ГЛАВА 19

Зоя

— Чем сегодня займемся? — спрашивает Зак у Зои. — Распакуем еще пару-тройку коробок?

— Лично я погуляю с Мавис. И отключусь на пару часов.

— В смысле, отключишься?

— В смысле, выключу телефон. Уйду из соцсетей. Окажусь вне зоны доступа.

— С какой радости?

— Мы с Марианной записались на онлайн-курс, так выглядит одно из домашних заданий.

— На какой еще курс?

— Обещаешь не смеяться?

— Да.

— Курс счастья.

— Типа, теория счастья? — уточняет Зак.

— Скорее, психология. Точнее — практические советы, как стать счастливой.

— Зоя, этот твой курс явно ведут какие-то жулики.

— Существует множество достоверно работающих стратегий поднятия уровня внутреннего счастья вне зависимости от внешних факторов, таких, как отношения, — сухо заявляет Зоя. — В рамках курса раз в неделю рассматривается очередная стратегия, а на дом задают испробовать ее на практике.

— И кто именно предлагает такой курс?

Зоя слегка краснеет.

— «Ярмарка красоты» осваивает рынок душевного здоровья.

— То есть предлагает не Гарвард.

— Пошел ты, Зак. Обещал же не смеяться.

— Прости. И что ты пробуешь на этой неделе?

Мы с Мавис двигаемся, наслаждаемся природой, забыв про гаджеты.

— Мавис тоже поднимает уровень счастья?

— Так ты присоединяешься или нет?

— А то.

— Ладно. — Зоя вытягивает руку с телефоном. — Три, два, один.

— Они разом отключают аппараты. Ее пробирает непривычная дрожь. Редкостное состояние — ты недоступен.

— Пошли.

— Куда?

— Пусть Мавис решает. Она у нас умная.

— Ты это постоянно твердишь, — ворчит Зак.

У подъезда Мавис останавливается, принюхивается.

— Показывай дорогу, Мавис, — приказывает Зоя. Мавис трусцой устремляется к северу. На первом же углу сворачивает налево, чтобы вспугнуть стаю голубей, и дальше они двигаются на запад.

— Долго Мавис будет за нас решать, что мы сегодня делаем? — интересуется Зак.

— Пока не появится вожатый получше. Кстати, день просто замечательный.

— Ну, рассказывай, как там у тебя на личном фронте, — просит Зак.

— Ничего сколько-нибудь подходящего, — отвечает Зоя.

С тех пор, как они с Уиллом опять стали просто друзьями и типа-как-родственниками, она вновь вернулась к онлайн-знакомствам. Зарегистрировалась на четырех сайтах, вывесила там четыре разные версии себя (все настоящие: она вообще разносторонняя личность): бодрая экстравертка — любительница ночных развлечений; целеустремленная руководительница; ценительница дружеских и семейных связей, которой приятнее всего проводить вечера в кругу близких людей, и поклонница изящных искусств. Каждая ее личина порождает одинаково безнадежные отклики — случается, что одни и те же. Мужчины, циркулирующие на сайтах знакомств, самым печальным образом напоминают фруктовый кекс, невкусный, неудобоваримый, из года в год передариваемый с одного сайта на другой. Она коротала вечера с Эриком, инженером-проектировщиком, обладателем четверых детей от двух жен и дыхательной аллергии; Сумулом, рентгенологом, поклонником странной музыкальной формы под названием маткор — с точки зрения Зои, в этом слове есть нечто матерное; Брайаном, пилотом, который живет в другом городе и даже в другой стране, но везде, куда приводят его дружелюбные небеса, жаждет общества блистательной спутницы; Фернандо, чрезвычайно тревожным руководителем маленькой и (читаем между строк) загибающейся театральной труппы, и Тайлером, автором психотренингов и мотивационных бесед — он обрел своего рода местную славу, когда прыгнул голышом в бассейн с акулами, откуда его потом выудила охрана. Все это изматывает и приносит куда меньше радости, чем следовало бы, — вот почему она и согласилась пройти с Марианной курс счастья.

Они шлепают к западу этак полчаса, причем Мавис не сбавляет темпа, пока они не оказываются на большом продуктовом рынке.

— А как ты думаешь, весело было бы торговать едой с фургона? — интересуется Зоя.

— Я до нынешнего момента об этом не думал, — признается Зак, — но раз уж ты спросила — нет. Не весело.

— Ну не знаю, — возражает Зоя. — Представляешь, тебе открыты все пути. Только ты и твой фургон, все, что нужно, чтобы заработать на жизнь, прямо под рукой. Никаких офисов, никаких осложнений.

— Единственное осложнение — пахать круглыми сутками в вонючем перегретом фургоне. Искать, где бы припарковаться. И общаться с клиентами. Терпеть не могу клиентов.

— Словом, это не твой путь, — заключает Зоя. — Понятно.

— И не твой тоже. Нет на свете ни одного продукта, который ты любила бы настолько, чтобы возиться с ним с утра до ночи.

Зоя пытается что-то придумать — не получается.

— Да, ты прав.

— Спасибо.

— Ты знаешь, что мама собирается устроить предсвадебную вечеринку в честь Беаты и Элоизы? — интересуется Зоя. — Говорит — потому, что Лидия страшно занята этим предстоящим Маршем женщин, а она хочет сделать все, чтобы Беатина свадьба не сорвалась.

— Пассивная агрессия?

— Мне кажется, мама хочет этим что-то доказать, но вряд ли Лидия этот ее маневр вообще заметила. По маминым словам, это прекрасная задумка и Беате наверняка понравится.

— Я ведь не обязан туда ходить? — спрашивает Зак.

— Наверное, не обязан. Полагаю, все будет по старинке, только для женщин.

— Всей душой поддерживаю такое решение, — говорит Зак.

Зоя смеется.

— А как там, по твоему мнению, Оскар? Он тебе что-нибудь сказал? С виду нормально, но настоящего разговора у нас не было.

— В смысле, как он справляется с ситуацией «моя мама два года встречалась с другой теткой, мне ничего не сказала, а теперь они хотят пожениться, и еще у меня появился папа, про которого я раньше знать не знал»?

— Да. Типа того.

— Ну, не то чтобы мы глубоко и прочувствованно обсуждали эту тему, но у мужчин это вообще не принято.

— Мне интересно, как ты видишь ситуацию?

— Я вижу, что в ней нет ничего страшного. Некоторое время будет психовать, как положено подростку, — все мы такими были.

— Беата за него тревожится.

— А когда она за него не тревожилась? Тряслась над ним с самого дня его рождения. Он имеет полное право дуться, держать дистанцию и разговаривать односложными словами еще несколько лет. Древняя традиция. Большинство знакомых тебе мужчин в его возрасте именно так и поступали.

— Большинство знакомых мне мужчин — полная жуть.

— Только, пожалуйста, давай обойдемся без этих выпадов, — одергивает ее Зак. — Так вот, Беата забыла, что, когда ей было столько же лет, сколько Оскару, мать доводила ее до ручки. Помнишь, как она передразнивала Лидию?

Зоя улыбается.

— Забыла, но ты напомнил. Обалденно выходило. — Улыбка гаснет. — Но это было до рождения Оскара.

— Да. — Зак вздыхает. — Кто бы мог подумать, что из нее получится такая зубодробительная мамаша?

— Я тогда плохо понимала, каково ей: родить ребенка, жить с родителями, вернуться к учебе.

— Зоя вспоминает, как ее тогда ужаснул этот поворот в личной истории Беаты. Ей вдруг становится ясно, что Беата наверняка замечала тогда и ее смущение, и отсутствие желания помочь.

— Мы вели себя как козлы.

— За себя говори. Я, в отличие от всех вас, Беату не тюкал. И был самой любимой ее нянькой, чтоб ты знала. — Зак садится на скамейку и жестом предлагает Зое присоединиться к нему. — Если бы еще она перестала на меня сердиться за этот сериал.

— От того, что вы с Куртни пару лет были самым лакомым блюдом всех таблоидов, ей легче не стало.

Бурный роман Зака с Куртни Маркус, актрисой, которая сыграла Беату / Бетани в сериале, добавил налет инцестуальности к и без того неаппетитной публичной стирке семейного грязного белья.

— В сериале все вымысел, — отмечает Зак. — Я не списывал Бетани с Беаты. Почему никто не в состоянии этого понять?

— Потому что сериал был про знаменитую феминистку, во многом похожую на Лидию, и ее детей.

— Я могу целый день перечислять отличия между этим вымышленным семейством и семейством Лидии.

— Тем не менее, — говорит Зоя. — Существует определенная черта, ты слишком близко к ней подступился. А перешел или нет — это уже вопрос толкования. Марианна считает, что нет, Беата и Лидия убеждены, что да. Имеют полное право. Ты же знал, что идешь на риск.

— А что думает Нина?

— Не знаю, — отвечает Зоя. — У нее в сериале нет альтер эго, да и если моя догадка верна, она бы не сильно расстроилась, даже если бы и была. Хотя — кто знает? Ее поди раскуси. Либо она живет на другом конце земного шара, либо пашет с утра до ночи. Помнишь, я пыталась собрать нас всех пятерых на ужин? Я четыре раза предлагала по несколько дат, и ей ни одна не подошла.

— Возможно, она меня избегает.

— Сомневаюсь, что она о тебе вообще думает.

— Может, и так, — соглашается Зак. — Неплохо для разнообразия. А чем она вообще занимается? Я думал, она уже опять уехала.

— Марианна сказала, что она на год устроилась в реанимацию «Вестерн-дженерал». Похоже, решила передохнуть.

— Тут я ее понимаю, — говорит Зак. — Хотя лично я на такую работку бы точно не вызвался. У Нины, похоже, стальные нервы. — Он указывает на передвижной лоток. — Хочешь такое?

— Больше всего на свете, — признается Зоя.

Они встают в очередь.

Зоя уже сто лет не была на продуктовом рынке. У них с Ричардом было в свое время заведено ходить в такие места каждые выходные, девять месяцев в году. Кроме того, у них было заведено устраивать изысканные ужины, пить хороший кофе, посещать музеи и выставки. Сейчас ей кажется, что то были довольно хлипкие основания для брака. Она-то в свое время считала, что все эти увлечения таят под собой более глубинное сходство: «Мы из тех людей, у которых заведено интересоваться искусством. Мы из тех людей, у которых заведено поддерживать отношения с друзьями. Мы из тех людей, которые способны оценить риск и свободу самовыражения в творчестве». На деле же, осознает она с мучительной отчетливостью, их объединяла любовь к качественному сыру, кофе и пустопорожней болтовне — и почти ничего больше.

— Ты какой будешь? — интересуется Зак. — Я угощаю.

— Один с курицей, один с креветками. Пойду займу местечко вон там, на скамейке.

Зоя сидит на солнце и вспоминает, какие ужины устраивала для друзей, когда была замужем. Ричард, человек крайне предсказуемый, всегда настаивал, чтобы гости попробовали эспрессо из его кофеварки. А она говорила: «Если случится пожар, он бросится спасать эту машинку. Он любит ее сильнее, чем меня». А Ричард отвечал: «Еще бы!» И все смеялись, как от них и ожидалось. Но когда брак дал трещину, она перестала так шутить. Стало не смешно. Ведь это оказалось правдой: Ричард ее не любил.

Подходит Зак с такосами.

— Если будет пожар, что ты спасешь? — спрашивает она.

— Где будет пожар?

— Ну, видимо, у нас дома.

— Тебя, — отвечает он. — Мавис. — Наклоняется, чешет собачке за ушами. — Хотя она постоянно пукает.

— А еще что?

— Наверное, фотоаппарат? — размышляет он вслух. — Блокнот, который лежит у кровати, — я туда по ночам записываю интересные мысли. — Он передергивает плечами. — Но, скорее всего, у меня вообще не хватит присутствия духа ничего спасти. Я из тех, кто к приезду пожарных стоит голышом снаружи. Я не из героев. А что спасешь ты?

— Когда я вышла замуж, я держала под кроватью коробку с вещами, которые буду спасать. Свадебные фотографии, памятные вещицы, билеты на концерты — всякое такое. Вся суть моей жизни.

— А теперь она где?

— Когда мы переезжали, я пересмотрела содержимое и все выкинула. Начаться пожар с нее мог запросто, а вот спасать ее от пожара мне бы вряд ли захотелось. — Зоя угощает Мавис своим тако. — Кто тут у нас любит курочку?

— Вот теперь понятно, почему она пукает, — заключает Зак.

Мавис виляет хвостом.

— Ты по нему скучаешь?

— По Ричарду?

— Нет. По Уиллу.

— Про это никто не должен знать.

— Мы оба знаем, что я знаю. Но никому не скажу, просто спрашиваю, как оно там.

— Мне грустно, — говорит она. — Оно случилось не вовремя, и тем не менее. Потенциал имелся.

— Мне казалось, вам хорошо вместе.

— Ага.

— При разводе ты лишаешься не только семьи. Лишаешься уверенности в себе, лишаешься кучи людей, не обязательно лучших друзей, скорее знакомых, но весь ландшафт твоей жизни меняется — и взгляд на мир тоже. Сбиваются ориентиры.

Она умолкает, чешет Мавис под подбородком.

— Когда появился Уилл, мне показалось, что во всем этом был смысл, понимаешь? Что все эти ужасы были прелюдией к важному событию. А теперь мне так же гнусно, как после ухода Ричарда, но оптимизма по поводу будущего еще поубавилось. Я словно топчусь на месте. А это унизительно.

— А ты вообрази, что о твоей личной жизни кричат все таблоиды во всех супермаркетах страны. Я — олимпийский призер по унижениям.

— Зак откидывается на спинку скамьи, подставляет лицо солнцу.

— Ты не топчешься на месте, Зоя. Просто твоя история в середине. Может, тебя ждут неприятности, но если двигаться вперед, все кончится хорошо.

— А если я забреду туда, где мне совсем не понравится?

— Поступишь, как я сейчас, — пожимает плечами Зак. — Разберешься, где напортачила, и откроешь новую главу.

ГЛАВА 20

Марианна

— Марианна, — зовет Гармония, — не могли бы вы зайти ко мне в кабинет?

— Конечно, — говорит Марианна и смотрит на часы. Конец рабочего дня, а у нее сегодня свидание.

С тех пор, как она выставила Девлина за дверь, свиданий у нее было раз-два и обчелся, причем почти все завершились на самой первой стадии (ни к чему не обязывающая чашка кофе или бокал вина). Но нынче ставки повыше, и опаздывать ей не хочется.

— Вы только подумайте, — начинает Гармония, не вставая из-за стола, — вы у нас проработали уже целый месяц.

На самом деле Марианна думает об этом постоянно. «Ярмарка красоты» чем-то напоминает Алисину Страну чудес. С момента поступления на работу Марианна поменяла гардероб, пищевые привычки и отношение к спорту, не говоря уж о жизненных целях. Клацанье клавиатуры в редакции, запах застоявшегося кофе и несвежего воздуха, всплеск адреналина — нашлась замечательная цитата — все это выцветает в памяти, как лист старой газеты.

— Он очень быстро пролетел, — говорит Марианна — и в этом ничуть не кривит душой.

— Я сегодня проверяла описания продукции на сайте. Я правильно понимаю, что их вывесили на прошлой неделе?

— Совершенно верно. Мы немного задержались: долго согласовывали формулировки с юристами.

— Очень печально, что пришлось привлекать юристов.

— Да? — Марианна начинает гадать, не переживает ли Гармония за лишние издержки. При этом она готова поклясться, что ей было дано распоряжение проконсультироваться с юридическим отделом.

— Они вечно представляют всю продукцию в таком непривлекательном виде.

— Это я заметила. Мы с ними это долго обсуждали.

— Марианна, я вот что пытаюсь сказать: я ожидала, что вы сделаете описания нашей новой продукции несколько более завлекательными. Вот, давайте возьмем эфирные масла. — Гармония что-то набирает на клавиатуре, поворачивает экран к Марианне и читает вслух: — «Обратитесь к сути матери-Земли, попробовав наше эфирное масло, в состав которого вошли малина, клевер и невзрачница полевая — растения, традиционно ассоциирующиеся с плодородием. Масло не предназначено для приема внутрь, идеально для использования с нашим Распылителем». — Гармония поджимает губы. — А куда девалась формулировка, которую мы согласовали? «Масло „Мать-Земля“, созданное нашими специалистами-натуропатами, естественным образом регулирует репродуктивную функцию, поскольку вобрало в себя древние целительные свойства малины, клевера и невзрачницы палевой — лечебных трав, которыми издавна пользовались повитухи».

— Она юристам не понравилась, — сообщает Марианна. — Слишком похоже на обещание неподтвержденного лечебного эффекта. Кроме того, они боятся, что профессиональная организация акушерок может подать на нас в суд.

— А наши медные браслеты, «идеальный аксессуар для любого времени года, естественным образом снимающий воспаление»?

— К идеальному аксессуару у них претензий нет, а к снятию воспаления есть.

— Вот бред! — фыркает Гармония. — А чай «Борец»? Мы, кажется, собирались сказать, что он вобрал в себя все силы природы для борьбы с раком, поскольку содержит смесь трав-антиоксидантов и фруктовых экстрактов, причем его сила доказана учеными?

— Она учеными не доказана, и если мы такое напишем, мы можем непреднамеренно помешать клиентке, испытывающей соответствующие симптомы, вовремя обратиться к врачу.

— Марианна, говорит Гармония, — будущее нашей индустрии связано с заботой о здоровье. Собственно, нашим потребителям нужны натуральные, привлекательные продукты, помогающие лечиться от болезней в спокойной домашней обстановке.

— Гармония, компания растет, а это значит, что, как бы ни было вам это неприятно слышать, за ней теперь наблюдают гораздо пристальнее. Ведь именно ради этого вы, в частности, и взяли меня на работу. Я должна следить за тем, чтобы наши публичные заявления оставались доказательными.

Гармония закрывает глаза и делает несколько глубоких успокоительных вдохов.

— Мне нужно время, чтобы это осмыслить, — заявляет она.

— Конечно, не спешите, — соглашается Марианна. — Мне пора идти, но завтра я весь день у себя.

— Еще одна вещь. К нам обратились с просьбой оказать спонсорскую помощь — весьма значительную — одному мероприятию, назначенному на осень. Вы, возможно, слышали, что планируется Марш женщин?

— Да, я про это слышала.

— Оргкомитет прислал нам предложение по поводу денежного вклада, я серьезно об этом задумалась.

— Я буду очень рада, если мы поддержим это начинание, — говорит Марианна. — Событие ожидается очень яркое. Можете поговорить с Дарией о том, как оно повлияет на наши внешние отношения. А я со своей стороны позабочусь, чтобы наше участие было должным образом освещено в прессе.

— Состав выступающих пока не объявлен, но мне птичка принесла на хвосте, что немаловажную роль будет играть ваша мама. — Гармония смотрит на нее выжидательно.

— Я тоже что-то такое слышала.

— Вот я и гадаю вслух, Марианна, нельзя ли привлечь ее к сотрудничеству с нами? Она очень влиятельная и цельная женщина. Да и собой хороша.

Марианна чертыхается про себя. Очень непросто быть дочерью Лидии Хеннесси.

— Сомневаюсь, что мама имеет какое-то отношение к сбору средств на этот марш. Так что не знаю, как именно может выглядеть наше сотрудничество.

— Пока ничего конкретного, — говорит Гармония. — Я лишь хочу сказать, что с деловой точки зрения вкладывать в эту историю деньги имеет смысл только в случае, если мы получим хоть какую-то встречную выгоду. Например, ваша мама станет лицом нашей линии «Красота в любом возрасте»? Или хотя бы позволит использовать свой образ по ходу кампании, связанной с самим маршем.

— Гармония, это очень интересные идеи, и я, конечно же, не стану отвергать их с ходу. Но сейчас мне нужно идти на встречу. Вернемся к разговору завтра?

— Как скажете, — отвечает Гармония, складывая руки на груди. — Всего самого лучшего.

Марианна пулей вылетает из офиса, прыгает в машину. Разговор с Гармонией вывел ее из равновесия. Кроме того, она уже опаздывает. Глубокий вдох, по примеру Гармонии, потом она вспоминает нынешний свой подход к свиданиям: каждое из них — лишь тренировка для некоего будущего свидания, которое оправдает сегодняшний ее ничем не оправданный оптимизм. Может, выбор романтических отношений и выглядит небогато (да таков он и есть), но она просто учится: главное, что от нее требуется, — являться на каждую встречу должным образом одетой, причесанной, приукрашенной и вооруженной несколькими словесными уловками — так она и станет постепенно двигаться к цели (в неопределенном будущем попасть на свидание, которое не окажется тошнотворным). Странно, как они с Зоей поменялись точками зрения: Зоя за последние два месяца сильно разочаровалась в знакомствах, а Марианна как раз наоборот.

Сегодня, впрочем, Марианна все-таки нервничает, ведь у нее свидание с Тимом Карвером. Начнем с того, что она не вполне уверена, свидание это или нет: пока у них была единственная встреча, и на ней они прилюдно скандалили. С тех пор, однако, они продолжали переписываться, и все это в форме дружественных, слегка игривых (или ей только так кажется?), порой задиристых словесных перепалок. Кроме того, она не уверена, что правильно оделась: ее наряд (льстящие ее фигуре джинсы, которые помогла выбрать Зоя, и богемная блузочка с низким вырезом, продукция «Ярмарки красоты») явственно говорит о том, что она пришла на свидание, но если это не так? А ведь в доцифровые времена у людей вроде как и вовсе не было таких проблем. И последнее: она не уверена, что сумела обуздать свои неврозы настолько, что они укроются от взгляда специалиста.

Звонит телефон.

— Привет, Зоя, — говорит Марианна. — А я тут как раз про тебя думала. Еду на свидание.

— Свидание? И кому нынче так повезло?

— Не поверишь: Тиму Карверу.

— Тиму, который выступал на том вечере для одиночек? Семейному психологу? Ничего себе — вы встречаетесь?

— Да, тому самому Тиму. Нет, мы не встречаемся. Просто у нас сегодня встреча. Я так думаю. Пока не знаю.

— А тебе хочется с ним встречаться? Мне тогда показалось, что он тебе не очень понравился.

— С этим мы разобрались. Теперь обмениваемся эсэмэсками.

— Ничего себе. Ну, тогда ладно. Я просто хотела спросить, не приедешь ли ты ко мне посмотреть кино про женщин.

— Давай в выходные, если у тебя нет других планов?

— Нет у меня планов, — говорит Зоя. — На свидания я забила.

— Почему? — Марианна пытается понять, не скрывает ли Зоя чего важного.

— Надо иногда устраивать перерывы. Слишком я привязалась к своему последнему.

— А он кто такой? По-моему, ты мне про него не рассказывала.

Что это за тип так вывел Зою из равновесия?

— Как-нибудь в другой раз расскажу, — увиливает от ответа Зоя. — Удачного тебе свидания. До выходных еще созвонимся.

Марианна ставит машину, идет к ресторану. Тим подходит к дверям одновременно с ней.

— Вы здесь раньше бывали? — спрашивает он, — У них там есть отличный внутренний дворик.

— Не бывала, — говорит она. — Но посидеть на воздухе будет замечательно. Вечер великолепный.

Они выбирают столик в саду, Марианна заказывает большой бокал довольно крепкого вина.

— Не место, а просто находка.

— Отличное, правда? Я сюда уже сколько лет хожу. Приносят спиртное, они чокаются.

— Я расстроился, узнав, что вы ушли из газеты. То, что печатному изданию не по средствам содержать столь талантливого сотрудника, говорит о том, что дела в прессе совсем прискорбны.

— Вы мне льстите.

— Я говорю правду, — отвечает Тим. — Очень многие любимые мои авторы ушли в частный бизнес. Как вам новая работа, кстати?

— Зарплата мне нравится, — отвечает Марианна. — И график тоже. Но я испытываю ностальгию — подходит здесь это слово? Редакция, даже в самом урезанном виде, — необыкновенное место. — Она делает глоток из бокала. — А как вы решили стать семейным психологом?

Вы слышали про «Лав-лаб»?

— В Университете Вашингтона? Мы про них писали несколько лет назад. Они нашли способ предсказывать, сохранится брак или нет, правильно?

— Совершенно верно. Я там некоторое время работал, когда собирал материал для докторской. Очень интересно было. Поначалу я намеревался заниматься наукой, но потом понял, что брать у супругов интервью мне нравится больше, чем обрабатывать данные.

— Ая и не знала, что за вашими теориями о здоровых отношениях стоят научные исследования, — удивляется Марианна. — Тем сильнее мне хочется попросить у вас прощения за то, что в тот раз вступила с вами в спор.

— Ну да, и тем не менее сам я развелся, — сухо объявляет Тим. — Не хотите спросить почему?

— Вопросы о разводе я обычно начинаю задавать на более поздней стадии свидания, — поясняет она.

Тим склоняет голову набок, у нее сердце уходит в пятки.

— Если только у нас свидание. В чем я не уверена. Свидание? — Ей хочется рвануть к выходу.

— Нет, — отвечает Тим. — Хотя по одной-единственной причине: я не хожу на свидания с женщинами, которые в разводе менее двух лет.

— Никогда?

— Никогда с тех самых пор, когда на горьком опыте понял, что это необходимая мера защиты собственного рассудка.

— А если вам встретится идеальная спутница, которая развелась полтора года назад? — Любопытство перевешивает желание сбежать.

— Такого еще не было, но если случится, я объясню ей свое правило и выражу надежду, что за полгода она никуда не денется.

— По-моему, вы больной на голову, — высказывается Марианна.

— Очень может быть, — соглашается Тим. — В конце концов, я же психолог.

— Я, например, с мужем покончила бесповоротно, а до двух лет еще жить и жить.

— Никак не могу понять, почему все разведенные, с которыми мне приходится иметь дело, убеждены, что к ним эти стандартные вехи не относятся. Вы сколько в разводе — полгода?

— Четыре месяца.

— И зачем вы пытаетесь ускорить процесс? — интересуется Тим.

— Больно уж процесс мучительный, — отвечает Марианна.

Тим смеется.

— Может, поговорим о другом? О книгах, театре, спорте?

— Хорошо. Кто ваш любимый писатель?

— Чехов.

— Чехов? Серьезно? Вы не шутите?

— А чем вам Чехов не пришелся? Он гений.

— Да его персонажи только и делают, что сидят, пьют водку и рассуждают о том, что жизнь бессмысленна. Что, разумеется, никому не запрещено, но и пример с них брать не хочется.

— А кто ваш любимый писатель? — спрашивает Тим с ноткой обиды.

— Джейн Остин, — отвечает Марианна.

— Ее персонажи только и делают, что сидят, пьют чай и рассуждают о том, что жизнь бессмысленна.

Марианна хихикает.

— А кино? Какие фильмы вам нравятся?

— Про супергероев. Любые, даже самые нелепые. Такой ответ вас устраивает?

— Да, — говорит Марианна. — При условии, что вам нравятся не только супергерои, но и супергероини.

— Понятное дело. Пожалуй, героини нравятся мне даже больше.

Марианна откидывается на спинку стула.

— А ваше правило предполагает, что нельзя дружить с человеком, который в разводе меньше двух лет? Потому что мне очень кстати был бы друг, который любит фильмы про супергероев.

Тим улыбается.

— К вопросам дружбы я подхожу гораздо гибче. Особенно если речь идет о человеке, с которым, когда придет срок, я с удовольствием стану ходить на свидания.

ИЮЛЬ

ГЛАВА 21

БЕАТА

— Пора определяться, — начинает Элоиза. 

— Давай, — отвечает Беата.

В последнее время такие слова звучат часто, и все это похоже на езду по ухабам. Почти все субботние утра неумолимо начинаются именно с таких разговоров — пока она толком не проснулась и не в состоянии их ни предотвратить, ни направить в безопасное русло.

— У тебя есть предпочтения по поводу музыки?

— Да вроде нет.

— Даже во время самой церемонии? Можно включить запись — это дешевле, — а можно пригласить музыканта или даже целое трио.

— В смысле, классическое?

— Не обязательно, — говорит Элоиза. — Хотя я скорее склоняюсь к этому.

— Ладно.

— Понятно, многое зависит от места. Мы где будем отмечать: в помещении или на воздухе?

— Я пока об этом не думала.

— Беата, я была бы признательна, если бы ты отложила телефон. В сентябре многое уже наверняка занято. Люди начинают планировать свадьбы за год.

Беата откладывает телефон.

— Ну, мы тоже можем так поступить.

Элоиза шумно выдыхает.

— Мы же решили: свадьба в сентябре. Я пойду сегодня посмотрю несколько ресторанов. Ты со мной?

— Если тебе так хочется, — говорит Беата.

— Мне хочется, чтобы ты хоть иногда высказывала и собственное мнение. Важно, чтобы этот день стал особым для нас обеих.

— Он станет особым вне зависимости от того, где мы будем праздновать, — замечает Беата. — Да и когда тоже. Я не понимаю, зачем вся эта спешка и нервы.

— Я нервничаю, потому что тебя совершенно не интересуют никакие подробности.

Элоиза делает паузу, берет себя в руки, как будто перед ней совсем уж бестолковая клиентка.

— Давай так: я исключу из списка все лишнее, а ты пообещаешь, что поможешь мне с окончательным выбором.

— Конечно.

— Даже Оскар проявляет больше интереса, — добавляет Элоиза.

Это Беата знает, и именно поэтому не в состоянии остановить движение этого свадебного кортежа. Она приняла предложение Элоизы с тихой надеждой, что они отметят это событие в собственном духе — без шума, но с глубоким смыслом. Но оказалось, что Элой за, которая была свидетел ьни-цей на свадьбах всех четверых своих братьев, терпеливо дожидалась собственной очереди. Уже решено, что свидетелями будут Оскар и Уилл. А это значит, что Беата не может топнуть ногой и прекратить все это безобразие, не вызвав очередного скандала в своем разномастном семействе.

— Я понимаю, что тебя расстраивает мое безразличие, — произносит Беата.

— Типа того, — соглашается Элоиза.

Звонит телефон.

— Не отвечай, — вскидывается Элоиза. — У нас важный разговор.

— Это мама, — сообщает Беата. — Я отвечу. Привет, мам.

Элоиза с перекошенным лицом брякает кофейную кружку на стол.

— Вы как, дату назначили? — осведомляется Лидия.

Беата уже жалеет, что сняла трубку. Похоже, мироздание решило ее таким образом наказать. Вот только за что? За то, что она в свое время не познакомила Оскара с отцом? Неужели кармическим силам плевать на лучшие побуждения?

— Пока нет.

— Скорее в начале сентября или в конце?

— Не знаю.

— Беата! От этого же зависит выбор цветовой гаммы! Начало сентября — это еще лето, а конец сентября — уже осень. Я должна дать указания флористу.

— Мам, этим Элоиза занимается, — говорит Беата. — Мы, собственно, прямо сейчас это и обсуждали.

— А платье ты уже заказала? Ты же не явишься в брючном костюме или еще в какой-нибудь гадости? Как это делают многие знаменитые лесбиянки. Одна — в свадебном платье, а другая — в костюме.

— Ты часто бываешь на свадьбах у знаменитых лесбиянок?

— Я видела фотографии в «Пипл», Беата. И не хами, тебе это не клицу. Ты, похоже, не понимаешь, какой это труд — организовать свадьбу. Особенно если она назначена прямо перед Маршем женщин. Мы должны все продумать заранее.

— Ладно, мам.

В этой свадебной затее Беате не нравится очень многое, в том числе и участие матери. Но что она могла сказать, кроме «да», видя, что Элоиза так и сияет, а все семейство, включая Оскара, радостно вопит и хлопает в ладоши? Но она недооценила, какую бурную деятельность разовьют два этих сгустка энергии, Элоиза и ее мамаша, тем более что обеим вынь да положь тюль и хризантемы.