Чуть дальше какой-то человек не поленился сойти с тротуара, чтобы пропустить меня. Я не знал его и решил, что он меня тоже не знает.

Неподалеку раздался одиночный выстрел.

Когда я подходил к гостинице, мимо меня со скоростью не меньше восьмидесяти километров в час проехала потрепанная черная машина, набитая людьми по самую крышу.

Я ухмыльнулся. Отравилл начал закипать. Я уже чувствовал себя здесь как дома, и никакие мысли, что эту неаппетитную кашу заварил я, не помешали мне проспать двенадцать часов кряду.

15. РЕСТОРАН «КЕДРОВАЯ ГОРКА»

Мики Лайнен разбудил меня после полудня телефонным звонком.

— Мы здесь, — сообщил он. — Где комиссия по встрече?

— Задержалась — наверное, ищут веревку. Пристройте чемоданы и приезжайте в гостиницу. Номер 537. Свое прибытие не рекламировать.

Когда они пришли, я был уже одет.

У Мики Лайнена, здоровой дубины с покатыми плечами и бесформенным телом, все суставы болтались, уши торчали, как красные паруса, а круглое румяное лицо украшала бессмысленная придурковатая ухмылка. Он был похож на актера-комика, каковым, собственно, и являлся.

Дик Фоли был канадцем. Отличительные приметы: мальчиковый размер и умное недовольное лицо. Дик носил высокие каблуки, чтобы прибавить себе росту, любил надушенные носовые платки и со страшной силой экономил слова.

Оба были прекрасными оперативниками.

— Что вам рассказал Старик про эту работу? — спросил я, когда мы уселись. Старик был директором филиала «Континентал» в Сан-Франциско. Его также именовали Понтием Пилатом, потому что он посылал нас на голгофы смертельно опасных заданий с деликатной улыбкой. В этом вежливом пожилом человеке было столько же душевного тепла, сколько в веревке палача. Остряки из агентства утверждали, что в июле он плюется ледышками.

— Он вроде не разобрался, в чем дело, — сказал Мики, — только понял из телеграммы, что тебе нужна помощь. Сказал, что от тебя уже несколько дней не было отчетов.

— Похоже, ему придется подождать еще немного. Знаете что-нибудь об Отервилле?

Дик покачал головой. Мики сказал:

— Я только слышал, что его зовут Отравилл, и вроде это не шутка.

Я рассказал им о том, что узнал и что сделал. Закончить повествование мне не удалось — раздался телефонный звонок.

— Привет! Как рука? — послышался в трубке ленивый голос Дины Бранд.

— Легкий ожог. Как вам нравится налет на тюрьму?

— Я тут ни при чем, — сказала она. — Я свое дело сделала. Если Нунан не смог его удержать — что ж, очень жаль. Сегодня днем я поеду в центр покупать шляпку. Хотела заглянуть к вам ненадолго, если вы будете у себя.

— В какое время?

— Скажем, часа в три.

— Хорошо, буду ждать. Приготовлю две сотни и десять центов, что я вам должен.

— Приготовьте, — согласилась она. — Я за этим и еду.

Я вернулся на место и продолжил рассказ.

Когда я кончил, Мики Лайнен присвистнул и сказал:

— Понятно, почему ты боишься посылать отчеты. Если бы Старик знал, что ты тут вытворяешь, он вряд ли стал бы тебя прикрывать.

— Если все получится, как задумано, мне не придется включать в отчеты удручающие подробности, — заметил я. — Агентству хорошо, оно живет по правилам и предписаниям, но когда делаешь дело, тут уже не до правил. В Отравилл с моральными нормами лучше не соваться — живо заржавеют. Но в отчете, конечно, мрачные детали ни к чему, так что вы, братцы, не шлите никакой писанины в Сан-Франциско, не показав сначала мне.

— Какие преступления ты поручаешь нам совершить? — спросил Мики.

— Я хочу, чтобы ты взял на себя Пита Финна. Дик возьмет Лу Ярда. Игру вам придется вести, как вел ее я, — делать очередной ход при первой же возможности. Подозреваю, что Пит и Ярд вместе попробуют заставить Нунана не трогать Шепота. Не знаю, как поведет себя шеф. Он хитрый как черт и очень хочет сквитаться за убийство брата.

— Когда я возьму на себя джентльмена из финнов, — сказал Мики, — что мне с ним делать? Не люблю хвастаться своей тупостью, но эта работа мне понятна примерно так же, как высшая математика. Я все усвоил, кроме того, что ты уже сделал, зачем и что собираешься делать дальше.

— Сперва установи за Финном слежку. Мне нужны клинышки, которые можно вбить между Питом и Ярдом. Ярдом и Нунаном, Питом и Нунаном, Питом и Талером или Ярдом и Талером. Если нам удастся поломать их круговую поруку, они начнут втыкать ножи друг другу в спины и сделают всю работу за нас. Затравка есть — раскол между Талером и Нунаном. Но все это быстро выдохнется, если мы не будем подталкивать события. И конечно, я мог бы купить у Дины Бранд еще толику сведений о грязных делишках этой компании, но выкладывать их на суде нет смысла. В судах они хозяева, да к тому же нам надо спешить. Если Старик пронюхает — а Сан-Франциско не так уж далеко и чутье у Старика что надо, — он сразу сядет на телеграф и потребует объяснений. Мне нужны результаты, чтобы за ними скрылись подробности. Обычные улики не годятся. Нам нужен динамит.

— А как насчет нашего уважаемого клиента, мистера Илайхью Уилсона? — поинтересовался Мики. — С ним — или ему — что ты собираешься сделать?

— Либо раздавить, либо выколотить из него помощь. Годится любой вариант. Мики, тебе лучше поселиться в гостинице «Отервилл», а Дику — в «Национале». Держитесь подальше друг от друга, и если не хотите, чтобы меня выгнали из агентства, давайте-ка провернем эту работенку, пока Старик не опомнился. Запишите вот что.

Я продиктовал имена, приметы и адреса (те, что у меня были) Илайхью Уилсона, его секретаря Стэнли Луиса, Дины Бранд, Дэна Ролфа, Нунана, Макса Талера, его подручного Джерри-Без-Подбородка, миссис Дональд Уилсон, дочери Луиса — секретарши Дональда Уилсона, и Билли Куинта, радикала, бывшего дружка Дины.

— Теперь разбежались, — сказал я. — И не думайте, будто в Отравилле существуют законы, кроме тех, что вы установите для себя сами.

Мики заявил, что я помер бы от удивления, если бы узнал, без скольких законов он может прожить. Дик сказал: «Пока», — и они отбыли.

После завтрака я отправился в муниципалитет.

Зеленые глаза Нунана помутнели, будто от бессонницы, а с лица исчез румянец. Но руку он мне, как всегда, тряс восторженно, и доля сердечности в его голосе и манерах не убавилась.

— Что слышно насчет Шепота? — спросил я, когда с изъявлениями радости было покончено.

— Кажется, я кое-что нащупал. — Он поглядел на стенные часы, потом на телефон. — Жду новостей в любую минуту. Садитесь.

— Кто еще удрал?

— На воле теперь только Джерри Хупер и Тони Агости. Остальных мы замели. Джерри — правая рука Шепота, а итальяшка — один из его банды. Это тот искусник, что запустил ножом в Айка Буша.

— А кто еще из людей Шепота у вас под замком?

— Никого. Их и было всего трое, да еще Бак Уоллес, тот, которого вы угостили пулей. Он в больнице.

Шеф снова взглянул на стенные часы, потом на свои ручные. Было ровно два. Он повернулся к телефону. Тот зазвонил. Нунан схватил трубку, сказал:

— Нунан слушает… Да… Да… Да… Верно.

Он отпихнул телефон и заиграл на перламутровых кнопках у себя на столе. Кабинет заполнился фараонами.

— Ресторан «Кедровая Горка», — сказал он. — Бейтс, ты со своей командой следуешь за мной. Терри, проедешь Бродвеем и подберешься сзади. По пути возьми с улицы регулировщиков. Нам понадобятся все наличные силы. Даффи, давай по Юнион-стрит и кругом по старой рудничной дороге. Магро, ты останешься дежурить. Всех, кто появится, посылай к нам. Попрыгали!

Он схватил шляпу и пустился вон, бросив мне поверх жирного плеча:

— Поехали, приятель, вернемся с уловом.

Я спустился за ним в полицейский гараж, там уже ревели моторы. Шеф сел в первую машину рядом с водителем. Я — сзади в компании четырех детективов.

В остальные машины загружались полицейские. Кто-то расчехлял пулеметы, кто-то раздавал винтовки и магазины с патронами.

Машина шефа сорвалась с места, подпрыгнув так, что у нас лязгнули зубы. Мы пролетели в сантиметре от дверей гаража и, распугав пешеходов, выскочили на мостовую. Обогнули, едва не задев, грузовик на углу и понеслись по Кинг-стрит, включив сирену на всю катушку.

Машины в ужасе шарахались от нас в обе стороны, нарушая все правила уличного движения. Потеха была — та еще.

Я обернулся. Вторая полицейская машина шла за нами, третья сворачивала на Бродвей. Нунан пожевал потухшую сигару и приказал водителю:

— Поднажми немножко, Пэт.

Пэт с визгом обогнал двухместную машину, до смерти напугав женщину за рулем, протиснулся в щель между трамваем и фургоном-прачечной — нам бы никогда не проскользнуть в эту узкую щель, не будь наш автомобиль так аккуратно покрашен, — и сказал:

— Это можно, только тормоза паршивые.

— Молодец, — промолвил седоусый сыщик слева от меня. Его голосу не хватало искренности.

На окраине движение было меньше, зато выбоин в мостовой больше. В течение следующего получаса каждому предоставилась возможность посидеть на коленях у соседа. Последние десять минут мы тряслись по колдобинам и в полной мере разделили мнение Пэта о тормозах.

У ворот, к которым мы подрулили, висела старая электрическая вывеска. Раньше, когда лампочки в ней были целы, она гласила: «Ресторан «Кедровая Горка». За воротами, в нескольких шагах, стояло приземистое деревянное строение цвета плесени, окруженное, по преимуществу, мусором. Дверь и окна ресторана были закрыты.

Мы вылезли из машины вслед за Нунаном. На изгибе дороги показался следующий автомобиль, он плавно подкатил к воротам, и оттуда выгрузилась новая партия людей и оружия.

Нунан отдавал приказы направо и налево.

Две тройки полицейских направились в обход здания. Еще одно трио, включая пулеметчика, осталось у ворот. Остальные зашагали к дому, переступая через пивные жестянки, бутылки и старые газеты.

Седоусый детектив, ехавший рядом со мной в машине, нес топор. Мы ступили на крыльцо.

Из-под ближнего подоконника вырвались огонь и гром.

Седоусый детектив упал, топор остался под его трупом. Остальные побежали.

Я несся рядом с Нунаном. Мы укрылись в канаве у дороги. Канава была глубокая, с отвесными стенками, в ней можно было стоять почти во весь рост, не превращаясь при этом в мишень.

Шеф был возбужден.

— Ну и повезло! — восклицал он радостно. — Он здесь! Клянусь, он здесь!

— Стреляли из-под подоконника, — сказал я. — Неплохой трюк.

— Такие трюки у них больше не пройдут, — бодро заявил он. — Сейчас мы эту помойку тряханем! По другой дороге, глядишь, уже подъезжает Даффи, а через несколько минут появится Терри. Эй, Доннер! — окликнул он полицейского, выглядывавшего из-за валуна. — Двигай вокруг дома, встретишь Даффи — Шейна, пусть сразу окружают и патронов не жалеют. Где Кимбл?

Человек за валуном ткнул большим пальцем в сторону дерева. Из канавы нам были видны только верхние ветки.

— Скажи ему, пусть начинает крутить мясорубку, — приказал Нунан. — По фасаду, но чтобы брал пониже, будто сыр режет.

Полицейский исчез.

Нунан расхаживал по канаве, время от времени рискуя высунуть голову, и отдавал приказы голосом и жестами.

Наконец он уселся на корточки, дал мне сигару и закурил сам.

— Все нормально, — благодушно сообщил он. — Нет у Шепота шансов. С ним покончено.

Пулемет за деревом дал пробную очередь, восемь — десять выстрелов. Нунан ухмыльнулся и выпустил кольцо дыма. Затем пулемет заработал всерьез и пошел плеваться металлом — настоящий заводик по производству смерти. Нунан выпустил еще одно кольцо и сказал:

— Против этого не попрешь.

Я согласился. Мы курили, прислонившись к глинистой стенке канавы. Вдали заговорил второй пулемет, за ним третий. Нестройно вступили винтовки и пистолеты. Нунан одобрительно кивнул и сказал:

— Еще пять минут, и они узнают, где раки зимуют.

По прошествии пяти минут я предложил пойти взглянуть на останки. Подсадил Нунана и выкарабкался сам.

Ресторан выглядел таким же заброшенным и унылым, только стены — сплошное решето. Из него больше не стреляли. Зато в него постреляли как следует.

— Ну, что будем делать? — спросил Нунан.

— Если у них есть подвал, там, может, пара мышей и уцелела.

— Мышей еще успеем прикончить.

Он извлек из кармана свисток и произвел очень много шума, одновременно размахивая жирными руками. Пальба постепенно стихла. Пришлось подождать, пока приказ дойдет до тех, кто был позади дома.

Затем мы взломали дверь.

Первый этаж был по щиколотку залит спиртным — жидкость хлестала из пробитых пулями банок и бочек, которые загромождали почти весь дом.

Мы побродили по зданию, дурея от пролитой выпивки, и, наконец, нашли четыре мертвых тела — и никого больше. Эти четверо были смуглые люди иностранного вида, в рабочих комбинезонах. Двое из них буквально растерзаны пулями.

Нунан сказал:

— Пусть себе лежат, пошли отсюда.

Он бодрился, но при свете карманного фонарика было видно, что глаза у него обведены белыми кругами страха.

Мы с радостью выбрались наружу. Я задержался только, чтобы сунуть в карман невредимую бутылку виски с этикеткой «Дьюар».

У ворот соскакивал с мотоцикла одетый в хаки полицейский.

— Первый Национальный банк обчистили! — заорал он.

Нунан злобно выругался и прорычал:

— Обштопал нас, будь он проклят! Всем обратно в город!

Полицейские полезли в машины. Двое потащили мертвого сыщика.

Нунан покосился на меня и сказал:

— Серьезная заварушка, без дураков.

Я что-то промычал в ответ и лениво зашагал к машине. Водитель уже сидел за рулем. Я стоял спиной к дому, разговаривая с Пэтом. Не помню, о чем мы говорили. Наконец подошел Нунан и остальные ищейки.

Когда мы огибали поворот, я увидел, что в открытых дверях ресторана пляшут слабые пока языки пламени.

16. ДЖЕРРИ СХОДИТ СО СЦЕНЫ

Вокруг Первого Национального банка стояла толпа. Мы протолкались к двери, где нас встретил угрюмый Магро.

— Их было шестеро, в масках, — доложил он шефу, когда мы вошли в здание. — Налетели примерно в полтретьего. Пятеро смылись с монетой. Одного, Джерри Хупера, уложил здешний сторож. Вон он на скамейке, остыл уже. Мы перекрыли дороги, оповестили всех, кого надо, только, думаю, уже поздно. Их видели в последний раз, когда они в черном «линкольне» заворачивали на Кинг-стрит.

Мы подошли взглянуть на мертвого Джерри, лежавшего под коричневым халатом на скамье в вестибюле. Пуля вошла ему под левую лопатку.

Банковский сторож, безобидный с виду старый придурок, рассказывал, выкатив грудь, как было дело:

— Сперва-то я растерялся. Никто и опомниться не успел, а они уж тут как тут. Ну и работали они! Смели всю наличность в один момент. Куда тут денешься? Но я себе думаю: «Ладно, ребятки, сейчас вы хозяева, но посмотрим, как вы будете отсюда выбираться». По-моему и вышло. Я как побегу за ними к двери да как жахну из своей старушки. Угодил в этого парня — аккурат как он полез в машину. Я бы еще одного уложил, будь у меня побольше патронов, только трудновато отсюда стрелять, когда…

Нунан прекратил этот монолог, хлопнул старого дурня по спине так, что выбил у него из легких весь воздух, приговаривая:

— Это замечательно. Замечательно… Это просто замечательно.

Магро снова накинул на мертвеца халат и проворчал:

— Никто их не опознал. Но раз Джерри был тут, похоже, это компания Шепота.

Шеф радостно закивал и сказал:

— Оставлю это на тебя, Мак. — И, обратившись ко мне, спросил: — Потолкаетесь здесь или вернетесь со мной?

— Ни то, ни другое. У меня назначена одна встреча, и я хочу влезть в сухие ботинки.

Маленькая машина Дины Бранд стояла возле гостиницы. Самой Дины не было видно. Я поднялся к себе, оставив дверь незапертой. Едва я снял шляпу и пиджак, как без стука вошла Дина.

— Ну и аромат тут у вас, — сказала она.

— Это от моих ботинок. Мы с Нунаном гуляли по колено в выпивке.

Дина подошла к окну, открыла его, села на подоконник и спросила:

— По какому случаю?

— Нунан решил, что найдет вашего Макса в забегаловке под названием «Кедровая Горка». Мы поехали туда, разнесли дом в клочья, убили несколько итальяшек, разлили сотню галлонов спиртного, подожгли заведение и уехали.

— «Кедровая Горка»? По-моему, этот ресторан уже год как закрылся.

— С виду так оно и есть, но в нем кто-то устроил склад.

— Однако Макса вы там не нашли? — осведомилась она.

— Пока мы были там, он вроде бы обчистил банк старика Илайхью.

— Это я видела, — сообщила она. — Я как раз выходила из магазина Бенгрена, это через два дома. Уже села в машину — и вдруг вижу, какой-то здоровенный парень пятится из банка, в руке мешок и пистолет, а лицо закрыто черным платком.

— Макс с ними был?

— Он сам не поехал бы. Послал бы Джерри с ребятами. Для того он их и держит. Это был Джерри. Я его узнала даже под платком. Они все были в черных платках. Из банка выскочили четверо и побежали к машине. В ней сидел Джерри и еще один парень. Когда эти четверо появились, Джерри вылез и пошел им навстречу. Тут началась стрельба, и Джерри свалился. Остальные попрыгали в драндулет и смылись. Как насчет вашего долга?

Я отсчитал десять двадцатидолларовых бумажек и прибавил к ним десятицентовик. Она слезла с подоконника, чтобы их забрать.

— Это за то, что я попридержала Дэна и вы смогли замести Макса, — сказала она, запихивая деньги в сумку. — Теперь поговорим, сколько мне причитается за доказательства, что это Макс, а не кто-то другой, убил Тима Нунана.

— Придется подождать, когда ему предъявят обвинение. Откуда я знаю, что ваш товар не порченый?

Она насупилась и спросила:

— И куда вы деваете все свои деньги? — Тут лицо ее просветлело. — Знаете, где сейчас Макс?

— Нет.

— Сколько дадите, чтобы узнать?

— Нисколько.

— За сотню скажу.

— Зачем мне пользоваться вашей слабостью?

— Скажу за пятьдесят.

Я покачал головой.

— Двадцать пять.

— Он мне не нужен, — сказал я. — Мне неинтересно, где он. Почему бы вам не поторговаться с Нунаном?

— Ну да, с него получишь. Вы только поливаете себя выпивкой или она у вас есть и для других целей?

— Вот бутылка так называемого «Дьюара», я ее подобрал сегодня в «Кедровой Горке». В чемодане у меня бутылка «Кинг Джордж». Что выбираете?

Она проголосовала за «Кинг Джордж». Мы выпили по одной, не разбавляя, и я сказал:

— Сидите, развлекайтесь, а я переоденусь.

Когда через двадцать пять минут я вышел из ванной, она сидела у секретера, курила сигарету и изучала записную книжку, которую вытащила из моего саквояжа.

— По-моему, тут ваши расходы по всяким другим делам, — сказала она, не поднимая глаз. — Не пойму, черт побери, почему вы со мной так скупердяйничаете. Вон у вас записано: «600 долл. — инф.» Понятно, вы у кого-то купили информацию. А вот тут, пониже, — «150 — Верхушка», уж и не знаю, что это значит. А вот день, когда вы истратили почти тысячу.

— Это, наверное, номера телефонов, — сказал я, отбирая у нее книжку. — Где вас воспитывали? Роетесь в чужих вещах!

— Меня воспитывали в монастыре, — сообщила она. — Каждый год я получала награды за примерное поведение. Я думала, что девочки, которые кладут в кофе лишнюю ложку сахара, будут гореть в аду за чревоугодие. Я даже не знала до восемнадцати лет, что на свете есть неприличные слова. В первый раз, когда при мне выругались, я чуть не упала в обморок. — Она сплюнула на ковер, откинулась на стуле, положила ноги на мою кровать и спросила: — Ничего себе, а?

Я столкнул ее ноги с кровати и сказал:

— Я воспитывался в портовом кабаке. Плеваться будете в других местах, не то возьму за шкирку и вышвырну отсюда.

— Сперва выпьем еще по одной. Слушайте, а что вы дадите за историю, как наши заправилы не обнищали, пока строили муниципалитет, — ту, что я продала Дональду Уилсону?

— Не интересуюсь. Предлагайте дальше.

— Хотите знать, почему первую миссис Лу Ярд отправили в сумасшедший дом?

— Нет.

— Кинг, наш шериф, четыре года назад не имел ничего, кроме восьми тысяч долга, а сейчас у него такая коллекция домов в самом центре, что залюбуешься. Фактов у меня на руках нет, но скажу, где их добыть.

— Давайте дальше, — подбодрил я ее.

— Нет. Вы не хотите ничего покупать. Просто надеетесь, что подцепите что-нибудь задаром. Неплохое виски. Где взяли?

— Привез с собой из Сан-Франциско.

— Почему все-таки вам не нужна моя информация? Думаете, в другом месте будет дешевле?

— Это все слабовато. Мне надо набирать скорость. Требуется такой динамит, чтобы их сразу на куски разнесло.

Ее большие глаза блеснули, она засмеялась и вскочила.

— У меня есть визитная карточка Лу Ярда. А что, если послать Питу бутылку «Дьюара», которую вы прихватили, вместе с карточкой? Он ведь примет это за объявление войны! Если в «Кедровой Горке» был тайный склад спиртного, значит, это склад Пита. И он подумает, получив бутылку с карточкой, что Нунан разнес это местечко по приказу Ярда.

Я подумал и сказал:

— Слишком грубо. Он не такой дурак. Кроме того, сейчас меня больше устраивает, чтобы Пит и Лу выступили вместе против Нунана.

Она надулась.

— Думаете, вы умнее всех. С вами каши не сваришь. Пойдем куда-нибудь сегодня вечером? У меня такое новое платье — закачаетесь.

— Ладно.

— Заезжайте за мной часов в восемь.

Она потрепала меня по щеке теплой рукой, сказала: «Пока» — и вышла как раз в тот момент, когда зазвонил телефон.

— Оба клиента — мой и Дика — сидят вместе у твоего клиента, — доложил по проводу Мики Лайнен. — Мой что-то суетится, как шлюха меж двух коек, совсем с ног сбился. Но я еще не раскумекал, в чем дело. Новости есть?

Я сказал, что нет, растянулся поперек кровати и начал совещаться сам с собой, пытаясь догадаться, что выйдет из налета Нунана на «Кедровую Горку» и Шепота — на Первый Национальный банк. Я немало бы отдал, чтобы послушать, о чем беседует у себя в доме старик Илайхью с Питом Финном и Лу Ярдом. Но такой возможности не было, а гадалка из меня всегда была никудышная, так что через полчаса я бросил терзать свои мозги и задремал.

Около семи часов я проснулся, умылся, оделся, загрузил в карманы пистолет и фляжку виски и поехал к Дине.

17. РЕНО

Она провела меня в гостиную, отступила на шаг, покрутилась у меня перед глазами и спросила, как мне нравится ее новое платье. Я сказал, что нравится. Она объяснила, что цвет называется «беж с розой», а финтифлюшки по бокам — еще как-то, и закончила вопросом:

— Так я правда ничего выгляжу?

— Вы всегда хорошо выглядите, — заверил я. — Лу Ярд и Пит Финн сегодня днем были в гостях у старика Илайхью.

Она скорчила гримасу и пожаловалась:

— Вам плевать на мое платье. Что они там делали?

— Я думаю, это был военный совет.

Она взглянула на меня сквозь ресницы и спросила:

— Вы правда не знаете, где Макс?

Тут меня осенило. Однако не стоило сознаваться, что я сообразил с таким опозданием.

— Вероятно, он у Уилсона, — сказал я, — но мне это не очень интересно. Проверять не стану.

— Вот и глупо. У него есть причины нас с вами не любить. Послушайтесь мамочку и постарайтесь замести его побыстрее. Если, конечно, хотите еще пожить на свете. И если хотите, чтобы мамочка тоже пожила.

Я засмеялся и сказал:

— Вы же не знаете самого главного. Макс не убивал брата Нунана. Тим не говорил: «Макс». Он пытался сказать: «Максуэйн», — и не успел.

Дина вцепилась мне в плечи и попробовала растрясти мои девяносто пять килограммов. С ее силенками это ей почти удалось.

— Будьте вы прокляты! — В лицо мне ударило ее горячее дыхание. Щеки Дины побелели, румяна выглядели на них как приклеенные. — Если это ваших рук дело, если вы нарочно заставили меня обмануть Макса, вам надо его убить — и немедленно.

Я не люблю рукоприкладства, даже со стороны молодых женщин, которые, разгорячившись, напоминают кое-кого из древней мифологии. Я снял ее руки со своих плеч и сказал:

— Хватит причитать. Вы пока что живы.

— Да, пока что. Но я лучше вас знаю Макса. Знаю, сколько шансов уцелеть у того, кто его обманул. Если бы вы его обыграли по-честному, и то было бы скверно, а уж так…

— Не поднимайте шума. Я обманул миллион человек, и ничего со мной не стряслось. Надевайте пальто и шляпу; поедем подкрепимся. Сразу повеселеете.

— Вы что, спятили? Никуда я не поеду. Такое творится…

— Тихо, сестренка. Если Макс такой страшный, он вас и здесь достанет. Какая ему разница?

— Есть разница… Вот что я вам скажу. Вы останетесь со мной, пока Макса не уберут. Вы по всем статьям виноваты, вот и охраняйте меня. У меня даже Дэна нет. Он в больнице.

— Не могу, — сказал я. — Мне работать надо. Вы трепыхаетесь по пустякам. Макс, наверное, уже забыл про вас. Одевайтесь. Я умираю с голоду.

Она приблизила ко мне лицо, и выражение у нее было такое, словно она увидела в моих глазах что-то жуткое.

— Какой же вы мерзавец! — проговорила она. — Вам плевать, что со мной будет. Чтобы найти свой динамит, вы используете меня, как и всех остальных. А я-то вам верила.

— Вы сами динамит, а остальное — глупости. Когда вы веселая, то смотритесь гораздо лучше. У вас крупные черты лица. От злости они грубеют. Я умираю с голоду, сестренка.

— Будете есть здесь, — сказала она. — Я вечером отсюда не выйду.

Она не шутила. Надев поверх розово-бежевого платья передник, она произвела осмотр холодильника. В нем оказались картошка, зеленый салат, консервированные фрукты и половина фруктового торта. Я вышел купить несколько бифштексов, булочки, спаржу и помидоры.

Когда я вернулся, Дина смешала джин и вермут в литровом шейкере, и места до краев в нем оставалось немного.

— Ничего не видели? — спросила она.

Я дружелюбно ухмыльнулся. Мы принесли коктейли в столовую и, пока готовилась еда, сыграли несколько раз в игру «пей-до-дна». Выпивка сильно подбодрила Дину. Когда мы сели за стол, она уже почти забыла про свои страхи. Ели мы так, словно она лучшая повариха на свете, хотя это далеко не соответствовало действительности.

Обед мы закончили парой стаканчиков джина с имбирным пивом.

После этого Дина решила, что хочет развлечься. Не станет она прятаться от какого-то плюгавого паршивца только потому, что он завелся из-за ерунды, а если ему не нравится, как она себя ведет, так пусть пойдет застрелится, а мы поедем в «Серебряную стрелу», куда она все равно собиралась, она уже обещала Рено, что приедет к нему на ужин, и она так и сделает, черт побери, а кто считает, что она не приедет, тот выжил из последнего ума, и что я обо всем этом думаю?

— Кто такой Рено? — спросил я, пока она все туже стягивала тесемки передника, стараясь из него выпутаться.

— Рено Старки. Он вам понравится. Правильный парень. Раз я обещала, что буду у него на празднике, значит, буду.

— Какой еще праздник?

— Да что такое с этим подлым передником, что б ему пусто было! Старки сегодня днем вышел на волю.

— Повернитесь, я развяжу. За что он сидел? Стойте спокойно.

— Взорвал сейф у ювелира Терлока полгода назад. Там были Рено, Щелчок Коллинз, Черныш Уэйлен, Моток О\'Марра и еще один хромой парень по кличке Полтора Шага. Их полгода никто не трогал — Лу Ярд позаботился, — но на прошлой неделе ищейки, которых наняла ассоциация ювелиров, все-таки вышли на них и прижали к стене. Так что Нунану пришлось проделать для виду, что в таких случаях полагается. Ладно, это все ерунда. Сегодня в пять часов их выпустили под залог, и больше про это никто и не вспомнит. Рено привык. Его уже три раза выпускали под залог. Что, если вы смешаете по стаканчику, пока я влезу в платье?

«Серебряная стрела» была на полпути между Отервиллом и озером Мок.

— Славное местечко, — рассказывала Дина, пока мы ехали туда в ее маленьком автомобиле. — Полли Де Вото — своя баба, дрянью не торгует. Вот только «бурбон» у нее всегда словно мертвечиной отдает. Она вам понравится. Там можно творить что хочешь, только тихо. Полли не выносит шума. Приехали. Видите за деревьями красные и синие огоньки?

Мы выехали из леса прямо к придорожному ресторану, построенному в виде замка и сиявшему электричеством.

— Говорите, она шума не выносит? — осведомился я, прислушиваясь к хору пистолетов, голосивших «Трах! Бам! Бум!».

— Что-то стряслось, — пробормотала девушка и остановила машину.

Из ресторана выбежали двое мужчин, волоча под руки женщину, и скрылись в темноте. Из боковой двери показался еще один и пустился наутек. Пистолеты продолжали вести свою партию. Вспышек я не видел.

Еще один мужчина выскочил наружу и исчез за домом.

Из окна второго этажа высунулся по пояс человек с черным револьвером в руке.

Дина резко выдохнула.

Короткий оранжевый сполох вырвался из придорожных кустов в направлении того человека, что появился на втором этаже. Его револьвер ответил тем же. Второй вспышки из кустов не последовало.

Человек в окне перенес ногу через подоконник, повис на руках, спрыгнул.

Наша машина рванулась вперед. Дина прикусила нижнюю губу.

Человек, спрыгнувший из окна, поднимался с четверенек.

Дина обернулась ко мне и прокричала:

— Рено!

Человек в три прыжка пересек дорогу. Как только его ноги оказались на подножке с моей стороны, Дина бросила машину вперед. Я обхватил Рено за пояс и едва не вывихнул обе руки, стараясь его удержать. Он мешал мне, как только мог, перегибаясь назад и пытаясь попасть в тех, кто палил нам вслед.

Потом все окончилось. Мы очутились вне пределов видимости, слышимости и досягаемости «Серебряной стрелы» и неслись прочь от Отервилла.

Рено обернулся и для разнообразия стал держаться за машину сам. Я втянул руки внутрь и обнаружил, что все суставы в порядке. Дина припала к рулю.

Рено сказал:

— Спасибо, малышка. В самое время подрулила.

— Не за что, — отозвалась она. — Так вот какие у тебя праздники?

— Кое-кто явился без приглашения. Знаешь Таннерское шоссе?

— Да.

— Поезжай по нему. Оно выведет нас на бульвар Маунтин, этим путем и вернемся в город.

Девушка кивнула, слегка замедлила ход и спросила:

— Кто пришел без приглашения?

— Так, хмыри, которые еще не поняли, что меня лучше не трогать.

— Я их знаю? — спросила она, пожалуй, слишком небрежно, сворачивая на узкую немощеную дорогу.

— Не твоя забота, малышка. Лучше выжми из колымаги все, на что она способна.

Дина выжала из нее еще двадцать пять километров в час. Теперь она была занята только тем, чтобы удерживать машину на дороге, а Рено — чтобы не свалиться.

Беседа между ними прекратилась, пока мы не выехали на дорогу поровнее.

Тогда Старки спросил:

— Значит, ты завязала с Шепотом?

— Угу.

— А говорят, ты на него настучала.

— Мало ли что болтают. А ты как думаешь?

— Что ты его послала, это нормально. Но связаться с сыщиком и продать Шепота — паршивое дело. Чертовски паршивое, если хочешь знать.

С этими словами он взглянул на меня. Ему было лет тридцать пять — высокий, широкоплечий и тяжелый, но не жирный. Карие туповатые глаза были широко расставлены на длинном и желтом лошадином лице. Лицо безжизненное, неподвижное, но не отталкивающее. Я посмотрел на него и промолчал.

Девушка сказала:

— Если ты так считаешь, то можешь идти к…

— Полегче, — буркнул Рено.

За следующим поворотом дорога была перегорожена длинным черным автомобилем.

Вокруг запорхали пули. Мы с Рено отвечали как могли, а Дина пришпорила свою машину, как лошадь при игре в поло. Она бросила ее на левую сторону дороги, заехала левыми колесами на высокий откос, резко развернулась — машина накренилась под нашим с Рено весом и забралась левыми колесами на откос справа. Потом вырулила на осевую спиной к оврагу, и мы унеслись прочь — как раз, когда наши пистолеты разрядились полностью.

Множество народу произвело множество выстрелов, но, насколько мы могли судить, ничьи пули никого не задели.

Рено, цепляясь за дверцу локтями и вставляя новую обойму в автоматический пистолет, сказал:

— Молодец, малышка. Подходяще крутишь баранку.

— Теперь куда? — спросила Дина.

— Сначала подальше отсюда. Поезжай прямо, там что-нибудь придумаем. Горрдок, пожалуй, для нас закрыт.

Мы сделали еще пятнадцать — двадцать километров в сторону от Отервилла, обогнали несколько машин, но не заметили ничего похожего на погоню. Рено сказал:

— На вершине холма сверни направо.

Мы свернули на проселочную дорогу, которая вилась между деревьями по склону каменистого холма. Здесь и пятнадцать километров в час уже казались высокой скоростью. Мы ползли еле-еле минут пять, потом Рено велел остановиться. Просидев с полчаса в темноте, мы ничего особенного не заметили. Наконец Рено предложил:

— В полутора километрах отсюда есть пустая хижина. Заночуем там. Прорываться в город сегодня смысла нет.