— Что вы ему сказали?

— Я думал, он имеет доступ к секретной информации, — ответил Теддер.

— Да, я имею доступ, — отозвался Джордж. — Такой же, как Деннис. — Он повернулся к Уилсону: — Почему ты так тщательно скрывал это от меня?

— Потому что я знал, что ты сделаешь из этого проблему.

— И ты был прав. Мы с Кубой не воюем. А так — это убийство.

— Воюем, — вставил Теддер.

— Вот как? — возмутился Джордж. — Значит, если Кастро пошлет агентов сюда, в Вашингтон, и они взорвут завод и убьют твою жену, это не будет считаться убийством?

— Не говори глупости.

— Помимо того, что это — убийство, ты представляешь, какая поднимется вонь, если все это всплывет наружу? Будет международный скандал! Представь себе, как Хрущев в ООН будет требовать от нашего президента прекратить финансирование международного терроризма. Подумай о статьях в «Нью-Йорк тайме». Бобби может подать в отставку. А как насчет кампании по переизбранию президента? Кто-нибудь задумывался о политических последствиях всего этого?

— Конечно, мы задумывались. Поэтому это совершенно секретно.

— И как это будет осуществляться? — Джордж перевернул страницу. — Невероятно! — Вы хотите ликвидировать Фиделя Кастро отравленными сигарами!

— Ты не входишь в группу по подготовке этого проекта, — сказал Уилсон. — Поэтому забудь об этом.

— Не собираюсь. Я иду к Бобби со всем этим.

Уилсон засмеялся:

— Ты что — ополоумел? Он возглавляет его.

Джордж был обескуражен.

И все же он пошел к Бобби, который спокойно сказал:

— Отправляйся на Майами и посмотри, как идет подготовка к операции, Джордж. Пусть Теддер введет тебя в курс дела. Вернешься и поделишься со мной своими мыслями.

Так Джордж оказался в новом большом лагере ЦРУ во Флориде, где кубинских эмигрантов готовили к операции вторжения. И тогда Теддер предложил:

— А не примешь ли ты тоже участие в операции? Увидишь все своими глазами.

Это был вызов, и Теддер не ожидал, что Джордж примет его. Но Джордж понял, что если он откажется, то проявит слабость. Сейчас он был на высоте положения, поскольку выступал против «Мангуста» из моральных и политических соображений. Если он откажется участвовать в рейде, его сочтут трусом. И он не мог не воспользоваться моментом, чтобы доказать свою смелость. Итак, по своей глупости, он проговорил:

— Да. Ну а как вы?

Это удивило Теддера, и Джорджу стало ясно, что тот предпочел бы не принимать предложение. Но сейчас и ему был брошен вызов. Грег Пешков назвал бы это соревнованием по плевкам в длину. И Теддер тоже почувствовал, что не может отступать. Хотя, подумав, добавил:

— Конечно, мы не скажем Бобби, что ты будешь с нами.

Вот так Джордж оказался на борту быстроходного катера. Жаль, думал он, что президент Кеннеди увлекается шпионскими романами английского писателя Яна Флеминга. Президент, наверное, полагает, что Джеймс Бонд способен спасти мир не только в детективах, но и в реальности. Бонд имеет право на убийство. Это полная чушь. Никто не имеет право на убийство.

Их целью был небольшой городок Ла-Исабела на узком полуострове, торчавшем, как палец, на северном побережье Кубы. Это был порт, единственным занятием которого была торговля. Перед ними стояла задача взорвать портовые сооружения.

Они должны были прибыть на место с рассветом. Когда небо на востоке начало сереть, шкипер Санчес приглушил мощный двигатель, и его рев стих до негромкого урчания. Санчес хорошо знал этот берег: его отец до революции владел сахарной плантацией поблизости. На тусклом горизонте начал вырисовываться силуэт города; и шкипер остановил двигатель и опустил в воду пару весел.

Прилив сносил их к городу; весла понадобились только для руления. Санчес точно рассчитал место высадки. Стали видны бетонные пирсы. За ними Джордж разглядел смутные очертания складов с островерхими крышами. В порту крупных судов не было: кое-где вдоль берега были пришвартованы небольшие рыбацкие суденышки. Легкий прибой шуршал у берега; а так кругом стояла тишина. Катер бесшумно уткнулся в пирс.

Открыли трюм, и люди стали разбирать оружие. Теддер протянул Джорджу пистолет. Тот покачал головой.

— Держи, — сказал Теддер. — На всякий случай.

Джордж догадывался, к чему клонит Теддер. Он хотел, чтобы Джордж запачкал руки кровью. В таком случае он не сможет критиковать операцию «Мангуст». Но Джорджа было не просто провести.

— Нет, благодарю, — отрезал он. — Я здесь наблюдатель, и только.

— Я командую этой операций, и я тебе приказываю.

— А я тебе говорю: отстань.

Теддер больше не настаивал.

Санчес привязал катер, и они все молча вышли на берег. Санчес показал на ближайший склад, казавшийся также самым большим — они все побежали к нему. Джордж бежал позади всех.

Никого вокруг не было видно. Джордж различил невдалеке ряд домов, по виду не намного лучше, чем деревянные лачуги.

Привязанный ишак щипал жидкую траву на обочине грязной дороги. Единственным транспортным средством в поле зрения был ржавый пикап 1940-х годов. На всем вокруг лежала печать бедности, хотя раньше это был оживленный порт. Как догадался Джордж, он пришел в упадок после введенного президентом Эйзенхауэром эмбарго на торговлю между СШ А и Кубой в 1960 году.

Где-то залаяла собака.

Склад представлял собой деревянное строение с заржавевшей железной крышей и без окон. Санчес обнаружил небольшую дверь и ударом ноги открыл ее. Они все вбежали внутрь. Там ничего не было, кроме разбросанных в беспорядке пустых ящиков, картонных коробок, мешков, обрывков веревки и шнура, а также порванные сети.

— То, что надо, — процедил сквозь зубы Санчес.

Четверо кубинцев разбросали по полу зажигательные шашки, которые вспыхнули через несколько мгновений. Разбросанный хлам моментально загорелся. Долго ждать не пришлось, прежде чем занялись и стены. Все выбежали наружу.

Вдруг кто-то крикнул по-испански:

— Эй! Что вы здесь делаете?

Джордж оглянулся и увидел седовласого кубинца в каком-то подобии формы. По годам он явно не годился, чтобы быть солдатом или полицейским, поэтому Джордж догадался, что это ночной сторож. Он был в сандалиях. Но на поясе у него висел пистолет. Сторож начал расстегивать кобуру.

Прежде чем он успел вытащить пистолет, Санчес выстрелил в него. Кровь растеклась на белой форменной рубашке, и человек упал навзничь.

— Уходим, — выкрикнул Санчес, и пятеро человек побежали к катеру.

Джордж наклонился над стариком. Его невидящие глаза смотрели в светлеющее небо.

— Ты что застрял? — раздался позади Джорджа резкий голос Теддера.

Несколько мгновений кровь толчками вытекала из раны на груди, а потом стала сочиться тоненькой струйкой. Джордж пощупал пульс — он отсутствовал. По крайней мере, человек умер быстро.

Пламя в складе быстро разгоралось, и Джордж почувствовал пышущий оттуда жар.

— Джордж, мы оставим тебя здесь, — выкрикнул Теддер.

С громким ревом завелся двигатель катера.

Джордж закрыл глаза умершего и выпрямился. Несколько секунд он стоял в неподвижности, опустив голову. Потом он побежал к пирсу.

Как только он поднялся на борт, катер рванулся от пирса и понесся по заливу. Джордж пристегнулся ремнем.

Теддер закричал ему в ухо:

— Какого черта ты себе позволяешь?

— Мы убили невинного человека, — крикнул в ответ Джордж. — Я думал, он заслуживает мало-мальского уважения.

— Он работал на коммунистов!

— Он был ночным сторожем и, возможно, представления не имел, что такое коммунизм.

— Ты долбаный слюнтяй.

Джордж оглянулся назад. Склад превратился в гигантский костер. Вокруг суетились люди, вероятно, пытаясь загасить пламя. Джордж отвернулся, стал смотреть на море впереди себя и больше не оглядывался.

Когда они добрались до Майами и встали на твердую землю, Джордж сказал Теддеру:

— Когда мы были в море, ты назвал меня слюнтяем. — Он знал, что это было глупо, так же глупо, как отправиться в рейд, но гордость не позволяла ему снести унижение. — Сейчас, когда мы на твердой земле и нас ничто не стесняет, ты можешь повторить то, что сказал?

Теддер вперился в него взглядом. Теддер был выше Джорджа, но не так широк в плечах, как он. Должно быть, он имел навык самообороны без оружия, и Джордж видел, что он взвешивает шансы. В это время кубинцы равнодушно смотрели на них.

Теддер скользнул глазами по изуродованному уху Джорджа и сказал:

— Думаю, мы забудем об этом.

— И я тоже, — проговорил Джордж.

В самолете, летевшем в Вашингтон, он набросал коротким доклад Бобби, в котором отмечал, что, на его взгляд, операция «Мангуст» не нринесет результата, поскольку нет никаких признаков того, что народ Кубы, в отличие от эмигрантов, не хочет свержения Кастро. Кроме того, операция несет в себе угрозу мировому престижу США, поскольку вызовет антиамериканские настроения, если она станет достоянием гласности. Когда он вручал доклад Бобби, то коротко сказал:

— «Мангуст» никуда не годен и опасен.

— Я знаю, — ответил Бобби. — Но мы должны что-то делать.



* * *



Димка смотрел на всех женщин по-другому.

Он и Валентин проводили большинство уик-эндов с Ниной и Анной на квартире девушек. Пары по очереди спали то на кровати, то на полу в гостиной. В течение ночи он и Нина занимались любовью два, а то и три раза. Он узнал лучше, чем мог себе представить, как выглядело, пахло женское тело и каким оно было на вкус.

Соответственно, он смотрел на других женщин по-новому, с большим пониманием. Он мог представить их обнаженными, делать предположения, какая у них линия грудей, какие на теле волосы, какое выражение лица, когда они занимаются любовью. В каком-то смысле он стал знать всех женщин, познав одну.

Ему казалось, что он нарушил верность Нине, восхищаясь Натальей Смотровой на пляже в Пицунде, когда она выходила из воды в купальнике канареечного цвета, с мокрыми волосами и песком на ногах. Ее стройная фигура была не такой округлой, как у Нины, но от этого она не была менее восхитительной. Вероятно, его интерес был простительный, ведь он провел на побережье Черного моря две недели с Хрущевым, ведя монашеский образ жизни. В любом случае он не особенно поддавался искушению, ибо Наталья носила обручальное кольцо.

Она читала отпечатанный доклад, а он совершал дневной заплыв, и потом, когда она надела платье поверх купальника, а он переоделся в шорты домашнего пошива, они вместе пошли с пляжа в свои, как они называли, казармы.

Это было уродливое здание с номерами для относительно невысокого статуса посетителей, таких, как они сами. Они встретились с другими советниками в пустой столовой, где пахло вареной свининой и капустой.

Это было предварительное совещание перед заседанием Политбюро, которое должно было состояться на следующей неделе. Цель, как всегда, состояла в том, чтобы определить спорные вопросы и оценить, какую поддержку будет иметь та или иная сторона. И тогда помощник мог бы уберечь босса от неприятных моментов в отстаивании предложения, которое в дальнейшем было бы отвергнуто.

Димка сразу пошел в наступление.

— Почему министр обороны медлит с отправкой вооружений нашим товарищам на Кубе? — начал он. — Куба — единственная революционная страна на Американском континенте. Это служит подтверждением того, что марксизм применим во всем мире, а не только на Востоке.

Димкина любовь к кубинской революции не ограничивалась только идеологией. Его восхищали бородатые герои в полевой военной форме и с сигарами — такой контраст с угрюмыми советскими лидерами в своих серых костюмах. Коммунизм должен быть радостным походом за лучший мир. Иногда Советский Союз больше походил на средневековую монархию, где каждый дал обет жить в бедности и покорности.

Евгений Филиппов, помощник министра обороны, возразил:

— Кастро не истинный марксист. Он отходит от правильной линии, выработанной Народно-социалистической партией Кубы. — НСПК была промосковской партией. — Он следует своим ревизионистским курсом.

По мнению Димки, коммунизм остро нуждался в ревизии, но он не сказал этого.

— Кубинская революция — мощный удар по империализму. Мы должны поддерживать ее хотя бы только потому, что братья Кеннеди так ненавидят Кастро.

— Разве? — притворно удивился Филиппов. — Я ничего об этом не знаю. Вторжение в Заливе Свиней произошло год назад. Что сделали американцы с тех пор?

— Они с презрением отказались вести переговоры о мире.

— Что верно, то верно. Консерваторы в конгрессе не дали бы Кеннеди подписать договор с Кастро, даже если бы он этого хотел. Но это не значит, что он собирается воевать.

Димка окинул взглядом собравшихся в комнате помощников в рубашках с короткими рукавами и сандалиях. Они наблюдали за ним и Филипповым, осмотрительно выжидая, кто возьмет верх в этой гладиаторской схватке.

— Мы не можем допустить, чтобы революционная власть Кубы была свергнута. Товарищ Хрущев убежден, что должно состояться еще одно американское вторжение, на этот раз лучше организованное и при большей финансовой поддержке.

— Но где ваши доказательства?

Димка потерпел поражение. Он был напористым и сделал все что мог, но его позиция была слаба.

— У нас нет доказательств и так и этак, — признал он. — Мы должны исходить из вероятного.

— Или мы могли бы повременить с вооружением Кастро, пока не прояснится ситуация.

Несколько человек, сидевших за столом, кивнули в знак согласия. Филиппов с большим счетом выиграл у Димки.

В этот момент заговорила Наталья:

— По правде сказать, кое-какие доказательства имеются. — Она передала Димке отпечатанные страницы, которые читала на пляже.

Тот пробежал их глазами. Это было донесение от резидента КГБ в США, озаглавленное «Операция \"Мангуст\"».

Пока он читал страницы, Наталья продолжала:

— Вопреки тому, что пытается доказать товарищ Филиппов из министерства обороны, КГБ уверен, что американцы не собираются оставлять в покое Кубу.

Филиппов вскипел:

— Почему с этим документом не были ознакомлены все мы?

— Он только что поступил из Вашингтона, — холодно ответила Наталья. — Вы получите копию сегодня во второй половине дня.

Димка заметил про себя, что Наталья всегда получала особо важную информацию немного раньше других. Это говорило о высоком профессионализме помощника. Должно быть, ее босс, министр иностранных дел Андрей Громыко, за это ее очень ценил. И поэтому она занимала такой высокий пост.

Димка поразился, прочитав то, что она ему дала. Значит, благодаря ей он победит в сегодняшнем споре, но для кубинской революции это плохая новость.

— Это даже хуже того, чего опасался товарищ Хрущев! — сразу оценил обстановку Димка. — ЦРУ имеет на Кубе диверсионные группы, готовые уничтожать сахарные заводы и электростанции. Это партизанская война. И они замышляют убить Кастро.

— Можем ли мы полагаться на эту информацию? — недоверчиво спросил Филиппов.

Димка взглянул на него.

— Какого мнения вы о КГБ, товарищ?

Филиппов больше не открывал рта.

Димка встал.

— Прошу меня извинить, но я должен прервать совещание, — сказал он. — По-моему, первый секретарь должен быть немедленно ознакомлен с этим.

Выйдя из здания, он пошел по дорожке через сосновый лес к даче Хрущева, отделанной белой штукатуркой. Внутри она была великолепно обставлена мебелью из дерева, отбеленного, как прибитый к берегу лес. На окнах висели белые занавески. Димка удивлялся, чья это заслуга в таком сверхсовременном оформлении виллы. Конечно, не крестьянина Хрущева, который, если он вообще обращал внимание на убранство, вероятно, предпочел бы бархатную обивку и ковры с цветочным рисунком.

Димка застал руководителя на балконе второго этажа, выходящем на залив. В руках Хрущев держал мощный бинокль.

Димка не волновался, зная, что Хрущев к нему расположен. Босс был доволен, как он поставил себя по отношению к другим помощникам.

— Я подумал, что вы захотите увидеть это донесение немедленно, — сказал Димка. — Операция «Мангуст»…

— Я только что прочитал его, — перебил Хрущев и дал бинокль Димке. — Посмотри туда, — добавил он, показывая в сторону Турции.

Димка поднес бинокль к глазам. Американские ядерные ракеты, — продолжал Хрущев. — Нацеленные на мою дачу.

Димка не видел никаких ракет. Он не видел Турцию, находившуюся почти в двухстах пятидесяти километрах в том направлении. Но он знал, что этот характерно театральный жест Хрущева имел под собой основание. В Турции США разместили ракеты «Юпитер», устаревшие, но, конечно, не безопасные. Об этом он слышал от своего дяди Володи, работавшего в разведке Советской армии.

Димка не представлял, как ему поступить. Сделать вид, что видит в бинокль ракеты? Но Хрущев понимает, что это не так.

Хрущев решил проблему, отобрав назад бинокль.

— Знаешь, что я сделаю? — спросил он.

— Нет. Пожалуйста, скажите.

— Я заставлю Кеннеди почувствовать, каково это мне. Я размещу ядерные ракеты на Кубе — нацеленные на его дачу.

Димка лишился дара речи. Такого он не ожидал. И эта идея не показалась ему хорошей. Он был согласен со своим боссом, что Кубе нужно оказывать военную помощь в большем размере, но сейчас Хрущев заходит слишком далеко.

— Ядерные ракеты? — повторил он, пытаясь потянуть время, чтобы обдумать ситуацию.

— Вот именно! — Хрущев показал на донесение КГБ об операции «Мангуст», которое Димка все еще держал в руках. — И это убедит Политбюро поддержать меня. Отравленные сигары. Ха!

— Наша официальная линия — не размещать ядерные ракеты на Кубе, — сказал Димка в некотором смысле тоном, которым сообщают случайную информацию, но никоим образом не довод. — Мы несколько раз в своих заявлениях, в том числе сделанных публично, подтверждали это.

Хрущев со злорадством улыбнулся.

— Тогда Кеннеди удивится еще больше.

Димку пугало, когда Хрущев пребывал в таком настроении. Первый секретарь был не дурак, а игрок. Если этот ход окажется проигрышным, надо ждать дипломатического унижения, что приведет к ниспровержению Хрущева как лидера и, как следствие, к концу Димкиной карьеры. Что еще хуже, это могло спровоцировать нападение американцев на Кубу, вместо того чтобы предотвратить его. И его любимая сестра была на Кубе. Не исключено, что это также спровоцирует ядерную войну, которая положит конец капитализму, коммунизму и, вполне возможно, роду человеческому.

В то же время Димка не мог не радоваться. Какой сильнейший удар будет нанесен по богатым, самодовольным братьям Кеннеди, по мировому жандарму, которым являются Соединенные Штаты, по всему империалистическому блоку! В случае победы какой это будет триумф для Советского Союза и Хрущева!

Что ему делать? В прагматических целях он счел нужным задуматься о вариантах, позволяющих снизить апокалипсические риски такого шага.

— Мы могли бы начать процесс подписания мирного договора с Кубой, — предложил он. — Американцы едва ли стали возражать против этого, не признав, что они планировали напасть на бедную страну третьего мира. — Хрущев выслушал это предложение без энтузиазма, но ничего не сказал, поэтому Димка продолжил:

— Затем мы могли бы расширить поставку обычных вооружений.

Кеннеди снова было бы неловко возражать: почему — вдруг страна не может покупать оружие для своей армии? А уже потом мы могли бы отправить ракеты…

— Нет, — оборвал Димку Хрущев. Он не любил постепенность. — Вот что мы сделаем. Мы переправим ракеты тайно. Мы упакуем их в ящики с маркировкой «дренажные трубы» или что-то еще. Даже капитаны судов не будут знать, что внутри. Мы пошлем наших военных специалистов для сборки пусковых установок. Американцы не догадаются, что мы замышляем.

Димке стало немного не по себе. Возникнет масса трудностей, чтобы удержать в тайне осуществление такого грандиозного проекта, даже в Советском Союзе. Тысячи человек будут заниматься упаковкой вооружения, транспортировкой его по железной дороге в порты, распаковкой на Кубе и размещением на позиции. Возможно ли заставить их молчать?

Однако он ничего не сказал.

Хрущев развивал свою мысль:

— И потом, когда вооружение будет поставлено на боевое дежурство, мы сделаем заявление. Это будет свершившийся факт американцы будут бессильны что-либо сделать.

Это был один из драматических жестов, которые любил делать Хрущев, и Димка понял, что он никогда не переубедит его. Он осторожно проговорил:

— Интересно, как отреагирует президент Кеннеди на такое заявление.

Хрущев издал презрительный звук.

— Он мальчишка — неопытен, робок, слаб.

— Безусловно, — сказал Димка, хотя он полагал, что Хрущев недооценивает молодого президента. — Но у них шестого ноября будут промежуточные выборы. Если мы заявим о ракетах во времякампании, Кеннеди подвергнется сильному давлению с требованием предпринять решительные действия, чтобы избежать провала на выборах.

— Значит, нужно будет обеспечить секретность до шестого ноября.

— Вон там. — Натали указала на противоположную стену.

Я поспешила туда. Том стоял точно по центру (волосы у него тогда были совсем короткие), а рядом с ним — женщина с густыми черными локонами.

— Это Блисс? — спросила я. — С черными волосами?

— Да. На самом деле она выглядит несколько иначе. Блисс — блондинка, но она умеет подбирать парики.

Да уж, не сомневаюсь!

Выйдя на улицу, я обнаружила, что дождь льет как из ведра. Спрятавшись под навесом, я позвонила Красавчику.

— А вот и ты, — отозвался он. — Я уже забеспокоился.

— Еще одно открытие, — шепнула я. — Расскажу, когда увидимся.

— Можешь приехать сейчас? Я хочу услышать все.

— Здесь страшный ливень. Мне придется сначала заехать на такси домой, а потом добираться до тебя. На это уйдет уйма времени.

— Может, я приду сам? Тогда тебе придется сделать только один конец.

Я поблагодарила его за предложение и зашлепала по Пятой авеню. По улице, разбрызгивая из-под колес воду, с шумом пронеслось такси, но как только я ступила на проезжую часть, в нескольких шагах впереди меня появился еще один желающий и поднял руку. Прошло пятнадцать минут, прежде чем мне удалось остановить машину. К тому времени как я забралась на заднее сиденье, я вымокла до костей.

Мокрая и дрожащая, я думала лишь об одном: о Блисс. Актриса, и по слухам — блестящая. Теперь я поняла, что за ощущение все это время будоражило меня: все, что я прочитала в Интернете о преследователях, смещалось в моем подсознании с открытками и записками, которые Блисс отправляла Тому. Хотя теоретически ее действия не противоречили поведению среднестатистической энергичной девушки, которая, оказавшись за бортом, совершает отчаянные усилия, чтобы удерживаться на плаву, но вместе с тем они заставляли видеть за ними некую навязчивую идею. Возможно, Блисс вообще не летала в Майами. Она могла знать о существовании дома в Андах и приехать туда в субботу вечером. Том, не зная, насколько она опасна, счел ее приезд всего лишь досадным неудобством. Возможно, он окликнул ее из окна, когда она вышла из машины, и сказал, что красит ванную. Может, на тот момент Блисс не собиралась его убивать, а лишь хотела продемонстрировать готовность. Он не поддался — и она в бешенстве набросилась на него.

Но зачем убивать Локет? Вероятно, она видела, как Локет уезжала из Анд, и, когда представилась такая возможность, решила убрать и ее тоже. Или же заподозрила, что Локет что-то известно о гибели Тома. Но как она об этом пронюхала?

Вылезая из такси под дождь, я беспокойно оглядела улицу возле дома. Надо быть сумасшедшим, чтобы болтаться в такую погоду, но тот, кто проник в мою квартиру, будь то Блисс или кто-то другой, без сомнения, псих, и я боялась, что визит может повториться.

Еще не успев снять промокшую одежду, я снова обыскала всю квартиру, заглянув и под кровать, и в шкаф, — возможно, я слегка хватила через край, но была уверена, что если не сделаю этого, то не буду чувствовать себя в безопасности. Квартира выглядела как всегда — по крайней мере никаких ножей. Переодевшись в сухие джинсы и сви-, тер и вскипятив чай, я схватила блокнот и лихорадочно сделала несколько заметок. Следует ли мне немедленно обратиться в полицию? Вряд ли они захотят допросить Блисс исключительно на основании моих подозрений. Пачка манерных открыток, подписанных экзальтированной девицей, еще не означает, что писавшая их — опасный преступник. Цитату из Шекспира тоже трудно к чему-либо привязать. Поскольку Том любил цитировать английского драматурга, адресовать эту строчку он мог любому, с кем ему предстоял неприятный разговор, а вовсе не обязательно партнеру по спектаклю. Мне нужно было собрать побольше информации, прежде чем обращаться к Уиндгейту со своей теорией.

Если Блисс собирается приехать в театр на Тринадцатой улице, у меня появится великолепная возможность увидеться с ней тет-а-тет и вызвать ее на разговор. Но чтобы выяснить, когда именно она туда заглянет, нужно действовать деликатно — иначе ей могут сообщить, что я навожу справки. Если Блисс действительно убийца, я ее спугну.

Ее злополучная соседка по комнате, Терри, — вот кто мне нужен. Если Блисс вернулась в Нью-Йорк, она могла позвонить ей и сообщить о своем нынешнем местонахождении. Я набрала номер Терри, и она взяла трубку после третьего гудка; голос у нее был сонный.

— Простите, что беспокою, — сказала я. — Это опять Бейли Уэггинс.

— Я только что заснула. А завтра у меня важная презентация.

— Простите еще раз, но это очень важно.

— На самом деле я и сама собиралась позвонить, но куда-то сунула ту бумажку, на которой был записан ваш телефон. Блисс вернулась.

— Вы с ней говорили?! — воскликнула я.

— Да, она мне звонила. И клялась заплатить все, что должна. Если верить ей, она неплохо заработала на съемках.

— Она снова собирается к вам переехать?

— Нет. И не сказала мне, где остановилась. Даже не оставила телефон.

Черт!

— Она знает о Томе?

— Я ей рассказала. Она уже от кого-то слышала. Так странно — Блисс сказала лишь, что ей очень жаль, но на самом деле он был не таким уж приятным человеком.

— Не знаете, чем она теперь собирается заняться?

— Съемки у нее закончились. Она вроде бы хочет вернуться в театр. — Терри произнесла это слово с особой издевкой. — Говорит, в будущем году, того и гляди, станет ведущей актрисой.

— Она, случайно, не поделилась своими планами? Не сказала, что будет делать в течение следующих двух-трех недель? Ходить на прослушивания, например.

— Думаю, она будет работать в том же театре, что и раньше. Где-то в пригороде. Я знаю, она собирается туда завтра вечером. Еще она сказала, что потом заедет ко мне и заберет вещи. Я предупредила, пусть захватит с собой чек — на всю сумму, которую она мне должна.

— Вы… вы, случайно, не упоминали моего имени?

— Я передала ей ваше сообщение… то есть вы же сами меня попросили. Я подумала, вы с ней уже виделись.

— С чего вы взяли? — спросила я и почувствовала, как;j у меня шевелятся волосы.

— Потому что Блисс, похоже, вас знает.



19



— Она сказала, что знает меня? — уточнила я.

— В общем, нет. А что случилось? У нее проблемы?

Терри задала этот вопрос с явным энтузиазмом, как будто ничто не могло порадовать ее сильнее, чем весть о том, что Блисс подозревают в каком-нибудь грандиозном мошенничестве.

— Возможно. Но вы ничего ей не говорите.

— Я так и знала. Моя мать была абсолютно права!

— В котором часу она собирается завтра приехать?

— В шесть или в семь. Вы ведь не собираетесь прислать сюда полицию? Если хозяин увидит, он меня вышибет.

— Нет-нет. Я подъеду в театр и задам ей несколько вопросов. Она не говорила, во сколько будет там?

— Часа в четыре, наверное. Она хотела с кем-то встретиться, чтобы поговорить о пьесе. Может, я тоже приеду. Тогда мы с ней точно пересечемся.

— Но тогда у вас не будет никаких козырей, — поспешно сказала я. — Дома лежат ее вещи; вы можете потребовать от Блисс чек, прежде чем вернуть их ей.

Мне безумно хотелось отговорить ее, потому что Терри окажется сильной помехой, если начнет требовать денег в тот самый момент, когда я попытаюсь вытянуть у Блисс какую-нибудь информацию.

— Разумеется, — сказала она.

— Окажите мне услугу, Терри. Когда завтра увидите Блисс, то лучше не вступайте с ней в ссору, хорошо?

— Хорошо, хорошо. А теперь я пойду спать.

Я положила трубку и откинулась на спинку кушетки. Значит, завтра, если все пойдет, как планировалось, у меня будет шанс встретиться с Блисс. Задав ей несколько вопросов, я, возможно, пойму, она ли убила Тома и Локет, она ли оставила в моей квартире нож в знак предупреждения. Ответов я не знаю; это все, с чего придется начинать. Стратегия такова: я скажу ей, что хочу взять у нее интервью для «Базз» — поскольку они с Томом встречались. Я понаблюдаю за ней, буду внимательно слушать. Может быть, она проболтается.

Через пятнадцать минут, когда я съела сандвич с сыром и попыталась расслабиться, приехал Красавчик. Hа нем было неимоверно сексуальное черное пальто, места ми влажное (видимо, долго не удавалось поймать такси). Волосы у него тоже намокли, кожа блестела. Меня, точно героиню любовного романа, посетила мысль: «Господи, он здесь, он выбрал меня». Я была уверена, что этого никогда не случится.

После того как Красавчик снял пальто и повесил су шиться на спинку стула, мы оба устроились на кушетке Ему не терпелось услышать от меня последние новости. Я осторожно изложила ему свою теорию насчет Блисс.

— Если ты права, то это просто кошмар, — сказал он. Похоже на какой-то фильм ужасов. Так и ждешь, что Блисс на самом деле играет молодая Барбара Стэнвик.

— Ты думаешь, я права? У меня нет никаких доказательств.

— А что, если Блисс действительно все это время была в Майами? Это можно как-нибудь проверить?

— Ее соседка по комнате ничего не знает. Я, конечно, могла бы выяснить через «Базз», были ли в Майами какие-нибудь крупные проекты в последнее время, но что касается полулюбительских съемок или даже дипломных работ…

— Где она жила все это время? Как переезжала с места на место? Чтобы попасть в Анды, ей нужна была машина. А если верить соседке, Блисс всегда сидит без денег.

— Нам известно, что Блисс очень хитра и умеет манипулировать людьми. Я уверена, она жила за чужой счет — возможно, даже выпросила у кого-нибудь машину.

— Ясно, что у нее были причины убить Тома. Но зачем j бивать Локет? Только потому, что та спала с Томом?

— Я тоже над этим думаю.

— Тогда почему бы не убить и Харпер?

— Быть может, Харпер и в самом деле была под угрозой. Или же Блисс никогда не считала ее опасной соперницей. А может быть, Локет погибла потому, что, по мнению Блисс, что-то знала об убийстве.

Красавчик встал и начал в задумчивости бродить по комнате.

— В первый раз тебе позвонили, когда ты возвращалась из Анд. Откуда она могла знать, что ты туда отправилась?

— Я долго над этим думала, — сказала я. — Может быть, она околачивалась поблизости и видела, как я подъехала. Кстати, она могла пробыть в Андах все это время — или почти все. Не секрет, что убийцы часто возвращаются на место преступления. Возможно, она хотела удостовериться, что тело обнаружат, и потому следила за всеми перемещениями в городке.

— Страшно подумать. — Красавчик снова сел на кушетку и обвил рукой мои плечи. — Что, если она была там и следила за тобой?..

— Знаешь, ты внушил мне одну мысль… Как она могла узнать номер моего мобильника?

— Может быть, она позвонила в редакцию и ей дали твой телефон?

— В редакции не дают телефонов посторонним. Но она настолько хорошая актриса… может, она представилась моей матерью и сказала, что потеряла мой телефон. Но в таком случае это значит, что в четверг, когда я поехала в Анды, буквально через день после того, как мне рассказали об исчезновении Тома, она уже знала, что я взяла след. Откуда?!

— Еще одна жутковатая версия, — сказал Красавчик. — Что, если она втерлась в доверие к кому-нибудь из твоих друзей, опять-таки выдав себя за другого?

— Не исключено, — ответила я. — Но знаешь… когда я задумываюсь, то вся эта теория становится такой натянутой… Возможно, я вообще на ложном пути.

И в эту самую секунду я снова почувствовала странный укол в подсознании. Необходимо было дать этой мысли созреть.

— Ты уже сообщила об этом следствию? — спросил Красавчик.

— Нет, потому что мне требовались доказательства. А теперь, поговорив с тобой, я вижу, что действительно нужно найти что-нибудь еще, прежде чем обращаться в полицию.

— Обещай, что не затеешь ничего опасного. Если Блисс и в самом деле совершила эти преступления, она просто сумасшедшая.

Я вдруг подумала, что рассказывать Красавчику о предстоящей мне завтра поездке в театр не стоит.

— Ладно, обещаю, — сказала я. — Слушай, может, ты хочешь чего-нибудь выпить? Я ведь тебе даже ничего не предложила.

— Знаешь, чего я хочу сегодня вечером? Принять с тобой ванну. Ты не против?

— По-моему, отличная мысль.

Пока наполнялась ванна, я зажгла несколько свечей и налила нам обоим по глотку бренди. Поставив стаканы на пол, мы залезли в ванну. Красавчик усадил меня между ног и минут десять массировал мне плечи и шею, нажимая большими пальцами на самые чувствительные места. Ощущения были восхитительные, и вскоре все мысли об убийствах покинули меня.

Прежде чем отправиться в спальню, я заглянула на кухню и позвонила Харпер. Я все еще не вычеркнула ее из списка подозреваемых, но в то же самое время мне не хотелось, чтобы с ней что-нибудь случилось. Когда Харпер ответила, голос у нее был хриплый и сдавленный — судя по всему, она плакала.

— Ты в порядке? — спросила я.

— Что тебе теперь нужно? — поинтересовалась она вместо ответа.

— Помнишь, я сказала, что Тома, возможно, убила блондинка? Не исключено, что это девушка, с которой он встречался до тебя. Возможно, у нее мания.

— Кто она?

— Актриса по имени Блисс Хэммел. Ты когда-нибудь о ней слышала?

Несколько секунд мы молчали.

— Том действительно жил с какой-то актрисой, — наконец сказала Харпер, — но я не знала, как ее зовут. Судя по всему, он взял ее с собой в Атлантик-Сити, когда мы только начали встречаться. Дик извлек немало удовольствия, разнося эту сплетню. Я разозлилась, но Том сказал, что взял билеты еще несколько недель назад и не захотел никого подводить. Он поклялся, что это была их последняя встреча.

— Мне кажется, у Блисс навязчивая идея — она была уверена, что Том ее тоже любит. Это называется эротоманией. Когда она поняла, что безразлична ему, то могла убить его в припадке гнева, а Локет — из ревности.

— Ты сообщила в полицию?

— Мне нужно собрать побольше фактов, прежде чем излагать эту теорию следствию, — сказала я, понизив голос. — Завтра вечером я собираюсь наведаться в театр на Тринадцатой улице: по слухам, там будет Блисс. Я хотела тебя предупредить — остерегись. Если Блисс действительно убийца, не исключено, что она — ненормальная. Из-за своих отношений с Томом ты можешь стать следующей жертвой.

— Больше я этого не выдержу. Я занялась пиаром лишь потому, что это занятие показалось мне более здравым, нежели актерская профессия.

Положив трубку, я вернулась в спальню. Красавчик облокотился на подушку, укрывшись одеялом до пояса. — Выпила молока, чтобы быстрее заснуть? — спросил он.

— Слава Богу, я сегодня слишком устала, и потому, наверное, молоко не понадобится. Год назад я постоянно страдала от бессонницы и теперь боюсь, что все повторяется.

— Ты ложилась спать с мыслями о работе? Это кому угодно не даст заснуть.

— Если честно, бессонница мучила меня после развода. Я не жалела, что мой брак распался, но некоторые вещи давят на тебя вне зависимости от твоих усилий. Просто удивительно, с какой скоростью нынешние актрисы избавляются от депрессии. Сначала они объявляют о своем разводе, а через две недели начинают встречаться с кем-нибудь вроде Джорджа Клуни и говорят, что еще никогда не были так счастливы. Нам, простым смертным, требуется время.

— Я ничего не знаю об этом отрезке твоей жизни.

— Нуда, «Бейли Уэггинс. Тяжелые времена». Когда мне больше нечего будет делать, займусь написанием мемуаров.

— А чем занимался твой бывший? — спросил Красавчик.

— Днем или ночью? — ухмыльнулась я. — Он был адвокатом. Я познакомилась с ним, когда работала над одной статьей. Потом выяснилось, что вдобавок он азартный игрок, за которым буквально по пятам ходят кредиторы; правда, у меня ушло слишком много времени на то, чтобы это выяснить. Сначала я думала, у него есть любовница, потом даже заподозрила, что он голубой. Интересно, как это от меня не потребовали сдать мое удостоверение журналиста, после того как в личной жизни я оказалась настолько нерасторопна… Послушай, давай отложим неприятные воспоминания на другой раз. Вчера вечером ты сказал, что у меня будет шанс оказать тебе услугу. Может быть, сегодня самое время?

— Я не буду выключать свет, — ответил он, смеясь. — За этим стоит понаблюдать.

Мы занимались любовью при свете — а потом еще раз, в темноте. Сегодня все было иначе, чем во время наших прошлых свиданий, — неторопливо, даже вяло, но так же пьяняще. Я полностью расслабилась, но мысли у меня бешено завертелись, как только моя голова коснулась подушки; в сознании эхом отдавалось слово «убийство». Я заново передумывала все, что узнала о Блисс, и гадала: не она ли мой таинственный преследователь? Я размышляла над тем, как себя вести, если у меня наконец появится шанс поговорить с ней.

Несколько минут я думала о Крисе. Я поверила в худшее и убедила себя, что никогда больше не захочу с ним быть. Я переспала с Красавчиком, предполагая, что с Крисом все кончено. Но Крис ни в чем не виноват — за исключением того, что он амбициозен, как и все актеры. Меня пугало то, что Красавчик, видимо, собирался добиться окончательного успеха: это значило, что мне придется порвать с Крисом. Странно, но такой вариант меня очень печалил. Вчера вечером я поняла, что по-прежнему испытываю к нему влечение. Надо же… Полная неразбериха.

Переполненная эмоциями, я уснула примерно через полчаса — и проснулась наутро от приглушенного звонка мобильника в сумочке. Звонил один из моих пиар-агентов: мне предстояло выступить на радио в самый час пик. Пока я давала интервью по телефону, сидя в кабинете, Красавчик мылся. Нам удалось провести вдвоем лишь несколько минут, за кофе.

— Ты великолепна, — сказал Красавчик. — Я слышал тебя по радио.

— Куда лучше у меня получается задавать вопросы. Но конечно, если ты работаешь в СМИ, тебе приходится встречаться с представителями прессы. Нэш сказал, ему нужны сотрудники, способные работать во всех сферах. Мне придется вписывать все это в налоговую декларацию.

— Ага, раскрылся еще один твой секрет. Узнать тебя как следует, Бейли, — это лишь вопрос времени.

Я засмеялась, но его фраза меня слегка смутила. Возможно, я и впрямь кое-что от него утаивала. Но только потому, что сам он был настоящей загадкой. Красавчик не казался замкнутым, но его спокойствие и манера изучать собеседника, не произнося ни слова, вселяли в меня ощущение, что я и понятия не имею, о чем он думает на самом деле.

— Когда ты свяжешься с детективами? — спросил он.

— Скоро. Наверное, сразу после твоего ухода.

Я незаметно скрестила ноги под столом, и мне стало чуть легче.

Натягивая плащ, Красавчик сказал, что несколько дней назад ему позвонил какой-то приятель из пригорода и попросился переночевать.

— Меньше всего я хочу принимать гостей, едва успев вернуться из Турции. И потом, мне нравится быть с тобой, но он слишком хороший парень, чтобы ему отказать. Так что завтра мы не сможем встретиться. Может, проведем вместе выходные?

— Отличная идея. Но мне придется постоянно разрываться на части из-за встреч с журналистами.

— Позвони мне сегодня и скажи, как у тебя дела. Я хочу быть уверен, что ты цела и невредима.