегда была скупой. И называла это — практичностью.

— А потом кто-то вызвал милицию и скорую помощь, — ответил Барков, — врачи осмотрели потерпевшего и увезли, а Мавр, приехавший с каким-то мужиком, приказал мне молчать и держать язык за зубами, зашел в кабинет директора и долго разговаривал с кем-то по телефону. Потом он вышел на улицу и увидел лежащего на лавочке пьяного мужчину. Затем растолкал его и отвел в милицейскую машину. А на следующий день, — продолжал он, — приехал следователь и допросил меня, но я тогда ему ничего не сказал, как просил Маврин.

Это была идея Майры, чтобы все они пришли на обед с барбекю в первый день, даже Пол, если он захочет. Глория была не в восторге от этой идеи, поскольку это отнимало время у нее и Бенджамина, и, как обычно, ей пришлось бы выступать в роли хозяйки, но Бенджамин с радостью и мгновенно согласился, и в первую субботу августа они встретились с ее сестрами и их семьями в офисе риэлтора, чтобы забрать ключи, а затем организованной толпой отправились к домику. В реальности он был таким же милым, как и на фотографиях, но при таком количестве людей его небольшие размеры стали очевидны, и Глория в итоге отправила всех детей играть в воде, а их родителей — присматривать за ними, только чтобы успеть приготовить обед. Пол отказался приехать, что было очень хорошо: ни для него, ни для его семьи не нашлось бы места.

Было ясно, что ее сестры планировали остаться на весь день, возможно, даже до вечера, но после обеда Глория поставила точку и вежливо, но твердо сказала всем, что пора уходить.

— А почему вы назвали того оперативника Мавр? — поинтересовался Женя.

— Мы только что приехали! — пожаловалась Майра.

— Ты вернешься через несколько дней, в свой выходной — сказала ей Глория. — Сейчас нам с Бенджамином нужно побыть наедине.

— Да его за глаза так все звали, — ответил официант, — уж очень боялись его в нашем микрорайоне, и даже ходили слухи, что Мавр кого-то даже посадил ни за что ни про что.

Она встретила взгляд сестры, давая понять, на что намекает, и Майра смущенно отвернулась.

— Да и я тоже помню этого ухаря, — проговорил Первушин, — он и мне тоже угрожал в свое время.