Аннабель уже чувствовала, что руки вот-вот вывернутся из плечевых суставов. Пот заливал ей глаза.

Наконец Стоун ощутил, что веревка поддается. У них осталась всего минута. Он напряг руки и раздвинул, облегчая ей работу. Она еще несколько раз резанула по веревке, и та отвалилась. Стоун сел, быстро развязал веревку на ногах и вскочил. Он и не пытался дотянуться до баллона – тот висел слишком высоко. Да даже если бы он добрался туда и отключил таймер, убийцы тут же поняли бы, что здесь что-то не так, поскольку не слышали бы шипения выходящего газа. Вместо этого он схватил баллон с кислородом и газовую маску, которую заметил еще в прошлый свой визит сюда, и бросился к Аннабель. У них оставалось тридцать секунд.

Глава 9

Он ухватил ее за связанные руки и втащил за сваленные в кучу инструменты и какое-то оборудование. Накрыл сверху куском брезента, прижался головой к Аннабель, приложил маску к их лицам и открыл вентиль баллона. Тихое шипение и ощущение легкого дуновения на лицах – сработало!

2018

Минуту спустя раздался хлопок, за которым последовал рев, похожий на грохот водопада. Он продолжался десять долгих секунд, пока CO₂ под мощным давлением не вышел из баллона и не заполнил все помещение. При этом имел место и «снежный эффект» – температура здорово упала, и Стоун с Аннабель начали дрожать от холода. Они изо всех сил вжимали лица в кислородную маску, но Стоун буквально ощущал, как газ из баллона, нависавшего над ними, вытягивает из него жизнь. Он, как спрут, тянул к ним свои щупальца, жадно поглощая молекулы кислорода. Аннабель в панике все теснее и теснее прижималась к Оливеру.

– Как по-твоему, – спрашивает Элис у Кеми, – я не слишком много на себя взяла, что вызвалась вечеринку устроить? Не очень это нагло с моей стороны? – Настает день вечеринки, и Элис цепенеет от тревоги.

Несмотря на приток кислорода, мысли Стоуна начали путаться. Он чувствовал себя так, словно находится в реактивном истребителе, устремляющемся ввысь, – сила ускорения тянет голову куда-то назад и вверх, угрожая и вовсе оторвать. Оливер мог теперь представить себе тот ужас, который испытал Джонатан де Хейвн в последние мгновения жизни, когда не мог вдохнуть.

– Мы же вместе ее устроили, – успокаивает ее Кеми, – просто у тебя места больше.

Рев прекратился почти так же мгновенно, как начался. Аннабель отодвинулась, отталкивая от лица маску, но Стоун остановил ее, прошептав:

Разговаривая, они расставляют вазочки с чипсами на столе в квартире, которую Элис делит с двумя соседками.

– Содержание кислорода еще слишком низкое. Надо подождать.

– К тому же Ханне твоя идея понравилась, верно?

Потом он услышал, как включился вентилятор. Время тянулось и тянулось, а Стоун уже не сводил глаз с двери. Потом он отодвинул маску, прижав ее к лицу Аннабель. Осторожно вдохнул, потом еще раз. Отбросил брезент, поднял ее, взвалил себе на плечо и отнес туда, где она лежала раньше. Двигаясь как можно тише, он поднял почти опустевший кислородный баллон и встал за дверь.

– Кажется, да…

Долго ему ждать не пришлось. Минуту спустя дверь открылась, и первый из головорезов вошел внутрь. Стоун ждал. Когда появился и второй, Оливер с силой обрушил баллон ему на голову, разбив череп и уложив его на месте. Тот упал как подкошенный.

– Элис, она больше на тебя не сердится. Я же говорила. Для нее все это позади.

Первый в панике обернулся, хватаясь за пистолет. Баллон угодил ему в лицо, отшвырнув к верстаку, прямо на закрепленные на нем тиски. Он вскрикнул от боли и схватился за лицо, залитое кровью. Стоун еще раз с силой опустил баллон – прямо ему на голову. Тот рухнул на пол, а Стоун бросился к Аннабель и развязал ее. Она, пошатываясь, встала.

– Напомни потом, чтобы я никогда тебя не злила…

Элис кивает, пытаясь поверить.

Лицо ее было белым как полотно.

Первое, что бросается в глаза входящему, – это повешенный над камином плакат с надписью «С возвращением!». Смастерить его Элис помогли соседки, бразильянки по имени Витория и Габи. Элис растрогана – правда, она считает, что с блестками (инициатива Габи) и изображениями Девы Марии (пожелание Витории) слегка перестарались.

– Пошли отсюда, а то еще кто-нибудь притащится.

Они выскочили за дверь, перелезли через ограду и побежали по улице. Три минуты спустя им пришлось остановиться, чтобы передохнуть. Пот грязными ручейками стекал по лицам обоих. Они судорожно хватали ртом воздух. Потом они пробежали еще с четверть мили и наконец присели у кирпичной стены какого-то склада.

По такому случаю Элис надевает свое любимое винтажное платье-рубашку из голубого хлопка с розовыми, нарисованными на ткани лодочками. Она надеется, что это придаст ей уверенности, однако, глядя на кроссовки и джинсы Кеми, понимает, насколько ошиблась с выбором наряда. Когда Элис одевалась, платье казалось ей кокетливым и радостным, но теперь оно выглядит по-детски нелепым.

– Они мой телефон забрали, – сказал Стоун, пытаясь восстановить дыхание. – Кстати, я уже слишком стар для такого дерьма. Серьезно.

– Платье шикарное, – словно прочтя ее мысли, хвалит Кеми.

– Мой тоже… Да и я не девочка… – ответила она, задыхаясь. – Оливер, Трент был в доме, я видела его отражение в зеркале.

– Ты уверена?

– Я, наверное, пойду переоденусь, – говорит Элис.

– Точно, это был он.

– Зачем? Не надо, Элис. Так ты… похожа на себя. – Этот комплимент для Элис звучит сомнительно.

Стоун огляделся.

Кеми выравнивает штабеля пластиковых стаканчиков (ей удалось найти красные, как на студенческих вечеринках; Элис думает, что природа их за такое не поблагодарит, однако вслух она это не произносит).

– Надо связаться с Калебом и Милтоном.

– После того что случилось с нами, думаешь, у них все в порядке?

– У тебя как, парень есть? – как ни в чем не бывало роняет Кеми.

– Не знаю. – Он с трудом встал, протянул ей руку и помог подняться.

Элис качает головой.

Когда они двинулись дальше, она вдруг чуть замедлила шаг и спросила:

– А Тиндером ты пользуешься?

– Именно так и погиб Джонатан?

Он остановился и повернулся к ней:

– Нет.

– Да. Мне очень жаль…

– Так попробуй – отличная штука!

Она вытерла скатившуюся по щеке слезу.

Элис не хочется признаваться, что Тиндер ее пугает, поэтому – Элис где-то читала, что лучшая тактика – это задавать встречные вопросы, – она спрашивает Кеми:

– Господи!

– Да уж! – кивнул Стоун. – Послушай, Сьюзен, мне не следовало вовлекать тебя во все эти дела.

– А у тебя парень есть?

– Во-первых, меня зовут вовсе не Сьюзен.

– Ага, – невозмутимо отвечает Кеми, но на этом все и заканчивается.

– О\'кей.

Из кухни у них за спиной выходит Габи с блюдом печенья в руках.

– Во-вторых… скажи мне свое настоящее имя, и я тебе скажу свое.

– О, прекрасно! – радуется Кеми. – Ты сахарные колечки купила.

Стоун колебался лишь долю секунды:

– Франклин, но друзья зовут меня Фрэнк. А тебя?

– Это Элис, – отвечает Габи, – я этих странных перекусов не понимаю.

– Элинор, но друзья зовут меня Элли.

Кеми берет колечко, нарушив тщательно выложенный Габи узор.

– Значит, Франклин и Элинор? – Вид у него был довольно озадаченный.

– Они суперские! – с набитым ртом восторгается она.

– Ты сам начал. – Она улыбнулась, но глаза ее были полны слез, и сама она вся дрожала. – Ох, бедный Джонатан!

Стоун притянул ее к себе, пытаясь приободрить.

– Они же для детей, – говорит Габи, – вот только взрослые, похоже, их куда больше любят. Вообще не понимаю. И в середке явно чего-то не хватает.

– Не могу поверить. Я его сто лет не видела.

– Ничего подобного, – Кеми наконец дожевывает, – это же колечки. В середке и должна быть дырка.

– Ничего, все в порядке, раз он тебе по-прежнему небезразличен.

– И это… типа, прикольно? – спрашивает Габи.

– Я и сама этого не знала до последней минуты.

– Не страшно.

– Ага. – Кеми тянется за следующим колечком.

– Ладно, это сейчас пройдет. Можешь поверить, со мной бывало и похуже. – Сказав это, Аннабель вдруг безутешно зарыдала. Стоун прижал ее к себе, так что ее ноги оторвались от земли и они оба свалились на землю, но Стоун продолжал прижимать ее к себе, а ее пальцы прямо-таки впились ему в спину. Рубашка на его груди промокла от ее слез.

– У «Джемми Доджерс» в середке тоже дырка, – добавляет Элис.

Пару минут спустя она перестала плакать, лишь еще пару раз судорожно всхлипнула. Оттолкнув его, Аннабель вытерла рукавом опухшие глаза и мокрый нос.

– Вот она, эта ваша Англия, – мрачно говорит Габи, – повсюду дырки. Крыши текут. В мебели древоточцы. И я пробовала «Джемми Доджерс». Мер-зость.

– Извини, я еще никогда – честно! – никогда так не теряла над собой контроль, – с трудом проговорила она.

– Плакать, когда теряешь по-настоящему близкого человека, вовсе не преступление.

– Просто это ностальгия, – мягко объясняет Элис, привыкшая к внезапным вспышкам недовольства у Габи, – дело не в самих печеньях, а в том, что с ними связано. У вас в Бразилии какая самая ностальгическая еда?

– Дело не только… Словом… Никогда…

– Никакая, – обрывает Габи, – мы в Бразилии живем будущим, а не прошлым.

Стоун закрыл ей ладонью рот и тихо сказал:

– На самом деле меня зовут Джон. Джон Карр.

Хлопает дверь, и в квартиру входит Витория. По субботам после обеда она ходит в церковь и часто уговаривает Элис составить ей компанию (как выяснилось, собираются прихожане в подвале у священника и подолгу говорят про ангелов, и приходят туда всего семь человек, поэтому Элис подозревает, что это секта). Стянув с чудесных волос резинку и распустив их, Витория сообщает:

Аннабель на секунду напряглась, но сразу расслабилась.

– А я Аннабель Конрой. Рада познакомиться, Джон. – Она резко выдохнула. – Вот ведь какая штука, со мной такое крайне редко случается!

– Мы попросили ангелов, чтобы ваша вечеринка прошла замечательно!

– Что ты представляешься своим настоящим именем? Могу только посочувствовать. Последний, кому я назвал свое настоящее имя, пытался меня убить.

– Спасибо, – благодарит растроганная Элис.

– А ты хоть понимаешь, – задумчиво говорит Габи, – что за все то время, пока мы тут живем, ты, Элис, ни одной вечеринки не устроила?

Он встал и помог ей подняться. Хотел было идти дальше, но она не отпускала его руку.

Элис это понимает.

– Спасибо тебе, Джон, за… за все!

– Как, вообще ни одной? – удивляется Кеми. – Хотя у тебя тут столько места? Такая огромная гостиная? – Она рассуждает прямо как риелтор.

Он был явно ошеломлен ее внезапной благодарностью, но она сама пришла ему на помощь:

– Идем, надо выяснить, не следует ли нам поспешить, чтобы спасти Калеба и Милтона. О\'кей?

С деланой непринужденностью Элис пожимает плечами – вроде как она из тех, кому вечеринки побоку, вот она и не помнит, часто ли их устраивает.

И они снова побежали по улице.

– Ага, это первая, – уверенно подтверждает Габи.

– Ладно, может, и так, – соглашается Элис.

Глава 59

– Ни разу, ни единой, – не отстает Габи, – даже на тридцатилетие.

Стоун позвонил Калебу с первой попавшейся заправочной станции. Тот еще не до конца оправился от шока, вызванного обнаружением мертвого тела Нормана Дженклоу, но был в состоянии рассказать вкратце, что произошло. Потом он дозвонился до Робина и договорился о встрече в своем запасном убежище. Через час все собрались там, и Стоун с Аннабель первыми доложили о своих злоключениях.

– Даже на тридцатилетие? – спрашивает Кеми.

– Черт! – выругался Робин. – Хорошо, что ты вспомнил про кислород, Оливер.

Потом Калеб и Милтон рассказали, что было с ними.

– Ну, я…

– Мы позвонили в полицию из автомата, – добавил Калеб. – Нам чуть ли не час понадобился, чтобы разыскать его, – с телефонами-автоматами в нашем переполненном мобильниками мире стало совсем худо. Хорошо еще, что я прихватил с собой канделябр: на нем сплошь отпечатки моих пальцев.

– Это вечеринка номер один, – говорит Габи.

– Больше ты там ни к чему не прикасался? – спросил Стоун.

– Вообще-то, – решается Элис, – я устраивала вечеринку несколько недель назад.

– Да ладно? – недоверчиво переспрашивает Габи.

Калеб забеспокоился:

– Да, семейную, – уверенно подтверждает Элис. Она умалчивает, что это были поминки. Еще она думает, что трехнедельный перерыв – маловато для очередной вечеринки, учитывая, как прошло последнее мероприятие.

– Я хватался за перила на крыльце. – Он взглянул на Милтона. – Потому что этот технический гений вдруг решил напугать меня до полусмерти. Может, и еще к чему-то в доме притрагивался – не помню. Вообще-то я изо всех сил стараюсь все это забыть.

– У тебя отличная квартира для всяких праздников, – говорит Кеми.

– Твои отпечатки могут быть в федеральной базе данных? – спросил Стоун.

Гостиная у них и правда словно создана для того, чтобы принимать гостей, – просторная, светлая, с деревянным полом и эркером, откуда открывается вид на улицу. Сегодня, впуская в квартиру теплый сентябрьский воздух, Элис открыла окна, чтобы видеть прибывающих гостей. Вот только гостиная – единственный плюс в остальном несуразной квартиры. Из гостиной, или сразу из прихожей, или через заднюю, ведущую в сад дверь попадаешь в тесную кухню. В гостиную также можно войти и через прихожую, и через окно, а значит, при вторжении у захватчиков будет богатый выбор. Но лучше ограничиться гостиной, а обстановку других помещений оставить воображению. Если же вы все-таки войдете в крохотную кухоньку, оттуда направитесь в коридор, осмотрите все три спальни по очереди и заглянете в маленькую ванную, то за несколько минут испытаете весь спектр эмоций, от надежды до разочарования.

– Понимаю, почему ты тут так долго живешь, – говорит Кеми, которая успела побывать только в гостиной.

– Конечно. – Калеб безнадежно вздохнул. – Что ж, это будет не в первый раз, если копы явятся по мою душу, и сомневаюсь, что в последний.

– А какое отношение Норман Дженклоу мог иметь ко всему этому делу? – спросил Робин.

Элис не сообщает, что основная причина – лень, хотя от квартиры очень удобно добираться до работы. Она живет тут уже семь лет. Когда Элис въехала, Габи уже жила тут, а вот Витория – приобретение более позднее. Витория приехала на смену лучшей подруге Габи Фредерике, та, в свою очередь, сменила Джулиану, а та – Алану (круговорот бразильцев, которые все, похоже, знакомы между собой или имеют общих друзей; звучание португальского языка Элис обожает и считает его невероятно красивым, однако никак не может избавиться от навязчивых подозрений, что соседки обсуждают ее).

– Дженклоу мог быть шпионом, таким же как Инглиш, – ответил Стоун. – Это значит, что книги, которые он брал, тоже могли хранить кодированные сообщения.

В дверь звонят, Элис вздрагивает и в смятении смотрит на остальных. Для первого гостя рановато – у них ничего толком и не готово.

– Это Стив, – объясняет Габи, – поможет нам приготовиться.

– Они, должно быть, только притворялись, что терпеть не могут друг друга, – сказал Калеб. – Чтоб никто ничего не заподозрил.

Она исчезает в прихожей. Элис слышит скрип открывающейся двери, шепот и стук двери в комнату Габи.

– О\'кей, но зачем было убивать Дженклоу?

– Поможет нам приготовиться, – Витория многозначительно вскидывает брови, – у нее в спальне.

– Если он был шпионом, – предположила Аннабель, – и узнал, что мы разоблачили Инглиш, то вся игра оказалась на грани срыва и им пришлось подчищать концы. Они могли убрать Инглиш и оставить у нее в доме мертвого Дженклоу, чтобы запутать следы.

Элис не питает восторгов по поводу парня-англичанина, с которым встречается Габи. Оставаясь наедине с Элис, он отпускает странные комментарии в ее адрес. Впрочем, такое случается даже в присутствии Габи. Однажды, когда Элис пыталась починить дверцу серванта при помощи эластичной ленты, он поинтересовался, нравится ли ей, когда ее связывают.

– В таком случае, должен сказать, они своего добились, – заметил Калеб.

Поэтому она совершенно не удивлена теперь, когда Витория тихо произносит:

– Надо идти в полицию, – озабоченно предложил Милтон.

– Знаете, мне про Стива есть что сказать.

– И что мы им скажем? – возразил Стоун. – Отметки в книге исчезли. И если мы начнем рассказывать, что нас чуть не убили сегодня вечером, нам придется признаться в незаконном проникновении в дом Альберта Трента. Уверен, он уже вызвал полицию и заявил о взломе и ограблении. – Он посмотрел на Аннабель: – И даже если ты его видела, все равно это только слова. А я не стал звонить в полицию по поводу произошедшего в «Файр контрол инк.», потому как уверен, что к тому времени, когда они туда явятся, те двое, которых я уложил, уже исчезнут. – Он перевел взгляд на Калеба. – А поскольку Калеб был в доме Джуэлл Инглиш и там можно найти его отпечатки пальцев, он тут же станет подозреваемым. Добавьте к этому то, что Калеба и Робина власти уже взяли на заметку. В общем, полиция нам не поверит.

Элис кивает.

– Он уже давно, – продолжает Витория, – ко мне пристает.

– Да уж, черт побери! – Это был единственный комментарий Робина к услышанному анализу сложившегося положения.

– Парень Габи? – спрашивает Кеми. – Вот гаденыш.

– Ну и что же нам делать? – спросила Аннабель. – Ждать, пока они опять за нами явятся?

– Ага. Когда мы с ним одни, он лезет поближе и говорит, что хочет понюхать мои волосы.

Стоун помотал головой:

– Фу, отвратный какой, – говорит Кеми.

– Нет. Калеб завтра отправится на работу, как будто ничего и не случилось. В библиотеке наверняка поднимется шум – сразу после смерти заведующего отделом еще и смерть одного из постоянных посетителей. Калеб, постарайся выяснить все, что удастся. Тогда можно будет прикинуть, что думает по этому поводу полиция. А если Инглиш тоже убили, вероятно, обнаружат и ее тело.

– А на прошлой неделе спросил, что я сделаю, если он меня поцелует.

– Я пошарю в Сети – может, тоже на что наткнусь, – сказал Милтон. – Там это наверняка появится в первую очередь.

– И что ты ответила? – спрашивает Элис.

– Роберт Брэдли, Джонатан де Хейвн, Корнелиус Бин, а теперь еще и Норман Дженклоу, – продолжал Стоун. – Все убиты. Я считаю, что Брэдли погиб потому, что настаивал на том, чтобы Альберт Трент ушел с поста в Комиссии по разведке. Трент не мог на это пойти, потому что, если я прав, ему это было необходимо для передачи секретной информации. Де Хейвн был убит либо потому, что работал в читальном зале, который использовался для передачи информации, либо потому, что случайно узнал об этих делах и его нужно было заставить молчать. То же самое могло случиться и с Норманом Дженклоу, или, может быть, он тоже был шпионом, как Инглиш. Бин был убит, поскольку догадался, что оборудование из принадлежащей ему компании было использовано для убийства де Хейвна, и, несомненно, стал бы копать еще глубже. У Трента был свой человек в «Файр контрол», который и предупредил его о подозрениях Бина, и того тоже пришлось ликвидировать.

– Правду, – отвечает Витория, – что я пырну его в глаз.

– Но как они все – и Джонатан, и Джуэлл Инглиш, и Норман Дженклоу – оказались втянутыми в шпионские дела? – спросил Калеб. – И кому вообще могло прийти в голову использовать читальный зал Отдела редких книг для передачи краденых секретов с помощью маркировки букв?

Кеми одобрительно кивает.

– Ну, – задумчиво сказал Стоун, – например, именно потому, что такое никому не могло бы прийти в голову. Чем не причина? И еще, шпионы обычно сдают информацию в людном месте. И вот вам – вместо этого мы имеем помеченные буквы в редких книгах. Пожилые люди читают старые книги и идут домой. Ни у кого и мысли не возникнет их в чем-то подозревать.

– Но от этого он, похоже, только распалился, – продолжает Витория.

– Но тут еще остается вопрос, как Трент доставлял в библиотеку секретные сведения, которые он якобы где-то крал, – сказал Калеб. – Это же не Альберт Трент помечал буквы в редких книгах. И Джонатан де Хейвн тоже не мог этого проделать с книжкой Билла, которую мы вынесли из читального зала. Он к тому времени уже был мертв.

– Может, он вообразил, будто в Бразилии так флиртуют, – предполагает Кеми.

– Согласен. Это нам еще предстоит узнать. По сути, это самая важная деталь, потому что только она в состоянии помочь нам распутать дело. Если Дженклоу, Инглиш или де Хейвн были шпионами, должны остаться какие-то улики, доказывающие это.

– Ты расскажешь Габи? – спрашивает Элис.

– Мы уже обыскали дом де Хейвна, – заметил Милтон. – И ничего не нашли.

– Ну что ты! Она ужасно расстроится. И ты же знаешь, как оно бывает – виноват всегда тот, кто приносит новости. Нет уж, – говорит Витория, – постараюсь держаться от него подальше. Надеюсь, он сегодня не очень напьется. Ой, Элис, – спохватывается она, – я для твоей вечеринки молочный пудинг приготовила.

– А я осмотрел дом Джуэлл, – сообщил Калеб. – И нашел только мертвое тело.

Стоун кивнул:

– Спасибо огромное! – благодарит Элис. Молочный пудинг, который готовит Витория, она обожает – правда, для вечеринки это не сказать чтоб подходящее угощение, это Элис понимает.

– Может быть, что-то нам даст осмотр дома Нормана Дженклоу.

– Ух ты, – удивляется Кеми, когда Витория приносит пудинг, – у него дырка в середине.

– Единственная проблема, – вмешался Робин, – что там сейчас уже полно полиции. И в доме Инглиш тоже.

– Это потому что я его в пароварке делала, – объясняет Витория.

– Надо не забыть Габи показать.

– Положение становится очень опасным, – сказал Стоун, – и нам следует действовать чрезвычайно осторожно. Предлагаю разделиться. Милтон и Калеб, вы сидите дома у Милтона – там отличная система сигнализации. Робин, мы с тобой можем пока пожить у тебя, поскольку некоторым уже известно, где я обитаю. – Он повернулся к Аннабель: – И ты с нами.



Робин сразу воспрянул духом:

– Моя развалина на вид не слишком роскошная, зато у меня в запасе полно пива, чипсов и еще есть телик с широким плазменным экраном. И я умею готовить мясо под соусом чили. А в смысле безопасности – у меня имеется питбуль с гнусным характером, ее зовут Дельта-Дон, и она с радостью сожрет любого, на кого я ей укажу.

Первые гости приходят через полчаса. Ханны еще нет, хоть она и обещала приехать пораньше.

– Думаю, мне лучше сидеть у себя в отеле, – сказала Аннабель. – Но я буду осторожна, не беспокойтесь.

– Но для Ханны пораньше – это по обычным меркам все равно поздно, – говорит Кеми. Она, похоже, совершенно не боится, что Ханна вообще не придет, и Элис пытается следовать ее примеру.

– Ты уверена, что так будет лучше? – спросил Стоун.

Она встречает в прихожей двух подруг Ханны по предуниверситетскому колледжу (Элис их не помнит, зато Кеми радостно приветствует) и женщину, с которой Ханна работала в ресторане до того, как поступила на государственную службу. Элис счастлива, что Кеми рядом, та с легкостью обходит неловкие моменты и провожает пришедших в гостиную – теперь комната походит на пустоватый собор. Там Кеми угощает всех напитками и быстро представляет друг другу.

– Уверена. Однако все равно спасибо за предложение. Я ведь, в сущности, одиночка. И мне так больше нравится, – добавила она, отводя взгляд от Стоуна.

Когда они начали расходиться, Оливер остановил Аннабель на пороге:

В гостиной царит мучительное затишье, какое бывает, когда гостей еще мало и все они стеснительно топчутся в слишком просторном помещении и глазеют друг на друга. Однако вскоре появляются все остальные. Элис курсирует между дверью и гостиной, не успевая показать, где повесить верхнюю одежду – в дверь звонят и звонят.

– С тобой все в порядке?

Кембриджские подружки Ханны приходят вместе, и Элис радуется, увидев их, – они первые из гостей, с кем она знакома, пусть и шапочно. Странно вдруг оказаться в толпе незнакомцев в собственном доме. Сказать по правде, Элис вообще боится вечеринок и до сих пор удивляется своей затее. Впрочем, напоминает себе Элис, она делает это ради Ханны, чтобы показать, как она рада ее возвращению: отныне отношения между ними изменятся.

– Все отлично, а что? Ну был трудный денек, подумаешь…

Элис приветствует похожую на статуэтку в черном Лавинию, кудрявую Сантъяго и изящную Лолу в расшитом пайетками платье. Для Ханны они не совсем типичные подружки, однако Элис будет вечно им благодарна за их доброту к сестре, когда та вернулась в Кембридж.

Она провожает их в гостиную, где уже собралось довольно много гостей (комната напоминает загон для скота), и предлагает им напитки. Элис силится вести себя с непринужденностью Кеми, но подозревает, что ведет себя не как любезная хозяйка, а как сердитая официантка. Разнося напитки, Элис вспоминает, как, узнав о возвращении Ханны в университет, ее бывшие соседки по общежитию переехали в дом побольше, чтобы Ханна жила с ними, а не маялась одна в общежитии. Элис так хочется предложить им больше, чем ром, водку и джин, хотя достойного вознаграждения Элис все равно не видит.

– Тебя чуть не убили. Вряд ли это можно назвать просто трудным деньком.

– И еще молочный пудинг, – говорит она, – угощайтесь.

– Что, прости, это такое? – удивляется Сантъяго.

– Может, и так. А может, и нет.

– Молочный пудинг. Бразильское блюдо. Это Витория приготовила, моя соседка по квартире. – Она пытается вспомнить название. – Он называется pudim de leite condensado.

– О\'кей, ты остаешься в игре для еще одного наезда на Альберта Трента? – Она явно колебалась. – Мы не будем больше вламываться к нему в дом. Лучше за ним последить.

– Какой красивый, – восхищается Лавиния, – и у тебя чудесное португальское произношение.

– Думаешь, он еще здесь? – спросила она.

– Это меня Витория научила.

Стоун кивнул.

– В нем огромное количество кальция, – замечает Лола.

– Они не знают, что именно нам известно. Думаю, они будут поддерживать статус-кво, пока ситуация не начнет им диктовать иное. Если он теперь смоется из города, все кончено. Если это шпионская группа, они попробуют исправить свои ошибки. По всей видимости, этим людям пришлось немало потрудиться.

– Да. – Элис уже собирается перечислить остальные достоинства пудинга, когда в дверь снова звонят. – Простите, – извиняется она.

На пороге стоят двое молодых мужчин, оба одеты заурядно и в то же время элегантно – в джинсы и голубые рубашки. Они представляются: Джеймс Саймондс и Е Чэнь, друзья Ханны из министерства иностранных дел. Имя каждый из них произносит с заученным автоматизмом, как на корпоративном мероприятии.

– Эти люди не станут заниматься всякой ерундой, не так ли?

– Я Элис, мы с Ханной близнецы, – выдает Элис самый существенный факт о себе.

– Я тоже не стану, – ответил Стоун.

– Серьезно? – удивляется мужчина по имени Е, – Ханна и не говорила, что у нее есть сестра-близнец. Вы совсем не похожи. – В его голосе звучат восхищение и сомнение, и Элис с трудом подавляет желание показать ему их с Ханной детское фото.

Е принес бутылку вина, а Джеймс – большой пластмассовый контейнер, с одной стороны зарешеченный. Элис видит внутри какое-то движение, шерсть и блестящие глазки.

– У вас там кошка? – волнуется она.



– Нет, это хорек, – отвечает Джеймс.

В голове у Элис крутится множество вопросов, но как их задать, она не знает.

Роджер Сигрейвз чувствовал себя очень скверно. Ну хорошо, Дженклоу как потенциальный свидетель был принесен в жертву, а Инглиш переправлена в надежное место подальше от округа Колумбия. Тем не менее, поскольку она допустила, что у нее украли очки и операция таким образом была провалена, Сигрейвз не хотел оставлять ее в живых. Плохо и то, что Оливер Стоун и его сообщница сбежали, прикончив двух агентов. Этот тип как-то умудрился выбраться из газовой камеры и проломить им черепа. Впечатляло, особенно если учесть, что парню, должно быть, уже за шестьдесят. Сигрейвз уже ругал себя, что не убил его, когда была такая возможность. Он убрал трупы со склада «Файр контрол», но полиция заявилась в дом Джуэлл Инглиш. К счастью для него, она ничего инкриминирующего дома не держала, также как и Дженклоу. Однако превосходная система Сигрейвза дала сбой.

Они идут через прихожую, но на пороге гостиной Джеймс мешкает.

– Мне бы его в каком-нибудь тихом месте оставить. Не найдется у вас такого? Он уснет и спокойно проспит все время.

Теперь ему оставалось только одно: покончить с источником всех этих неприятностей, раз и навсегда.

Он взял рубашку Стоуна и часы Аннабель с соседнего столика и дал себе твердое обещание, что эти вещи еще займут место в его коллекции.

– Конечно, найдется. – Элис изо всех сил старается проявить гостеприимство. – Можно ко мне в комнату его отнести.

– Спасибо. – И он следует за Элис.

Глава 60

– Он прямо в этой коробке живет? – спрашивает Элис.

Он проснулся, потянулся, перевернулся на другой бок и посмотрел в окно. Погода сегодня была точно такая же, как вчера. Солнечная и приятная, а легкий бриз с океана был, видимо, предназначен исключительно для того, чтобы вселять спокойствие во все, чего он касался. Он встал, завернулся в простыню и подошел к окну. Вилла, расположенная на нескольких акрах земли, включая песчаный пляж, окруженный океаном, была в его полном распоряжении по крайней мере на год, что подтверждалось договором об аренде, но он уже думал о том, чтобы купить ее. Местечко было изолировано от остального мира, здесь имелся великолепный бассейн с морской водой – сущий рай для купальщика, – винный подвал, теннисный корт и купальня с шезлонгами и топчанами, пригодными не только для того, чтобы сохнуть и греться после заплыва, поскольку он редко плавал в одиночестве или надевал плавки… В гараже на две машины стояли «мазерати» и могучий мотоцикл. Повар, горничная и садовник входили в стоимость аренды, которая была меньше, чем он платил за кондо в Лос-Анджелесе. Он полной грудью вдохнул соленый воздух. Он мог бы прожить здесь всю оставшуюся жизнь.

– Нет, конечно, – отвечает Джеймс, – это домашний хорек. Просто я к родителям ездил и сейчас от них, а с поводком в метро ему неудобно. А в гостиной, когда народ раскочегарится, на него и наступить нечаянно могут.

Он не стал точно следовать инструкциям Аннабель, советовавшей не светиться и не швыряться деньгами. Но эту виллу могли сдать немедленно любому, у кого есть деньги. Вообще-то он просматривал в Интернете список предлагаемых в аренду вилл еще до того, как они провернули свое кидалово, но уже после того как Аннабель сказала, что им могут обломиться миллионы. Планировать подобную дорогую покупку никогда не помешает. А как только он снял этот дом, ему захотелось заполучить и соответствующие игрушки. Он не опасался, что Бэггер его найдет. Он его даже не видел. А в этой части света болталось полно богатых молодых людей. Он тут был в полном порядке. Больше того, ему тут ужасно нравилось.

Тони услышал легкие шаги по каменным ступеням и вернулся в постель, позволив простыне сползти на пол. Когда Кармела отворила дверь, он увидел, что она принесла на подносе завтрак для него одного. Это было странно: она легла к нему в постель уже на второй день, но никогда не завтракала с ним вместе. Видимо, потому, что она была горничной.

Элис надеется, что народ и впрямь раскочегарится. Она открывает перед Джеймсом дверь в свою комнату, и Джеймс осторожно ставит переноску на пол. На миг Элис будто смотрит на собственную комнату его глазами: краска осыпается, почти все пространство занимает двуспальная кровать, в углу приткнулись икеевский комод и узкий встроенный платяной шкаф, который из-за кровати толком не откроешь. Элис уже тридцать два, поздновато жить как студентка. Эта квартира стала первой подвернувшейся, когда Элис поняла, что жить с матерью больше нельзя. Предполагалось, что Элис пробудет здесь, пока не найдет что-нибудь получше, без соседей. Потратиться на мебель означало признать поражение, но ведь она и так его потерпела? Следующие десять лет она, несомненно, проведет здесь же – возможно, уже с другими бразильянками, но спать будет одна, в этой маленькой унылой комнатенке.

– Яичница из двух яиц, апельсиновый сок, тосты и кофе с молоком, – сказала она. Ее голос звучал как музыка.

– Уютно тут у вас, – говорит Джеймс, и Элис надеется, что раз уж он дипломат, то, может быть, на работе врет более убедительно. – Немного погодя я его выпущу, а то взаперти ему некомфортно, – добавляет Джеймс, – но только в этой комнате, при закрытой двери. Ладно?

– И ты. – Он улыбнулся и привлек Кармелу к себе, когда она поставила поднос на столик возле кровати.

Она поцеловала его в губы и позволила своей ночнушке без бретелек упасть на пол – это была вся ее одежда. Он провел пальцем по хорошо развитым мышцам ее длинной загорелой шеи, сжал ее большие груди, потом провел ладонью по плоскому животу и двинулся еще ниже.

– Конечно, – соглашается Элис, хотя особой уверенности у нее нет.

– Он дрессированный и послушный. И у вас в комнате все равно грызть почти нечего.

– Ты разве не голоден? – проворковала она, потирая своей голой ногой его ногу и проводя губами по его шее.

– Это верно.

– Да, я проголодался, – ответил он, покусывая ее ухо.

– Ничего лишнего.

Он подвинулся и уложил Кармелу рядом на спину. Взял в руки ее роскошные ноги и навис над ней, раздвинув ей бедра. Кармела провела языком по кончикам пальцев и приподняла ими свои груди.

Элис кивает.

– Черт бы тебя побрал, Кармела, я от тебя совсем с ума схожу!

Она страстно схватила его за плечи и опрокинула на себя.

– Собственно, вообще довольно пусто, – продолжает Джеймс.

С треском распахнувшаяся и врезавшаяся в стену дверь прервала их обычное занятие перед завтраком.

Элис снова невольно окидывает взглядом комнату.

В спальню ввалились четверо здоровяков, за ними вошел широкоплечий мужчина поменьше, в костюме-двойке и рубашке с открытым воротом. На лице его застыло дьявольское выражение триумфа.

– Только, считай, кровать и комод, – подытоживает Джеймс.

– Эй, Тони, какое у тебя тут отличное местечко! – сказал Джерри Бэггер. – Мне нравится. Просто здорово, какие роскошные вещи можно прикупить на чужие денежки, а?

Они возвращаются в гостиную и, как ни удивительно, видят там Ханну – та пришла, пока Элис разбиралась с хорьком.

Он сел на кровать. Перепуганная Кармела попыталась прикрыться простыней.

– Эй, девочка, не надо! – сказал Бэггер. – Ты ж такая красавица. Как это у вас говорят? Бонита? Точно, бонита, сука! – Он махнул одному из своих людей. Тот схватил Кармелу, подтащил к открытому окну и вышвырнул наружу.

– Привет, Элис, – здоровается Ханна, заметив сестру. А потом по-настоящему обнимает ее, и от такой щедрости Фортуны Элис захлестывает волной счастья. Может, дальше так оно все и будет: они с Ханной начнут заново с того места, где разошлись. Впрочем, понимает Элис, к тому моменту, когда они разошлись, дела уже достаточно усложнились даже без драматической ссоры. – Спасибо за праздник, – благодарит Ханна.

И все услышали сначала пронзительный крик, а потом глухой удар.

– Это в основном Кеми постаралась.

Бэггер взял с подноса стакан с апельсиновым соком и залпом опустошил. Вытер рот салфеткой и сказал:

– А она то же самое про тебя говорит. Да вы обе прямо скромняги!

– Каждый день пью апельсиновый сок. Знаешь зачем? В нем полно кальция. Мне шестьдесят шесть, а разве я выгляжу на этот возраст? Черта с два! Пощупай мои мышцы, Тони, давай-давай, не стесняйся! – Бэггер напряг бицепс правой руки. Тони, однако, лежал словно парализованный. Бэггер изобразил на лице искреннее удивление: – И чего это ты так расстроился? А-а, потому что эту сучку выкинули из окна? Не стоит о ней волноваться. – Он повернулся к тому, кто это сделал: – Эй, Майк, ты же в плавательный бассейн целился, правда? Как этот Джеймс Бонд в кино, да? Как фильм-то назывался?

– «Бриллианты вечны», мистер Бэггер, – подсказал Майк.

– С возвращением! – говорит Элис. Решив, что больше не будет бояться говорить о том, что у нее на душе, она добавляет: – Я так рада, что ты вернулась.

– Точно! – Бэггер улыбнулся. – «Бриллианты навсегда». Черт побери, а мне нравится все это дерьмо с Джеймсом Бондом. Особенно фильм с этой, как ее там, которая в мини-бикини – таком, что вся задница наружу. Стефани Пауэрс?

– Наверное, я тоже, – говорит Ханна, – по здравом рассуждении.

– Джилл Сент-Джон, мистер Бэггер, – вежливо поправил босса Майк.

– Точно, точно. Вечно я путаю этих двух шлюх. Суки всегда все на одно лицо, когда на них ничего не надето. Зато фигура…

– Кеми говорит, ты себе жилье нашла.

– Я, правда, промахнулся, мистер Бэггер, – признался Майк.

– Ага. На следующей неделе переезжаю. Это в Кеннингтоне, буду снимать комнату в доме. Соседи вроде нормальные. Да и мне хватит у Кеми диван занимать.

– Но ты же пытался, Майк, ты старался попасть, а это самое главное. – Он повернулся обратно к Тони. – Это самое главное, не так ли, Тони?

– Если нужна помощь с переездом, скажи. Я готова. – Она всегда готова.

Тони был слишком испуган, чтобы произнести хоть слово.

Ханна улыбается:

– А кроме того, так оно будет лучше, потому что там, внизу, были еще два старичка. Ты не поверишь, Тони, но они тут же свалились и подохли, едва мы успели войти. А этой миленькой малютке, этой красивой суке, одной с таким огромным домом не управиться. Так что, я считаю, мы тебе только одолжение сделали, Тони, да?

– Спасибо, Элис.

Тони через силу кивнул.

– А теперь пощупай мои мышцы. Я хочу, чтоб ты понял, какое у меня сильное тело.