– Где служил? А ну, отвечай, когда спрашивают!
– В морфлоте, – процедил Веня.
– Врешь! – Усатый снова кашлянул и отвел руку для удара. Веня отклонился. – Ага, дрейфишь, солобон! Смотри у меня!
– Кто дрейфит? – не вытерпел Вени и попытался разорвать захват. Но усатый, руки которого больше напоминали клещи гигантского краба, держал его крепко.
Веня рванулся еще раз, рубаха треснула, он с надеждой посмотрел на Пряника. Тот дернулся, его правая рука слегка изменила направление, и Веня увидел спрятанный под пиджаком пистолет. Потеряв на мгновение усатого из виду, Веня пропустил от него увесистую плюху. На этот раз он уже не сдержался и попытался врезать усатому в нос, но тот снова покачнулся и, отпустив Венину рубаху, отлетел назад.
– Милиция! – заорала что есть мочи продавщица кваса. Она достала из кармана свисток и громко засвистела.
Женщины из очереди тоже принялись голосить, но усатого это не остановило. Он стал кружить вокруг Вени и делать устрашающие пасы руками.
«Черт с тобой, – на этот раз уже не на шутку рассердился Веня, – сам напросился». Позабыв про Акробата и Пряника и про уже наведенный на него ствол пистолета, Веня бросился вперед. Он выбросил вперед левую руку, делая ложный замах, и тут же выбросил вперед сжатую в кулак правую руку. Удар пришелся по касательной, потому что усатый вовремя убрал голову, и Венин кулак лишь коснулся его небритого подбородка. Веня снова хотел ударить, но усатый нырнул под его руку, подсек Веню под обе ноги и, когда тот грохнулся на спину, навалился на него.
Оказавшись под противником, Веня попытался вырваться, но усатый держал его словно тисками. Продавщица продолжала свистеть, отовсюду слышались крики и детский плач. Усатый продолжал прижимать Веню к земле, дыша перегаром.
Веня почувствовал, что ему не хватает дыхания. Послышался топот ног, и тут хватка усатого ослабла. Несколько милиционеров в форме стали растаскивать дерущихся и заламывать им руки. Один милиционер оттащил усатого в сторону, а двое других поволокли Веню.
– За что вы его-то ломаете? – глядя на Венину несчастную гримасу, заорала возмущенная продавщица. – Это же вон тот, старый, всю эту бузу затеял. Отпустите парня!
Остальные свидетели драки дружно ее поддержали. Сбежался народ, галдеж стал еще громче:
– Отпустите парня! Он не виноват! Этот пьянчуга сам на него набросился!
– Успокойтесь, граждане! Всех отвезем в отделение, там разберемся, – ответил один из милиционеров.
Пока драчунов тащили в милицейский автобус, Веня успел разглядеть в толпе Акробата и Пряника. Они пытались прорваться к месту, но образовавшаяся толпа преграждала им путь.
Милиционеры затолкнули Веню в автобус и уселись рядом. Напротив усадили усатого, тот громко орал, кашлял и возмущенно махал руками.
Когда автобус тронулся, Веня посмотрел в окно. Пряник и Акробат были уже далеко. Они о чем-то оживленно спорили. Когда автобус выехал на оживленную улицу, Веня откинулся назад.
– Ну что, малой, не сильно я тебя поломал? – услышал Веня знакомый голос. Сидевший напротив него усатый улыбался. Теперь голос этого «мнимого» пьянчуги был твердый, а глаза, казавшиеся до этого мутными, светились лукавым огоньком. – Константиныч – будем знакомы! – представился он, протягивая руку.
Веня ответил на рукопожатие и услышал приглушенный смешок:
– Что, Венечка… ой, прости, Вениамин Игоревич! Натерпелся ты за последние дни? – Веня дернулся, но тут же сел на место, услышав голос Зверева. – Это мой самый первый наставник. Бывший наш коллега, между прочим, – Зверев указал на усатого. – Вот только сейчас Константиныч у нас больше не работает, а когда-то считался лучшим инструктором по рукопашному бою во всем областном УВД. Сейчас на пенсии, но мне вот не смог отказать: помог тебя вытащить из этой передряги. Ну что, Веня, здравствуй, рад снова видеть тебя! Я понял, что они будут тебя пасти, и организовал весь этот кордебалет. Ну как… все было убедительно?
Зверев привстал, и они обнялись.
– Знатная придумка! Я все время был у них на мушке, – с улыбкой ответил Веня. – Верил, что вы меня вытащите, но такого не ожидал, а уж они – тем более!
Зверев довольно улыбнулся:
– Ну а теперь поехали в Управление. Корнев нас уже ждет.
Часть восьмая
Вадик
Глава 1
Обычно Вадик не опаздывал на работу, не собирался он это делать и сегодня, в особенности потому, что обещал Корневу ознакомить его с отчетом о запросах в райотделы на предмет выявления личности убитого на складе здоровяка, который он готовил для областного прокурора. Ответы на запросы из районных отделов представляли собой дежурные отписки и не несли ничего нового.
Также в отчет входили заключения дактилоскопической и медицинской экспертиз, которые тоже оказались «пустышками». Выяснить личность здоровяка так и не удалось. Однако Корнев почему-то придавал этой бумаге особое значение, поэтому Вадик взял домой все необходимые документы и при свете ночника строчил на машинке, готовя совершенно бессмысленную бумагу.
Но случилось непредвиденное. У соседа с верхнего этажа в шесть часов утра прорвало водосточную трубу. Когда попытались закрыть кран, чтобы перекрыть воду, оказалось, что он настолько заржавел, что попытка сорвать его при помощи обычного ключа привела к тому, что кран просто лопнул пополам. Вода продолжала поступать, намечался настоящий потоп.
Пока вызывали ремонтников, пока перекрывали трубу и меняли кран, вода залила все первые этажи. Жильцы бегали, суетились, орали, черпали воду всем, что попадалось под руку.
После того как протечка наконец-то была устранена, Вадик потратил несколько часов, чтобы при помощи тряпки собирать с пола воду, развесить на веревках во дворе насквозь промокший матрас и другие постельные принадлежности и одежду. Вернувшись в комнату, он бегло осмотрелся, прикинул, сколько уйдет времени и сил на ремонт, махнул рукой и, сбежав по лестнице, вышел из общежития.
Его руки покраснели и распарились от воды, в ботинках все еще хлюпала жижа. В правой руке он нес объемный портфель со злополучным отчетом, левую все время поднимал к глазам, поглядывая на часы, – те показывали половину десятого. Вадик сначала почти бежал, но, пройдя пару сотен шагов в сторону автобусной остановки, вдруг резко остановился.
А чего это он, собственно, так спешит?
К своим проклятущим бумажкам: делам, отчетам и протоколам? Работа, которой он занимался целыми днями, ему уже порядком надоела. Ежедневные отчеты, составление запросов, допросы совершенно никчемных свидетелей и прочая кабинетная работа, приносящая так мало результатов, Вадику в последнее время вовсе перестала доставлять радость. Молодой следователь прекрасно понимал, что, несмотря на то что дело о нападении на продсклад войсковой части номер 3473 ведет именно он, всем процессом руководит капитан Зверев, а всю необходимую информацию и улики добывают вроде как данные ему в помощь опера.
После неудачной попытки допросить Захара Селиванова Вадик затаил обиду на Костина. Веня, с его верткой натурой и морским прошлым, с легкостью расколол бывалого моряка Селиванова и сумел выяснить адрес Крапивина. Зверев же благодаря сыну скрипачки Элеоноры Герману сумел отыскать тайник Крапивина и выяснить подробности про пропавший клад. А чего за все это время сумел добиться он, Богданов Вадим Петрович? Он даже не выяснил личность убитого Василием Малашиным здоровяка, хотя приложил для этого все усилия. Последний же успех Костина и вовсе привел Вадика в отчаяние. Веня внедрился в банду, рисковал жизнью и выяснил столько всего… И в первую очередь узнал, что здоровяк – это член банды Лощеного по кличке Лось.
Нет уж! Сегодня он опоздает на работу, и, даже если за это ему влетит от Корнева, он не станет огорчаться. Зверев ведь тоже постоянно опаздывает. Костин же вообще пьянствует в рабочее время, целыми днями и ночами прохлаждается неизвестно где, и ничего ему за это не бывает. Почему же он, Вадим Богданов, окончивший с отличием юрфак, совершенно бесполезен в этом запутанном деле? Зверев и Костин – настоящие хитрецы, любого способны раскрутить и подавить, а он… Особенно этот Костин!
В душе Вадик понимал, что глупо винить других в собственных просчетах. Понимал он и то, что зависть – нехорошее чувство, но ничего не мог с собой поделать. Он пытался хоть как-то себя оправдать, но в голову все время приходило одно и то же…
* * *
Вадику всегда казалось, что родители опекают его чуть больше, чем прочих детей. Он родился и вырос в Казани и был единственным ребенком в семье. Постоянно получал дорогие подарки, много путешествовал и имел практически все, что не могли позволить себе прочие дети. Родители ни в чем ему не отказывали. Когда, уже в старших классах, его начали дразнить «маменькиным сынком», Вадик решил, что непременно должен доказать, что он не такой.
Когда началась война, Петр Никодимович Богданов, отец Вадика, не особо стремился на фронт. Уже в сорок первом он получил бронь и всю войну проработал инженером-механиком на Казанском авиационном заводе имени Горбунова, где занимался установкой панелей приборов для пикирующих бомбардировщиков «Пе-2». Вадик же с первых дней просился на фронт, чем вызывал недоумение родителей. На фронт Вадика, разумеется, не взяли по причине малолетства (в сорок первом ему исполнилось лишь семнадцать). Тогда Вадик заявил, что никогда не станет инженером, как о том мечтал отец, а пойдет служить.
Отец Вадика был мужчиной твердым, но не агрессивным. Такой же была и мать Вадика, Ольга Тихоновна, работавшая секретарем на том же заводе, что и отец. Родители Вадика никогда не ссорились, жили мирно и тихо и бунтарство сына поначалу воспринимали как обычную детскую блажь.
Когда спустя пару месяцев Вадик, ничего не сказав родителям, уехал в Москву, успешно сдал экзамены и поступил в Московское военно-инженерное училище, отец и мать не находили себе места. Однако на фронт Вадик так и не попал. Закончив в сорок третьем учебу, он остался служить комсоргом батальона курсантов в своем же училище, а спустя год был направлен на учебу в Военно-юридическую академию, которую окончил с золотой медалью и по распределению приехал в город Псков.
Спустя полгода, проработав следователем в областной прокуратуре, Вадим Петрович Богданов узнал шокирующую новость. Оказывается, его отец добился перевода из Казани в Псков и занял должность заведующего производством на местном, вновь созданном заводе радиодеталей. Петру Никодимовичу, как вновь прибывшему специалисту, тут же была выделена отдельная служебная трехкомнатная квартира.
Родители наспех переехали и, разыскав блудного сына, с которым все это время они вели активную переписку, потребовали, чтобы их мальчик немедленно переехал жить к ним. Вадик, который последние три года жил в старом здании общежития Главного управления МВД города Пскова, и не подумал возвращаться к родному очагу. Снова жить с родителями? Снова стать «маменькиным сынком»? Ну уж дудки! Не бывать этому!
Предложение о переезде было решительно отвергнуто, Вадик сумел сохранить относительную свободу и избавить себя от изнурительной родительской опеки.
* * *
Даже сегодня, после случившегося в его комнате потопа, Вадим нисколько не жалел о том, что остался в своей родной общаге. Он больше не слюнтяй и не «маменькин сынок», он окончил военное училище и академию. Он всем докажет, что тоже способен на большие дела.
Вадик спокойно сел в автобус и доехал до улицы Лесной. Тогда, на складах, после того как целая следственная группа и, в частности, сам Вадик осматривали место преступления, Зверев сумел найти целую кучу улик. Вот и Вадик сейчас непременно тоже что-нибудь найдет или узнает. Тогда Зверев не взял его с собой. Значит, он должен посмотреть на все свежим взглядом и выявить новые детали.
Вадик осмотрел дом, добрался при помощи досок до крапивинской квартиры (со слов Зверева он уже знал, как местные мальчишки это делают), осмотрел разрушенный тайник, но так и не нашел ничего нового. Он прошелся по соседям, которые смотрели на него немного странно, но так ничего нового и не выяснил.
Когда он уже совсем было отчаялся, он встретил во дворе женщину, снимавшую развешанное на веревках белье. Вадик тут же вспомнил про случившийся в его доме потоп. Он рассказал женщине о своей беде, они разговорились. Его случайной собеседницей оказалась толстая тетка с тонкими губами и похожими на сосиски пальцами, которая представилась тетей Галей.
Когда Вадим сказал, где работает, женщина поначалу насторожилась, но потом выдала много всего и обо всех сразу. Она жаловалась на соседа-пьяницу, который постоянно мочится под окном, если жена не пускает его домой; рассказала про детишек, которые мучают кошек и бьют из рогаток окна; пожаловалась и на самих кошек, которые по ночам орут как угорелые. В самом конце разговора, когда Вадик уже собирался уходить, тетя Галя вдруг спросила:
– А ты кого, говоришь, искал-то?
– Здесь у вас старик один жил, Крапивин его фамилия. Вон там, в разрушенном здании, – выпалил Вадик.
– Крапивина твоего я знать не знаю, но знаю старуху одну из того дома. Такая мерзкая старушонка. Вот ее я хорошо помню, – женщина пригнулась и заговорила тише: – Она ведь из этих… ну, из бывших.
– Из каких это бывших?
– Из буржуев. Сама тощая как сучок, а гонору, гонору! Мимо пройдет, на нас даже не посмотрит, словно мы нелюди какие. Такая фифа! Она как раз в седьмом доме и жила, квартира, кажется, восьмая или седьмая. Только съехала она отсюда, как раз после той самой бомбежки и съехала.
– Восьмая, говорите? – Вадик немного оживился. – Это ведь как раз под квартирой, где жил наш Крапивин! А зовут эту старушку как? Где мне ее теперь искать?
– Имя у нее чудное – Таисия, а фамилия Горская. Точно – Таисия Горская!
– Ну а живет она где?
– А тут неподалеку. Адрес точно не скажу, но объяснить могу. Пойдешь по Луговой, свернешь перед булочной, дойдешь до сквера. Потом пять остановок на трамвае до парка. Трамвай «восьмерка», он там один ходит, не ошибешься. Там три старых дома у ворот в парк стоят. Один из них красный. Вот там эта Горская и обитает. У нее первый подъезд, первый этаж. Окна как раз на сквер выходят. Второе окно от подъезда справа. Я ее там несколько раз видела. Она к нам сюда в булочную ходит, видимо, по привычке. Можно подумать, у них там булочной своей нет!
Вадик посмотрел на часы. На работу он уже опоздал, Зверев его теперь наверняка ищет. Или нет? А к старушке надо бы наведаться…
Тетя Галя продолжала еще что-то говорить, но Вадик ее перебил:
– А откуда у вас здесь позвонить можно?
– За углом телефонная будка имеется. Так вот что я тебе скажу: встречаю я эту Горскую как-то у булочной, эту, стало быть, морду буржуйскую, и как обычно ни те «здрасте», ни мне «до свиданья»…
– Простите, мне срочно нужно позвонить! – перебил ее Вадик и, прижав к груди портфель с документами, бросился искать телефонную будку.
В будке стояла особа лет тридцати пяти, облаченная в голубой приталенный жакет и длинную клетчатую юбку. На голове у дамочки красовалась элегантная шляпка-таблетка в стиле Pillbox hat, в руках она держала маленькую черную сумочку с золотой пряжкой. Вадик встал рядом и стал ждать, когда телефон освободится.
Одно из стекол будки было расколото, и Вадик отчетливо слышал все, о чем говорила женщина. Она сначала энергично обсуждала с подругой покупку двух пар нейлоновых чулок, возмущалась их дороговизной, потом принялась рассказывать, как они с каким-то Севой ездили в Гагры. Она совсем не спешила освобождать телефон, и Вадик начал злиться.
Постояв не менее десяти минут, он деликатно покашлял, но дама даже не посмотрела в его сторону. Тогда Вадик легонько постучал пальцем в стеклянную дверь. Женщина вскинул брови, сжала губы, посмотрела на Вадика как солдат на вошь и, манерно отвернувшись, продолжила рассказ о Гаграх. Тут уже Вадик не выдержал. Он с силой распахнул дверь и рявкнул осипшим голоском:
– Гражданочка, немедленно освободите телефон! Мне срочно нужно сделать важный звонок…
– Вот еще! – фыркнула особа и попыталась закрыть дверь, но Вадик сунул ей в лицо служебное удостоверение:
– Богданов… Областная прокуратура. Сейчас же освободите будку, мне срочно нужен этот аппарат! Служебная необходимость!
– И не подумаю! Не таких видали!
Вадик отпрянул и едва не выронил портфель.
– Да как же так? Я же сотрудник органов!
Женщина громко рассмеялась:
– И что с того, что ты из «органов»? Знаешь сколько у меня знакомых в этих самых ваших «органах» служит? И все, между прочим, в высоких званиях: майоры и полковники. Так что нечего мне тут в лицо свою корочку совать! Не видишь, я разговариваю! И вообще отойди отсюда. Нечего тут уши греть.
Вадик несколько мгновений судорожно размышлял, наконец как бы между прочим заявил:
– Одна моя знакомая недавно приобрела целую дюжину нейлоновых чулок. И, между прочим, хотела продать половину… Говорила, что недорого возьмет.
Пришлось замереть на полуслове, потому что женщина тут же прекратила разговор и уставилась на него широко раскрытыми глазами.
– Что за чулки? – спросила она тоже как бы между прочим, но блеск ее глаз говорил о том, что услышанное произвело в ее голове настоящий фу- рор.
– Американские. Со швами. Телесного цвета, – Вадик начинал входить во вкус. Он отвернулся, потом с безучастным видом отошел от будки шагов на десять.
– Постойте же! Куда вы? Да погодите вы, я кому говорю! – Женщина прижала трубку к груди и махала Вадику рукой. Но он и не подумал подходить. Наконец женщина буквально закричала: – Говорите дюжина? И половину хотят продать? А почем?
Видя, с какой жадностью на него смотрит собеседница, Вадик с трудом сдержал улыбку. Он еще никогда в жизни никому так бессовестно не врал:
– Почем продает? Точно не помню, вроде рублей по шестьдесят… – Женщина вскрикнула и прикрыла рот рукой. А Вадик продолжал упиваться своей победой: – Жена умоляла купить хотя бы одну пару, но я отказался. Это же почти треть моей зарплаты, и все за какие-то чулки!
Женщина хмыкнула и покачала головой. Вадик насторожился.
– Эх, ладно. – Он снова посмотрел на часы, потом дернулся, словно что-то вспомнил: – Ой! Тут же где-то есть еще один телефон!
Вадик решительно повернулся и зашагал вдоль кустов. Вскоре у себя за спиной он услышал крики:
– Мужчина! Да погодите же вы!
Вадик обернулся. Женщина бежала за ним. Она даже не закрыла дверцу телефонной будки.
Вадик остановился. Женщина приблизилась к нему и стала как истукан.
– Здесь поблизости больше нет телефонов.
– В самом деле?
– В самом деле! Скажите, если вы не хотите покупать своей жене чулки, то, может быть, вы скажете мне, как найти вашу знакомую? Я с удовольствием куплю у нее все шесть пар и даже за большую цену.
Вадик нахмурился, оглядел женщину с головы до ног и пожал плечами:
– Ну, не знаю… Я, конечно, могу вам дать номер моей знакомой…
– Так дайте же!
Ему показалось, что женщина сейчас вцепится в него.
– Ну, хорошо, – Вадик достал из портфеля блокнот, вырвал листок, химическим карандашом написал на нем пару цифр и замер: – Постойте! Если я дам вам номер, то вы опять побежите звонить, и мне снова придется вас ждать. Ну уж нет!
Вадик свернул листок пополам и сунул его в нагрудный карман.
– Да идите звоните, пока кто-нибудь снова не занял телефон, а потом напишете мне номер вашей знакомой, – ободрила его собеседница.
Усмехнувшись, Вадик прошел в телефонную будку и принялся набирать номер оперативного отдела Управления.
Обнаглевший юнец прикурил и, выпендриваясь перед девчонкой, снова спросил:
— А что у тебя в рюкзаке?
— Пиво.
— Снимай рюкзак!
— Слушайте, Штирлиц, — спросил агент Купер у Штирлица. — Как вы терпите, они же нарываются?
— Ты думаешь, я терплю? — улыбнулся Штирлиц и глянул сверху на самого себя. — Сейчас…
— Долго еще ждать? — наглел парнишка, пока Штирлиц из прошлого все так же неторопливо снимал рюкзак.
Русский разведчик отвесил нахалу звонкую оплеуху и сшиб с подоконника. Затем подхватил за шкирку и мощным пинком отправил вниз по ступенькам. Двое других испуганно бросились вверх по лестнице, но Штирлиц успел их схватить за одежду. Стукнув подростков лбами, Штирлиц повторил ту же процедуру, что и с первым негодяем. Подростки скатились по ступенькам и, открыв дверь головой, вылетели на улицу.
— Сколько лет? — поинтересовался русский разведчик у девушки.
— Семнадцать…
— Пиво будешь? Пошли.
И настоящий Штирлиц вместе с девушкой скрылся в своей квартире, откуда слышался женский смех и голос Айсмана, рассказывающий анекдоты.
— Что ж, — сказал Штирлиц из будущего, — на сегодня дело сделано. Пойдем пить пиво в «Три поросенка».
— А Штирлиц с Айсманом туда не заявятся?
— Нет! Мы с Айсманом сейчас поедем на футбол, там произойдет небольшая драка, меня заберут в полицию, а потом отправят в психиатрическую лечебницу.
— Вас в лечебницу? Вы что, с ума сойдете?
— По ошибке, — пояснил Штирлиц. — Глупые полицейские не поверят, что я — Штирлиц, решат, что у меня мания величия. Ну, и отправят в дурдом. А в дурдоме было классно! Там я пообщался с такой симпатичненькой медсестрой…
— А на футболе с вами ничего не произойдет? Вдруг Кальтенбруннер туда пошлет своих людей?
— Да нет, мы же на футбол поедем стихийно, никто об этом и знать-то не будет.
— А во время матча? Пока команды будут играть, агенты Кальтенбруннера могут ему доложить о вас, он пошлет своих людей.
— Не успеют доложить, — Штирлиц махнул рукой. — Не так уж долго будут играть команды. Я забью гол, а потом нас быстро скрутят и отправят в полицию.
— А в этом дурдоме не может случиться покушения?
— В дурдоме? — задумался Штирлиц. — Знаешь, Купер, помнится, там был один Кальтенбруннер…
— Так надо его посетить!
— Посетим, — согласился русский разведчик. — Но время у нас есть, давай, пообедаем в «Трех поросятах»!
И агенты из будущего направились в кабачок «Три поросенка».
ГЛАВА 11. НЕСКОЛЬКО РАЗМЫШЛЕНИЙ О ПРИРОДЕ ВРЕМЕНИ
— Знаешь, Купер, — задумчиво сказал Штирлиц, когда они на очередной машине, украденной Штирлицем, ехали к психиатрической лечебнице имени Второго съезда НСДАП. — Очень странно, но я не помню, чтобы профессор Плейшнер подходил ко мне в сорок третьем году и рассказывал о заговоре Кальтенбруннера. Ведь ты сказал, что если бы мы сюда не прилетели, то настоящий Штирлиц узнал бы об этом. А настоящим Штирлицем был в свое время я. Получается, что и в мое время уже прилетали Штирлиц с Купером, которые спасали меня от козней Кальтенбруннера?
— Время — это загадочная субстанция, — покачал головой агент Купер. — Вполне возможно, из-за нашего прилета изменилось будущее, а значит и вы. И в результате, вы просто не помните, что профессор Плейшнер вас предупреждал.
— Значит, по-твоему, я бы об этом должен был помнить, когда вы только-только оживили меня?
— Вероятно, да. А, прилетев сюда, вы сами будущее изменили и больше таких воспоминаний у вас нет.
— Но я же точно помню, что я ничего подобного не помнил. Иначе бы я сюда не полетел, дабы не подвергать себя в прошлом опасности.
— Все это весьма запутанно, Штирлиц, — агент Купер зачем-то покрутил пальцем у виска. — Я вас предупреждал об опасностях путешествия во времени. Недаром, первый указ, который издал Великий Император после изобретения машины времени, был указ о запрещении путешествий в прошлое.
— Нет, — упрямо заявил русский разведчик. — Я бы такого предупреждения не забыл. Значит, было предопределено, что мы из будущего прибудем в прошлое.
— Вы хотите сказать, что все предопределено? — спросил Купер.
— Ну да. По-моему, все изменения, которые могут произвести люди из будущего, уже и так были. То есть Штирлиц и Купер уже прилетали и спасали Штирлица из прошлого, поэтому Штирлиц из прошлого, то есть я, оживленный вами в будущем, и не помнил никаких предупреждений, из-за чего и полетел без особых раздумий в прошлое.
— Быть этого не может, — воскликнул Купер.
— Все может быть, — возразил Штирлиц, — кроме того, чего уж совсем не может быть…
ГЛАВА 12. В ДУРДОМЕ ВСЕ СПОКОЙНО!
Они подъехали ко входу в дурдом. Психиатрическая лечебница была окружена высоким забором, по верху забора красивым орнаментом вилась колючая проволока. Вход в лечебницу представлял из себя железные ворота, около которых в стеклянной будке сидели три охранника.
— Охрана, — сказал Штирлиц. — Так просто нас не пропустят. Придется дать им по голове, связать и сунуть в рот кляп.
— Зачем? — возразил агент Купер. — Не проще ли перелезть через забор?
— Колючая проволока! — указал Штирлиц рукой в сторону забора.
— Разве это проблема?
Штирлиц вспомнил, что они агенты из будущего.
— Ах, да, действительно! А тогда зачем перелезать через забор, если можно распылить в нем дырку?
— Тоже верно, — согласился Купер.
Они вылезли из машины, прошли вдоль забора и выбрали место, где вплотную к забору росли кусты. Купер аккуратно проделал дырку, и приятели проникли на территорию психиатрической лечебницы. Кусты за ними сомкнулись, скрыв дыру от нескромных взглядов снаружи.
— Как вы думаете, изначального Штирлица уже привезли?
— Наверняка, — ответил Штирлиц. — Насколько я помню, меня привезли в больницу еще засветло. А сейчас уже стемнело. В это время мы уже играли с Фюрерами в преферанс. Знатную расписали пулю. Я их обул на двадцать три марки! — похвастался он.
— Что ж, — вздохнул агент Купер, — надо стараться не наткнуться на господина штандартенфюрера.
— По-моему, в дурдоме нам этого можно не опасаться. Ну, примут еще за одного сумасшедшего Штирлица! У них Наполеонов и Бонапартов было штук двадцать, так почему бы не быть двум Штирлицам?
— И одному агенту Куперу, — добавил Купер.
Они проникли в здание лечебницы. В коридорах было сумрачно и тихо. Пахло лекарствами.
— Интересно, где у них лежит Кальтенбруннер? — шепотом спросил агент Купер.
— Сейчас поймаем кого-нибудь и спросим, — сказал Штирлиц и постучал в первую попавшуюся комнату. Из комнаты выглянул небритый мужик невысокого роста с длинными волосами, завязанными сзади в косичку.
— Ты кто? — строго спросил Штирлиц.
— Наполеон Бонапарт, император Франции, — заявил мужик и надел треуголку.
— Штирлиц, — представился русский разведчик. — Будем знакомы.
— Наслышан, — Бонапарт уважительно наклонил голову. — Я бы вас сделал в своей армии генералом! Немцы вас не ценят.
— Слушай, Бонапарт, не подскажешь, в какой палате лежит Кальтенбруннер?
— Кальтенбруннер? — Наполеон задумчиво поковырял в носу, а потом заложил руку за отворот пижамы. — В четырнадцатой!
— Спасибо, Бонапарт, — Штирлиц и Купер пошли по коридору, рассматривая номерочки на дверях. Император Франции долго смотрел им вслед, затем вернулся в свою палату, где на кроватях храпели еще три Бонапарта, и сел к круглому зеркалу, стоящему на столе.
— Черт побери, — сказал он своему отражению. — Кто я такой? Какой-то Наполеон! Хочу быть Штирлицем!
Император взял ножницы, отрезал свою косичку и показал зеркалу язык. Затем начал будить своих соседей по палате и кричать:
— Я — Штирлиц!
Один за другим Бонапарты просыпались и с завистью смотрели на своего коллегу, который выбился в Штирлицы.
— А нам можно? — робко спросил один.
— Почему нет? — удивился новоявленный Штирлиц. — Чем больше Штирлицев, тем лучше. Надо и другим Бонапартам сказать, пусть Штирлицами становятся! В футбол будем играть!
Наконец, Штирлиц и агент Купер остановились около четырнадцатой палаты.
— Здесь, — сказал Штирлиц.
— Как будем действовать? — спросил Купер. — Он ведь, наверно, не один живет? Перебудим тут психов, шум поднимется…
Вдруг из тринадцатой палаты, которая располагалась рядом, вышел Фюрер. Вышел и остолбенел. Он только что играл со Штирлицем в преферанс в своей палате, и вдруг Штирлиц стоит в коридоре!
«Это колдовство!» — подумал Фюрер с суеверным восторгом и заглянул назад, в палату. Штирлиц сидел за столом и старательно играл мизер. Фюрер обернулся. Штирлиц стоял в коридоре напротив двери Кальтенбруннера.
«Раздвоился! — решил Фюрер. — Колдовство!»
— Эй, Фюрер, — позвал Штирлиц. — Будь другом, вызови к коридор Кальтенбруннера.
— Штирлиц, — с почтением произнес Фюрер. — Я с господином Кальтенбруннером в ссоре. Этот гад украл у меня французский порнографический журнал, а в нем были такие интересные фотографии. Знаешь ли, на одной там была блондинка в черных ажурных чулочках…
— Это, конечно, интересно, — прервал его Штирлиц. — Вызови этого гада, а мы у него отберем твой журнал.
— Правда? — недоверчиво спросил Фюрер. — Доктор Швацц тоже обещал вернуть мне журнал, а не вернул.
— Швацц? — удивился агент Купер.
Штирлиц хлопнул себя по лбу.
— Вспомнил, почему мне была знакома физиономия вашего профессора Швацца! Он один в один похож на доктора из этой лечебницы!
— Наверно, — предположил агент Купер, — наш профессор — это потомок местного Швацца.
— Вполне вероятно. Слушай, Фюрер, я тебя когда-нибудь обманывал?
— Нет, — помотал головой Фюрер.
— Тогда вызывай! Журнал будет твой!
— Ладно, — сказал Фюрер и взялся за ручку четырнадцатого номера.
— Только тихо, соседей не разбуди, — предупредил Штирлиц.
— А Кальтенбруннер один живет! У него такой мерзкий характер, с ним никто жить не желает!
— Ах, один! — воскликнул Штирлиц, открывая дверь ногой. — Тогда не надо вызывать, мы сами войдем!
Штирлиц и агент Купер вошли в палату. Кальтенбруннер сидел на кровати в красных семейных трусах со свастиками в белых кружочках. Увлеченно сопя, Кальтенбруннер разглядывал картинки в журнале Фюрера.
— Кальтенбруннер! Смирно! — скомандовал Штирлиц.
Кальтенбруннер испуганно вскочил и вытянул руки по швам. Штирлиц подошел к кровати и взял с подушки журнал.
— Это твой журнал? — строго спросил он. — Не твой! Так какого хрена ты его захапал? Обидел моего друга Фюрера!
Фюрер в дверях хлюпнул носом. Штирлиц кинул ему журнал, Фюрер тут же раскрыл его посередине и радостно осклабился:
— Вот она, моя любимая блондиночка! Спасибо, Штирлиц!
— Кальтенбруннер!
— Я!
— Тебе не стыдно?
Кальтенбруннер молча уставился на Штирлица преданными глазами. Штирлиц поднес к его носу внушительный кулак.
— Будешь обижать Фюрера, дам в морду! Понял?
Кальтенбруннер кивнул.
— Скажи мне, Кальтенбруннер, говорят, ты на меня покушение готовишь?
— Я? — удивился Кальтенбруннер, выходя из оцепенения. — А что, может и готовлю! Я такой! Я вредный парень!
Штирлиц снова поднес к носу Кальтенбруннера свой крепкий кулак.
— А это видел?
— Видел, — сознался Кальтенбруннер. — Вы только что показывали, когда Фюрера защищали…
— Может, тебя убить? — предложил Штирлиц. — Или есть другие предложения?
Кальтенбруннер втянул голову в плечи.
— Я больше не буду! — плаксиво протянул он, раскатывая губы. — И вообще, не хочу больше быть Кальтенбруннером. Я такой гад, со мной никто не дружит!
— Это точно, — сказал Штирлиц. — Хочешь быть Бонапартом? Их в лечебнице штук двадцать, будешь с ними в футбол играть.
— Чур, я — вратарь! — закричал Кальтенбруннер.
— Хоть два вратаря, — кинул Штирлиц. — Купер, этот псих нам не угроза. Он полный болван.
— Я понял, — вздохнул Купер. — Пошли.
Агенты из будущего двинулись на выход. Фюрер с Кальтенбруннером смотрели им вслед. Фюрер трогательно прижимал к груди свой ненаглядный журнал.
— Я — Наполеон Бонапарт, император Франции, — заявил Кальтенбруннер. — И еще я — вратарь.
— Хоть два вратаря, — сказал Фюрер и побежал доигрывать партию со Штирлицем.
— Я — два вратаря, — повторил Кальтенбруннер. — Мне Штирлиц разрешил!
ГЛАВА 13. ШТИРЛИЦ НА ПЛЯЖЕ
Штирлиц и агент Купер сняли двухместный номер в гостинице «Третий Рейх». Утомленный Штирлиц повалился на кровать и мгновенно заснул.
Во сне Штирлиц шагал по вечернему Урюпинску. Он спокойно смотрел то направо, то налево, и везде видел Фюреров с Кальтенбруннерами. Вот Фюрер играет с Кальтенбруннером в шахматы, вот Кальтенбруннер с Фюрером сажают на клумбе цветы… Штирлиц вежливо здоровался с ними, причем по-простому, без всяких там «Хайль!», и все отвечали ему:
— Добрый вечер, господин Штирлиц. Не читали ли вы последний доклад Великого Императора?
— Как же, как же, — весело отзывался Штирлиц. — Конечно, не читал!
Штирлиц был совершенно счастлив…
Русского разведчика разбудил осторожный шорох возле его кровати. Штирлиц, еще не проснувшись, подумал, что он находится в психиатрической лечебнице, а возле его кровати стоит красивая медсестра, которая принесла ему завтрак. Штирлиц открыл глаза и увидел агента Купера.
— Извините, господин Штирлиц, если я вас разбудил, — сказал Купер.
— Ничего, ничего, — махнул Штирлиц рукой.
— Я хотел посмотреть, чем там занимается наш друг Кальтенбруннер.
— Давай посмотрим.
Друзья сели к экрану. Кальтенбруннер рвал и метал. Перед ним стояли немногочисленные остатки его людей, а сам Кальтенбруннер носился по кабинету и бил драгоценные фарфоровые вазы, вывезенные из России. Вазы раскалывались на мелкие кусочки, и осколки хрустели под ногами взбесившегося Кальтенбруннера.
— Идиоты! — орал Кальтенбруннер. — Мои самые лучшие диверсанты не смогли ничего сделать со Штирлицем! Сегодня я опять видел его в Рейхе! Они пил коньяк с Фюрером, вместо того чтобы пить с Дьяволом в Преисподней! Кретины! Исчез даже Клаус! Уж он-то не испугался бы вернуться и доложить о провале! Значит, мои агенты не скрываются! Значит, Штирлиц их уничтожил! Но как?
Робко постучали в дверь. Кальтенбруннер грохнул еще одну вазу и выкрикнул:
— Да!
— Господин Кальтенбруннер, — просунулась в дверь седая голова слуги. — Шифровка! Наш секретный информатор в Центре у русских докладывает, что у Штирлица ушла в декрет предыдущая радистка, и ему послали новую. Встреча с ней назначена завтра на пляже.
— Во сколько?
— Время у них не указано. Для конспирации радистка будет ждать Штирлица у пивного ларька с утра и до вечера. Пока он не появится.
— Он не появится! — зловеще произнес Кальтенбруннер. — Агенты! Даю вам последний шанс убрать Штирлица. На этот раз вы пойдете на дело не все вместе, как раньше, а по отдельности. Один нападет справа, другой — слева, третий — в воде! Кстати, в воде — это хорошая мысль! Сейчас стоит жара, Штирлиц, конечно, захочет искупаться. Ты, — Кальтенбруннер ткнул пальцем, — наденешь акваланг и будешь ждать его под водой.
— Есть! — вытянулся агент.
— Если и это дело вы, болваны, загубите, я сам пойду убивать Штирлица!
— Не загубим! — хором произнесли агенты. — Такой хороший план! Это верняк!
Купер погасил экран и посмотрел на Штирлица.
— Ну что?
— Тяжелый случай, — сказал Штирлиц, потягиваясь.
— Как защитить Штирлица от нападения с разных сторон? Можно, конечно, сделать ему защитное поле, и его не смогут убить. Но тогда, если вдруг под ним взорвется граната, а с ним ничего не случится, Штирлиц будет удивлен!
— Я не припомню, чтобы подо мной взрывались гранаты, — проворчал Штирлиц. — А защитное поле — это умно! Только защищать оно должно не настоящего Штирлица, а меня. Я пойду вместо него на пляж, агенты Кальтенбруннера будут нападать по-одному на меня, а я их буду тихо ликвидировать.
— А куда денется настоящий Штирлиц?
— Настоящего Штирлица надо будет задержать по дороге.
— Как?
Штирлиц задумался. Внезапно лицо его просветлело.
— Элементарно, Купер! Ты подойдешь к нему на улице с бутылкой коньяка и предложишь распить на троих. От коньяка в сорок третьем году я никогда не отказывался!
— Что значит «на троих»? Нас же будет двое.
— Вот третьего вы и будете искать, и на это уйдет много времени! А я на пляже буду Штирлицем.
— Интересная версия, — сказал Купер.
На следующий день Штирлиц появился на пляже. Радистка уже стояла на своем месте у пивного ларька. Как и было условленно, она была в ярко-красном купальнике и сжимала в руке газету «Правда». Но Штирлиц не стал к ней подходить, а пошел по пляжу, держа руку на распылителе агента Купера.
Из песка высунулась рука с отравленным кинжалом. Кинжал коснулся ноги Штирлиц и сломался о защитное поле. Штирлиц нажал на курок, рука исчезла, а песок осыпался в освободившуюся яму. Русский разведчик пошел дальше.
Из кабинки для переодевания выскочил мужчина с саблей. Со всего размаху он рубанул Штирлица по голове. Сабля разломилась пополам. Распылитель действовал эффективнее сабли, незадачливый фехтовальщик растворился в воздухе.
Из-за куста бузины послышалась автоматная очередь. Пули отскакивали от Штирлица и рикошетом отлетали назад в кусты. Русский разведчик распылил и куст, и того, кто за ним скрывался. Какой-то урод стрелял с дерева из винтовки с оптическим прицелом. Бил прицельно, в голову. Штирлиц и его срезал вместе с верхушкой дерева.
Два агента Кальтенбруннера в плавках изображали, что играют в волейбол. Мяч полетел в сторону Штирлица и взорвался. Но русский разведчик, неуничтожимый, как Арнольд Шварценеггер в роли робота-терминатора, вышел из воронки и превратил бедных волейболистов в атомы. С крыши спасательной станции застрочил пулемет. Штирлиц снял пулеметчика и огляделся.
Тишина.
Штирлиц вытер пот со лба. Было жарко. Русский разведчик снял мундир и полез в воду. Вода была теплая, как парное молоко. Штирлиц нырнул и, отфыркиваясь, как морж, поплыл к буйкам.
Вдруг из глубины поднялся облепленный тиной водолаз с трезубцем в руке. Водолаз замахнулся на Штирлица и с силой воткнул трезубец в грудь русского разведчика. Трезубец не вонзился, а согнулся. Штирлиц засмеялся, пуская пузыри воздуха, и, достав припрятанный в трусах распылитель, уничтожил водолаза, создав небольшой водоворот.
«Вот ведь несправедливость какая, — подумал Штирлиц. — Я тут, как монстр какой-то, киборг-убийца, всех кругом уничтожаю, а они со мной ничего сделать не могут… Даже неинтересно…»
С чувством исполненного долга он вышел на берег и оделся. Больше на него никто не покушался. Штирлиц сплюнул сквозь зубы и захотел пива. Русский разведчик сунул распылитель за пояс и пошел в кабачок «Три поросенка», где он договорился встретиться с Купером.
Наконец, на пляже появился настоящий Штирлиц. Веселый после распитой на троих бутылки коньяка, разведчик решил сначала искупаться, а потом подойти к радистке. Он плавал долго, а когда вылез, выжал в раздевалке трусы и причесался перед разбитым зеркалом.
Радистка все так же стояла у пивного ларька. Ее красный купальник сверкал на весь пляж и притягивал нескромные мужские взоры к высокой груди этой красивой девушки.
Штирлиц три раза обошел вокруг пивного ларька. Слежки не было…
ГЛАВА 14. БЕГСТВО ШТИРЛИЦА
И снова Кальтенбруннер носился по кабинету. Фарфоровых ваз больше не было, поэтому он вытаскивал из шкафа книги и со злобными криками рвал их на мелкие кусочки. Ни одного агента у Кальтенбруннера больше не осталось.