— Так вот, сударь, я в состоянии свести эти три к одному. Имея деньги, я уже через несколько недель добьюсь успеха.

— И тогда?..

— И тогда найду абсолют![24]

— Чем это обернется на практике?

— Можно будет с легкостью создать любое вещество — камень, дерево, металл, фибрин…[25]

— Не считаете ли вы себя способным создать и существо человеческое?

— Безусловно!.. В нем не будет только души.

— Только и всего? — с иронией осведомился Фрэнсис Беннет, но все же отправил химика в научную редакцию газеты.

Другой изобретатель, основываясь на древних опытах, производившихся еще в XIX веке и с тех пор неоднократно повторявшихся, носился с мыслью передвинуть с места на место сразу целый город. Речь шла в первую очередь о Саафе, расположенном милях в пятнадцати от моря. Предполагалось превратить его в первоклассный курорт, подтянув по рельсам к морю. Естественно, при этом поднимутся в цене земельные участки, не только застроенные, но и удобные для застройки.

Беннета соблазнила такая перспектива, и он согласился участвовать в деле на равных с изобретателем условиях.

— Вам, разумеется, известно, сэр, — начал третий кандидат, — что благодаря нашим аккумуляторам, а также солнечным и земным трансформаторам удалось уравнять времена года. Я же намерен достичь большего! Превратить часть энергии в тепло и направить в полярные страны, чтобы растопить льды.

— Оставьте ваш проект, — ответил директор, — и зайдите через неделю.

Наконец, четвертый ученый сообщил, что один из вопросов, волновавших мир, будет окончательно решен именно сегодня вечером.

Известно, что сто лет назад смелый опыт, произведенный доктором Натаниэлем Фэтберном, привлек к себе внимание широких кругов общественности. Горячо убежденный в реальности «зимней спячки человека», другими словами — в возможности приостановить все жизненные функции организма, а затем восстановить их, — доктор Фэтберн решился проверить предлагаемую им методу на самом себе.

Составив завещание, содержавшее точный перечень мер, которые следует принять для возвращения его к жизни через сто лет — день в день, — он подвергся замораживанию при температуре в 172 градуса. Превращенный в подобие мумии, доктор был опущен в могилу.

Сегодня, двадцать пятого июля 1889 года, в десять часов вечера истекал назначенный срок, и последний посетитель явился с предложением произвести это сенсационное оживление в одном из помещений «Ирт геральд». Таким образом, публику можно будет непрерывно держать в курсе происходящего.

Предложение было принято. Но так как до десяти часов еще оставалось время, Беннет улегся на шезлонге в гостиной. Протянув руку, он нажал кнопку и соединился с Центральным Концертным залом.

Какое наслаждение испытывал директор после утомительного дня, слушая произведения лучших композиторов, чарующую музыку, основанную, как известно, на чередовании восхитительных гармонико-алгебраических формул.

Стемнело. Погруженный в мечтательную дрему, магнат не сразу заметил, как распахнулась дверь.

— Кто здесь? — воскликнул он и нажал на кнопку выключателя, расположенного у него под рукой.

В то же мгновение воздух под влиянием электрических колебаний в эфире засветился.

— Ах, это вы, доктор?

— Я, собственной персоной! — ответил доктор Сэм. Ежедневно он заходил проведать своего пациента (годовой абонент). — Ну, как себя чувствуем?

— Хорошо.

— Тем лучше… Язык…

И он осмотрел язык при помощи микроскопа.

— Чистый… А пульс?

Врач приставил к руке пульсограф — аппарат, схожий с тем, который отмечает колебания почвы.

— Великолепный… Аппетит?

— Так себе.

— Да… Желудок… Что-то с ним не совсем ладно… Стареет, наверное… Придется вставить вам новый.

— Посмотрим! — ответил Беннет. — А пока — пообедайте со мной, доктор.

Тут же была установлена фонотелефотическая связь с Парижем. На сей раз супруга сидела у себя за столом, и обед, которому шутки доктора Сэма придавали большое оживление, прошел очень приятно.

Андрей Щербаков

— Когда намереваешься вернуться в Центрополис, дорогая Эдит? — спросил Беннет.

Три Сисопенка

— Как раз собираюсь в дорогу.

В одном сказочном лесу, где юзеры водились по три штуки на каждый модем на 2400, а на каждый модем на 14400 – видимо-невидимо, а налоговые службы – по четыре на каждого юзера, жили давным-давно (а может, совсем недавно) три поросенка-сисопенка, и звали их… нет, не Нуф-Нуф, Ниф-Ниф и Наф-Наф, а Ice-Ice, Steel-Steel и просто Свин-Свин.

— Подводным тоннелем или аэропоездом?

Жили они, значит, поживали, играли в игрушки, писали программки, почитывали тексты, разглядывали голых женщин из GIF\'ов, и, в общем, проводили время совсем-совсем неплохо.

— Тоннелем.

Но вот однажды, когда во все игры они уже наигрались, всех женщин рассмотрели и обсудили, да и время-то было уже, надо сказать, к осени ближе, решили три поросенка-сисопенка построить себе каждый по BBS.

Идею они в порядке всеобщего обсуждения нашли оченно недурственной, да и юзерам, которые им под копытца подвернулись, она очень даже понравилось.

— Тогда ты будешь здесь…

И вот решили сисопята ставить себе по BBS, да не просто ставить, а прямо завтра, то есть, даже, сегодня… Одна только возникла незадача: софта-то под BBS за тридевятью буграми наделано видимо-невидимо, слышимо-неслышимо, инсталлируемо-неинсталлируемо. И вот решили сисопята думу думать: кому какой софт поставить.

— …в одиннадцать часов пятьдесят девять минут вечера.

– Я предлагаю, – важно прохрюкал Свин-Свин, – поставить одну большую общую BBS, и софт на ней по мере такой необходимости менять и отлаживать…

— По парижскому времени?

– Гонишь, – сказал Ice-Ice.

– Наезжаешь, – обиделся Steel-Steel.

— Нет! Нет!.. По времени Центрополиса.

– Мы и сами крутые и поставим себе BBS еще круче твоей, – заявили они вместе, и поспешили удалиться.

Свин-Свину только и осталось что пожать щетинистыми плечами, поплевать на копытца и начать ставить себе BBS. Он был поросенок рассудительный и решил поставить ее на чем-нибудь крутом и безобломном.

— Значит, до скорой встречи. Смотри не опоздай на вокзал.

А Ice-Ice и Steel-Steel рекурсивно разодрались и решили ставить себе по BBS совсем-совсем поодиночке.

Эти подводные тоннели, по которым можно прибыть из Европы за двести девяносто пять минут, и в самом деле гораздо удобнее аэропоездов, летящих со скоростью какой-нибудь тысячи километров в час.

Ice-Ice покопался в архивах с дискетками, достал себе SuperBBS, и начал ее инсталлировать, напевая себе под нос песню следующего содержания:

* * *

Я, конечно, всех крутей, всех крутей, всех крутей, Борду ставлю на Супре, на Супре, Во-от…

Доктор ушел, но обещал вернуться, чтобы присутствовать при восстании из гроба своего коллеги. Беннет же, намереваясь проверить счета за сегодняшний день, направился в кабинет. Речь шла о предприятии, ежедневные расходы которого составляют восемьсот тысяч долларов! К счастью, успехи механики чрезвычайно упростили подсчеты. С помощью электросчетного пианино директор быстро справился со своей задачей.

Поставивши себе Супру и вдоволь с ней наборовшись, даже до того, что загривок вспотел, Ice-Ice посчитал себя совсем крутым и пошел смотреть, как обстоят дела у Steel-Steel\'а.

Да и пора было! Не успел он в последний раз ударить по клавишам, как его вызвали в зал, где производился опыт.

Тот не стал себе ставить Супру, так как считал ее лажей, и ставил PCBoard. И не просто PCBoard, а только что спи… извините, честно и порядочно скопированную PCBoard самой-самой что ни наесть последней версии. А под нос он себе похрюкивал такое, что, извините, не рифмуется и в конечном итоге означает, что PCBoard всех круче.

Там Беннета встретил целый сонм ученых, к которым успел присоединиться и доктор Сэм.

– Ты это, – сказал Ice-Ice, – зря ПиСиБорду… А если Волк?

Тело Натаниэля Фэтберна находилось тут же, в гробу, установленном на помосте посреди зала.

– Серый?

Включили фонотелефот, чтобы весь мир мог следить за каждой фазой операции.

– Серый.

– А он ламер.

И вот открывают гроб… Вынимают из него Натаниэля Фэтберна… Он все еще походит на мумию — желтый, твердый, сухой… При постукивании тело звучит глухо, как деревяшка… Его подвергают действию тепла… электричества… Безрезультатно… Ничто не может вывести его из сверхкаталептического состояния.

На этом друзья радостно расхрюкались, дружно поставили PCBoard на отладку и отправились смотреть, как справился со своей задачей Свин-Свин.

— Ну как, доктор Сэм? — спрашивает Беннет.

Свин-свин, как уже популярно объяснено выше, был поросенок очень рассудительный, и не стал ставить всякие подозрительные PCBoard и горбящие SuperBBS.

Доктор склоняется над телом коллеги, вглядывается в него с величайшим вниманием, вводит под кожу несколько капель броун-секаровской жидкости,[26] которая до сих пор еще в моде. Мумия остается мумией.

Он сидел и, время от времени вытирая копытцем пот с рыла, ставил себе Host под TeleMate.

— Мне кажется, — задумчиво произносит доктор Сэм, — зимняя спячка чересчур затянулась.

Ice-Ice и Steel-Steel отнеслись к этому с должным пониманием.

— Ах!.. Ах!..

– Ну, ламер! – сказал Ice-Ice.

— Похоже, Натаниэль Фэтберн мертв.

– Прямо зопух, – поддакнул Steel-Steel.

— Ка-а-ак?

– Сами вы ламеры, – высокомерно хрюкнул Свин-Свин. – Я крутой. А вдруг – Волк? Серый?

— Как только можно быть мертвым!

– А он ламер, – вспомнил Steel-Steel.

— Когда же он умер? — спрашивает кто-то.

– Сами вы ламеры, – повторил Свин-Свин. – Зверь, все-таки. Дикий, может быть.

— Да лет сто назад, — невозмутимо отвечает доктор Сэм. — Когда коллега реализовал свою злополучную идею и дал себя заморозить из любви к науке…

– Конечно, дикий! – обрадованно поддак… нет, подхрюкнул Ice-Ice. – Он и BBS-то, наверное, первый раз видит… Вот мы ему покажем…

— Что поделаешь, — философски заключает Фрэнсис Беннет. — Видимо, метод нуждается в совершенствовании.

– Покажем-покажем! – сказал и Steel-Steel, и друзья покинули Свин-Свина, напевая во все поросячее горло песню:

— «Совершенствование» — самое подходящее слово, — отвечает доктор, а научная комиссия по изучению земного сна удаляется со своей печальной ношей.

Мы, конечно, всех крутей, всех крутей, всех крутей, Обос…тся Wolf The Grey, Wolf The Grey, Хрюк!

А коварный Wolf The Grey спал на соседней ноде, почесывая лапой за ухом и изредка отрыгивая выпитое позавчера пиво. Неожиданно ему приснилось, что рядом с ним радостно скачут двое весьма упитанных поросят-сисопят. Wolf The Grey заворочался и неожиданно для себя проснулся.

* * *

Сон не исчез, и Wolf The Grey обрадованно понял, что приятный завтрак, сытный обед и деликатесный ужин ему обеспечены.

Фрэнсис Беннет в сопровождении доктора Сэма вернулся к себе. После тяжелого делового дня директор казался несколько утомленным, и доктор посоветовал ему перед сном принять ванну.

Пока он вспоминал правила разделки свиной туши, два поросенка – сисопенка, ни о чем не подозревая и горлопаня во все поросячее горло песню ругательного содержания, в которой перечислялось, что произойдет с Серым Волком в случае их встречи с ним, выбрались на ту ноду, где только что изволил спать собственно Wolf The Grey.

Такой наглости Wolf The Grey не перенес.

— Вы правы: ванна меня освежит…

Он зарычал.

И очень громко.

— Безусловно, мистер Беннет. Если хотите, я отдам распоряжение…

Песня поросят моментально оборвалась, слово «Grey» остановилось прямо в легких, точнее, с точки зрения Волка, в грудинке Ice-Ice\'а, и буква «y» как-то неприятно щекотала ему внутренности.

— Незачем, доктор! В доме всегда наготове ванна, мне даже не нужно выходить из комнаты… Видите эту кнопку? Достаточно ее коснуться, и появится ванна, наполненная водой, нагретой до тридцати семи градусов.

Задние копытца у поросят-сисопят отчего-то стали какие-то влажные, даже можно сказать, мокрые неизвестно от чего.

Фрэнсис Беннет нажал кнопку. Послышался глухой шум, постепенно нарастающий, усиливающийся… Затем распахнулась одна из дверей и появилась скользящая по рельсам ванна…

– В-в-в-волк, никак? – прохрюкал, заикаясь Steel-Steel.

Но что это? Из ванны доносятся восклицания, выражающие стыдливый испуг. Доктор Сэм поспешно закрывает лицо руками.

– С-с-с-серый, – шепелявя, прошептал Ice-Ice.

В ванне лежит миссис Беннет, прибывшая с полчаса назад по пневматической подводной трубе.

– СПАСАЙСЯ КТО МОЖЕТ! – кто произнес эту знаменитую фразу в тот решающий момент, предстоит решить историкам. А поросята, сверкая копытцами, мчались, не разбирая дороги, по лесу.

* * *

За ними, дребезжа вилками, ножами и алюминиевыми тарелками, мчался Wolf The Grey, сожалея, что от такой пробежки у поросят в крови может повыситься содержание вредного для волчьего пищеварения холестирина и вообще они могут похудеть.

На другой день, 26 июля 2889 года, директор «Ирт геральд» снова пустился в двадцатикилометровый рейс через все отделы своей газеты. Когда тотализатор[27] закончил подсчет, прибыль выражалась в двухстах пятидесяти тысячах долларов за истекший день — на пятьдесят тысяч больше, чем накануне!

По пути следования поросят, сопровождаемых значительно отставшим почетным эскортом Серого Волка, находилась BBS Ice-Ice\'а. Он стремительно вскочил в нее и, дрожа, приготовился нажимать на Alt-H.

До чего все же выгодно ремесло журналиста в конце двадцать девятого века!

Через десять минут к BBS подбежал Серый Волк. Он был Волк рассудительный, поэтому сначала отдышался, принял валидола, потом пива, потом еще валидола, потом опять пива, потом пива с валидолом, и после всего этого ему стало хорошо.

_Конец

– Свинья, – позвал он лениво. – Вылазь… User пришел!

– Не вылезу! – истерично завопил Ice-Ice изнутри.

– Так: свинья на месте, – деловито сказал Волк.

– Я не свинья! Я поросенок!

– Худосочный, наверное? – иронично спросил Волк.

– Очень! Еле на копытах стою!!!

– Мы на такие грабли уже наступали, – сказал Волк сурово. – Вылазь, мясо!